CC BY
56
А.Н. Бумагин*
Безопасность и общественный порядок в демократическом обществе как основания исключения гласности правосудия
Аннотация. Статья посвящена исследованию ряда конституционных проблем, связанных с механизмом ограничения права на публичность отправления правосудия в целях защиты безопасности и общественного порядка. Автор приходит к выводу, что критерии «национальной безопасности» и «общественного порядка» следует понимать в системном единстве и взаимосвязи, а не в качестве самостоятельных оснований для ограничения права на публичное разбирательство. Если судам предоставить возможность мотивировки проведения закрытого разбирательства исключительно по основанию обеспечения общественного порядка, появляется слишком широкая почва для неконституционных ограничений публичности разбирательства в ущерб демократическому предназначению судебной власти. Ключевые слова: публичность разбирательства, гласность правосудия, открытые и закрытые судебные заседания, безопасность, общественный порядок.
В отличие от морального основания, соображения безопасности в российской практике всегда считались едва ли не главной причиной допустимости ограничений публичности судебного разбирательства. Особенно активно они применялись в советский период отечественной истории, что мотивировалось соображениями революционной дисциплины, диктатуры пролетариата, позже — руководящей ролью КПСС, приоритетом общественных интересов по сравнению с интересами личности, особенностями социалистической правоохранительной системы. Безопасность государства позиционировалась в качестве одной из основополагающих конституционный ценностей1, обеспечение которой считалось более важной задачей, чем справедливость суда, его беспристрастность, учет конкурирующих интересов тяжущихся сторон, обеспечение доступа к правосудию и т.д.
Несмотря на определенную гипертрофиро-ванность концепции безопасности государства в советском государстве и праве, нельзя не признать, что государственные интересы имеют важнейшее значение и в условиях демократического конституционного государства2. Всякое общество
нуждается в состоянии защищенности от тех или иных угроз. Обеспечение безопасности — одна из основополагающих функций государства как такового3. Граждане в демократическом государстве имеют право на безопасность, которому корреспондируют соответствующие публично-правовые обязанности главы государства, парламента, правительства, судов и других государственных органов, особенно — полиции, армии4 и т.д.
Очевидно, что если публичное судебное разбирательство представляет собой существенную угрозу безопасности личности, общества и государства — лучше, если такое разбирательство будет закрытым, пусть даже и в ущерб социальному контролю над судебной системой, уверенностью общества в его справедливости. Под «безопасностью государства и общества» в этом контексте мы понимаем предотвращение угроз вооруженных столкновений, социальной розни, терроризма, экстремизма, насильственного захвата власти, уличных беспорядков, массовых потасовок, революций, бунтов, мятежей и т.п. Под «безопасностью личности» — состояние защищенности от насилия, пре-
1 См.: Воронов А.А. Основные этапы развития советских органов государственной безопасности: двусторонний взгляд. Воронеж: Науч. кн., 2011. С. 14-35; Чистяков Н.Ф. Социалистическая законность и связь с советской общественностью — основные принципы деятельности следственного аппарата органов государственной безопасности // Советское государство и право. 1960. № 11. С. 34-41.
2 См.: Коробова Е.А. Конституционные идеи как основа обеспечения государственных интересов России // Научные труды РАЮН. 2012. Вып. 12. Т. 1. С. 508-511.
3 См.: Редкоус В.М. Обеспечение национальной безопасности как важнейшая функция современного Российского государства // Право и государство: приоритеты XXI века. Барнаул: Изд. Алт. ун-та, 2007. С. 78-81; Горобец Е.А. Обеспечение национальной безопасности — основная функция государства // Общество и право. 2008. № 4. С. 49-51.
4 См.: Колоткина О.А. Право личности на безопасность: понятие, место в системе прав человека и особенности изучения в курсе конституционного права РФ // Право и образование. 2007. № 11. С. 109-114; Калина Е.С. Понятие безопасности и право на безопасность как одно из личных прав // Безопасность бизнеса. 2004. № 4. С. 9-10.
*
© Бумагин А.Н, 2015
Бумагин Александр Николаевич — председатель арбитражного суда Орловской области. [[email protected]]
302020, Россия, г. Орел, ул. Максима Горького, д. 42. DOI: 10.17803/1994-1471.2015.58.9.167-173
жде всего — убийств, побоев, истязаний, пыток, психологического давления и т.п.
