CC BY
340
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2009. № 4
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И РЕГИОНАЛИЗАЦИЯ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
С.В. Бирюков, канд. полит. наук, доц. кафедры политических наук Кемеровского государственного университета*
БЕЛЬГИЙСКИЙ ФЕДЕРАЛИЗМ КАК МОДЕЛЬ КРИЗИСА ЕВРОПЕЙСКОГО ФЕДЕРАЛИЗМА
По мнению автора, бельгийский федерализм как политическая модель, сложившаяся в 1980—1990-е гг., исчерпал себя по этнокуль-турным, социально-экономическим и политическим причинам. Дальнейшие преобразования в направлении децентрализации могут привести к демонтажу Бельгии как единого государства.
Ключевые слова: Бельгия, федеративное государство, европейский федерализм, децентрализация, демонтаж федеративного государства.
Modern Belgium endures deep crisis of federative state model, and as a result many problems appeared: both the inner contradictions and problems, and ambiguity of the ideological and political bases of "the European federalism" as phenomenon. According to the author, the Belgian federalism as political model which was developed in 1980—1990th, has exhausted because of ethno cultural, social, economical and political reasons. The further transformations can lead to dismantlement of Belgium as a state.
Key words: Belgium, a federative state, the European federalism, decentralization, federative state dismantle.
Современная Бельгия переживает глубокий кризис сложившейся в ней модели федеративного государства, в которой как в зеркале проявились как внутрибельгийские противоречия и проблемы, так и неоднозначность идейно-политических оснований "европейского федерализма" как феномена1.
"Бельгийская модель" важна для формирующегося сегодня "европейского федерализма" по следующим причинам:
1) "языковая проблема" и проблема мультилингвизма, лежащие в основе бельгийских противоречий, являются ключевыми для Евросоюза как мультикультурного политического объединения;
2) ключевое географическое значение бельгийского государства, находящегося в сердце "городского европейского пояса" — огромного ансамбля, корни которого восходят к средним векам2;
* Бирюков Сергей Владимирович — birs.07@mail.ru
1 Pomian K. En Belgique, c'est l'Europe qui se joue // Le Monde. 2008. 21 jan.
2 Szuecs J. Die drei historischen Regionen Europas. Frankfurt, 1994. P. 13—18.
3) Бельгия выступает как продукт уникального синтеза романской (франкоязычной) и германской (нидерландоязычной) культур, а само существование "бельгийской идентичности" доказывает возможность гармоничного сосуществования двух "культурных миров", столь важного для будущего единой Европы.
Сегодня все эти элементы формирующегося "европейского порядка" оказались под вопросом. Ноябрьский кризис 2007 г., приведший к трехмесячному существованию бельгийского федеративного государства без правительства и возникновению реальной угрозы его распада, лишь обнажил десятилетиями назревавшие внутренние противоречия.
Голосование составляющих большинство депутатов-фламандцев против франкофонов (которые при этом демонстративно покинули зал заседаний комиссии по внутренним делам), предпринятое 7 ноября 2007 г. в общебельгийской комиссии по внутренним делам, действительно стало значимой датой истории королевства Бельгия, и без того богатой на конфликты. Суть конфликтной ситуации состояла в том, что комиссия по внутренним делам бельгийского парламента, большинство членов которой представляют партии нидерландоговорящей Фландрии, проголосовали за разделение Брюссельского избирательного округа по языковому признаку
Если бы это решение было утверждено парламентом, приблизительно 120 тыс. франкоязычных бельгийцев, живущих вокруг столицы, лишились бы возможности голосовать за кандидатов-валлонов.
В результате "фламандской инициативы", решительно отвергнутой депутатами-франкофонами, страна более 150 дней переживала острый правительственный кризис. "Историческое" голосование еще раз продемонстрировало хрупкость соглашений, заключенных в 1970-х гг. между фламандской и валлонской общинами, которые стали точкой отчета в процессе преобразования Бельгии в федерацию.
В этой связи имеет смысл привести краткую историческую справку.
Тернистый путь единой Бельгии
Бельгия — уникальное государственное образование. Его появление на свет в 1830 г. было компромиссом для посленаполеонов-ского "европейского концерта", определявшего характер и содержание международной политики до середины XIX в.3 При этом корни "бельгийского единства" гораздо глубже, ибо провинции,
3 Mabille X. Histoire politique de la Belgique. Facteurs et acteurs de changement. Bruxelles, 1997. P. 404—444.
входящие в состав современной Бельгии, составляли единое социально-культурное и социально-экономическое целое начиная с XIV в., а ее естественные границы сложились к XVII в.
Компромисс — тот феномен, который определяет суть внутренней и внешней политики Бельгии с момента ее создания и по сей день, что позволяло бельгийцам считать себя бельгийцами, невзирая на национальные, языковые и политические различия. В то же время противоречия на оси "Фландрия—Валлония", которые во второй половине XX в. вылились в откровенный сепаратизм, были заложены изначально, в момент создания бельгийского государства.
