CC BY
25УДК 821.133.1-312.6
АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ПОЭТИКА КНИГИ Э.-Э.ШМИТТА «PLUS TARD, JE SERAI UN ENFANT»
Инга Валерьевна Суслова
к. филол.н., доцент кафедры мировой литературы и культуры Пермский государственный национальный исследовательский университет
614990, Россия, Пермь, ул. Букирева, 15. inga_sus@mail.ru
В статье определяется жанровый статус и комментируется автобиографическая поэтика книги современного французского писателя Э.-Э. Шмитта «Plus tard, je serai un enfant» (2016). Особое внимание уделяется специфике реализации и взаимосвязи тем детства и творчества. Выявляются и анализируются развивающие тему творчества мотивы взгляда, слова, рождения и отцовства. Комментируется история формирования оптимистического мировосприятия писателя. Делается вывод о том, что ракурс подачи и объём личного материала, язык, стиль изложения в книге «Plus tard, je serai un enfant» в целом органичны для Шмитта, но обусловлены концепцией издательства. Жанр интервью определил диалогическую форму автобиографического повествования. Писатель вступает в диалог с журналистом и, следуя логике её вопросов, формирует автопортрет.
Ключевые слова: Эрик-Эмманюэль Шмитт, Катерин Лаланн, автобиография, интервью, детство, роман, книга, творчество, оптимизм.
Очевидной стратегией развития современной литературы является (авто)биографизм. Французский исследователь биографического письма Ф. Лежен дает ему такое ему определение: «ретроспективное прозаическое повествование реального человека, рассказывающего о собственном существовании, делая особый акцент на истории своей личности» [Лежен 2006: 261-262]. Важными жанровыми критериями автобиографии являются установка на подлинность, эгоцентрическая повествовательная позиция, открытый финал - самоописание невозможно завершить. Комментируя повествовательную структуру жанра, Н. А. Николина отмечает: «для текстов автобиографических и "автопсихологических" произведений характерно разделение, "расслоение" я повествователя на "я" описывающего субъекта и "я" - объект опи-
© Суслова И.В., 2019
сания <...> пишущий становится творцом собственного "я"» [Николи-на 2002: 102]. Проблемы самопрезентации, конструирования собственного «я» в автобиографических текстах находятся в центре внимания практически всех гуманитарных наук. Психолог Е. Е. Сапогова определяет автобиографию как «самопроектирование личности и создание индивидуальной мифологии из личностных мифологем», субъект автобиографии всегда творит «легенды о себе» - «глубоко интимные, сокровенные игры с самим собой, способствующие самопознанию, самопостроению и самопринятию» [Сапогова 2004: 102].
Временная организация автобиографии характеризуется соположением прошлого и настоящего. Как обобщает Е. А. Болдырева, автобиография - не просто «воспроизведение прошлого таким, каким оно было, это попытка найти новую модальность своего бытия, собрать рассеянное в пространстве и времени прошлое и перегруппировать его в иной временной ряд» [Болдырева 2017: 248]. Объём реконструируемой личной истории может быть как минимальным - несколько дней, так и максимальным - от рождения до настоящего времени субъекта письма. Особо важное значение имеют образы детства, тема памяти.
Книга Э.-Э.Шмитта (род. 1960) «Plus tard, je serai un enfant» («Потом я буду ребёнком», 2016) открывает особую автобиографическую серию издательского дома Pèlerin (Bayard) - «L'atelier de l'enfance» («Мастерская детства»). Позднее в этой серии выйдут книги Я.Хадры («Le Baiser et la morsure», 2018), Ф. Феррана («Mon enfance, quelle histoire!», 2019). Автором этого проекта является главный редактор издательского дома Катерин Лаланн. В каждом случае она берёт интервью у писателей, цель которых - определить, как детские годы повлияли на становление творческой личности. В соответствии с законами жанра, К.Лаллан выступает только посредником между читателем и интервьюируемым: её вопросы лаконичны, она не комментирует и не дополняет ответов, не делится собственным опытом. Вместе с тем, для интервью определяющей является диалогическая форма подачи информации, роль интервьюера довольно значительна, она заключается в подготовке вопросов, которые станут «стимулом для развернутых реакций интервьюируемого», в выборе заголовочного комплекса, в подборке фотографий и комментариях к ним и т.д. [Сахнова 2013: 99].
