CC BY
39
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2014. Вып. 1
В. Е. Возгрин
БАЛТИЙСКИЙ МИР — ОБЩЕСТВО, НАЦИОНАЛЬНЫЕ КУЛЬТУРЫ И ТОРГОВЛЯ ОТ ЭПОХИ ВИКИНГОВ ДО ЕВРОСОЮЗА
(M ichael North. Geschichte der Ostsee: Handel und Kulturen. München: Verlag C. H. Beck, 2011. 448 S.)
В Стокгольме и Копенгагене, Таллинне и Гданьске уже много лет существуют всевозможные общебалтийские, т. е. международные культурные, политические и иные институты. Несмотря на это, создается впечатление, что в массе обитателей балтийского ареала пока по-настоящему не сложилось представление о нем как о бесспорно едином культурно-историческом пространстве. Тем не менее оно имело и имеет место (при пестрой смеси славянских, балтских, германских и угро-финских языков, характерной для этой части европейского континента) благодаря особенностям ее истории.
Михаэль Норт, заведующий кафедрой Всеобщей истории Нового времени Грайфсваль-дского университета (ФРГ), автор рецензируемой монографии «История Балтийского моря: торговля и культуры», посвятил свою новую книгу хронологически огромному периоду этой истории. При этом он уделил внимание прежде всего эволюции общества, экономики, этнических культур и торговых связей племен и народов Балтийского региона. Впрочем, немалое значение придает автор и международной политике стран Северной Европы, но лишь как сущности вторичной, основанной на упомянутом многоплановом базисе (S. 360). С этим можно согласиться, но не с другим, столь же общим утверждением М. Норта, считающего, что на протяжении длительного времени правители северных государств ставили во главу угла борьбу «за господство над Балтийским морем или, по меньшей мере, за части побережья» (S. 9).
На самом деле, как представляется рецензенту, вооруженные конфликты Средневековья и Нового времени разгорались здесь из-за взаимных притязаний в первую очередь на экономически ценные прибрежные территории, портовые города, стратегически важные острова, устья судоходных рек и иные объекты, морфологически относящиеся скорее к суше, чем к морю. То есть на Балтике складывалась ситуация, противоположная средиземноморской или атлантической, где действительно огромное значение имела военно-морская мощь конкурировавших
субъектов. Причем и важнейшие политические споры решались чаще в морских сражениях, чем на суше, как это имело место на севере Европы. Впрочем, это замечание, имеющее общий характер, — едва ли не единственное и, что важно, подтверждающееся самим текстом монографии, не вызывающим серьезных нареканий.
Композиционно книга построена по хронологическому принципу, что вполне оправданно. Текст разбит на ряд глав, каждая из которых посвящена определенной теме, выражающей историческую суть (смысловой лейтмотив) того или иного исторического периода, иногда довольно протяженного. Прием не новый, оригинально здесь другое: каждая такая глава предваряется развернутой характеристикой какого-то одного городского центра, игравшего наиболее яркую роль на протяжении избранного периода, как бы фокусирующего свойственные ему события и их результаты. Так, первая глава («Викинги, славяне и балты») открывается великолепным по своей глубине и всесторонности описанием города Волина, для главы «Миссия и заселение» избрана Эльдена, затем следуют Любек («Ганза и монархии»), Данциг («Реформация и северный Ренессанс»), Стокгольм («Шведское преобладание»), Санкт-Петербург («Возвышение России»), Хельсинки («Северная романтика») и так далее, вплоть до последней главы («Трансформация и вхождение в ЕС»), символом которой становится не какой-либо город, как в предыдущих разделах, а знаменитый мост над Зундским проливом, надежно соединивший Данию со Швецией.
Новая книга обладает некоторыми преимуществами по сравнению с работами других авторов, написанными на близкие темы. Некоторые из них посвящены исключительно истории, оставляя за рамками культурную составляющую мира Балтики или уделяя ей крайне слабое внимание1, другие вообще игнорируют историю
1 Долуханов П. М. История Балтики. М., 1969; Клинге М. Мир Балтики. Хельсинки, 1995; Ehrens-värd U., Kokkonen P., Nurminen J. Mare Balticum: the Baltic — Two Thousand Years. Helsinki, 1995; Hubatsch W. Im Bannkreis der Ostsee: Grundriss einer Geschichte der Ostseeländer in ihren gegenseitige Beziehungen. Marburg, 1984; Kasekamp A. A History of the Baltic States. Houndmills, 2010; Kirby D. Northern Europe in the early Modern Period: The Baltic World 1492-1772.