Уже в 1847 г. возникло фламандское культурное движение, требовавшее языкового равенства фламандского и французского языков. В 1898 г. был принят закон, подтверждавший принцип "двуязыч-ности", но не равенство языков. Тексты законов, надписи на почтовых и гербовых марках, денежных банкнотах и монетах появлялись на двух языках.
В свою очередь законы 1920—1930-х гг. установили равенство фламандского и французского языков. Фламандский стал языком управления во Фландрии. Наконец, высокий уровень рождаемости на севере способствовал увеличению доли фламандцев в структуре населения Бельгии.
Однако именно экономические изменения 50—60-х гг. XX в. обусловили усиление фламандского сегмента в хозяйственном комплексе страны и всплеск фламандского сепаратизма.
С момента создания Бельгии и до Второй мировой войны Вал-лония в бельгийской экономической структуре занимала ведущие позиции. Валлонская экономика являлась ядром промышленной революции, добывая уголь, производя сталь, строя железные дороги. За счет Валлонии Бельгия до 1870 г. наряду с Великобританией лидировала среди промышленно развитых стран. Фландрия же оставалась вспомогательным элементом в экономической системе Бельгии. Ее порты использовались для экспорта продукции валлонской промышленности, а сама она оставалась аграрным и дотационным регионом.
Вплоть до начала 1960-х гг. экономическая ситуация по-прежнему складывалась в пользу Валлонии. Однако в дальнейшем Валлония утрачивает экономическое преимущество над Фландрией. Именно из-за позиции центральной власти и финансовых структур Валлония пропустила вторую промышленную революцию (развитие нефтяной промышленности, автомобилестроения, строительство автодорог). Базирующаяся на угледобыче и металлургии промышленная структура Валлонии постепенно устаревала, инвесторы изымали капиталы из традиционных отраслей и вкладывали в новые, более перспективные.
Фландрия же сумела воспользоваться второй промышленной революцией. Удачное географическое положение, близость морских портов (Антверпен, Гент, Зебрюгге, Остенде), политическая стабильность привлекали во Фландрию иностранные и бельгийские инвестиции. Возводились заводы по сборке автомобилей, нефтеперерабатывающие заводы и т.д. Новая экономика Фландрии потеснила традиционную индустрию Валлонии.
Окончательный же раскол политического фронта произошел в 1960-е гг. Трехпартийная система (католики, либералы, социалисты) переросла в многопартийную: партии разделились по лингвистическому и региональному признакам. Экономический перевес Фландрии, вызвавший рост фламандского национального сознания, вкупе с демографическим перевесом Фландрии — 5,5 млн фламандцев на 10 млн жителей — вызвал подъем массового национального движения.
Точкой отсчета федерализации Бельгии принято считать 1962 г., когда был принят Закон о фиксации лингвистической границы. Однако региональная обособленность усиливалась, а фламандские и валлонские федералисты продолжали добиваться успехов на всеобщих выборах.
В 1970 г. была произведена первая ревизия конституции страны. В ней законодательно закреплено существование трех общин: фламандской, франкофонной и германоязычной (все три языка стали государственными) и трех регионов: Валлонии, Фландрии и Брюсселя. Однако границы этих регионов не были определены.
В 1971 г. общины получили широкие культурные права. Однако компетенция регионов в экономической сфере оказалась незначительной. Лидерство Фландрии, уже состоявшееся в области экономики, не было закреплено в политической области.
В 1980 г. была вторично пересмотрена конституция. Фландрия и Валлония получили статус автономии. Дополнительные поправки к конституции незначительно расширили финансовые и законодательные полномочия регионов. Затем последовало создание двух региональных ассамблей, формировавшихся из существующих членов национального парламента от избирательных округов в соответствующих регионах.
В 1989 г. Брюссель также получил права региона. Там были созданы региональная ассамблея и правительство. Однако парламенты регионов формировались из депутатов национального парламента из соответствующих регионов, не удовлетворяя требованиям автономии валлонской и фламандской сторон.
Наконец, правительственная реформа вошла в заключительную стадию. В 1993 г. ведущие политические объединения фламандцев и франкофонов подписали Сен-Мишельские соглашения. Они закреплены в Конституции Бельгии 1994 г., статья 1 которой гласит:
"Бельгия — федеративное государство, состоящее из сообществ и регионов".
Как видно, бельгийская федеративная модель предусматривает два типа субъектов федерации — культурные сообщества (фламандское, французское, немецкое) и экономические регионы (Фландрия, Валлония, Брюссель). Регионы и сообщества получили свои законодательные ассамблеи, избираемые прямым всеобщим голосованием, и органы исполнительной власти. В итоге Бельгия превратилась в своеобразную "тестовую площадку" "европейского федерализма" , реализовав на практике модель децентрализованного и "регионализированного" государства, основанного на принципах этнического и лингвистического плюрализма. Бельгийский опыт территориального реформирования выглядел достаточно привлекательно и перспективно, — пока идея регионализма, подкрепленная идеологией национализма, не поставила под сомнение само существование национального государства Бельгии.
