CC BY
57Базельские соглашения о банковском капитале и ликвидности: анализ 30-летней практики регулирования
Цурова Лиза Ахметовна
к.э.н., доцент, заведующая кафедрой финансов и кредита, ФГБОУ ВО «Ингушский государственный университет», lisa_esco@mail.ru
Проблема банковского капитала и ликвидности до сих пор остается нерешенной. Дискуссия об адекватности капитала рискам является давней, но получила новый импульс после финансового кризиса 2008 года. В статье анализируется эффективность более чем 30-летних усилий международных органов банковского надзора, совместно работающих в рамках Базель-ского комитета. Несмотря на огромные усилия и прогресс, достигнутый международными органами банковского надзора после финансового кризиса 2007-2009 годов, важный вопрос требует дальнейшего внимания - требования к банковской ликвидности стали слишком сложными, а также могут иметь непреднамеренные и непредсказуемые последствия взаимодействия с требованиями к банковскому капиталу. Ключевые слова: банковский капитал; банковская ликвидность; Базельский комитет; финансовые кризисы, достаточность капитала, коэффициенты ликвидности.
Проблема банковского капитала и ликвидности до сих пор остается нерешенной. Дискуссия об адекватности капитала рискам является давней, но получила новый импульс после финансового кризиса 2008 года.
В статье анализируется эффективность более чем 30-летних усилий международных органов банковского надзора, совместно работающих в рамках Базельского комитета по банковскому надзору, по согласованию стандартов капитала и ликвидности для действующих на международном уровне кредитных организаций. Финансовый кризис 2007-2009 годов является важной вехой для данного анализа, учитывая тот факт, что многие банки в Европе и Соединенных Штатах получили беспрецедентный уровень поддержки ликвидности и капитала от центральных банков и правительств, чтобы избежать банкротства.
В статье анализируется, следует ли рассматривать недавний финансовый кризис в первую очередь как кризис платежеспособности или кризис ликвидности. В работе дается обзор публикаций о финансовой нестабильности. Далее приводится критический анализ недавних инициатив Базельского комитета по повышению требований к собственному капиталу банков и банковской ликвидности.
Несмотря на огромные усилия и прогресс, достигнутый международными органами банковского надзора после финансового кризиса 2007-2009 годов, два важных вопроса требуют дальнейшего внимания.
Во-первых, хотя показатели достаточности капитала банков значительно повысились после недавнего финансового кризиса, они все еще находятся на исторически низком уровне. В мире, в котором за последнее десятилетие показатели глобального долга выросли еще больше, это тревожный сигнал о хрупкости глобальной финансовой системы.
Во-вторых, требования к банковской ликвидности, очевидно, стали слишком сложными, что в глобальной финансовой системе может иметь непреднамеренные и непредсказуемые последствия вкупе с требованиями к банковскому капиталу.
Финансовый кризис 2007-2009 годов был, возможно, крупнейшим банковским и финансовым кризисом со времен банковских крахов и финансовой паники Великой депрессии 1930-х годов. В академических и регулирующих кругах за последнее десятилетие состоялось много дискуссий по вопросу о том, был ли банковский кризис 2007-2009 годов в первую очередь кризисом платежеспособности или кризисом ликвидности. Этот вопрос важен, учитывая тот факт, что международные банковские регуляторы, совместно работающие в рамках Базельского комитета по банковскому надзору, решили повысить требования к собственному капиталу
X X
о
го А с.
X
го т
о
м о м м
CS CS
о
CS
о ш m
X
3
<
m О X X
банков, а также ввести требования к банковской ликвидности в рамках своих регулятивных мер реагирования на последствия мирового кризиса (Соглашение Базель III, которое было принято в декабре 2010 года).
Эксперты приходят к выводу, основанному на обширном обзоре литературы, опубликованных за последнее десятилетие, что финансовый кризис 2007-2009 годов был в первую очередь кризисом неплатежеспособности, который привел к утечке ликвидности из банковской системы. [11, с. 178]
Сторонники мнения о первопричинности кризиса ликвидности также признают, что действовали факторы риска неплатежеспособности. Они считают, что причинно-следственная связь была направлена от неликвидности к несостоятельности. В противоположность этому, сторонники точки зрения кризиса неплатежеспособности предполагают, что цены на активы снизились из-за резкого падения фундаментальных показателей. Это привело к сокращению стоимости собственного капитала организаций с высоким уровнем заемных средств, что, в свою очередь, привело к снижению их способности к краткосрочным займам. Ликвидность иссякла, потому что инвесторы не желали финансировать учреждения, у которых был чрезмерный долг.
Так Такор, после изучения эмпирических данных, представленных в недавних работах, посвященных исследованию причин финансового кризиса, пришел к выводу, что факты убедительно указывают на то, что это был кризис неплатежеспособности, а не кризис ликвидности. По его мнению, есть четыре направления исследований, которые доказывают данное утверждение.
Во-первых, если бы финансовый кризис 2008 г был кризисом ликвидности, это должно было привести к ограничению доступа к финансированию для всех кредитных организаций. Однако эмпирические данные свидетельствуют о том, что большинство коммерческих и инвестиционных банков не испытывали сокращения финансирования во время кризиса и не участвовали в срочных распродажах, которые, вероятно, сопровождали бы кризис ликвидности. Имеющиеся данные также указывают на то, что банки, которые действительно испытывали нехватку ликвидности во время кризиса, испытывали возросший риск неплатежеспособности из-за снижения стоимости активов.
Во-вторых, имеются эмпирические данные о том, что массовые изъятия средств из взаимных фондов денежного рынка (ПИФОВ) в 2008 году не были вызваны общерыночным кризисом ликвидности, который вызвал лишь отток средств из этих фондов. Скорее, эти изъятия были вызваны риском потери активов и опасениями неплатежеспособности.
