CC BY
7
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2019. № 6
П.А. Макарова
БАРБЕ Д'ОРЕВИЙИ - ЧИТАТЕЛЬ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Федеральное государственное бюджетное учреждение высшего образования
«Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»,
119991, Москва, Ленинские горы, 1
Статья посвящена деятельности французского писателя Ж. Барбе д'Оревийи в качестве литературного критика. Предметом анализа являются три его критические статьи, посвященные русской литературе (творчеству Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Гоголя). Данные тексты ранее не становились объектом специального исследования, а две из трех рецензий никогда не переводились на русский язык. В статье исследуется восприятие русской литературы «неподготовленным» французским читателем, незнакомым с русской культурой, каковым являлся Барбе д'Оревийи, что позволяет дополнить представление о рецепции русской литературы французской литературной критикой XIX в. Проведенный анализ дает возможность составить представление об особенностях письма Барбе д'Оревийи как литературного критика, используемых им стилистических приемах и его подходе к литературной критике как таковой. Все три текста являются образцами так называемой critique de combat («критика-сражение», «воинственная критика»), популярного во французской печати первой половины XIX в. подхода к написанию литературно-критических текстов, который противостоял набирающей силу «объективной критике». Затрагивается вопрос о восприятии художественного произведения в условиях чтения текста лишь в переводе. Таков случай Барбе д'Оревийи: крайне вольные переводы произведений русских авторов на французский язык не позволили критику в полной мере оценить подлинное своеобразие анализируемых произведений. Рассматриваются также предпосылки провокационных суждений французского романиста и резкого, язвительного тона его статей, что позволяет выйти за пределы поверхностного восприятия текстов Барбе д'Оревийи как публицистических, так и художественных, присутствующего на данный момент в отечественном литературоведении.
Ключевые слова: литературная критика; рецепция; critique de combat; русская литература; Барбе д'Оревийи.
Деятельность французского писателя Барбе д'Оревийи (1808— 1889) как журналиста и литературного критика заслуживает внимания
Макарова Полина Александровна — кандидат филологических наук, преподаватель кафедры медиалингвистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: polina.makarova89@gmail.com).
и в контексте изучения творчества романиста, и в рамках исследования взаимодействия журналистики и литературы во Франции XIX в. Наряду с другими писателями этого периода (Бальзаком, Т. Готье, Дюма и др.) Барбе д'Оревийи активно сотрудничал с различными газетами и журналами на протяжении всей жизни. В общей сложности его работа в печати длилась с 1838 по 1889 г. За это время он написал не менее 1300 статей различной направленности: политические статьи; драматические фельетоны; литературные рецензии; хроники; статьи о моде. Особенно интересны литературно-критические статьи, ведь его рецензии охватывают различные периоды истории мировой литературы и целую галерею авторов.
В критических статьях Барбе д'Оревийи обращается и к русской литературе. В рамках сотрудничества с газетой "Le Pays" он пишет три рецензии, посвященные русским авторам: «"Российская империя со времени Венского конгресса" виконта Бомона-Васси. "Русские повести" в переводе господина Шопена» ("L'Empire russe depuis le congrès de Vienne par le vicomte de Beaumont-Vassy. Nouvelles russes, traduites par M. Chopin", опубл. 26 февраля 1854 г.), «"Мемуары русского барина, или Картина современного положения дворян и крестьян в русских провинциях"1, переведенные с русского господином Эрнестом Шаррьером» ("Mémoires d'un seigneur russe ou Tableau de la situation actuelle des nobles et des paysans dans les provinces russes, traduit du russe par M. Ernest Charrière", опубл. 28 мая 1854 г.), «"Мертвые души" Николая Гоголя в переводе господина Эрнеста Шаррьера» ("Les Âmes mortes, par Nicolas Gogol traduit par M. Ernest Charrière"; 13 июля 1859 г.). Позднее первый текст войдет в раздел «Подле большой Истории» сборника «Труды и люди», а два других — в раздел «Иностранная литература» под названиями «Российская империя со времени Венского конгресса» (L'Empire russe depuis le congrès de Vienne), «Тургенев» (Tourgueneff) и «Гоголь» (Gogol) соответственно.
