CC BY
49ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ ИСТОРИИ ПОВСЕДНЕВНОСТИ
УДК 394.3(470.56)"19"-055.2
ГРНТИ 03.21.31: История России Нового времени
Е.В. Бурлуцкая (Банникова)
Балы, маскарады и танцевальные вечера как варианты досуговой повседневности горожанок Оренбургской губернии второй половины XIX - начала XX в.*
Статья посвящена досуговой составляющей повседневной жизни провинциальных горожанок Оренбургской губернии второй половины XIX - начала XX в. Речь идет о таких формах досуга, как балы, маскарады и танцевальные вечера, которые были наиболее популярными способами свободного времяпрепровождения не только у аристократок, но и у горожанок среднего достатка (купцов, мещан, казаков). Танец всегда был тесно связан с эмоциональной и психофизической сферой людей, обладал множеством важных социокультурных функций - помогал налаживать групповые и межличностные контакты, способствовал самопрезентации. Для различных сословных категорий танцевальные вечера могли выполнять различные задачи. Оренбургская аристократия с их помощью стремилась повысить свой социальный статус. Средние городские слои рассматривали танцы просто как возможность приятного времяпрепровождения, активного отдыха, не вкладывая в них большого социального смысла. В уездных городах танцевальная культура горожан подвергалась ощутимому влиянию сельских вкусов.
Ключевые слова: история повседневности, женская история, провинция, досуг, бал, маскарад, танцы.
E.V. Burlutskaya (Bannikova)
Balls, masquerades and dancing evenings as variations of leisure everyday life of townswomen of the Orenburg province of the second half of the XIX - early XX centuries
The article is devoted to the leisure component of everyday life of the provincial townswomen of the Orenburg province of the second half of the XIX - early XX centuries. This refers to such forms of leisure as balls, masquerades and dancing evenings, which were the most popular ways of spending free time not only among aristocrats, but also among middle-income townspeople (merchants, philistines, Cossacks). Dance has always been closely associated with the emotional and
© Бурлуцкая (Банникова) Е.В., 2019 © Burlutskaya (Bannikova) E.V., 2019
* Статья выполнена в рамках гранта РФФИ 17-31-00010-0ГН «Повседневная жизнь провинциальной горожанки в пореформенной России (на материалах Оренбургской губернии второй половины XIX века)».
68
psychophysical sphere of people, had many important socio-cultural functions - it helped to establish group and interpersonal contacts, contributed to self-presentation. For various social categories, dance evenings could perform various tasks. The Orenburg aristocracy with their help sought to improve their social status. The middle urban strata considered dancing simply as an opportunity for a pleasant pastime, active recreation, without investing much social meaning in them. In district towns the dance culture of the townspeople was significantly affected by rural tastes.
Key words: history of everyday life, women's history, province, leisure, ball, masquerade, dancing.
Досуговая составляющая повседневности до настоящего момента продолжает оставаться еще не вполне легитимизированной частью повседневной жизни, предполагаемой к изучению. В понимании ряда исследователей досуг не может считаться компонентом обыденного существования, поскольку всегда предполагает нечто радостно ожидаемое, предвкушаемое, выходящее за пределы рутины. Общепризнанным стало то мнение, что к повседневности относятся социальные явления и индивидуальные состояния, классифицируемые в качестве обычных, обиходных, т. е. не принадлежащих к явлениям однократным, необычным или харизматическим: будни, но не праздник, работа, но не праздность [1; 2]. С другой стороны, досуг вполне может быть повседневным, если он включает в себя ежедневные практики отдыха, не предполагающие каких-то специальных действий.
Досуг, как элемент повседневности, имеет много составляющих. Фактически это понятие сформировалось на рубеже XIX-XX вв. в условиях урбанизации и было связано с достижениями цивилизации: появлением свободного времени у горожан в связи с нормированием рабочего времени, распространением коммуникаций различного вида, ростом грамотности и проч. Одной из форм досуга были общественные собрания в форме балов, маскарадов и танцевальных вечеров.
