CC BY
101русско-визАнтийский
ВЕСТНИК
Научный журнал
Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви
№ 1 (3) 2020 * Об
Д.И. Стогов
Б.В. Никольский и Б.А. Садовской об императоре Александре III
DOI: 10.24411/2588-0276-2020-10016
Аннотация: В статье рассматривается творчество известных литераторов начала ХХ в. — поэта и литературного критика, ученого-правоведа Бориса Владимировича Никольского (1870-1919) и его друга и единомышленника, поэта и прозаика Бориса Александровича Садовского (1881-1952). Оба литератора придерживались православно-консервативных воззрений. Царь-миротворец Александр III в их сознании представлялся идеальным правителем, способным возвеличить Российскую империю, превратить ее в мощную и процветающую державу, сохраняющую традиционные ценности, основанные на Православии, не допуская в стране революционного взрыва. Еще большей идеализации Александра III в сознании литераторов способствовал революционный кризис 1917 г., а применительно к Б. А. Садовскому — последующие трагические события, связанные с советской историей.
Ключевые слова: Российская империя, Православие, консерватизм, революция, император Александр III, император Николай II, Б. В. Никольский, Б. А. Садовской, дневник, русская литература, публицистика.
Об авторе: Дмитрий Игоревич Стогов
Кандидат исторических наук, доцент кафедры истории культуры, государства и права Санкт-Петербургского государственного электротехнического университета «ЛЭТИ» им. В. И. Ульянова (Ленина).
E-mail: [email protected]
ORCID: https://orcid.org/0000-0002-7619-7642
Ссылка на статью: Стогов Д. И. Б. В. Никольский и Б. А. Садовской об императоре Александре III // Русско-Византийский вестник. 2020. № 1 (3). С. 270-285.
270
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
RUSSIAN-BYZANTINE
HERALD
Scientific Journal
Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church
No. 1 (3) 2020
Dmitrii I. Stogov
B.V. Nikolsky and B.A. Sadovskoi about Emperor Alexander III
DOI: 10.24411/2588-0276-2020-10016
Abstract: The article discusses the work of famous writers of the early twentieth century — poet and literary critic, legal scholar Boris Vladimirovich Nikolsky (18701919) and his friend and associate, poet and novelist Boris Alexandrovich Sadovskoi (1881-1952). Both the writers professed the Orthodox-monarchist opinions. Tsar-Peacemaker Alexander III in their minds seemed to be the ideal ruler, able to exalt the Russian Empire, to turn it into a great and prosperous power, preserving traditional way based on Orthodoxy, who does not allow the revolutionary explosion in the country.
The revolutionary crisis of 1917 contributed to even greater idealization of Alexander III in the minds of writers, and in relation to B. A. Sadovskoi — the subsequent tragic events associated with Soviet history.
Keywords: Russian Empire, Orthodoxy, revolution, Alexander III, B.V. Nikolsky,
B.A. Sadovskoi, diary, literature, journalism.
About the author: Dmitrii Igorevich Stogov
Candidate of Sciences in History, Associate Professor of the Department of Culture history, state and law, Saint-Petersburg State Electrotechnical University «LETI».
E-mail: [email protected]
ORCID: https://orcid.org/0000-0002-7619-7642
Article link: StogovD.I. B.V. Nikolsky and B.A. Sadovskoi about Emperor Alexander III. Russian-Byzantine Herald, 2020, no. 1 (3), pp. 270-285.
История Дома Романовых.
К 125-летию со дня кончины императора Александра III (1845-1894)
271
Трагические события в истории России начала ХХ в. — Русско-японская война, революция 1905-1907 гг., Первая мировая война, революции 1917 г. и вслед за ними кровопролитная Гражданская война закономерно влекли к переосмыслению предшествовавших периодов русской истории, к переоценке сложившихся ранее представлений, к формированию новых идей. Не избежала участия в этом общем процессе и русская консервативная, патриотическая мысль, основу которой составляла, прежде всего, славянофильская традиция и так называемый «бюрократический консерватизм» эпохи императора Александра III1.
Особое внимание русской дореволюционной консервативной мысли было приковано к императору Александру Третьему, царю-миротворцу, при котором Российская империя, по мнению консерваторов, достигла своего небывалого дотоле расцвета и могущества.
Показательны в этой связи взгляды видных деятелей русского консерватизма — профессора римского права, одного из основателей «Союза русского народа» Бориса Владимировича Никольского (1870-1919) и литератора (писателя и поэта) Бориса Александровича Садовского (1881-1952).
Имя Б. В. Никольского за последние годы постепенно выходит из забвения. Известный ученый-правовед, специалист по римскому праву, преподаватель Санкт-Петербургского университета, поэт, литературный критик, политический деятель (монархист) — вот лишь некоторые направления его многогранной деятельности. Прожив весьма короткую жизнь (немного не дожив до 49 лет), расстрелянный большевиками по сфабрикованному делу, Б. В. Никольский оставил память о себе, прежде всего, в виде многочисленных книг и статей, а также объемного дневника, изданного почти полностью в 2015 г. усилиями сотрудников Российской национальной библиотеки (при участии специалистов из других организаций, в том числе и автора настоящей статьи)2.
Постепенно, начиная с юношеских лет, в сознании Б. В. Никольского формировались православно-консервативные воззрения. Основа его взглядов была заложена еще в детстве. Это в первую очередь глубокое религиозное чувство и бесконечная преданность Отечеству. Исключение составляет, пожалуй, лишь тот факт, что в юности Никольский, подобно многим своим сверстникам, пережил мимолетное увлечение западным «чужебесием» в лице «учения» Ф. Ницше и ему подобных «авторитетных мыслителей». Но со временем Б. В. Никольский занял
Борис Владимирович Никольский
1 Подробнее см.: СтоговД.И. Представление о сущности самодержавной власти в трудах организаторов правых политических салонов начала ХХ века // Мавродинские чтения-2018. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 110-летию со дня рождения профессора Владимира Васильевича Мавродина. СПб., 2018. С. 283-286.