Это направление конституционно-правового регулирования, охраны и защиты прав человека полностью разделяется международным сообществом, практикой Европейского Суда по правам человека. Так, в деле «Волков против Российской Федерации» Европейский Суд по правам человека дал оценку допустимости удаления публики из зала судебного заседания в целях защиты от психологического давления и угроз, поступающих в адрес потерпевших и их близких, которые могут изменить будущие свидетельские показания в пользу заявителя. Согласно обстоятельствам, заявитель был признан виновным в ряде серьезных преступлений, включая умышленное убийство; до его заключения под стражу он имел «несомненную возможность оказывать влияние на потерпевших и свидетелей лично или посредством других лиц, а также запугивать их различными способами», был объявлен в розыск в качестве лидера организованной преступной группировки. Признавая в данном случае решение о закрытых слушаниях обоснованным, Европейский Суд, однако, подчеркнул, что необходимо доказательственное подтверждение, почему именно «свидетели имели серьезные основания опасаться давать показания публично, и почему забота о безопасности свидетелей в данном случае перевесила важность обеспечения открытости судебного разбирательства»5.
Не следует думать, что в современной России угрозы безопасности государства полностью предотвращены. Украинский кризис, присоединение Республики Крым и Севастополя к Российской Федерации актуализировали проблемы межнационального недоверия, национализма, международных санкций, обострили международные отношения6. Россия — многонациональная страна, в которой республики, автономная область и автономные округа имеют титульные национальности. Кроме того, в стране проживает ряд представителей различных национальностей, религиозных сообществ и культур, между которыми не всегда благоприятно складываются отношения сотрудничества и партнерства7. Наблюдаются угрозы политической безопасности, включающие проникновение в избирательный корпус криминального элемента, коррупцию. Имеются определенные группы и организации
5 См.: Постановление Европейского Суда по правам человека от 04.12.2007 Дело «Волков против Российской Федерации» // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. № 1.
6 См.: Томсинов В.А. Украинский кризис: метаморфозы геополитики и международное право // Законодательство. 2014. № 8. С. 9-24.
7 См.: Морозова Л.А. Межнациональные отношения и будущее России: конфликты и потенциал гражданского
согласия // Государство и право. 1992. № 5. С. 120-123.
экстремистской направленности. Не предотвращены полностью последствия «чеченской кампании». Все эти обстоятельства должны учитывать суды при разрешении вопроса об открытом или закрытом разбирательстве дела, допуске в залы судебных заседаний представителей СМИ и публики. Зачастую проведение закрытого судебного разбирательства в целях обеспечения безопасности государства необходимо не столько по ходатайству участвующих в деле лиц, сколько по инициативе суда.
Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности»8, помимо определения понятия экстремизма, указания на ряд профилактических и воспитательных мер, адресует свое действие преимущественно к выборным должностным лицам, законодательным (представительным) и исполнительным органам государственной власти, органам местного самоуправления, а также СМИ, общественным объединениям и религиозным организациям. В частности, этим законом (ст. 11) предусмотрен запрет распространения через СМИ экстремистских материалов. Судебные инстанции в этой статье закона упоминаются лишь в качестве органов, уполномоченных на «приостановление реализации» продукции СМИ в целях «недопущения продолжения распространения» экстремистских материалов.
Однако каким образом должны действовать правоохранительные органы, если материалы экстремистского содержания являются частью доказательственной базы по юридическому делу, по которому производится слушание в суде? Если проводится открытое заседание, присутствующие в зале судебного заседания журналисты имеют право придать такие материалы огласке. Можно ли соответствующие СМИ обвинить в нарушении требований законодательства о противодействии экстремизму, если они доводят до сведения общественности, по существу, информацию о законной деятельности суда, направленную на исследование фактических обстоятельств юридического дела?
Подчеркнем при этом, что суды связаны лишь весьма фрагментарным регулированием процессуального законодательства, которое исключает публичность разбирательства по усмотрению суда по такому общерегулятивному основанию, как обеспечение безопасности и общественного порядка. В связи с этим, на наш взгляд, необходимы соответствующие оговорки либо в процессуальном законодательстве, либо в анализируемой ст. 11 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности». Средства массовой информации, во всяком случае, нельзя
8 Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ (ред. от 31.12.2014) «О противодействии экстремистской деятельности» // Собрание законодательства РФ. 2002. № 30. Ст. 3031.
