CC BY
243
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (53) 2012
УДК 101.1:316.33
Л. В. Балахонская*, В. В. Балахонский**
Безопасность общества: историко-философские и теоретические аспекты осмысления
В статье дается историко-философский анализ различных трактовок безопасности общества, представленных в зарубежной и отечественной философской литературе. Излагается авторская концепция философского осмысления феномена безопасности общества. Обосновывается позиция, по которой безопасность общества рассматривается как непротиворечивость системы общественных отношений объективным законам функционирования и развития социума.
Ключевые слова: безопасность, безопасность общества, социальная безопасность, национальная безопасность, опасность, риск, государство, общество, социокультурный кризис.
L.V. Balakhonskaya*, V.V. Balakhonskiy**. The safety of the society: historical, philosophical and theoretical aspects of the comprehension. In the article the historical-philosophical analysis of different treatments of the safety of the society, represented in the foreign and domestic philosophical literature, is given. The author’s concept of the philosophical comprehension of the phenomenon of safety of the society is presented. Is based the position, on which the safety of the society is considered as the consistency of the system of the social relations to the objective laws of functioning and development of the society.
Keywords: the safety, the safety of the society, the social safety, the national security, the danger, the risk, the state, the society, the sociocultural crisis.
Для современного мира характерно ускорение и усложнение происходящих в нем социальных процессов, что связано с повышением степени рисков, усилением опасности ошибок, катастроф, случайных, неконтролируемых тенденций в развитии общества. Подобная ситуация чрезвычайно актуализирует научные исследования, направленные на выявление и изучение опасностей, угрожающих обществу, а также поиски средств и способов их предотвращения или минимизации. Преодоление многочисленных социальных опасностей обеспечивает определенный уровень безопасности общества, т.е. состояние его нормального функционирования в рамках утвердившихся политико-правовых и социокультурных традиций.
В настоящее время идет процесс формирования нового направления философских исследований — теоретическое осмысление феномена безопасности. Это направление возникло не на пустом месте. В своих теоретических основах оно опирается на идеи и познавательные подходы, разработанные на предшествующих этапах развития философской мысли.
Уже на ранних этапах античной философии утвердилось диалектическое восприятие природных и социальных явлений, исходящее из противопоставления их противоположных характеристик. Еще Гераклит указывал, что все существующее постоянно переходит из одного состояния в другое. Ему принадлежат знаменитые слова: «Должно знать, что война всеобща, что правда есть раздор и что все возникает через борьбу и по необходимости» [16, с. 48]. Подобная установка представляется очень плодотворной для раскрытия сущности безопасности, что в определенной степени достижимо через ее противопоставление опасности.
Опасность — противоположность безопасности, безопасность означает отсутствие опасности. Следовательно, для понимания безопасности нужно четко представлять характер опасности, отсутствующей в данном случае. В этом плане интересна мысль Аристотеля, который, разрабатывая концепцию последовательно объективной телеологии, указывал на то, что способность предметов быть полезными (или вредными) для человека случайна по отношению к самим предметам. Цель любого предмета в нём самом ? это реализация «формы».
Для античной философии характерна постановка проблемы взаимосвязи безопасности с хозяйственными и политическими отношениями в обществе. Безопасность трактовалась в тот период как защита государства и его граждан от многочисленных угроз. Ход мировой истории показывает, что в периоды социальных бедствий, кризисов, войн ощущение отсутствия собственной безопасности, кризисное мировосприятие резко обостряется и находит своё выражение в философских учениях, мифологии, религиозных пророчествах.
* Балахонская, Людмила Владимировна, доцент кафедры связей с общественностью Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат филологических наук.
** Балахонский, Виталий Витальевич, начальник кафедры философии и социологии Санкт-Петербургского университета МВД России, доктор философских наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ. Россия, 1982G6, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1. E-mail: spbumvd@smtp.ru.
* Balakhonskaya, Ludmila Vladimirovna, the docent of the department of connections with the community of the St. Petersburg state university, the candidate of the philological sciences.
** Balakhonskiy, Vitaliy Vitalievich, the deserved worker of higher school RF, the chief of the department of philosophy and sociology of the St. Petersburg university MIA of Russia, the doctor of the philosophical sciences, the professor. Russia, 1982G6, St. Petersburg, Pilot Pilyutov str., l. E-mail: spbumvd@smtp.ru.
Статья поступила в редакцию 19 января 2G12 года.
© Балахонская Л.В., Балахонский В.В., 2G12
27S
Интересную трактовку безопасности предложил Демокрит: он связывал её с возможностью приспособления человека к условиям окружающей его среды, в т.ч. и социальной. Причиной объединения людей в общество он считал нужду, состоящую в необходимости повышения степени защиты каждого человека. Подобный подход к пониманию безопасности развил Аристотель, который также сводил её к проблеме самосохранения и относил безопасность к естественным чувствам человека.
Рассматривая вопрос о возникновении государства, Платон указывал, что оно «возникает... когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но во многом еще нуждается. Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь (в том числе, обеспечивать взаимную безопасность): такое совместное поселение и получает у нас название государства. Таким образом, они кое-что уделяют друг другу и кое-что получают, и каждый считает, что так ему будет лучше» [18, с. 130].