2 Никольский Б. В. Дневник. 1896-1918. СПб., 2015. Т. 1: 1896-1903. Т. 2: 1904-1918.
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
272
сугубо консервативную позицию по многим вопросам. Когда именно это произошло, определенно сказать невозможно. Можно лишь отметить, что, по-видимому, к 18941896 гг. увлечение либерализмом полностью прошло. Об этом свидетельствует ряд весьма важных фактов. В частности, в указанное время Никольский испытал существенные трудности — неприятности по службе и связанное с ними «ощущение катастрофы». Известно также, что примерно тогда же он уничтожает дневник своей юности (частично он все же сохранился и ныне содержится в фондах Отдела рукописей Российской национальной библиотеки)3. Что подвигло Б. В. Никольского на столь решительный шаг по уничтожению дневника, точно не ясно. Однако вполне резонно предположить, что именно в тот период жизни окончательно формируется его мировоззрение, его принципиальная позиция по ряду философских и общественно-политических вопросов.
По крайней мере, абсолютно точно известно, что в ту пору, когда Никольский начинает вести новый дневник, уже почти полностью дошедший до наших дней, то есть к концу 1896 г., взгляды будущего ученого и политика определенно оформились. И они практически не изменялись до последних дней его жизни; могли меняться оценки каких-либо исторических событий, политических деятелей и деятелей науки и культуры, но не более того. В остальном позиция Никольского оставалась твердой и неизменной4.
Дневниковые записи той поры свидетельствуют, в частности, и о том, что уже в самом конце XIX в. Б. В. Никольский считал императора Александра III идеальным русским правителем. Он ставил его в пример современному ему теплохладному чиновничеству, заботившемуся, как правило, о личных корыстных интересах, а не о судьбах Отечества, либо вообще откровенно работавшему на внешних и внутренних врагов России. Доставалось заодно в дневнике и представителям царской династии Романовых. В этой связи стоит отметить, что дальнейшие революционные события февраля 1917 г. действительно показали «измену, трусость и обман» многих представителей царствующего дома, предопределившие, среди многих других причин, столь быстрое и катастрофическое падение монархии.
Б. В. Никольский, продолжая славянофильскую традицию, подвергал критике правившую династию, прежде всего, за ее отход от корней, от русского народа. Еще в 1896 г. он записал в своем дневнике: «Иноземная династия много зла принесла России и до сих пор еще с Россией не породнилась. Это прививной род, и еще не скоро он сольется с кровной русской знатью. Но когда сольется — пусть скорее вымирают чужеродные ветви»5. Суждение, на наш взгляд, весьма спорное и резкое, хотя и не безосновательное. Вместе с тем, из последних русских государей лишь, пожалуй, Александр Третий заслужил в целом положительную оценку у Никольского.
3 ОР РНБ. Ф. 520. Ед. хр. 340. Начало этого же дневника (судя по всему, черновой вариант; записи за февраль — апрель 1889 г.) отложилось в фонде Б. В. Никольского в Государственном архиве Российской Федерации: ГАРФ. Ф. 588. Оп. 1. Д. 1475.
4 Подробнее см.: СтоговД.И. «Ничто мне в этом мире не забава, и жизнь мне ряд трудов, а не утех...». Б.В. Никольский // Знаменитые универсанты. Очерки о питомцах Санкт-Петербургского университета. Т. III. СПб., 2005. С. 258-260.
5 РГИА. Ф. 1006. Оп. 1. Д. 1 (по старой нумерации 4б). Л. 4.
История Дома Романовых.
К 125-летию со дня кончины императора Александра III (1845-1894)
Дневник Б. В. Никольского, изданный в 2015 г.
273
Поразительно, но факт: человек, считавший себя убежденным монархистом, критиковал многих царей (где-то справедливо, где-то, на наш взгляд, весьма надуманно). Однако царь-миротворец в сознании Б. В. Никольского выбивается из общей плеяды русских государей и рисуется им практически всегда в положительном свете. «Александр III был достаточно благороден, чтобы сознательно служить идее монархизма; что, если его потомки погонятся за более дешевыми лаврами? — Тогда жить не стоит», — с определенной ноткой трагизма записал в своем дневнике Никольский 6 мая 1898 г.6
Б. В. Никольский был уверен, что России нужен царь-исполин, «самодержавный преобразователь», и тогда в стране пройдет «временное безумие» (либеральное и революционное) и наступит «вечная победа монархической реакции». Вот что он записал в тот же день по этому поводу: «Мы видим зарождение этой реакции. Не уступите теперь — и все спасено. Но где крепкие плечи, где честная душа Александра III? Нам нужен грозный самодержавный преобразователь, нам нужен новый Петр: могучая воля, смелый ум, какой-нибудь железный сам-самыч, который поворотил бы ход истории. Будет ли он? Все бы отдал, если бы жертвами его можно было купить»7.
Буквально через два дня, 8 мая того же года, Борис Владимирович высказался на страницах дневника еще более жестко: «<...> Быть может, я не прав, но с Александром III умерла моя уверенность. Жду бед и вижу слепоту кругом»8. 5 февраля 1900 г. Никольский категорично заявил в дневнике: «Эх, великий грех Александра III, что он умер!»9 «Смерть Александра III сослала мою душу на каторгу»10, — запись от 16 августа 1902 г.
Стоит отметить, что в дневнике Б. В. Никольского содержатся совершенно противоположные оценки деятельности последнего русского государя — святого ца-ря-страстотерпца Николая II. Приведем пример негативной характеристики: «...Несчастный вырождающийся царь, с его ничтожным, мелким и жалким характером, совершенно глупый и безвольный, не ведая что творит, губит Россию. Не будь я монархистом — о, Господи! Но отчаяться в человеке для меня не значит отчаяться в принципе»11. Природная мягкость характера государя трактовалась Никольским как безволие; осознанная необходимость прислушиваться к так называемому «общественному мнению», резко и агрессивно настроенному не только и не столько против Николая II, сколько против идеи монархии вообще (здесь и далее, если не указано иначе, выделено нами, — Д. С.), воспринималась человеком, слабо знакомым с интригами императорского двора, как глупость, если не хуже...
