Австрийский вопрос в Холодной войне (1945 1955 гг.) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

246

О.В. Павленко

АВСТРИЙСКИЙ ВОПРОС В ХОЛОДНОЙ ВОЙНЕ (1945 - 1955 гг.)

Постановка проблемы лекций

Понятие «холодная война» имеет в исторической и политологической литературе самые разные интерпретации. Но все определения сходятся в одном: Холодная война являлась своего рода геополитической проекцией сложившегося после войны биполярного миропорядка. Силовые линии международной конфронтации, главным содержанием которой было соперничество двух сверхдержав, СССР и США, охватывали все планетарное пространство: континенты, мировой океан, космос. Эпицентром ее в первые послевоенные годы стала Европа, разделенная весной 1945 г. «застывшей линией фронта» продвижения войск Красной армии и союзников. Факт общей победы и небывалый взлет авторитета СССР давал миру уникальный шанс преодолеть противостояние межвоенного периода. В основу нового альянса были положены два договора. Первый - между СССР и Великобританией, подписанный 26 мая 1942 г., о союзе в войне против Германии и ее сателлитов в Европе, а также о сотрудничестве и взаимной помощи в послевоенное время (был аннулирован в мае 1955 г.). Второй - между СССР и США, подписанный 11 июня 1942 г. и содержавший договоренность о сотрудничестве после войны «в целях обеспечения мира и безопасности».

Неудивительно, что в военной терминологии и дипломатии 1940-х гг., в личной переписке глав государств «большой тройки» были распространены формулировки, указывавшие на сознание солидарности СССР, США и Великобритании: «общий враг», «общие цели борьбы», «общие союзнические обязательства». Самые распространенные слова тех лет - «союзники» и «союзническая политика». Они дали название первым общим органам управления на оккупированной территории бывшего Третьего рейха. Вопросы послевоенного урегулирования рассматривались сквозь призму союзнического контроля. Но этот шанс так и остался иллюзией...

«Похолодание» началось уже с последними залпами войны.

В 1945 г. президент США Г. Трумэн заявил, что победа во Второй мировой войне «поставила американский народ перед необходимостью править миром». СССР, в свою очередь, стре-

милея утвердить сферу влияния в Центральной и Юго-Восточ-ной Европе и Китае. Глобальный конфликт, разраставшийся между СССР и США (последних поддерживала Великобритания), представлял собой совокупность проблем экономического, военно-стратегического (прежде всего ядерного) и идеологического характера, взаимозависимых и напрямую определявших механизм принятия решений в «союзнической политике».

Однако Холодная война имела и другую сторону. В аналитическом исследовании Института всеобщей истории «Мир в XX веке» (М., 2001) А.О. Чубарьян подчеркивал: в это время «были приняты некие «правила игры» и определенная стабильность, которые привели к тому, что ни США с их союзниками, ни страны Советского блока не перешли грань, которая отделяла враждебность и острое политическое и идеологическое соперничество от реальных вооруженных конфликтов». Действительно, несмотря на конфронтацию, между противоборствующими сторонами все же сохранялась возможность компромисса, поддерживаемая геополитическими интересами и историческими традициями. Даже в самые кульминационные моменты противостояния руководители сверхдержав отступали перед бездной ядерной катастрофы.

Специфика австрийского вопроса в 1945 - 1955 гг.

Лекции построены на основе сюжета, имеющего важное значение для осмысления Холодной войны.

Прежде всего, сквозь призму австрийского вопроса можно понять иерархию интересов «большой тройки» и истоки складывания биполярного мира. Австрия оказалась на грани «своего» и «враждебного» миров: аншлюс 1938 г. поставил страну в специфическую ситуацию. Если с определением вины Германии для стран-победительниц все было ясно, то с Австрией сохранялась неопределенность: преступница или жертва? По мере изложения материала мы увидим, как будут изменяться эти «формулы вины» в зависимости от конкретной политической ситуации.