Анализируемая книга Шмитта полностью соответствует концепции проекта «L'atelier de l'enfance». Стоит отметить, что темы любви, детства и образы детей являются определяющими в его творчестве. Так, например, по заключению А. С. Сорокиной, посредством детских образов в повестях «Цикла Незримого» писатель «демонстрирует свою
положительную программу жизни, нацеленную на утверждение общечеловеческих ценностей» [Сорокина 2010: 4].
В системе жанровых форм СМИ «Plus tard, je serai un enfant» - интервью-портрет. Как определяют исследователи жанра, «по своей коммуникативной природе - это "интервью с самим собой" (как непрерывный процесс и о/смысленный результат), на уровне героя - это публичная рефлексия (самопознание) и автопортрет. На уровне журналиста - это план-сценарий и реальный диалоговый портрет» [Сычен-ков 2007: 11]. Диалог предваряется Предисловием, в котором определена стратегия самоописания: история жизни теснейшим образом связывается с развитием писательского дара. Э.-Э. Шмитт сразу определяет круг важных для его автобиографии проблем: что такое творчество, каких усилий оно требует от художника, писателями рождаются или становятся? И что важно - он намерен «защищать своё искусство»: «<...> je voulais devenir écrivain <...> Face a l'autobiographie, mon silence, ma timidite, ma gene visent d'abord a proteger mon art» [Schmitt 2017: 10-13]. Oсновнaя часть разделена на восемь небольших по объёму глав, в конце книги помещены фотографии из личного архива писателя (Album d' enfance).
Одной из самых сильных позиций любого текста является заглавие, предваряя содержание, оно направляет восприятие читателя к тому, что будет изложено далее. По определению И. Р. Гальперина, заглавие - «это компрессированное, нераскрытое содержание текста. Его можно метафорически изобразить в виде закрученной пружины, раскрывающей свои возможности в процессе развертывания» [Гальперин 1981: 46]. Заглавие автобиографических произведений, «последовательно указывая на жанровую принадлежность текста, определяет его тему и жанровые интенции, а в ряде случаев мотивирует способ изложения и особенности композиционной организации» [Николина 2002: 32]. Заглавие «Plus tard, je serai un enfant» определяет идею самовосприятия себя Э. -Э. Шмиттом, прямо обозначая наиболее важный период его жизни - детство. Каждый момент настоящего, каждую грань своей зрелой человеческой и творческой личности писатель связывает с детскими переживаниями и впечатлениями. Детство для него не только точка отсчёта, но и цель развития личности - надежда возвратиться в конце жизни к детской простоте и искренности. А. С. Сорокина, исследовавшая философию детства в художественной прозе писателя, делает вывод: «за детскими образами Шмитта стоит ряд философских идей, совокупность которых раскрывает определенный взгляд на мир» [Сорокина 2010: 3]. Сам писатель неоднократно повторяет, что именно
счастливое детство в кругу семьи сделало его таким, каков он есть -оптимистом, философом, художником.
В автобиографиях, как правило, доминирует повествовательная позиция от первого лица, определяющая коммуникативная ситуация -рассказ о своей жизни, обращение к событиям прошлого. В книге «Plus tard, je serai un enfant» активнее всего используются личные местоимения «je» («j'ai lutté», «j'ai sué», «j'ai douté»), «moi» («l'enfant vit en moi») и притяжательные «mon», «ma», «mes» («mes parents», «ma grand-mère», «ma tristesse»). Глагольные формы прошедшего (чаще всего рassé œmposé - прошедшее законченное) и настоящего времени постоянно перемежаются, показывая неразрывную связь прошлого и настоящего. Книга сосредоточена на событиях детских лет и размышлениях о их влиянии на всю последующую жизнь, прежде всего, творческую. Хронологический принцип, важный для автобиографии, поддерживается вопросами и соответственным распределением эпизодов детства по главам: от рождения, через первые впечатления, увлечение музыкой и театром, к идее написания первой книги и т.д. В названиях глав, соответственно, присутствуют указания как на период жизни («Le petit Lionnais», «Le petit-fils du sertisseur» и др.), так и на этапы приобщения к искусству («Le lecteur insatiable», «Le dramaturge précoce» и др.). Вместе с тем, жанр портретного интервью отличается «относительно свободной композицией», беседа может периодически развиваться «в интуитивно-импровизационном ключе» [Сахнова 2013: 99]. И в данном случае вопросы интервьюера не только направляют, но и отвлекают беседу, что придаёт рассказу живой и не всегда предсказуемый характер. Сами вопросы свидетельствуют о том, что Катерин Лаллан хорошо знакома с обстоятельствами личной жизни писателя, свободно ориентируется в контексте его творчества.