Император Александр III
6 Там же. Л. 46; Никольский Б.В. Дневник. Т. 1. С. 174.
7 Там же. С. 174 (запись 6 мая 1898 г.).
8 РГИА. Ф.1006. Оп.1. Д.1 (по старой нумерации 4б). Л.47; НикольскийБ.В. Дневник. Т.1. С. 176.
9 РГИА. Ф. 1006. Оп. 1. Д. 1 (по старой нумерации 4б). Л. 117; Никольский Б.В. Дневник. Т. 1. С.357 .
10 Там же. С. 595.
11 РГИА. Ф. 1006. Оп. 1. Д.1 (по старой нумерации 4б). Л. 241 об.
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
274
Здесь заметим, однако, что при личной встрече Б. В. Никольского с императором Николаем II, которая состоялась 3 апреля 1905 г., ученый, на наш взгляд, в значительной степени смягчил свое отрицательное представление о царе. «Его фигура, лицо и многое в нем понятно при мысленном сопоставлении монументальной громады Александра III с зыбкой и легкою фигуркою вдовствующей Императрицы. <...> В нем все время светится (выделено в тексте источника, — Д. С.) Александр III, но не может воплотиться. <...> Впрочем, постепенно его нервность успокаивалась и под конец он слушал и просто, и внимательно»12. Таким образом, личное обаяние последнего русского монарха произвело положительное впечатление на весьма скептически настроенного по отношению к нему Никольского. Что же касается сравнения Николая II с Александром III, то, думается, оно является чисто умозрительным, так как вряд ли молодой Никольский (на момент кончины царя-миротворца ему было всего лишь 24 года!) когда-либо лично общался с Александром III.
Вернемся же, однако, к оценке Б. В. Никольским правления императора Александра III. Как было сказано, положительное отношение ученого к царю-миротворцу, прежде всего, исходит из славянофильских основ его мировоззрения. В коротком Александровом царствовании он видел в первую очередь наличие «русских традиций», которые, правда, как отмечал он, были «самыми немногими» и при этом являлись «лишь системой политического упрямства»13. Напротив, считал Б. В. Никольский, Екатерина II и Александр I «помыкали Россией с западной точки зрения»14, что привело, по мнению автора дневника, к самым печальным последствиям.
В том же 1897 г., 15 июля, Б. В. Никольский вновь обратился к наследию императора Александра III, рассуждая о современной ему общественно-политической жизни, которую он считал весьма инертной. В этой связи он пишет: «Где творчество, живая жизнь, — вот вопрос. Наши успехи — наследие Александра III-го; что не его наследие — увы, благонравно... Глубже поветрий все это не идет. Затеяли народное просвещение: прекрасная затея; но кроме слепого благонравия ничего тут не видно. Затеяли дворянский вопрос: правильное политическое чувство; но кроме благонравного постоянства я ничего не предвижу. Затеяли пересмотр Судебных уставов: давно пора; но благонравно ограничились корректурою»15.
Импонировала Б. В. Никольскому твердость духа императора Александра, его непреклонное, жесткое и бескомпромиссное отношение к революционному движению. Когда в начале 1899 г. по стране прокатились студенческие беспорядки, а 20 февраля того же года министру просвещения П. С. Ванновскому было поручено расследовать причины этих волнений, ученый записал в дневнике: «Неисправимое мы племя! Неужели напрасно царствовал Александр III, изгоняя всякое кувырканье? Все, что успокоено его мудрою политикою, вновь начинает пыжиться и копошиться. Легкомыслие и недомыслие снова начинают урывками распускать слегка дисциплинированную чернь. Безумное мальчишество! Когда же, кто же, где же создавал
12 Никольский Б. В. Дневник. Т. 2. С. 47-48.
13 Там же. Т. 1. С. 60 (запись от 10 мая 1897 г.).
14 Там же.
15 Там же. С. 104-105.
Император Николай II
История Дома Романовых.
К 125-летию со дня кончины императора Александра III (1845-1894)
275
организацию путем уступок и поблажек? Порядок может быть введен только силой и властью, — а в России более нужды в них, чем где-либо»16. Любые попытки заигрывания чиновников с «революционной чернью», любые попытки хотя бы косвенно удовлетворить ее требования рассматривались, вслед за царем-миротворцем, и самим Б. В. Никольским как совершенно напрасные и, мало того, крайне вредные для всего государственного организма. Автор дневника как бы предостерегает правителей от подобного рода опрометчивых шагов, которые могут закончиться национальной катастрофой, что на самом деле не раз случалось и в отечественной (в том числе и современной), и в мировой истории. «Сокрушить крамолу»! — вот жесткое требование, которое выдвигал Никольский несколькими годами позже, в ходе революционной смуты 1905 г.
Такие категорические высказывания ученого нередко встречаются в его дневнике. В частности, вновь касаясь проблемы студенческой политической активности, Б. В. Никольский записал 4 марта 1901 г.: «Прискорбное время. Мы роняем Россию, теряя нить политики Александра III-го. Я этого ждал, конечно; а все-таки тяжело. Помогай, Боже. Все это вздор, и события мы встретим крепко; но скверно, что не мы событиями правим»17. «Какими еще смутами должны мы искупить благотворный отдых александровского царствования»?18 — заявил на страницах дневника Б. В. Никольский 19 января 1902 г. 29 марта 1903 г. он записал в дневнике: «При Александре III разве были бы возможны те происшествия, которыми нас каждый день радуют газеты?»19
Восхищала Б. В. Никольского как национальная, так и внешняя политика ца-ря-миротворца. Об этом свидетельствуют также нередкие строки из его дневниковых записей. Император, по его мнению, в самой России завершил соединение «враждующих племен»20, при этом отвергая возможность существования в Империи федеративного начала. И с этой позицией ученый полностью солидарен: «Федеративная и конституционная монархия — вот на чем, по-видимому, начинают сходиться наши болтуны, хотя мысль о конституции слишком ослабела и дискредитировалась»21.
