CC BY
325
УДК 725.94 КАПТИКОВ А. Ю.
Барокко в архитектуре Поволжья и Урала: опыт сопоставления
Статья содержит сравнительный анализ становления и эволюции барокко в Поволжском и Уральском регионах. В результате анализа большого количества храмов раскрыты свойственные тому и другому региону композиционные и декоративные особенности. Наряду со своеобразием выявляются родственные явления и аналогии.
Ключевые слова: архитектура, барокко, Волга, Урал, храмы, композиция, декор, различия, сходство.
KAPTIKOVA. Y.
THE BAROQUE IN POVOLGYE AND URAL: AN EXPERIMENT OFJUXTAPOSITION
The article is contained comparative analysis of standing and evolution of baroque in Volga and Ural regions. The analysis revealed a large number of temples peculiar to both composition and decorative features. With the originality related appearances and analogues are exposed.
Keywords: architecture, baroque, Volga, Ural, temples, composition, decor, different, similarity.
Каптиков Анри Юрьевич
кандидат
искусствоведения, профессор УралГАХА
e-mail: henri2@com.ru
Поволжье (Верхнее, Среднее, даже Нижнее) — регион, бесспорно, исторически тесно связанный с Уралом. Заселение Урала русскими шло не только с Севера, но и с Волги. Кроме водных путей, с Поволжья на Урал пролегли оживленные тракты, части Сибирского торгового пути (сначала через Нижний Новгород, Вятку на Кай — Соликамск, впоследствии через Казань на Кунгур — Екатеринбург).
В ХУІІ—ХУІІІ вв. прикамская соль — «Пер-мянка», а затем и продукция уральских железоделательных заводов отправлялись на знаменитую Макарьевскую ярмарку. Отметим, что в Казани существовало горное начальство, ведавшее заводами в низовьях Камы и Вятки (Коринский, Шурминский и др.) и напрямую подчинявшееся Канцелярии Главного заводов правления в Екатеринбурге1. А знаменитые уральские заводчики Демидовы владели в Нижегородской губернии Фокинской вотчиной.
Традиционные экономические связи, интенсивный товарообмен дополнялись контактами в культурной сфере, включая архитектуру. Происходили миграции строительных артелей, правда, односторонние — из земель Поволжья на Урал. Особенную в этом активность проявляли ярославские каменщики. Так, в 1759 г. в Екатеринбурге сооружение Екатерининского
1 Для него в Казани на Воскресенской улице было выстроено двухэтажное каменное здание по проекту местного архитектора Василия Кафтырева.
собора начала артель Федора Дубова. Ярославцев стремился заполучить к себе в Нижний Тагил Никита Акинфиевич Демидов. Для постройки там каменного дома он добивался контракта с Иваном Сергеевым и Степаном Алексеевым, хотя и сетовал, что те «дороговато просят». Строить Входо-Иерусалимскую церквь в Тагиле подрядился в 1764 г. со своим земляком Яковом Кокиным также ярославский мастер — Яков Коколов (см. Приложение). Коколов «дело свое окончил с честью, без архитектора» [15, 264]. В конце XVIII в. в Перми каждое лето подряжалось более 30 ярославских и нижегородских каменщиков и штукатуров.
И Поволжье, и Урал внесли весомый вклад в общерусскую архитектуру. Разумеется, необходимо учитывать, что их «стартовые позиции» далеко не совпадают. Ведь, скажем, Ярославль или Нижний Новгород свою летопись каменного зодчества ведут еще с домонгольских времен. К концу XVII столетия, когда на Урале каменное строительство только началось, в Поволжском регионе оно накопило весьма солидный опыт. Тем показательнее, что Урал, подключившись лишь на стадии «узорочья», как принято обозначать на Руси предбарочный этап архитектуры, очень быстро догнал соседей. И если вскоре мастера Поволжья создали такие шедевры своей ветви «московского» (оно же «нарышкинское») барокко, как Смоленская церковь в Гордеевке (1697), Рождественская Строгановская в Нижнем Новгороде (1697-1719), Успенский собор
Иллюстрация 1. Колокольня Иоанно-Предтеченского монастыря в Казани. Фото А. Ю. Каптикова
Иллюстрация 2. Соборная колокольня в Соликамске.