Как и большинство автобиографов, Шмитт воссоздаёт образ семьи («une famille peu ordinaire»), вспоминает родителей («œs sportis», «mes parents moqueurs»), старшую сестру («ma soeur joue un rôle essentie»), бабушку и дедушку, идиллическую атмосферу их загородного дома, провинциальной жизни вообще: «Je grandis dans ce riche gardemanger de la France où gibier, fruits, poissons, vin abondaient. On ripaillait à la moindire occasion, on multipliait les longues tablées, du côte lvonnais au tant qu'alsacien. Gavé de bonne chère et d'affection j'avançais allègrement dans le monde, entouré de chiens et de chats, lesquels tiennent, dans ma vie, une place presque aussi importante que les humains» [ibid. : 88-89]. Фотографии альбома последовательно иллюстрируют счастливые воспоминания: «Jai reçu la gaieté en cadeau dès l'enfance, car j'ai grandi au sein d'une famille soudée qui célébrait la vie» [ibid.: 87].
В первой главе («Le petit Lionnais») представлен рассказ о самых ранних годах жизни будущего писателя в небольшом городке Сент-Фуа-ле-Лион, указываются важные и очень личные места старого Лиона: средневековые улочки, виадук и римский амфитеатр, школа, здание лицея и т. д. Шмитт признается, что древний Лион с его неповторимой атмосферой, а также ощущение безграничной свободы и особой близости с природой впоследствии повлияют на образ эпохи Иисуса в романе «Евангелие от Пилата» («L'Évangile selon Pilate», 2004), образы ренессансного Брюгге, Вены начала XX века и современного Лос-Анджелеса в романе «Женщина в зеркале» («La Femme au miroir», 2011). Важным мотивом этой главы (и периода жизни) является мотив взгляда и связанные с ним возможности обзора и перспективы. Отправной точкой его развития является вопрос Катерин Лаллан: «De votre balcone familial situé au quatrième étage, la vue sur la capitale des Gaules. Grandir sur un promontoire participle-t-il à forger en regard distancié sur l'existence?» [ibid.: 17]. Первый взгляд новорожденного с высоты четвёртого этажа родительского дома, по её мнению, во многом определит широту и свободу взглядов писателя, его толерантность, способность к глубоким философским обобщениям. И Э.-Э. Шмитт с большой симпатией вспоминает фамильный балкон, отдаёт должное его «судьбоносности»: «Sans extrapoler, je suggère que le dramaturge, le philosophe, le romancier que je suis résultent de ce balkon de l'Avenue Valeud» [ibid.: 18]. Журналист, развивая и углубляя тему, писательского видения периодически будет «возвращать» его воспоминания «на балкон»: «Revenons au balcon».
Как уже было указано, ключевой темой автобиографии Э.-Э. Шмитта является писательство: как дар, как призвание, как форма мысли, в связи с чем активен мотив слова. Три главы из восьми посвящены чтению, пробуждению чувства слова. Рассказывая историю семьи, писатель обращает внимание на сложные отношения старших Шмиттов с языком, что оказало определённое влияние на детей. Дед, Август Шмитт, эльзасец, освоил французский, будучи взрослым человеком, а отец и в повседневной жизни использовал язык с «уважением мигранта», в основном в высоком литературном варианте - «ne se mouvait qu'au etages nobles de langue» [ibid.: 129]. Впоследствии, по признанию автора, эта изысканно косноязычная манера речи станет важной составляющей образа отца героя романа «Улисс из Багдада» («Ulysses from Bagdad», 2008). Герой-повествователь в романе вспоминает: «Отец мой способствовал запутыванию нашего быта своей манерой говорить. Библиотекарь, тонкий ценитель литературы, эрудит, мечтатель, он заразился от книг манией изъясняться высоким слогом, в
духе арабской литературы, обожающей цветистость, он любил парить на горних вершинах языка, где ночь именуется "покровом темноты, укрывшим мирозданье", хлеб - "хрустящим союзом муки и воды", молоко - "медом жвачных животных", а коровья лепешка - "пирожным лугов" <...> Однако эти цветистые парафразы не складывались в четкую речь <...> На самом деле отец не знал обычных слов, он практиковал крайности, живя на двух равноудаленных этажах языка, на благородном и на тривиальном, и прыгал с одного на другой» [Шмитт 2019]. По мнению Ж. Кавиль, тема языка в произведениях Шмитта часто оказывается связанной с драмой кризиса идентичности, а совмещение в речи персонажей противоположных стилевых регистров, формирует уникальную ироническую манеру писателя [Cauville 2013: 20].
