CC BY
25
КУЛЬТУРА
ЭТНОЛОГИЯ
© 2011
Н. А. Хуббитдинова
БАШКИРСКИЙ ЭПИЧЕСКИЙ СЮЖЕТ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И МАРИЙСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ: К ОСОБЕННОСТЯМ ИНТЕРПРЕТАЦИИ НАРОДНОГО ЭПОСА
В статье Н. А. Хуббитдиновой «Башкирский эпический сюжет в русской литературе и марийском фольклоре: к особенностям интерпретации народного эпоса» рассматривается особенности эволюции народного эпоса в свете изучения проблемы трехсторонних литературно-фольклорных взаимосвязей и взаимообогащений народных культур на примере башкирско-русско-марийских связей.
Ключевые слова: башкирский эпос, башкирская повесть, марийская легенда, русская литература, литературная интерпретация, литературно-фольклорные взаимосвязи.
Каждый жанр как предмет эстетики является неповторимым феноменом искусства слова. Существуют определенные эстетические критерии литературной обработки сюжетов устно-поэтического творчества, которые обусловлены жанровым своеобразием фольклорного произведения. Отсюда со всей очевидностью вытекает необходимость как можно полнее разобраться в сути самого первоисточника. В нашем случае речь идет о башкирском народном эпосе «Кузыйкурпес и Маян-хылу», на основе которого Тимофеем Беляевым (1786-1846) была создана литературная ее версия «Куз-Курпяч, башкирская повесть, писанная на башкирском языке одним курайчем и переведены на российский в долинах гор Рифей-ских, 1809 года» (Казань, 1812).
В эпосе, как известно, художественно отображены исторические события из жизни рода, их обычаи, традиции, предрассудки и суеверия, поэтически выражены смелость и удаль батыров — народных героев, воспета девственная красота и неповторимость природы родного края. Героическое начало в эпосе переплетается с народной мудростью, моралью, красноречивым языком, богатым внутренним миром и философичностью ума.
По мнению ученых, эпос начал складываться в период разложения родоплеменного строя, в нем отражались мировоззрения людей их верования и по-знания1. А некоторые «образцы развитого эпоса непосрсдственно вырастают из архаического эпоса, как из первоначального ядра, путем постепенной трансфор-
Хуббитиднова Нэркэс Ахметовна — кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела литературоведения Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН. E-mail: narkas08@mail.ru
1 Мэргэн 1961, 28.
мации, обработки произведений архаической эпики»2. В последнем исторические события переплетаются с мифологической фантастикой. Хотя обычно эпический герой изображается непомерно сильным физически, все же в достижении некой цели ему помогают положительные мифические персонажи.
Эпос как плод народного творчества, раз возникнув, не застывает на месте. Он привлекает своей жизнеутверждающей силой, гибкостью, актуальностью во все времена. В этом процессе приоритетная роль принадлежит народным сэсэнам — творчески одаренным личностям, обладающим импровизаторским даром, ярким и проницательным умом, глубоким духовным богатством, тонкой наблюдательностью. Одни из них слагали песни и кубаиры3, в которых воспевали героическое прошлое народа. Другие же, творчески обработав и обновив древние эпические памятники, исполняли и популяризировали их среди народа, не даваяим исчезнуть.
Таким же путем популяризировалось известное эпическое произведение «Ку -зыйкурпес и Маянхылу», варианты которого были широко распространены среди башкир, татар, алтайцев, казахов. Если в устном варианте эпос получил широкое распространение благодаря активной творческой деятельности певцов-импрови-заторов — сэсэнов и самого народа, то в более поздние времена свой вклад в увековечение эпического памятника вносили писатели. Они подвергали фольклорный сюжет литературной интерпретации, художественно обогащали, вкладывали в них определенные идейно-эстетические цели и задачи и т. д.
В этом плане огоромный интерес представляет творчество неизвестного в русском литературном кругу доморощенного писателя-делитанта, «грамотея» Т. Беляева, крепостного крестьянина крупного помещика в Оренбургской губернии Н. И. Тимашева, под влиянием и руководством которого подверг литературной обработке популярный среди тюркских народов эпос «Кузыйкурпес и Маянхылыу». Опубликованная в последствии книга «Куз-Курпяч, башкирская повесть...» также приобрела широкую известность теперь уже среди читающей русской аудитории, о чем свидетельствует тот факт, что этим сюжетом заинтересовался А. С. Пушкин. Можно предположить, что поэт был знаком с печатным изданием эпоса-«башкирской повести». Потому что, как утвержает М. Г. Рахимкулов, «...едва ли Пушкин-лицеист, отличавшийся большой любознательностью и необычайной широтой литературных интересов, мог оставить без внимания эпическое произведение из жизни малоизвестного народа»4. Это, по-видимому, произошло во время поездки А. С. Пушкина по Южному Уралу и Оренбуржью осенью 1833 года в целях сбора фактического материала для своей знаменитой «Истории Пугачева». Во время путешествия поэт мог услышать известный эпос и попросить записать для него краткое изложение сюжета. Текст эпоса с пометками на полях хранится в фондах библиотеки Пушкинского Дома. Следует отметить, что в XIX в. усиливается интерес передовой русской интеллигенции, исследователей, писателей к инонациональному фольклору, башкирскому в частности. После «башкирской повести» простого крестьянина — тимашевского дворового «по-
2 Мелетинский 1986, 24.