Говоря о внешней политике царя-миротворца, Б. В. Никольский подчеркивал: «Он возвел в принцип охранение status quo, ante22: жарьтесь в собственном соку. Это политика веры в святость своего дела»23. При этом Борис Владимирович повторял, что «смерть Александра — великий грех его перед народом». «Эх, Ваше Величество, никогда Вам не прощу, что мало себя берегли!»24 — резюмирует автор дневника.
Несколько позже молодой Б. В. Никольский вновь возвращается к оценке внешнеполитических принципов Александра III и приходит к выводу, что «политика молчка, т. е. политика Александра III, не есть политика Молчалина»25 (персонажа знаменитой комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», подхалима, угодливого человека). Таким образом, нежелание царя-миротворца вступать в военные конфликты, как бы подчеркивает он, еще не значит желание императора угождать другими державам, а, скорее, наоборот, — это проявление своего рода достоинства и независимости. «Россия выросла при Александре III и давит»26, — записал Б. В. Никольский в дневнике двумя с половиной месяцами позже, 31 октября 1898 г.
16 Там же. С. 284 (запись от 2 марта 1899 г.).
17 Там же. С. 476.
18 Там же. С. 547.
19 Там же. С. 611.
20 Там же. С. 118 (запись от 21 августа 1897 г.).
21 Там же.
22 Исходное состояние до (лат.). Полный вариант: status quo ante bellum («исходное состояние до войны»).
23 Никольский Б. В. Дневник. Т. 1. С. 116 (запись от 16 августа 1897 г.).
24 Там же.
25 Там же. С. 212 (запись от 15 августа 1898 г.).
26 Там же. С. 222.
276
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
Открытие памятника императору Александру III в Москве в 1912 г.
Впрочем, порой в дневнике Никольского по отношению к внешней политике Александра III звучат и критические нотки. Главным образом это касается сближения с Францией. 10 июля 1900 г. он записал: «Придется выбирать. Но выбор ясен: нам нужен Китай, а Франция нам не нужна. Вся беда в том, что мы не разгромили Европы, а должны считаться с востоком. Безумная политика двух Александров (то есть Александра II и Александра III, — Д. С.) и Николая (то есть Николая II, — Д. С.) приносит свои плоды. Россия между двух огней»27. Как видим, все же в этом пассаже автор как бы перекладывает ответственность за внешнеполитические ошибки не только на царя-миротворца, но и на предшествовавшего и последующего императоров, хотя в целом его отношение к активному русско-французскому сближению, которое являлось лейтмотивом всей внешней политики предреволюционной России, было отрицательным.
Одобрение политики Александра III со стороны Б. В. Никольского дополнялось и определенным религиозным смыслом. Из дневника известно, что он посещал панихиды по императору-миротворцу в день его кончины28.
На наш взгляд, отношение Б. В. Никольского к императору Александру III наилучшим образом отражают те впечатления, которые возникли у ученого после посещения открытого в 1912 г. памятника царю-миротворцу в Москве в сквере у Храма Христа Спасителя (архитектор А. Н. Померанцев, скульптор А. М. Опекушин), и сделанные им на страницах дневника в связи с этим посещением ремарки: «Бездарно, безжизненно, грубо и даже не противно. Просто какая-то миллионная пошлость. <...> Понимаю <...> памятник Александру III на Знаменской площади (открыт в 1909 г., скульптор П. П. Трубецкой, — Д. С.): там есть попытка художественно выразить мысль, хоть и неглубокую, и неверную; не вина художника, что он глуп, невежествен и взялся не за свое дело: все это неразрывно, и не от людей, а от Бога. Но тут так мертво и бездарно, что кроме громадности не на чем остановиться вниманию. Безобразная голова из модного журнала для парикмахеров, ужасная шея, какая-то колода вместо груди и торса, розга вместо скипетра, отвратительные штанищи и сапожищи — что-то мужицкое, противное,
27 Там же. С. 404.
28 Там же. С. 436 (запись от 20 октября 1900 г.).
История Дома Романовых.
К 125-летию со дня кончины императора Александра III (1845-1894)
277
Памятник Императору Александру III на Знаменской площади (ныне Восстания) в Санкт-Петербурге, 1909 г.