Танцы на всем протяжении человеческой истории выполняли важные социальные функции. Первоначально они служили художественным воспроизведением различных процессов жизнедеятельности первобытного человека (охоты, труда). Танец являлся неотъемлемой частью культовых действий. На определенном этапе он превратился в способ развлечения, однако при этом не потерял своего социального значения. По словам одного из современных исследователей, «ассамблеи, танцевальные вечера, балы стали актом общественной и социально-культурной жизни общества. Светский бал, просуществовавший в России ровно два века, был формой общения, в котором формировался особый язык - взгляда, жеста, манеры держаться, нормы взаимоотношений» [3, с. 93].
Важная роль, которую играла Оренбургская губерния в политической системе империи и ее военно-стратегическом развитии, приводи-
ла к тому, что в губернской столице и других уездных центрах сосредотачивалось значительное число женщин - жен чиновников и офицеров, присланных в регион по службе.
В Оренбурге, как военно-административном центре губернии, стало складываться вполне аристократичное женское общество. Большую роль сыграл в этом оренбургский генерал-губернатор граф В.А. Перовский, исполнявший обязанности начальника губернии в 1833-1841 и 1851-1857 гг. Василий Алексеевич, привыкший к блестящему столичному обществу, ослепительным балам, прекрасным дамам света, очевидно, скучал в «диком» Оренбурге. Одной из попыток унять эту скуку стало решение устроить в этом лежащем на краю света городе «маленький уголок Петербурга».
На главной улице Оренбурга было выстроено здание Благородного (дворянского) общественного собрания. Автором проекта выступил архитектор Александр Брюллов, старший брат знаменитого художника Карла Брюллова. Фасад особняка, построенного в духе позднего классицизма, украшали полуколонны дорического ордера, а окна - гипсовые розетки. Первоначальный интерьер Дворянского собрания отличала изящная, но богатая отделка, сохранившаяся до наших дней лишь частично. В собрании стали давать великолепные балы.
А.Н. Плещеев в повести «Пашинцев», написанной в конце 1850-х гг. в период оренбургской ссылки, описывая бал в Оренбурге-Ухабинске, замечал: «Зал наполнялся быстро и начинал представлять для глаз весьма живописную пестроту: розовые, голубые, белые платья, аксельбанты, красные панталоны, звезды на фраках и на мундирах, Станиславы на шее, Станиславы в петличках, белые бурнусы на синих кафтанах, даже один гусарский доломан и один черкесский чекмень, усы, бакенбарды, лысины, убеленные сединами старцы и старицы, цветущие здравием юноши с проборами посередине головы, с проборами на затылке, с проборами сбоку, цветы, ленты, колосья, обнаженные плечи, пухленькие и тощие, - словом, было от чего зарябить в глазах, закружиться в голове. И все так изящно, прилично, нигде карикатурной фигуры, нигде допотопного чепца, нигде безвкусного сочетания цветов» [4, с. 551-552].
П.П. Жакмон, сын начальницы Оренбургского девичьего института, в своих воспоминаниях писал: «Имея в своем распоряжении бесконтрольную сумму башкирского капитала, состоявшего из нескольких миллионов рублей, и полмиллиона рублей, отпускаемых ежегодно на угощение киргизов и на прием хивинских и бухарских посланников, В.А. Перовский сам для себя не пользовался ни одною копейкою этих денег, но употреблял их на устройство балов, пиршеств и празднеств для поддержания престижа своей власти. Так, например, за месяц или за два перед этими балами всем молодым дамам свиты В.А. Перовского высылались богатые дорогие материи и целые гото-
вые платья, привозимые из Парижа специально для этой цели командированным туда фельдъегерем. На обедах и ужинах подавались раритеты вроде малины и клубники в зимние месяцы, а на каждом дамском приборе лежал прелестный букет редких цветов, выписываемых из Петербурга» [Цит. по: 5, с. 317-318].
А.Н. Плещеев замечал: «Самый придирчивый столичный франт, окинув пытливым взором это многолюдное общество, сквозь вставленную в глаз лорнетку, не нашел бы ничего провинциального, отсталого; от всего веяло модой, утонченным вкусом, знакомством с столицей, словом - просвещением!» [4, с. 551]. То же можно найти и у М. Михайлова, который констатировал: «Известно, что провинциальные города вообще страдают роскошью и изысканностью женских нарядов, но Оренбург, как центр военного и гражданского управления краем и, притом, как резиденция генерал-губернатора, подвержен этой мании в превосходной степени. Доказательством наших слов могут служить здешние модные и галантерейные магазины, которые торгуют на большие суммы» [6, с. 38-39].