В-третьих, в прямом противоречии с гипотезой кризиса ликвидности имеются существенные доказательства того, что банки с более высокими коэффициентами достаточности капитала пострадали от кризиса в меньшей степени. В частности, они имели больше шансов пережить трудные времена и завоевать долю рынка во время кризиса. Такие банки брали на себя меньше рисков до кризиса и претерпели меньшие сокращения кредитования во время него.
В-четвертых, Такор привел исследования по лондонской ставке межбанковских кредитов (LIBOR) - спреду индексного свопа овернайт (OIS), который представляет собой разницу между трехмесячной ставкой LIBOR и трехмесячной ставкой OIS. Этот спред отражает как лик-
видность, так и кредитные риски. Исследования продемонстрировали, что предложение резко возросло в августе 2007 года и оставалось высоким. Огромные вливания ликвидности Федеральной резервной системой в 2008 году должны были снизить спред, если бы это был кризис ликвидности. Вместо этого спред еще больше увеличился. Она начала снижаться только тогда, когда риск неплатежеспособности был непосредственно устранен, по причине денежных вливаний правительством США в акционерные капиталы банков.
На основе обзора новейшей литературы, Такор в 2018 году пришел к выводу, что надлежащая реакция регулирующих органов должна заключаться в увеличении требований к капиталу с целью снижения риска платежеспособности, а не в замораживании сотен миллиардов долларов, требуя от банков инвестировать их в «высококачественные ликвидные активы» (в рамках новых требований к банковской ликвидности).[10]
В более общем плане, по словам Такора, снижение или устранение требований к банковской ликвидности при одновременном повышении требований к банковскому капиталу приведет к сокращению спроса на краткосрочное финансирование, что уменьшит зависимость банков от денежных вливаний правительства и центрального банка, и позволит инвестировать высвободившийся объем ссудных средств в реальное производство, стимулируя экономический рост. Такие действия регулирующих органов буду способствовать повышению эффективности, прозрачности и простоты регулирования.
Совместное регулирование банковской ликвидности и банковского капитала в рамках Базеля III положило начало новым исследованиям в данной области. Как отмечают аналитики, ликвидность активов банка, стабильность обязательств банка и желаемый уровень собственного капитала взаимосвязаны способами, которые не до конца понятны регулирующим органам и исследователям. К таким выводам пришли в своих работах Кар-летти, Гольдштейн и Леонелло [8], изучив взаимовлияние банковского капитала и ликвидности на основе построения глобальной игровой модели для анализа взаимозависимого влияния банковского капитала и ликвидности на вероятность кризисов платежеспособности и ликвидности.
Хайман Мински был одним из первых авторов, который ввел термин «финансовая хрупкость» [14], как противоположность финансовой надежности. В хрупкой финансовой системе дальнейшее нормальное функционирование может быть нарушено обычным событием. В этом смысле хрупкая система более восприимчива к влиянию возможных факторов финансовой дестабилизации. Автор утверждал, что следует различать три типа вероятности, а именно, априорную вероятность, статистическую вероятность и оценки или суждения. Первый два случая вероятности он называет риском. Третий случай воплощает неизмеримую вероятность и называется истинной неопределенностью.
Различие между риском и неопределенностью лежит в основе крайних полюсов между теориями финансовой нестабильности, вдохновленными неоклассической теорией (риск), и теориями, основанными на посткейнсиан-ском мышлении (неопределенность).
Неоклассическая структура фокусируется на рациональных ожиданиях и эффективных рынках. В мире рациональных ожиданий экономические агенты знают правильное и объективное распределение вероятностей,
что позволяет им верно оценивать финансовые активы (гипотеза эффективного рынка). В таком мире дефолты представляют собой плохие исходы объективных негативных явлений (ex post), а не систематическое неправильное представление об истинных коэффициентах прогнозного моделирования экономических процессов и явлений (ex ante). Сторонником этой точки зрения можно считать знаменитого лауреата Нобелевской премии Мертона Миллера [9].
Теория утверждает, что несмотря на то, что процесс финансовых инноваций и дерегулирования 1980-х годов сопровождался повышением коэффициентов задолженности, это не обязательно подразумевает чрезмерное использование заемных средств. Увеличение совокупного соотношения долга и собственного капитала, рассматриваемое с макроэкономической точки зрения, отражает изменение предпочтений домохозяйств в отношении владения богатством. Более высокие коэффициенты задолженности и повышенную финансовую нестабильность можно рассматривать как рациональный выбор агентов, осознающих риски на финансовых рынках. Повышенная финансовая нестабильность может увеличить вероятность периодов финансовых расстройств, но это не должно автоматически рассматриваться как нежелательное явление или обоснование для усиления регулирования со стороны международных надзорных органов. Если риски известны и правильно оценены участниками рынка, то эти периоды финансового расстройства являются «несчастливыми», но просчитанными событиями.
Посткейнсианская концепция финансовой нестабильности полностью противоположна неоклассической и фокусируется на иррациональных пузырях и эйфории. Суть аргумента заключается в другом восприятие мира: неопределенность вместо риска, что исключает рамки рационального ожидания и эффективные рынки.
Способность некоторых производных финансовых инструментов значительно увеличивать леверидж участников рынка может увеличить совокупную неопределенность. Фундаментальная непрозрачность некоторых финансовых продуктов и сложность оценки связанных с ними рисков, возникающая в результате концентрации на некоторых рынках производных финансовых инструментов, создает внешние эффекты неопределенности на других связанных рынках. В результате тесных межрыночных связей внешние факторы неопределенности трудно сегментировать в периоды рыночных колебаний, непостоянства и стресса. Поскольку участники стремятся защитить себя от воздействия неблагоприятных случаев, сроки или вероятность наступления которых невозможно оценить, рынки могут время от времени испытывать снижение ликвидности, что может привести к трудностям на связанных рынках.