Далее. Под австрийским вопросом понимается прежде всего проблема государственного и национального суверенитета Австрии после Второй мировой войны и его признание на международном уровне. И определялась она во многом особым пограничным положением страны между Востоком и Западом, ее историческим влиянием на страны Центральной Европы и ее границами, сопредельными со странами нового, «советского»,

блока. Поэтому-то дипломатическая история решения австрийского вопроса так парадоксальна. Первоначально перспективы его решения были реальнее и динамичнее, чем у запутанного германского вопроса, чреватого острыми противоречиями: австрийцы уже с ноября 1945 г. имели собственное Временное правительство (а с декабря - уже легитимное федеральное правительство), в то время как западные немцы получили федеральное правительство только в 1949 г. Но если ФРГ конституировалась в этом же году как суверенное государство, то решение вопроса о государственной независимости Австрии растянулось до 1955 г. Хотя и сохранялась общая проблема: в течение десяти лет после войны обе страны оставались оккупированными, и мирные договоры с ними были подписаны все в том же 1955 г.

В чем же заключались причины столь длительного затягивания австрийского вопроса? Для поиска ответов нам предстоит рассмотреть стратегию и тактику дипломатии великих держав. В историографии эта проблема не получила достаточного освещения: приоритеты до настоящего времени сохраняются за изучением германского и польского вопросов. Это правомерно, поскольку именно судьба Германии, а также германо-польская граница вызывали жесткие разногласия между руководителями союзных держав. Послевоенный баланс сил в Европе определялся в первую очередь статусом Германии и ее будущим политическим курсом, а также процессом постепенной советизации стран Восточной Европы. В иерархии дипломатических приоритетов они занимали ведущее положение. Но все же австрийский вопрос был неразрывно связан с ключевым германским вопросом и обуславливался внутриполитическими изменениями в странах Восточной Европы. Нас будут интересовать мотивы и линия советской дипломатии в осуществлении «союзнической политики» в Австрии, а также ее тактические действия, направленные на обеспечение жизненных интересов СССР в этом регионе. Кроме этого, дипломатические документы, на основе которых построен представленный цикл лекций, позволяют проанализировать на примере австрийского вопроса возможность консенсуса, которая сохранялась в дипломатической среде даже в самые горячие периоды Холодной войны.

Наконец, под термином «холодная война» мы понимаем не только политику противостояния мирового масштаба, но и судьбы миллионов людей, оказавшихся втянутыми в этот водоворот истории, зафиксированные цифрами в бесстрастных статистических отчетах. Когда лидеры великих держав вырабатывали

принципы эквивалентного обмена государствами и территориями, перекраивались не только границы, но и человеческие судьбы.

Поэтому третья проблема, которая будет нас интересовать: как жили австрийцы в 1945 - 1955 гг., точнее будет сказать -выживали? Кем были для них советские солдаты - освободителями или оккупантами? Как складывалась послевоенная жизнь у так называемых «фолькс-дойче» - беженцев немецкого происхождения, изгнанных из Чехословакии, Польши, Югославии, Венгрии и заполнивших в те годы австрийские города и деревни?

В который раз за свою историю Австрия вновь переживала кардинальное преобразование государственного устройства, превращалась, как выразился Фридрих Геббель, один из ее поэтов, в

...маленький мирок,

Где ставит мир большой свой опыт.

Итак, нам предстоит рассмотреть три блока проблем:

1. австрийский вопрос в послевоенной дипломатии СССР, США и Великобритании;

2. условия жизни населения в зонах оккупации;

3. генезис концепции австрийского нейтралитета в контексте Холодной войны.

Лекции построены на основе дипломатических материалов фондов Архива внешней политики Российской Федерации, поэтому в тексте будет приведено значительное количество цитат из документов того времени, которые позволяют проследить изменения не только в формулировках и словах, но и в смыслах взаимоотношений между союзниками.

