CC BY
41к 200-летию ф. м. доотоевокого
УДК 82-32
АВТОИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОЕ ПОЛЕ РАННЕЙ ПРОЗЫ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО
Богданова Ольга Владимировна,
доктор филологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник НИИ РО Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, е-тай: olgabogdanova03@mail. ги
Богатырева Людмила Викторовна,
кандидат философских наук, доцент, профессор Русской христианской гуманитарной академии, е-таИ: Ьоиг1ака@таИ ги
Цель данной статьи - анализ самой ранней повести Ф. М. Достоевского «Бедные люди» (1846) и установление (авто)интертекстуальных связей с романом «Преступление и наказание» (1866). В работе показано, что образ «маленького человека», привлекший Достоевского в 1840-х годах, продолжал занимать внимание прозаика и два десятилетия спустя, при создании неопубликованного романа «Пьяненькие», позднее вошедшего в состав романа о Раскольникове. В ходе сравнительно-сопоставительного анализа в статье намечены линии текстуальных взаимодействий «Бедных людей» и «Преступления и наказания» и показано, что образ так называемого «маленького героя» Макара Девушкина вбирал в себя черты
© О. В. Богданова, Л. В. Богатырева, 2019
вопросы русской литературы, 2019, № 2_
как традиционного «маленького человека», так и «героя-бунтаря», из которого впоследствии развился образ «теоретика-преступника» Родиона Раскольникова.
Ключевые слова: русская литература середины ХК века, Ф. М. Достоевский, повесть «Бедные люди», роман «Преступление и наказание», интертекст, автоинтертекст.
Постановка научной проблемы. Повесть Ф. М. Достоевского «Бедные люди»1, впервые появившаяся в печати в «Петербургском сборнике, изданном Н. Некрасовым» (1846), сразу получила обширную критику Спектр вопросов, которые затрагивали рецензенты и критики (прежде и теперь [см.: 4-9]), - весьма широк: от проблемно-тематического своеобразия произведений «натуральной школы», широты/узости демократических тенденций прозы «нового направления», жанрово-стилевых ракурсов избранного Достоевским повествования и, конечно, до уже типизировавшегося к середине XIX столетия образа литературного «маленького человека», своеобразно перевоплощенного начинающим писателем в образе «бедных людей». Однако, как показывает анализ, образ главного героя «Бедных людей» Макара Девушкина таил в себе не только черты «униженного и оскорбленного» маленького человека (традиционный аспект восприятия), но и черты героя-бунтаря, развившегося впоследствии в образ преступника-теоретика Раскольни-кова (новый аспект).
Основные методы и принципы исследования, использованные в работе, - контекстуальный (приемы исторического, сравнительно-сопоставительного, интертекстуального анализа), биографический, формально-структурный (типологический, поэтологичес-кий) в их взаимосвязи и дополнительности.
Изложение основного материала. В тексте своего первого литературного произведения Достоевский не только не редуцировал ориентации на традицию великих предшественников - А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя, но и намеренно актуализировал ее, вводя в нарративное пространство повести пушкинского «Станционного смотрителя» и гоголевскую «Шинель», книги, которые не только прочел, но и отрефлексировал центральный герой повествования «малень-
кий» бедный человек Макар Девушкин. Именно «Станционный смотритель» и «Шинель» составляют ту литературную матрицу, по «оттиску» которой (которых) начинающий писатель выстраивал собственную художественную модель повествования. В самом общем смысле история «блудной дочери» Самсона Вырина Дуня-ши проецируется на образ Варвары Доброселовой, а абрис жизненной линии Акакия Акакиевича Башмачкина опосредует «матричную модель» сюжетной истории о Макаре Девушкине. Достоевский намеренно закладывает интертекстуальные аллюзии, узнаваемые межтекстовые реминисценции, чтобы сконцентрировать внимание на маленьком бедном человеке и дать его историю «в полном ее развитии». Потому знаменитые восторженные слова Н. А. Некрасова к В. Г. Белинскому: «Новый Гоголь явился!» [6, с. 430] - по-своему справедливы, но односторонни: Достоевский ориентировался на два претекста, в письмах Девушкина следуя за Гоголем, но в письмах Варвары - за Пушкиным (оттого так стилистически явно отличаются «звуки голоса» героя и героини).