Позиции Платона и Демокрита в данном контексте объединяет стремление связать состояние безопасности с обществом и государством. Эта теоретическая установка представляется чрезвычайно плодотворной для понимания сущности социальной безопасности, и именно она получила свое всестороннее развитие в последующей истории философии.
Аристотель впервые в античности четко формулирует догадку о несовпадении государства со всем обществом. Эта догадка возникает в связи с анализом социальной структуры общества, что само по себе представляет несомненный теоретический интерес, но Аристотель увидел в этом не самоцель, а возможность выяснения вопроса: какие же социальные классы, в строгом смысле, входят в понятие «государство»? Отвечая на него, он указал лишь на два подобных класса: военное сословие и сословие с законосовещательными функциями, объясняя это наличием лишь у них достаточного досуга для занятия политической деятельностью. Аристотель выделяет ряд признаков, таких как территориальный принцип деления и социальная дифференциация общества, позволяющих отличить государство от других социальных образований.
В классификации форм государства, разработанной Аристотелем, явно просматривается стремление дифференцировать и оценить различные формы государства с позиции их социальной опасности (кризисности, нестабильности и т.п.) и безопасности (стабильности, способности принятия адекватных политических решений и т.п.).
Интересна мысль Аристотеля о том, что важную роль в уменьшении степени безопасности общества играет имущественное неравенство, которое служит деструктивным началом по отношению к социальной стабильности. Аристотель подчеркивал, что наилучшее государство достигается через посредство среднего (в имущественном плане) элемента общества, и те государства имеют наилучший и наиболее безопасный строй, где средний элемент представлен в большинстве по сравнению с крайними элементами [4, с. 508].
Логическое завершение представления античных философов о социальной безопасности получили в эллинистическую эпоху, когда были определены политико-правовые основы концепции безопасности. Римские философы и юристы считали, что безопасность может реализовываться лишь с помощью права, которое должно официально закрепляться в законодательном порядке и регламентировать все социально-экономические отношения в обществе.
Развивая идеи Аристотеля, Аврелий Августин также связывал социальную безопасность с темой богатства и бедности, но подошел к ее осмыслению с иной стороны. Он выдвинул тезис о том, что имущественное неравенство людей является неизбежным явлением, с которым следует смириться, поскольку человек добродетельный, хоть и находится в нищете и рабстве, в душе свободен, и, напротив, злой человек, хоть он и царствует, является жалким рабом своих пороков [3, IV. 3]. Августин, опираясь на идею принципиального равенства всех людей перед Богом, призывает их к тому, чтобы они жили в мире и безопасности.
В решении проблемы теодицеи Августин исходит из того, что зло, являющееся источником главной опасности для человека и общества, становится результатом свободы человека. Зло необходимо для гармонии мира, оно есть отсутствие добра и возникает в результате отхода от высших идеалов (по причине «гордыни», т.е. стремления обойтись без Бога, или «вожделения», т.е. страстей, направленных на преходящие вещи). В подобной интерпретации понимание опасности стало сводиться, главным образом, к греху. Грех и наказание за него стали восприниматься как главные опасности для человека.
Для средневековой философии характерна трактовка социальной безопасности как неотъемлемого атрибута божественного провидения, как функция веры. В связи с этим кардинально поменялись представления о принципе безопасности: античный принцип самосохранения личности и государства трансформировался в принцип спасения души. Это предопределяло фатализм людей. Подобное толкование безопасности неизбежно вело к определенной утрате ее социальной направленности.
И для античности, и для средневековья характерно отсутствие непосредственного познавательного интереса к осмыслению безопасности общества, что объяснялось недостаточным развитием теоретической рефлексии в это время. Но уже тогда начали формироваться основы методологических подходов к пониманию безопасности, актуализировавшиеся и получившие конкретное воплощение в более поздние эпохи.
Оригинальный подход к пониманию социальной безопасности предложил Н. Макиавелли. Он считал, что для обеспечения социальной безопасности необходима крепкая власть государя. Основу же власти во всех государствах он видел в хороших законах и хорошем войске. Но «хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и, наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы» [15, с. 47].
Тем самым Макиавелли связывал безопасность социума с эффективностью законодательной власти, а также с четкостью исполнения своих функций силовыми государственными структурами.
Эта мысль, с которой трудно не согласиться, получила свое развитие в теории происхождения государства Т. Гоббса, который напрямую связывал социальную безопасность с деятельностью государства. Он указывал, что власть, которая была бы способна «защищать людей от вторжения
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (53) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
чужеземцев и от несправедливостей, причиняемых друг другу, и, таким образом, доставить им ту безопасность, при которой они могли бы кормиться от трудов рук своих и от плодов земли и жить в довольстве, может быть воздвигнута только одним путем, а именно путем сосредоточения всей власти и силы в одном человеке или в собрании людей, которое большинством голосов могло бы свести все воли граждан в единую волю» [8, с. 196]. Государство для Т. Гоббса выступает тем самым в качестве гаранта безопасности социума, именно в этом он и видит смысл его существования.