огромное и грубое, особенно штаны — и, наконец, бездарные и бессмысленные складки порфиры: в них ни лепки, ни мысли, ни складок. А что сказать о коврике за спинкою стула? А складки порфиры вроде фалдочек над задницею? И наконец — корона, корона! Вот уж, поистине, ананас возложил дикий болванщик на царскую голову! Только орнаментальные части памятника хороши: орлы, бронзовая каемка на верху цоколя, орнамент кресла — ибо это именно кресла, а не престол — но и то спинка кресел так неудачно откинута, что исключает всякую мысль о величии. Ни величия, ни величавости, ни даже огромности: одна огромадность какая-то. Из-за Москвы-реки это все ничего, ибо пропорции с собором удачны. <...> Затем на расстоянии заметно, что самое основание памятника слишком плоско. Надо бы самый низ постамента сделать вдвое или втрое выше. Всего лучше смотреть на памятник из-за реки, от решетки на набережной у самого спуска, от левого угла Мирового съезда. Только оттуда глаз находит, на чем отдохнуть — на больших размерах сооружения и его пропорциональности храму и общей панораме. Все остальное — бесцветно, бездарно, безжизненно — просто хоть не смотри. Да, потомки, глядите и поймите, как тупоумно мы не понимали нашего доброго, честного, чистого и благородного царя. Уж одна мысль — посадить (выделено в тексте источника, — Д. С.) Александра III-го! Он должен быть на ногах, во весь рост, с открытою грудью, весь — ясная решимость и покорная воле Божьей вера. Он должен быть огромным, но легким, легким не легкостью веса, но легкостью силы. Он должен быть добр и тверд. Его платье должно ему идти, хорошо сидеть на нем, со вкусом скроено и сшито. В нем должна чувствоваться тонкость чувства, деликатность каждого движения сердца. Он должен быть царственным и привлекательным, чтобы его хотелось любить за его простоту, прямоту и доброту и чтобы было весело от его Царственной силы. Его памятник должен быть таков, чтобы каждому хотелось стать поближе к подножию и вместе со своим Царем весело и спокойно посмотреть на нашу Москву и на всю нашу родину, а потом переглянуться с памятником, поймать на его устах улыбку и, уходя, снять шляпу с мыслью: прощай, добрый Царь, — спасибо, что ты над нами царствовал! А то ведь уходишь, точно и не приходил»29.
29 Там же. Т. 2. С. 100-101 (запись от 7 сентября 1912 г.)
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
278
Анализируя эту длинную цитату, приходим к выводу, что Б. В. Никольским император Александр III воспринимался как идеальный правитель, идеальный монарх; соответственно, ученый в своем описании того, каким должен быть монумент царю-миротворцу, фактически идеализирует образ Александра Третьего.
Между прочим, заметим, на страницах дневника Б. В. Никольского изрядно досталось и монументу Александру III на Знаменской площади в Петрограде. В дневниковой записи от 20 июля (2 августа) 1918 г. содержится его стихотворение, в котором, в частности, присутствуют следующие строки:
С тушей идолища слажен Миротворца честный лик,
На конь-чудище посажен Раскорякою мясник30.
В отличие от расстрелянного большевиками вскоре после революции Б. В. Никольского его младший современник Б. А. Садовской прожил в советском государстве практически половину всей своей жизни и умер в Москве естественной смертью. Осенью 1916 г. Садовского разбил паралич, и оставшуюся половину своей жизни он провел в инвалидной коляске. Несмотря на то, что некоторые его произведения переизданы после 1990 г.31, исследование его жизни и творчества пока что ограничивается буквально несколькими интернет-публикациями32.
Знакомство Б. В. Никольского с Б. А. Садовским в начале 1912 г. состоялось на почве их общего интереса к творчеству А. А. Фета, которого оба они считали недооцененным современниками33. Постепенно это знакомство переросло в дружбу; к тому же они имели схожее мировоззрение — и Никольский, и Садовской являлись убежденными монархистами. В Российском государственном архиве литературы и искусства сохранились письма Б. В. Никольского к Б. А. Садовскому за период с 1913 по 1918 гг.,34 которые были опубликованы в 1992 г. архивистом С. В. Шумихиным35.
30 Там же. С. 430.
31 См., напр.: Садовской Б.А. Лебединые клики. М., 1990.
32 Монархист и Советы. Письма Б. В. Никольского к Б. А. Садовскому 1913-1918 гг. / Публикация С. В. Шумихина // Звенья. Исторический альманах. Вып. 2. М.; СПб.:1992. С. 340-377; Кирилл (Семенов), игумен. «Радостный схимник». К 55-летию со дня кончины Бориса Александровича Садовского. URL: https://ruskline.ru/analitika/2007/03/05/radostnyj_shimnik/ (дата обращения: 25.05.2019); Мономах О. Борис Садовской как поэт Святой Руси. О «забытом» писателе Серебряного века. URL: https://ruskline.ru/analitika/2016/10/11/boris_sadovskoj_kak_poet_svyatoj_rusi (дата обращения: 25.05.2019).
33 Монархист и Советы... С. 343 (Предисловие С. В. Шумихина).
34 РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 2. Д. 145.
35 Монархист и Советы... // Звенья. Исторический альманах. Вып. 2. М.; СПб.:1992. С. 340-377.
История Дома Романовых. 279
К 125-летию со дня кончины императора Александра III (1845-1894)
Борис Александрович Садовской, 1910 г.
В письме Б.В.Никольского к Б.А.Садовскому от 10 декабря 1917 г. (то есть, по сути дела, в самый разгар революции) содержится любопытное упоминание императора Александра III. В этом письме Никольский осуществляет критический разбор стихотворения Садовского из сборника «Обитель смерти»36 под названием «Цари и поэты». В данном стихотворении Александру III посвящены следующие строки:
И в годы, пышные расцветом Самодержавных олеандр,
Воспеты Тютчевым и Фетом Второй и Третий Александр37.
Б. В. Никольский, разбирая это стихотворение, замечает: «Всего же более несправедливо упоминание по поводу Александра III одного Фета. А Майков? А Голенищев-Кутузов? Если Вы скажете, что стихи Фета лучше, то я скажу, что вообще стихов, достойных Александра III, я не знаю. Наконец, Фет воспевал в равной мере и Александра II, и Александра III, и даже не в равной мере: в Александре III он воспел только его коронацию, а в Александре II предложенное им Герцену помилование»38.
Здесь примечательна фраза о том, что «вообще стихов, достойных Александра III», Б. В. Никольский не знает. Она лишний раз свидетельствует о восприятии ученым царя-миротворца как идеального правителя.
Мировоззренческие установки Б. А. Садовского, судя по всему, во многом формировались под влиянием Б. В. Никольского. Тем временем, шли годы, Борис Никольский был расстрелян чекистами... Борис Садовской продолжал в основном жить в практически родном Нижнем Новгороде (родился он в г. Ардатове Нижегородской губернии). В голодном и страшном 1920 г. из-под его пера рождается удивительная вещь — сборник сонетов, каждый из которых посвящен одному из императоров (или императриц) Российской империи, под общим названием «Императорский венок». Это не просто венок сонетов как сложная форма поэтического произведения, это еще и венок на могилы почивших монархов, внесший свой неоценимый вклад в дело величия России. 13-й сонет посвящен Александру III:
Подземный гул не стихнет никогда,
А кто сберег от взрыва храм народный?
