CC BY
18
УДК 821.161.1-312.6 Е.И. САРИН
кандидат филологических наук, старший преподаватель, кафедра русской, зарубежной литературы и массовых коммуникаций, Брянский государственный университет имени академика И,Г! Петровского Е-та И: загт.еудету@та /1. г и
UDC 821.161.1-312.6 EX SARIN
Candidate of Philology, Senior Lecturer, Department of the Russian, foreign literature and mass communications, Bryansk State University named after academician
l.G. Petrovsky E-mail: sarin.evgeniy@mail.ru
АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ПОСЛАНИЙ МИТРОПОЛИТА НИКИФОРА
КНЯЗЮ ВЛАДИМИРУ МОНОМАХУ
THE AUTOBIOGRAPHICAL POTENTIAL OF THE EPISTLES OF METROPOLITAN NIKI FOR TO PRINCE VLADIMIR MONOMAKH
Автобиографическое начало в посланиях митрополита Никифора выражено минимально, хотя наличие характерологического портрета, основанного на личных впечатлениях, можно считать художественным достижением этого книжника.
Ключевые слова: послание, автобиографическое начало, митрополит Ники фор.
Autobiographical beginning in the Epistles of Metropolitan Nikifor is minimally expressed, although the presence of the character portrait based on personal experience, can be considered the artistic achievement of this -writer.
Keywords: the epistles, autobiographical beginning, Metropolitan Nikifor.
Никифор прибыл на Русь из Византии и взошел на митрополичий престол в декабре 1104 года, умер в 1121 году. Вторая половина его правления приходится на время великого княжения Владимира Мономаха, к которому и были обращены два послания. Сохранились эти произведения в немногочисленных списках XV-XVI вв., под 20 июня они помещены в Великие Минеи Четии. Перу митрополита Никифора принадлежат два послания, которые неоднократно публиковали, последнее научное издание принадлежит Н.В. Понырко [3, с.64-73, 80-88].
Задача данной статьи состоит в анализе автобиографической ситуации посланий митрополита Никифора и выявлении ее специфики.
«Рамочная» коммуникативная ситуация - эпистолярная, само по себе письменное общение с князем, наличие определенных взаимоотношений между корреспондентами - несомненный факт биографий как Никифора, так и Владимира Мономаха. Но эта эпистолярная ситуация автобиографична в самом общем смысле. Мы можем расширить наши представления о практике пастырского общения митрополита и князя [6, с.61], но не знаем и не можем определить, каковы были конкретные обстоятельства создания памятников.
Во всем прочем, помимо эпистолярной ситуации, автобиографизм практически неразличим, хотя исследователи обнаруживают в тексте проявления личностного начала.
Причины и время написания Послания о вере латинской из контекста не выявляются. Отсутствуют в нем и какие-либо автобиографические детали. В целом Послание митрополитаНикифораВладимиру Мономаху
о посте представляет собой богословско-философский трактат, анализ которого позволяет исследователям характеризовать его автора как «тонкого политика, глубокого мыслителя, даровитого проповедника» [5, с.5-86].
В начале семантемы исследователи обнаруживают только наличие «первичного обращения» («княже мои») и благословения адресата, а также указание на стимул составления произведения [2, с.158]. Причем указанный стимул не имеет автобиографической «привязки» к каким-либо обстоятельствам личного общения адресатов. Скорее, повод может быть охарактеризован как идеологический или дидактический, поскольку Никифор ссылается на то значение для воспитания души истинного христианина, которое имеет Великий пост: «Благословенъ Богъ и благословенно святое имя славы его, благословене и прославлене, мои княже, иже многия ради своея благости и человеколюбиа спо-добивъ ны доити въ пр"Ьчестыя дни сиа святаго поста, ихже, яко строитель нашего спасениа, въ душевное очищение душь наших взаконилъ есть» [6, с. 66]. Жанровое самоопределение текста как послания при практически полном отсутствии собственно обязательных элементов формуляра оказывается практически единственным поводом для отнесения текста именно к жанру послания. Впрочем, отсутствие собственно эпистолярной топики может быть следствием особенности бытования текста.