Анализ критических статей Барбе д'Оревийи о русской литературе представляется нам актуальным по нескольким причинам. Во-первых, данные тексты ранее не становились объектом специального исследования французских литературоведов: статья Барбе д'Оревийи о Гоголе фигурирует лишь в контексте изучения рецепции творчества Гоголя во Франции [De Grève, 2018: 174—177]. Аналогичная ситуация наблюдается в отечественном литературоведении [Барбе д'Оревильи, 1936: 257-281; Завгородний, 2016: 31-32]. Что касается статей Барбе д'Оревийи о Тургеневе и творчестве Пушкина и Лермонтова, то они вообще не переведены на русский язык и не
1 Речь идет о «Записках охотника» Тургенева: при переводе Э. Шаррьер изменил название произведения.
привлекали ранее внимание исследователей. Во-вторых, интересно рассмотреть, как воспринимал Россию и, в частности, русскую литературу «неподготовленный» французский читатель XIX в., не знакомый с русской культурой, каковым как раз и являлся Барбе д'Оревийи. Наконец, все три текста были написаны в 1850-х годах: именно в этот период окончательно оформляется характерный стиль критических текстов романиста. Таким образом, анализ данных рецензий позволит составить представление о писательской манере Барбе д'Оревийи-журналиста.
Самая ранняя из рассматриваемых нами статей разбита на две части: в первой — критик высказывает свое мнение о сочинении Бомона-Васси (1853), а во второй — речь идет о нескольких произведениях русских писателей («Герой нашего времени» Лермонтова, «Дубровский» Пушкина, «Каллисфен» Фонвизина, «Сохатый» Полевого), переведенных Шопеном и изданных под общим заглавием «Избранные русские повести Лермонтова, Пушкина, Фонвизина, и т.д.» (1853). В первой части Барбе д'Оревийи размышляет о национальном характере России, ее национальной идентичности и национальной истории. В России, по мнению писателя, не существует истории, поскольку не существует нации как таковой. Как можно говорить о национальном характере в стране, где аристократия, цвет нации, по мнению роялиста Барбе д'Оревийи, говорит на французском, а не на русском языке? Стремление подражать Европе — одна из главных особенностей русских — проявляется не только в заимствовании языка, но и в культуре, литературе, нравах [Barbey d'Aurevilly, 2013: 957]. Тезис о подражательном характере русской литературы критик берется доказать читателю на примере анализа переведенных Шопеном произведений.
Рассматривая сборник русских повестей, Барбе д'Оревийи обращается лишь к фигурам Пушкина и Лермонтова как единственным более или менее достойным внимания читателя и наиболее известным в России; о Фонвизине и Полевом критик даже не упоминает. Критик совсем не касается содержания «Дубровского» и лишь вскользь затрагивает фабулу «Героя нашего времени», что не соответствует классической рецензии XIX в.: для французской критики этого периода было характерно активное цитирование рецензируемого текста, а также пересказ содержания произведения2. Романист же, не уделяя особого внимания разбору самих повестей, сразу переходит к главному своему заключению: «Русские книги, как и русская аристократия, русское правительство <...> слишком сильно жаждут
2 Ср. цит. Ш.-О. Сен-Бева: «Ранее критические статьи на книги назывались "Отрывки"; это название по-прежнему актуально: хорошая критика чаще всего ничем другим не является» [La civilisation, 2011: 989].
гнета европейской мысли <...>» [Barbey d'Aurevilly, 2013: 960]3. Эта идея объединяет все три статьи Барбе д'Оревийи о русской литературе. Так, «Герой нашего времени» — лишь попытка Лермонтова переделать «Рене» Шатобриана, соединив его с помощью «довольно грубого приема подражания» (960) с формой «Мемуаров» лорда Байрона. В целом тема подражания русских писателей европейской литературе — общее место во французской критике этого периода [Lamartine, 1867; Mérimé, 1932; Sainte-Beuve, 1845].