В попытке схематизировать аксиологический абрис «маленького человека» можно предложить универсальную триаду «социальное - личностное - авторское», в рамках которой «маленькие герои» весьма сходно проявляют себя на уровне социальном и личностном, но обнаруживают принципиальные различия в плане авторского отношения к означенному художественному типу
В социальном плане литературные «маленькие люди», как правило, представлены авторами в качестве мелких чиновников, приехавших из провинции в столичный Петербург и поступивших на службу в «некий <один> департамент», пребывающих на самых низких ступенях социальной иерархии. Именно таковым был герой «Шинели» Гоголя («вечный титулярный советник» [2, с. 121]), таким представлен Достоевским и Макар Девушкин: тоже титулярный советник [1, с. 111], который (вслед за гоголевским Башмачки-ным) «в должности» занимается переписыванием бумаг, живет в бедном районе Петербурга, нищенствует. Опираясь на гоголевский претекст, Достоевский избавляется от необходимости подробно рассказывать о герое, т.к. «Шинель», хорошо знакомая современ-
никам, позволяет реципиенту самому дорисовать картину, дополнить биографию персонажа, восстановить недостающие детали.
В личностном плане «маленькие герои» столь же малы и мелки, как и в социальном. Лишенные силы характера, тяготы жизни персонажи преодолевают преимущественно тем, что признают философию «малого» существования - «поживешь и попривыкнешь» [1, с. 43]. Предел мечтаний маленьких героев составляет «теплое местечко» по службе, по истечении нескольких лет - ничтожная прибавка к жалованию, как награда - очередной малый чин и, может быть, «крестик». Но нередко и «маленькая» мечта «маленького» человека оказывается неосуществимой - благорасположенность к герою столоначальника, готового за усердие и рачительность продвинуть чиновника по служебной лестнице, предстает тщетной, ибо любое творческое начало чуждо «маленькому герою», проявить «талант» даже в переписывании бумаг персонаж не способен. Вспомним Акакия Акакиевича, не сумевшего «переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье» [2, с. 124]. И эта история «зеркально» повторяется в Девушкине: «Сознаюсь, маточка, не мастер описывать <.. .> если захочу что-нибудь написать позатейливее, так вздору нагорожу» [1, с. 40]. Между тем сам процесс писания для героев - форма беззвучного диалога с миром, средство общения без открытого речевого контакта - и есть самая допустимая и релевантная форма общения с окружающими, оттого жанр эпистолярного романа максимально органичен персонажам Достоевского.
В личностном плане «маленькие герои», как правило, не способны на некий поступок, на кое-либо решительное деяние (оба героя-прообраза, предшественники Девушкина - и Самсон Вырин, и Акакий Акакиевич - тихо и незаметно для других умирают). Однако герой Достоевского - жертвуя собственным благополучием (едва ли не жизнью) - совершает духовный подвиг и спасает любимую Вареньку. Так, если Самсон Вырин после долгих усилий «отступается» от Дуни и Минского, от бедной и заблудшей дочери [3, с. 83], то Девушкин - наоборот - берет на себя отеческую заботу о девушке, которая, скорее всего, его родственницей даже не является [1, с. 39]. Девушкин переносит на Вареньку нерастраченные роди-
тельские чувства («живу вдвойне» [1, с. 81]), и для блага «маточки» (уменьшительное от «матушка») жертвует всем, что у него есть, и даже тем, чего у него нет (например, берет конторское жалование вперед, готов на крупные долги под любой процент, «приличный» или «отягчительный»). Ради Вареньки герой меняет квартиру. Ради нее продает («с рук сбыл» [1, с. 79]) парадный мундир. Во время болезни героини все время проводит у ее постели [1, с. 48]. В период выздоровления вывозит ее на острова («Какой вы, право, добрый, Макар Алексеевич! <.. > Кусточек ли, аллея, полоса воды - уж вы тут; так и стоите передо мной, охорашиваясь, и всё в глаза мне заглядываете, точно вы мне свои владения показывали...» [1, с. 76]). Примечательно сравнение, которое использует героиня: «точно свои владения показывали. » Действительно, самоотверженность и жертвенность, с которыми Макар Девушкин пытается обеспечить достойное существование Вареньки, сродни рыцарским, а сам герой вырастает у Достоевского до представлений о «большом» (а не о «маленьком») герое. Отцовская забота о чести молодой девушки толкает Макара даже на «бунтарский» поступок [см. подробнее: 4, 5] - появление перед безымянным офицером, сделавшим Вареньке непристойное предложение. В отличие от Пушкина Достоевский стремится выявить «доблестное» начало в поведении и характере «маленького героя», заставляя задуматься о «героической» искре внешне ничтожного и незаметного «маленького ч(Ч)еловека», и в отличие от Гоголя дает свершиться этому подвигу в реальном (а не фантазийно вымышленном и призрачном) мире. По Достоевскому, «маленький герой» способен к большим поступкам и делам, достоин самоуважения и уважения окружающих. «.и я не хуже других <.. > все-таки я человек, <.. > сердцем и мыслями я человек» [1, с. 127].