Д. Локк делает особый упор на весьма важной области социальной безопасности, а именно на безопасности экономической. Одной из главных задач государства, по его мнению, является защита собственности. Таким образом, он вводит в поле рассмотрения сферу экономической безопасности и делает на ней особый акцент.
И. Кант связывал возможность установления социальной безопасности с гражданским обществом, в котором его членам предоставляется «величайшая свобода, а стало быть, существует полный антагонизм и, тем не менее, самое точное определение и обеспечение свободы ради совместимости ее со свободой других» [13, с. 12]. При этом И. Кант особо подчеркивал значимость для социальной безопасности проблемы установления законосообразных внешних отношений между государствами.
Большой вклад в теоретическое осмысление проблем безопасности был сделан в России, для которой этот вопрос был чрезвычайно актуален на протяжении всей её истории. Российский философ
Н.Ф. Федоров теоретически смоделировал возможность достижения человечеством состояния социальной безопасности, основанной на преодолении главной опасности, угрожающей людям, — опасности смерти. В его теории имплицитно прослеживаются три методологические установки: 1) выделение главного приоритета в системе опасности; 2) дифференциация опасностей случайных и закономерных; 3) попытка осознания временных параметров опасности.
Выдающийся дипломат середины XIX в. князь А.М. Горчаков считал, что основа российской безопасности состоит во внутренней готовности к отстаиванию национальных интересов. Он указывал на то, что главный вектор российской политики должен определяться не внешними, а внутренними интересами страны.
Методологически продуктивным для развития теории безопасности стало учение А. Богданова об условиях и факторах, обеспечивающих равновесность систем. Высшая форма организованности (защищенности) социальной системы, по его мнению, состоит в «триединой организации — вещей, людей и идей» [5, с. 106]. Нарушение равновесности социальной системы может привести к ее крушению либо развитию, что непосредственно определяет степень безопасности состояния социальной системы.
В философии XX в. резко усилился интерес к теоретическому осмыслению феномена безопасности. Очевидно, это связано с резким усилением социальных противоречий окружающего мира, обострением восприятия опасности, исходящей от него. Кризисное мировосприятие было продуцировано двумя мировыми войнами; утратой веры в идеи прогресса, рациональности и гуманизма, характерной для европейской культуры и цивилизации; глобальными экономическими кризисами; превращением техники из орудия человеческого разума в источник угрозы самому существованию человечества.
В XX столетии формируется новое направление философии, непосредственно связанное с осмыслением проблемы безопасности, — философия кризиса. Тема кризиса является одной из общезначимых и сквозных в философии XX в. Особо следует отметить философские исследования, посвященные социокультурному и антропологическому кризису. На протяжении XX столетия многие представители западноевропейской философии исследовали проблему кризиса культуры, к этой теме обращались Г. Зиммель, Э. Гуссерль, М. Xайдеггер, Р. Гвардини, X. Ортега-и-Гассет, А. Камю и др. Представители русской религиозной философии (прежде всего Вл. Соловьев, С. Булгаков, Н. Бердяев) также проявили большое внимание к изучению кризисного мироощущения.
Для философского понимания социальной безопасности концепции конфликта представляют ценность в том плане, что, указывая на имманентно конфликтный характер общественной жизни, они способствуют раскрытию нормативных комплексов в плане их способности служить оптимальными легальными формами протекания острых социальных процессов и тем самым удерживать противоборствующие стороны в общем ценностно-правовом поле.
В научной литературе по социальной философии традиционно различают два состояния общества — стабильное и кризисное. Стабильное состояние общества связывается с устойчиво воспроизводящимся порядком, подобная характеристика и соотносится с безопасностью общества. Кризисное же состояние рассматривается как важный способ саморазвития социальной системы, последовательно проходящей через дезинтеграцию к новому качественному состоянию. Эта закономерность проявляется в том, что в ходе своей эволюции любое общество многократно проходит через динамический цикл движения от стабильности, через кризис, к новой стабильности общества.
Целесообразно различать частные и общие кризисы. В системе общих кризисов наиболее универсальный характер имеет социокультурный кризис, отличительной особенностью которого выступает охват своим влиянием не только совокупности общественных отношений, но и сферу культуры. Социокультурный кризис выступает важным критерием, позволяющим судить об исчерпании возможностей саморазвития общества, в существовавшем до наступления данного кризиса качестве.
Состояние общества, переживающего социокультурный кризис, характеризуется уникальным сочетанием факторов социального и культурного развития, затрагивающих экономическую, политическую, социальную и духовно-нравственную сферы социальной жизни.
Особый интерес для понимания структуры социальной безопасности представляет философское изучение такого социального феномена, как социокультурный кризис в Западной Европе конца XIX - начала XX веков, т.к. его социальные последствия оказали большое влияние на эволюцию кризисного сознания.