Фото А. Ю. Каптикова
Иллюстрация 3. Георгиевская церковь в Нижнем Новгороде.
Фото начала ХХ в.
в Астрахани (1698-1710), Петропавловский в Казани (1722-1726), то на Урале в этот же период оно представлено целыми ансамблями (Верхотурский кремль, Далматов монастырь, строгановские постройки в Усолье). С той поры развитие барокко в обоих регионах идет параллельно, обладая у каждого своей спецификой.
Если барочное зодчество Поволжья и Урала, взятое каждое само по себе либо в отдельных, обычно наиболее ярких произведениях, изучено достаточно хорошо, то сравнительным анализом того и другого пока никто сколько-нибудь серьезно не занимался. Попытку сделать это представляет настоящая статья.
Уже в период «узорочья» (вторая половина ХУІІ в.) Поволжье во многом предопределило то, что возникнет на Урале. Один из первых уральских каменных храмов, Троицкий собор в Соликамске (1684-1697), — внутри бесстолпный, подобно московским церквам. Зато схема его плана (опоясан с трех сторон галереями, заканчивающимися на востоке приделами) очень напоминает известные ярославские храмы в Коровниках и Толчкове, так же как и ведущие в галерею три крыльца2. А завершение основного четверика уступом с не объемно выполненными, а ложными кокошниками восходит к не-сохранившейся Троицкой церкви в Костроме (1645).
Тип восьмигранной колокольни, венчаемый «горкой» кокошников
2 Южное крыльцо Троицкого собора ныне утрачено, но существование его сомнений не вызывает.
с главкой, наметившийся в Казани в Иоанно-Предтеченском монастыре (Иллюстрация 1) еще в 1652 г., был подхвачен строителями соликамской соборной колокольни (заложена в 1713 г.; шпиль — позднейший). Заимствования отнюдь не лишают приведенные памятники Соликамска самобытности (Иллюстрация 2). Достаточно назвать в Троицком соборе необыкновенно сложные крыльца, носящие свежий отпечаток деревянных строений, а у колокольни — трехэтажное кубическое, с совершенно гладкими стенами основание, заставляющими вспомнить древний Новгород или Поганкины палаты в Пскове. Да и кокошники наверху у нее гораздо весомее, сгруппированные в три ряда, за счет чего найденное в Казани получило дальнейшую разработку.
Пришедшее затем «московское барокко» в Поволжье приживалось иначе, нежели на Урале. Столь уже богатый архитектурным наследием регион воспринимал новое довольно замедленно. Очень стойкими оказались тут традиции «узорочья». К примеру, Ярославль и особенно его окружение долго дают еще множество примеров того, что условно может быть названо «семнадцатым веком в восемнадцатом». Мы имеем в виду храмы с луковичным пятиглавием поверх четырехскатной крыши четверика, нередко сохраняющего и кокошники. Это подчас дополняется столь же архаичной шатровой колокольней. К числу примеров относятся церкви Рождества Богородицы в Ярославле (1720-е гг.; не сохранилась), Корсунская в Угличе (1730), Михаила Архангела в Норском
посаде (1748), Казанская в Романове — Борисоглебске (Тутаев; 1758), селах Бурмакино (1739), Вятское (1750), Некрасовское (Спасо-Преображен-ская; 1755), и даже в конце столетия — в Диевом Городище (1787) или Рыбницах (1791). В них всех барочные веяния если и сказывались, то лишь на отдельных декоративных деталях. Так что приходится констатировать, что на ярославской почве барокко приживалось туго. Это можно сказать и о Костроме, в которой сооружаются столь же чуждые барокко церкви Спаса в Рядах (1766) и Иоанна Златоуста (1791), а на ее «периферии» подобные примеры насчитываются десятками. Воскресенскую церковь в Чебоксарах, сооруженную в 1758 г., тоже можно принять за постройку предыдущего столетия.
