CC BY
44Е.Б. Калоева
БАЛКАНЫ КАК ШАХМАТНАЯ ДОСКА ДЛЯ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ИГР ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ
В ХХ в. Балканы представляли собой настоящий испытательный полигон, где сталкивались интересы различных стран и международных организаций. Геополитика определяла историю Балкан, она играет ведущую роль в настоящем и, как показало начало ХХ1 в., будет определять их будущее. По праву можно сказать, что она - злой рок Балкан.
Говоря о значении геополитики, сербский ученый Р. Петко-вич предупреждает: «Тот, кто видит в геополитике символ веры и игнорирует достижения других научных дисциплин, кто не принимает во внимание исторический опыт и интересы экономики, кто игнорирует соотношение сил на микро- и макроуровне и забывает о глобальных достижениях цивилизации, того геополитика может обмануть. В конце концов, она не рождает стремление к власти, но стремление к власти поднимает геополитику на пьедестал единственной и непредсказуемой истины» (19, с. 10).
Больше того, геополитика стала научной дисциплиной, помогающей увидеть точную и целостную картину происходящего. В начале 20-х годов в трудах таких ученых, как Ж. Лакост, С. Далби, Ф. Драйвер, Р. Фальк, И. Гриффит, С. Хантингтон и многих других, она претерпевает новое возрождение. Начинают говорить о внутренней и внешней геополитике, локальной, региональной и глобальной, традиционной и новой.
Как считает Р. Петкович, в минувшие полвека геополитика была исключена из балкановедения, ввиду чего накопилось достаточно много иллюзорных представлений, разбившихся вдребезги с распадом СФРЮ. Первое, что нужно подчеркнуть, так это то, что в
течение всего ХХ в. на Балканах до конца не был решен ни один территориальный вопрос.
Регион испытал две балканские войны, две мировые, гражданскую войну в Греции и военный конфликт на территории бывшей Югославии. Были испробованы все возможные двухсторонние региональные и глобальные системы безопасности, начиная с Малой Антанты 1920-1930-х годов, Балканского пакта 1934 г., тройного пакта Союзнической коалиции во Второй мировой войне и кончая ООН, НАТО, ОВД, ОБСЕ. Даже после реализации Дейтонского соглашения и окончания югославского кризиса остались нерешенными сербский, албанский, македонский и мусульманский вопросы.
Балканы видели первоначальный и вполне зрелый капитализм, административный социализм и социализм с так называемым гуманным лицом, демократические режимы и системы авторитарной власти, военные диктатуры и т.д. Не оправдалась великая надежда, перекочевавшая в ХХ в. из Х1Х, что, несмотря на постоянную конфронтацию между Балканскими государствами, можно создать федерацию всех или отдельных балканских народов: Югославия как федерация наиболее родственных народов этого региона распалась на отдельные части.
До сих пор Балканы так и не стали стабильной зоной мира; длительный мирный период в их новейшей истории приходится на период противостояния двух систем. Но, с другой стороны, Балканы не превратились и в пороховую бочку, что наглядно показал последний югославский военный конфликт, не ставший, к счастью, источником пожара в Европе и мире, как это случилось в Первую мировую войну. Югославская трагедия не поставила под угрозу и мир на юго-востоке и северо-западе Балкан.
Двумя главными очагами опасности в начале 90-х годов в Балканском регионе были эскалация межэтнических и территориальных противоречий и ослабление взаимного давления как следствие ликвидации биполярных структур времен «холодной войны». Главным дестабилизирующим фактором политики на Балканах начала 90-х годов стал распад СФРЮ в результате крушения коммунистического режима и нарастания национализма в руководящих слоях ее бывших союзных республик. Югославия, по словам хорватских аналитиков Д. Крешмера и М. Ничета, стала неизлечимым больным, которому страны ЕС помогли скончаться (32; 34).
В последние годы весь мир с опасением следил за событиями в Косове; однако косовский кризис - лишь часть и продолжение
распада Югославии как многонационального государства, начавшегося в 1990-1991 гг. Первым его этапом были войны в Словении, Хорватии и Боснии и Герцеговине, закончившиеся обретением этими государствами полной независимости, а также мирный выход из состава СФРЮ Македонии.
Второй этап распада не только затронул образованную в 1991 г. СРЮ, состоявшую из двух равноправных республик - Сербии и Черногории, но и поставил под вопрос территориальную целостность самой Сербии. «Во всяком случае, - как считает С.А. Романенко, - стало совершенно очевидно, что в нынешнем виде как централистское и этноцентричное государство сербов Сербия сохраниться не может» (26, с. 31).
«Косовский кризис, с одной стороны, подчеркнул недостатки нынешнего унитарного устройства Сербии, а с другой - привел к изменению этнодемографической ситуации как в стране в целом, так и в отдельных ее регионах, а также стимулировал процессы национального самоопределения у национальных меньшинств» (26, с. 32).
Как считает известный сербский публицист, писатель, политик Б. Чосич, автор книги «Сербский вопрос», современный сербский вопрос возник с времен АВНОЮ в 1943 г., когда было принято решение о федеративном устройстве Югославии и при этом не были определены этнические и исторические границы Республики Сербия. В условиях войны это невозможно было сделать. «Авноевские границы проигнорировали результаты освободительных войн Сербии 1912-1918 гг., в результате чего 2,5 млн. сербов остались в границах других субъектов федерации» (24, с. 212). По этим же причинам не были определены соответствующие этнические границы Хорватии.
«По сути дела, исторические причины югославской драмы, по моему мнению, кроются в различных мотивах и неблагоприятных условиях объединения сербов, хорватов и словенцев в общее государство в конце Первой мировой войны, - пишет Б. Чосич, - это объединение, основанное на заблуждении и сознательном обмане себя и мира относительно этнического единства сербов, хорватов и словенцев, явилось результатом победоносной освободительной борьбы сербского народа на стороне союзников» (24, с. 180).
Если сербы в создании Югославии видели осуществление своей национальной цели - проживание всей сербской европейской диаспоры в одном государстве, то хорваты и словенцы, как утверждает автор, видели в Югославии прежде всего выполнение требования сохранения национальной самобытности и единства, а также
политическую предпосылку для подтверждения своей самобытности, условие создания самостоятельных национальных государств эволюционным путем. Неудивительно, что с самого начала Югославию начали сотрясать хорватский сепаратизм, стремление словенцев к автономии и недовольство других народов. «По сути дела, весь мир между Первой и Второй мировыми войнами представлял собой в значительной степени внутреннюю и внешнюю войну против Югославии» (24, с. 181).
Как утверждает исследователь, хотя в конце ХХ в. балканский вопрос принял новый облик, его сущность осталась «классической: необходимость, во-первых, конституционного определения балканских народов, этнического и территориального раздела на национально-государственные образования и, во-вторых, освобождения Балкан из-под влияния и сфер интересов великих держав» (24, с. 183). С этим трудно не согласиться.