Вершина кризиса бельгийского федерализма
В свете этих противоречий весьма показательным оказался конфликт вокруг электорального и судебного двуязычного округа Брюссель-Хал-Вилворде. Данный округ представляет собой своеобразную "гибридную целостность", объединяющую 19 коммун региона Брюссель и 35 коммун от провинции фламандский Брабант. В итоге округ является своеобразной "надстройкой" над "лингвистической границей", разделяющей "одноязычную" Фландрию и двуязычный Брюссель. Данная граница, пересекающая страну с Востока на Запад, установленная в 1962—1963 гг., разделяет сегодня территорию Валлонии и Фландрии.
В течение уже долгого времени фламандское большинство в общебельгийском парламенте ставило вопрос об отделении округа Брюссель-Хал-Вилворде с целью достижения "языковой гомогенности" фламандской территории. Франкофоны же, напротив, утверждали, что фламандцы стремятся лишь "забетонировать" границу между регионами, имея в виду будущую независимость Фландрии. Одновременно с этим они были обеспокоены судьбой франкоговорящего меньшинства (около 150 тыс. человек), проживающего на этой территории, особенно в тех муниципалитетах, где франкофоны являются большинством4.
Отделение Брюссель-Хал-Вилворде, заявленное в 1999 г. региональным парламентом Фландрии, являлось прелюдией к реализации масштабного плана реформирования институтов бельгийской
4 Stroobants J.-P. Vote historique des Flamands contre la minorité francophone // Le Monde. 2007. 8 nov.
федерации, продвигаемого фламандскими христианскими демократами (CD&V), лидеру которых Иву Летерму (Yves Leterme) было поручено формирование федерального правительства по итогам последних парламентских выборов. В результате заседания комиссии по внутренним делам, одобрившей данную инициативу Фландрии, четыре ведущих партии франкофонов заявили в совместной декларации "о целенаправленной политической агрессии", которая "разрушает национальное единство". В итоге парламент франкоговорящей общины проголосовал за постановление, определяющее "конфликт интересов", который позволяет заблокировать прохождение данной инициативы на 120 дней. В итоге предпринятое фламандским большинством голосование за законопроект не могло иметь юридических последствий в течение достаточно долгого времени.
В то же время "фламандская инициатива" незамедлительно сказалась на процессе переговоров, которые вел лидер парламентского большинства Ив Летерм: либеральные и центристские партии франкофонов приняли решение приостановить свое участие в процессе создания нового кабинета. Король Бельгии Альберт Второй потребовал от Летерма приложить все необходимые усилия к тому, чтобы новое федеральное правительство было сформировано в как можно более короткие сроки, уполномочив председателя Палаты представителей и Сената инициировать дискуссию о будущем федерации и взаимоотношениях фламандской и валлонской общин. Последнее скорее выглядело попыткой сделать "хорошую мину" при плохой игре5. И Бельгия в течение трех месяцев оставалась без федерального правительства.
Внешние причины раскола и кризиса, по мнению экспертов, таковы:
1) культурно-языковые противоречия между франко- и нидер-ландофонами;
2) экономические противоречия между богатым фламандским Севером и бедным валлонским Югом — отсюда идея фламандских демохристиан И. Летерма провести реформу, изымающую у федеральных властей Бельгии право формировать политику в сфере налогообложения и социальной сфере;
3) кризис межпартийной коалиционной структуры, позволявшей создать общебельгийское коалиционное правительство (альянс либералов, демо-христиан и социалистов в подвижном соотношении)6.
В итоге длительных консультаций накануне рождественских праздников все же было создано временное правительство Бельгии
5 Leterme poursuit, le Roi consultera // Le Soir. 2007. 08 nov.
6 Stabenov M. Belgiens Kernfrage // Frankfurter Allgemeine. 2007. 20 dez. S. 1.
во главе с Ги Верховстадтом (Guy Verhofstadt), лидером проигравшей на выборах во Фландрии 10 июня 2007 г. Либеральной партии (Open VLD). В итоге Верховстадт в третий раз стал премьером, опираясь на коалицию либералов и социалистов с включением христианских демократов.
При этом достигнутый компромисс выглядел слабым, поскольку фламандская и валлонская стороны не отказались от своих планов. Фламандские демохристиане (CD&V) Ива Летерма при поддержке националистов Барта де Вевера (Bart de Wewer, Фламандский национальный альянс — NV-A) настаивали на большей автономии для Фландрии, и именно Летерму в качестве вице-премьера нового кабинета было поручено разработать проект налоговой реформы, которая предполагала перенести налоговые вопросы (как и право формировать социальную политику) с федерального на региональный уровень. Франкофоны, не получившие никаких гарантий для подвергающихся дискриминации франкоязычных жителей пригородов Брюсселя, были представлены в новом кабинете вице-премьером, лидером Валлонского движения обновления (MR) Дидье Рейндерсом (Didier Reynders), которому наряду с вопросами реформирования федерации было поручено заняться проблемами социальной сферы и реформирования федерации в связке с фламандскими коллегами7.