Ты, Миротворец, витязь благородный,
С душой поэта чистой, как слюда.
Тебе кричали: нет, ты молвил: да,
Пора ладье умерить ход свободный,
И тихо Русь повел по глади водной Меж рифов, скал, среди обломков льда.
Кто был тебя сильнее в целом мире?
Ты указал железный путь к Сибири,
Зарю твою пел вещий лебедь Фет.
Хозяйственную мощь земля копила,
Но в полночь опочил монарх-атлет,
И расцвела священная могила39.
36 Садовской Б. Обитель смерти. М. (на титуле Нижний Новгород), 1917.
37 Цит. по: Монархист и Советы... С. 351.
38 Б. В. Никольский — Б. А. Садовскому, 10 декабря 1917 г. // Монархист и Советы... С. 350.
39 Мономах О. Борис Садовской как поэт Святой Руси. О «забытом» писателе Серебряного века. URL: https://ruskline.ru/analitika/2016/10/11/boris_sadovskoj_kak_poet_svyatoj_rusi (дата обращения: 25.05.2019).
280
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
По сути это — хвалебная песнь царю-миротворцу, высочайшая оценка его деяний во благо Отечества, испытывавшего по попущению Божию в год создания этого сонета жесточайшие страдания.
Окончилась Гражданская война, менялась страна, через тернии двигавшаяся к построению нового коммунистического общества. Тяжело больной Б. А. Садовской, еле сводивший концы с концами, переживший в Нижнем Новгороде голод, в конце 1920-х гг. переехал в Москву и остаток жизни практически безвыходно прожил при Новодевичьем монастыре. Было время, когда он проживал в церковном полуподвале, потом в башне монастыря40. Большую роль в сохранении рукописей Садовского сыграла его верная супруга Надежда Ивановна. Оба они похоронены на Новодевичьем кладбище Москвы.
Здесь стоит заметить, что, в отличие от Б. В. Никольского41, Б. А. Садовской сподобился христианского погребения. Скончавшись 5 марта 1952 г., он, как свидетельствует игумен Кирилл (Семенов), «был отпет в Успенской церкви Новодевичьего монастыря (к тому времени несколько лет уже как открытой) и погребен на кладбище за монастырской оградой, рядом с могилой жены его, Надежды Ивановны, умершей ранее»42.
Вот как описывает атмосферу, в которой пребывал в последние годы своей жизни Б.А. Садовской, игумен Кирилл (Семенов): «До 1949 г. местом жительства его была крошечная квартирка, устроенная в подклете Успенской церкви, а последние годы, вплоть до самой кончины, обитал он в Чеботарной башне у той стены, что отделяет монастырь от кладбища. Закрытая в начале 20-х обитель на долгие годы заселена была огромным числом людей, ютившихся здесь во множестве „квартирок“ и комнаток. Помимо рабочих фабрики „Гознак“, здесь обрели свой дом и многие люди искусства. Автор в начале 80-х гг. застал еще здесь, в Новодевичьем, знаменитого архитектора и реставратора П. Д. Барановского»43.
И в этой «крошечной квартирке» в 1930 г. Б. А. Садовской создает еще одно произведение, посвященное царю-миротворцу Александру Третьему — прозаический панегирик44.
Это эссе, которое так и называется — «Александр Третий», — состоит из двенадцати небольших по объему глав, каждая из которых названа именем одного из драгоценных камней («Гранат», «Аметист», «Алмаз», «Сапфир» и т. д.). В емкой, сжатой форме, словно живописец точными мазками, автор произведения описывает основные события, связанные с общественно-политической и культурной жизнью России и мира в эпоху царя-миротворца. Б. А. Садовским даны великолепные портреты не только самого императора, но и его выдающихся современников — К. П. Победоносцева, Я. П. Полонского, А. Н. Майкова, К. Н. Леонтьева, святого праведного Иоанна Кронштадтского и других. Содержится в его произведении и нелицеприятный образ хулителя Православной Церкви Л. Н. Толстого. Примечательно, что каждая из глав
40 Там же.
41 По сообщению советской прессы, Б. В. Никольский был расстрелян в июне 1919 г. (см.: Известия Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 21 июня 1919 г. № 137 (330)), однако точная дата расстрела не известна. См. также «расстрельное» дело Б. В. Никольского, согласно которому приговор был вынесен 12 июня 1919 г.: Архив Главного Управления Федеральной Службы Безопасности (ГУ ФСБ) по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Архивно-следственное дело № П-92726. Неизвестно и место захоронения Б. В. Никольского. Если верить сообщению поэтессы З. Н. Гиппиус, тело Б. В. Никольского якобы было скормлено животным из зоологического сада, которых в голодном Петрограде больше нечем было кормить (Гиппиус З.Н. Дневники. М., 1999. Т. 2. С. 221).
42 Кирилл (Семенов), игум. «Радостный схимник». К 55-летию со дня кончины Бориса Александровича Садовского. URL: https://ruskline.ru/analitika/2007/03/05/radostnyj_shimnik/ (дата обращения: 25.05.2019).
43 Там же.
44 Садовской Б.А. Александр Третий. URL: http://az.lib.rU/s/sadowskoj_b_a/text_1930_alexandr_ tretiy.shtml (дата обращения: 25.05.2019).
История Дома Романовых.
К 125-летию со дня кончины императора Александра III (1845-1894)
281
Борис Садовской в Новодевичьем монастыре, 1940 г.