Действительно, на протяжении истории явные и тайные заговоры великих европейских держав, в центре внимания которых находился раздел территорий и сфер влияния на Балканах, были не только излюбленным, но и признанным способом действия в системе равновесия сил, где определяющим фактором были они сами. Руководствуясь своими экономическими и территориальными интересами, политическими целями, великие державы искали и находили на Балканах точку опоры, устанавливали и делили сферы влияния, находили алиби и casus belli междоусобных противоречий. Хотя Бисмарк во время восстания в Герцеговине и Восточного кризиса и утверждал, что вся драка «не стоит целых костей одного померанского гренадера», все же интерес великих держав к событиям и влиянию на Балканах оставался прежним до Ялты, да и после нее.
Однако, оценивая роль мирового сообщества в урегулировании балканского кризиса, разразившегося в 90-е годы ХХ в., следует признать, что она была в целом положительной. Без интернационализации конфликта в бывшей Югославии военные действия получили бы еще больший масштаб, были бы более длительными и их последствия были бы еще более ужасными.
План мирного урегулирования в Боснии и Герцеговине, парафированный 21 ноября 1995 г. в Дейтоне и подписанный 14 декабря того же года в Париже, означал веху в развитии балканского кризиса. После Дейтона враждующие стороны были вынуждены добиваться своих целей с помощью политических средств.
Все это произошло после кровопролитной гражданской войны, разразившейся после провозглашения независимости Боснии и Герцеговины, приема ее в ООН и формального раскола Боснии и Герцеговины по этническому принципу весной 1992 г.
В условиях, когда программные цели сербского, хорватского и мусульманского национальных движений взаимоисключали друг друга, особо важное значение приобретала позиция мирового сообщества и, в первую очередь, великих держав по вопросам урегулирования балканского кризиса во всех его аспектах. Однако сразу же возникла проблема: как устранить противоречие между правом наций на самоопределение и принципом нерушимости границ в Европе. Арбитражная комиссия Конференции по Югославии в декабре 1991 г. - январе 1992 г. постановила, что право на самоопределение не должно вести к изменению границ, существовавших на момент требования о предоставлении независимости, кроме случаев, когда заинтересованные стороны договариваются об ином.
Что касается границ между Сербией и Хорватией и Сербией и Боснией и Герцеговиной, то Арбитражная комиссия заявила, что бывшие административные границы между ними после распада СФРЮ являются государственными границами, которые попадают под действие международного права. Это решение было затем положено в основу подхода мирового сообщества к урегулированию балканского кризиса, что означало, что сербское национальное движение должно либо отказаться от программы создания единого сербского национального государства, либо встать на путь конфронтации с мировым сообществом.
30 мая 1992 г. Совет Безопасности принял Резолюцию № 757 о введении в отношении Союзной Республики Югославии санкций, что свидетельствовало о ее изоляции в мировом сообществе. Российское руководство присоединилось к этой резолюции, показав тем самым, что оно не намерено идти на конфронтацию с западными державами ради осуществления сербской национальной идеи. При этом оно подчеркивало, что без решения сербского национального вопроса установление мира на Балканах невозможно. К осени 1995 г. западные державы пришли к выводу о неэффективности политических средств решения балканского кризиса и взяли курс на использование силовых методов решения кризиса.
Все это, включая ущерб экономике СРЮ вследствие экономических санкций, составивший, по различным оценкам, 30-150 млрд. долл., заставило сербское руководство понять, что дальнейшее
продолжение борьбы за единое сербское государство вело к национальной катастрофе.
К этому времени соотношение сил в Боснии и Герцеговине поменялось не в пользу боснийских сербов, что заставило их принять предложенные условия мира.
Хотя Босния и Герцеговина сохранялись как единое государство, оно состояло формально из двух частей - Хорвато-мусульманской Федерации и Сербской Республики в Боснии, а фактически из трех частей, так как хорватская община имела свое государственное образование Герцег-Босна, у которого были весьма серьезные противоречия с лидерами мусульманской общины. Сейчас, спустя 13 лет (война в Боснии и Герцеговине закончилась в конце 1995 г.), эта бывшая югославская республика, несмотря на длительное присутствие миротворцев под командованием НАТО и поступления миллиардов долларов международной помощи, представляет собой глубоко разделенное общество.
В еще большей степени вовлеченность крупных держав в геополитику на Балканах продемонстрировал косовский кризис, явившийся новым этапом в процессе распада Югославии. Неправильно было бы рассматривать его исключительно как внутреннее дело Югославии или Сербии. «По своей сути он может стать началом общерегионального балканского кризиса, который, в свою очередь, не сможет не сказаться на стабильности всей системы международных отношений. Положение усугубляется глубокой вовлеченностью в развитие событий всех балканских сил, противоречия между которыми, в свою очередь, умело используются конфликтующими сторонами» (26, с. 6). Эти слова, написанные 10 лет тому назад, к сожалению, не теряют своей актуальности в настоящий момент, когда Косово провозгласило независимость в одностороннем порядке.
Говоря об исторических корнях возникновения «албанского вопроса», авторы Меморандума, принятого на Форуме албанских интеллектуалов Косово в 1995 г., который можно считать общенациональной программой албанского движения, писали, что он был создан мировыми державами еще на Берлинском конгрессе, где албанцы не были признаны нацией. Позднее это подтвердила и Версальская конференция, в результате чего албанские земли были оккупированы Сербией, Черногорией и Грецией.
Путь обретения национального самоопределения деятели албанского национального движения, ссылаясь, как и сербские поли-
тики, на документы ООН, видели в проведении референдума под международным протекторатом, который уважал бы выраженную населением волю. Авторы меморандума утверждали, что справедливое решение албанского вопроса означало бы и изменение государственных границ, поскольку границы не являются неприкосновенной святыней. В качестве аргумента они ссылались на распад СССР, ЧССР, СФРЮ и объединение Германии.
В отличие от Дейтонского соглашения, война в Косове и Ме-тохии закончилась принятием Резолюции СБ ООН № 1244 и военно-техническим соглашением, которые не содержали долгосрочных решений по стабилизации Южных Балкан и оставляли простор для эскалации конфликтов.
Неназванный автор статьи из французского журнала «Le Monde», перепечатанной сербским журналом НИН (30.08.2007, с. 15-18), назвал Косово последней спорной проблемой ХХ в. В статье также говорилось, что «случай Косово» был спорным и во время бомбардировок НАТО Югославии. Он поставил вопросы о праве на вмешательство извне, понятии справедливой войны и характере отношений между Европой и США.
Следует подчеркнуть, что национальным программам большинства Балканских стран не чужда идея «этнического» национального государства, которая опирается на «исторические» или «национальные» права. Попытки реализации такого рода амбиций на ограниченном в этническом, культурном и религиозном отношениях гетерогенном пространстве Балкан неизбежно приводили к этническим и территориальным конфликтам, этническим чисткам и массовым насильственным миграциям. Помимо этого, стремление к национальному государству приводило к созданию несамостоятельных в экономическом отношении карликовых государств, которые рано или поздно становились оплотом авторитарных режимов и объектами внешних экспансий.