В этой связи целесообразно выделить значение работы О. Шпенглера «Закат Европы», в которой автор пишет о кризисе духовности, гибельной роли цивилизации. В основе концепции Шпенглера
лежит идея о цикличной форме развития общества, для которой характерна смена замкнутых, независимых культур, каждая из которых проходит циклы возникновения, расцвета, разложения и гибели вследствие исчерпания собственных возможностей.
Важнейшую роль в теории О. Шпенглера играет понятие «цивилизация», которая трактуется им как завершение, исход культуры. Любая культура заканчивается собственной цивилизацией. Главными признаками цивилизации О. Шпенглер считает урбанизацию мегаполисов и оппозицию «центра» и «провинции». Философ объясняет их связь с закатом культуры, исходя из перечисленных последствий: 1) важнейшие духовные, политические и экономические решения принимает не вся страна, а ведущие мегаполисы, которые поглощают лучший человеческий материал страны, и она нисходит на положение провинции; 2) в мегаполисах нет народа, а есть масса с присущим ей непониманием традиций; 3) непонимание традиций оборачивается борьбой против них, что означает борьбу против культуры; 4) порожденные урбанизацией рассудочность и мыслительный натурализм соединяются в половых и социальных вопросах с первобытными человеческими инстинктами [21, с.70—72].
Закат Европы для О. Шпенглера и состоит в разрушении старой европейской культуры, с характерным для неё искусством, религией, философией, современной индустриальной цивилизацией.
Одним из первых авторов, зафиксировавших кризисное состояние культуры, был немецкий философ и социолог Г.Зиммель. Он исходил из следующего понимания процесса культурного развития: жизнью постоянно порождаются новые культурные формы, которые со временем окостеневают и становятся препятствием дальнейшего развития, а потому они заменяются новыми формами, которые, в свою очередь, переживают ту же судьбу. Главный источник кризисного сознания Г.Зиммель видел во внутренних конфликтах культуры: конфликте формы и содержания, «души» и «духа», «объективной» и «субъективной» культур [11, с. 47—52].
Г. Зиммель считал, что современный ему конфликт культуры имеет уникальный характер. Его особенность состоит в том, что на данном уровне развития жизнь, воплощаясь в культурных явлениях, обнаруживает их несовершенство и начинает бороться против всякой формы вообще, т.е. против культуры как таковой. Поэтому крушение современной культуры может оказаться гораздо более глубоким и не сопоставимым со всеми ранее происходившими в истории культурными кризисами [10, с. 16—21].
Оригинальная концепция кризиса культуры европейского общества была предложена немецким философом Т. Лессингом. По его мнению, западное общество усиленно продуцирует полное истощение жизненного начала, превращая природу в мертвый механизм. И этот процесс становится необратимым.
В современном обществе Лессинг отмечает преобладание искусственных и рационализированных отношений и институтов над естественными формами совместного проживания людей. Философ оценивает как трагический процесс вторжения рационализирующего духа в естественный ход проявлений жизни, под влиянием чего происходит «атомизация» общества и возникают организации, основанные на принципе свободной замены одних индивидов любыми другими индивидами [14].
О состоянии кризиса культуры европейского общества после первой мировой войны пишет и немецкий философ А. Вебер в сборнике статей «Германия и кризис европейской культуры». По его мнению, европейская цивилизация, развив до огромных размеров экономические силы, выдвинула на передний план материальные интересы, что привело к деструктивным последствиям в сфере культуры [6, с. 286].
Методологически интересные размышления по поводу социальных проявлений кризиса культуры и связанных с ними опасностей приводит нидерландский историк и философ И. Xейзинга в книге «В тени завтрашнего дня. Диагноз духовного недуга нашей эпохи». В этой работе он фиксирует процесс прогрессирующего разложения культуры, усиление ожидания людьми надвигающейся катастрофы. И. Xейзинга выделяет в качестве важнейших следующие деструктивные процессы, охватившие различные сферы культуры европейского общества:
— в науке и философии: резкое снижение значения рациональных установок и потеря способности к дифференциации истины и лжи (яркими проявлениями этого является распространение и успех у публики псевдонауки, псевдорелигии, псевдофилософии).
— в области культуры: приоритет практики и воли над разумом, ориентация на восприятие жизни в ее непосредственно витальных проявлениях, абсолютизация идеалов борьбы по отношению к ценностям трезвого расчета и толерантности.
Реализация указанных тенденций в жизни общества ведет к варваризации культуры. В качестве противодействия подобным тенденциям И. Xейзинга выдвигает ориентацию на развитие культуры на основе принципов частной собственности, индивидуальной инициативы и ответственности, свободы мышления и действия.
Отмеченные характеристики сущности и проявлений кризиса общества можно обнаружить и в работах Э. Гуссерля. В его статье «Философия как строгая наука» представлена социокультурная характеристика эпохи, для которой характерно разрушение духовных идеалов. Гуссерль выявляет признаки распада культуры европейского общества, которые, по его мнению, состоят в утрате веры в традиционные для данного общества культурные институты, широком распространении в обществе нигилизма и скепсиса, потере людьми чувства социальной безопасности и защищенности.