культуры, рассматривая регион с одной-двух точек зрения, например экономической2, политической3 или этноконфликтной4. Что же касается коллективных изданий, то в них статьи по отдельным проблемам культуры встречаются лишь эпизодически5. И даже в наиболее объемных монографиях, где «культурные» разделы весьма значительны, они далеко неполны. Так, например, истории музыки балтийских стран посвящено зачастую всего несколько страниц6. Особенно показательно сказанное по отношению к коллективным изданиям, претендующим на энциклопедический охват истории культуры стран Балтики7. В этом, конкретном смысле книга М. Норта выгодно отличается от вышеупомянутых: в ней впервые тема музыки переходит из главы в главу, из столетия в столетие.
В целом же автор последовательно и логично показывает, каким образом торговля исполняла свою культуртрегерскую миссию. Он наглядно демонстрирует механизм этого процесса: балтийские купцы различной национальной принадлежности уже в раннее Средневековье становились частыми гостями международных торговых центров региона, где они входили в тесные контакты с фризскими, арабскими и еврейскими коммерсантами, обеспечивавшими их стабильные связи с городами Северного и Средиземного морей, Ближнего Востока и Средней Азии. В результате различные товары, имевшие как потребительскую, так и культурную ценность, содействовали культурному же развитию родовых элит Севера, меняли их модели жизни на все более утонченные. Кроме того, именно купцы основывали торговые города Балтики, чьи прибрежные ландшафты необратимо меня-
London, 1990; Kirby D. The Baltic World 1772-1993: Europe's Northern Periphery in the Age of Change. London, 1995.
2 The Dynamics of Economic Culture in the North Sea and Baltic Region. Hilversum, 2007.
3 Maschke E. Das germanische Meer: Geschichte der Ostseeraumes. Berlin; Stuttgart, 1935; Alten Jürgen von. Weltgeschichte der Ostsee. Berlin, 1996; Riis T. Studien zur Geschichte des Ostseeraumes. Odense,
2003.
4 Palmer A. Northern Shores: A History of the Baltic Sea and its Peoples. London, 2005.
5 Ostsee 700-2000. Gesellschaft — Wirtschaft — Kultur. Wien, 2008.
6 The Cambridge History of Scandinavia. Vol. I. Prehistory to 1520. Cambridge, 2003. Р. 550-558. — Впрочем, возможно, во втором томе этого издания музыке будет уделено несколько больше внимания.
7 Балтийский регион: конфликты и сотрудничество. Путь из прошлого в будущее. Хельсинки,
2004.
лись, приобретая урбанистический облик. Этот процесс имел огромное значение в будущем, поскольку, как известно, именно города являются очагами высокой культуры в целом (S. 28-38).
Схожую, хотя и менее заметную роль играли монастыри, а после Реформации — церковная инфраструктура. Церковь стояла у истоков различных экономических, религиозных и культурных сетей, охвативших балтийские побережья и хинтерланд, связавших противоположные берега тысячами незримых, но прочных нитей. Они не были подвержены губительному влиянию времени: архитектурное наследие Ганзы и сегодня наглядно свидетельствует об эффективности ее организационной модели. Более того, автор утверждает, что и в наше время, когда международная политика все заметнее утрачивает свои национальные черты, а государства разделяют политическую арену на международном, субнациональном и сверхнациональном уровнях, примером для политиков все чаще служит традиционная именно для Балтийского региона горизонтальная, а не вертикальная иерархия. Она напоминает горизонтальные структуры Ганзы и «вполне может служить моделью не только для других регионов Европы, таких как Средиземноморский, но и для прибрежных областей Южно-Китайского моря» (S. 363).