По воспоминаниям Т. Базинера, бал, посещенный им в Оренбурге, относился к празднествам, которые «лишь редко можно встретить, да и в редких местах [...] Здесь можно было видеть в мирном содружестве самые различные наряды Европы и Азии [...] и рядом с как бы парящими в своих легких газовых платьях женами военных и чиновников - неповоротливые супружеские половины русских купцов в тяжелых шелковых материях и перегруженные разнообразными, более или менее ценными украшениями. Я был очень рад заметить, что здесь не господствует, как в большинстве маленьких городов провинции, тот чванный кастовый дух, то внешнее соблюдение чопорного этикета, которое отнимает все волшебство у приятельского общения» [Цит. по: 7, с. 140-141].
Действительно, кастового духа в Оренбурге не наблюдалось, поскольку тех, кого можно было отнести даже не к высшему, а просто к приличному обществу, здесь было совсем немного. Да и менялось это сообщество со скоростью картинок в калейдоскопе. Поэтому жестко отделять дворянский круг от, к примеру, купеческого, не было никакого смысла. Тем не менее и в Оренбурге складывались соперничавшие друг с другом группировки. Как писал А.Н. Плещеев, «общество, как ни малочисленно оно было, делилось на бесконечные партии. Одна партия язвила другую; одна другую старалась затмить светскостью» [4, с. 571]. Почти теми же словами описывал оренбургское общество Ф.И. Лобысевич: «Как и везде, общество делится на кружки: часть его, во что бы то ни стало, силится стать на аристократическую ногу» [8, с. 21].
Оренбургское общество, как и большинство провинциальных социумов, было падко на новости, потому что жизнь в городе текла чаще
всего вяло и однообразно. Дам интересовали новые моды, подробности семейных конфликтов, но более всего - свежие люди, появляющиеся в обществе: «...всякое появление новой особы сейчас заметно, точно постороннее тело, попавшее в известную массу; говорам, судам и пересудам нет конца» [8, с. 21]. Даже в «Хронике Оренбурга» за 1864 г. был упомянут один «скандальчик», случившийся в высшем дамском обществе: «две дамы в клубе благородного собрания поспорили о месте за карточным столом; спор перешел в брань, в которой принял участие и муж одной из этих дам; когда же старшины клуба попросили ожесточившихся удалиться из собрания, руганье продолжалось и на улице, к соблазну меньших братий» [9, с. 33].
Однако, как правило, на балах, дамское общество, напротив, демонстрировало абсолютную любовь и взаимопонимание. По словам Плещеева, здесь дамы, «казалось, забывали свои антипатии, свою вражду, все ссоры, интрижки и сплетни, которыми так изобилует провинциальная жизнь; обращались друг к другу с самыми ласковыми, дружескими названиями, ... и поправляли друг другу платья, прикалывали бантики, советовали спустить пониже цветок, и все это с такой предупредительностью, с такой любовью, что вы невольно умилились бы...» [4, с. 551].
С окончанием губернаторства В.А. Перовского оренбургская аристократия перестала получать специальные дотации «на модный наряд». При этом страсть к роскошествам у нее уже вошла в привычку. В результате, как писал М. Михайлов, «здешнее общество дошло до таких плачевных результатов, что на балы его являлось иногда не более трех дам, ибо прочие за невозможностью соперничать со счастливицами, хотя не без слез и ссор, оставались дома» [6, с. 40].
После упразднения Оренбургской крепости в 1862 г. высшее общество губернской столицы существенно поредело. В середине 1860-х гг., по мнению современников, едва ли можно было отыскать «другой столь скучный город, как Оренбург». Благородное собрание с танцами, картами и бильярдом - «почти единственное место для развлечения порядочной публики» посещалось немногими. Случалось, что из-за отсутствия четвертой дамы невозможно было организовать кадриль и танцевальный вечер объявлялся несостоявшимся. «Даже пульку в преферанс либо ералаш не всегда удается сформировать» [9, с. 30].
