CC BY
1Медведева О.А.
Кандидат философских наук, доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин имени В.У. Агеевца, НГУ физической культуры, спорта и здоровья имени П.Ф. Лесгафта.
Бессмертие: причастность к божественному и культивирование Индивидуальности (Платон. «Пир», М. Кундера. «Бессмертие»)
Аннотация. Статья посвящена диалектике смерти и бессмертия у Платона и М. Кунде-ры. У Платона через стремление к бессмертию и преодоление смертной природы человека осуществляется понимание любви и творчества. Для Кундеры бессмертие становится образом человека, методом культивирования индивидуальности.
Ключевые слова: смерть, бессмертие, любовь, творчество, образ, культивирование индивидуальности.
Medvedeva O.A.
Candidate of Philosophy, Associate Professor of the Department of Social and Humanitarian Disciplines named after V.U. Ageevets, NSUof Physical Culture, Sports and Health named after P.F. Lesgafta.
Immortality: participation in the divine and cultivation of Individuality (Plato. "Symposium", M. Kundera. "Immortality")
Abstract. The article is devoted to the dialectic of death and immortality in Plato and M. Kundera. In Plato, through the desire for immortality and overcoming the mortal nature of man, an understanding of love and creativity is realized. For Kundera, immortality becomes the image of a person, a method of cultivating individuality.
Key words: death, immortality, love, creativity, image, cultivation of individuality.
Целью историко-философского эксперимента, соединяющего очень далекие, почти не соединимые персоналии, может являться рассмотрение неожиданных тематических ассоциаций, традиционное исследование влияния
одного мыслителя на другого либо фантазия автора: о чем могли бы говорить, к примеру, Гете и Хэмингуэй. Образ бессмертия как некого посмертного пространства обитания души и вместе с тем «собирающего мышления», связываю-
* © Медведева О.А., 2023.
Бессмертие: причастность к божественному и культивирование Индивидуальности (Платон. «Пир», М. Кундера. «Бессмертие»)
щего воедино отдаленные уголки этого пространства, дает нам возможность стать свидетелями такого диалога.
В данном случае нас интересует не столько сам факт возможного влияния Платона на творчество Милана Кунде-ры, современного чешского писателя, сколько формирование единого контекста, в котором происходит развитие важнейших исходных понятий и их переосмысление применительно к совершенно иной действительности. Таким исходным пунктом станет философия бессмертия в диалоге Платона «Пир».
Излагаемая Сократом речь Диотимы об Эроте является поводом для рассуждения о чем-то большем, о чем и не догадываются собеседники Сократа. Здесь выясняется интересная противоречивость отношения Сократа к мифу: желание раскрыть и одновременно желание скрыть наиболее важные выводы. и вместе с тем эта «речь о речи» включает тему бессмертия в общий контекст диалога, посвященного сущности любви.
Прежде всего мантинеянка обращает внимание Сократа на двойственную сущность Эрота, который представляет собой нечто среднее между бессмертным и смертным. Такая двойственность присуща великим гениям, назначение которых - в заполнении промежутка между людьми и богами (203а). Посредством гениев, к которым принадлежит и Эрот, люди обожествляются, т.е. становятся причастными богам и удостаиваются их любви, осуществляя таким образом свое стремление к бессмертию. Это стремление составляет важнейшую часть природы смертных, не менее важную, чем желание любить и быть любимым.
Эрот двойствен еще и потому, что занимает промежуточное положение между мудрецом и невеждой (204 в), поскольку, как истинный философ, стре-
мится к мудрости, которой не обладает.
итак, гений - существо, связующее смертных и бессмертных, объединяющее две совершенно различные природы внутренней связью.
Но что же представляет собой бессмертное? Приблизиться к его пониманию возможно, следуя логике Дио-тимы, только познав природу низшего, т.е. смертного. Смертное «никогда не бывает одним и тем же» (207ф, но непрерывно обновляется, как телесно, так и духовно. Бессмертное и божественное, следовательно, - то, что остается одним и тем же, не меняя своих качеств; «не знающее ни рождения, ни гибели, ни роста, ни оскудения» (211а) и являющееся прекрасным само по себе.
Природа смертного стремится к бессмертию, которым не обладает, и достичь его может, только оставив после себя свое подобие. Быть причастным через подобие - «другого способа нет» (208в); подобие, следовательно, прежде причастности; мысль, подтверждаемая Про-клом в его «Платоновской теологии».