Своеобразную «поддержку» образу «маленького героя» Макара Девушкина обеспечивают жизненные судьбы глав семейств Горшковых и Покровских. При этом многие детали и мотивы «семейных историй» «маленьких / бедных людей» найдут свое развитие в последующих текстах Достоевского - в т.ч. в «Преступлении и наказании», точнее - в «Пьяненьких».
Как известно, в романе «Преступление и наказание» «объединились два первоначально различных творческих плана» [6, V, с. 523], оба возникшие в 1865 году (соответственно летом и осенью). В начале июня 1865 года Достоевский «предложил издателям газеты "Санкт-Петербургские ведомости" - В. Ф. Коршу и журнала "Отечественные записки" - А. А. Краевскому роман, который обещал представить в октябре. "Роман мой, - писал Достоевский Краевс-кому, - называется „Пьяненькие" и будет в связи с теперешним вопросом о пьянстве. Разбирается не только вопрос, но представляются и все его разветвления, преимущественно картины семейств, воспитание детей в этой обстановке и проч. и проч." <...>» [6, V, с. 523524]. Однако предложение Достоевского не было принято ни Кор-шем, ни Краевским, и замысел романа «Пьяненькие» остался неосуществленным. Однако, как обнаруживает текст «Преступления и наказания», образы «пьяненьких» - прежде всего Семена Мар-меладова - и «картины семейств», в т.ч. «воспитание детей», вошли в текст большого идеологического романа-исповеди, эксплицировали в нем свое органичное присутствие.
При этом если вычленить в «Преступлении и наказании» возможный (под)сюжет «Пьяненьких», то становится ясно, что он во многом близок «Бедным людям», в его эпицентре оказывается все тот же узнаваемый тип «маленького героя» и связанные с ним узлы социально-бытовых идеологем. Причем в текстах повести и романа переклички обнаруживают не только сами образы «маленьких людей» (Мармеладов // Девушкин, Горшков, Покровский, Емельян Ильич и др.), но и целый ряд узнаваемых деталей и мотивов, которые (словно бы) «перекочевали» из повести в роман. Таковы описание комнаты Горшковых [1, с. 252], портрет девочки Горшковых [1, с. 253], мотив пьянства и «отказа от должности» [1, с. 244], продажи нового вицмундира [1, с. 249], побоев жены [1, с. 242], Вари-ных/Сониных «тридцати копеек» [1, с. 117, 123, 126], вид квартиры-содома [1, с. 244] и даже точно воспроизведенная сентенция «Бедность не порок», которую в «Бедных людях» озвучивает Варвара [ 1, с. 125], а в «Преступлении и наказании» - Мармеладов [1, с. 240].