На первый план стало выходить купечество, активно осваивавшее не только региональные рынки, но и городское пространство, а также представители прочих социальных слоев. Этот «средний класс» стал предъявлять новые требования к качеству своей жизни. Под влиянием подобных настроений в 1864 г. в Оренбурге был открыт казачий клуб. Его основателями стали казачьи офицеры, которые «убедили свои семейства, что приличие и вкус нарядов выше их ценности [...] К каза-
кам пристали и прочие лица среднего класса, мало по малу составился сбор, а затем исходатайствовано было разрешение пользоваться залами благородного собрания. Недостаточные семейства ожили и можно сказать, что на казачьих вечерах несравненно веселее и многолюднее, чем на пышных съездах благородного собрания. К тому же и членский взнос наполовину менее: вместо 10 р. только 5 р. за весь зимний сезон. Жаль только, что танцевальная зала в доме собрания одна и оркестр далеко не из изрядных», - констатировал М. Михайлов [6, с. 40].
Об этих же танцевальных вечерах казачьего клуба писала и «Хроника Оренбурга», отмечая, что на них собиралось 60-70 пар. На вечера допускались не только казаки, но и семейства других сословий, с тем лишь условием, чтобы «являться без всякой роскоши в туалете». Присутствующие, в отличие от «сливок» рафинированного Благородного собрания, танцевали «до упаду, с искренним удовольствием, душа не нарадуется, глядевши на неподдельную веселость» [9, с. 31].
В 1871 г. по инициативе оренбургского генерал-губернатора Н.А. Крыжановского в Оренбурге было открыто Коммерческое собрание. В прошении Крыжановского министру внутренних дел А.Е. Тимашеву указывалось: «Принимая во внимание, что многочисленный торговый класс в Оренбурге ведет жизнь совершенно замкнутую и доселе чуждается всяких общественных развлечений, я нахожу в высшей степени полезным открытие предполагаемого коммерческого клуба, который не только будет содействовать сближению коммерческого класса между собой, но и с другими сословиями, и несомненно воздействует благодетельно на развитое в нем (городе) полезной во всех отношениях общественной жизни...» [10, л. 2-2 об.].
В аристократической среде умение танцевать рассматривалось как ценное достоинство, а бал мог стать способом решения вопросов карьеры, возможностью наладить нужные связи, приобрести полезные знакомства и даже отыскать себе вторую половину. В повести Плещеева появление на балу губернатора - «старенького, седенького и сутуловатого, с большой лысиной на макушке» - вызвало оживление среди присутствующих дам, утверждающих, «что они никогда не встречали такого милого старичка». Дамы, окружив престарелого губернатора, засыпали его вопросами о здоровье, о петербургских новостях. «Некоторые, посмелее, даже приглашали его вальсировать: а одна подарила ему цветочек из своего букета, и сама продела этот цветок в петличку губернаторского фрака, за что его превосходительство с чувством пожал маленькие пальчики очаровательницы» [4, с. 552].
В Благородном собрании зимой раз в неделю для городской аристократии по-прежнему организовывали семейные вечера или маскарады, которые, по словам Ф. И. Лобысевича, имели «свой, какой-то
оригинальный характер; являются 35 дам и из них только 8-10 в домино и масках, а остальные в бальных платьях; мужчин замаскированных совсем не бывает; маски не подходят к мужчинам сами и не интригуют, а, большею частью, сидят и пыхтят от духоты и скуки; кавалеры же, преимущественно, состоят из офицеров квартирующих здесь войск и нескольких статских; многие отличаются оригинальностью в танцах и особенной манерой в танцах дергать и изо всей силы вертеть дам» [8, с. 23-24].