Указанное имело место в августе 2007 года, когда уже началась первая фаза мирового финансового кризиса. Банки прекратили кредитовать друг друга из-за опасений по поводу потенциальных убытков, что имело последствия для резервов капитала банков по отношению к портфелю низкокачественных ипотечных кредитов в США, которые были секьюритизированы и проданы на финансовых рынках в интересах международных инвесторов. Кроме того, в Европе в январе 2008 года нормативные требования к капиталу для крупных банков были даже снижены в рамках реализации соглашения Базель II, несмотря на тот факт, что банки пре-
кратили кредитовать друг друга из-за опасении снижения платежеспособности. Предупреждения о сокращении резервов капитала весноИ 2008 года были проигнорированы.
Секьюритизация, специальные целевые фонды, инвестиционные банки, теневоИ банковский сегмент внесли существенный вклад в нарастание кризиса, который достиг своего пика падением банка Lehman Brothers. Регуляторы посчитали, что Lehman Brothers, будучи инвестиционным банком, может потерпеть неудачу без серьезных последствий для рынка. Это оказалось ошибкой, поскольку Lehman был тесно увязан с традиционной банковской системой в качестве важного контрагента для хеджирования и торговли финансовых инструментов, особенно на рынке кредитных дефолт-ных свопов. Обвал Lehman имел непосредственное влияние на банковскую систему в целом, поскольку ликвидность инструментов денежного рынка существенно снизилась и даже обнулилась на некоторых рынках. Такие прямые и косвенные связи между теневой и легальной банковской системой способствовали серьезности финансового кризиса, как в США, так и в Европе (см., например, Заявление о теневой банковской деятельности от Европейская Тень Комитет по финансовому регулированию 2016, март).
Причины финансового кризиса 2007-2009 годов явно содержат элементы чрезмерного использования заемных средств и сверхзадолженности, чрезмерного принятия рисков, недооценки их и определенной беспечности. Финансовый кризис и последовавшие за ним годы экономического спада свидетельствуют о глубоких провалах экономики и политики. Однако и сегодня сохраняется угроза повторения этого болезненного опыта. Очевидны все признаки несбалансированной и финансово неустойчивой экономики. Регуляторы не ожидали кризиса, который начался в 2007 году. Более того, гордились своей ролью в создании системы под названием «великая умеренность». Они верили, что до тех пор, пока инфляция остается стабильной, все будет хорошо, и видели мало опасности в быстром росте кредитования. Их в значительной степени не беспокоил рост леве-риджа. Регуляторы считали, что финансовые инновации скорее увеличивают, чем уменьшают стабильность. По их мнению, легче ликвидировать пузыри цен на активы, чем изначально предотвращать их рост. Как показали события во всем этом регуляторы оказались неправы, о чем предупреждал Хайман Мински. [14] Среди его многочисленных идей о том, как на самом деле работают финансовые системы и рынки, в противоположность тому, во что верили многие экономисты, то, что стабильность в конечном счете дестабилизирует ситуацию.
Резкое снижение банковского капитала и банковской ликвидности, несомненно, было серьезным последствием финансового кризиса. Далее проанализируем усилия Базельского комитета по банковскому надзору по установлению требований к банковскому капиталу и ликвидности.
В декабре 2017 года Базельский комитет по банковскому надзору, ведущий мировой комитет (состоящий центральных банков более чем 25 стран), опубликовал соглашение «Базель III: Завершение посткризисных реформ». Это новейшее Базельское соглашение является последним этапом в процессе, который начался более 30 лет назад, направленный на гармонизацию стандартов банковского капитала и ликвидности для действующих на международном уровне банков.
X X
о го А с.
X
го m
о
м о
M
to
CS CS
о
CS
о ш m
X
3
<
m О X X
Впервые требования к банковскому капитала были предложены Базельским комитетом в 1988 году, когда комитет опубликовал «Международную конвергенцию измерения капитала и стандартов капитала» (International Convergence of Capital Measurement and Capital Standards), который стал известен как Базель-ское соглашение I.( Базельский комитет по банковскому надзору 1988) [2]. В тот период, после кризиса суверенного долга Латинской Америки в начале 1980-х годов, Базель I был первой попыткой международной гармонизации определения банковского капитала и размеров банковского капитала, адекватного рискам. Одним из недостатков Базеля I было то, что всем кредитам частному сектору был присвоен одинаковый коэффициент риска и требования к регулятивному капиталу, что стимулировало банки сосредоточиться на более рискованных кредитах, имеющих высокую ожидаемую доходность (арбитраж регулятивного капитала). Базель II был направлен на решение этой проблемы.
Соглашение Базель II, озаглавленное «Международная конвергенция измерения капитала. Стандарты — Пересмотренная основа» [3] был принят в июне 2004 года и внедрен в Европейском союзе с января 2008 года. Базель II позволил наиболее опытным банкам разрабатывать модели внутренних рисков, чтобы рассчитать, какой объем капитала им необходимо иметь, тем самым смягчая проблему Базеля I с регулирующим арбитражем капитала. Однако возможность разработки собственных моделей рисков стимулировала многие банки снижать оценки рисков в своих кредитных портфелях и, следовательно, позволила им значительно сократить требуемые объемы капитала.