произведения заканчивается словами молитв: «Да приидет Царствие Твое», «С нами Бог», «Боже, Царя храни», «Благословен Грядый во имя Господне» и т. д., что еще раз свидетельствует о глубокой религиозности автора.
Если говорить об этой работе в целом, то можно подчеркнуть, что перед нами не просто панегирик Александру III, но и образ идеальной России, идеального государства.
В нем содержатся не только и не столько описания великосветского Петербурга и дворянского быта. В произведении Б. А. Садовского не редки обращения к жизни и быту простого русского народа. Приведем некоторые характерные примеры.
Январь 1888 г.: «Январские дни полетели, как белые птицы, над снежной равниной русской. В городах, в деревнях, по усадьбам шумные святки. По всей России кутили, рядились, плясали, пели, разукрашивали елки; катались на тройках, на салазках, на коньках. <...> В занесенных сугробами избах миллионы мужиков отдыхали после осенней страды; веселые бабы, распевая, качали люльки, ставили хлевы, пряли, ткали холсты. А на улице песни, гармошка, коза с медведем. Засев под образа, мужик поглаживал бороду; со стены приветливо глядел ясноглазый Царь с такой же окладистой бородой. <...> По Невскому парные санки; в них Царь с Царицей; синий казак на запятках. Заплаканная дама, крестясь, сошла с тротуара и бросила в руки Царю бумагу; он с доброй улыбкой принял»45.
Говоря о внешней политике царя-миротворца, автор произведения приводит знаменательные царские слова: «За Болгарию я не пожертвую ни одним солдатом», а также отзыв британского премьера Уильяма Гладстона об Александре III: «Его нельзя не любить; такие монархи теперь немыслимы: ни единой темной тени в венце его» (глава вторая «Аметист»). В этой же главе вновь подчеркивается забота императора о простом русском народе, а также о нравственности православного духовенства: «В Российском Царстве сорок пять тысяч церквей и семьсот соборов; пятьдесят тысяч священников. Недавно Синод воспретил духовенству брать деньги за исповедь и причастие, совершать литургию в орденах, допускать надгробные речи в храмах»46.
45 Там же.
46 Там же.
282
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
В главе шестой «Агат» Б. А. Садовской приводит любопытный эпизод, связанный со смотром государем Александром III войск в Красном Селе и характеризующий императора как заботливого отца для русских подданных: «С Государем военный министр Петр Семенович Банковский, маленький, сухой, с отчетливыми жестами. <...>
И вот, держась за аксельбант, могучий, дородный, рослый, потупив серьезный взор, обходит он, сопровождаемый Ванновским, ряды юнкеров. Их влюбленные лица к нему, как цветы к июньскому солнцу.
Вдруг один пехотный юнкер упал на колени. Государь остановился.
Захлебываясь жаркими слезами, юноша просит о назначении в Калугу: там его хворый отец; он умрет без сыновьей помощи.
— Петр Семеныч, нельзя ли исполнить просьбу?
— Невозможно, Ваше Величество. У нас окраины без офицеров.
— Хорошо, Петр Семеныч, но только на этот раз и я присоединяюсь к просителю. Сделайте это для нас обоих»47.
И далее автор произведения приводит описание внешности самого императора, его привязанностей, вкусов, привычек, образа жизни, манер поведения: «У Государя чин полного генерала, шестьдесят орденов иностранных и тринадцать русских; из них он носит одного Георгия. Одевается скромно, лишь на балах его видят то в кавалергардском колете с орденом Подвязки, то в лейб-гусарском ментике наотлет. И как идет ему богатырская борода!
Любит Государь простые русские блюда: щи с кашей, кулебяки, ядреный квас, блины, хрустящие на чугунных сковородках. Водка к столу московская от Петра Смирнова; любимая закуска грузди: кахетинское из имения Карданах графа Сергия Дмитриевича Шереметева.
С приближенными Государь разговаривает на „вы“; руку дает для пожатия, не для поцелуя; грубых слов от него никогда не слыхал никто.
Спит Государь четыре часа в сутки»48.
Даже высокомерная Европа, в том числе практически безбожная Франция, видя обаяние государя, видя успехи русской внешней политики, проявляет, как указывает Б. А. Садовской, живой интерес к России: «В Париже все русское в чрезвычайной моде. Строятся искусственные горы: по рельсам летят тележки, в них взвизгивают француженки. Мопассану деревянные горы дали пикантный сюжет. С небывалым успехом идет пантомима „Скобелев“. Ярославские рожечники и нижегородские кустари наживают в Париже большие деньги; в ходу самовары и русский чай»49.
Столь благожелательное отношение французов к России, по словам Б. А. Садовского, в первую очередь, объясняется могуществом и огромным внешнеполитическим влиянием государя Александра III. И приводит конкретный пример (в главе седьмой «Рубин»): «Парижская чернь обожает бравого генерала (Жоржа Эрнеста Жана Мари Буланже, 1837-1891, известного французского политика, реваншиста и антиреспубликанца, — Д. С.); доблести его воспел кафешантанный певец Помос. Кому не известен „Марш Буланже“, кто не читал „Кокарды“? Бесконечные побоища, скандалы, аресты сопутствуют генералу: что делать? такова республиканская популярность. Каждую минуту может он низложить Карно, возвести на трон графа Парижского, раздать друзьям министерские портфели, если...
Если согласится на это русский Царь»50.
В главе девятой «Хрисолит» царь-миротворец выступает перед нами как ревностный защитник канонического Православия, как монарх, заботящийся о духовно-нравственном просвещении простого народа. В главе содержится сцена пребывания императора в своей польской охотничьей резиденции — Спале: «На Государе охотничий
47 Там же.
48 Там же.
49 Там же.
50 Там же.
История Дома Романовых.