Определив детство не только началом, но и целью развития личности, Э.-Э. Шмитт сомневается в искренности и коммуникативных возможностях художественного языка: «L'idée de communiquer sans phrases me ragaillardit. Étrange pour un écrivain?». Он задумывается о возможности возвращения словам детской простоты, первоначальных, естественных значений: «Conscient que les mots peuvent nous tromper, que la langue sert egalement le mensonge, la relation sensible avec mes chiens m'apporte un gage d'authenticité, une refonda- tion, un retour au lien originel en deçà du verbe» [ibid.: 89].
В контексте размышлений о творчестве активны также мотивы рождения и отцовства. Писатель неоднократно заявляет: «я рождён моими книгами», «я открываю, познаю себя при помощи моих книг» (je nais de mes livres; mes livres m'ont fait naître à moi-même) [ibid.: 122]. Так, например, роман «Евангелие от Пилата» определит обращение к христианству, а роман о Гитлере («Доля другого») выявит внутренних монстров. Величайшей печалью своей жизни (une tristesse traverse ma vie) Шмитт признаёт отсутствие родных детей (beau-père, oncle, jamais père.), он не скрывает, что писательство - один из способов заполнения этой лакуны: «Composer des corps de mots, faite de corps de chaire» [ibid.: 121]. «Мои книги сотканы из каждого момента моего существования (sont tissés de tous instants de mon existence), - неоднократно говорит писатель, - как если бы они были детьми».
Важнейшей темой автобиографии Э.-Э. Шмитта является история формирования мировосприятия. Писатель утверждает, что считает себя счастливым человеком и оптимистом. Главными источниками того и другого являются любовь и забота семьи, особая, наполненная творчеством и яркими впечатлениями, атмосфера детских лет, музыка и, конечно, приобщение к вере. Своё творческое кредо он определяет
так: «J'ai décidé de devenir le scribe de cette joie» [ibid.]. Вместе с тем, он неоднократно признаёт, что оптимизм - это трагическое чувство. Он просит разрешение у Катерин Лаланн процитировать кредо современного оптимиста, сформулированного им ранее в эссе «Подумать только: Бетховен умер, а столько кретинов живы...» :
«Я оптимист, так как считаю, что мир жесток, несправедлив, равнодушен.
Я оптимист, так как считаю, что жизнь слишком коротка, ограниченна и полна страданий.
Я оптимист, так как ношу траур по познанию: отныне я знаю, что мне не суждено узнать.
Я оптимист, так как заметил, что любое равновесие непрочно и временно.
Я оптимист, потому что не верю в прогресс, точнее, я думаю, что не может быть автоматического прогресса, прогресс без моего участия, без нас, нашей воли и тяжкого труда.
Я оптимист, так как опасаюсь самого худшего, но сделаю все, чтобы этого избежать.
Я оптимист, так как это единственное разумное предложение, на которое меня вдохновил абсурд.
Я оптимист, так как только это отвечает тому, что мне нашептало отчаяние (цит. по: [Шмитт 2019]).
Оптимизм и жизнелюбие - это активная позиция, действие, направленное на преодоление страха смерти, трагедии и отчаяния. В своих книгах и публичных выступлениях Э.-Э. Шмитт признаётся, что его идеал - эпоха Просвещения, а любимый писатель - Дени Дидро. Как точно определяет А. Сорокина, ориентация на идеалы Просвещения «дает возможность Шмитту вернуть бытию структурность и гармоничную организацию, поскольку эта эпоха вызывает из небытия метафизический способ мышления. <...> Просвещение близко Шмит-ту в главном его принципе: направлять людей к Добру и Справедливости» [Сорокина 2008: 252].
Книга «Plus tard, je serai un enfant» - не единственный автобиографический опыт писателя, на протяжении творческого пути он последовательно реализует его, причем в самых разных жанровых вариантах, наиболее известны эпистолярная новелла «Моя жизнь с Моцартом» («Ma vie avec Mozart», 2005) и автобиографический роман «Ночь огня» («La nuit de feu», 2015). Это глубоко личные произведения, в основе которых история драматических откровений: исцеление суицидальной одержимости музыкой Моцарта, экзистенциальное потрясение, пережитое звёздной ночью. В сентябре 2019 года вышла книга «Journal d'un
amour perdu», она написана в форме дневника и посвящена памяти матери...
