CC BY
79
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
135
УДК 81'255.2, 81'38 С. Корычанкова, Л.Б. Крюкова
АВТОРСКОЕ МИРОВОСПРИЯТИЕ И ОСОБЕННОСТИ ЕГО ЯЗЫКОВОГО ВЫРАЖЕНИЯ В ТЕКСТЕ ОРИГИНАЛА И ПЕРЕВОДА (НА МАТЕРИАЛЕ ПОЭТИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ О. БРЖЕЗИНЫ И К. БАЛЬМОНТА)
В предлагаемой статье представлен фрагментарный лингвистический анализ оригинальных стихотворений О. Бржезины и поэтических переводов К. Бальмонта. Цель работы - проанализировать языковые средства с перцептивной семантикой в тексте оригинала и перевода и выявить особенности индвидуально-авторского и национального мировосприятия. Исследуются структурно-семантические трансформации, которые претерпевает поэтическая картина мира оригинального текста в процессе перевода. Анализируются способы и приемы усиления (ослабление) перцептивной составляющей оригинала (усложнение семантики художественных образов, различные типы транспозиционных переносов, индивидуально-авторские метафоры и синестетические сочетания), указывающие на внутреннюю связь оригинального и переводного творчества. Проведенный анализ показал, что рассмотрение феномена чувственного восприятия в идиостилевом и сопоставительном аспектах позволяет сделать вывод об особенностях авторского мировидения (способах его репрезентации), обусловленных спецификой национального мировосприятия и национального сознания.
Ключевые слова: восприятие, поэтический перевод, лингвистический анализ, синестезия, художественный образ.
Чувственное восприятие лежит в основе познания мира, его осмысления и категоризации. Это основной механизм, при помощи которого осуществляется взаимодействие человека с окружающей его действительностью. В настоящее время категория восприятия и способы ее репрезентации в русском языке исследованы достаточно подробно (наиболее полное многоаспектное описание представлено в работе О. Ю. Авдевниной [1]).
Несмотря на большое количество работ, посвященных исследованию репрезентации чувственного восприятия в художественных текстах [2-5 и др.], индивидуально-авторское мировосприятие остается одним из актуальных вопросов современного языкознания. Своеобразие поэтической картины мира заключается в избирательности видения художника, и, соответственно, образ «реального» мира, представленный в художественном произведении, есть не что иное, как проявление духовной активности автора.
Рассмотрение чувственного восприятия в идиостилевом аспекте напрямую связано с такой серьезной лингвокультурологической проблемой, как отражение в языке специфики национального мировосприятия и национального сознания. Вариантом исследования может стать сопоставительный лингвистический анализ оригинального и переводного текстов, позволяющий выявить как индивидуально-авторские, так и национальные особенности перцептивной картины мира.
Выскажем предположение, что одной из причин, по которой невозможно создание полностью эквивалентного оригиналу перевода, являются индивидуально-авторское виденье мира и особенности его языкового выражения в том или ином языке. Творческая индивидуальность переводчика проявляется в трансформациях, которые претерпевает картина мира оригинального текста, в сдвигах, затрагивающих его систему образов. Индивидуальные особенности чувственного восприятия задают определенные параметры картины мира, что отражается на отборе текстов для перевода и на интерпретации тех или иных «реалий» художественного пространства. Неслучайно исследователи и критики поэтических переводов настоятельно подчеркивают огромное значение творческой близости переводчика к автору оригинала в деле создания подлинно высоких образцов переводческого искусства. Яркая индивидуальность отличает, как правило, «переводы поэтов», в то время как профессиональные переводчики менее смелы в обращении с оригиналом, но более кропотливы в его воспроизведении [6].
Т. А. Демешкина отмечает, что на решение проблемы соотношения индивидуального и национального мировосприятия может пролить свет сопоставление поэтической картины мира в разных культурах, поскольку для поэтических текстов (независимо от их национальной принадлежности) характерна ярко выраженная образность и метафоричность. Поэтические тексты объединяет с текстами любой другой природы (в том числе и написанными на других языках) существование пропозициональных моделей восприятия, имеющих универсальную природу. Способ языкового представления определяется выбором прямого или переносного описания ситуации, коммуникативным намерением говорящего, особенностями авторского идиостиля [7. С. 10].
В предлагаемой статье на материале оригинальных текстов Отокара Бржезины и русских переводов Константина Бальмонта сделана попытка выявить особенности авторского мировосприятия, отражающие как индивидуальные, так и национальные особенности.