Балканы и сейчас почти также важны для силовых центров в мире, как это было в Х1Х-ХХ вв., поскольку на рубеже ХХ-ХХ1 вв. вновь возникла аналогичная ситуация: конфликты между балканскими народами представляют собой повод для вмешательства во внутренние дела этих народов и деления сфер влияния в регионе. Вместе с тем, по мнению Р. Петковича, в ХХ в. Балканы в значительной мере потеряли свое прежнее геополитическое и геостратегическое значение. Причины этого он видит в следующих четырех факторах. Во-первых, возникли новое соотношение сил в мире и
новые системы вооружений. Во-вторых, в результате усовершенствования связей и коммуникаций роль Балкан как транзита от Европы до Ближнего Востока и Азии заметно уменьшилась. В-третьих, в постиндустриальном обществе сырье и руда, которыми богаты Балканы, не имеют того значения, которое они некогда имели для ведущих европейских стран. В-четвертых, в условиях развития европейской интеграции разобщенность, конфронтация и особенно экономическая отсталость балканских стран представляют балласт для Европы (19, с. 320)
В ходе югославского кризиса на Балканах не действовала ни одна система безопасности (кроме, разумеется, ООН и ОБСЕ), однако просматривались контуры создания различных осей на политической и религиозной основе (мусульманской, православной, католической) под патронажем тех или иных великих держав. Создание таких осей привело бы Балканы к хаосу, новым войнам и конфронтациям.
Чем же можно объяснить интерес всех европейских и мировых сил к событиям на Балканах, несмотря на то что они потеряли свое прежнее геополитическое значение?
Как считает тот же исследователь, принимая во внимание наличие национальных, этнических, религиозных, идеологических и политических компонентов, конфликт на территории бывшей Югославии представляет собой своеобразную лабораторию проверки способности ведущих европейских и международных сил воздействовать на подобные кризисы, имея в виду предотвращение их в других местах (19, с. 321). Югославский кризис, явившийся первым военным конфликтом в Европе после завершения «холодной войны», предоставил также возможность проверить эффективность партнерских отношений между странами, определить национальные интересы и приоритеты в наступающую эпоху.
Ведущие европейские страны, такие как Германия, Великобритания, Франция, Австрия и Италия, а также Турция, в разной степени приняли участие в геополитической игре на Балканах на рубеже двух столетий.
Так, Германия, особенно на первом этапе, имела самое прямое отношение к процессу дезинтеграции Югославии. Однако затем, «поняв, что ее столь активное участие в югославском кризисе (речь идет о слишком раннем признании независимости Словении, Хорватии, Боснии и Герцеговины) благодаря ее роли агрессора в прошедших двух мировых войнах вызывает подозрение относи-
тельно ее амбиций в период после окончания "холодной войны", предпочла отойти на задний план, предоставив США, России, Франции и Великобритании право играть роль арбитра» (18, с. 327). Однако, замечает М. Петкович, это не исключает того, что Германия останется на Балканах как ведущая европейская экономическая сила и как ведущая сила в Европейском союзе.
После окончания «холодной войны» на Балканы возвращается Великобритания. Она принимает активное участие в решении югославского кризиса, в первую очередь как член ЕС, а также в составе контингента в УНП ФОРОР.
Что касается Франции, то и она участвовала в мирном урегулировании кризиса совместно с другими странами ЕС. Однако ее попытки играть особую роль в этом процессе не имели большого успеха.
Италия, интерес которой к Балканам возрос после окончания «холодной войны», с распадом Югославии, к которому она имела отношение как член ЕС, поддержавший выделение Словении и Хорватии, получила на своих границах два новых небольших государства. Следует добавить, что с этого момента националистические силы в Италии пытаются ставить на повестку дня частичную ревизию Осимских соглашений 1975 г., которые установили пограничную линию между Югославией и Италией, что вызывает сопротивление официальных кругов Италии, опасающихся появления нового очага кризиса на постъюгославском пространстве.
Принимая во внимание тот факт, что Австрия и Югославия долго и успешно сотрудничали в ОБСЕ, а также нейтралитет, которого придерживались обе страны, можно было бы предположить, что Австрия будет заинтересована в сохранении территориальной целостности Югославии как факторе стабильности на Балканах. Однако этого не произошло. При ее активной поддержке выделяются Словения и Хорватия, а позднее Босния и Герцеговина. По словам Р. Петковича, в политических нападках Австрии на официальный Белград в этот период как бы повеяло духом давно забытых габсбургских времен (19, с. 333).
Во всяком случае, в контексте югославского кризиса оказалось, что амбиции Вены больше ее возможностей. В результате в «сферу интересов» Австрии вошла Словения, что в значительной степени объяснялось территориальными спорами с Италией и Хорватией и стремлением Словении уйти с геополитического простора Балкан. Что касается Хорватии, то, несмотря на свою историчес-
кую и политическую близость с Австрией, она проявила большее тяготение к Германии и США.
Относительно будущего Австрии на Балканах Петкович считает, что ее влияние на этом геополитическом пространстве будет в тени интересов более мощных европейских и мировых держав (19, с. 333).
После окончания «холодной войны» и особенно в связи с югославским кризисом, и прежде всего кровопролитной бойней в Боснии и Герцеговине, Турция становится «защитницей ислама» на Балканах. Она действует как spiritus movens объединения мусульманских стран и меньшинств на Балканах. Происходит усиление турецкого присутствия не только в Боснии и Герцеговине и Албании, но и в Косове и Санджаке, а также в несколько другом политическом контексте в Македонии и Болгарии. Все это приводит к обострению отношений между Турцией, Грецией и Югославией. Однако, как считает Р. Петкович, принимая во внимание груз проблем, которые приходится решать Турции как во внутренней, так и во внешней политике, трудно предположить, что ее политика на Балканах активизируется.
По словам ученого, в контексте югославского кризиса проверку прошли отношения США и Европы, а также России с США и европейскими странами. «Это имеет особое значение, принимая во внимание претензии США как единственной мировой сверхдержавы сохранить позицию, которую они занимают в однополярном мире, претензии Европы быть одной из основных сил в трехполюсном мире, а также заинтересованность России в создании предпосылок для пятиполюсного или многополюсного мира, в котором ей принадлежало бы одно из ведущих мест» (19, с. 322).
Следует также отметить тот факт, что события на Балканах заставили еще раз задуматься над такой проблемой, как создание коллективной системы безопасности, учитывающей позиции этнических меньшинств, предусматривающей региональное сотрудничество на Балканах, реагирующей на американскую политику в Юго-Восточной Европе, рассматривающей коллективную оборонительную политику как компонент европейского интеграционного процесса.