не только низшее стремится к высшему, но и высшее ищет проявления в низшем. И таким проявлением бессмертного начала в смертном существе становится зачатие и рождение (206с), которые являют собой сущность любви (207а).
Что же такое любовь?
Следуя за Платоном, который следует Сократу, а Сократ, в свою очередь, следует Диотиме, нам ничего не остается, как отбрасывать все кажущееся, а затем - и все второстепенное в определении сущности любви, приближаясь, т.о., к самому важному.
Эрот - великий бог и источник всех благ (Федр).
Эрот приветствует рабство во имя совершенствования (Павсаний).
Эрот умеет устанавливать гармо-
нию, что особенно важно во врачебном искусстве, гимнастике, земледелии, музыке (Эриксимах).
Эрот - стремление к утраченной целостности (Аристофан).
Эрот - самый молодой и нежный бог, а также самый красивый и рассудительный (Агафон).
На этом, пожалуй, заканчиваются «положительные» описания Эрота, заключающиеся в том, чтобы приписывать ему как можно больше прекрасных качеств, не думая, обладает он ими на самом деле или нет (198е). О таком способе построения речи Сократ отзывается с иронией: «не беда, стало быть, если и солжешь». Далее следует методика «вычитания» атрибутов.
Эрот лишен красоты и нуждается в ней. Следовательно, он - стремление к прекрасному (Сократ).
Эрот - вовсе не бог, а великий гений, соединяющий божественное и смертное (Диотима).
Эрот - не стремление к прекрасному, а стремление произвести на свет в прекрасном (Диотима).
Последнее определение и будет наиболее существенным.
Не имея возможности сохранить себя, смертные существа, беременные телесно либо духовно, стремятся разрешиться от бремени, которое является заключенной в них долей божественного. Ведь дитя подобно родителям и в то же время продлевает их жизнь, делая их бессмертными. Вот это возрождающееся бессмертие, палингенесия, о котором упоминает Прокл в пятой книге «Платоновской теологии», и есть причастность божественному. Разрешение же от бремени, равно как и зачатие, возможно только в «подходящем» для божественного. А таковым является прекрасное, поскольку божественное -прекрасно само по себе.
Сущность творчества одновременно является и сущностью любви, а именно
- рождение прекрасных творений в соприкосновении с прекрасным. Вместе с тем и творчество, и любовь являют собой стремление к бессмертию, которое, как неоднократно напоминает Диотима, есть благо. «Бессмертия ради сопутствует всему на свете рачительная эта любовь» (208в). Этот вывод, приведший Сократа в изумление, возвращает нас к началу речи Диотимы.
Эрот, один из посредников между богами и людьми, существует ради бессмертия. Бессмертие же - внутренняя связь Вселенной (202е), соединяющая сущее разного порядка благодаря подобию и причастности.
Каков же путь к бессмертию того, кто постиг таинства любви? Об этих таинствах Диотима говорит с осторожностью, поскольку их изложение требует, по ее мнению, особой подготовки слушателя: «...я не знаю, способен ли ты проникнуть в них» (210а).
от устремления к прекрасным телам
- к способности ценить красоту души. от последней - к красоте нравов и наук, и затем - через неуклонное стремление к мудрости и рождение прекрасных мыслей - к созерцанию прекрасного как такового, «прозрачного, чистого, беспримесного, не обремененного человеческой плотью, красками и всяким бренным вздором» (211е). Такой человек, созерцающий прекрасное само по себе и способный родить наиболее прекрасное дитя - истинную добродетель -и становится причастным бессмертию.
Следовательно, итогом пути к бессмертию становится обожествление смертных посредством рождения в прекрасном.
Именно этот наиболее мистический момент диалога - «высшие и сокровеннейшие таинства любви» - проясняет
для нас отсутствие всяких комментариев и интерпретаций в изложении Сократом речи Диотимы: «Если хочешь, Федр, считай эту речь похвальным словом Эроту, а нет - назови ее чем угодно...» (212с).
Зачем ему эта «речь в речи»?
очевидно, Сократ намеренно не привлекает внимания своих слушателей к выводам, явно не рассчитанным для всех и которые к тому же в устах чужеземки прозвучали возвышенно и серьезно, а будучи высказанными им самим, не соответствовали бы его ироничному образу. В этом его намерении Сократу помогло вторжение пьяного Алкивиада, после которого разговор вернулся в прежнее русло.