Такой консерватизм не свойственен Уралу, где «московское барокко» утвердилось гораздо прочнее. Последние храмы с элементами архитектуры середины ХУІІ в. вроде кокошников здесь приходятся на 1710—1720-е гг. (Введенская церковь в Соликамске, 1713; Прокопьевская в с. Прокопьевская Салда близ Верхотурья, 1727). На Урале, начиная с верхотурского Троицкого собора, излюбленнейшими становятся ордерные наличники с завершением в виде встречных завитков-спиралей, тогда как в Поволжье еще много оконных обрамлений в характере середины ХУІІ в., а при введении барочных элементов чаще делается «разрезной» фронтончик.
Все же сама композиция, свойственная новому направлению —
Иллюстрация 4.
Троицкий собор в Верхотурье. Фото А. Ю. Каптикова
«московскому барокко», т. е. «восьмерик на четверике», получила в Поволжье достаточное распространение. Даже в низовьях Волги есть хронологически ранний пример — церковь Иоанна Предтечи в Царицыне (Волгоград; 1704), у которой широким восьмериком увенчались не только храм, но и придел. Сходным образом решен и основной объем Старо-Соборной (Троицкой) церкви в Саратове, оконченной в 1720-х гг. Подчеркнем, что на Волге вошел в употребление именно широкий (большой) восьмерик. Его находим почти у любой местной барочной церкви (в с. Красном под Ярославлем, 1707; Пятницы Калашной в самом Ярославле, 1739, не сохранилась; Спасо-Преображенской в с. Николо-Погост близ г. Городца, 1760; Успенской в Чебоксарах, ок. 1763; и мн. др.). Нередко он дополняется вторым, тоже достаточно крупным, а у Троицкой кладбищенской церкви в Балахне (1784) — весьма вытянутый двойной восьмерик без убывания, подразделенный только карнизом.
Что касается Урала, то тут широкий восьмерик не был популярен ни в первой трети ХУІІІ в., ни потом. Его немногочисленные примеры далеки от характера и пропорционального строя однотипных памятников Поволжья. В этом легко убедиться, сравнивая с последними хотя бы Духовскую церковь в Кыштыме (ок. 1770), основной части которой (высокий двухэтажный четверик с двумя ступенчатыми восьмерика-
Иллюстрация 5.
Воскресенская церковь в Пучеже. Фото начала ХХ в.
ми) придана монументальная башнеобразная форма3.
Идущее на смену «нарышкинскому» петровское барокко, начиная с московских храмов круга И. П. За-рудного, вводит в обиход и в завершение малым восьмериком, имевшее с пространственным смыслом «облегчение высотной вертикали над весомым основанием, с ускоренным переходом от земли к небу» [13, 84]. Примеров, на Волге буквально единичных, на Урале, в первую очередь в Прикамье, большое количество (церкви сел Слудка, 1759, не сохранилась; из кунгурского ареала — Комаро-во, 1761; Филипповка, 1772; Сабарка, 1777; Ясыл, 1783; и др.).
Однако сколько бы мы ни отмечали различий и несовпадений, определенная часть памятников обоих регионов состоит в той или иной степени родства. Прежде всего, в произведениях «московского барокко» там и там отсутствуют — на Урале полностью, в Поволжье почти — центрические композиции, характерные для Москвы и Подмосковья4. Предпочтение
3 Отнесение ее к стилю раннего классицизма [14, 191] совершенно не верно. Классицистические черты присутствуют лишь в заведомо позднейших верхних ярусах колокольни.
4 Оригинальную 16-лепестковую конфигурацию
имеет Казанская церковь в с. Курба на Ярославщи-не (1770), но завершение ее — четверик со срезанными углами, на котором расположен пятиглавый купол. Весьма причудливую композицию представлял собой Успенский собор в Дубовке (Волгоградская обл.; 1763—1796, не сохранился). Не считая пристроенных позднее трапезной и колокольней, это было девять сочлененных разновысотных объемов (с понижением угловых). Из них основные, находившиеся по сторонам света, являлись пятигранными. Все девять венчались двухъярусными
4»
і
Иллюстрация 6. Церковь Петра и Павла на Волжском берегу в Ярославле.
Фото начала ХХ в.