Отокар Бржезина - один из виднейших представителей чешского символизма, проделавший творческий путь от изображения пессимистических настроений под влиянием Бодлера и Шопенгауэра к восторженному воспеванию слияния земного бытия с мистическим Небесным Царством в преображенной Вселенной. Творчество О. Бржезины недостаточно известно в России, и одним из поводов для написания данной статья стала публикация в 2012 г. собрания сочинений чешского поэта [8]. Литературный и этический авторитет О. Бржезины на родине сопоставим с авторитетом А. Блока в России.
К. Бальмонт в статье «Поэт кристаллический: Отокар Бржезина» пишет: «Отокар Бржезина -целый оркестр духовной музыки в мыслительном природном храме, где строгие изваяния молитвен-ности построены сталагмитами и сталактитами и высокие свечи выросли прямо из сердец тысяч и тысяч людей, живших сердцем и угасших от сердечной боли, оттого эти свечи и такие высокие, а свет от них такой волнующе-призрачный, но зоркие глаза умного сердца и сердечного ума видят в этом свете такие дали, каких не покажет и полдневное Солнце» [9. С. 439].
В этой же статье К. Бальмонта представлен перевод ряда стихотворений О. Бржезины, вошедших в разные поэтические сборники чешского символиста: «Взгляд смерти», «Настроение», «Забвение», «В пламенах» (в оригинале стихотворение без названия, открывающее сборник «Рассвет на западе»), «Братство верящих», «Навек», «Я как дерево в цвету».
Чешский исследователь Д. Кшипцова определяет переводческий метод К. Бальмонта как адаптационный: «С безошибочной поэтической интуицией он умеет определить, какой элемент текста является основополагающим, главным, и именно его стремится передать с максимальной точностью. В остальном он переводит достаточно вольно - некоторые части поэтического произведения он эмоционально усиливает или драматизирует, а некоторые - ослабляет <...>. Правда, его отступления имеют, как правило, свое обоснование в традициях русского стихосложения и стилистического узуса. Несомненным достоинством его перевода является удивительная поэтичность и цельность общего звучания <...>. Например, он опускает два последних стиха в стихотворении Бржезины «Настроение», ибо они не отвечают его собственному жизнеутверждающему мироощущению <...>. Для Бальмонта характерно свободное отношение к передаче стихотворного ритма, однако его поэтическое чутье ведет его в правильном направлении, и в его переводах отступление от эквиритмии оборачивается адекватностью воздействия стихотворного произведения на русского читателя» [10. С. 38].
В рамках данной статьи важными являются два (на первый взгляд противоположных) положения, отраженных в статье К. Бальмонта: 1) «Великого чешского символиста не должно ни сравнивать, ни сопоставлять с великими символистами, писавшими до него и частью одновременно с ним. Символизм Бржезины - философский, мыслительно благоговеющий» [9. С. 444]; 2. «Я славянин, русский, чувствую, что узнаю самого себя в славянине, поляке Яне Каспровиче и в славянине, чехе Ото-каре Бржезине... Я хочу сказать, что мы, славяне, когда поем о том же, о чем поет англичанин или американец, француз или немец, мы поем звучнее и более вольно, мы поем сердечнее и не впадая в ограниченность точной размеченности» [9. С. 446].
Вышедшее в 2012 г. в России собрание сочинений О. Бржезины включает раздел «Приложение», куда, помимо статей К. Бальмонта, В. Незвала, С. Цвейга и др., включена статья В. Каменской и О. Малевича «Отокар Бржезина и Россия». Авторы пишут, что Бржезина был хорошо знаком с русской литературой и культурой [8. С. 449] и отмечают: «его собственная эволюция предвосхитила эволюцию русского символизма». Наибольшее типологическое сходство с Бржезиной обнаруживают, пожалуй, те русские поэты-символисты, в творчестве которых нашло воплощение чувство причастности человека как микрокосма к жизни вселенской, макроскопической; Бальмонт, Белый периода «Золота и лазури», Вяч. Иванов, Балтрушайтис» [8. С. 462].
К. Бальмонт мог встретиться с О. Бржезиной во время посещения Чехии в 1927 году, но встреча не состоялась. Русский поэт опубликовал в эмигрантской печати несколько переводов. В одном из пражских архивов в 1994 г. была найдена долгие годы считавшаяся исчезнувшей рукопись К. Д. Бальмонта «Душа Чехии в слове и в деле», датируемая 1931 г. [10].