Ближе к концу в Послании о посте появляется некоторая конкретика, которая, вероятно, имеет отношение к личным взаимоотношениям адресанта и адресата. Так, имеется указание на обычай обращаться к князьям с па-
© Е.И. Сарин © E.I. Sarin
Ученые записки Орловского государственного университета. №1 (70), 2016 г. Scientific notes of Orel State University. Vol. 1 - no. 70. 2016
стырским поучением в дни Великого поста. Указание на это обстоятельство возникает вслед за укоризнами адресату в том, что он слушает неких клеветников. Стремясь убедить князя в том, что побудительными причинами не были жалобы обиженных. Никифор пишет: «Не опеча-ли же ся. княже мои, о словеси семь или мниши, яко кто прииде къ мн"Ь печаленъ, и того дЬля написах ти се. Ни тако ми благоверна твоего, но просто тако написахъ на воспоминание теб"Ь. яко великиа власти и велики въспо-минании трЪбуютъ многых, якоже и велми пользують и велику пакость имеють. И сего ради дрьзнухом мы, яко уставъ есть церковный и правило - въ время се и къ кня-земь глаголати что полезное» [3, с.70]. Исследователи комментируют этот эпизод практически в едином ключе. Н.В. Понырко полагает, что в данном уклончивом замечании заключена «какая-то конкретная подоплека» [6, с.61]. М.В. Антонова уточняет: «...конкретным поводом для написания произведения был некий визит адресата к автору, а возможно, и жалоба или даже навет на князя какого-то еще лица, беседовавшего с митрополитом, - именно поэтому так много внимания уделяется "коварству" слуха» [1, с. 115]. Однако эти намеки слишком завуалированы и неточны для того, чтобы усмотреть в них автобиографические детали.
В то же время автобиографический потенциал текста реализуется через создание характерологического портрета Владимира Мономаха, что является одним из первых опытов такого рода в древнерусской литературе. Эгикетно обусловленные эпитеты князя («благоверный, кротъкыи» [3, с.66], «добляя глава наша и всей христолюбив'Ьи земли» [3, с. 67], «княже человеколюбивый и кроткыи» [3, с.68]) дополняются расширенной характеристикой, основанной на сопоставлении личных качеств Мономаха с теми представлениями о двойственной сущности человека, о соотношении в нем божественного и телесного, духовного и страстного, а также о тричастности души, которая включает в себя «словесное, и яростьное, и желанное» [3, с.67-68], то есть разум, волю и чувства, которые автор излагал ранее. «Испытав» князя по предложенным трем основаниям. Никифор приходит к выводу, что его адресат отличается высокими христианскими качествами. Владимир Мономах характеризуется как глубоко веру ющий человек, последовательно отстаивающий свои убеждения и неуклонно защищающий «правую веру»: «И по душев-нымь жиламъ испытавъ, обр'Ьтох по словесной убо жилЬ, обр"Ьтох тя благоверна по Божии благодати и неуклонь-шеся от первыя вЪры. По яростьному же не у бо поврь-жена, храняща же еже по БозЪ ревность и до сего дне» [3, с.69]. Что касается чувств, то Никифор высоко характеризует проявление у князя четырех из них: зрения, обоняния, вю^са и осязания, но полагает, что слух приносит вред душе адресата: «5 же чювьствъ испытавъ, по видЪнию непретъкновена тя обретаю <...>. Мнить же ми ся, яко не могыи самъ вся творити очима своима, от слу-жащихъ орудьемъ твоимъ и приносящимъ ти въспомина-ниа то от г£>х н^како приходить ти пакость душевная. И отврьсту сушу слуху, т"Ьмь едином стрела входить ти»