отдавалось трехчастным построениям с трапезной и колокольней. Но если создатели Георгиевской церкви в Нижнем Новгороде (1702; ныне не существует) продолжили широкий восьмерик еще двумя убывающими, то на Троицком соборе в Верхотурье (1703-1710) этот восьмерик получил «крещатое» (т. е. по сторонам света) пятиглавие. Правда, в Среднем Поволжье была параллель — церковь Воскресения на Пушавке в Пучеже (1717 (?)5), однако пять глав на ее восьмерике имели иную, традиционную расстановку. И нижегородскому, и пучежскому храмам были приданы традиционные же трехчастные полукруглые алтари, в то время как верхотурский Троицкий собор — с новомодной пятигранной апсидой (Иллюстрация 4). Декор его опять-таки представляется более передовым. Вместо двухъярусных пучков безордерных колонок (Георгиевская церковь) углы четверика в Верхотурье акцентированы колоннами, которые выражают снаружи внутреннюю структуру здания и, следовательно, в определенной степени тектоничны. Хотя Троицкий собор лишен «петушиных гребней»
восьмериками с главками. В целом этот собор напоминал украинские деревянные храмы. Приписывание его известным искусствоведом М. А. Ильиным автору астраханского Успенского собора Дорофею Мякишеву [6, 271] было совершенно безосновательным и противоречило датировке.
5 Датировка, скорее всего, не верна, ибо указом Петра І 1714 г. каменное строительство запрещалось по всей России, за исключением Петербурга. Этот памятник, к сожалению, не уцелел. Существуют аналогично завершенные церкви в с. Холуй Ивановской обл. (1744) и с. Печелки Ярославской обл. (1765).
Иллюстрация 7.
Соборная колокольня в Усолье. Фото А. Ю. Каптикова
Георгиевского храма6, все убранство — «коринфские» капители, наличники с теми же ордерными мотивами, — знаменовало собой более решительный шаг вперед.
Колокольня верхотурского собора имела предшественницу в Поволжье — на недошедшем до нас храме Петра и Павла на Волжском берегу в Ярославле (1690-16937). Там шатровое завершение сочеталось с излюбленной в конце ХУІІ в. ярусностью — над нижними арками звона было тоже подобие шатра, только усеченного. Как в упомянутых выше колокольнях в Казани и Соликамске, при использовании на новом месте происходит эволюционный скачок. Ярусно-шатровая колокольня Троицкого собора, поставленная на двухъярусное четвериковое основание, достигла удивительной стройности и выразительности силуэта.
Необходимо также подчеркнуть, что при более раннем появлении в Поволжском регионе столпообразных ярусных колоколен (как ни любили там шатровых) с убывающими восьмериками (при ярославских церквах Иоанна Предтечи в Толчкове, Никиты мученика — конец ХУІІ в.), Урал решительнее перешел на новый тип. После шатровой колокольни на Успенском соборе Далматова монастыря (1719) все уральские колокольни сооружались ярусными восьмери-
6 Впрочем, «петушиные гребни» Георгиевской церкви были во всем Поволжье в первый и последний раз.
7 В. И. Плужников, однако, датирует ее 1704 г. [13].
Иллюстрация 8. Колокольня Петропавловского собора в Казани. Фото А. Ю. Каптикова
ковыми. К тому же они декорировались намного сдержаннее, нежели в Поволжье. Это совершенно очевидно при сравнении с соборной колокольни в Усолье (1730) (Иллюстрация 7) с тоже отдельно стоящей, но больше расчлененной на ярусы и богато украшенной колокольней казанского Петропавловского собора. Даже довольно скромно оформленная колокольня Спасо-Преображенского собора в Угличе выглядит наряднее, чем грубовато-тяжеловесный столп усольской.
Чрезвычайно важно для нашей темы сопоставление произведений строгановской школы, созданных в Поволжье и на Урале. Ибо прототипом Спасо-Преображенского собора в Усолье (1724-1731) (Иллюстрации 10, 12) послужила знаменитая Строгановская церковь в Нижнем Новгороде (Иллюстрации 9, 11). Подобно ей, собор увенчан пя-тиглавием на «крещатом» основании, с приданием центральной главе дополнительного постамента — восьме-ричка. При этом следует признать, что в Усолье композиция верха несколько проигрывает, ибо широко расставленные боковые главы сообщают ей куда меньшую собранность. Продолжая сравнение, замечаем, что примыкающий с северной стороны трапезной придел вносит несвойственную прототипу асимметрию. Но объединение в одном здании основного летнего храма и придела, предназначенного для службы зимой, отвечало уже сложившейся уральской традиции (ср., например, Богоявленскую церковь г. Соликамска, 1687—1695). Весь-
Иллюстрация 9. Строгановская церковь в Нижнем Новгороде.