С кавалерами в городе действительно было плохо. В самом начале своей повести А.Н. Плещеев замечал, что среди чиновников Оренбургской (Ухабинской) губернской канцелярии «находились даже молодцы, сморкавшиеся без платка; а уж лайковых перчаток не носил решительно ни один» [4, с. 546]. Один из персонажей пьесы, ротмистр Амарантский, танцуя, «то и дело играл цепочкой и рисовался; а в разговоре употреблял самые вычурные, изысканные фразы, a ^ Марлин-ский» [4, с. 555]. Он же, во время кадрили, которую играли на мотив «барыни», завил, что ему «эта кадриль напоминает Бетховена» [4, с. 554]. А сам Владимир Николаевич Пашинцев (главный герой повести) нравился барышням за то, что «не носил пестрых жилетов, не повязывал цветных галстуков, не выставлял напоказ позолоченной цепочки». Из-под воротника его пиджака не торчали «тесемочки, обличавшие присутствие манишки». «Он не садился на кончик стула, поджав под него ноги; когда смеялся или был чем-нибудь удивлен, не хлопал себя по ляжкам и не приседал; никогда не хихикал, закрывши себе рот рукой; никогда не торчал из его кармана кончик клетчатого бумажного платка и никогда не свертывал он своих батистовых платков в клубочек» [4, с. 598]. Это повествование «от противного» ярко свидетельствует о том, какова была основная масса мужчин из оренбургской аристократии.
Офицеры Оренбургского линейного батальона, по воспоминаниям Н.Г. Залесова, свое свободное время «проводили или в компании с писарями разных управлений корпуса или в кутежах с женщинами легкого поведения, причем весьма часто попойки кончались дракой» [11, с. 54]. В Челябинске офицеры, поругивающие «Чехова за офицеров в "Трех сестрах" и Куприна за "Поединок"», тоже были «одинаково неинтересны» [12, с. 252].
Возможно, даже такие кавалеры могли бы составить счастье одной из оренбургских барышень. Но значительная часть горожанок Оренбургской губернии имела «внешнее» происхождение - по данным переписи 1897 г., 35,3 % от их состава были уроженками других губерний [13, с. 109]. Среди проживавших в Оренбурге дворянок это число было еще выше и достигало 42 % [13, с. 110]. И хотя большинство приезжих женщин родились в Казанской, Уфимской и Самарской гу-
берниях, в Оренбурге оказывались и уроженки столиц (155 чел. [14, с. 22, 24] или 0,44 % горожанок).
Думается, что им вряд ли были по сердцу оренбургские кавалеры, потому что, как писал А.Н. Плещеев, человек «не вполне достойный любви, но вполне приличный, всегда скорее нравится ей, нежели тот, у кого эти свойства наоборот» [4, с. 598]. Н.Г. Залесов, к примеру, сообщал, что с офицерами линейного батальона оренбургские барышни предпочитали не общаться - «или вовсе не смотрели, или бросали презрительный взгляд с тем, чтобы сейчас же отвернуться». Лишь несколько «перезрелых барышень» согласились танцевать с ними на танцевальном вечере кадриль, «но и тут не без злости», делая «самую кислую гримасу» [11, с. 53].
В «Оренбургской газете» за январь 1901 г. были размещены объявления о зимних увеселениях, которые ожидали жителей Оренбурга. Так, в помещении Общественного собрания 21 января планировался танцевальный вечер в пользу благотворительного общества при римско-католической церкви, 8 февраля на Масляной неделе ожидался ежегодный художественно-костюмированный бал Оренбургского общества любителей художеств. А Совет старшин Оренбургского коммерческого собрания объявлял о том, что в январе-феврале в том же зале Общественного собрания должны были состояться семейные вечера и «членские маскарады». Гости вечеров, по рекомендации членов Общества, должны были заплатить за вход по 1 р. 10 к. «Вход масок в дни членских маскарадов и дам, не принадлежащих к семейству членов», на все эти вечера предполагался по билетам, за получением которых следовало обращаться в Коммерческое собрание к дежурному старшине. Начало вечеров планировалось в 9 ч вечера. Форма одежды для штатских определялась просто - «в сюртуках». Маскарад ожидался и по окончании спектакля «Царь Федор Иоанно-вич», который должен был состояться 14 января в городском театре [15].
Несмотря на довольно широкое предложение, участницами балов и маскарадов в итоге становилась очень небольшая часть горожанок. Открытое нежелание оренбуржцев тесно общаться с земляками было отмечено неоднократно. М. Михайлов, рассказывая о вариантах летнего отдыха горожан, описывал палаточные дачные городки, состоящие из киргизских кибиток. «Подобных, наскоро импровизированных, дач в окрестностях Оренбурга можно встретить немало, - писал путешественник, - но все они располагаются отдельно одна от другой, как будто оренбуржцы сами бегут общества» [6, с. 47]. А в оренбургских газетах того времени встречались такие анекдоты, как, например, «Охотники на праздниках»:
- Я всегда провожу праздники в лесу на охоте...