[3, с. 69]. Этому выводу предшествует характеристика поведения и образа жизни Мономаха. Он спит на голой земле, избегает чертогов, носит бедную одежду и обувь, бегает на лыжах, много путешествует, облачается в дорогую одежду только при необходимости отправлять свои ритуальные обязанности правителя, столь же скромен князь в еде и питье: «О обонянии же, иже го нить благоухание. что подобаеть глаголати к такому князю, иже боле на голЬна земли съпить и высоты дому б"Ьгаеть, и светлое ношение порть отгонить, и по л"Ьсомъ ходя, сиротину носит одЬжю и обутел, и на лыжах прескоча и по нужи въ град входя, власти дЬля, въ властельскую ризу облачится: и о вкушении тако же, иже въ брашнЬи питии, быва-еть!» |3. с.68]. Подчеркивается смиренность Владимира Мономаха, его христианская любовь к простым людям, его пренебрежение богатствами, златом и серебром, его милосердие, отсутствие тщеславия и гордости: «И в"Ьмы, яко еже инЬмъ на обЪдЬ св'ЬтьлЬ готовиши и бываеши всЬмъ всяческая, да вс"Ьх приобрящеши, и законныя, и безаконныя, величьства ради княжьскаго. и самъ убо слу-жиши и стражеши рукама своима. И доходить подавание твое до же и до камаровъ. твориши иже то княжениа ради и власти <...> в'ЬдЬ, яко отнелЬже родися и утверьдися в тсбъ умъ, от негоже лЬта можеть кто блаштворити, то руца твои по Божии благодати къ всЬмъ простираються. И николи же ти съкровище положено бысть, или злато, или сребро ищьтено бысть, но вся раздавая и обЪма рукама истощая до же и дос"ЬлЬ» [3, с.68-69]. С одной стороны, этот характерологический портрет соотносится с теми сведениями, которые сообщает о себе и своем образе жизни сам Мономах в «Послании», составленном им в конце жизни [6, с.61]. С другой стороны, таким образом реализуется автобиографический потенциал данного текста, так как здесь отражаются не только религиозно-философские воззрения митрополита Никифора, но и его личные впечатления от общения с великим князем. Тем более что автор послания не ограничивается похвалой, хотя и соответствующей действительности. Он указывает, что «слух», который, с его точки зрения, может быть и истинен, и лжив, Владимиром Мономахом используется недостаточно правильно, то есть он прислушивается к клеветникам.
Послание о вере латинской митрополита Никифора с формальной точки зрения имеет прямое указание на «рамочную» автобиографическую ситуацию общения автора и адресата. Непосредственный вопрос князя становится побудительной причиной создания данного текста, что фиксируется в начальной части семантемы и представляет собой устойчивый эпистолярный топос стимула написания послания: «Въпрашалъ еси нас, благородный княже. како отврьжени быша латина от святыя съборныя и правовЪрныя церкве. И се, якоже обЪщавъся благородству твоему, поведаю ти вины их» [6, с.71],
Антилатинская полемика оставалась актуальной во времена княжения Владимира Всеволодовича. Известны широкие династические связи Мономаха с правящими домами католического мира: сам он был женат на дочери английского короля Гаральда II, его се-
стра Евпраксия вышла замуж за немецкого маркграфа Генриха Длинного Штаденсюго, а затем за немецкого императора Генриха IV; Мстислав Владимирович, сын Мономаха, женился на дочери шведского короля, а его дочь Евфимия стала супругой венгерского короля [6, с. 27,60]. Существует предположение, высказанное еще М. Д. Приселювым, что поводом для написания Послания о вере латинской митрополитом Никифором был именно брак дочери Мономаха, который, возможно, был заключен в 1112 году [7, с.314]. Однако Н.В. Понырко полагает, что данная датировка является весьма сомнительной, точно можно утверждать только то, «что послание написано в пору киевского княжения Владимира Мономаха, то есть между 1113 г. (годом вокняжения Мономаха на Киевском столе) и 1121 г. (годом смерти митрополита Никифора)...» [6, с.60]. Эти обстоятельства важны и интересны для представления историню-политическош и идеологического контекста создания Послания о вере латинской митрополитом Никифором. Однаю следует признать, что в анализируемом сочинении данный контекст не актуализован. Остается не реализованным и автобиографический потенциал жанра, поскольку обстоятельства автобиографического характера, связанные с антилатинской проблематикой или с взаимоотношениями с Владимиром Мономахом, в послании не находят отражения.