После падения Lehman Brothers в сентябре 2008 года, за которым последовал серьезный банковский кризис как в США, так и в Европе, международные органы банковского надзора пришли к выводу, что уровень банковского капитала должен быть существенно повышен. Соглашение «Базель III» от декабря 2010 года, озаглавленное «Базель III: глобальная нормативная база для повышения устойчивости банков и банковских систем» [4], решило эти проблемы путем сужения определения капитала (т.е. сокращения гибридных долговых инструментов, учитываемых в составе капитала) и путем увеличения требуемых коэффициентов достаточности капитала.
В Европе Соглашение Базель III было преобразовано в обязательное законодательство, в частности, путем принятия в 2013 году «Положения о требованиях к капиталу (CRR)» и «Директивы IV о требованиях к капиталу (CRD IV)». Более того, поскольку это произошло в рамках Европейского банковского союза, был введен единый надзорный механизм (SSM), закрепляющий надзорные функции за Европейским центральным банком и единый механизм разрешения противоречий (SRM), создающий новый орган - Единый совет по разрешению споров.
Адекватный надзор и регулирование банковского сектора могут быть даже более важными в Европе, чем в США, так как в Евросоюзе финансовая система в большей степени основана на банках и, следовательно, с большей вероятностью способна негативно повлиять на экономику при возникновении проблем.
Соглашение «Базель III» от декабря 2017 года (о завершении посткризисных реформ, так называемый «Базель IV» ) в значительной степени решает проблемы стимулирования банков в ответственном поведении. Однако при этом банки минимизируют расчетные веса
рисков, используя свои внутренние модели оценки, снижая нормативные требования к капиталу. Для того, чтобы сгладить негативные побочные эффекты стимулирования, были определены, так называемые, минимальные стандартизированные требования к структуре банковского капитала: доля основного, стержневого и дополнительного капитала.
В связи с неопределенным пока потенциалом воздействием такого деления на подуровни Базельский комитет принял решение внедрить минимальные требования по капиталу поэтапно в течение пяти лет. Поэтапное внедрение предполагалось с января 2022 года и первоначальным взвешиванием капитала на уровне 50% от стандартизированного веса риска, с последующим увеличением на 5% каждый год в период с 2022 по 2026 год, пока он не достигнет 70%, прежде чем, наконец, увеличится до 72,5% в 2027 году.[5]
Несмотря на очевидные преимущества последнего соглашения Базеля III по смягчению последствий внутренних методик оценки рисков по банковскому капиталу, интересно отметить, что еще с начала 2000-х годов была проведена значительная научная работа, предупреждающая о возможном манипулировании банками в злоупотреблении предоставленным правом использовать собственные модели в оценки адекватности капитала рискам.
В течение слишком долгого периода органы банковского надзора отрицали потенциальную возможность недооценивать банками кредитный риск, чтобы минимизировать размер капитала.
— ........................|- MIL—II
.........................
— ....................Ь—III.
1347 1ЭВ2 1077 1ДЭ2 1907 1922 1917 1Э52 1907 1932 19917
Рисунок 1. Среднее соотношение капитала и активов коммерческих банков Европы 1847-2001. [14]
о 1
те 19вз 1эеа <зэз 1ээа
Рисунок 2. Среднее соотношение капитала и активов нефинансовых компаний Европы за 1978-2002 годы. [14]
Что еще более важно, несмотря на повышение требований к банковскому капиталу, проблема состоит в том, что банковский капитал по-прежнему находится на исторически низком уровне. Например, в исследовании, посвященном истории эволюции требований по капиталу в десяти
европейских странах, продемонстрировано, что коэффициенты банковского капитала (определяемые как собственный капитал, деленный на совокупные активы - коэффициент левериджа) составляли все еще около 15% в начале 1930-х годов, сократились вдвое примерно до 7,5% в конце 1940-х годов и стабилизировались на уровне около 6% с 1950-х годов, тем самым провоцируя неустойчивость банковской системы, подверженность ее кризисам. В отличие от банков, коэффициент достаточности капитала нефинансовых компаний в той же группе из десяти европейских стран колебался в диапазоне 30-50% в течение последних десятилетий до начала мирового финансового кризиса в сентябре 2008 года. Сегодня он составляет 50% от стандартизированного веса риска, а затем будет увеличиваться на 5% каждый год в период с 2022 по 2026 год, пока не достигнет 70%, прежде чем, наконец, увеличится до 72,5% в 2027 году.
Интересно отметить, что эмпирические данные о коэффициентах банковского капитала довольно схожи для десяти европейских стран, несмотря на тот факт, что характеристики банков и стран могут существенно различаться.
Очень похожие эмпирические данные об историческом снижении коэффициентов банковского капитала существуют и для банков США.
1860 1330 1900 1920 1940 1960 1930 2000
Рисунок 3. Соотношение капитала к активам США. [10].
Для сравнения интересно отметить динамику показателя достаточности капитала российских банков в посткризисный период. Следует отметить, что инерция мирового финансового кризиса негативно отразилась на российском рынке лишь с 2012 года и усугубилась в 2014 году в том числе по причине политического кризиса.
H1.D по банковской
Рисунок 4. Соотношение капитала к активам (Н1) российских банков. [15]
* СЗКО - системно-значимые кредитные организации БУЛ - банки с универсальной лицензией
Базельские принципы банковского регулирования на сегодня жестче российских стандартов. В силу социально-экономических последствий политического кри-
зиса в России все чаще заявляется об отказе от применения базельских нормативов регулирования к российским банкам и их деятельности в условиях санкций. Объясняется это тем, что Россия лишена доступа к основным рынкам капитала и платежным системам, международным рейтингам, аудиторским услугам, поэтому российским банкам и их клиентам следует поискать «действенные альтернативы и новые возможности для роста».[15] Предлагается создать собственные стандарты регулирования банковского сектора и отечественную версию кредитного рейтинга.