Фото А. Ю. Каптикова
ма различен и декоративный подход. В нижегородской Строгановской церкви даже подклет получил богатую ордерную разработку, тогда как в Усолье эта часть здания оформлена предельно просто, соответственно ее чисто утилитарной функции. Четверик нижегородского храма, вопреки единому внутри объему, разбит на два яруса колоннами. В усольском ордер, примененный только на углах четверика, трапезной и придела (плюс между апсидами), опять-таки, как это было на Троицком соборе в Верхотурье (Иллюстрация 4), отвечает высоте оформляемых им помещений. Соответственно, тумбы — постаменты колонн — одной высоты с подклетом.
Колонны, украшенные в Нижнем Новгороде каннелюрами, роскошной белокаменной резьбой, на Спасо-Преображенском соборе выглядят проще (Иллюстрация 10). Конечно, и в Усолье ощутимы присущие строгановской школе элементы утонченной декоративности: витые либо обработанные «под резьбу» колонки наличников, их причудливые фронтоны, волюты с какими-то стеблями-отростками и вставкой в виде «пальметки». И все же подобные детали занимают довольно скромное место, особенно если сравнивать с прототипом. Кроме того, укажем в Усолье на мотив квадратно-ромбического орнамента (прозван искусствоведами «жучком»). Будучи неуральского происхождения, он прижился на Урале начиная с первых каменных построек, превратившись в устойчивую региональную черту, тогда как в Поволжье он нам неизвестен.
*
Иллюстрация 10.
Спасо-Преображенский собор в Усолье. Фото А. Ю. Каптикова
Было бы неверно считать Спа-со-Преображенский собор некоей упрощенной «репликой» нижегородской Рождественской церкви. Это не огрубленное повторение, а именно уральская интерпретация «строгановских» форм, воспринятых в соответствии с установившимися местными вкусами.
По всей вероятности, существенную, если не определяющую роль в появлении большой группы уральских барочных памятников сыграло другое творение мастеров строгановской школы из Поволжья — Смоленская церковь в Гордеевке. Если мысленно убрать с ее четверика затейливые ступенчатые фигурные аттики, окажется, что пятиглавие, скомпонованное из центрального малого двухъярусного восьмерика и угловых глав на восьмигранных постаментах, наверняка повлияло на завершение Воскресенской церкви в Соликамске (1714-1752) и взявших последнюю за «образец» одноименного собора г. Чердыни (1750-1754), Успенской церкви в Кунгуре (1755-1761). При этом на Урале аттики были заменены «полуглавиями», введенными в употребление уже архитектурой петровской Москвы. Барабаны угловых глав вместо круглых стали гранеными, а сами главы приобрели ярко выраженную ярусность. Между тем в Поволжье пятиглавие церкви в Гордеевке не нашло достойного продолжения. Тем более не было больше «крещатого» пятиглавия типа нижегородской Строгановской, в то время как на Урале оно вслед за Усольем вновь
Иллюстрация 11.Строгановская церковь в Нижнем Новгороде. Фрагмент.
Фото А. Ю. Каптикова
воплотилось в Богоявленской церкви г. Чердыни (1751), а затем еще ярче в так называемых «походяшинских» храмах (Введенский собор Богословского завода, ныне г. Карпинск, 1767—1776; церковь Петра и Павла Петропавловского завода, ныне г. Североуральск, 1767—1798).
Воздействие уже не древнерусской, каким было «московское барокко», а петровской стадии барокко в России на Поволжский и Уральский регионы снова, при несомненных различиях, пошло в чем-то сходно. К. Т. Бабыкин находил, что Екатерининский собор в Екатеринбурге (1758-1768) выстроен «в духе трезиниевского собора Петропавловской крепости», пусть и «со значительным искажением в сторону ухудшения как отдельных деталей, так и общих масс» [2, 146]. Но это куда более подойдет к церкви Петра и Павла за Которослью в Ярославле (1736-1742), чей прототип намного очевиднее.