Однако наиболее важной в существующей ситуации являлась стратегия нового кабинета. План "нового старого" премьер-министра Бельгии, изложенный им в январском послании к королю Альберту II, предлагал заключить новый федеративный договор, а также реализовать в соответствии со стратегией конвергенции реформу государственного устройства, "одновременно усиливающую регионы, лингвистические общины и федерацию"8. Однако было неясно, как можно осуществить подобный проект в условиях неравенства и глубоких расхождений по принципиальным вопросам между Фландрией и Валлонией, а также в связи с существующим дефицитом федерального бюджета. Столь же серьезные проблемы наметились в связи с созданием "Группы 12" ("Octopus") во главе с Ивом Летермом, включившей в себя представителей восьми крупнейших партий страны и призванной осуществить дальнейшее реформирование устройства федерации: в свете имеющихся противоречий она так и не пришла к каким-либо консолидированным решениям к назначенному сроку (23 марта). Ключевые из этих вопросов — о дальнейшем разделении компетенции между федерацией и регионами, о переориентации в связи с этим финансо-
7 Belgium Swears in an Interim Coalition // Herald Tribune. 2007. Dec. 22—23.
8 Verhofstadt pleit voor "nieuw federal pact" // De Standaard. 2008. 8 jan.; Vander-beke D. La rentree politique de Verhofstadt // Le Soir. 2008. 8 jan. P. 1.
вых потоков, о достижении "бюджетного паритета" в качественно новой ситуации9. Таким образом, планы лидера фламандских реформаторов были туманными, намерения скрытыми, а фламандская экспансия на уровне общебельгийских структур и в направлении Брюсселя продолжается.
Определенные надежды в сложившейся ситуации у франкофонов могла вызвать программа социально-экономической модернизации и "межобщинного компромисса", выдвинутая лидером Валлонского движения реформаторов, прежним министром экономики, вице-премьером нового федерального правительства, сопредседателем "Группы 12" Дидье Рейндерсом. По мнению Рейндерса, франкофоны должны были решиться на совместный экономический проект с фламандцами с целью вывода из депрессивного состояния Валлонии и Брюсселя.
Более конкретные и частные предложения Рейндерса, касающиеся данного проекта, сводились к следующему:
— каждый из уровней власти и управления в Бельгии (федерация, регионы, общины, коммуны) должен привести в равновесие свои финансы, полномочия и сферы компетенции;
— обеспечить равновесие лингвистических общин, предполагающее равное преставительство франкофонов на федеральном уровне власти (в том числе в качестве премьер-министра страны), а также паритет с нидерландоязычными депутатами в Сенате;
— защитить права франкофонов на всей территории Бельгии, включая "конфликтные" пригороды Брюсселя10.
Однако для реализации этих вполне разумных предложений требуется ряд условий, которые на сегодня отсутствуют, а именно:
а) достижение консенсуса основных политических сил и партий, представляющих франкоязычное население Бельгии. Однако если валлонские социалисты (PS, лидер — Элио ди Рупо, Elio di Rupo) оговаривали свою поддержку проектов Райндерса рядом условий, то франкоязычные христианские демократы (CDH, лидер — Жоэль Милке, Joëlle Milquet) вообще уклонились от их обсуждения;
б) создание возможностей для достижения симметрии и состояния самообеспечения для всех регионов Бельгии. Однако сегодня очевидно, что глубоко депрессивная Валлония и экономически отстающий Брюссель не в состоянии стать экономически самодостаточными, стабилизировать свою социальную сферу и финансы без помощи извне (со стороны Фландрии либо Евросоюза), что означает последующую политическую зависимость либо дальнейший и итоговый передел федеральных полномочий и компетенции в пользу сильного (т.е. Фландрии);
9 Leterme appele chacun a prendre ses responsabilités // Le Soir. 2008. 15 jan. P. 1.
10 Reynders wil "neen-cultuur" opgeven // De Standaard. 2008. 17 jan. S. 1.
в) отказ фламандской стороны от экспансионистских амбиций и доминирующих позиций, что едва ли возможно в условиях существующего соотношения сил двух общин.
На этом фоне тем более спорными выглядят перспективы последней версии коалиционного правительства Бельгии, во главе которого с третьей попытки в конце марта встал лидер фламандских демохристиан Ив Летерм. Кроме христианских демократов Фландрии (CD&V) там представлена еще одна фламандская партия — Либеральная, а также три партии, представляющие франко-говорящий регион Бельгии, — Валлонию: Соцпартия (PS), демох-ристиане (CDH) и Валлонское движение обновления (MR), ассоциированное с Демократическим фронтом франкофонов (FDF). В итоге заключившим коалиционное соглашение политикам пришлось пойти на компромисс. И. Летерм, пользующийся, согласно опросам, поддержкой 45% фламандцев и 10% франкофонов, согласился подождать с обсуждением его предложений о перераспределении полномочий между федеральными и региональными властями, а его коллеги согласились не противиться такому обсуждению в принципе. При этом как все вышеобозначенные проблемы, так и слабость и разношерстность правительственной коалиции позволяют считать кабинет Летерма не более чем временным образованием11. Хрупкая структура правительственной коалиции едва ли переживет парламентские выборы 2009 г. в Валлонии и Фландрии, на которых более чем вероятна победа политических сил с радикально противоположными взглядами на будущее Бельгии*.