Немного позднее к Барбе д'Оревийи попадают на рецензию «Записки охотника» Тургенева в переводе Шаррьера. Рецензия построена на полемике критика с переводчиком: критик упрекает Шаррьера в самовольной смене названия произведения, сопровождая свои замечания характерной для текстов Барбе д'Оревийи иронией [Barbey d'Aurevilly, 2008: 971—972]. Полемизирует критик и с введением, составленным Шаррьером. Прямо называя текст «галиматьей», он упрекает переводчика в присвоении социальной и политической направленности произведению Тургенева, хотя, по его мнению, такая направленность в «Записках охотника» совершенно отсутствует. Общий тон рецензии намного доброжелательнее, нежели в двух других рассматриваемых нами статьях. Причина, возможно, кроется в том, что Барбе д'Оревийи не воспринимает сборник Тургенева как серьезное произведение: для него это скорее лишь «миленькая книга» с точными, яркими и очаровательными зарисовками, не масштабное полотно, а набор небольших, разрозненных эскизов.
Творческую манеру Тургенева критик анализирует через параллели и сопоставления с другими авторами мировой литературы, это излюбленный прием Барбе д'Оревийи. Так, Тургенева он сравнивает с Бичер-Стоу, Филдингом, Стерном, Тёпфером, а также с Альфонсом Карром и даже с Кожаным Чулком из цикла Купера. Частое введение в критические тексты подобных параллелей, отголосков, сравнений обусловлено желанием наглядно продемонстрировать единство европейской литературы. В предисловии к разделу «Иностранная литература» своего сборника «Труды и люди» Барбе д'Оревийи прямо заявляет, что вместо понятий «французская литература», «английская литература» и т.д. следует уже употреблять термин «европейская литература», поскольку, за исключением разных языков, которые также скоро сольются в один общий язык, современная литература демонстрирует поразительное единообразие в идеях и манере воспринимать действительность [Barbey d'Aurevilly, 2008: 881]. Правда, с русской литературой дело обстоит иначе: всё ранее сказанное можно применить ко всем европейским странам «за исключением России,
3 Текст цитируется по изданию 2013 г. в нашем переводе. Далее цитаты приводятся по этому изданию с указанием страниц в круглых скобках.
искусственной России» [Barbey d'Aurevilly, 2004: 988]. Потому Тургенев в глазах Барбе д'Оревийи «Стерн с севера», который, однако, не стоит своего образца, «Филдинг с отдышкой», «Тёпфер более глубокий, но менее чистый» [Barbey d'Aurevilly, 2008: 974—975]4.
Концепция «мировой литературы» истолковывается в критических текстах Барбе д'Оревийи несколько иначе, чем у Гёте. Если Гёте приветствует приход эры мировой литературы, считая, что каждый должен содействовать скорейшему ее наступлению, то французский романист настроен более пессимистично. Там, где Гёте видит плодотворное взаимодействие и взаимное влияние национальных литератур, Барбе д'Оревийи отмечает лишь необратимый процесс слияния национальных литератур в «чудовищное единство», являющееся «огромным несчастьем для воображения» [Barbey d'Aurevilly, 2008: 881]. Был ли знаком французский романист с идеями Гёте? На наш взгляд, безусловно, был. Барбе д'Оревийи не только читал Гёте, но и написал о творчестве последнего несколько критических статей, которые затем вошли в сборник «Гёте и Дидро» (Goethe et Diderot; 1880). Однако на протяжении всего сборника французский критик ни разу даже не упоминает понятие «мировая литература», что вызывает недоумение у читателя, ведь в то же время автор дает подробный разбор различных сторон творчества немецкого писателя (прозы, поэзии, философских взглядов). Как бы то ни было, идеи эти были Барбе д'Оревийи восприняты и развиты как в критических статьях, так и в литературном творчестве.
