CC BY
69
Теория литературы. Текстология Theory of Literature. Textual Studies
Т.А. Быстрова, А.Г. Никитюк (Москва)
АВТОР, ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ И ГЕРОЙ В ТВОРЧЕСТВЕ ВАЛЬТЕРА СИТИ
Аннотация. В статье рассматривается проблема разграничения автора, повествователя и героя в итальянском романе-автофикшн на примере творчества Вальтера Сити как наиболее яркого представителя жанра. Сити добивается эффекта размывания границ между реальностью и вымыслом, предлагая в качестве героя и повествователя омонимичного персонажа, меняя точки зрения повествователя и героя, вводя автобиографические и псевдобиографические факты. На примере трилогии «Школа обнажённой натуры», «Обычная боль» и «Слишком много рая» прослеживается сложное сплетение голосов субъектов речи и субъектов сознания, воплощаемое Сити. Хотя герой всех произведений - профессор и писатель Вальтер Сити, говорить о том, что это один и тот же персонаж нельзя, несмотря на то, что трилогия может трактоваться и как единый роман-воспитание. Герой Вальтер становится взрослее и опытнее от романа к роману. Амбициозного тридцатипятилетнего «монстра», которого переполняют эротические желания и зависть к более успешным коллегам, сменяет пожилой, умудренный жизнью человек, достигший гармонии с собой путем отказа от многочисленных соблазнов, которые предлагает современному человеку мир, в котором «слишком много рая». В романах Сити прослеживается отсутствие единой жанровой составляющей, своеобразие композиционной структуры и тенденция к использованию различных стилистических регистров. Анализ авторской стилистики и особенностей Сити как представителя автофикшн позволяют приблизиться к пониманию границ между автором, повествователем и героем в творчестве писателя.
Ключевые слова: новейшая итальянская литература; неомодернизм; авто-фикшн; самосочинение; вымышленная автобиография; автор; повествователь; герой.
T.A. Bystrova, A.G. Nikitiuk (Moscow) The Author, Narrator and Character in the Novels of Walter Siti
Abstract. The article considers the problem of differentiation of the author, narrator and character in the Italian autofictional novel on the example of the Italian critic and writer Walter Siti (born 1947), as the most brilliant representative of the genre in Italy. In his works Siti observes a disparity between the autobiographical and fictional points of view of Walter the character, Walter the narrator and Author, the creator, who
makes the world of the character and the narrator. Siti achieves the effect of blurring the lines between reality and fiction, resorting to use of such stylistic techniques as change of perspective, introduction of the autobiographical and the pseudo-biographical facts. The reviewed article, setting the example of the trilogy "School of nude" (1994), "Ordinary pain" (1999), "Too many paradises" (2006) and other literary works of Walter Siti, gives detailed description of changes made by character and narrator, furthermore the article raises the problem of Walter Siti's voice in his novels. The one of them belongs to the narrator-intellectual, whose range of interests is wide and contradictory. It is being traced in the novels the absence of a single genre component due to the compositional features and tendencies used by Siti in attempts to involve different stylistic registers. Analysis of the author's style and autofiction features of Walter Siti's works allows to get closer to the awareness of the relation between author, narrator and character in the writer's works.
Key words: Italian literature; contemporary literature; hypermodernism; autofiction; fictional autobiography; author; narrator; character.
Основой нарративной стратегии Вальтера Сити является автофикшн: писатель предпочитает использовать форму повествования от первого лица, а герой носит имя Вальтер Сити. Читателю предлагаются различные эпизоды из жизни персонажа, автобиографичность которых демонстративно подчеркивается: герой тоже является профессором университета, писателем, родом из Эмилии-Романьи, является ровесником писателя и т.д. Подобные установки, обозначенные Сити уже в дебютном романе «Школа обнаженной натуры» ("Scuola di Nudo" 1994), получают теоретическое обоснование в его литературоведческих работах [Siti 1999, Siti
2013] и практикуются в дальнейшей литературной деятельности.