Возвращаясь к анализу международного регулирования банковской деятельности, отметим, что Великая депрессия и банковские кризисы 1930-х годов привели к заявлению банковских регуляторов и надзорных органов, что системный банковский кризис никогда не должен повториться. В качестве ответной меры как в Европе, так и в США были введены четкие гарантии, такие как страхование вкладов. Что еще более важно, неявные гарантии, такие как понятие «слишком большой , чтобы обанкротиться» (too big to fail), привели к тому, что среди держателей облигаций и держателей субординированного долга сложилось мнение, что они будут спасены налогоплательщиками, если крупный банк столкнется с потенциальным банкротством. Из-за этих гарантий коэффициентам банковского капитала было разрешено снизиться с 15% до исторически низких значений. По сути, инвесторы на рынках банковского долга одобрили более низкие коэффициенты достаточности капитала, а регулирующие органы способствовали этому, снижая требования к капиталу.
Следует отметить, что недавние предложения по доработке Базеля III не в полной мере учитывают исторические данные о достаточной капитализации банков. Даже для группы глобальных системно значимых банков, которые из-за их связанности, очевидно, будут играть заметную роль в распространении возможных банковских кризисов, рекомендации содержат абсолютный минимум требуемого коэффициента левериджа (максимум составляет 4,5%, включая надбавку за системный риск для группы из тридцати глобальных системно значимых финансовых учреждения). Это все еще намного ниже тех требований, что были к банкам до введения таких гарантий, как страхование вкладов, и понятия «слишком велики, чтобы обанкротиться».
Хотя показатели достаточности капитала банков значительно выросли после недавнего финансового кризиса, они все еще находятся на исторически низком уровне, что делает маловероятным, что банки смогут противостоять будущим кризисам без помощи налогоплательщиков. Введение регулярных банковских стресс-тестов может быть полезным инструментом, но они оценивают показатели банковского капитала, которые все еще, с исторической точки зрения, относительно низки. В мире, в котором за последнее десятилетие показатели глобального долга выросли в разы, это тревожный сигнал о хрупкости глобальной финансовой системы.
Необходимы более решительные меры в повышении уровня банковского капитала, предпочтительно в форме коэффициентов собственного капитала 1-го уровня (или коэффициента левериджа) от 10% до 15%, как это было предложено Бенинком и Бенстоном (2005) и Гринспеном (2008).[7], [13] Эта цель, которая тем не менее все еще ниже, чем предложения по увеличению банковского капитала, за которое выступают Адмати и Хеллвиг (2010), может быть реализовано банками при
X X
о го А с.
X
го m
о
м о м м
CS CS
о
CS
о ш m
X
3
<
m О X X
выпуске новых акций. [1]. Тем самым сохраняется чистая прибыль для пополнения собственного капитала банка, еще одним резервным источником которого является выпуск банками условно конвертируемых облигаций, в обязательном порядке конвертируемых в капитал, если коэффициент достаточности капитала платежеспособного банка падает ниже требуемого минимума.
Высказывается альтернативное мнение, что, несмотря на исторический минимум требований к собственному капиталу 1-го уровня, общая способность банков к поглощению убытков существенно выше из-за того, что отчасти категория необеспеченных кредиторов (например, держатели субординированного долга и обыкновенных облигаций) берут на себя риски и несут убытки за счет внесения залога. [12, с. 70]
Несмотря на то, что такая стратегическая ориентация может быть многообещающим направлением в долгосрочной перспективе, в настоящее время явно существуют проблемы с доверием к механизму внесения залога, что было продемонстрировано недавним примером в Германии и Италии. Отмеченные проблемы с доверием связаны с ограничениями в применении залогового обеспечения в случае системного риска и предупредительных рекапитализаций (например, для европейского случая, Европейский комитет по теневому финансовому регулированию 2014). По этой причине убытки не будут покрыты держателями необеспеченных долгов. Следовательно, по-прежнему существует потребность в более высоких резервах акционерного капитала, как и предлагалось выше.
Естественно, это стремление не может быть реализовано в течение нескольких лет. Однако целесообразно определить переходный период, например, в семь лет. Рассматривая текущие уровни чистой прибыли крупных банков в
Европе и США, они могли бы легко соответствовать значительной части более высоких стандартов акционерного капитала, сократив распределяемую прибыль в течение этого периода. Результатом стала бы более устойчивая банковская система, способная противостоять неблагоприятным экономическим потрясениям без необходимости прибегать к помощи налогоплательщиков.
В декабре 2010 года, помимо Соглашения Базель III, в котором основное внимание уделялось банковскому капиталу, Базельский Комитет также опубликовал соглашение, в котором основное внимание уделялось банковской ликвидности, под названием «Базель III: Международная система измерения, стандартов и мониторинга риска ликвидности» [3].
В соглашении международные банковские регуляторы впервые договорились о минимальных требованиях к ликвидности для банков. Были определены два показателя ликвидности, а именно коэффициент покрытия ликвидности (LCR) и коэффициент чистого стабильного финансирования (NSFR).
Коэффициент покрытия ликвидности (LCR) направлен на обеспечение способности банка поддерживать достаточный уровень высококачественных ликвидных активов, которые могут быть конвертированы в наличные деньги для удовлетворения своих потребностей в ликвидности в течение 30 календарных дней в условиях определенного надзорными органами сценария значительного стресса ликвидности.
Коэффициент чистого стабильного финансирования (NSFR) направлен на обеспечение финансирования долгосрочных активов, по крайней мере, минимальной суммой
стабильных обязательств в соответствии с их профилями риска ликвидности. Он направлен на ограничение чрезмерной зависимости от краткосрочного оптового финансирования в периоды высокой рыночной ликвидности и на поощрение более точной оценки риска ликвидности по всем балансовым и внебалансовым статьям.