В целом же распространение петербургских веяний шло через храмы с большим восьмериком. Не случайно к этому типу, при том, что он на Урале относительно слабо представлен, относится впервые целиком получившая обновленный, петровский декор церковь Похвалы Богородицы в с. Орел (1735). В Поволжье, где таких по композиции храмов значительно больше, были столь же по-новому оформлены церкви Пятницы Калашной в Ярославле8, датируемая
8 В. Ф. Маров [11, 76] вслед за А. И. Сусловым [18, 133] считал ее навеянной украинским барокко. Действительно, «волнистые» завершения граней и углов четверика напоминали Украину. Одна-
Иллюстрация 12. Спасо-Преображенский собор в Усолье. Фрагмент.
Фото А. Ю. Каптикова
1760-ми гг. в усадьбе Тишининых Тихвино-Никольское (рустованные пилястры, наличники и другие детали прямо напоминают петровский Петербург), Иоанна Златоуста в Астрахани (1769).
В Костроме, казалось бы, не столь уж удаленной от Москвы, «стиль барокко появился почти внезапно». Здесь его нижней границей исследователь устанавливает 1742—1744 гг., когда в Ипатьевском монастыре работал архитектор И. Ф. Мичурин. А первым барочным храмом — сразу близким к тем, что сооружались в Москве при Елизавете Петровне (разумеется, при неизбежной доле провинциализма), он считает Салтыковский в другом местном монастыре — Богоявленском (17521760) [10, 54—57]. Что касается Урала, то здесь елизаветинское барокко впервые демонстрировала также ныне несуществующая Входо-Иеру-салимская церковь в Нижнем Тагиле, автором проекта которой был предположительно московский архитектор К. И. Бланк9.
ко характер восьмерика, прорезанного восьмигранными окнами, ближе к зданиям петровского Петербурга.
9 Н. А. Демидов отправил в Нижний Тагил «ка-менныя церкви план и фасад, да и профиль... со описанием архитекторским и для карнизов на дело кирпича тринадцать форм. и против тех форм карнизом доски наклеенныя бумагою и выставлены на досках формам номеры... а по которой форме сколко кирпича зделать во описании архитекторском показано» (Государственный архив Свердловской области. Ф. 643. Оп. 1. Д. 121. Л. 109). Входо-Иерусалимская церковь освящена в 1776 г. Ныне не существует.
Однако становление петровских, а затем и елизаветинских форм в обоих регионах заслуживает специального, более углубленного анализа. Пока можно сказать, что оно, несмотря на порой весьма оригинальную интерпретацию, все же, несомненно, снижало самобытность местных архитектурных школ, подготавливало их слияние — с наступлением классицизма — в унифицированный общероссийский стиль.
Заключение
Развитие архитектуры барокко в Поволжье и на Урале во многом не совпадает как по динамике этого процесса, так и по части композиционных и декоративных форм. Как ни парадоксально, в далеком от Москвы Уральском регионе новые, передовые приемы «нарышкинского» барокко утвердились быстрее и шире, нежели на Волге. В целом несколько замедленнее шло распространение в Поволжье столичного барокко петровского времени. Это можно объяснить традициями периода «узорочья», который здесь имел продолжительность, не сравнимую с Уралом.
На Урале, в отличие от Поволжья, в барокко отдававшего предпочтение храму с большим восьмериком, преобладали завершения в виде малого восьмерика и пятиглавия. Последнее представлено разнообразнее, включая нередко употреблявшееся «кре-щатое».
Вместе с тем в барочной архитектуре сопоставляемых регионов прослеживаются и черты общности, порой определенное влияние Поволжья на Урал. Это — неприятие центрических композиций, восьмигранный ярусный тип колоколен (с наличием на раннем этапе ярусно-шатровых), освоение, особенно в созданных по заказу Строгановых храмах, сложных многочастных завершений и ордерной декорации фасадов.
Список использованной литературы
1 Агафонов С. Л. Горький, Балахна, Макарьев. М., 1969.