Ясно, что политика ЕС по отношению к Балканским странам в первую очередь преследует интересы безопасности, в рамках которых будут позитивно оцениваться любые шаги, направленные на
интеграцию, и строго наказываться все возможные действия, которые могут привести к дезинтеграции.
На Стамбульском саммите 1999 г. было заявлено, что процесс объединения Европы не будет закончен до тех пор, пока страны Западных Балкан не станут членами ЕС. До тех пор пока этого не произойдет, нельзя говорить о безопасности в Европе.
Странам, относящимся к Западным Балканам, была предложена перспектива приема в ЕС в форме процесса стабилизации и ассоциации. В результате должно было произойти постепенное включение, а возможно, и полное присоединение этих государств к Европейскому союзу. Основная идея Пакта стабильности состоит в устранении постоянного конфликтного потенциала, который существует во всех шести государствах (Сербия, Черногория, Хорватия, Босния и Герцеговина, Македония, Албания) и который каждую минуту способен перерасти в опасный международный кризис. Возможность вступления в ЕС, говорилось в Пакте, помогла бы им распрощаться с трагическим прошлым.
Масштабное расширение ЕС в 2004 г. вывело Евросоюз на новые географические рубежи. Это поставило его перед необходимостью выработать комплексную политику по отношению к своим соседям на юге и на востоке. Новая стратегия получила название Европейской политики соседства. «The Financial Times» писала: «ЕС не может равнодушно относиться к цепочке нестабильности, которая проходит от Белоруссии до Северной Африки через Украину, Молдову, Западные Балканы и Ближний Восток. В случае, если ЕС не возьмет на себя ответственность и не направит соседние регионы на путь экономического процветания и хорошего государственного управления, он рискует жестоко поплатиться»1.
В связи с этим ЕС стал направлять значительные средства на развитие регионального и пограничного сотрудничества. Стали разрабатываться программы, призванные обеспечить не только экономические, социальные, но и политические, оборонные интересы. За счет особых стимулирующих фондов предполагается обеспечить не только развитие пограничных областей, а также новых членов ЕС, но и экономическое развитие стран, не являющихся членами ЕС, уменьшить эмиграционный поток рабочей силы из других стран, а также подготовить условия для будущего присоединения к ЕС.
1 Режим доступа: http:/news.liga.net/smi/NPO6Q331/html
В конце октября 2007 г. в Лиссабоне был принят основополагающий документ, на основе которого в будущем будет функционировать ЕС. Предполагается одностороннее принятие решений внутри самого ЕС, что может ускорить процесс присоединения. В Соглашении рассматриваются и механизмы принятия решений и для большего числа членов (на данный момент их 27), что также внушает определенный оптимизм.
Несколькими днями позже Европейская комиссия приняла и годовой стратегический документ, который объясняет политику расширения ЕС. Часть документа посвящена прогрессу проведения реформ за прошедшие 12 месяцев в странах-кандидатах и потенциальных кандидатах: Хорватии, Македонии, Турции, Албании, Боснии и Герцеговине, Черногории, Сербии и Косове в соответствии с Резолюцией № 1244 Совета Безопасности ООН. Опубликованы и отчеты за 2007 г., в которых Комиссия оценивает результаты, достигнутые каждой из этих стран. Этот «пакет расширения» содержит и предложение Совета по европейскому партнерству для каждой страны, в котором обозначены сферы, нуждающиеся в дальнейших реформах. Особо подчеркивается значение регионального сотрудничества и сохранения добрососедских отношений.
Однако в Брюсселе по праву опасались, что все усилия могут быть сведены на нет реакцией заинтересованных сторон в процессе утверждения нового статуса Косова. Эти опасения во многом подтвердились. Так, сразу же после одностороннего провозглашения независимости Косова Сербия заявила о своем возможном вступлении в ЕС только как целостного государства вместе с Косово.
Сербские аналитики считают, что «региональный подход к решению проблем, который бы содержал четко расчерченные шаги в процессе присоединения вплоть до полноправного членства в ЕС всех стран Западных Балкан, сделал бы возможным успешное абсорбирование предстоящих потрясений» (22, с. 20).
В свете того факта, что успех сотрудничества ЕС с соседними странами в значительной степени зависит от отношений Союза с Россией, все больше находит понимание необходимость для ЕС реформировать и свою коллективную стратегию по отношению к России.
В статье А. Йович-Лазич «Где восточные границы Европейского союза?» говорится: «Для того чтобы остаться важным международным фактором, Россия стремится добиться более широкого влияния в мире. Конечно, соседние страны относятся к приоритет-
ному кругу ее интересов, и в связи с этим она стремится развивать с ними сотрудничество и объединяться на новых основах, но с целью оказания сильного политического влияния. Это часто не отвечает интересам ЕС и США, интересам политики, проводимой ими по отношению к этим странам, в результате чего появляются расхождения между Россией, с одной стороны, и ЕС и США -с другой» (30, с. 445).
По словам российского политолога Ю. Борко, складывается впечатление, что на Балканах и в странах постсоветского пространства Россия и ЕС просто перетягивают канат (15).
Безусловно, особого внимания заслуживает вопрос коллективной оборонительной политики как компонента европейского интеграционного процесса. Интеграция в значительной степени сказалась на представлениях об обороне и военной политике западноевропейских стран. Результатом этого явилась реорганизация западноевропейских оборонных институтов. Как заявил один из сотрудников Министерства обороны Хорватии, «если союз западноевропейских государств полностью станет оборонным компонентом ЕС и европейским оплотом НАТО, то будут установлены особые связи между этими тремя организациями, что сделает их особенно привлекательными для стран Центральной и Восточной Европы, которые стремятся к полной интеграции с Западной Европой» (33, с. 79). Он также подчеркнул, что коллективная оборонная политика может быть выработана только в контексте всей внешней и внутренней политики ЕС. Особо он выделяет роль России и Украины, стратегические отношения с которыми имеют большое значение для ЕС. Что касается ОБСЕ, то Россия и Украина рассматриваются как европейские страны, являющиеся важными партнерами, от которых зависят безопасность и стабильность этой части света.
Возвращаясь к косовской проблеме после 17 февраля 2008 г., следует подчеркнуть, что новый статус края привел к внутриполитическому расколу Евросоюза на два лагеря: тех, кто признал его независимость (Германия, Великобритания, Латвия, Франция, Италия, Бельгия, Дания, Болгария, Венгрия, Польша и Словения), и тех, кто отказался (Испания, Словакия, Греция, Румыния, Кипр). Это произошло в тот момент, когда члены Евросоюза наконец договорились о выработке единой внешней политики. По словам бывшего министра иностранных дел Германии Йошки Фишера, ЕС оказался неподготовленным для признания независимости Косова как единый организм; вместо этого каждая страна по отдельности
заявляла о своей позиции. «Это удручающее зрелище - в очередной раз игра разворачивается между Вашингтоном и Москвой» (25, с. 76).