Гуссерль предполагал, что «кризис европейского бытия может закончиться только либо закатом Европы, если она отвернется от присущего ей рационального осмысления жизни и впадет в варварскую ненависть к духу, либо возрождением Европы благодаря духу философии, благодаря героизму разума, окончательно преодолевающему натурализм» [9, с. 43].
Xарактерные особенности современной ситуации в обществе и кризисные тенденции, проявляющиеся в его развитии, нашли свое глубокое осмысление в философии П. Сорокина. В работе «Социальная и культурная динамика» он обосновывает мысль о том, что кризис культуры современного
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
общества подчиняется определенным законам и, следовательно, является не случайной, а необходимой особенностью мирового исторического процесса. Подобное состояние детерминировано трансформацией западной культуры, связанной с ее переходом к новому типу мировоззрения, что придает кризису тотальный масштаб. Но этот процесс не носит апокалипсический характер, поскольку, при всей его глобальности, в состоянии нарастающей анархии и хаосе «возникают новые ростки будущих культур».
К середине XX в. кризис культуры европейского общества перешел на новую качественную ступень, которую можно охарактеризовать как антропологический кризис (или как кризис человеческого существования). Эта стадия кризиса была продуцирована великой экономической депрессией 1920-1930-х гг., охватившей своим влиянием миллионы людей.
Попытку понять экзистенциально-антропологический смысл этого кризиса предпринял К.Ясперс. В своей книге «Духовная ситуация времени» он обосновывает мысль о том, что экономические и технические противоречия приобретают планетарный масштаб. Совместное существование огромного количества людей в едином замкнутом пространстве, каковым является земной шар, ведет к их усреднению, нивелированию их индивидуальных личностных различий. Вследствие этого теряется всякое доверие к духовным ценностям и авторитетам, результатом чего выступает резкое усиление свойственного современному человеку цинизма, а также замена гуманности многочисленными «бессодержательными идеалами».
Осмысление проблем безопасности в связи с кризисом европейского общества явилось предметом изучения испанского философа X. Ортеги-и-Гассета, который в работе «Восстание масс» выделил главную социальную опасность антропологического кризиса, которая, по его мнению, состояла в формировании и широчайшем распространении нового типа человека — «человека массы». Развивая идеи К. Ясперса, Ортега-и-Гассет связывал появление «человека массы» с тенденциями нивелирования, охватившими все сферы социума: судьбы людей; манеры их поведения; культуру, характерную для различных социальных классов; гендерные различия. Социальная опасность господства «среднего человека», т.е. «человека массы», состоит в том, что оно ведет к деградации общества и способно вернуть человечество к эпохе варварства.
Основой психологии «человека массы» является убежденность в первозданности цивилизации, сопоставимой с первозданностью природы. Подобная убежденность проистекает из привычки к благам цивилизации, которыми люди пользуются от рождения. Данная привычка продуцирует у «человека массы» чувство самодовольства, убежденность в том, что жизнь у него должна быть легкой, подобно игре, без осознанных социальных ограничений. Ему не свойственны сомнения, и он считает возможным не считаться с другими людьми. Человек подобного типа не признает основополагающие культурные ценности и не намерен им следовать и их защищать.
Особую социальную опасность несет убежденность «человека массы» в том, что в мире должны существовать только ему подобные люди. Эта психологическая установка продуцирует «восстание масс» против остального общества, выходящего за рамки нивелированных отношений и структур, ведет к становлению в обществе атмосферы насилия и нетерпимости.
Причину социально разрушительных процессов массовизации общества X. Ортега-и-Гассет видит в том, что абсолютизация достижений материальной цивилизации ведет к подрыву её глубинных духовных и культурных истоков. Рост специализации труда в значительной степени упрощает его характер, но, одновременно, ведет к утрате целостности личности, к обезличиванию людей. Такие «средние люди» проникают во все сферы жизни и стремятся господствовать в них. Преодоление подобной тенденции возможно лишь путем государственного ограничения влияния «людей массы» на ход социальных процессов, на основе правового принуждения. А это, в свою очередь, содержит в себе опасность развития тоталитарных структур власти.
Общий вывод, который делает Ортега-и-Гассет по поводу кризисных тенденций в развитии европейского общества, довольно пессимистичен. Главными причинами разрушения системы социальной безопасности он считает господство бюрократии, засилье «человека массы», укрепление тоталитарного режима, превращение людей в «моральных идиотов и технических роботов», уничтожение культуры. Философ предвидит грандиозную социальную драму крушения стабильности и безопасности европейского общества, которая должна, по его мнению, произойти в ближайшее время.
Возможности преодоления кризиса культуры и укрепления безопасности европейского общества изучал немецкий философ Р. Гвардини. В своей теории он исходит из того, что культура Нового времени базировалась на таких фундаментальных основах, как понимание самодостаточности природы, живущей по собственным вечным законам, а также представление об определенной независимости, вследствие собственной рациональной сущности, субъекта культуры. Опасность для современной культуры Р.Гвардини видит в распаде этих основ. Меняется отношение человека к природе, которая перестает восприниматься как нечто гармоничное и доступное человеческому познанию. Меняются и духовные основы самих людей, утрачивающих творческие качества личности, свою автономность и ориентированные только на процесс потребления.