«Plus tard, je serai un enfant», открывая серию «L'atelier de l'enfance», во многом формирует канон этого проекта. Ракурс подачи и объём личного материала, язык и сам стиль изложения, с одной стороны, органичны для Шмитта, с другой - обусловлены концепцией издательства. Рассказывая о детских годах, воссоздавая счастливые воспоминания, писатель последовательно комментирует собственные произведения, делится историей их создания и даже даёт советы читателю. Вступая в диалог с журналистом и следуя логике её вопросов, он формирует собственный портрет, пусть и ориентированный на заданный формат, но очень искренний и живой. Примечание
1 Эссе включено в пьесу-монолог «Кики ван Бетховен» («Kiki van Beethoven», 2010).
Список литературы
Болдырева Е. М. Автобиографизм и автобиография: самоконструирование и семиотизация субъекта // Ярославский педагогический вестник. 2017. № 4. С.242-251.
Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 138 с.
Лежен Ф. Когда кончается литература? // Автобиографическая практика в России и во Франции / под ред. К. Вьолле, Е. Гречаной. М. : ИМЛИ РАН, 2006. С. 261-275.
Савицкий Е. Автобиографии и постмодернистская теория // Новое литературное обозрение. №156 (2). 2019. URL: https://www.nlobooks.ru/magazines/novoe_literaturnoe_obozrenie/156_nlo _2_2019/article/20911/ (дата обращения: 30.10.2019).
Сахнова Е. Б. Жанр интервью и его модификации // Известия Саратовского университета. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2013. Т. 13, вып. 4. С. 98-103.
Сапогова Е. Е. Игры с самим собой: Я-метафоры в содержании индивидуальных нарративов субъекта // Вторая Всероссийская научно-практическая конференция по экзистенциальной психологии (Звенигород, 2-5 мая 2004 г.). Материалы сообщений. М., 2004. С. 104-107.
Сорокина А.С. Творчество Э.-Э. Шмитта в контексте постмодернистских идей // Известия Российского гос. пед. ун-та им. А.И. Герцена. 2008. № 67. С. 251-255.
Сорокина А. С. Творчество Э.-Э. Шмитта: философия детства: ав-тореф. дисс ... канд. филол. наук. СПб., 2010. 16 с.
Сыченков В. В. Интервью-портрет как тип коммуникации: автореф. дисс ... канд. филол. наук. Казань, 2007. 18 с.
Шмитт Э.-Э. Кики ван Бетховен / пер. с фр. Г.Соловьёвой // URL: https://e-libra.ru/read/355078-kiki-van-bethoven.html (дата обращения: 01.09.2019).
Шмитт Э.-Э. Улисс из Багдада / пер. с фр.Г.Соловьёвой // URL: https://e-libra.ru/read/312737-uliss-iz-bagdada.html (дата обращения: 28.08.2019).
Cauville J. Réécriture de la figure mythique d'Ulysse dans Ulysse from Bagdad d'Éric-Emmanuel Schmitt // Tangence. Présence du mythe dans la littérature francophone contemporaine Numéro 101, 2013, p. 11-21.
Schmitt E.-E. Plus tard, je serai un enfant. Entretiens avec Catherine La-lanne. Bayard Éditions. 2017. 161 с.
AUTOBIOGRAPHICAL POETICS OF THE BOOK «PLUS TARD, JE SERAI UN ENFANT» BY E.-E. SCHMITT
Inga V. Suslova
Candidate of Philology, Associate Professor in the Department World Literature and Culture Perm State University
614990, Russia, Perm, Bukireva 15. inga_sus@mail.ru
The article determines the genre status of and comments on the autobiographical poetics of the book "Plus Tard, je serai un enfant" (2016) by a modern French writer Eric-Emmanuel Schmitt. It focuses on the specifics of the development and interrelation of the childhood and creativity themes. The motives of creativity of the view, the word, the birth and fatherhood are identified and analyzed. It also comments on the story of the development of the writer's optimistic worldview. It is concluded that the angle, the scope of personal material, the language and the style in «Plus Tard, je serai un enfant» are integral for Schmitt, on the one hand, and they are consistent with the publisher's concept, on the other hand.The genre of the interview defines the dialogical form of the autobiographical narrative. The writer enters into a dialogue with the journalist and builds on his self-portrait in accordance with the journalist's logic.
Key words: Eric-Emmanuel Schmitt, Catherine Lalanne, autobiography, interviews, childhood, romance, book, creativity, optimism.