Прежде чем продолжить рассмотрение роли великих держав на Балканах в ХХ1 в., следует напомнить, что «между великими державами и малыми народами существуют только кратковременная дружба и кратковременные конфликты. Все зависит от интересов, которые совпадают или расходятся. Так, отношения между американцами и сербами полны взлетов и падений начиная с 14 октября 1881 г., когда между США и Княжеством Сербии были подписаны торговый договор и конвенция. «Однако за 125 лет развития дипломатических отношений между Белградом и Вашингтоном никогда не было так, чтобы обе стороны официально подчеркивали свою заинтересованность в усилении и развитии отношений, но не могли найти согласия только по одному вопросу - территориальной целостности Сербии», - говорится в статье З. Латиновича «Американские ювелиры на Балканах» (14, с. 12).
Автор подчеркивает, что позиция Америки по статусу Косова не является продолжением военных действий 1999 г., однако, несомненно, она является продолжением американской внешней политики 90-х годов по отношению к Югославии - Сербии.
Трудно четче и лаконичнее изложить политику США на Балканах, чем это было сделано в докладе Н. Бернса, помощника американского государственного секретаря: «США, НАТО и ЕС вложили огромные политические, экономические и военные ресурсы в Косово и целый регион - и поэтому мы в большей степени, чем кто-либо, заинтересованы в том, чтобы этот процесс прошел до конца» (1, с. 18). И далее: «...Ожидается, что косовские лидеры проголосуют за независимость. США и другие страны тогда признают новое государство. Это будет исторический успех американской внешней политики» (1, с. 18).
Для оценки американской политики на Балканах небезынтересно привести точку зрения одного из известных американских аналитиков. По мнению Д. Саймса, директора вашингтонского «Никсон-центра» и бывшего советника президента Никсона по внешней политике, «прагматизм - ключ ко всему американскому пониманию политики и реальности вообще» (11, с. 26). Это, в частности, относится и к аргументу о том, что «независимость Косова могла бы создать прецедент для других стран», поскольку речь идет в основном о местах, о которых многие из представителей
конгресса, по словам Саймса, или никогда не слышали, или не принимают всерьез.
Однако никто не может отрицать тот факт, что США в современном мире представляют наиболее мощную силу глобального значения. Огромный экономический и технологический потенциал заложил основу для американского доминирования в политической, военной и информационной сферах. Все это предоставляет США широкие возможности влияния на глобальные процессы, проведение различного рода международных акций, принятие решений для разрешения кризисных ситуаций. «В связи с этим, - говорится в статье А. Йоксимовича «Санкции как средство во внешней политике США после "холодной войны"», - изучение способа функционирования аппарата, общественной системы ценностей, интересов, приоритетов, мотивов и целей, а также средств, к которым прибегают США, как единственная в настоящий момент сверхдержава, представляет основу для прогнозирования не только их возможных действий в сфере внешней политики, но и понимания всей системы международных отношений» (31, с. 470).
В поисках различных внешнеполитических возможностей США разработали широкий спектр мер, начиная с предоставления финансовой помощи как способа поддержки своих позиций, развития службы оповещения, применения санкций и кончая военной интервенцией (31, с. 472). Все эти меры опробованы на Балканах.
Ключевым же инструментом внешней политики США является именно военная интервенция. Соединенные Штаты были инициатором и главным участником интервенции в СРЮ, апогеем которой стали разрушительные бомбардировки в 1999 г. Правда, не стоит забывать, что решение о бомбардировке СРЮ было принято большим консенсусом среди наиболее развитых стран и близких партнеров США, чем в случае с Ираком.
По мнению К. Хлихора, автора недавно вышедшей книги о геополитике, последняя призвана оправдывать внешнюю политику великих европейских государств. Как объективное явление в сфере международных отношений геополитика проявляет себя, когда одно государство благодаря своей мощи может установить контроль над территорией другого государства (29, с. 309).
Зб. Бжезинский нарисовал карту международных и региональных интересов в Евразии, а тем самым и в пределах Черного моря, куда выходят Балканские государства: «На этой огромной, причудливых очертаний "евразийской шахматной доске", прости-
рающейся от Лиссабона до Владивостока, располагаются фигуры для "игры". Если среднюю часть можно включить в расширяющуюся орбиту Запада (где доминирует Америка), если в южном регионе не возобладает господство одного игрока и если Восток не объединится таким образом, что вынудит Америку покинуть свои заморские базы, то тогда, можно сказать, Америка одержит победу. Но если средняя часть даст отпор Западу, станет активным единым целым и либо возьмет контроль над Югом, либо образует союз с участием крупной восточной державы, то американское главенство в Евразии резко сузится. То же самое произойдет, если два крупных восточных игрока каким-то образом объединятся. Наконец, если западные партнеры сгонят Америку с ее насеста на западной периферии, это будет автоматически означать конец участия Америки в игре на евразийской шахматной доске» (3, с. 48).
Косовский кризис стал одной из проблем, вызвавших новое охлаждение отношений между США и Россией. Как считают некоторые сербские исследователи, постепенно кризис перерастает во «вторую холодную войну» (13, с. 20). В силу целого ряда исторических предпосылок и современных политических факторов Россия была и остается одной из ключевых фигур на шахматной доске Балканского региона. Однако роль ее уже не столь значима, как в конце Х1Х в. или после Второй мировой войны. Как заявил в свое время министр иностранных дел РФ И. С. Иванов, «Россия не претендует на какую-либо особую роль на Балканах, мы хотим играть там активную, но не особую роль вместе с другими государствами» (16, с. 12). В действительности возможности влияния России на события в регионе были еще более скромными. По словам заместителя директора Московского центра Карнеги Д. Тренина, провозглашенная российская «Realpolitik» (иначе говоря, геополитический курс великой державы) была совершенно не тождественна той реальной политике, которую было вынуждено проводить российское руководство в эти годы (26, с. 143).
Напомним, что за предложенную Россией резолюцию в СБ ООН, характеризовавшую интервенцию НАТО в Югославии как агрессивные действия против суверенного государства, предпринятые без санкции и в обход ООН, и требовавшую прекратить силовую акцию НАТО как представляющую собой реальную угрозу международному миру и безопасности, проголосовали всего три члена СБ из 15. Россию не поддержала ни одна из представленных в СБ европейских стран.
В 90-е годы часть российских политиков, не отдававших себе отчета в невозможности осуществления в конце ХХ в. контактов на основах славяно-православного братства, обуревала фантастическая идея создания союза России, Белоруссии и Югославии.
Во всех государствах, возникших на постъюгославском пространстве, внимательно следили за политикой Москвы, и нередко слышались голоса, что Москва в духе старых времен рассматривает балканские народы только как инструмент в соперничестве с Западом, а сам регион считает ареной этого соперничества. «Америка угрожает русским и сербским интересам, и Россия не будет к этому спокойно относиться, прежде всего ради себя самой», - говорится в написанной не так давно статье «Сербы, Россия и НАТО» (6, с. 11).