Прежде чем перейти к анализу стихотворения, считаем важным привести «нелестное суждение» О. Бржезины о недостаточно верном переводе К. Бальмонтом уже упомянутого стихотворения «Братство верящих»: «Нельзя ограничиваться словарем, ибо речь изменяется, волнуется, как море,
растет - словари устаревают. Есть поэты зрения и поэты слуха; Бальмонт предстает в этом переводе поэтом слуха, но для моих стихов этого недостаточно. Речь - это не только понятия, но и краски и летучие ароматы, мгновенная стыдливость, румянец, всего этого не найдешь в словарях» [8. С. 486].
Рассмотрим стихотворение О. Бржезины «Взгляд смерти» [8. С. 440], вошедшее в сборник «Таинственные дали» (Pohled Smrti sb. Tajemnë dalky), в аспекте авторского мировосприятия, и в процессе сопоставления с переводом К. Бальмонта попытаемся определить, связаны ли имеющиеся в переводе поэтические трансформации с индивидуально-авторской манерой К. Бальмонта1.
O. Brezina «PoЫed ЗтГ:Ь> / К. Бальмонт «Взгляд смерти»
O. Brezina
U hlav loze a v soumracích tusení, mnohokrát, vím, pohled müj zhasínalpred vtiëznym pohledem tvym. Вблизи изголовий и в дымах предчувствий много раз, знаю, взгляд мой угасал перед торжествующим взглядом твоим.
Vmém slabost a touha, smích ocele blystící v tvém, a v jeho zrcadle myslenku vlastní uvidël jsem. В моем слабость и тоска, смех стального блеска в твоем, и в его зеркале мысль свою увидел я.
Sla bledá a zmatená v dálku zavátych, neznámych Mëst do sera a polárních nocí nëmou únavou cest. Шла бледная (мысль) и запутанная в даль занесенных, незнакомых Городов, в сумрак и полярных ночей немой усталостью дорог.
Úzkost nejistoty tuhla jí v tvár a vëcnych prostorü chlad na zmucené údy spinal jí, umdlené, kovovy sat. Тревога сомнения застывала на ее лице, и вечных просторов холод на измученных конечностях укутывал ее, ослабленную, как металлическая одежда.
Vzáhyby mizících tvarü mlhami ze zrakü tvych, jak z kvëtu mystického stromu strásal se prívalem sníh, В загибы исчезающих форм туманов из очей твоих, Как из цветка мистического дерева, падал наваленный снег.
a houstl a temnël, zár do sebe vpíjel a slehal a vál, na ranách mé myslenky jak v narudlych plamenech tál. и густел, и темнел, сияние в себя впивал, и хлестал, и веял, на ранах моей мысли, как в багряном пламени, таял.
U hlav loze a v soumracích tusení, mnohokrát, vím, pohled müj zhasínal pred utkvëlym pohledem tvym. Вблизи изголовий и в дымах предчувствий, много раз, знаю, взгляд мой угасал перед пристальным взглядом твоим.
К. Бальмонт
Вблизи изголовий и в дымах предчувствий мой взгляд был смущеньем томим, Он был многократно погасшей свечою пред взглядом победным твоим.
В моем - тоскованье и слабость, в твоем же - как молния яркая сталь
И в зеркале этом я собственной Мысли постиг уводящую даль.
Шла бледная мысль моя к ширям безвестным, к пределам незнаемых стран, Где сумрак, где даль, где полярные ночи свой водят немой караван.
В лицо ей сомненье дышало испугом и вечный простор холодов,
Но кованый, крепкий на хрупкое тело всегда был наброшен покров.
В загибы теней, уходящих из мраков, из зрака, где сказочный брег,
Как цвет непонятного древа, порывно спадал и метелился снег.
Густел и темнел он, впивал в себя зори и бился в проворных струях,
А где в моих мыслях иссечены шрамы, он таял в багряных огнях.
Вблизи изголовий и в дымах предчувствий мой взгляд был не раз не моим, Он был многократно погасшей свечою пред взглядом упорным твоим.
1 В статье не рассматривается ритм и рифма оригинала и перевода, т.к. данное сопоставление требует глубокого проникновения в интонационную природу русского и чешского языков [8. С. 488].
2014. Вып. 2 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Окончание табл.