В октябре 2013 года Комитеты по финансовому регулированию Азии, Австралии-Новой Зеландии, Европы, Японии, Латинской Америки и Соединенных Штатов (2013), которые представляют собой сообщества, состоящие из известных профессоров и других независимых экспертов, опубликовали совместное заявление, озаглавленное «Ошибочный диагноз кризиса. Неправильное регулирование ликвидности». В этом заявлении они раскритиковали LCR и выступили за альтернативу -простой коэффициент ликвидности.
По мнению надзорных комитетов, реакция Базельского комитета на мировой финансовый кризис 2007-2009 годов была основана на ошибочном диагнозе. Непризнание потерь от первоначального кризиса низкокачественных кредитов задержало восстановление, и экономики стран во всем мире все еще страдают от последствий.
Основной причиной недавнего кризиса были проблемы неплатежеспособности в США и Европе, а не нехватка ликвидности, на что также указал Такор (2018) в своем обширном обзоре литературы несколько лет спустя.
Именно неопределенность в отношении оценки рисков проблемных активов банков привела к коллапсу в функционировании межбанковских денежных рынков. Мы также наблюдали значительное увеличение спредов кредитного риска между выпущенными банками ценными бумагами и альтернативой, выпущенной правительством.
Подход Базельского комитета в управлении финансовыми рисками состоял в том, чтобы выдвинуть минимальные требования к платежеспособности и ликвидности. По мнению теневых комитетов, это произошло из-за продолжающегося непонимания той роли, которую сыграли в недавнем финансовом кризисе проблемы ликвидности по отношению к проблеме платежеспособности. Проблемы с ликвидностью были лишь симптомом лежащих в основе проблем с платежеспособностью.
Следовательно, необходимо не регулирование минимально необходимой ликвидности, а четкий индикатор дефицита ликвидности финансовой организации. [5]
Вместо этого комитеты предложили альтернативу для измерения и раскрытия ликвидности, которая основывалась на показателе, определяющем потребность в краткосрочном финансировании банка и в его способности удовлетворять эти потребности за счет своих ликвидных активов, не понеся убытков или не подпадая в чрезвычайную зависимость от финансирования центрального банка.
Введение обязательных требований к ликвидности как способ выиграть время для решения проблем несостоятельного банка, столкнувшегося с неплатежеспособностью, может усугубить ситуацию, которая в конечном итоге перекинется на остальной банковский сектор.
Центральным банкам по-прежнему необходимо выполнять традиционную роль кредитора последней инстанции для всех платежеспособных учреждений, нуждающихся во временной помощи для поддержания ликвидности. В условиях глобального финансового кризиса такие временные действия стали затяжными по причине непризнания основных проблем с платежеспособностью и отсутствия адекватных им решений.
Эффективное управление банковской ликвидностью имеет решающее значение для способности финансовых
институтов выживать в стрессовых ситуациях, и поэтому важно, чтобы банки надлежащим образом оценивали свои позиции ликвидности и тщательно ими управляли. Это актуально не только для внутреннего банковского управления, но и для надзорных органов и контрагентов, которые в конечном итоге берут на себя некоторые риски, возникающие из-за плохого управления ликвидностью.
Действительно, важнейшей особенностью требований теневых комитетов является обязательность раскрытия информации по ликвидности в форме публикуемой отчетности, доступной для понимания и мониторинга посторонними лицами. Возникающая в результате рыночная дисциплина способствует более эффективному управлению риском ликвидности отдельными банками. Это противоречит давним инстинктам банков скрывать и маскировать свои финансовые условия.
По мнению надзорных комитетов, показатель ликвидности должен обладать следующими атрибутами.
Во-первых, простотой для расчета и проверки.
Во-вторых, легкостью для измерения и интерпретации как для надзорных органов, так и для рынка относительно оценки степени риска.
В-третьих, регулирование, основанное на показателе, должно быть простым в администрировании с точки зрения надзорного органа и не обременительным в соблюдении для банка.
В-четвертых, надежный режим мониторинга ликвидности позволил бы уменьшить проблему асимметричной информации, которая лежит в основе большинства проблем с ликвидностью.
Наконец, показатель ликвидности должен быть сопоставим для всех банков в анализе их деятельности и при этом учитывать различия в бизнес-моделях.
В соответствии с подходом, предложенным комитетами, финансовые субъекты могли бы свободно раскрывать любые дополнительные данные, которые, по мнению надзорных органов, помогут рынку лучше понять положение с банковской ликвидностью Предлагаемый подход гарантировал бы сопоставимость как минимум одного показателя в сравнительной оценке финансового состояния кредитных организаций
Надзорные органы рекомендовали использовать простой индикатор ликвидности (SLI), который должен выявить потенциальные проблемы, связанные с сомнительным управлением ликвидностью в финансовом учреждении. SLI измеряет способность финансового учреждения выжить в условиях кризиса, когда привлечение нового финансирования становится непомерно дорогим.
Числитель SLI определяется как высококачественные ликвидные активы, которые не зависят от хорошо функционирующего вторичного рынка ликвидности или от чрезвычайной зависимости от центрального банка. Учитывая институциональные различия между странами, детали этой меры будут различаться.
Знаменатель SLI направлен на удовлетворение потребностей в ликвидности во время наихудшего стрессового события. Теневые комитеты предложили использовать пересчитанные совокупные чистые денежные потоки за предшествующие 30 дней, что основано на предположении о том, что учреждение не сможет пролонгировать все незастрахованные обязательства.