Очевидно, что в 1845 году, в период создания повести «Бедные люди», Достоевский был еще далек от теории «разумного эгоиз-
ма», контурировавшейся в «Преступлении и наказании» два десятилетия спустя, от рассуждений Родиона Раскольникова о «тварях дрожащих» и «право имеющих». Однако, как видно из текста, уже задолго до Н. Г. Чернышевского с его романом «Что делать?» (1863), традиционно считающимся «толчком» к созданию романа-эксперимента Достоевского, молодой писатель обнаруживает собственные, личностные размышления о сущности человека, о его роли и месте в обществе. И потому важно отметить, что в «Бедных людях» образ Макара Девушкина выходит за пределы устоявшегося концепта «маленький человек» и вбирает в себя (как ни странно) черты будущего «право имеющего» героя, его предстоящих раздумий о различных типах людей.
Примечательно рассуждение «маленького» Макара о несправедливости, царящей в мире. С одной стороны, герой задумывается: «Отчего это так всё случается, что вот хороший-то человек в запустенье находится, а к другому кому счастие само напрашивается? <.. > зачем одному еще во чреве матери прокаркнула счастье ворона-судьба, а другой из воспитательного дома на свет божий выходит?» [1, с. 132]. В ходе письма к Вареньке размышления героя приходят к еще более «грешной» мысли: «А отчего же это всё? А оттого, что вы сирота, оттого, что вы беззащитная, оттого, что нет у вас; друга сильного, который бы вам опору пристойную дал. А ведь что это за человек, что это за люди, которым сироту оскорбить нипочем? Это какая-то дрянь, а не люди, просто дрянь...» [1, с. 133]. По сути в этих (и подобных им) рассуждениях Макар Девушкин уже нащупывает, проговаривает теорию о двух типах людей, которую домыслит и дооформит Раскольников, признавая, что есть люди и есть дрянь (у Раскольникова - вошь).
Одновременно с мыслями о людском неравенстве в рассуждениях Макара Достоевский актуализирует и «оборотную» сторону -мысль о природном подобии людей. «Ну, посмотрим, что там такое в этих домах? Там в каком-нибудь дымном углу, в конуре сырой какой-нибудь, которая, по нужде, за квартиру считается, мастеровой какой-нибудь от сна пробудился; а во сне-то ему, примерно говоря, всю ночь сапоги снились, что вчера он подрезал нечаянно <.. > Это бы и ничего, и писать бы об этом не стоило, но <.. > тут
же, в этом же доме, этажом выше или ниже, в позлащенных палатах, и богатейшему лицу всё те же сапоги, может быть, ночью снились, то есть на другой манер сапоги, фасона другого, но все-таки сапоги...» [1, с. 136]. «Маленький герой» Достоевского (в отличие от Пушкина и Гоголя) осознает и судит несправедливость мироустройства. Иными словами - раскольниковские мотивы, образы, детали уже (почти) просматриваются в повести «Бедные люди», свидетельствуя о константности и глубинности раздумий писателя о людях и о дряни, о преступлении и наказании, о мере ответственности и человечности в отношениях между людьми.
Как ни странно, портретные черты будущего Родиона Расколь-никова угадываются в отдельных персонажах «Бедных людей», и субъектом проекции прежде всего оказывается образ студента Покровского [1, с. 55-61]. В «Преступлении и наказании» памятно сравнение, которое Достоевский использует для описания комнаты Раскольникова, - она похожа на шкаф или на гроб [1, с. 229]. Сходные сравнения появляются уже в «Бедных людях», другое дело, что в повести этими эпитетами маркируется не комнатка Покровского, но «угол» Девушкина: дважды его отгороженная комнатушка названа «конурой» [1, с. 98, 108]. И хотя к комнатке Петра Покровского этот эпитет не применен, но весьма близок ему другой пассаж - «хриплый голос его <Покровского> глухо отдавался в тесной его комнате, словно в гробу» [1, с. 73].
Как известно, в качестве важной детали в процессе портрети-рования Раскольникова уже в самом начале «Преступления и наказания» выделена выразительная и броская деталь: шляпа героя. «Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская, но вся уже изношенная, совсем рыжая, вся в дырах и пятнах.» [1, с. 231]. Обращает на себя внимание тот факт, что прообраз этой «циммер-мановской шляпы» появляется уже в «Бедных людях»: у отца студента Покровского была подобная «шляпа, которая вечно у него была измятая, дырявая, с оторванными полями» [1, с. 59]. Желтоватые пятна на поношенной шинели бывшего чиновника словно бы дополняют колористический раскрас шляпы-двойника.