Подробное исследование истории и особенностей жанра автофикшн
было осуществлено М. Левиной-Паркер, а в применении к Сити - итальянским исследователем Л. Маркезе [Левина-Паркер 2010, Marchese
2014], поэтому мы не станем останавливаться на этом вопросе, а сразу обратимся к проблеме разграничения голосов различных субъектов речи и субъектов сознания в романах Сити.
Во многих романах Сити поднимает вопрос о типе и роли повествователя: «Вот он, мой новый роман, где царит "вездесущий всезнающий повествователь", сама мысль о котором не раз заставляла меня краснеть. Ибо всезнающим мог бы быть лишь Господь Бог, когда бы существовал. Чтобы позиционировать себя как всезнающего повествователя, нужно быть великим либо тебе, либо эпохе, в которую ты творишь» [Siti 2012, 50] (Здесь и далее пер. с итал. наш - Т.Б.).
Представляется, что художественный мир романов Сити целесообразно анализировать с позиции перспективирования - то есть последовательного установления точки зрения субъекта-наблюдателя, определения поля, угла зрения и фокуса видения художественного мира. В художественном мире романов Сити выделяются голоса Вальтера-героя, Вальтера-повествователя, а также возникает концепированный Вальтер-автор - «внутри-
Новый филологический вестник. 2019. №4(51). --
текстовое явление, воплощаемое при помощи соотнесения всех отрывков текста с субъектами речи и субъектами сознания произведения» [Корман 1992, 59-67]. В романах Сити всегда присутствует сложная игра точками зрения этих субъектов, равно как и автобиографическими и псевдоавтобиографическими фактами, что еще больше усложняет их разграничение и соотношение с конкретным автором.
Согласно Н.Д. Тамарченко, между категориями автор, повествователь и герой есть принципиальные различия, поскольку сами цели и характер их деятельности различны. Одной из задач, стоящих перед героем, является становление характера, осознание себя, тогда как задачи повествователя - сделать мир героя достоянием художественного мира, проанализировать его внутреннее состояние и мотивы его поведения, дать им характеристику. Наконец, автор придает герою и его миру конкретную форму и дает эстетическую оценку происходящему с героем [Литературоведческие термины 1999, 5-7].
Тем самым можно утверждать, что Вальтер-герой воплощает собой писательскую концепцию, существует в рамках художественного произведения, зависит от его целостности и остается в пространственно-временных границах сюжета; Вальтер-повествователь представлен повествующей инстанцией, находящейся «внутри текста, но вне времени и пространства сюжета, чьи возможности ограничены художественным целым повествования, включающего в себя изображенное "событие рассказывания"» [Тамарченко 2004, 241]; Вальтер-автор же оказывается фигурой, создающей художественный мир героя и повествователя. Наконец, за всеми тремя стоит писатель Вальтер Сити, выступающий в роли конкретного автора и «существующий вне своих произведений» [Шмидт 2008, 46].
Посредством стилистической игры, смены точек зрения, вкрапления автобиографических и псевдобиографических фактов Сити делает читателя со-творцом своей авторской деятельности, предоставляя ему возможность самостоятельно решать, какие события жизни героя являются настоящими (совпадают с реальными фактами биографии писателя Сити), а какие вымышленными. В своих статьях и интервью Сити неоднократно заявляет, что автобиография для него - всего лишь технический прием, и потому Вальтер Сити его романов должен считаться вымышленным персонажем, а происходящее с ним - «автобиографией, которой не было» 2015, 9].
Автобиографические вкрапления и использование собственного имени не препятствуют тому, что герой дебютного романа Сити существенно отличается от героев последующих произведений писателя. Так, в «Школе обнаженной натуры» Вальтеру исполняется 35 лет в 1985 году (сам Сити родился в 1947), он неоднократно намекает, что потерял родителей, что ранняя травма наложила отпечаток на его характер, способствовала формированию Эдипова комплекса и исказила его любовные отношения. В романе «Слишком много рая» ("Troppi paradisi", 2006) родители Вальтера живы, и их роль в трагической судьбе героя не столь велика. Действие на-
чинается в 1998 году, когда герою «Школы» должно исполниться 48 лет, однако здесь герою-Вальтеру уже 60 лет. Мотив старости и последней любви проходит через все произведение: герой влюблен в юного Серджо, о котором заботится поначалу как о любовнике, затем - как о собственном сыне.