Преимущество SLI по сравнению с LCR, предложенным Базельским комитетом, заключается в том, что его легко вычислить и им будет сложнее манипулировать.[6]
Коэффициент покрытия ликвидности (LCR), предложенный Базельским комитетом, начинается с аналогич-
ной концепции, но быстро усложняется. LCR рассчитывается путем деления высококачественных ликвидных активов (HQLAs), удерживаемых банком в случае предполагаемого оттока средств, происходящего в стрессовом сценарии в течение 30-дневного периода. Коэффициент, равный 100% или более, будет означать, что банк способен покрыть расходы за счет продажи HQLAs.
Фундаментальная проблема заключается в том, что числитель LCR включает активы, ликвидность которых зависит от вторичных рынков. Через взвешивание по рискам пытаются отразить различия в качестве ликвидности, подразумевающее уровень ликвидности для каждого типа активов. Нет никакого эмпирического или теоретического основания для такого «взвешивания», и эти активы, скорее всего, станут неликвидными в условиях кризиса, когда рынки дестабилизируются.
Что касается показателя LCR, фундаментальная проблема заключается в том, что он не имеет четкой связи с какой-либо конкретной степенью стресса, в то время как SLI основан на четко определенной степени стресса.
Таким образом, по мнению теневых комитетов, SLI доминирует над LCR, предложенным Базельским комитетом. SLI легче измерять, проверять и администрировать регулирующим органам финансового рынка.
С точки зрения всех участников финансового рынка, это влечет за собой более низкие затраты на соблюдение требований. SLI может быть легко применен для оценки воздействия стресса. Его простота в оценке и ясность уменьшают асимметрию в информации между участниками рынка. Это также облегчает сравнение между аналогичными группами банков и для одного и того же банка с течением времени. Кроме того, SLI позволяет избежать непреднамеренных последствий введения нормативного минимума, который может опосредованно взаимодействовать с изменениями цен на активы в и без того сложной структуре финансового регулирования. Наконец, SLI предлагает преимущество большей опоры на рыночную дисциплину, а не на единый минимальный норматив, и это облегчает сравнение различий в бизнес-моделях разных банков в настоящее время и с течением времени.
Таким образом, несмотря на то, что показатели достаточности банковского капитала значительно выросли после недавнего финансового кризиса, они все еще находятся на исторически низком уровне, как показывают эмпирические данные, обсуждаемые в этой статье. В мире, в котором за последнее десятилетие показатели глобального долга существенно выросли, это тревожный сигнал о нестабильности мировой финансовой системы.
Более того, пандемия в начале 2020 года привела к существенному падению цен на акции банков. Аналогично реакции регуляторов на финансовый кризис 2008 года, центральным банкам, в частности Федеральной резервной системе и Европейскому центральному банку (ЕЦБ) пришлось прибегнуть к существенным чрезвычайным мерам, таким как снижение процентных ставок, поддержание ликвидности банков, покупка государственного и частного долга. Существует реальная озабоченность по поводу стабильности банковского сектора и финансовой системы в целом. Банки могут столкнуться с потерями в своих кредитных портфелях, которые спровоцируют сокращение их капитальной базы. Кроме того, опасения по поводу платежеспособности банков могут привести к кризису ликвидности.
X X
о го А с.
X
го m
о
м о м м
CS CS
о
CS
о ш m
X
3
<
m О X X
Кризис пандемии ясно демонстрирует, что, несмотря на прогресс, достигнутый при внедрении Базеля III, банковская и финансовая системы все еще очень нестабильны и подвержены кризисам.
Уровни капитализации банков вызывают опасения инвесторов на финансовых рынках.
Однако, надзорным органам следует быть более решительными в повышении уровня банковского капитала, предпочтительно в требованиях по коэффициенту собственного капитала 1-го уровня. Увеличение норматива до 10-15% соответствовало бы коэффициентам банковского капитала, которые были распространены после банковского кризиса в 1930-х годах и до введения гарантий, таких как страхование вкладов и принципа «слишком большие, чтобы обанкротиться».
Следует отметить, что исследователи - авторы обсуждаемых в статье публикаций - сходятся во мнении, что уровень банковского капитала все еще относительно низок, даже после внедрения Соглашения Базель III. Пандемия и политические события, чреватые социально-экономической нестабильностью - это новые вызовы для банковской системы. Банкиры и регулирующие органы должны извлечь уроки из недавних событий и начать работать над созданием более надежной финансовой системы с высокими резервами.
Литература
1. Адмати, Анат и Мартин Хеллвиг. 2010 год. Новая одежда банкиров: что не так с банковским делом и что делать с этим. Принстон: Издательство Принстонского университета.
https://translated.turbopages.org/proxy_u/en-ru.ru.b5fbc101-6339e79c-7489c92f 74722d776562/https/www.npr.org/2013/03/15/174332346/ bankers-new-clothes-leave-too-little-skin-in-the-game
2. Базельский комитет по банковскому надзору. 1988. Международная конвергенция измерения капитала. Стандарты. Базель: Базельский комитет по банковскому надзору.
3. Базельский комитет по банковскому надзору. 2004. Международная конвергенция измерения капитала. Стандарты - Пересмотренная система. Базель: Базельский комитет по банковскому надзору.
4. Базельский комитет по банковскому надзору. 2010а. Базель III: Глобальная нормативная база для более устойчивых банков и банковские системы. Базель: Базельский комитет по банковскому надзору.
5. Базельский комитет по банковскому надзору. 2010b. Базель III: Международная система оценки риска ликвидности. Стандарты и мониторинг. Базель: Базель-ский комитет по банковскому надзору.