Jak somnambul svedeny z loze, bledy, spoutän a nem pod hypnosou Nepoznaneho jdu se svym snem Как лунатик, уведенный с ложа, бледный, связанный и немой под гипнозом Непознанного иду со своей мечтой.
a prede mnou chvi se, v umdlenych rukou mych dni, zraky tvymi rozzatä svetla pohrebnich pochodni. И предо мной дрожит, в ослабших руках моих дней, взглядом твоим зажженный свет погребальных факелов._
Лунатиком, с ложа луной уведенным, я шел в цепененье немом.
За ним, что внушает, за ним, что Непознан, за собственным призрачным сном.
А в длани истомной всех дней моих тусклых, которыми дух мой томим,
Горят погребальные факелы ярко, зажженные светом твоим.
Данное стихотворение должно быть рассмотрено не обособленно, а в контексте творчества О. Бржезины. К. Бальмонт отмечал: «Поэзия Отокара Бржезины вся философская, вся символическая, полна духовной красоты и ведет к утверждению жизни, но она вся наполнена смертными шорохами завес предельных, и никто, быть может, не умел так жить со Смертью и с нею ласково беседовать, как этот великий подвижник, Схимник Поэзии» [9. С. 439].
Название стихотворения определяет перцептивную доминанту произведения - зрительное восприятие - взгляд смерти (pohled smrti). Сопоставление, столкновение двух взглядов происходит уже в первой строфе: в оригинале взгляд угасал (zhasinal), а в переводе Бальмонта взгляд был смущеньем томим (выражение есть не что иное, как поэтическое «клише», ср. томим смущеньем, томит печаль, жаждою томим, томим грустью, томим предчувствием). Идея многократности (mnohokrat) проявляется в том и в другом варианте, но у Бальмонта за счет введенного образа свечи ситуация выходит на новый уровень обобщения и происходит «усиление» зрительного восприятия. Словосочетание многократно погасшая свеча с перцептивных позиций может трактоваться как оксюморон.
Во второй строфе наблюдается различие на уровне метафорических образов: у Бржезины смех стального блеска (smich ocele blystici) - синестетическое сочетание (звук - осязание - зрение); у Бальмонта - как молния яркая сталь (ср. «Кинжал» В. Брюсова). В чешском оригинале - и в его зеркале мысль свою увидел я (a v jeho zrcadle myslenku vlastni uvidel jsem), в переводе - И в зеркале этом я собственной //Мысли постиг уводящую даль. В русском языке глагол видеть в одном из своих значений реализует семантику мыслительной деятельности («сознавать, понимать, чувствовать» [11. Т. 1. С. 173]), соответственно,, К. Бальмонт мог дать дословный перевод. В поэзии символистов названное значение встречается довольно часто, в первую очередь в стихотворениях А. Блока и В. Брюсова, где связь между чувственным восприятием и мыслительной деятельностью ярко представлена на языковом уровне. Переводчик, сохранив идею зрительного восприятия (в зеркале), усилил когнитивную составляющую. Возможно, что использование глагола постичь связано с введением в текст перевода «дополнительной» характеристики (мысли) уводящая даль.
В третьей строфе зрительное восприятие (переданное практически дословно) усложняется слуховым, точнее, поэты подчеркивают отсутствие звучания - немой (nemou). Сравнительный анализ позволяет говорить о создании двух самостоятельных образов (репрезентированных перцептивными метафорами): немою усталостью дорог (nemou unavou cest) - и немой караван (полярных ночей).
Обращает на себя внимание «детальное» сходство четвертой строфы: вечный простор холодов
- vecnych prostom chlad. В оригинальном тексте тактильное (осязательное) восприятие представлено глаголом укутывать (spinal): укутывал ее, ослабленную, как металлическая одежда; в переводе глагол отсутствует, но появляется предикативное словосочетание наброшен покров (ср. у Ф. Тютчева:
- покров наброшен златотканый).
Детального рассмотрения требует «перевод» прилагательного kovovy (металлический, сделанный из метала). В русском языке прилагательное кованый имеет несколько значений, одно из которых мотивируется глаголом ковать («изготовленный посредством ковки» [11. Т. 2. С. 64], другое связано с металлом/железом («обитый полосами железа» [11. Т. 2. С. 64]). Близкий по смыслу глагол сковать имеет переносное значение - «заморозив, сделать твердым (землю, грязь и т. д.) или покрыть льдом (реку, озеро и т. п.)» [11. Т. 4. С. 112]. Можно предположить, что переводчик опирался, с одной стороны, на общую глагольную мотивацию и наличие соответствующих прилагательных в русском и чешском языках, с другой - на очевидную для носителей русского языка связь прилагательного кованый с приведенным выше метафорическим значением, обусловленным контекстом (вечный простор холодов). В чешском же языке такие ассоциации и семантические наращения отсутствуют.