Статья о «Мертвых душах» является прекрасным образцом «полемической критики» (critique de polémique) XIX в. или, как ее еще называют, critique de combat («критика-сражение», «воинственная критика») [La civilisation, 2011], к которой можно отнести практически все критические тексты Барбе д'Оревийи. В произведении Гоголя Барбе д'Оревийи видит все то, против чего он восставал на протяжении своей творческой деятельности: стремление к реалистичному воспроизведению действительности, сатиру, морализаторство. Россия Гоголя поражает «величием скучной пошлости» (1277). Барбе д'Оревийи интуитивно очень тонко почувствовал то, что сам Гоголь отмечал в своем творчестве [Гоголь, 1952: 292—293].
Чичикова Барбе д'Оревийи рассматривает через сопоставления с Дон Жуаном, Панургом, Скапеном, Вотреном... Сравнения эти оказываются отнюдь не в пользу гоголевского персонажа. В отличие от всех перечисленных героев Чичиков, «бессмертный русский тип» (1279), лишен индивидуальности. Гоголь, по Барбе д'Оревийи, и не пытался создать героя в полном смысле этого слова: Чичиков — лишь
4 Текст цитируется по изданию 2008 г. в нашем переводе. Далее цитаты приводятся по этому изданию с указанием страниц в круглых скобках.
предлог, чтобы развернуть перед читателем панораму социальной, религиозной, политической жизни России. Все герои «Мертвых душ» плоские и поверхностные, лишенные глубины. Критик обрушивается с упреками на переводчика, в своем предисловии сравнивающего героев Гоголя с персонажами «Человеческой комедии». Ревностный почитатель «беспристрастного и всемогущего» (1280) Бальзака, Барбе д'Оревийи категорически не принимает сравнения Плюшкина со скупцами «Человеческой комедии»: Гобсеком и папашей Гранде. Вдохновленный романтическим этапом творчества Бальзака, он видит в героях последнего (в частности, в Гобсеке) сильных личностей, титанов, бунтарей. Подобные качества в значительной степени свойственны и героям романов самого Барбе д'Оревийи. У Гоголя же черты реализма в образе Плюшкина, его неприглядная пошлость и типичность бросаются в глаза французскому романисту, становясь объектом резкой критики. Интересно, что он принимает, например, типичность Этьена Лусто, характерного журналиста со всеми его пороками, но в то же время отказывается принять Чичикова. Двойственность и подчас непоследовательность критика в своих оценках особенно остро чувствуется в его статье о Гоголе.
Барбе д'Оревийи особенно подчеркивает подражательность дара Гоголя: подобно Сервантесу, Гоголь называет свое произведение поэмой, подобно Байрону, отправляет своего героя в дальнее странствие, подобно Вергилию, сжигает свою рукопись. Подчеркивая отсутствие воображения у Гоголя, французский критик использует в качестве подтверждения своего тезиса цитаты из «Авторской исповеди» последнего, выдергивая фразы из контекста, обращая против автора его же слова: «Впрочем, этот бедняк и сам признается в своем убожестве: "Я никогда не выдумывал из головы", — пишет он. И дальше: "Для того, чтобы творить, мне требовалось намного больше материала, чем кому-нибудь другому"» (1281). Цитирование у Барбе д'Оревийи — нередко инструмент манипуляции, что органично вписывается в формат "critique de combat".
Барбе д'Оревийи был против сатиры, яростно сражался с ней в своих критических статьях, потому если юмор Тургенева он воспринимает с симпатией, то «едкий» смех Гоголя, присутствующий и в «Ревизоре», и в «Мертвых душах», подвергает резкой критике5. Сатирический смех — «признак умственного недуга», как отмечает французский романист (871).
Важно понимать, что подобная жесткая критика обусловлена тем, что в борьбе против Гоголя Барбе д'Оревийи воюет главным
5 В пользу смеха Тургенева и против смеха Гоголя высказывался и П. Мериме [M6rim6, 1932: 230-231].
образом с господствующими во французских литературных кругах реализмом и позитивизмом, а также набирающим силу натурализмом. Не принимая эти новые веяния, критик видит своей задачей ведение ожесточенной борьбы с каждым произведением, где они, по его мнению, дают о себе знать. Потому в своих критических статьях он обрушивается на Флобера за его «пошлый» реализм и обменивается колкостями с Золя посредством газетных рецензий. Отсюда часто несправедливые выпады и в адрес автора «Мертвых душ» и его творчества.