К 125-летию со дня кончины императора Александра III (1845-1894)
283
серый кафтан и мягкая шапочка; у ног растянулась черномордая Камчатка, породы сибирских лаек. За десертом Государь сказал:
— Крестьяне недовольны земскими школами: детей заставляют петь глупые песни, вместо того, чтобы учить молитвам и слову Божию. Плоды этой науки скажутся рано или поздно.
Государю ответил Шереметев (Сергей Дмитриевич Шереметев, 1844-1919), политик, общественный деятель, историк, один из ближайших сподвижников Александра III, основатель правомонархического кружка, — Д. С.):
— Давно когда-то я сказал шотландскому пастору: у нас обучают по Псалтири; какая отсталость! Но пастор воскликнул: „Что вы, юноша! разве возможно иначе? И мы так учим. Ведь Псалтирь для неповрежденного ума — энциклопедия, университет11»51.
Далее в этой же главе содержится следующее примечательное описание бала грузинского дворянства в Тифлисе, на который приехал император: «Южная осень светла; в небесах улыбается солнце. Но благодатнее неба ласковый лик Царицы, ясней лазури приветливый взор Царя»52.
В главе одиннадцатой «Топаз» Александр III беседует со схимником, обладающим провидческим даром. Старец произносит пророческие слова о судьбе России: «Оглянись, православный Государь. Один ты Помазанник Христов на земле, один Самодержец. Прочих владык избирают грешные люди, тебя — Сам Бог. И только ради тебя щадит растленную землю рука Господня. Со смертью твоей кончатся мирные дни. Знаменьем семнадцатого октября пророк Осия взывает: покайтесь, приблизилось Царствие Божие. Но не услышат беззаконники и не покаются. На Русь сойдут такие бедствия, горе такое, подобия коим и не было никогда»53.
Над Россией сгущаются революционные тучи, и простая воля государя не в силах их рассеять. Царь, хотя и помазанник Божий, но не может пойти против свободной воли подвластных ему людей, которые, в свою очередь, все в большей степени предаются нигилизму в широком смысле этого слова. Примечательно и тревожно в этой связи окончание произведения Б. А. Садовского (глава двенадцатая «Бирюза»): «В усадьбах умирают один за другим старики-помещики. Кончился Жуков табак, оранжереи, борзые. И все нахальнее дым закоптелых фабричных труб. Яростно кричат и корчатся в люльках сыны погибели; зреют в утробах зародыши многообразного хама. По всей России беззаботно встречают Новый год. И белые ангелы поют ей по-прежнему: слава в вышних. Но уже иные сердца внимают им»54.
Фактически в эссе Б. А. Садовского (как ранее в дневнике и письмах Б. В. Никольского, но на сей раз в иной, художественной форме) всецело подчеркивается, что император Александр Третий — поистине народный царь, любимец всего русского народа, постоянно заботящийся, как настоящий отец, о его благе. Перед нами предстает вышедший из-под пера Б. А. Садовского красочный образ России эпохи Александра Третьего — образ потерянного рая, «России, которую мы потеряли» в годы революционного лихолетья. Конечно, многие содержащиеся в произведении Садовского рассказы о царе-миротворце носят полулегендарный, а подчас и анекдотический характер. Безусловна и сама идеализация образа императора. Однако нам сегодня, по прошествии многих лет, важно другое — как воспринималась политика Александра Третьего на фоне многочисленных бедствий, постигших многострадальную Россию в революционные и последующие годы, когда ужа само исповедание Православной веры становилось сопряженным с подвигом мученичества.
51 Там же.
52 Там же.
53 Там же.
54 Там же.
284
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
Источники и литература
1. Архив Главного Управления Федеральной Службы Безопасности (ГУ ФСБ) по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Архивно-следственное дело № П-92726.
2. Гиппиус З.Н. Дневники. М., 1999. Т. 2. С. 221.
3. ГАРФ. Ф. 588. Оп. 1. Д. 1475.
4. Известия Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов. 21 июня 1919 г. № 137 (330).
5. Кирилл (Семенов), игум. «Радостный схимник». К 55-летию со дня кончины Бориса Александровича Садовского. URL: https://ruskline.ru/analitika/2007/03/05/radostnyj_shimnik/ (дата обращения: 25.05.2019).
6. Монархист и Советы. ПисьмаБ.В.Никольского к Б.А.Садовскому 1913—1918 гг. / Публикация С. В. Шумихина // Звенья. Исторический альманах. Вып. 2. М.; СПб.: 1992. С. 340-377.
7. Мономах О. Борис Садовской как поэт Святой Руси. О «забытом» писателе Серебряного века. URL: https://ruskline.ru/analitika/2016/10/11/boris_sadovskoj_kak_poet_svyatoj_rusi (дата обращения: 25.05.2019).
8. Никольский Б.В. Дневник. 1896-1918 [изд. подгот. Д.Н. Шилов, Ю.А. Кузьмин и др.]. СПб., 2015. Т. 1: 1896-1903. Т. 2: 1904-1918.
9. ОР РНБ. Ф. 520. Ед. хр. 340.
10. РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 2. Д. 145.
11. РГИА. Ф. 1006. Оп. 1. Д. 1 (по старой нумерации 4б).
12. Садовской Б.А. Лебединые клики. М., 1990.
13. Садовской Б. Обитель смерти. М. (на титуле Нижний Новгород), 1917.
14. Стогов Д. И. «Ничто мне в этом мире не забава, и жизнь мне ряд трудов, а не утех...». Б. В. Никольский // Знаменитые универсанты. Очерки о питомцах Санкт-Петербургского университета. Т. III. СПб., 2005. С. 258-260.
15. СтоговД.И. Представление о сущности самодержавной власти в трудах организаторов правых политических салонов начала ХХ века // Мавродинские чтения 2018. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 110-летию со дня рождения профессора Владимира Васильевича Мавродина / Под ред. А. Ю. Дворниченко. СПб: Нестор-История, 2018. С. 283-286.
История Дома Романовых.
К 125-летию со дня кончины императора Александра III (1845-1894)
285