В пятой строфе репрезентировано зрительное восприятие. К. Бальмонт вновь использует созвучие ze zrakü - из зраков. В русском языке зрак является книжным, устаревшим словом и обозначает взгляд/взор [11. Т. 1. С. 622]. В чешском языке возможно использование в значении глаза и взор, при этом лексема zraky / зрение (вместо oci /глаза или pohled / взгляд) также является поэтической, устаревшей. В последнее строчке строфы в переводе К. Бальмонта явно просматриваются идиостилевые особенности его поэзии: порывно спадал и метелился снег (ср.: ручьятся журчанья свирели влюбленной).
В шестой строфе (завершающей первую часть стихотворения) в текст оригинала и перевода включен ряд глаголов с семантикой тактильного восприятия: houstl, temnël, vpijel, slehal, val, tâl -густел, темнел, впивал, бился, таял. Имеющиеся семантические отличия несущественные (в переводе нет глагола веять). Ряд глаголов прошедшего времени создает динамику действия. Через художественный образ снега поэты описывают взгляд.
В русском переводе отсылка к взгляду осуществляется посредством глагола впивать («вбирать в себя; впитывать» [11. Т. 1. С. 221]). В оригинальной поэзии К. Бальмонта есть строки: Впиваю это бледное сиянье, // Как эльф, качаюсь в сетке из лучей, // Я слушаю, как говорит молчанье; // За радость впить в себя огни его лучей, // За исцеление от старости моей. Например, в поэтических текстах М. Цветаевой глагол впивать стоит в ряду глаголов чувственного восприятия: Первое чувство -желание глядеть, слушать, впивать.
Примечательной является седьмая строфа. В оригинале у О. Бржезины это практически полное повторение первой - отличие только в определении взгляда: в первой строфе - торжествующий (vitëznym), в седьмой - пристальный (utkvelym). К. Бальмонт передает мысль, заменяя победный на упорный. Трудно предположить, чем обусловлена замена целой строки в переводе мой взгляд был не раз не моим.
В восьмой строфе перевод близок к оригиналу. Необходимо обратить внимание на перцептивную метафору в цепененье немом. Данное синестетическое сочетание (осязание - слух) может быть рассмотрено в контексте оригинального творчества К. Бальмонта, который являлся одним из известных практиков и теоретиков синкретизма (синестезия в «новой поэзии» трактуется как «синкретическое слияние чувств»): холодный свет, слышат сиянье, звучат светло и др. В оригинале те же самые ощущения (зрительные, осязательные, «слуховые») переданы рядом однородных определений: бледный, связанный и немой (bledy, spoutân a nëm).
Последняя строфа отражает одну из ключевых идей поэзии О. Бржезины - взаимодействие (взаимопроникновение) Жизни и Смерти [9. С. 439]. Идея оригинала передана достаточно точно, но синтаксические связи в переводе распределены по-иному: в оригинале - взглядом твоим зажженный свет погребальных факелов (zraky tvymi rozzatâ svetla pohrebnîch pochodnî); в переводе - Горят погребальные факелы ярко, зажженные светом твоим, то есть свет погребальных огней и свет твой (то есть Смерти). В стихотворении О.Бржезины последняя строфа связана с названием не только семантически, но и лексически: zraky tvymi rozzatâ.
Таким образом, проведенный лингвистический анализ показал, что стихотворения О. Бржези-ны, содержащие большое количество индивидуально-авторских метафор, практически невозможно дословно перевести на русский язык. Нельзя не согласится с мнением Д. Кшипцовой, что К. Бальмонту удается определить основополагающую мысль стихотворения и передать ее максимально точно (см. выше). Исследование языковых средств, репрезентирующих авторское мировосприятие, показало, что в процессе перевода вполне закономерными являются различные поэтические трансформации среди которых: усиления (ослабление) перцептивной составляющей оригинала, введение дополнительных художественных образов, различие ассоциативных связей, индивидуально-авторские метафоры и синестетические сочетания.
Рассмотрение феномена чувственного восприятия в идиостилевом и сопоставительном аспектах (на материале отдельного поэтического произведения) дает возможность выявить индивидуально-авторские языковые особенности и высказать предположение, что некоторые из них связаны с национальной поэтической традицией и особенностями национального мировосприятия.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Авдевнина О. Ю. Категория восприятия и средства ее выражения в современном русском языке: дис. ... д-ра филол. наук. М., 2013. 983 с.