Критические тексты Барбе д'Оревийи всегда неоднозначны и полемичны. Нормандским писателем владело стремление быть уникальным, непохожим на других критиков, желание быть в оппозиции общепринятым взглядам. Этим объясняются нестандартные трактовки и поражающие подчас заключения, которые мы встречаем в его рецензиях, а также сам стиль его текстов — резкий, язвительный и эмоциональный. Что касается статей Барбе д'Оревийи о русской литературе, то, конечно, поверхностное восприятие французским критиком некоторых сторон творчества Лермонтова, Тургенева и особенно Гоголя очевидно. Однако причиной является не только отсутствие достаточных знаний о России и ее культуре. Качество переводов русских текстов на французский язык, которые вынужден был читать романист, не позволяет как следует оценить достоинства этих произведений. Так, при переводе «Записок охотника» и «Мертвых душ» Шаррьер опускал или, наоборот, добавлял от себя целые абзацы, а в случае поэмы Гоголя еще и присоединил «продолжение», созданное Ващенко-Захарченко в 1857 г. В результате в центре внимания рецензента оказывается не оригинальное произведение, а фантазии переводчика.
Публицистические тексты Барбе д'Оревийи стоит рассматривать в связке с его художественными произведениями. Темы, затрагиваемые в сборнике «Труды и люди», получают развитие в романах писателя: последние иллюстрируют их и представляют под новым углом, по-новому раскрывают их перед читателем. Эта взаимосвязь заслуживает, на наш взгляд, отдельного внимания исследователей.
Список литературы
1. Барбе д'Оревильи Ж. Николай Гоголь / Примеч. М.П. Алексеева // Н.В. Гоголь: материалы и исследования: В 2 т. М.; Л., 1936. Т. 1. С. 257-281.
2. Гоголь Н.В. Четыре письма к разным лицам по поводу «Мертвых душ» // Гоголь Н.В. Полн. собр. соч.: В 14 т. / АН СССР. ИРЛИ. М.; Л., 1937-1952. Т. 8. 1952. С. 286-299.
3. Завгородний А.М. Поэма Н.В. Гоголя «Мертвые души» во французской критической рецепции 1840-1880-х гг. // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2016. № 8 (62): В 2 ч. Ч. 1. C. 26-34.
4. Barbey d'Aurevilly J. L'Empire russe depuis le congrès de Vienne // Barbey d'Aurevilly. Oeuvre critique / sous la dir. de Glaude P., Mayaux C. Paris, 2013. Vol. V. P. 953-963.
5. Barbey d'Aurevilly J. Oeuvre critique / sous la dir. de Glaude P., Mayaux C. Paris, 2008. Vol. III.
6. Barbey d'Aurevilly. Préface // Barbey d'Aurevilly. Oeuvre critique / sous la dir. de Glaude P., Mayaux C. Paris, 2004. Vol. I. P. 985-991.
7. De Grève C. La Réception de Gogol en France (1838-2009). Paris, 2018.
8. La civilisation du journal: Histoire culturelle et littéraire de la presse française au XIXe siècle / sous la dir. de Kalifa D., Régnier Ph., Thérenty M.-E., Vaillant A. Paris, 2011.