При подробном знакомстве с творчеством Сити, который всегда балансирует на грани реальности и фикции, становится ясно, что писатель не заинтересован в воспроизведении реальных фактов, а тяготеет к имитации реальности. Текст может представлять собой описание череды событий из жизни писателя Сити, однако лишь поверхностный читатель примет ее за автобиографию. Многочисленные отступления раскрывают фикциональ-ный характер текста, равно как и множественные нестыковки сюжета. Из него автобиография Сити-персонажа рождается неровной, словно скроенной белыми нитками - то есть именно такой, какой ее задумал ее автор: «В этом романе, как и в остальных, персонаж Вальтер Сити - выдумка автора <...>. Реальные факты поданы завуалированно, в фикциональном ключе, реальность запрограммирована извне, а кажущийся реализм - не более чем технический прием», - признается Сити [Siti 2015, 9].
По мысли исследовательницы творчества Сити Д. Броджи, если реальность выставляется на прилавок в качестве товара, то предсказуемость реализма как повествовательной модели можно преодолеть лишь при условии парадоксального подхода к реализму как таковому, а именно - через фикциональность, через литературизацию, утрированную до предела [Brogi, Donnarumma, Giglioli, Pedullà 2007, 211]. Утрированная до предела литературизация реальности, обращенной в фикцию, и есть одна из задач, которые ставит перед собой автор, в то время как повествователь пародирует выбранную автором риторическую модель, тем самым создавая ось, на которую нанизывается многослойная и отнюдь не простая поэтика повествования.
Так, роль я-повествователя в разных романах Сити не сводится к одним и тем же задачам. Повествователь то берет на себя функции всезнающего автора, то отстраняется от всезнания, оказываясь лжедвойником персонажа. В послесловии к «Школе обнаженной натуры», являющемся неотъемлемой частью произведения, возникает голос повествователя, предостерегающий, что любое совпадение событий романа с реальными фактами из жизни писателя и его окружения является чистой случайностью. Это уже не тот повествователь, который наблюдал за жизнью героя, а воспроизведение голоса автора, желающего отгородиться от героя, представленного в романе: «Я спускаюсь вниз, прижимая руку к ране, в другой руке держу желтый пакет, мать и сестра улыбаются мне, стоя в лестничном пролете. <.> Да, у меня есть и мать, и сестра, отец мой жив, со смертью я еще не сталкивался, <...> и я совсем не знаю города Пизы» [Siti 2014, 509].
В романе «Противиться бесполезно» ("Resistere non serve a niente" 2012) Сити отстраняет своего двойника от роли протагониста и передает ее тридцатилетнему Томмазо. Оставляя Вальтера-персонажа, повествова-
тель рассказывает о первой встрече с главным героем, а автор пишет два варианта начала романа разным шрифтом. Лишь через пятьдесят страниц повествование первой версии прерывается, потому что выясняется, что издатель не одобрил текст.
Такое же длинное вступление открывает сборник «Великолепный товар» ("La magnifica merce", 2004). Повествователь W.S. представляет читателю записи собеседований мужчин в эскорт-агентстве (в том числе и Марчелло Морикони, одного из персонажей других произведений Сити) с неким работодателем. Комментарии от лица работодателя выделены курсивом, а в последней части книги предлагается рассказ об отношениях Марчелло с одним из богатых клиентов. В данном сборнике голос Вальтера, представленного на этот раз только инициалами, звучит лишь в конце произведения. Он признается, что выступил редактором данного сборника и для этого лично встречался с работодателем. Таким образом, Сити впервые вводит так называемую «рамку», которую затем использует и в романе «Противиться бесполезно», обрамляя основной текст множественными комментариями повествователя, выдающего себя за автора романа, который создаётся прямо на глазах у читателя: «Мне ничуть не неприятно вновь прерывать это повествование, поскольку, как очень скоро станет ясно, речь идет лишь о видимости прерывания» [Siti 2004, 97].