Большую социальную опасность Гвардини усматривает в утрате людьми гуманности, понимая под этим несоответствие формы жизни современных людей их духовной организации. Для современного информационного общества характерно распространение абстрактных социальных связей и отношений, дефицит непосредственного восприятия и реальных личностных связей. Преодоление подобной опасности Гвардини связывает с сущностью самого человека, для которого доступна способность опосредованного чувствования, реализация этой способности может позволить человеку без утраты личностных качеств перевести абстрактные представления в восприятия собственной жизни [7, с. 145].
Значимое методологическое и практическое значение для философского осмысления феномена безопасности общества имеют тенденции теоретического моделирования возможных путей
недопущения и преодоления социальных опасностей. В философии предпринимались многочисленные попытки разработать варианты выхода из социальных кризисов, обеспечить достижение обществом состояния безопасности. Предложенное многообразие подходов к решению этой проблемы можно обобщить в следующей формулировке: возможность достижения определенного состояния безопасности общества связывается прежде всего с духовными возможностями человечества, следованием традициям гуманизма и рациональности.
А. Вебер считает, что достижение безопасности общества возможно лишь на основе использования накопленного Европой богатого духовного потенциала и установления приоритета духовного начала над внешними природными и социальными факторами [6, с. 145].
Э. Мунье в работе «Что такое персонализм?» обосновывает мысль о том, что преодолеть кризис социальной безопасности можно лишь путем оказания помощи человеку в сохранении и одновременно изменении себя в соответствии с велениями времени. Необходимо создать «новые условия для человеческой жизнедеятельности, основанные на применении технически совершенных орудий труда и социальной справедливости» [17, с. 54].
Проблему безопасности человека в обществе А. Камю связывал с проблемой самоубийства (т.е. ухода от опасностей) и придавал ей статус основной философской проблемы. Философ указывал, что известно множество людей, готовых покончить с жизнью ради иллюзий, кажущихся им основанием их существования. Поэтому вопрос о смысле жизни Камю считал самым важным из всех философских вопросов [12, с. 25], и именно с его решением связывал достижение определенной степени социальной безопасности.
Тем самым можно проследить определенную тенденцию в поисках возможности достижения состояния социальной безопасности и выхода из системного общественного кризиса, назревающего в современном мире. Эта тенденция проявляется в трех аспектах. Первый из них состоит в апелляции к разуму, рациональности общества в целом и составляющих его индивидов (особенно занимающихся сферой управления), в частности. Второй аспект сводится к требованию интеграции, объединения усилий различных государств социума для достижения указанных задач. Третий аспект — это необходимость совершенствования общественных отношений, установления социальной справедливости, создания нормальных условий жизни и труда людей.
Обобщая проведенный теоретический анализ генезиса и развития философских представлений о кризисе безопасности европейского общества, следует отметить определенную тенденцию эволюции западноевропейской философии от изучения сущности и специфики культурологического кризиса к исследованию глобальной проблематики безопасности общества в единстве её экономических, политических, экологических, медицинских, демографических, психологических, ресурсных и тому подобных проблем. Данный комплекс глобальных проблем, подрывающих безопасность современного общества, постепенно выдвигается на передний план, постепенно снижая актуальность культурологической проблематики, связанной с утратой людьми смысложизненных ориентиров, проблему духовного кризиса, и т.д.
Обратимся к социально-философскому анализу феномена безопасности общества. Прежде всего проведем ряд терминологических уточнений.
Понятия «безопасность общества» и «социальная безопасность» близки по своему содержанию, но не тождественны друг другу.
В научной литературе понятие «социальная безопасность» используется в двух главных значениях: 1) в широком смысле — как безопасность общества (социума); 2) в узком смысле — как результат влияния государственной политики на социальную сферу общества (медицину, образование, пенсионное обеспечение, социальную помощь и т.п.). В первом значении понятия «безопасность общества» и «социальная безопасность» совпадают по своему содержанию и могут рассматриваться как синонимы. Во втором значении понятие «безопасность общества» шире понятия «социальная безопасность» и включает его в свое содержание.
С учетом приведенного терминологического уточнения следует отметить, что в данной статье мы используем понятие «социальная безопасность» в его широком понимании, что обусловлено задачами философского осмысления рассматриваемой проблемы.
Безопасность общества тесно связана с понятием «национальная безопасность», характеризующим «состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие..., оборону и безопасность государства» [1]. Проблема дифференциации безопасности общества и безопасности нации обусловлена недостаточной определенностью и неоднозначностью самого понятия «нация», имеющего по крайней мере два основных значения — этническое и политическое.