6. Базельский комитет по банковскому надзору. 2017. Базель III: Завершение посткризисных реформ. Базель: Базельский комитет по Банковский надзор.
7. Бенинк, Харальд А. и Клас Вильборг. 2002. Новое Базельское соглашение о капитале: сделать его эффективным с помощью более сильных. Рыночная дисциплина. Европейский финансовый менеджмент 8: 103-115.
8. Карлетти Елена, Итай Гольдштейн и Аньезе Лео-нелло. 2018 год. Взаимозависимость банковского капитала и ликвидности. Рабочий документ. https://cbr.ru/Collection/Collection/File/27648/LB_2020-48.pdf
9. Миллер, Мертон Х. 1988. Миллер, Мертон Х. 1991. Кредитное плечо. Финансовый журнал 46: 479-88. [Журнал экономических перспектив 2: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=
10. Такор, Анджан против 2018 года. Посткризисная реформа банковского регулирования: борьба с риском
неплатежеспособности, а не с неликвидностью! Дневник финансовой стабильности 37: 107-111. [Нью-Йорк: John Wiley & Sons, стр. 138-52. https://big-i.ru/authors/778759-andzhan-takor
11. Цурова Л.А. К вопросу о достаточности банковского капитала: нововведение Банка России в реализации требований Базеля III В сборнике: Развитие финансовых рынков субъектов Российской Федерации в условиях сохранения международных санкций. Сборник материалов III Межвузовского научно-практического семинара. 2016. С. 173-182.
12. Цурова Л.А. Регулятивные требования по банковскому капиталу: в поисках компромисса. Экономика и предпринимательство. 2016. № 3-2 (68). С. 69-72.
13. Greenspan, Alan. 2008. Banks Need More Capital. The Economist, December 18.
14. Minsky, Hyman P. 1977. A Theory of Systemic Fragility. In Financial Crises: Institutions and Markets in a Fragile Environment. Edited by Edward I. Altman and Arnold W. Sametz. New York: John Wiley & Sons, pp. 138-152.
Basel Agreements on Bank Capital and Liquidity: an analysis of 30 years
of regulatory practice Tsurova L.A.
Ingush State University
JEL classification: G20, G24, G28, H25, H30, H60, H72, H81, K22, K34
The article analyzes the effectiveness of more than 30 years of efforts of international banking supervision bodies working together within the framework of the Basel Committee. Despite the enormous efforts and progress made by international banking supervisors after the financial crisis of 2007-2009, an important issue requires further attention - bank liquidity requirements have become too complex, and may also have unintended and unpredictable consequences of interaction with bank capital requirements. Keywords: bank capital; bank liquidity; Basel Committee; financial crises,
capital adequacy, liquidity ratios. References
1. Admati, Anat and Martin Hellwig. 2010 Bankers' New Clothes: What's
Wrong with Banking and What to Do About It. Princeton: Princeton University Press. https://translated.turbopages.org/proxy_u/en-ru.ru.b5fbc101-6339e79c-7489c92f
74722d776562/https/www.npr.org/2013/03/15/174332346/bankers-new-clothes-leave-too -little-skin-in-the-game
2. Basel Committee on Banking Supervision. 1988. International Convergence of Capital Measurement. Standards. Basel: Basel Committee on Banking Supervision.
3. Basel Committee on Banking Supervision. 2004. International convergence
of capital measurement. Standards - Revised System. Basel: Basel Committee on Banking Supervision.
4. Basel Committee on Banking Supervision. 2010a. Basel III: Global
Regulatory Framework for More Resilient Banks and Banking Systems. Basel: Basel Committee on Banking Supervision.
5. Basel Committee on Banking Supervision. 2010b. Basel III: International
Liquidity Risk Assessment Framework. Standards and monitoring. Basel: Basel Committee on Banking Supervision.
6. Basel Committee on Banking Supervision. 2017. Basel III: Completing
Post-Crisis Reforms. Basel: Basel Committee on Banking Supervision.
7. Beninck, Harald A. and Claes Vilborg. 2002. The New Basel Capital
Accord: Making it Efficient with Stronger Ones. market discipline. European Financial Management 8: 103-115.
8. Carletti Elena, Itai Goldstein and Agnese Leonello. 2018 year. Interdependence of bank capital and liquidity. Working paper. https://cbr.ru/Collection/Collection/File/27648/LB_2020-48.pdf
9. Miller, Merton H. 1988. Miller, Merton H. 1991. Leverage. Financial Journal
46: 479-88. [Journal of Economic Perspectives 2: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2028472
10. Takor, Anjan vs. 2018. Post-Crisis Reform of Banking Regulation: Combating Insolvency Risk, Not Illiquidity! Financial Stability Diary 37: 107-111. [New York: John Wiley & Sons, pp. 138-52. https://big-i.ru/authors/778759-andzhan-takor
11. Tsurova L.A. On the Issue of Bank Capital Adequacy: Innovation of the Bank of Russia in the Implementation of the Basel III Requirements In the Collection: Development of the Financial Markets of the Subjects of the Russian Federation in the Conditions of Maintaining International Sanctions. Collection of materials of the III Interuniversity scientific-practical seminar. 2016. S. 173-182.
12. Tsurova L.A. Regulatory requirements for bank capital: in search of a compromise. Economy and entrepreneurship. 2016. No. 3-2 (68). pp. 69-72.
13. Greenspan, Alan. 2008. Banks Need More Capital. The Economist, Dec. 18.
14. Minsky, Hyman P. 1977. A Theory of Systemic Fragility. In Financial Crises:
Institutions and Markets in a Fragile Environment. Edited by Edward I. Altman and Arnold W. Sametz. New York: John Wiley & Sons, pp. 138-152.