Таким образом, в разных произведениях Сити Вальтер выступает то закулисным кукольником, то всевидящим повествователем, то главным героем, то героем эпизодическим, а голос Вальтера-автора периодически врывается в текст предисловия или послесловия к роману.
Особое внимание следует обратить на авторскую стилистику. Стилистика Сити представляет исследователю сложный и богатый материал для анализа. На данном этапе ограничимся лишь несколькими замечаниями, касающимися голосов героя и повествователя, оставив за пределами этой статьи многочисленные диалоги разных персонажей, разнообразные диалектальные вкрапления и прочие виды чужой речи.
Несмотря на то, что «Школа обнаженной натуры» задумывалась как самостоятельное произведение, этот роман принято считать первой частью трилогии, в которую также входят «Обычная боль» ("Un dolore nórmale", 1999) и «Слишком много рая» [Giglio 2008]. И действительно, последний роман как бы замыкает кольцевую композицию, что позволяет воспринимать три произведения как композиционное единство.
Автор монографии о Сити Ф. Джильо замечает: «Трилогия Сити построена как единое целое, своего рода роман воспитания, в процессе которого двойник Сити учится открываться миру, считаться с ним и вести нормальную жизнь» [Giglio 2008, 90]. Однако в то же самое время отмечается, что каждый роман имеет свое самостоятельное значение: структура произведений, стиль и характер повествования, а также широта охватываемых тем могут рассматриваться и отдельно. Общим для трех романов является голос повествователя-интеллектуала, то ударяющегося в рассуждения на литературоведческие и философские темы, то с почти нарочитой лирич-
ностью повествующего о красоте мужского тела и своих эротических похождениях.
В дебютном романе Вальтер выделяется еще и тем, что активно очерняет себя, называя себя жестоким психопатичным уродом, стремящимся доминировать над более слабым партнером. Подобное стремление принизить себя, выглядеть ничтожеством в глазах читателя объясняется экзистенциальным кризисом, переживаемым главным героем; острым ощущением своей инаковости в мире гомосексуалов. Вальтер отличается от объектов своего желания интеллектом, стоит на более высокой ступени социальной лестницы и в то же время не может отказаться от посещения «злачных мест» и общения с необразованными, говорящими на диалекте, всегда более молодыми партнерами, которых привлекает его материальное благосостояние и положение в обществе.
Джильо отмечает одновременное присутствие в романах Сити различных стилистических пластов: «Несмотря на доминирование романа как главной жанровой составляющей, в произведениях Сити прослеживается присутствие очерка, поэзии, научного языка, имеются многочисленные философские отступления, сатира, дневниковая проза, вкрапление газетных статей, и так далее» [Giglio 2008, 30]. Голос повествователя «Школы обнаженной натуры» постоянно звучит по-разному. Писатель свободно и умело применяет разные стилистические регистры, раскрывая читателю богатый внутренний мир и широкий кругозор стремящегося разобраться в себе Вальтера.
Одной из характерных черт Сити является наличие в его романах многочисленных перечислений, так называемых каталогов. Голос, словно диктующий наименования предметов, очевидно, принадлежит не персонажу, а повествователю: «Спортивный клуб - место, неподвластное времени, изборожденное названиями, терминами. Лег-пресс, сит-ап, пек-дек, гакк-машина, грудь-машина, машина Смита, горизонтальный жим, верхнее вытягивание» 2014, 27].
Подобные каталоги нередко прерывают основное сюжетное повествование, в результате чего возникает искусственная сюжетная пауза, которая продолжается ровно до тех пор, пока последний элемент каталога не будет описан самым детальным образом. Нередко повествователь пускается в комментарии, имеющие весьма косвенное отношение к происходящему с героем. Так, например, когда в романе «Школа обнаженной натуры» Вальтер-герой берет в руки нож с мыслью о самоубийстве, повествователь сообщает читателю информацию о процессе изготовления стального лезвия. Данное отступление выделено в тексте курсивом. По мысли исследовательницы М.Р. Фадды, Сити-автор неуемен в своем желании излить на шестистах страницах романа как можно больше слов так же, как и Сити-персонаж в своих сексуальных желаниях [Fadda 2014].