Пока же радикалы из Фламандского национального альянса (NV-A), не намеренные отказываться от собственных планов по конфедерализации Бельгии и от наступления на Брюссель, фактически выдвинули Летерму ультиматум, требуя от него сформулировать конкретные меры по новому перераспределению полномочий между федерацией и регионами Бельгии к 15 июля 2009 г.
Параллельно с этим продолжается культурное и политическое давление на часть франкоязычной периферии Брюсселя, административно переподчиненную Фландрии (достаточно вспомнить недавно заявленное намерение фламандского министра внутренних дел Марино Койлена (Marino Keulen, Open VLD) не допустить нового назначения на должности глав трех пригородных образований ныне действующих мэров-франкофонов12), вызвавшее беспокойство Совета Европы. Последние конфликты — повторное
11 Accord de gouvernement Leterme 1-er // Le Soir. 2008. 18 mars. P. 1; Wie krijgt welke post in Leterme I ? // De Standaard. 19 maart. S. 1.
* Здесь следует отметить, что статья готовилась к печати в конце 2008 г. (Прим. ред.)
12 Coppi D. La périphérie mine déjà Leterme I-er // Le Soir. 2008. 8 avril. P. 1.
майское голосование фламандского большинства Палаты представителей за отделение от Брюсселя нидерландоязычной части округа Брюссель-Хал-Вилворде и инициированная в ответ на это парламентом франкофонов Брюсселя процедура "конфликта интересов" наглядно показали хрупкость позиций как Летерма, так и возглавляемого им правительства.
В этой связи, по мнению автора, имеет смысл рассмотреть основные факторы, предопределившие современное состояние бельгийского политического процесса и способные влиять на дальнейшую судьбу Бельгии как все еще единого государства.
Экономические причины экспансии и доминирования Фландрии
По утверждению газеты Het Laatste Nieuws, Фландрия — самый богатый регион мира, и фламандское правительство буквально купается в деньгах.
Например, долг региона Фландрия составил в 2007 г. 238 млн, тогда как долг Валлонии — 4,3 млрд, а Брюсселя — 1,8 млрд.
Среди причин подобных успехов фламадские эксперты и, в частности, министр финансов региона Фландрия Дирк Ван Мехелен (Dirk van Mechelen) называют:
1) "хорошее фламандское управление", означающее верность принципам экономического либерализма: последовательное уменьшение долга, дополненное осторожным повышением расходов бюджета, и освобождение инвесторов от налогов;
2) рефинансирование региона Фландрия в соответствии с принципами соглашения в Ламбермоне, возвращающее ему значительную часть финансовых доходов;
3) реформу законодательства о регистрации предприятий и пожертвованиях, что позволяет ежегодно увеличивать общий объем налоговых сборов;
4) увеличение федеральных государственных трансфертов. Каждый процент экономического роста во Фландрии приносит дополнительно 169 млн евро в региональный оборот.
Благодаря этому у Фландрии появляются новые возможности в социальной политике. В ближайшее время планируется инвестировать 250 млн евро в фонды здравоохранения, фонд обеспечения пожилых людей и 612 млн — непосредственно в коммуны при условии неповышения последними собственных налогов.
Одновременно с этим Фландрия инвестирует в свой собственный "Фонд будущего", нацеленный на финансирование новых компетенций, которые она надеется получить в результате дальнейшей реформы федерации. Сегодня Фландрия желает регионализации рынка труда и соответствующей статьи налогообложения,
что должно принести ей от 360 до 500 млн долларов13. Выступая в роли донора для Валлонии и Брюсселя, Фландрия естественным образом добивается и политического преобладания на федеральном уровне.
Политическая ситуация во Фландрии и партийный спектр
Во Фландрии перманентно наблюдается рост влияния и веса националистических партий. Так, согласно зондажам 2005 г.14, партийные предпочтения избирателей Фландрии распределились следующим образом: 31,3% намерены голосовать за блок фламандских христианских демократов (CD&V) и Фламандского национального альянса (NV-A) и 26,6% — за ультранационалистическую "Влаамс Беланг" (Vlaams Belang). В составе блока у Фламандского альянса Барта де Вевера 7% голосов, следовательно, демохристиа-не И. Летерма больше не являются ведущей политической силой Фландрии. Доминирование переходит от "бельго-скептиков" к радикальным националистам.