Проточерты старухи-процентщицы Алены Ивановны угадываются в портрете хозяйки квартиры Макара Девушкина: «Хозяйка
наша, - очень маленькая и нечистая старушонка, - целый день в туфлях да в шлафроке ходит и целый день всё кричит на Терезу» [1, с. 34]. Рядом с ней - «услужница» Тереза, по словам Девушкина, -«женщина добрая, кроткая, бессловесная» [1, с. 33]. Даже из отрывочных цитат ясно, что пара «хозяйка - Тереза» явно предвосхищает пару «Алена - Лизавета».
В «Преступлении и наказании» запоминающе организована сцена «пробы», которую предпринимает Раскольников, придя к старухе-процентщице словно бы для «репетиции» предстоящего убийства [1, с. 234], где маркированная деталь - боязнь героем солнечного света, отсюда его намерение ретироваться, скрыться, убежать. Подобное чувство (сомнение) переживает в «Бедных людях» и Макар Девушкин, пришедший к ростовщику [1, с. 121]. В обоих случаях поведенческий импульс героев унифицирован - основанием к сомнению становится солнечный свет.
Подобного рода перекличек в «Бедных людях» и «Преступлении и наказании» множество (в том числе, например, мотив сватовства и женитьбы Быкова и Вареньки в повести, Петра Петровича Лужина и Дуняши - в романе; в обоих случаях без любви, с «жертвованием»), но в «Бедных людях» детали и мотивы-двойники рассредоточены между различными персонажами, пока еще не выстроившись в некую идейно-смысловую иерархию, не будучи дифференцированными и привязанными к тому или иному определенному типу-корреляту - «маленькому» или «великому», «тварям дрожащим» или «право имеющим».
Потому в качестве вывода можно заключить, что в центральном образе «Бедных людей» - Макаре Девушкине - оказались кон-таминированы черты не только «маленького» забитого персонажа (как у Пушкина и Гоголя), но и персонажа размышляющего, способного к деянию и «бунту», т.е. таких черт, которые позднее «вырастут» в самостоятельный тип раскольниковского плана, найдут отражение в фактах родионовой биографии. В пределах художественного пространства романа «Преступление и наказание» повесть «Бедные люди» оказывается важным и сущностным авто-претекстом, причем не только в отношении к образам «пьяненьких», «униженных и оскорбленных» (традиционный аспект), но и
образов наполеонического плана, будущих «разумных эгоистов» и их двойников (новый аспект).
Примечания
1. Жанровое определение, данное «Бедным людям» автором, -роман, однако, с научной точки зрения, художественно-композиционные особенности «романа» более тяготеют к повестийному типу наррации.
Список использованых источников
1. Достоевский Ф. М. Избранные сочинения: в 2 т. Т. 1. Бедные люди. Белые ночи. Преступление и наказание. М.: Рипол-Классик, 1997. 832 с.
2. Гоголь Н. В. Шинель // Гоголь Н. В. Собр. соч.: в 8 т. М.: Правда, 1984. Т. 3. Повести. С. 121-151.
3. Пушкин А. С. Станционный смотритель // Пушкин А. С. Соч.: в 3 т. М.: Худож. лит-ра, 1986. Т. 3. Проза. С. 75-84.
4. Богданова О. В. «Мертвые души» в «Шинели» Н.В. Гоголя / / Богданова О.В. Современный взгляд на русскую литературу XIX - середины XX века. СПб., 2017. С. 121-146.
5. Берсенева В. А. Рецепция «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина» А. С. Пушкина в романе Ф. М. Достоевского «Бедные люди»: образы и мотивы // Вестник Томского гос. ун-та. 2018. № 431. С. 12-18.
6. Фридлендер Г. М. Комментарии // Достоевский Ф. М. Собр. соч.: в 15 т. Л.: Наука, ЛО, 1988-1996. Т. 1. Повести и рассказы. 1846-1847. Л., 1988. С. 430-441; Т. 5. Преступление и наказание. Л.: Наука, ЛО, 1989. С. 523-573.