Однако роману «Обычная боль» подобная несдержанность не свойственна: Вальтер пытается построить прочные отношения с юным Доме-нико и жить «как обычные люди». Композиционное строение «Обычной
боли» отчасти схоже с романом «Противиться бесполезно»: повествователь ставит читателя в известность, что редактор отвергает первую версию романа, потому что в ней отсутствует нарративная интрига. Получив отказ от издателя, Вальтер осознает, что не способен написать интересный текст о героях, состоящих в нормальных, гармоничных отношениях, и постепенно начинает сомневаться в самой возможности их существования.
Данный постулат трактуется некоторыми исследователями как отсылка к «Новой жизни» Данте (предпочтение обычным отношениям любви идеальной и недоступной) [Fadda 2014, 6], а каждый из романов трилогии Сити сопоставляется с соответствующими частями «Божественной комедии». Основная сюжетная канва «Обычной боли» сопровождается рассуждениями повествователя о характере отношений героя с возлюбленным и горькими и едкими рассуждениями на тему любви в целом. Возлюбленный героя фигурирует в тексте в виде формы второго лица - это «ты», к которому обращаются герой и повествователь. Так текст приобретает эпистолярную интонацию и интимный, личный характер: «Ты обвинял меня в том, что мы так редко бываем вместе, но я предчувствовал, что в этом "редко" и есть наше спасение, удерживающее нас от неизбежно надвигающегося финала» 2014, 551].
Интересно, что в «Обычной боли» Сити активно пользуется разными шрифтами, а также курсивом, обозначая разные типы текста, смену жанра (стихотворение, письмо, очерк), а также чужую речь (монолог-воспоминание, диалог, поток сознания). Благодаря этому роман воспринимается как коллаж из множества «Я-голосов» и разного рода текстов, словно вырезанных откуда-то и склеенных автором по собственной прихоти.
«Обычная боль» считается самым слабым романом трилогии и редко рассматривается исследователями, предпочитающими уделять внимание дебютному мега-тексту «Школа обнаженной натуры» и остросоциальному роману об итальянских СМИ - «Слишком много рая». Однако «Обычная боль» интересна своим тонким аллегоризмом, емкими символами, вниманием к деталям. Как отмечает исследователь современной итальянской литературы Дж. Симонетти, каждое слово романа имеет не только буквальный смысл, но и символический подтекст, позволяющий трактовать его многозначно. Автор искусно обыгрывает значения слов, и лишь когда читатель это осознает, он будет готов к восприятию развертывающегося перед его глазами сюжета. При этом читатель должен воспринимать текст почти на подсознательном уровне - только тогда он сможет постичь его суть ^топеИ! 2000, 161-167].
Первые строки романа «Слишком много рая» уже стали классикой итальянской литературы, их легко узнают читатель и литературовед: «Меня зовут Вальтер Сити, как любого из вас. Я - гений посредственности. Все мои чувства стандартны, все отличительные черты типичны» 2015, 11]. Тем самым автор сразу представляет читателю два полюса, между которыми будет лавировать герой: индивидуальное и массовое, отличительное и усредненное. Не случайно повествователь берет слово, когда пред-
ставляет Вальтера как своего рода аллегорию западного мира: «Я - Запад, ибо как Запад я научился быть туристом самого себя. Если мне угрожают, я поднимаю флаг и не подпускаю к себе. Я ухожу от конфликтов, изображая щедрость и толерантность, показывая сопернику, что ему хорошо бы брать с меня пример» 2006, 198]. Раффаэле Доннарумма находит в романе почти брехтовское отчуждение, утверждая, что герой Сити вбирает в себя все негативные характеристики своего времени, однако ведет неустанную борьбу с самим собой Donnarumma, Giglioli, PeduПa
2007, 219-220].