- Почему так?
- Нахожу, что приятнее иметь дело с медведями, чем с визитерами [15].
Возможно, причина нежелания общаться с соседями крылась в чрезвычайной пестроте городского населения, собранного из самых разных регионов России и мира. Ф.И. Лобысевич констатировал, что в Оренбурге «дворянства местного почти нет или, по крайней мере, оно здесь не играет никакой роли; купечество держится особняком, и в общество, в собрание является из них лишь несколько дам, замечу мимоходом, очень состоятельных и очень хорошеньких; для остальных, кроме театра и катанья, все общественное закрыто: ни они никуда более, ни к ним никто» [8, с. 21].
Челябинск, как и Оренбург, отличался от других провинциальных городов постоянной сменой состава городского общества. Чиновничество здесь «не является господствующим классом и не задает тона», как это было в других небольших городах. Как отмечала А.М. Нечаева, прибывающие в Челябинск на службу чиновники «смотрят на свое пребывание, как на переходную стадию. [...] Никто из них не засиживается и живет здесь как на бивуаках - "проходимцем" ... Более постоянный класс населения состоит из крупного купечества, мелких торговцев и железнодорожников разного калибра» [12, с. 239].
Именно эти категории населения и организовали в Челябинске клубные собрания. В клубах устраивались карточные игры (преферанс и макао) и «русско-славянские танцы», которые стороннему наблюдателю представлялись курьезом. Как отмечали современники, танцы были «исполнены провинциальных особенностей. Танцуются они под какие-то оркестровые или рояльные частушки, почти все на один манер. Кавалер, стараясь держать бюст и голову каменно неподвижными, ногами стремится выделывать самые невозможные выкрутасы, или же, наоборот, танцует на одних пятках, едва поворачиваясь, "неглиже с отвагой", как выражаются шутники. Боже упаси танцующей даме приподнять слегка край платья, как вообще принято на танцах.
- Вот бесстыжая-то, - не стесняясь, пустят ей вслед.
Если же дама хочет по-местному танцевать эффектно, то она должна как можно сильнее трясти боками, подперши их руками, или сложить руки на груди a ^ Наполеон. Она тоже может танцевать "неглиже", едва переставляя ноги и зевая со скучающим видом по сторонам. Если кому-либо удается удачно выполнить все эти требования "хорошего тона", его единодушно награждают аплодисментами и даже просят повторить танец» [12, с. 251]. Подобные варианты танцевальных па, скорее всего, попали в городской обиход с сельским населением, перебирающимся в город в поисках бОльших денег и лучшей жизни.
Население Илецкой Защиты, «кроме чернорабочих и служителей», состояло «из нескольких семейств чиновников, которые состав-
ляют цвет здешнего общества». Здесь, по словам современника, «все отзывается Оренбургом. столицей. шампанское, шелковые платья, король-валет, сам-пять, блондовые чепцы, чудный ростбиф, Бальзак и Эжен Сю, лакированные сапоги, листовские транскрипции. одним словом, все, как у нас в Петербурге. Что ж касается до низшего слоя, до простолюдья, то особенно блестящих сторон оно, по разрозненности элементов, его составляющих, представить не может: днем оно работает, ночью спит, в праздники пьет вино.» [16, с. 199].
Как писал современник, там «живется всем очень хорошо и очень весело; развлечения общественные неразнообразны и потому очень понятно, что балы, обеды, ужины, карточные вечера должны очень часто перемешиваться с умственными занятиями . А соскучится в Защите, едут в Оренбург - ведь это рукой подать: выехал утром, приехал к обеду, проплясал всю ночь до упаду, и назавтра опять в Защите» [16, с. 199].
В других городах губернии развлекательных танцевальных вечеров не проводилось. Орск и Верхнеуральск были, скорее, военными крепостями, совершенно неприспособленными для аристократических увеселений. Троицк представлял собой купеческий городок, заселенный преимущественно мусульманами. Такой состав городского населения также не способствовал расцвету там танцевального искусства.