обвинять в отсутствии верной квалификации материалов, являются ли они экстремистскими или нет, если эти сведения были почерпнуты непосредственно из зала заседания суда. Нельзя их обвинять и в позитивной или негативной оценке предполагаемого (еще не доказанного) экстремизма в поведении соответствующих лиц, во всяком случае — до вступления в законную силу соответствующего решения суда, поскольку иное означало бы вмешательство в правосудие, нарушало бы независимость судебной власти, а в уголовном процессе — также презумпцию невиновности (ст. 49 Конституции РФ). Принятие подобных решений, по нашему мнению, целесообразно возложить на суды, которые обязаны исключить распространение материалов экстремистского содержания посредством инструмента закрытого судебного разбирательства.
Это, однако, не означает, что институт противодействия экстремизму должен использоваться судами в целях противоправного нарушения конституционной свободы мысли и слова, необходимой в демократическом обществе. Понятие экстремизма, по смыслу ст. 1 анализируемого Федерального закона, — весьма неточное, расплывчатое и неконкретное. Оно требует оценки соответствующих фактов в их совокупности, с учетом характера деяния и его юридических последствий. Под экстремизмом законодатель понимает, прежде всего, насильственное изменение конституционного строя и целостности страны. При каких обстоятельствах оно может считаться «насильственным»? Какая именно «целостность» имеется в виду: только территориальная или какая-либо иная? Экстремизмом также считается «публичное оправдание» терроризма и «иная» террористическая деятельность. Каким образом понимать термины «оправдание», «публичность в оправдании», «терроризм»? Столь же неопределенными с юридической точки зрения выглядят нормы, препятствующие социальной ненависти, вражде и превосходству. Для верной квалификации подобных деяний нужна полноценная судебная оценка, достаточная квалификация судей в области права, соблюдение процессуальных норм, гарантии защиты прав и законных интересов тяжущихся сторон в вышестоящих судебных инстанциях и т.п. В противном случае нормы ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» могут быть истолкованы произвольно, в ущерб конституционной свободе мысли и слова.
Важные правоограничения, направленные на защиту безопасности государства и общества, содержатся в ряде иных федеральных законов и подзаконных нормативных правовых актов, в частности: в Федеральном законе от 28.12.2010 № 390-ФЗ «О безопасности» (который требует не только устранения угроз безопасности, но так-
же «локализации» последствий их проявления)9; Законе РФ от 27.12.1991 № 2124-1 (ред. от 24.11.2014) «О средствах массовой информации» (запрет порнографии, культа насилия и жестокости, а также материалов, содержащих нецензурную брань)10. Указанные правоограничения, применительно к судебной деятельности, непосредственно связаны с вопросом о соотношении публичного и закрытого судебного разбирательства, однако четкого разрешения на законодательном уровне они не нашли (ни в указанных нормативных правовых актах, ни в процессуальном законодательстве). Вместе с тем, на наш взгляд, такие основания, как «необходимость локализации последствий проявления угроз безопасности государства и общества», «воспрепятствование распространению порнографии, культа насилия и жестокости, а также материалов, содержащих нецензурную брань» — являются достаточными для ограничения конституционного права на публичность судебного разбирательства. Их целью является обеспечение безопасности общества и государства, а также общественного порядка.
Кроме обеспечения безопасности государства и общества как основания ограничения права на публичное разбирательство важное значение имеет и такая цель правового регулирования и правоприменительной практики, как гарантирование безопасности личности. Если в предыдущих случаях основополагающее значение имело предотвращение угроз вооруженных столкновений, социальной розни, терроризма, экстремизма, насильственного захвата власти, уличных беспорядков, массовых потасовок, революций, бунтов, мятежей, то здесь речь идет о состоянии защищенности участников судебного процесса от насилия, прежде всего — убийств, побоев, истязаний, пыток, психологического давления. В большинстве случаев подобные угрозы связаны с уголовным судопроизводством, хотя не следует, на наш взгляд, полностью исключать соответствующие проблемы в гражданском, арбитражном и конституционном судебных процессах, а также (пусть и в редких случаях) — в судопроизводстве по делам об административных правонарушениях11.
9 См.: Федеральный закон от 28.12.2010 № 390-ФЗ «О безопасности» // Собрание законодательства РФ. 2011. № 1. Ст. 2.