Не для каждого из смертных путь к истинному пониманию бессмертия. Для большинства же людей, одержимых честолюбием (а оно совсем не бессмысленно, предупреждает Диотима), - это всего лишь память о собственных добродетелях и бессмертная слава. Эти люди с искренностью полагают, что стремятся к бессмертию, желая «сделать громким свое имя» (208с). Здесь речь идет не о бессмертии как таковом, а о его образе в сознании людей.
Именно такое значение бессмертия встречаем мы в одноименном романе М. Кундеры. История героев, перипетии их судеб не являются для автора беллетристической целью; они становятся иллюстрацией к его теории бессмертия, которая, по сути, является теорией образа.
«Бессмертие держится смерти»1, и одно невозможно понять без другого. Что же такое смерть? Конец физического существования человека в соответствии с замыслом Творца. Причем Творец здесь понимается, в отличие от античной традиции, не как личность-1 Кундера М. Бессмертие. СПб., 2006. 83 с.
демиург или нечто надличностное, а как гениальный Программист. Бессмертие же - некое посмертное пространство, куда попадает душа, лишившись тела. Каким будет это пространство -как ни странно, зависит от самого человека и его отношения к собственной жизни: оно, следовательно, виртуально и смоделировано самой жизнью и представлениями о ней. Для одних это будет мир, «лишенный лиц», утомляющего однообразия, суеты и оглушительного шума. Для других, напротив, - это мир пристального внимания и вечного суда. Последние - люди, расценивающие свою жизнь как восхождение к славе, и бессмертие для них - заслуженный венец их земного существования. Такое понимание бессмертия может оказаться тяжким бременем еще при жизни: вечный суд вершит не достойный судья, каковым может быть только Творец, а личность случайная и ничтожная. Ведь Творец покинул мир, оставив лишь его программу.
«Послушайте, Иоганн, - сказал Хэ-мингуэй, - мне тоже нет покоя от вечных обвинений. Вместо того чтобы читать мои книги, теперь пишут обо мне...»
«Это бессмертие, - сказал Гете. - Бессмертие - это вечный суд».
«Коли это вечный суд, так там должен быть достойный судья. А не ограниченная учительница с розгой в руке».
«Розга в руке ограниченной учительницы - это и есть вечный суд. Что другое вы представляли себе, Эрнест?»2.
Следовательно, модель посмертного пространства души является отражением прижизненной модели бессмертия, которую создает для себя человек. Каковы особенности этой модели?
Анализируя образ «земного» бессмертия в книге Гете «Из моей жизни»,
2 Там же, с. 94.
Кундера различает два типа такого бессмертия:
1) малое бессмертие - память о человеке в мыслях тех, кто знал его;
2) великое бессмертие - память о человеке в мыслях тех, с кем он лично не был знаком.
Последнее - удел художников. Здесь интерес к творчеству - отнюдь не самое главное; главное же - то, что называют литературной легендой: образ художника, самостоятельно разгуливающий по свету, как нос майора Ковалева. Рождение образа, впрочем, присуще и для малого бессмертия.
Итак, формируемая человеком модель бессмертия, великого или малого, рождает образ человека, заслоняющий его самого. Этот образ становится мостиком между человеком и миром: нам бесконечно важно, как мы выглядим и что о нас думают окружающие. Образ, конечно, не равен человеку, и здесь нет никакого подобия. Тогда почему же он заслоняет самого человека? Наше болезненное внимание к собственному отражению в сознании других людей лишает нас способности понимать самих себя. И все же образ остается для нас тайной. Герои Кундеры часто приходят к пониманию того, что люди видят их иначе, чем они сами себя видят3.
В мире, описываемом Кундерой, складывается двойственное отношение к образу, которое мы можем классифицировать как любовь и нелюбовь. Последнее - неприязнь к образу, нежелание идентифицировать себя с ним. Первое - мало назвать приязнью: это борьба за образ, попытка моделировать собственное бессмертие.
Из отношения к образу следуют методы культивирования индивидуальности: любовь к образу порождает метод сложения, нелюбовь, соответст-
3 Кундера М. Бессмертие. СПб., 2006. 142 с.
венно, - метод вычитания. Для первого свойственно увеличение атрибутов собственного «я», борьба за атрибуты, любовь к вещам, которые становятся продолжением души. Это стремление оставить след, быть в чьих-то мыслях, нередко граничащее с желанием принести себя в жертву. Людей такого типа Кундера именует homo sentimentalis
- человек, умеющий пустить слезу над собственным поступком.