Эту точку зрения разделяли и российские политологи. Так, П. Кандель в статье «Косово: Точка или многоточие?» пишет о том, что, учитывая крайне малый удельный вес стран Юго-Восточной Европы в структуре внешнеэкономических и внешнеполитических связей России и присущее им стремление к вступлению в ЕС и НАТО, российские интересы здесь в основном сводятся к тому, чтобы заблаговременно занять выгодные экономические позиции в регионе, который рано или поздно станет частью Евросоюза. «Едва ли поэтому стоит тратить значительные политические ресурсы на ссору с Вашингтоном и Брюсселем по косовскому вопросу - делу тем более уже фактически проигранному ранее. Но и ассистировать антисербскому курсу западных партнеров, обесценивая свой авторитет среди сербов, нет резона» (10, с. 151).
Однако в последнее время, особенно после выступления В. Путина в Мюнхене в 2007 г., во внешней политике России, в том числе на Балканах, наметились изменения. Вот как охарактеризовал их министр иностранных дел С. Лавров: «Я бы сказал, что в наших отношениях с США и Евросоюзом вызревает момент истины, связанный, прежде всего, с серьезными разногласиями по таким вопросам, как ДОВСЕ, Косово, реализация американских планов ПРО в Восточной Европе, ядерная программа Ирана. Разногласия эти подчас носят серьезный характер. Но это не значит, что нет места для компромисса» (7, с. 41).
В сербской прессе противостояние России внешней политике США и Евросоюза было оценено как начало конца однополярного мира. «Возвращение России на международную сцену представляет собой значительный шанс для Сербии, поскольку сама система международных отношений получает новые очертания» (9, с. 17).
Автор статьи обращает внимание также на то, что среди сербской общественности и даже в официальных кругах, на самом верху, можно услышать, что в споре великих держав вокруг Косова позиция России важна, даже если она не решает проблему. «Россия -тот, кто противостоит американской внешней политике. От этой политики уравновешивания Сербия может только выиграть» (9, с. 17).
Порой проблема Косова и Метохии рассматривается через призму столкновения стран - членов евроатлантического блока, стремящихся расширить свое влияние на Балканах, с альтернативной глобальной геополитической моделью евразийства, носителем которой является прежде всего Россия.
«Поскольку Косово и Метохия - одно из ключевых звеньев для сохранения примата Запада, США и их геополитической концепции, эта область становится важной для России и неоевразийской концепции на трансбалканской оси, идущей к центральной части Средиземноморья. Это толкает ведущие евроатлантические страны на то, чтобы скорее занять позиции на шахматной доске, до неминуемого изменения глобального геополитического контекста и перераспределения в иерархии трансконтинентальной евразийской силы» (23, с. 463).
Сербские аналитики останавливаются еще на одном немаловажном аспекте. «Россия возвращается на Балканы как энергетическая сверхдержава с четкой целью, как заявил президент Путин на саммите Балканских стран в Загребе и стран Черноморского региона в Стамбуле, - стать для всех стратегическим партнером, поставщиком газа и нефти, а также долгосрочным инвестором. Российский президент подчеркнул, что оба региона - Балканы и район Черного моря - представляют собой "особый интерес" для России, и выразил надежду, что сотрудничество будет представлять интерес для обеих сторон» (21, с. 61).
Речь идет о российском газопроводе и нефтепроводе, который через Балканы идет от Черного моря к Италии и Австрии. Он должен обеспечить Сербии эффективное промышленное производство и стабильную экономику. Это отразится благоприятно и на российском рынке, на котором Сербия пользуется всякого рода привилегиями.
Россия предлагает Балканам стать частью огромного энергетического рынка, который охватывает всю Европу и бассейн Каспийского мора. При этом перед Сербией как частью Европы вырисовывается перспектива стать стратегическим партнером России.
Как известно, газопроводы имеют не только экономическое, но и политическое значение. Геостратегические оси в глобальном политическом пространстве обусловлены стратегическими путями потоков сырья, энергии и товаров, соединяя «сырьевые державы» и пространства. «Истины ради, надо сказать, что среди определенной части сербского политического истеблишмента и сербской общественности присутствует определенный страх перед тотальной энергетической зависимостью от России» (18, с. 12).
Страхи и противоречия, связанные с ситуацией на Балканах, присущи и Западу. Период после кризиса в Косове характеризовался беспокойством Европы по поводу доминирования США и беспокойством США по поводу нежелания или неспособности Европы действовать на Балканах без американцев.
В декларации о трансформации НАТО от 6 октября 2002 г. провозглашалось, что Организация североатлантического договора должна быть «способна на основе Устава ООН предпринимать действия в любой ситуации, угрожающей безопасности ее членов» (27). Таким образом, обновленная концепция НАТО включила превентивные элементы, выработанные в 1990-х годах, а также элементы сдерживания, унаследованные от эпохи «холодной войны».
Точка зрения стран Юго-Восточной Европы, уже ставших членами НАТО (Венгрия, Польша, Чехия, Болгария, Румыния, Словения) или находящихся на подступах, сводится к следующему: любой проект в регионе должен предприниматься в рамках расширения НАТО и ЕС и принимая во внимание перспективы дальнейшего сотрудничества с соседними регионами на востоке и юге. Особое внимание уделялось стратегическому сотрудничеству США -НАТО - ЕС - Россия.
В 2003 г. было создано межгосударственное стратегическое партнерство западнобалканских стран - членов программы НАТО «Партнерство ради мира» Албании, Хорватии, Македонии. Его целями провозглашались усиление региональной безопасности и стабильности, а также ускорение присоединения этих стран к ЕС. Что касается Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговины, то на тот момент они имели статус наблюдателей в рамках Адриатической декларации, а их представители участвовали во всех заседаниях этого форума. По мнению Д. Джукановича, подписание этого документа откроет новую страницу в истории государств Адриатического региона, создавая возможности для идентификации угроз безопасности всех стран (терроризм, организованная преступность,
распространение оружия массового уничтожения) и борьбы против них. В тексте самой декларации подчеркивается, что полную стабильность в Адриатическом регионе невозможно представить без интеграции всех государств этого региона в трансатлантические оборонные структуры.
Небезынтересно обратиться к интервью министра иностранных дел Сербии В. Йеремича, данному им в октябре 2007 г. В нем подчеркивалось, что правительство придерживается единого мнения о необходимости максимального участия во всех программах «Партнерства ради мира». «Факт, что в течение 3-5 лет все государства на Балканах станут членами НАТО. В этом случае в смысле безопасности мы были бы изолированным островом» (8, с. 23).