Для этнического подхода характерно определение нации как исторической общности людей, складывающейся в результате единства их территориальных и экономических связей, языка, некоторых особенностей культуры и характера, развития этнического самосознания. Однако общепринятой теории нации с позиции данного подхода до сих пор не разработано. Ряд авторов рассматривают возникновение нации как простое продолжение и усложнение родоплеменных связей, другие ученые выделяют в качестве ведущего, а иногда и единственного признака нации наличие особого «национального духа» (национального сознания, национального характера), третьи относят нацию к психологическим понятиям, трактуют её как бессознательную психическую общность.
Политический подход к пониманию нации связывает нацию с государством. Так, в международном праве понятие «нация» используется как синоним понятия «государство».
Безусловно, национальная специфика определяется не только языковыми и культурнобытовыми, но и социально-политическими особенностями. Однако это не позволяет в строгом
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
научном смысле отождествить понятия «нация» и «государство». Ни в науке, ни в международном праве не существует единого и общепризнанного определения понятия «государство». Не ставя перед собой задачи разрешения этой сложной проблемы, далеко выходящей за рамки нашей статьи, отметим, что в наиболее общем смысле понятие «государство» обозначает политическую систему власти, установленную на определённой территории.
Уже этот общий подход позволяет в терминологически строгом смысле разграничить понятия «национальная безопасность», «государственная безопасность» и «безопасность общества». Последнее понятие будет самым широким в данном ряду.
В современной философской литературе, посвященной безопасности общества, часто используется понятие «риск», трактуемое как синоним опасности. Такое же понимание значения слова «риск» обнаруживается, например, в Словаре русского языка, где оно определяется как «возможная опасность чего-либо» [19, с. 717]. С подобным отождествлением понятий нельзя согласиться, поскольку понятие «риск» в первую очередь раскрывает количественную характеристику опасности, и в этом смысле мы можем говорить о возможности определения степени риска, связанного с какими-либо явлениями в обществе. Незначительная степень риска или полное его отсутствие может расцениваться как свидетельство безопасности данного явления, напротив, высокий уровень риска означает его большую опасность.
Во всем цивилизованном мире в системе общественных интересов приоритет отдается национальным интересам, в соответствии с этим ведущая составляющая безопасности страны — безопасность общества, которая определяет требования, условия и во многом управляет обеспечением безопасности на уровне коллектива и личности. Важно отметить, что главная составляющая национального интереса — это необходимость самосохранения государства. Следует согласиться с мнением П. Сорокина, который считал, что социальные перевороты и потрясения начинаются с подавления «базовых инстинктов большинства населения» [20, с. 272], в числе которых ведущее место занимает инстинкт самосохранения личности, общества и государства.
Осуществление безопасности людей и общества в целом не может происходить без налаживания рациональных связей и отношений между людьми, между людьми и природой, а также без учета природных и других внешних воздействий на людей.
Категория «безопасность» выражает качественную характеристику общества, фиксирующую состояние социума в единстве многообразия всех аспектов его жизнеспособности. В отдельных научных публикациях и политических доктринах можно встретить понимание безопасности общества как целостности, складывающейся из её обособленных частных аспектов. Думается, что данный подход, являясь эффективным для системного рассмотрения социальной безопасности, не позволяет выделить её приоритеты на исторически определенных этапах развития общества. Мы считаем, что целесообразно исследовать феномен безопасности на основе концентрации внимания на наиболее важных сущностных проявлениях данного социального качества.
Опыт истории показывает, что одной из высших целей любой государственности является безопасность страны, системы сложившихся общественных отношений, существующего общественного строя и обеспечение всесторонней социальной защищенности народа.
Современное понимание социальной безопасности предполагает состояние защищенности жизненно определяющих общественных интересов и структур общества от внешних и внутренних опасностей [2].
Подводя итоги материала, изложенного в статье, можно сделать следующие выводы относительно философского осмысления феномена безопасности общества.
1. Безопасность как качественное состояние общества представляет собой непротиворечивость системы общественных отношений объективным законам функционирования и развития социума.
2. Уровень безопасности общества зависит от усиления взаимосвязи потенциалов защищенности различных аспектов жизни социума: оборонного, продовольственного, экономического, правоохранительного, производственного, медицинского, социального, бытового, нравственного, информационного, образовательного и т.д.
3. Сущность феномена безопасности состоит в защищенности жизненно важных интересов общества, государства и личности от внутренних и внешних угроз.
4. О безопасности социальных действий можно судить на основании критерия их согласованности со сложившейся социокультурной средой, а также с внутренними закономерностями общественных процессов.
Список литературы
1. Указ Президента Российской Федерации от 12 мая2009 г. № 537 «О стратегии национальной безопасности российской федерации до 2020 года» / / Собрание законодательства РФ. — 2009. — № 20. — Ст. 2444.
2. Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. 90-ФЗ «О безопасности» // Собрание законодательства РФ. — 2011. — № 1. — Ст. 2.
3. Аврелий, Августин. О граде Божием. — М., 2000. — 572 с.
4. Аристотель. Политика / / Соч. : в 4-х т. — Т. 4. — М.: Мысль, 1983. — 830 с.
5. Богданов, Л. Л. Тектология: Всеобщая организационная наука : в 2 кн. — Кн. 1. — М.: Экономика, 1989. — 304 с.