Типичный представитель homo sentimentalis - Беттина Брентано, которая из жизни Гете сумела сделать литературную легенду, выгодно оттеняющую ее собственную фигуру («Переписка Гете с ребенком»). При этом ей приходилось бороться за создаваемый ею образ великого писателя, который с отеческой (и не только отеческой) любовью учит жизненной мудрости прелестного ребенка, каковым являлась сама Беттина.
Для формирования своего образа зачастую необходим образ кумира, в котором человек видит отражение собственной значимости. Мир начинает бесконечно множиться и тиражироваться. Ведь по примеру Беттины могут выстраивать свою жизненную позицию многие, кому повезло найти кумира.
Пропагандисты прибавленных атрибутов рискуют потерять индивидуальность: они растрачивают себя в образах того, кем хотят себя видеть. их мир - мир однообразных жестов, штампованных мыслей и застывших улыбок.
Метод вычитания - уменьшение атрибутов собственного «я», поиск индивидуальности в самом себе. Если «я»
- это совсем не то, каким меня представляют другие, я предпочту жизнь для себя жизни для других. Меня завораживает эта разница между моим «я» и моим образом в глазах других, но я испытываю бесконечную усталость от
чужих взглядов и невыносимого шума, который создают вокруг себя любители атрибутики - те, кто, выражаясь словами Диотимы, желают «сделать громким свое имя».
Из понимания значимости образа как мостика между человеком и миром в данном случае не следует стремление человека отождествить себя с этим образом.
Людям такого типа Кундера не дает имени, и, безусловно, его симпатии на их стороне. назовем их любители тишины. Их меньшинство; голос их слишком слаб, а личные заслуги перед обществом мало значат.
нечего и говорить о том, что современный мир принадлежит людям первого типа, ведь они - борцы за бессмертие. Если бессмертие представляется счастьем, то за него надо бороться. Бороться же означает «повергнуть кого-то наземь»4, и прежде всего - создателей совершенства, которых - единицы. Кундера устами одного из героев описывает картину «возмутительного метафизического неравенства»: «миллионы ничего не значащих европейцев против пятидесяти имен, являющих собою все». Это неравенство толпы и творцов, которое «одних превращает в песчинки, а на других переносит весь смысл бытия»5.
Мир неузнаваемо, необратимо изменился со времен античности, как и представления о бессмертии. Бессмертие у Платона - гармония Вселенной, ее внутренняя связь. Причастность к бессмертному возможна благодаря любви, которая есть рождение в прекрасном.
Бессмертие у Кундеры - любовь к признанию, а не к истине собственных слов. Сущность заменяется образом сущности. от онтологического прин-
ципа - к субъективному образу действительности: такова эволюция представлений о бессмертии. Объем теряет свою глубину и становится плоскостью. Итогом такого обеднения, точнее сказать, воплощения мира становится утрата в нем прекрасного. и незабудка, которую держит перед глазами главная героиня романа, любительница тишины, - «последний, едва приметный образ красоты»6.
References
[1] Goethe. From my life. Poetry and truth. M.: 1969.
[2] Ilyin I.A. The religious meaning of philosophy. M.: 2003.
[3] Kundera M. Immortality. St. Petersburg: 2006.
[4] Plato. Dialogues. M.: 2016.
[5] Damn. Platonic theology. St. Petersburg: 2001.
[6] Radishchev A.N. About man, his mortality and immortality. St. Petersburg: 2001.
[7] Trubetskoy E.N. Meaning of life. M.: 1994.
[8] Philosophy of immortality and resurrection // Based on materials from the VII Fedorov Readings, December 8 - 10, 1995. Issue 2. M.: 1996.
Список литературы
[1] Гете. Из моей жизни. Поэзия и правда. М.: 1969.
[2] Ильин И.А. Религиозный смысл философии. М.: 2003.
[3] Кундера М. Бессмертие. СПб.: 2006.
[4] Платон. Диалоги. М.: 2016.
[5] Прокл. Платоновская теология. СПб.: 2001.
[6] Радищев А.Н. О человеке, его смертности и бессмертии. СПб.: 2001.
[7] Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. М.: 1994.
[8] Философия бессмертия и воскрешения // По материалам VII Федоровских чтений 8 - 10 декабря 1995 года. Выпуск 2. М.: 1996.
Там же, с. 172. Там же, с. 379.
6 Там же, с. 381.