3 Кубаир — лиро-эпический жанр башкирского фольклора, семисложное поэтическое произведение.
4 Пушкин 1989, 438.
280
ХУББИТДИНОВА
эта» Т. Беляева, позже В. И. Даль заинтересовался другим эпическим памятником башкир — «Заятуляк и Хыу-хылыу», перевел его на русский язык и с некоторыми дополнениями в 1843 г. издал под названием «Башкирская русалка» в журнале «Москвитянин» (№ 1. С. 97-119). Ранее революционер-демократ П. М. Кудряшев, возглавляющий в 20-х гг. в Оренбурге тайное революционное общество, в разные годы в литературных изданиях («Сыны Отечества», «Вестник Европы») издавал этнографические материалы и литературные сочинения на башкирскую тематику («Предрассудки и суеверия башкирцев», «Абдряш, баширская повесть», поэма «Абдрахман», цикл песен об участии башкир в Отечественной войне и т. д.). В целом, как видим, интерес русских писателей к эпическому наследию башкирского народа был огромен. Печатные издания фольклорных произведений во многом способствовали их сохранности и широкой популяризации.
Усиление общественно-политических, экономических взаимосвязей между народами приводило к взаимообогащению духовных ценностей. Если изначально древний эпос сохранился в памяти одного этноса, традиционно передаваясь из уст в уста, из поколения в поколение, затем его отдельные версии распространились и среди соседних родственных народов (в частности тюркских), то второе свое рождение и увековечение он получил в инонациональной литературе, порождая тем самым русско-башкирские литературно-фольклорные взаимосвязи в данном случае. Однако жизнеутверждающая сила эпоса этим не ограничивается. Пережив сложное литературно-художественное перерождение, он, преобразовавшись, обновившись в идейно-эстетическом плане согласно творческой индивидуальности автора и современной эпохи, вновь становится достоянием народа, но также иной этнической принадлежности.
Другими словами, русско-башкирские литературно-фольклорные взаимосвязи породили почву для зарождения этих связей с другими народами Урало-Волжского региона. Сюжет повести Т. Беляева «Куз-Курпяч» полностью или частично отразился в марийской легенде о Зеиле (Сылу), пережив своеобразную национальную интерпретацию. В основе легенды также лежит сюжет о несчастной любви двух влюбленных, хотя у Беляева финал счастливый. Однако присутствие в легенде схожих образов «чудища» Мяскяй и Дью-пяри позволяют предполагать, что марийский памятник создан на основе «Куз-Курпяча, башкирской повести» Беляева. Следует сказать, что в вариантах версий известного башкирского народного эпоса эти мифические персонажи отсутствуют, они являются плодом индивидуального творчества Беляева. Также под Мяскяем в марийской легенде выступает не женщина-ворожея, колдунья, как мы наблюдаем в беляевской версии, а медведь, так как «марийские сказители из-за прямого восприятия слова <...> Мяскай превратился в медведя. Это произошло, по-видимому, потому что Мяскай — по-марийски Медведище (маска — медведь, маскай — уменьшительно-ласкательное от этого слова)»5.
Следовательно, мы стали свидетелями трехсторонних литературно-фольклорных — башкирско-русско-марийских — взаимосвязей, взаимообогащений, когда народный эпос, претерпев литературную обработку, авторскую интерпретацию, вновь возвращается народу, став его, причем совершенно другого этноса, эпиче-
5 Васин 1983, 218
ским преданием. Это еще раз подтверждает тезис о гибкости и устойчивости эпоса, о его жизнеутверждающей силе, значимости и актуальности во все времена для многих народов.
ЛИТЕРАТУРА
Васин К. К. 1983: Марийские версии тюркоязычных эпосов «Алпамыш», «Баян-слу» и «Козы-Корпеш» // Взаимовлияние и взаимообогащение культур народов СССР / З. Г. Абдуллин (ред.). Казань, 214-219.
Мэргэн К. 1961: Эпические памятники башкирского народа. Уфа.
Мелетинский Е. М. 1986: Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М.
Пушкин А. С. 1989: История Пугачева: комментарий // Башкирия в русской литературе / М. Г. Рахимкулов (сост., авт. ком.). Т. 1. Уфа, 435-453.
BASHKIR EPIC PLOT IN RUSSIAN LITERATURE AND MARI FOLKLORE (PECULIARITIES OF FOLK EPOS INTERPRETATION)
N. A. Khubbitdinova
The article deals with peculiarities of folk epos evolution in the context of trilateral literature and folklore relations, and mutual enrichment of ethnic cultures. An example of this type of the process is provided by Bashkir, Russian, and Mari interrelations.
Key words: Bashkir epos, Bashkir narrative, Mari legend, Russian literature, literary interpretation, literature and folklore interconnection.