Кроме того, и автобиографичность отмеченной нами выше «рамочной» коммуникативной ситуации, включающей «вопрошание» князем митрополита и написание им ответного послания, также вызывает сомнения. Дело в том, что оба послания митрополита Никифора, обращенные к князю Владимиру Мономаху, тематически удивительно корреспондируют с посланиями Феодосия Печерского к князю Изяславу Ярославичу. Даже начало Послания о вере латинской построено аналогично Посланию о посте Феодосия Печерского,
с той только разницей, что в сочинении Никифора отсутствует традиционная авторская топика, требующая использования самоуничижительных формул. На тематическое сходство данных посланий обратила внимание Г.В. Никищенкова и предположила, что митрополит Никифор «вступил в своего рода творческое соревнование с русским подвижником» [4, с.95].
Несомненно, фигура Феодосия Печерского была весьма значимой для русского национального сознания. Уже при митрополичьем правлении Никифора в 1108 году имя Феодосия Печерского было внесено в Синодик, и с тех пор его стали поминать по всей Руси, о чем имеется свидетельство в Повести временных лет [6, с.59]. Причем исследователи полагают, что здесь имеется в виду «вселенский Синодик, являющийся частью Чина православия, совершаемого церковью в первое воскресение Великого поста» [6, с.63]. Инициатором данного деяния выступил не Никифор, а печерский игумен Феоктист, который «нача понужати» князя Святополка Изяславича. Именно при Никифоре утверждался национальный культ не только Феодосия, но и свв. Бориса и Глеба, перенесение мощей которых в Вышегородский каменный храм было инициировано князьями Владимиром Мономахом, Давыдом и Олегом Святославичами в 1115 году. Тематическое сходство посланий Никифора и Феодосия Печерского, а также подчеркнуто углубленный богословско-философский характер сочинений митрополита косвенно подтверждают предположение о своего рода «ревности» Никифора к христианскому авторитету русского святого. Данные соображения позволяют уточнить некоторые личностные характеристики эпистолографа. Тем не менее, они не имеют текстуального фактографического подтверждения, а, следовательно, остаются на уровне предположений и не расширяют наших представлений о реализации автобиографического начала в Послании о вере латинской.
Библиографический список
1. Антонова M.R. Древнерусское послание XI-XIII веков: Поэтика жанра. Брянск, 2011.
2. Антонова М.В., Никищенкова Г.В. Формуляр древнерусского послания: Феодосий Печерский, его современники и последователи // Ученые записки Орловского государственного университета. 2010. №3. 4.1. С.154-161.
3. Никифор, митропстит. Послание Владимиру Мономаху о посте. Послание Владимиру Мономаху о вере латинской // Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. XI-XIII: Исследования, тексты, переводы. СПб., 1992. С.66-73.
4. Никищенкова Г.В. Послания и поучения Феодосия Печерского. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Орел, 2010.
5. Полянский СМ. Богословско-философские взгляды митрополита Никифора // Древняя Русь. 2001. №4. С.97-108.
6. ПоныркоН.В. Эпистолярное наследие Древней Руси. XI - XIII: Исследования, тексты, переводы. СПб.,1992.
7. Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси XI-XII вв. СПб., 1913.
References
1. AntonovaM. К Old Russian epistle of the ll-13th centuries: Genre poetics. Bryansk, 2011.
2. AntonovaM. V, Nikishchenkov G.V. Form of the Old Russian epistle: Theodosius Pechersky, his contemporaries and followers// Scientific notes of Orel State University. 2010. №3. P.I. Pp.154-161.
3. Nikifor, metropolitan. The epistle about a fast to the prince Vladimir Monomakh. The epistle to Vladimir Monomakh on the faith Latin // Ponyrko N. V Epistolary heritage of Ancient Russia.
4. Nikischenkova G.V Epistles and sermons of Theodosius Pechersky. The dissertation on competition of a scientific degree of candidate of Philology. Orel, 2010.
5. Polyansky S. M. Theological and philosophical views of the metropolitan Nikifor//Ancient Russia. 2001. № 4.
6. Ponyrko N. V Epistolary heritage of Ancient Russia. XI - XIII: Studies, texts, translations. SPb.,1992
7. PriselkovM.D. Sketches on church and political history of Kievan Rus of the 11- 12th centuries. SPb., 1913.