Для сравнения: еще в 2003 г. две националистические партии — Влаамс Беланг и Фламадский национальный альянс — набирали вместе только 23% голосов. Сегодня эти партии набирают в сумме 34%, собрав под свои знамена обломки националистического Volksuni. На взгляд автора, Фландрия обладает более современной и гибкой партийной системой, нежели Валлония, способной отразить интересы различных групп и инициировать необходимые политические изменения. При этом на фоне идеологически неконсолидированной Валлонии во Фландрии просматривается устойчивый консенсус между либералами, христианскими демократами и националистами "умеренного" и "радикального" толков по вопросу о будущем Бельгии: те и другие выступают за дальнейшую политическую и экономическую эмансипацию своего региона и последовательное ослабление федеративных структур вплоть до демонтажа единой Бельгии.
После поражения на весенних выборах во Фландрии либеральной партии "бывшего-нового" премьера Бельгии Ги Верхофстадта на пост премьера в результате коалиционных согласований был выдвинут лидер демохристиан Ив Летерм, известный своей приверженностью идее налоговой реформы и курсу на усиление регионов с дальнейшим сокращением полномочий федерации. При этом демохристиане Летерма, как уже говорилось, выступают в коалиции с Национальным фламандским альянсом Барта де Вевера,
13 Lamensch M. Riche, la Flandre prepare l'avenir // Le Soir. 2008. 3 jan. P. 8.
14 Laatste Nieuws. 2005. 15 sept.
приверженного идее создания Республики Фландрия и, по сути, транслирующего идеи праворадикальной партии Влаамс Беланг Филиппа де Винтера, но выдерживая их в более парламентских выражениях. Подобная политическая консолидация — еще один фактор доминирования фламандцев на уровне общебельгийской политики.
Политическая и социально-экономическая ситуация в Валлонии
Валлония в условиях многолетнего доминирования Социалистической партии (лидер — министр-президент Валлонии Элио ди Рупо) превратилась во фьеф партийных чиновников, утвердившихся посредством манипулирования пропорциональной системой выборов (проходной барьер — 5%) и добившихся фактического элиминирования механизма разделения властей. В итоге в Валлонии сложился режим "социалистической партийной олигархии", опирающийся на идеологию "пувуаризма" и "популизма".
В составе современного парламента Валлонии депутаты распределяются по партийному признаку следующим образом: 3 депутата от — Эколо (Ecolo), 4 — от Национального фронта (FN), 20 — от Валлонского движения обновления (MR, Дидье Рейндерс), 14 — от христианских демократов-франкофонов (CDH, Жоэль Милке), 34 — от Социалистической партии (PS, Элио ди Рупо).
Доминирующие позиции занимают социалисты Э. ди Рупо, которые монопольно представляют Валлонию, поддерживая линию на сохранение "единой Бельгии" путем уступок фламандским националистам. В то же время благодаря заметной роли лидеров MR Д. Рейндерса и валлонских демохристиан Ж. Милке, активно проявивших себя в деле защиты интересов франкофонов и создании последнего коалиционного правительства Бельгии, партийный баланс постепенно начинает сдвигаться в пользу MR и CDH, что заметно в первую очередь в Брюсселе.
По мнению экспертов, слабостью валлонского (и шире — фран-кофонного) национального движения (если наличие такового вообще можно констатировать в качестве единой силы) являются:
1) его чрезмерная инфантилизация и фольклоризация;
2) эксплуатация изжившей себя идеологемы о культурном превосходстве франкофонов;
3) приверженность идее "бельгитюда" (бельгийского исторического и культурного единства), которая явно изжила себя в ситуации фламандской политической и культурной экспансии;
4) подход к "бельгийскому феномену" с позиций идеи "государства-нации" (в то время как оппоненты франкофонов заявляют о себе как о приверженцах "примордиального национализма" — более жизненной и популярной сегодня идеологии);
5) отсутствие реального консенсуса по вопросам стратегии и тактики между политическими силами, представляющими франкоязычную общину Бельгии;
6) ставка на слабые либо изжившие себя политические фигуры.
Однако наиболее сложная ситуация для франкофонов сложилась в социально-экономической сфере. Валлония находится в состоянии многолетнего социально-экономического упадка, вызванного дискриминационной политикой бельгийских правительств начиная с 1950-х гг., чрезмерной бюрократизацией, "социальной" перегрузкой, отсутствием эффективного менеджмента и стратегии.
Так, с 1950-х гг. начался прогрессирующий упадок валлонской угледобычи и металлургии. Этот эффект подкреплялся политикой министерства экономики, распределявшей инвестиции в развитие следующим дискриминационным образом: 66,1% — во Фландрию, 13,1 — в Брюссель, 20,8% — в Валлонию.
В итоге современная Валлония экономически несостоятельна: с 32,5% населения она "дает" 46% общебельгийской безработицы, тогда как ее доля в ВВП Бельгии составляет лишь 23,5%, ее общая доля в инвестициях стагнирует на уровне 18, ее доля в общем экспорте королевства не превышает 16%. С точки зрения общеевропейских стандартов, доход на душу населения, усредненно составляющий 100 единиц в Европе 15-ти, в Валлонии достигает показателя 77 при 106 во Фландрии. Прогрессирующими темпами растет безработица (особенно среди молодежи), деградирует социальная сфера, падает качество образования на всех уровнях15.