10 См.: Закон РФ от 27.12.1991 № 2124-1 (ред. от 24.11.2014) «О средствах массовой информации» // Вестник Верховного Суда РФ. 1992. № 7. Ст. 300; Собрание законодательства РФ. 2014. № 48. Ст. 6651.
11 В связи с этим примечательно, что Федеральным законом «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» в числе лиц, подлежащих государственной защите от угроз безопасности личности, упоминаются такие субъекты, как «гражданский истец» и «гражданский ответчик». Тем самым законодатель признает наличие соответствующих угроз в отношении участников гражданских правоотношений, если они возникают вследствие уголовных правоотношений.
В указанных целях российским парламентом был принят Федеральный закон от 20.08.2004 № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»12. Данный нормативный правовой акт дает правоприменительным органам сравнительно широкий инструментарий, позволяющий защитить безопасность участников уголовного судопроизводства, включая личную охрану, выдачу специальных средств, замену документов и изменение внешности, места работы или жительства и т.д. Применительно к теме статьи важное значение имеет такая мера, как «обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице» (ст. 9). Регулируя данные общественные отношения, законодатель ограничился упоминанием о юридической возможности наложения запрета на выдачу сведений о защищаемом лице, изменении номеров телефонов и регистрационных знаков транспортных средств. При этом в исключительных случаях данные сведения на основании письменного запроса могут быть предоставлены правоохранительным органам. О каких-либо процессуальных ограничениях, вызванных потребностью обеспечения конфиденциальности сведений о защищаемом лице (режим закрытого судебного разбирательства в целом или в его части) — в данном законе не упоминается. В свою очередь, процессуальное законодательство ограничивается самыми общими формулировками и исходит из презумпции весьма широкой дискре-ции судебных инстанций.
Вместе с тем интересы личной безопасности — важный мотив поведения граждан, который часто побуждает их к отказу от сотрудничества с правоохранительными органами13. Будучи неуверенными в эффективности государственной защиты безопасности участников уголовного процесса и ряда других юридических процессов, граждане предпочитают умалчивать об известных им фактах, воздерживаться от предоставления информации в качестве свидетелей по делу, излагать известные факты в ограниченном объеме14. Несмотря на то, что отказ от дачи показаний и дача ложных показаний, по действующему российскому праву, представляют собой правонарушения, доказать их наличие чрезвычайно трудно15. Мотив личной безопасно-
12 См.: Федеральный закон от 20.08.2004 № 119-ФЗ (ред. от 03.02.2014, с изм. от 04.06.2014) «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» // Собрание законодательства РФ. 2004. № 34. Ст. 3534; 2014. № 23. Ст. 2930.
13 См.: Брусницын Л. Обеспечение безопасности потерпевших и свидетелей // Законность. 1997. № 1. С. 36-39.
14 См.: Барановский В.М., Прокопьева С.И. Процессуальная безопасность свидетелей и потерпевших как средство обеспечения достоверности их показаний // Уголовное и уголовно-процессуальное законодательство: проблемы эффективности и практика применения. Калининград: Изд-во Калинигр. ун-та, 1996. С. 54-58.
15 См.: Гончаров Д.Ю. Ответственность за отказ от дачи по-
казаний // Журнал российского права. 2002. № 6. С. 106-110.
сти в данных обстоятельствах не просто объясним нравственно, он имеет в своей основе и юридическую составляющую, поскольку обеспечение личной безопасности граждан — конституционная обязанность государства. Если государство не способно эффективно выполнить свою обязанность обеспечения безопасности потерпевших, свидетелей и других участников судебного процесса, сложно рассчитывать на их помощь правосудию, мотивированную исключительно соображениями гражданского долга, смелости, мужества и ответственности, то есть публичных конституционных интересов, вступающих в определенный конфликт с частными интересами.
В связи с этим следует обратить внимание на соотношение понятий «безопасность», «национальная безопасность» и «общественный порядок», которые употребляются в ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В данной статье, строго говоря, упоминается не безопасность как таковая, а национальная безопасность («national security»), что в российской правовой системе близко таким понятиям, как «безопасность государства», «государственная безопасность», «конституционная безопасность», «политическая безопасность», «безопасность конституционного строя» и т.д. В свою очередь, общественный порядок («public order») можно перевести и как «публичный порядок», «упорядоченность в обществе» и т.д. Многие авторы считают уместной широкую трактовку термина «общественный порядок», под которым понимается сложившаяся в обществе система отношений между людьми, правила взаимного поведения и общежития, реализация всех социальных норм в совокупности (норм права, морали, обычаев, традиций, ритуалов и т.д.). Однако если эту категорию трактовать в столь широком аспекте, в значительной степени утрачивается смысл критерия «общественного порядка» в контексте допустимости ограничений права на публичность судебного разбирательства16.