2 Бабыкин К. Т. Архитектурная старина Екатеринбурга // Екатеринбург за двести лет/под ред. В. М. Быкова. Екатеринбург, 1923.
3 Борисов Н. С. Окрестности Ярославля. М., 1984.
4 Герчук Ю. Я., Домшлак М. И. Художественные памятники Верхней Волги. От Калинина до Ярославля. М., 1976.
5 Грабарь И. История русского искусства. Т. 2. М., [б. г.].
6 История русского искусства/под ред. И. Э. Грабаря и др. Т. 4. М., 1959.
7 Каптиков А. Ю. Каменное зодчество русского Севера, Вятки, Урала ХУІІІ в. Проблема региональных школ. Свердловск, 1990.
8 Кириков Б. М. Углич. Л., 1984.
9 Косточкин В. В. Чердынь, Соликамск, Усолье. М., 1988.
10 Кудряшов Е. В. Архитектурный ансамбль центр Костромы. Ярославль, 1992.
11 Маров В. Ф. Ярославль: архитектура и градостроительство. Ярославль, 2000.
12 Никитин В. П. Астрахань и ее окрестности. М., 1981.
13 Плужников В. И. Соотношение объемных форм в русском культовом зодчестве начала ХУІІІ в. // Русское искусство первой четверти ХУІІІ в./под ред. Т. В. Алексеевой. М., 1974.
14 Православные храмы Челябинской области: история и архитектура. Челябинск, 2009.
15 Приходы и церкви Екатеринбургской епархии. Екатеринбург, 1902.
16 Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Ивановская область. Ч. 1. М., 1998.
17 Серебряная В. В. Культовое зодчество Волгоградской области. Волгоград, 2002.
18 Суслов А. И., Чураков С. С. Ярославль. М., 1960.
19 Халитов Н. Х. Памятники архитектуры Казани ХУІІІ — начала ХІХ в. М., 1989.
Приложение
Контракт каменщиков Я. И. Коко-лова и Я. И. Кокина на закладку Входо-Иерусалимской церкви в Нижнем Тагиле10
1764 году апреля 9 дня Ярославского уезду Закоторжского стану вотчины Спасского монастыря, что в Ярославле при суду села Левашева деревни Сумо-рокова крестьянин Яков Иванов сын Коколов того ж уезду городского стану вотчины полковника Ильи Васильевича Ржевского деревни Хребтова крестьянин Яков Иванов сын Кокин будучи в Москве дали мы сей контракт его высокородию статскому советнику Никите Акинфиечю Демидову в том что нынешнею весною съехать нам в Сибирской его высокородия Ниж-нотагилской завод ево коштом и при том заводе по сочиненным планам на
10 Государственный архив Свердловской области. Ф. 643. Оп. 1. Д. 121. Л. 111 — 111 об. Подлинник.
показанных местах зделать под каменную церковь и под деревянной дом каменные фундаменты и цокули сколко удобное летнее время к строению дозволит при той работе кладчикам и работникам быть его высокородия которых требовать нам от нижнотагил-ской заводской канторы сколко будет пристойно без излишества а понеже то строение производитца будет без архитектора то вместо онаго в надлежащем основании и в прочной кладке установщиками быть нам Коколову и Кокину и производить то строение со всяким поспешением неленостно со осторожностию чтоб было прочно и порядочно а за тое работу рядили мы взять от его высокородия за нынешнее лето денег сто восемдесят рублев и при том заводе иметь готовую квартиру а более ничего не требовать а по прошествии лета как работать будет неможно тогда отправить нас обратно до Ярославля коштом его высокородия а денег в задаток получить ныне в Ярославле тритцать рублев да от нижнотагилской заводской канторы что будет потребно на пропитание а досталные возвратясь в Ерославль ж, и по получении ныне в Ярославле задаточных денег для уверения па-шпорты свои отдать служителю его высокородия которой будет с нами провожатым а из Ярославля в путь отправитца нам по вскрытии на Волге лда в самой скорости чтоб толко ехать лоткою можно было а во взятье денег и во исправлении означенной работы порукою мы друг по друге в том мы Коколов с товарыщем его высокородию сей контракт дали.
К сему контракту я Яков Кокин вместо себя и таварища своего Якова ш Коколова по ево прошению руку приложил.