"План Маршалла", предложенный в 2003 г. региональным правительством Э. ди Рупо, состоял в выделении пяти "полюсов" (аэронавтика и космос, транспорт и логистика, сельское хозяйство и пищевая промышленность, механическая инженерия, здравоохранение и фармакология), связанных между собой по сетевому принципу, провалился. В 2006 г. Правительство Э. ди Рупо попыталось его модифицировать, объявив все валлонские коммуны "свободными экономическими зонами", что вызвало у региональных экспертов еще больший скепсис.
Очевидно, что в отличие от процветающей Фландрии депрессивная и экономически слабая Валлония (даже в связке с Брюсселем, также находящимся на дотационном статусе) не в состоянии в случае получения независимости интегрироваться в структуры ЕС, что обрекает ее на дальнейшие уступки фламандскому национальному движению и его лидерам сегодня и неизбежную зависимость от финансовых чиновников Евросоюза в случае распада Бельгии — завтра.
15 Gendebien P.-H. Belgique le dernier quart d'heure? Bruxelles, 2006. P. 61—63. 3 ВМУ, социология и политология, № 4 33
Тупик федерализма и перспективы единой Бельгии
Что означает все происходящее для Бельгии? На взгляд автора, можно говорить о следующем:
1. Вдохновленный идеями культурно-исторического и политического реванша фламандский национализм (в лице правых фламандских партий,), утвердив себя в качестве монопольно доминирующей политической силы во Фландрии и преобразовав под себя ее политическое и культурное пространство, приступил к решающему переделу сфер влияния в масштабах всей Бельгии и к попытке демонтажа федеративных механизмов.
2. Федеративная реформа, начатая в 1970-е гг. с целью сохранения единства федерации, привела к ослаблению политических позиций валлонов на уровне федеральной власти (подтверждением чему стали последние волюнтаристские действия депутатов-фламандцев в общебельгийском сенате). В результате представители Фландрии, занимающие руководящие посты на федеральном уровне власти, испытывая все большее давление со стороны "своих" праворадикалов, неизбежно пойдут на дальнейшее ослабление (и фактически — демонтаж) институтов бельгийской федерации.
3. Общебельгийские институты и символы власти крайне ослаблены и постепенно сводятся к "реликтовому" состоянию. С 1970-х гг. в Бельгии отсутствуют общенациональные партии, король Альберт II (в отличие от своего действительно авторитетного в глазах всех бельгийцев отца Бодуэна) значительным политическим авторитетом не обладает, а федеральные институты, подверженные постоянным трансформациям, теряют свой авторитет. В итоге продолжает разрушаться и общебельгийская идентичность.
4. Движение франкофонов Бельгии заметно уступает своим фламандским конкурентам в политической силе и пассионарности, и не в состоянии выдвинуть и противопоставить экспансивному национализму ясную стратегию как общебельгийского строительства, так и защиты культуры, языка и идентичности франкофонов.
5. В итоге активно продвигаемая сегодня Германией концепция "европейского федерализма" с учетом национально-региональной специфики (с постепенным ослаблением института национальных государств)16 на уровне Бельгии берет верх над французской по происхождению идеей государства-нации, до последнего времени отстаиваемой валлонской общиной.
Бельгия, изначально являвшаяся продуктом идеологем XIX в., своим современным глубоким кризисом подтверждает данную закономерность.
16 Glotz P. Der Irrweg des Nationalstaats: europaische Reden an ein deutsches Publicum. Stuttgart, 1990. S. 89—125.
По мнению автора, бельгийский федерализм как политическая модель исчерпал себя по трем основным причинам:
1) расхождения между фламандской и валлонской (шире — фран-кофонной) общинами достигли такой глубины, что не могут быть урегулированы с помощью федеративных механизмов;
2) в результате политической и экономической экспансии Фландрии и нидерландофонов федеративная структура приобретает все более ассиметричный характер, что ставит ее на грань распада;
3) дальнейшее реформирование федеративной структуры Бельгии в сторону расширения прав регионов означает неизбежный демонтаж федерации с превращением ее в рыхлую конфедерацию с депривацией всех основных федеральных институтов, в чем объективно заинтересована фламандская сторона.
Каковы в свете всего, описанного выше, перспективы Бельгии? В этой связи можно вспомнить предложение лидеров франкофонов (Д. Рейндерс, Р. Демотт) создать федерацию Брюсселя и Валлонии и "укрепить" Брюссель путем переподчинения ему муниципальных образований на его традиционной "периферии". Умеренные фламандские националисты (Open VLD, NV-A) активно продвигают идею административного переподчинения брюссельской периферии Брабанту, проведение референдума о судьбе Брюсселя, превращение последнего в город "трех языков" (фламандский, французский, английский). Более умеренные правоцентристские силы поддержали решение об институциональной реформе, трансформирующей Бельгию в конфедерацию на договорной основе. Однако ни один из заявленных подходов не означает решения бельгийского "ключевого вопроса", что дает известные козыри радикалам.