В случае с Сербией и другими постъюгославскими государствами главным аспектом безопасности является обеспечение международной стабильности регионов к востоку от расширяющихся границ НАТО и ЕС, а основной задачей - борьба с терроризмом на разных уровнях. Региональный или континентальный уровни подразумевают деятельность таких институтов, как СЕ, ЕС, ОБСЕ, Организация африканского единства и др. Многосторонний уровень -это ООН (принявшая десять международных конвенций о борьбе против терроризма), Интерпол, НАТО (имеющая специальный комитет по борьбе против терроризма).
«Между тем, - говорится в книге М. Петковича "Террористы", - не существует общего лекарства против терроризма и не следует ожидать быстрых результатов от международной акции, как бы хорошо она ни была организована. Причина этого состоит в том, что интересы стран не совпадают» (36, с. 29). Свою мысль М. Петкович подтверждает следующими словами, взятыми из французской газеты «Le Mond» за 1996 г. Неназванный автор пишет, что «Европа находится под ударом исламского интернационала, продвигающегося через Балканы». Этот интернационал действует в сфере культуры, экономики и политики, используя, прежде всего, терроризм как орудие для достижения своей цели. Его стратегические цели сводятся к созданию крепкого плацдарма в Боснии и Герцеговине, Сербии (Косово и Метохия) и на большей части Албании. В Македонии и Болгарии, по мнению автора, его позиции уже достаточно устойчивы. Этот «интернационал» намеревается в материальном, религиозном и политическом отношениях опереться на поддержку исламской экстремистской доктрины на Балканах, с тем чтобы отсюда двинуться на завоевание Европы. Другими сло-
вами, речь идет о начальной стадии исламизации Юго-Восточной Европы. При этом Западная Европа и США, как утверждает М. Петкович, окажутся в ситуации, когда они должны будут открыто или тайком поддерживать экстремистскую исламскую идеологию под видом борьбы за права человека и защиту меньшинств. «Если дело дойдет до некого союза творцов "нового мирового порядка" с приверженцами идеи "исламского международного союза", может произойти новый передел мира и установление новых зон геополитических интересов, что привело бы к великим потрясениям, конфликтам и масштабным войнам. В этом случае победитель неизвестен, а перспективы человечества - крайне неопределенны и мрачны» (36, с. 85).
Возвращаясь к югославским реалиям, М. Петкович пишет: «Важную роль в обуздании и полном разгроме террористов в Косове и Метохии может сыграть изменение позиции, занимаемой Албанией, поскольку в этой стране было подготовлено более 1 тыс. террористов, и она продолжает быть местом базирования террористов, снабжая их значительным количеством оружия и обмундированием. Аналогичную роль может сыграть и изменение отношения к терроризму остальных мусульманских стран, особенно из группы Д-8, включающей наиболее развитые из них. Не меньшее влияние может иметь и позиция Запада, особенно США и Германии» (36, с. 61).
Нельзя не согласиться с одним из выводов, к которому приходит автор в конце своего исследования: было бы иллюзией надеяться на скорое и одностороннее устранение всех факторов, создающих питательную почву для терроризма. Его можно ограничить, но не искоренить, а потому необходимы продолжительная и упорная борьба, укрепление сотрудничества между странами на двустороннем уровне, в том числе и для обмена информацией.
Итак, Западные Балканы (включая Боснию и Герцеговину, Сербию, Черногорию, Албанию, а также в определенной степени Македонию) до сих пор считаются «воротами в Европу для организованной преступности». Террористы не только находят здесь источники финансирования, но и организуют базы для вербовки новых людей. По мнению экспертов, «сегодня каждое государство Юго-Восточной Европы играет определенную роль - исходного пункта, транзитной зоны или пункта назначения в незаконной перевозке людей, оружия и наркотиков в страны Западной Европы». Данные Центра по поддержанию мира на Балканах в Торонто подтверждают, что террористическая деятельность в регионе в основ-
ном финансируется за счет прибылей, получаемых от незаконного оборота наркотиков, поскольку Юго-Восточная Европа представляет собой мост между производителями наркотиков на Ближнем Востоке и в Центральной Азии и западноевропейским потребительским рынком (2, с. 98).
Нельзя пройти и мимо другого аспекта проблемы. Война и последующий распад Югославии вызвали мощную волну миграции, что имело ряд нежелательных последствий, наибольшую опасность из которых представляла торговля людьми. По некоторым данным, только в Хорватии в течение последних пяти лет было задержано около 58 тыс. незаконных иммигрантов, и их число постоянно растет. Хотя установлено, что в стране ведется торговля людьми, длинный список несостоявшихся судебных разбирательств ставит под сомнение эффективность усилий хорватских властей по борьбе с этим криминальным бизнесом (2, с. 79).
Поскольку после войны 1990-х годов в бывшей Югославии осталось немало оружия, Хорватия стала до некоторой степени отправной точкой этого криминального бизнеса. Оружие обычно ввозится в сотрудничестве с криминальными группировками Боснии и Герцеговины, а далее вместе со взрывчатыми веществами через Словению сбывается итальянским организованным преступным группировкам. Имеются также свидетельства того, что часть оружия из Боснии и Герцеговины переправляется через хорватский порт Плоче на Ближний Восток, а затем в страны Азии. По некоторым сведениям, страна является не только перевалочным пунктом для торговцев оружием, но и местом его производства.
Хорватские власти - в особенности служба по предотвращению коррупции и организованной преступности в сотрудничестве с агентством контрразведки - прилагают значительные усилия для предотвращения этой деятельности.
Торговля наркотиками, оружием и людьми, как и противодействие ей, приобретает растущее значение в мировой геополитической игре, поскольку связывает незримыми, но реальными узами разные цивилизационные ареалы и стратегически важные территории и пункты на карте мира. Еще одним немаловажным фактором в этой игре является борьба за умы людей и человеческие ценности. В 2006 г. Совет «Россия - НАТО» (СРН) и Российско-американская рабочая группа по борьбе с терроризмом (РГБТ) пришли к выводу: борьба с идеологией терроризма представляет приоритет в сфере противодействия терроризму. «Однако следует подчеркнуть, что во
избежание дальнейшего разобщения или непонимания любые антитеррористические инициативы со стороны трансатлантического сообщества (СРН, РГБТ и др.), созданные для противодействия идеологической поддержке терроризма, должны включать в себя взаимодействие с мусульманским миром» (12, с. 21).
Более легкое, чем когда-либо ранее, преодоление границ под влиянием глобализации создает новые условия действия геополитических факторов: прежде всего, это возникновение новых этнических общностей, которые напоминают многим современные государства вследствие провозглашения ими суверенного контроля над определенной территорией, организации на ней власти, развития особой национальной идентичности у титульных народов и меньшинств. Эти новые территориальные и политические субъекты способствуют изменению геополитического порядка.