Пристальное внимание уделяет М. Норт влиянию коммерции на этнолингвистическое наследие региона. Он напоминает, что средне-нижненемецкий язык стал в ганзейскую эпоху всеобщим средством общения. Этот язык был распространен и за пределами региона, например в Нидерландах. Его понимали, его использовали благодаря коммерческим связям в скандинавских городах, а в финском и эстонском языках и сегодня легко обнаружить заимствованные лексемы этого «балтийского эсперанто». Торговля и городское управление развивали не только письменность, но и различные стилевые модели текстов. Так, например, в составе сохранившейся деловой документации особое место занимают ганзейские рецессы, фиксировавшие решения общих съездов ганзейских городов (die Hansetage) и представлявшие собой новаторский для той эпохи тип актового материала. С лингвистической точки зрения не меньший интерес вызывает переписка купцов, пользовавшихся простонародным или «мужицким» (Burspraken) вариантом этого языка. На нем же была издана в XV в. «История о Дракуле», «Корабль дураков» С. Брандта и цикл рассказов о Рейнеке-Лисе, которые быстро распространились и на противоположном берегу моря. Этот факт выявляет еще одну, литературную сторону немецкой
культуртрегерской активности «на Балтике без границ» (8. 100-101).
Во время шведского господства на море (XVII в.) процесс обогащения Севера общеевропейскими культурными ценностями только усилился. Автор объясняет это явление не только драгоценными трофеями, доставленными на север из ограбленных Праги и Мюнхена еще во время Тридцатилетней войны. Расцветом своей культуры монархия была обязана значительному числу мастеров искусств, приглашенных из Нидерландов, Франции и стран-членов империи. Этому процессу содействовали и широкие закупки в Европе предметов искусств, осуществлявшиеся королевой Христиной. Но особенно большой вклад в культуру всех стран Скандинавии сделали немецкие мастера. Они оставили после себя великолепные дворцы, храмы, банковские и иные здания не только в Стокгольме, Копенгагене и других городах метрополий, но и в прибалтийских провинциях. Так, например, знаменитый Никодимус Тессин Старший (уроженец Штральзунда) полностью перепланировал и отстроил город Аренсбург на периферийном эстляндском о. Сааремаа. В эту блестящую эпоху культурная волна захлестнула и другие заморские провинции Швеции и Дании: в середине XVII в. только в Финляндии было заложено 20 новых городов (8. 158-160).
Процесс балтийского культурного развития не прекращался и в XVIII в., но подъем его новой волны, захватившей и Петербург, и Хельсинки, пришелся на следующее столетие. М. Норт считает, что у истоков северного неоклассицизма стояли английские, шотландские и итальянские архитекторы, работавшие в странах Балтики. Впрочем, в Финляндии и Эстляндии наиболее значительно наследие немецких мастеров этого времени. Тогда же берет начало новый процесс — взаимного культурного обогащения стран Балтики. Так, в годы расцвета скандинавского романтизма в датской Академии искусств у местного художника Йенса Юля учатся померанские студенты, впоследствии знаменитые
мастера кисти Каспар Давид Фридрих и Филипп Отто Рунге, а в мастерской Ильи Репина — эстонец Иоганн Келер. Но наиболее заметной фигурой, символизировавшей балтийскую аккультурацию XIX в., стал финн А. Г. Эдельфельт, использовавший художественный опыт скандинавских, нидерландских и русской школ живописи (S. 238-239).
Книга М. Норта, безусловно, авторский труд. Но это не плод научного творчества исследователя-одиночки. Если оценивать ее значение в историографии стран Балтийского региона, то неизбежен вывод о том, что она являет собой некий итог многонациональных научных изысканий последних трех десятилетий. Одновременно монография стала и творческим отчетом о научных достижениях проекта Грайфс-вальдского университета «Контактная зона Mare Balticum: отчужденность и интеграция в балтийском пространстве», в осуществлении которого на протяжении 2000-2010 гг. участвовали философы, психологи, юристы, историки, музыковеды, лингвисты и литературоведы. Наконец, автор, работая над книгой, постоянно пользовался дружеской поддержкой и научным опытом коллег-историков из стран Балтийского моря, остальной Европы и США. Более того, многие из них, останавливаясь в Грайфсвальде, принимали непосредственное участие в процессе создания труда, который, несмотря на свою относительную сжатость, является настоящей энциклопедией в области истории культуры, экономики и политики стран-членов Балтийского мира. Не будет преувеличением оценка новой книги М. Норта как образцовой, причем не только в своей тематической области. Рецензенту известен ее успех среди широких читающих кругов на немецкоязычном Западе, поэтому было бы в высшей степени целесообразным издание «Истории Балтийского моря» на русском языке — в настоящее время у нас нет ничего, даже отдаленно на нее похожего.
Сведения об авторе
Возгрин Валерий Евгеньевич — доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9; e-mail [email protected]