Предложение голландского националиста Геерта Вилдерса разделить Бельгию и провести во фламандских землях референдум о воссоединении Голландии и Фландрии пока не нашло широкой поддержки среди фламандской общественности17. В свою очередь один из лидеров бельгийских франкофонов, глава собрания "Вал-лония-Франция" (RWF — RBF), депутат Европарламента Поль-Анри Гандебьен в своей опубликованной в 2006 г. в Брюсселе книге "Бельгия: последняя четверть часа", считая неизбежным распад Бельгии вследствие дальнейшей экспансии фламандского национализма, призывает франкоговорящую общину готовиться к разделу страны с переходом Валлонии под юрисдикцию Франции и быть готовыми "забрать с собой" исторически и де-факто франкофонный Брюссель18.
17 Geert Wilders voor fusie tussen Nederland en Viaanderen // De Telegraaf. 2008. 12 mai; Wilders parle d'une fusion Pays-Bas/Flandre // Le Soir. 2008. 12 mai.
18 Gendebien P.-H. Op. cit. P. 141—192.
Однако будет ли готово к реализации данной цели движение франкофонов, до сих пор успевавшее лишь реагировать задним числом на нарастающую экспансию фламандского национального движения?
И будет ли объединенная Европа готова противостоять натиску агрессивного этнонационализма от Косовской Митровицы до Антверпена, который, вырвавшись на свободу, способен разрушить существующую архитектуру государств и территорий?
От ответа на этот вопрос, по глубокому убеждению автора, зависит будущее не только Бельгии, но и самого "европейского проекта". Пока же реализуется скорее пессимистический сценарий. После неудавшейся попытки премьера Ива Летерма уйти 15 августа 2008 г., выхода NVA из коалиционного соглашения об образовании кабинета федеральное правительство Бельгии является крайне слабым (подтверждением чему и недавняя отставка министра юстиции Й. Вандерцойкена) и скорее "техническим", что чревато тяжелыми последствиями в условиях разворачивающегося экономического кризиса*. Диалог между фламандской и франкофонной общинами, едва начавшись, фактически зашел в тупик из-за отказа главы МВД Фландрии обсуждать вопрос об утверждении в должности мэров, избранных населением трех франкофонных коммун на периферии Брюсселя. В условиях, когда долгое время отсутствовала приемлемая для всех этнических общин и регионов кандидатура на пост премьера, а выборы в региональные парламенты в июне 2009 г. едва ли будут способствовать внутрибельгийскому компромиссу, конец единой Бельгии кажется весьма близким. Что станет большой драмой для всей объединяющейся Европы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Accord de gouvernement Leterme 1-er // Le Soir. 2008. 18 mars.
Belgium Swears in an Interim coalition // Herald Tribune. 2007. 22—23. Dec.
Coppi D. La périphérie mine déjà Leterme Ier // Le Soir. 2008. 8 avril.
Geert Wilders voor fusie tussen Nederland en Vlaanderen // De Telegraaf. 2008. 12 mai.
Gendebien P.-H. Belgique le dernier quart d'heure? Bruxelles, 2006.
Glotz P. Der Irrweg des Nationalstaats: europaische Reden an ein deutsches Publicum. Stuttgart, 1990.
Laatste Nieuws. 2005. 15 sept.
Lamensch M. Riche, la Flandre prepare l'avenir // Le Soir. 2008. 3 jan.
Leterme appele chacun a prendre ses responsabilites // Le Soir. 2008. 15 jan.
Leterme poursuit, le Roi consultera // Le Soir. 2007. 08 nov.
* Здесь хотелось бы еще раз напомнить, что статья готовилась к публикации в конце 2008 г. (Прим. ред.)
Mabille X. Histoire politique de la Belgique. Facteurs et acteurs de changement. Bruxelles, 1997.
Pomian K. En Belgique, c'est l'Europe qui se joue // Le Monde. 2008. 21 jan. Reynders wil "neen-cultuur" opgeven // De Standaard. 2008. 17 jan. Stabenov M. Belgiens Kernfrage // Frankfurter Allgemeine. 2007. 20 dez. Stroobants J.-P. Vote historique des Flamands contre la minorité francophone // Le Monde. 2007. 8 nov.
Szuecs J. Die drei historischen Regionen Europas. Frankfurt, 1994. Vanderbeke D. La rentree politique de Verhofstadt // Le Soir. 2008. 8 jan. Verhofstadt pleit voor "nieuw federal pact" // De Standaard. 2008. 8 jan. Wilders parle d'une fusion Pays-Bas/Flandre // Le Soir. 2008. 12 mai. Wie krijgt welke post in Leterme I ? // De Standaard. 19 maart.