По словам Д. Плевника, «эпохальная новость состоит в том, что политика теряет черты существовавшей до сих пор реальности перед надвигающимися наднациональными процессами глобализации, которые ставят под вопрос само существование национальных государств, толкая их к интеграции» (37, с. 91). Как считает исследователь, в этом и заключается основная особенность нашего времени - если государство стремится сохраниться, оно должно дезинтегрироваться, а затем вновь интегрироваться в более широкое региональное объединение. А вот интересам транснациональной капиталистической системы, по мнению социолога В. Вулетича, отвечает как можно большее число мелких государств. Однако, как считает автор, независимость Косова с этой точки зрения представляет более безболезненное решение, так как албанский экстремизм опаснее сербского. Так почему же транснациональная капиталистическая система заинтересована в большем количестве мелких государств? «Суверенитет, территориальная целостность, - пишет автор, - были ценностями системы, ушедшей в прошлое. Пятьдесят лет тому назад никому бы в голову не пришло говорить о выделении Косова из Сербии. Однако сейчас для транснациональных элит важно, чтобы система функционировала глобально, а будет ли где-то граница пролегать 100 километров севернее или южнее - это абсолютно неважно» (5, с. 19).
Таким образом, геополитика на Балканах в ХХ1 в. выглядит существенно иначе, чем 100 лет назад, когда ситуация в регионе была столь же взрывоопасной, - собственно такой, какой она была всегда. Глобализация вносит коррективы в понимание целей и
средств геополитики, которые еще только предстоит осмыслить. Обратимся еще раз к мнению Р. Петковича. «Может быть, учебники геополитики вновь надолго вернутся на книжные полки, когда в кругу Балканских стран и народов механизмы демократии будут работать бесперебойно, а экономическое развитие станет средством и выражением высших национальных интересов и целей», -пишет сербский историк (19, с. 12). До тех же пор нужно прислушиваться к выводам и предостережениям геополитиков, ни в коем случае их не абсолютизируя.
Список литературы
1. Америчка визща надохват руке // НИН. - Београд, 2007. - 19 апр. - C. 18.
2. Бусунчан Т. Маршруты террористов в Юго-Восточной Европе // Connections-Gamisch. - Parteckircken, 2007. - N 1. - C. 78-98.
3. Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. - М.: Международные отношения, 1998. - 254 с.
4. Власова О., Мирзаян Г. Мир стал честнее // Эксперт. - М., 2008. - № 8. - C. 72-77.
5. Вулет^ В. Са Србщом je лакше // НИН. - Београд, 2007. - 19 апр. - C. 19.
6. Игаа П. Срби, Руси и НАТО // НИН. - Београд, 2007. - 20 сент. - C. 11.
7. Итоги. - М., 2007. - 26 нояб. - С. 41.
8. JepeHuh B. Увек he пред нама бити неки рок // НИН. - Београд, 2007. - 11 окт. -С. 23.
9. Joвaнoвuh M. Благодети равнотеже // НИН. - Београд, 2007. - 19 щул. - С. 16-18.
10. Кандель П. Косово: точка или многоточие? // Россия в глобальной политике. -М., 2006. - № 1. - С. 141-154.
11. Колев^ Б. Бриго моjа преЬи на Европу // НИН. - Београд, 2007. - 11 окт. -С. 26-27.
12. Кросс Ш. Отношения между США / НАТО и Россией в свете решения задач противодействия идеологической поддержке терроризма: Выработка комплексной стратегии // Connections. - Parteckircken, 2006. - № 4. - С. 1-27.
13. Лазански М. Србща усред новог хладног рата // НИН. - Београд, 2007. -20 дец. - С. 20.
14. Латинови^1 З. Амерички jувелири на Балкану // НИН. - Београд, 2007. - 5 jyл. -С. 12-14.
15. Московская среда. - М., 2007. - 31 окт. - 6 ноября.
16. Независимая газета. - М., 1999. - С. 12-13.
17. НИН. - Београд, 2007. - 30 авг. - С. 15-16.
18. НИН. - Београд, 2008. - 3 jан. - С. 12-13.
19. ПетковиИ Р. ХХ век на Балкану: Bepcaj 1алта, Де]тон. - Београд, 1996. - 336 с.
20. PaH4uh D. НАТО брине Србщу. Србща брине НАТО // НИН. - Београд, 2007. -13 jrn. - С. 65.
21. Ранчип D. Шта Руси доносе на Балкан // НИН. - Београд, 2007. - 5 jyn. - С. 61.
22. СвилановиИ Л. Србща пред избором // НИН. - Београд, 2007. - 15 окт. - С. 20.
23. Степип M. Територщална подела Косова и Метохще - пита&е геополитичке целисходности // Косово и Метохща. Прошлост, садашаост, будуЬност. - Београд, 2007. - С. 459-485.
24. ЧосиИ Д. Српско питаае. - Београд, 1992. - 241 с.
25. Эксперт. - М., 2008. - № 8. - С. 76.
26. Этнополитические конфликты в Югославии и страны Юго-Восточной Европы. -М., 1999. - 166 с.
27. Declaration on NATO - Transformation // Nato Standing committee. - Brussels, 2002. - 6.11.
28. Dukanovic D. Jadranska povelja // Medunarodni problemi. - Beograd, 2005. - N 3. -S. 372-390.
29. Jeftic N. Geopolitika crnomorskog regiona // Medunarodni problemi. - Beograd, 2007. - N 2-3. - S. 308-320.
30. Jovic-Lazic A. Gde su istocne granice evropskе unije? // Medunarodni problemi. -Beograd, 2006. - N 4. - S. 445-468.
31. Joksimovic A. Sankcije Kao sredstvo u spoljnoj politici SAD posle hladnog rata // Medunarodni problemi. - Beograd, 2006. - N 4. - S. 469-492.
32. Kresmer D. Narod se izglasio sebe // Danas. - Zagreb, 1991. - 31 jan. - S. 7-11.
33. Lozancic D. Razvoj zajednicke obrambene politike kao komponente evropskog integracijskog procesa // Politicka misao. - Zagreb, 1998. - N 4. - S. 66-90.
34. Niceta M. Nikom se ne zuri // Danas. - Zagreb, 1992. - 19 maja. - S. 43.
35. Orlic D. Operacionalizacija bezbednosne politike Evropske unije // Medunarodni problemi. - Beograd, 2006. - N 4. - S. 414-444.
36. Petkovic M. Teroristi. - Beograd, 1999. - 127 s.
37. Plevnik D. Integracija Europe kao reintegracija malobrojnih naroda // Politicka misao. - Zagreb, 2000. - N 2. - S. 89-99.
38. Simic P. Regionalna saradnja u Jugoistocnoj Evropi: mesto Jugoslavje. Medunarodni problemi. - Beograd, 1998. - N 1. - S. 23-43.
39. Stojic Karanovic T. Regionalna i prekogranicna saradnja za odrzivi razvoj Srbije // Medunarodni problemi. - Beograd, 2007. - N 2-3. - S. 340-375.