6. Вебер, Л. Германия и кризис европейской культуры // Культурология: XX век. — М., 2005. — С. 93—148.
7. Твардини, Р. Конец Нового времени // Вопросы философии. — 1990. — № 4. — С. 142—149.
8. Тоббс, Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Избр. произв. : в 2-х т. — Т. 2. — М., 1964. — 731 с.
9. Гуссеряь, Э. Кризис европейского человечества и философия // Культурология. XX век. — М., 2005. - С. 346-417.
10. Зиммеяь, Т. Конфликт современной культуры. — М., 1918. — 84 с.
11. Зиммель, Т. Философия денег. — М., 1900. — 76 с.
12. Камю, Л. Бунтующий человек. — М., 2008. — 415 с.
13. Кант, Н. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Соч. : в 6 т. — Т. 6. — М.: Мысль, 1966. — С. 3—48.
14. Лессинг, Т. Философия как действие. — М., 1914. — 114 с.
15. Макиавелли, Н. Государь. История Флоренции. — М., 2009. — 528 с.
16. Материалисты Древней Греции. Собрание текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура. — М.: Политиздат, 1955. — 238 с.
17. Мунье, Э. Что такое персонализм? — М., 1994. — 128 с.
18. Платон. Государство // Соч. : в 4 т. — Т. 3. — М.: Мысль, 1994. — С. 79—421.
19. Словарь русского языка : в 4 т. — Т. 3. — М.: Русский язык, 1984. — 400 с.
20. Сорокин, П. Л. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 2009. — 544 с.
21. Шпенглер, О. Закат Европы. — М., 2007. — 298 с.
УДК 37.0
Ю.А. Полканова*
Социально-правовые аспекты подготовки молодежи к родительству
В статье раскрыта необходимость подготовки к родительству учащихся системы начального профессионального образования. Автором предложены педагогические условия, реализация которых поможет классным руководителям и мастерам воспитать юношей и девушек системы начального профессионального образования как будущих родителей.
Ключевые слова: учреждения начального профессионального образования, подготовка к родительству.
J.A. Polkanova*. Socially-legal aspects of preparation of young people to parenthood. The
author describes the necessity of students’ preparation to parenthood at the establishments of initial vocational training. The author offers the pedagogical conditions, realization of which will help teachers and masters to bring up the young men and girls at the establishments of initial vocational training as future parents.
Keywords: establishments of initial vocational training, preparation to future parenthood.
По мнению большинства социологов, XX век отмечен кризисом семьи как социального института. Разрушение традиционной идеологии, отсутствие нравственных ценностей, снижение воспитательного потенциала семьи, деградация семейного образа жизни, снижение престижа и потребности иметь детей, неподготовленность молодежи к родительству, а также рост внутрисемейного насилия приводят к утрате традиционных функций семьи. Все негативные явления в брачно-семейной сфере отражаются на подрастающем поколении.
Основной функцией семьи была и остается подготовка молодежи к взрослой жизни, в т.ч. к будущему родительству. Данная проблема не является новой, поскольку всегда осуществлялась в семье в рамках народной педагогики. Однако омоложение браков, низкий уровень психолого-педагогической культуры родителей заставляют общество уделять более пристальное внимание данной проблеме.
Вопросы семьи и семейного воспитания всегда были в поле зрения отечественных, государственных и общественных деятелей, философов, педагогов. Сегодня эта тема освещается достаточно широко в работах известных социологов, психологов, педагогов. Особое внимание уделяется изучению семейных отношений, условиям воспитания в семье полноценной, способной к саморазвитию личности.
В трудах отечественных и зарубежных педагогов, таких как Я.А. Коменский, П.Ф. Лесгафт, Д. Локк, А.Н. Острогорский, И.Г. Песталоцци, В.А. Стоюнин, К.Д. Ушинский, ставятся вопросы о главенствующей роли родителей в формировании личности ребенка; влиянии семейного уклада на воспитание детей; о пользе педагогической литературы для родителей в плане самообразования, расширения теоретических знаний в области семейного воспитания.
В работах Д. Добсона, Э. Ле Сатира, Р. и Дж. Байярда, В. Сатира, Б. Спока, А. Фромма рассматриваются вопросы о влиянии на развитие ребенка внутренней атмосферы, уклада жизни семьи и формы передачи знаний от родителей детям.
П.П. Блонский, Н.К. Крупская, В.А. Сухомлинский, С.Т. Шацкий писали о необходимости развития педагогического просвещения среди родителей.
* Полканова, Юлия Александровна, преподаватель, Н(ч)ОУ «Академия бизнеса и информационных технологий». Адрес: г. Вологда, улица Конева, дом 29А, кв.46, E-mail: Ysssa@yandex.ru.
* Polkanova, Julia Alexandrovna, the teacher, private educational institution «Academy of Business and information technology». The address: fl. 46, 29a, Konev’s street, Vologda, Russia. E-mail: Ysssa@yandex.ru
Статья поступила в редакцию 12 декабря 2011 года © Полканова Ю.А., 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (53) 2012