Поэтому, на наш взгляд, употребляемые в Конвенции критерии «национальной безопасности» и «общественного порядка» следует понимать в системном единстве и взаимосвязи, а не в качестве самостоятельных оснований для ограничения права на публичное разбирательство. Не во всех случаях соображения национальной безопасности достаточны, чтобы судье принять решение о закрытом разбирательстве. При определенных обстоятельствах это может быть дополнено
16 См.: Прокопов Ю.В. Понятия «общественный порядок», «правопорядок» и «общественная безопасность» и их соотношение в теории государства и права и в российском законодательстве // Мир юридической науки. 2009. № 3. С. 9-15; Ястребова А.И. Соотношение понятий «общественный порядок», «правопорядок», «конституционный порядок». Конституционно-правовые аспекты // Закон и право. 2013. № 12. С. 15-18.
мотивом защиты общественного порядка. Но если судам предоставить возможность мотивировки проведения закрытого разбирательства исключительно по основанию обеспечения общественного порядка, появляется слишком широкая почва для неконституционных ограничений публичности разбирательства в ущерб демократическому предназначению судебной власти (общественный порядок может пониматься как состояние успокоенности общественного мнения, поддержания безусловного авторитета судей и судов, ограничения их критики и т.д.). Во всяком случае, сам по себе «общественный порядок», понимаемый в широком контексте как совокупность правил поведения людей в обществе — недостаточный мотив, чтобы не допустить в зал судебного заседания СМИ и публику. Требуется наличие существенных угроз общественному порядку, которые исключали бы публичность разбирательства. В большинстве случаев такие угрозы сопряжены с безопасностью государства и общества17.
Отсутствие упоминания в ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод такого основания, как «безопасность личности», не означает, что Европейское сообщество отказывается от защиты безопасности потерпевших, свидетелей и других участников судебного процесса. Об этом неоспоримо свидетельствует приводившаяся выше практика Европейского Суда по правам человека18 и более полный перечень оснований ограничения публичности разбирательства, приведенный в ст. 6. По всей вероятности, Европейская конвенция связывает цель обеспечения безопасности личности с необходимостью защиты интересов правосудия, а не с гарантированием безопасности как таковой (то есть государства, общества и личности). В российской правовой традиции принят более комплексный подход к
Библиография:
пониманию юридического феномена безопасно-сти19, что должно, на наш взгляд, находить адекватное выражение в действующем законодательном регулировании России.
Таким образом, в качестве конституционно допустимого основания для ограничения публичности судебного разбирательства, по нашему мнению, целесообразно выделить «безопасность и общественный порядок в демократическом обществе». Подобная формулировка, с одной стороны, позволяет учитывать многообразие видов безопасности, с другой — связывает этот критерий с потребностью в защите общественного порядка и обусловливает это принципами и нормами демократического общества. Только «демократический» общественный порядок, равно как и «демократическая» безопасность (то есть безопасность в демократическом смысле) — может позволить судам отступление от общего правила публичности правосудия в пользу закрытого судебного разбирательства (то есть всего разбирательства или его части в зависимости от юридически значимых обстоятельств конкретного судебного дела). Подобный подход позволил бы учитывать исторические ошибки прошлого (революционная дисциплина, диктатура пролетариата, руководящая роль КПСС, приоритет общественных интересов над личными), сохраняя при этом конституционно значимую конструкцию защиты безопасности личности, общества и государства посредством ограничения публичности судебного разбирательства. В качестве безусловного основания для проведения закрытого судебного разбирательства должна оставаться необходимость обеспечения государственной тайны при условии установления ее режима федеральным законом в соответствии с демократическими требованиями Конституции РФ.