2. Бондарко А. В. К вопросу о перцептивности // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: сб. ст. в честь Н. Д. Арутюновой. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 276-282.
3. Бутакова Л. О. Роль модальностей восприятия в формировании смысловой системы автора и ее репрезентации в структуре художественного текста // Восприятие: лингвистический и психолингвистический аспекты: сб. научн. тр. Омск: Омск. гос. ун-т, 2005. С. 71-98.
4. Жаркова О. С. Лексика ощущения, восприятия и чувственного представления как средство номинации и предикации в поэмах С.Есенина: дис. ... канд. филол. наук. М., 2005. 321 с.
5. Демешкина Т. А., Верхотурова Н. А., Крюкова Л. Б., Курикова Н. А. Лингвистическое моделирование ситуации восприятия в региональном и общероссийском дискурсе / под ред. Т.А. Демешкиной. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2006. 194 с.
6. Олицкая Д. А., Крюкова Л. Б. Авторское мировосприятие и способы его языкового выражения в оригинальной и переводной поэзии Б. Пастернака // Мир русского слова. 2012. № 4. С. 92-99.
7. Демешкина Т. А. Модели восприятия в поэтическом тексте как способ интерпретации мира // Европейский интерлингвизм в зеркале литературы. Томск: Том. гос.ун-т, 2006. С. 5-17.
8. Бржезина О. Строители храма: собр. соч. / сост. О.А. Малевича; пер. с чеш. СПб.: Изд-во Н. И. Новикова, 2012. 504 с.
9. Бальмонт К. Поэт кристаллический: Отокар Бржезина // Бржезина О. Строители храма: собр. соч. СПб.: Изд-во Н.И. Новикова, 2012. С. 439-448.
10. Z dejin rusko-ceskych literarnich vztahu: К. D. Balmont. Duse Ceskych zemi v slovech a cinech / Vydani, preklad, studie, komentaf Danuse Ksicova. Masarykova univerzita. Brno, 2001. 339 s. / Бальмонт К.Д. Душа Чехии в слове и в деле / Издание, перевод, статьи, комментарии Дануши Кшицовой. Университет имени Т. Г. Масарика. Брно, 2001. 339 с.
11. Словарь русского языка: в 4 т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований. М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999.
Поступила в редакцию 18.02.14
S. Korycankova, L.B. Kryukova
AUTHOR'S WORLD PERCEPTION AND PERTICULARITY OF ITS LINGVISTIC REPRESENTATION IN ORIGINAL AND TRANSLATED TEXTS (AS EXEMPLIFIED IN O. BRZHEZINA'S AND K. BALMONT'S POETIC TEXT).
A fragmentary linguistic analysis of O. Brzhezina's original poems and translations by K. Balmont is a base of this article. The goal of this research is analyzing the linguistic means with perceptual semantics in the original and translated text and revealing particularities of the author's individual and national world perception. We investigate structural-semantic transformations which the poetic world picture in the original text undergoes while translating. We also analyze the ways and methods used for intensification (weakening) of perceptive component of the original (complication of images semantics, various types of transpositive transfers, individual author's metaphors, synesthetic combinations), pointing out an organic inner communication of original and translated creativity. The analysis shows that studying of the phenomenon of sensory perception in the aspects of individual style and comparison allows us to make a conclusion about the author's worldview features (and ways of its representation), established by specificity of the national world perception and national consciousness.
Keywords: perception, translation of poetry, linguistic analysis, synesthesia, poetic image.
Корычанкова Симона, Ph.D., зав. кафедрой русского языка и литературы
Университет им. Масарика, педагогический факультет Ceska republika, 603 00, Brno, Porici 9 E-mail: [email protected]
Крюкова Лариса Борисовна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка
Томский государственный университет 634050, Россия, г. Томск, пр. Ленина 36 E-mail: [email protected]
PhDr. Mgr. Korycankova Simona, Ph.D.,
Head of Department of Russian Language and Literature
Masaryk University, Faculty of Education Ceska republika, 603 00, Brno, Porici 9 E-mail: [email protected]
Kryukova L.B., Candidate of Philology, Associate Professor of Russian language chair
Tomsk State University
634050, Russia, Tomsk, Lenina av., 36
E-mail: [email protected]