В итоге следует констатировать, что танцы, как способ проведения свободного времени, играли в жизни горожанок Оренбургской губернии заметную, хотя и не самую важную роль. Различные категории населения вкладывали в этот вариант досуга свой особый смысл. Так, дворянки смотрели на балы как на способ самопрезентации и повышения социального статуса. Проблемы, возникшие со временем в этой сфере (сокращение доходов чиновников, перемены в системе ценностей у начальников края и пр.), лишали смысла участие дворянок в подобных увеселениях. Для купечества и других категорий горожан танцы были средством самовыражения и приятным вариантом отдыха. В уездных городах они имели свои особенности, связанные, вероятно, со значительным притоком в города сельского населения. Особого социального смысла в танцевальные вечера эти категории горожанок не вкладывали. Именно поэтому для них данная форма досуга оказывалась наиболее комфортной.
Список литературы
1. Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. - 1977. - Вып. 411. - С. 65-89.
2. Любутин К.Н., Кондратов П.Н. Диалектика повседневности: методологический подход. - Екатеринбург: УрГУ; ИФиП УрО РАН; РФО, 2007. - 295 с.
3. Тихоновская Г.С. Социально-культурные тенденции становления и развития танцевально-развлекательных форм досуга // Междунар. науч.-исслед. журн. -2016. - № 11-3 (53). - С. 92-96.
4. Плещеев А.Н. Пашинцев // Плещеев А.Н. Избранное: Стихотворения. Проза. - М., 1960. - С. 508-632.
5. Скибин С.М. П.П. Жакмон: «Матери моей предстояла тяжёлая задача...» // Гостиный двор. - 2012. - № 38. - С. 317-318.
6. Михайлов М. Оренбургские письма для желающих ознакомиться с Оренбургом, Орском, Троицком, Фортом Александровским и дорогою через Киргизскую степь до Форта № 1. - СПб.: тип. Н. Тиблен и Ко, 1866. - 110 с.
7. Дорофеев В.В. Над Уралом-рекой. - Челябинск: Южно-Урал. книж. изд-во, 1988. - 272 с.
8. Лобысевич Ф.И. Город Оренбург: ист.-статист. очерк. - СПб.: Тип. Э. Гоппе, 1878. - 60 с.
9. Хроника г. Оренбурга за 1864 г. - СПб.: Тип. Т-ва «Общественная польза», 1865. - 34 с.
10. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф. 6 - Канцелярия оренбургского генерал-губернатора. Оп. 6. Д. 14303.
11. Залесов Н.Г. Записки адъютанта // Русская старина. - 1903. - Т. 114. -Кн. 4. Апрель. - С. 41-64.
12. Нечаева А.М. Челябинские впечатления // Ист. вестн. - 1909. - Т. CXVII. -Июль. - С. 236-269.
13. Бурлуцкая (Банникова) Е.В. Сословный состав городского населения Оренбургской губернии и социографические характеристики его женской составляющей по данным первой всеобщей переписи населения российской империи 1897 г. // Вестн. Оренбург. гос. пед. ун-та: электрон. науч. журн. - 2018. - № 2(26). -С. 105-120.
14. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897. Издание Центрального статистического комитета МВД под ред. Н.А. Тройницкого. Т. XXVIII: Оренбургская губерния. - СПб.: Тип. Т-ва худож. печати, 1905. - 198 с.
15. Оренбургская газета. - 1901. - № 1116.
16. Небольсин П.И. Рассказы проезжего. - СПб.: Тип. Штаба воен-учеб. заведений, 1854. - 345 с.
References
1. Lotman Yu.M. Poetika bytovogo povedeniya v russkoi kul'ture XVIII veka [Poetics of everyday behavior in Russian culture of the XVIII century] // Uchenye zapiski Tar-tuskogo gosudarstvennogo universiteta [Scientific notes of Tartu State University]. -1977. - Num. 411. - P. 65-89.
2. Lyubutin K.N., Kondrashov P.N. Dialektika povsednevnosti: metodologicheskii podkhod [Dialectics of everyday life: methodological approach]. - Ekaterinburg: UrGU; IFiP UrO RAN; RFO, 2007. - 295 p.