9. Lamartine A. de. Littérature russe // Cours familier de littérature: CXXXIIIe Entretien. Paris, 1867. P. 5-79.
10. Mérimé P. Etudes de littérature russe. II. Paris, 1932.
11. Sainte-Beuve Ch.-A. Nouvelles russes, par M. Nicolas Gogol // Revue des deux mondes. T. 12. 1845. P. 883-889.
Polina Makarova
BARBEY D'AUREVILLY, A READER OF RUSSIAN LITERATURE
Lomonosov Moscow State University
1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The paper discusses the activity of French novelist J. Barbey d'Aurevilly as a literary critic, focusing on his three reviews on Russian literature. The texts have never been the object of detailed study and two of them have never been translated into Russian. The paper analyzes the perception of Russian literature by an unsophisticated reader who knows little of the Russian culture, like Barbey d'Aurevilly. It amplifies how Russian literature was received by nineteenth-century French literary criticism. It examines the peculiar style of Barbey d'Aurevilly's writing by pinpointing the techniques used in his critical reviews. The three texts belong to the so-called critique de combat ("combat criticism"), a very popular mode ofwriting a critical review in the nineteenth-century French press as opposed to the "objective criticism" which begins to gain strength during this period. It explores the question of how a work of verbal art is perceived by a critic when he reads it only in translation. The grounds for provocative judgments of the critic and the sharp, caustic tone of his papers are also considered, which enables us to go beyond the surface perception of Barbey d'Aurevilly's texts, both journalistic and artistic, prevailing in contemporary Russian literary criticism.
Key words: literary criticism; reception; critique de combat; Russian literature; Barbey d'Aurevilly.
About the author: Polina Makarova — PhD in Philology, Teaching Fellow,
Department of Media Linguistics, Faculty of Journalism, Lomonosov Moscow
State University (e-mail: polina.makarova89@gmail.com).
References
1. Barbey d'Aurevilly J. Nikolaj Gogol [Nikolai Gogol]. Notes by M.P. Alekseev. In N.V. Gogol: materials and studies. Moscow-Leningrade, AS of USSR Publ., 1936, vol. 1, pp. 257-281. (In Russ.)
2. Gogol N.V. Chetyre pis'ma k raznym licam po povodu «Mertvyh dush». [Four Letters to Divers Persons Apropos Dead Souls] In Gogol N.V. Polnoe sobranie sochinenij [Collected works]. Moscow-Leningrade, AS of USSR Publ., 1952, vol. 8, pp. 286-299. (In Russ.)
3. Zavgorodnii A.M. Poehma N.V. Gogolya «Mertvye dushi» vo francuzskoj krit-icheskoj recepcii 1840-1880-h gg. [N.V. Gogol's poem "Dead Souls" in the French critical reception of the 1840-1880s]. Filologicheskie nauki. voprosy teorii i praktiki [Philological Sciences. Issues of Theory and Practice] Tambov, Gramota Publ., 2016, № 8 (62), part 1, pp. 26-34. (In Russ.)
4. Barbey d'Aurevilly J. L'Empire russe depuis le congrès de Vienne. [Russian Empire since the Congress of Vienna] Paris, Belles Lettres Publ., 2013, vol. V, pp. 953-963.
5. Barbey d'Aurevilly J. Oeuvre critique. [Critical works] [publ. by Glaude P., Mayaux C.]. Paris, Belles Lettres Publ, 2008, vol. III. 1260 p.
6. Barbey d'Aurevilly J. Préface [Preface]. In Barbey d'Aurevilly. Oeuvre critique. [Critical works] [publ. by Glaude P., Mayaux C.]. Paris, Belles Lettres Publ., 2004, vol. I, pp. 985-991.
7. De Grève C. La Réception de Gogol en France (1838—2009) [The Reception of Gogol in France (1838-2009)]. Paris, Classiques GarnierPubl., 2018. 628 p.
8. La civilisation du journal: Histoire culturelle et littéraire de la presse française au XIXe siècle. [The Civilization of the paper: Cultural and literary history of the French press in the XIXth century] [publ. by Kalifa D., Régnier Ph., Thérenty M.-E., Vaillant A.]. Paris, 2011. 1762 p.
9. Lamartine A. de. Littérature russe. [Russian literature] In Cours familier de littérature: CXXXIIIe Entretien. Paris, 1867, pp. 5-79.
10. Mérimé P. Etudes de littérature russe II. [Studies of Russian Literature II] Paris, H. Champion Publ., 1932. 607 p.
11. Sainte-Beuve Ch.-A. Nouvelles russes, par M. Nicolas Gogol. [Russian stories by Nikolai Gogol] Revue des deux mondes, t. 12, 1845, pp. 883-889.