1. Барановский В.М., Прокопьева С.И. Процессуальная безопасность свидетелей и потерпевших как средство обеспечения достоверности их показаний // Уголовное и уголовно-процессуальное законодательство: проблемы эффективности и практика применения. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 1996. С. 54—58
2. Бондарь Н.С. Конституционная безопасность личности, общества, государства: постановка проблемы в свете конституционного правосудия, обеспечения социальной справедливости, равенства и прав человека // Законодательство и экономика. 2004. № 4. С. 4—15.
3. Брусницын Л. Обеспечение безопасности потерпевших и свидетелей // Законность. 1997. № 1. С. 36—39.
4. Воронов А.А. Основные этапы развития советских органов государственной безопасности: двусторонний взгляд. Воронеж: Науч. кн., 2011. 112 с.
5. Гончаров Д.Ю. Ответственность за отказ от дачи показаний // Журнал российского права. 2002. № 6. С. 106—110.
6. Горобец Е.А. Обеспечение национальной безопасности — основная функция государства // Общество и право. 2008. № 4. С. 49-51.
17 См.: Сухачев И.Ю. О соотношении понятий «общественный порядок» и «общественная безопасность» // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2010. № 4. С. 8-12.
18 Подробнее см.: Жариков Е.В. Обеспечение безопас-
ности лиц, содействующих правосудию, в практике Европейского суда по правам человека // 60 лет Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2011. С. 95-103.
19 См.: Бондарь Н.С. Конституционная безопасность личности, общества, государства: постановка проблемы в свете конституционного правосудия, обеспечения социальной справедливости, равенства и прав человека // Законодательство и экономика. 2004. № 4. С. 4-15.
7. Жариков Е.В. Обеспечение безопасности лиц, содействующих правосудию, в практике Европейского суда по правам человека // 60 лет Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2011. С. 95—103.
8. Калина Е.С. Понятие безопасности и право на безопасность как одно из личных прав // Безопасность бизнеса. 2004. № 4. С. 9-10.
9. Колоткина О.А. Право личности на безопасность: понятие, место в системе прав человека и особенности изучения в курсе конституционного права РФ // Право и образование. 2007. № 11. С. 109-114.
10. Коробова Е.А. Конституционные идеи как основа обеспечения государственных интересов России // Научные труды РАЮН. 2012. Вып. 12. Т. 1. С. 508-511.
11. Морозова Л.А. Межнациональные отношения и будущее России: конфликты и потенциал гражданского согласия // Государство и право. 1992. № 5. С. 120-123.
12. Прокопов Ю.В. Понятия «общественный порядок», «правопорядок» и «общественная безопасность» и их соотношение в теории государства и права и в российском законодательстве // Мир юридической науки. 2009. № 3. С. 9-15.
13. Редкоус В.М. Обеспечение национальной безопасности как важнейшая функция современного Российского государства // Право и государство: приоритеты XXI века. Барнаул: Изд. Алт. ун-та, 2007. С. 78-81.
14. Сухачев И.Ю. О соотношении понятий «общественный порядок» и «общественная безопасность» // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2010. № 4. С. 8-12.
15. Томсинов В.А. Украинский кризис: метаморфозы геополитики и международное право // Законодательство. 2014. № 8. С. 9-24.
16. Чистяков Н.Ф. Социалистическая законность и связь с советской общественностью — основные принципы деятельности следственного аппарата органов государственной безопасности // Советское государство и право. 1960. № 11. С. 34-41.
17. Ястребова А.И. Соотношение понятий «общественный порядок», «правопорядок», «конституционный порядок». Конституционно-правовые аспекты // Закон и право. 2013. № 12. С. 15-18.
References (transliteration):
1. Baranovskij V.M., Prokop'eva S.I. Processual'naja bezopasnost' svidetelej i poterpevshih kak sredstvo obespechenija dostovernosti ih pokazanij // Ugolovnoe i ugolovno-processual'noe zakonodatel'stvo: problemy jeffektivnosti i praktika primenenija. Kaliningrad: Izd-vo Kaliningr. un-ta, 1996. S. 54-58
2. Bondar' N.S. Konstitucionnaja bezopasnost' lichnosti, obshhestva, gosudarstva: postanovka problemy v svete konsti-tucionnogo pravosudija, obespechenija social'noj spravedlivosti, ravenstva i prav cheloveka // Zakonodatel'stvo i jeko-nomika. 2004. № 4. S. 4-15.