3. Tikhonovskaya G.S. Sotsial'no-kul'turnye tendentsii stanovleniya i razvitiya tantseval'no-razvlekatel'nykh form dosuga [Socio-cultural trends in the formation and development of dancing and entertaining forms of leisure] // Mezhdunarodnyi nauchno-issledovatel'skii zhurnal [International Scientific Journal]. - 2016. - № 11-3 (53). -P. 92-96.
4. Pleshcheev A.N. Pashintsev [Pashintsev] // Pleshcheev A.N. Izbrannoe: Ctikhotvoreniya. Proza [Selected writings: Poems. Prose]. - M., 1960. - P. 508-632.
5. Skibin S.M. P.P. Zhakmon: «Materi moei predstoyala tyazhelaya zadacha...» [P.P. Jacquemont: «My mother had a difficult task...»] // Gostinyi dvor [Merchant center]. -2012. - № 38. - P. 317-318.
6. Mikhailov M. Orenburgskie pis'ma dlya zhelayushchikh oznakomit'sya s Oren-burgom, Orskom, Troitskom, Fortom Aleksandrovskim i dorogoyu cherez Kirgizskuyu
step' do Forta № 1 [Orenburg letters for those who wish to get acquainted with Orenburg, Orsk, Troitsky, Fort Aleksandrovsky and the road through the Kyrgyz steppe to Fort No. 1]. - SPb.: tip. N. Tiblen i Ko, 1866. - 110 p.
7. Dorofeev V.V. Nad Uralom-rekoi [Over the Ural River]. - Chelyabinsk: Yuzhno-Ural'skoe knizhnoe izdatel'stvo, 1988. - 272 p.
8. Lobysevich F.I. Gorod Orenburg: istoriko-statisticheskii ocherk [The city of Orenburg: historical and statistical essay]. - SPb.: Tipografiya E. Goppe, 1878. - 60 p.
9. Khronika g. Orenburga za 1864 g. [Orenburg city chronicle for 1864]. - SPb., Tipografiya Tovarishchestva «Obshchestvennaya pol'za», 1865. 34 p.
10. Gosudarstvennyi arkhiv Orenburgskoi oblasti (GAOO) [State Archive of the Orenburg Region (GAOO)]. F. 6 - Kantselyariya orenburgskogo general-gubernatora [Office of the Orenburg Governor General]. Op. 6. D. 14303.
11. Zalesov N.G. Zapiski ad"yutanta [Notes of the adjutant] // Russkaya starina [Russian antiquity]. - 1903. - Vol. 114. - Book 4. April. - P. 41-64.
12. Nechaeva A.M. Chelyabinskie vpechatleniya [Chelyabinsk impressions] // Is-toricheskii vestnik [Historical Bulletin]. - 1909. - Vol. CXVII. July. - P. 236-269.
13. Burlutskaya (Bannikova) E.V. Soslovnyi sostav gorodskogo naseleniya Orenburgskoi gubernii i sotsiograficheskie kharakteristiki ego zhenskoi sostavlyayushchei po dannym pervoi vseobshchei perepisi naseleniya rossiiskoi imperii 1897 g. [Urban population of the Orenburg Governorate according to the Russian Imperial Census of 1897, its social estates and its female population characteristics] // Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. Elektronnyi nauchnyi zhurnal [Bulletin of the Orenburg State Pedagogical University. Electronic scientific journal]. - 2018. -№ 2 (26). - P. 105-120.
14. Pervaya vseobshchaya perepis' naseleniya Rossiiskoi imperii, 1897 [The first general census of the population of the Russian Empire, 1897]. Izdanie Tsentral'nogo statisticheskogo komiteta MVD pod red. N.A. Troinitskogo. Vol. XXVIII: Orenburgskaya guberniya. - SPb.: Tipografiya «Tovarishchestva Khudozhestvennoi pechati», 1905. -198 p.
15. Orenburgskaya gazeta [Orenburg newspaper]. - 1901. - № 1116.
16. Nebol'sin P.I. Rasskazy proezzhego [Stories of a passer-by]. - SPb.: Tip-ya Shtaba Voenno-Uchebnykh Zavedenii, 1854. - 345 p.