В романе «Слишком много рая» герой исследует глубины собственного я, подобно зеркалу отражая пороки современного итальянского общества. Он обращает полный презрения и разочарования взгляд внутрь и одновременно вне себя, и в этом свете его попытки преодолеть гнусное в себе можно охарактеризовать как попытку врачевания общества. В этом произведении Вальтер вплотную соприкасается с повседневной кухней мира телешоу: его партнер Серджо - ведущий на телевидении. Повествователь воспроизводит множество закулисных диалогов и сплетен, а также с горечью пускается в пространные рассуждения об обществе потребления и роли экранного изображения телеперсонажа как искусственно созданного двойника современного человека. Фабула романа сведена к любовной линии, а основное пространство текста заполняют рассуждения повествователя о мире СМИ и их роли в жизни современного человека, а также воспроизведение закадровых диалогов телеперсонажей или мальчиков по вызову, с которыми пересекается герой. Здесь нет того интимного голоса, который вел читателя в «Обычной боли», или агрессивной жажды наслаждения, свойственной повествователю и герою «Школы обнаженной натуры».
Если в «Школе обнаженной натуры» герой смотрит в сторону «от себя» и одержим чужим телом и чужой речью, то в «Обычной боли» Вальтер концентрируется на звучании собственного голоса, который звучит словно откуда-то со стороны, сквозь призму писем и воспоминаний. В последнем романе трилогии герой сталкивается с собственным «я» лицом к лицу, начинает слышать звучание мира и воспринимать свое несовершенство как непременную составляющую жизни человека из мира Запада. Через осознание собственного голоса герой примиряется с окружающим его порядком вещей и пытается научиться жить, считаясь с ним, а стало быть, наконец прикасается к реальности и в перспективе становится способным измениться и изменить мир вокруг себя.
Посредством отмеченного нами сложного переплетения голосов автора, повествователя и героя писатель Сити выражает свою жизненную позицию и предлагает собственный взгляд на итальянскую действительность. Сити-автор сопоставляет различные «версии самого себя» [Теория литературы 2004, 238], выводя из романа в роман своих многочисленных двойников - одноименных повествователя и героя. Тем самым Сити получает возможность говорить об острых проблемах и социальных феноме-
нах современности, пропуская их через себя на глазах у читателя. По мысли Сити, современная литература не в состоянии предложить читателю выдуманный мир, который отражает сегодняшнюю реальность, поэтому единственным возможным выбором для писателя является «автобиография, которой не было», разговор о собственной мелкой жизни под маской одноименного, но фикционального героя [Siti 1999].
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетическом событии. СПб., 2017.
2. Корман Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы. Ижевск, 1992.
3. Левина-Паркер М. Введение в самосочинение: аидАСми // Новое литературное обозрение. 2010. № 103. С. 12-40.
4. Теория литературы: в 2 т. Т. 1 / под ред. Н.Д. Тамарченко. М., 2004.
5. Тимашева О.В. Экзистенциальный дискурс и его элокуция // Лингворитори-ческая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2011. № 16. С 142-147.
6. Тюпа В.И. Введение в сравнительную нарратологию. М., 2016.
7. Шмидт В. Нарратология. М., 2008.
8. Brogi D., Donnarumma R., Giglioli D., Pedullá G. Il libro in questione. Walter Siti. Troppi paradisi // Allegoria. 2007. № 55. P. 211-229.
9. Casadei A. Stile e tradizione nel romanzo italiano contemporaneo. Bologna, 2007.
10. Donnarumma R. Ipermodernitá. Dove va la narrativa contemporanea. Bologna, 2014.
11. Siti W. Il dio impossibile. Milano, 2014.
12. Siti W. Il realismo e impossibile. Roma, 2013.
13. Siti W. Il romanzo come autobiografía di fatti non accaduti // Italies narrativa 1999. № 16. P. 109-115.
14. Siti W. La magnifica merce. Torino, 2004.
15. Siti W. Resistere non serve a niente. Milano, 2012.
16. Siti W. Troppi Paradisi. Milano, 2015.
17. Simonetti G. Un realismo d'emergenza. Conversazione con W. Siti // Contemporanea. 2000. № 1. P. 161-167.
18. Fadda M.R. Le voci di Walter Siti narratore e personaggio // La letteratura degli Italiani 4. I letterati e la scena. Atti del XVI Congresso Nazionale Adi, Sassari-Alghero 19-22 settembre 2012. Pisa, 2014. P. 1-12.