3. Brusnicyn L. Obespechenie bezopasnosti poterpevshih i svidetelej // Zakonnost'. 1997. № 1. S. 36-39.
4. Voronov A.A. Osnovnye jetapy razvitija sovetskih organov gosudarstvennoj bezopasnosti: dvustoronnij vzgljad. Voronezh: Nauch. kn., 2011. 112 s.
5. Goncharov D.Ju. Otvetstvennost' za otkaz ot dachi pokazanij // Zhurnal rossijskogo prava. 2002. № 6. S. 106-110.
6. Gorobec E.A. Obespechenie nacional'noj bezopasnosti — osnovnaja funkcija gosudarstva // Obshhestvo i pravo. 2008. № 4. S. 49-51.
7. Zharikov E.V. Obespechenie bezopasnosti lic, sodejstvujushhih pravosudiju, v praktike Evropejskogo suda po pravam cheloveka // 60 let Evropejskoj konvencii o zashhite prav cheloveka i osnovnyh svobod. Kemerovo: Kuzbassvuzizdat, 2011. S. 95-103.
8. Kalina E.S. Ponjatie bezopasnosti i pravo na bezopasnost' kak odno iz lichnyh prav // Bezopasnost' biznesa. 2004. № 4. S. 9-10.
9. Kolotkina O.A. Pravo lichnosti na bezopasnost': ponjatie, mesto v sisteme prav cheloveka i osobennosti izuchenija v kurse konstitucionnogo prava RF // Pravo i obrazovanie. 2007. № 11. S. 109-114.
10. Korobova E.A. Konstitucionnye idei kak osnova obespechenija gosudarstvennyh interesov Rossii // Nauchnye trudy RAJuN. 2012. Vyp. 12. T. 1. S. 508-511.
11. Morozova L.A. Mezhnacional'nye otnoshenija i budushhee Rossii: konflikty i potencial grazhdanskogo soglasija // Gosudarstvo i pravo. 1992. № 5. S. 120-123.
12. Prokopov Ju.V. Ponjatija «obshhestvennyj porjadok», «pravoporjadok» i «obshhestvennaja bezopasnost'» i ih sootnosh-enie v teorii gosudarstva i prava i v rossijskom zakonodatel'stve // Mir juridicheskoj nauki. 2009. № 3. S. 9-15.
13. Redkous V.M. Obespechenie nacional'noj bezopasnosti kak vazhnejshaja funkcija sovremennogo Rossijskogo gosudarstva // Pravo i gosudarstvo: prioritety XXI veka. Barnaul: Izd. Alt. un-ta, 2007. S. 78-81.
14. Suhachev I.Ju. O sootnoshenii ponjatij «obshhestvennyj porjadok» i «obshhestvennaja bezopasnost'» // Vestnik Vostochno-Sibirskogo instituta MVD Rossii. 2010. № 4. S. 8-12.
15. Tomsinov V.A. Ukrainskij krizis: metamorfozy geopolitiki i mezhdunarodnoe pravo // Zakonodatel'stvo. 2014. № 8. S. 9-24.
16. Chistjakov N.F. Socialisticheskaja zakonnost' i svjaz' s sovetskoj obshhestvennost'ju — osnovnye principy dejatel'nosti sledstvennogo apparata organov gosudarstvennoj bezopasnosti // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1960. № 11. S. 34-41.
17. Jastrebova A.I. Sootnoshenie ponjatij «obshhestvennyj porjadok», «pravoporjadok», «konstitucionnyj porjadok». Kon-stitucionno-pravovye aspekty // Zakon i pravo. 2013. № 12. S. 15-18.
Материал поступил в редакцию 6 февраля 2015 г.
Security and public order in a democratic societies as grounds for the exceptions from
the publicity of justice
BUMAGIN, Aleksandr Nikolaevich — Chariman of the Arbitration Court of the Orlov Region. [[email protected]]
302020, Russia, Orel, ul. Maksima Gorkogo, 42.
Review. The article is devoted to the number of constitutional problems regarding the mechanism for the limitations to the public character of judicial process for the sake of protecting security and public order. The author draws a conclusion that the criteria for «national security» and «public order» should be regarded in their systemic unity and interrelation, rather than as independent grounds for limiting the right to public judicial hearing. If the courts are given the right to motivate the closed hearing exclusively due to grounds of public order, there is too wide a scope for unconstitutional publicity limitations, abridging the democratic purpose of the judiciary. Keywords: public judicial hearings, publicity of justice, open and closed judicial hearting, security, public order.