7. Михайловский Н. К. Записки современника // Михайловский Н. К. Сочинения. СПб., 1897. Т. IV. С. 530.
8. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 15 т. / ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом) / Г. М. Фридлендер (гл. ред.) и др. Л.: Наука (ЛО), 1988-1996. Т. 11. Публицистика 1860-х годов. Л., 1993. С. 339360.
9. Кладова Н. А. Xудожественная идея романа Ф. М. Достоевского «Бедные люди» // Вестник СВФУ. 2017. №2 4 (60). С. 93-103.
AUTO INTERTEXTUAL FIELD EARLY PROSE OF F. DOSTOEVSKY Bogdanova Olga Vladimirovna,
doctor of Philology, Professor, Leading Researcher at the Research Institute of Russian State Pedagogical University, Russia, e-mail: olgabogdanova03@mail. ru
Bogatyreva Lyudmila Viktorovna,
PhD, associate Professor, Professor of the Russian Christian Yumanitarian Academy, e-mail: [email protected]
The purpose of this article is to analyze the earliest novel by F. Dostoevsky "Poorpeople" (1846) and to establish (auto)intertextual links with the novel "Crime and punishment" (1866). The work shows that the image of the "little man", which attracted Dostoevsky in the 1840s, continued to occupy the attention of the prose writer and two decades later, when creating the unpublished novel "Drunken", which became part of the novel about Raskolnikov. In the course of comparative analysis, the article outlines the lines of textual interactions between "Poor people" and "Crime and punishment" and shows that the image of the so-called "little hero" Makar Devushkin absorbed the features of both the traditional "little man" and "rebel hero", from which the image of the "criminal theorist" Rodion Raskolnikov subsequently developed.
Keywords: Russian literature of the mid XIX century, F. Dostoevsky, the novel "Poor people", the novel "Crime and punishment", intertext, autointertext
References
1. Dostoyevskiy F.M. Izbrannyye sochineniya: v 2 t. T. 1. Bednyye lyudi. Belyye nochi. Prestupleniye i nakazaniye. M.: Ripol-Klassik. 1997. 832 s.
2. Gogol N.V. Shinel // Gogol N.V. Sobr. soch.: v 8 t. M.: Pravda. 1984. T. 3. Povesti. S. 121-151.
3. Pushkin A.S. Stantsionnyy smotritel // Pushkin A.S. Soch.: v 3 t. M.: Khudozh. lit-ra. 1986. T. 3. Proza. S. 75-84.
4. Bogdanova O.V. «Mertvyye dushi» v «Shineli» N.V. Gogolya // Bogdanova O.V. Sovremennyy vzglyad na russkuyu literaturu XIX -serediny XIX veka. SPb.. 2017. S. 121-146.
5. Berseneva V.A. Retseptsiya «Povestey pokoynogo Ivana Petrovicha Belkina» A.S.Pushkina v romane F.M. Dostoyevskogo «Bednyye lyudi»: obrazy i motivy // Vestnik Tomskogo gos. un-ta. 2018. № 431. S. 12-18.
6. Fridlender G. M. Kommentarii // Dostoyevskiy F.M. Sobr. soch.: v 15 t. L.: Nauka,, 1988-1996. T. 1. Povesti i rasskazy. 1846-1847. L., 1988. S. 430-441; T. 5. Prestupleniye i nakazaniye. L.: Nauka, 1989. S. 523-573.
7. Mikhaylovskiy N.K. Zapiski sovremennika // Mikhaylovskiy N.K. Sochineniya. SPb., 1897. T. IV. S. 530.
8. Dostoyevskiy F.M. Sobraniye sochineniy: v 15 t. / IRLI RAN (Pushkinskiy Dom) / G M. Fridlender (gl. red.) i dr. L.: Nauka, 19881996. T. 11. Publitsistika 1860-kh godov. L., 1993. S. 339-360.
9. Kladova N.A. Khudozhestvennaya ideya romana F.M. Dostoyevskogo «Bednyye lyudi» // Vestnik SVFU. 2017. № 4 (60). S. 93-103.