19. Giglio F. Una autobiografía di fatti non accaduti. Bari, 2008.
20. Marchese L. L'io possibile. L'autofiction come paradosso del romanzo contemporaneo, Massa, 2014.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Brogi D., Donnarumma. R., Giglioli. D., Pedullá. G. Il libro in questione. Walter
Siti. Troppi paradisi. Allegoria, 2007, no. 55, pp. 211-229. (In Italian).
2. Levina-Parker M. Vvedenie v samosochinenie: autofiction [Introduction to the Selfdescription: Autofiction]. Novoye literaturnoye obozreniye, 2010, no. 103, pp. 1240. (In Russian).
3. Siti W. Il romanzo come autobiografia di fatti non accaduti. Italies narrativa, 1999, no. 16, pp. 109-115. (In Italian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
4. Fadda M.R. Le voci di Walter Siti narratore e personaggio. La letteratura degli Italiani 4. I letterati e la scena. Atti delXVI Congresso Nazionale Adi, Sassari-Alghero 19-22 settembre 2012. Pisa, 2014, pp. 1-12. (In Italian).
5. Timasheva O.V Ekzistentsial'nyy diskurs i ego elokutsiya [Esistential Discourse and its Elocution]. Lingvoritoricheskaya paradigma: teoreticheskiye i prikladnyye as-pekty [Linguorhetorical Paradigm: Theoretical and Practical Aspects]. Sochi, 2011, no. 16, pp. 142-147. (In Russian).
(Monographs)
6. Bakhtin. M.M. Avtor i geroy v esteticheskom sobytii [The Author and the Hero in an Esthetic Context]. Saint Petersburg, 2017. (In Russian).
7. Casadei A. Stile e tradizione nel romanzo italiano contemporaneo. Bologna, 2007. (In Italian).
8. Donnarumma R. Ipermodernita. Dove va la narrativa contemporanea. Bologna, 2014. (In Italian).
9. Giglio F. Una autobiografia di fatti non accaduti. Bari, 2008. (In Italian).
10. Korman B.O. Izbrannyye trudy po teorii i istorii literatury [Selected Works on the Theory and History of Literature]. Izhevsk, 1992. (In Russian).
11. Marchese L. L 'io possibile. L 'autofiction come paradosso del romanzo contemporaneo. Massa, 2014. (In Italian).
12. Tamarchenko N.D. (ed.) Teoriya literatury: v 2 t. T. 1 [The Literary Theory: in 2 vols. Vol. 1]. Moscow, 2004. (In Russian).
13. Tiupa V.I. Vvedenie v sravnitelnuyu narratologiyu. [Introduction to Comparative Narratology]. Moscow, 2016. (In Russian).
14. Schmidt W. Narratologiya. [Narratology]. Moscow, 2008. (In Russian).
15. Siti W. Il realismo e impossibile. Roma, 2013. (In Italian).
Татьяна Александровна Быстрова, Московский городской педагогический университет.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры романской филологии. Научные интересы: современная итальянская литература, автофикшн, русская литература, проблемы художественного перевода.
E-mail: tassina@yandex.ru
ORCID ID: 0000-0002-8542-3023
Александр Георгиевич Никитюк, Московский городской педагогический университет.
Ассистент кафедры романской филологии. Научные интересы: итальянская литература, переводоведение, проблемы художественного перевода. E-mail: bimano@yandex.ru ORCID ID: 0000-0002-0294-4107
Tatiana А. Bystrova, Moscow City Pedagogical University. Candidate of Philology, Associated Professor at the Roman Philology Department. Research interests: Italian modern literature, autofiction, Russian literature, translation problems.
E-mail: tassina@yandex.ru ORCID ID: 0000-0002-8542-3023
Alexandr G. Nikituk, Moscow City Pedagogical University. Assistant at the Roman Philology Department. Research interests: Italian literature, translation problems.
E-mail: bimano@yandex.ru ORCID ID: 0000-0002-0294-4107