Источники и литература

Исследовательская литература и сборники документов, издававшиеся в советское время, были ориентированы на воспроизведение официальной версии советской пропаганды, которая строилась на апологетике сталинской дипломатии 1943 - 1953 гг., в том числе и в сфере советско-австрийских отношений. Основной массив документов советских архивов был вообще недоступен исследователям, а публикации материалов осуществлялись под бдительным контролем, тщательно просеивались через сито цензуры. В результате этой селекции из готовившихся сборников документов убирались те материалы, которые могли бы сви-

детельствовать против официальной концепции, квинтэссенция которой была изложена в 5-м томе «Истории дипломатии» (М., 1974. Кн. 1). Это издание, осуществленное под редакцией министра иностранных дел СССР A.A. Громыко, было посвящено вопросам мирного урегулирования в послевоенной Европе. В двадцати главах последовательно проводилась мысль о том, что «советский» поворот в истории стран Восточной Европы был осуществлен в результате массового народного воодушевления победой Красной армии, а СССР стремился всесторонне оказывать поддержку в восстановительный период всем странам, в том числе и Австрии.

Более детальная разработка концепции советско-австрийс-ких отношений была сделана в монографии М.А. Полтавского «Дипломатия империализма и малые страны Европы (1938 -

1945 гг.)» (М., 1973). Автор подчеркивал захватнический характер аншлюса Австрии в 1938 г. и показывал, как западные державы противились восстановлению ее независимости. Особое внимание было сосредоточено на послевоенной политике СССР, направленной на полную поддержку Временного австрийского правительства Карла Реннера. В целой серии исследований апологетически описывалась сталинская внешняя политика, подчеркивалась последовательность борьбы СССР с западными державами за независимость и нейтральный статус Австрии. Государственный договор 1955 г. расценивался как дипломатическая победа СССР, заложившая основы прочного советско-австрийс-кого послевоенного сотрудничества. Как и исследования, публикации архивных материалов были призваны документально подтвердить колоссальный миротворческий заряд советской внешней политики (Сборник основных документов СССР, США, Англии, Франции об Австрии. В 2 вып. М., 1953 - 1955; Коммунисты в борьбе за независимость Австрии: Сборник документов. М., 1956; Ефремов А. Советско-австрийские отношения после второй мировой войны. М., 1958; Белецкий В. Советский Союз и Австрия. М., 1962; СССР в борьбе за независимость Австрии. М., 1965; Рощин A.A. Послевоенное урегулирование в Европе. М., 1984; Жиряков И.Г. СССР - Австрия: итоги и перспективы сотрудничества. М., 1985).

Подобная ситуация просуществовала до рубежа 1980 - 1990-х гг. Коренной перелом в отечественной историографии сопровождался постепенным преодолением неадекватных стереотипов, открытием запретных архивных фондов, острыми дискуссиями вокруг вопросов советской внешней политики

1930 - 1950-х гг. За этот период сформировался массив источников, введенный в научных оборот и требующий аналитического обобщения. Особенность современной историографической ситуации заключается в том, что темпы и масштабы публикаций документов, выявленных в рассекреченных фондах, опередили процесс научного осмысления феномена «холодной войны» (История внешней политика СССР. 1917 - 1980 гг. В 2 т. М., 1980 - 1981; СССР - Австрия, 1938 - 1979; Документы и материалы. М., 1980).

В западной историографии международное противостояние 1940 - 1950-х гг. получило название «первая холодная война». В соответствии с этой периодизацией «вторая холодная война» наступила после кратковременной разрядки 1970-х гг. и была спровоцирована вторжением советских войск в Афганистан и гражданскими столкновениями в Польше (Leffler М.А. Preponderance of Power: National Security, Truman Adminisration and the Cold War. Stanford, 1992).

В последнее десятилетие у историков и политологов появилась возможность для осуществления совместных проектов с зарубежными коллегами и открытого обмена мнениями относительно «белых пятен», которыми была так богата советская официальная концепция истории XX в.

Под влиянием новых архивных изысканий в ряде фундаментальных исследований - коллективные труды «Сталин и холодная война» (М., 1998), «Восточная Европа между Гитлером и Сталиным, 1939 - 1941 гг.» (М., 1999), а также монографии В.К. Волкова «Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы» (М., 2000), А.М. Фи-литова «Германский вопрос: от раскола к объединению. Новое прочтение» (М., 1993), В. Маетны «Холодная война и советская безопасность: сталинские годы» (Mastny V. The Cold War and Soviet Insecurity: the Stalin Years. New York, 1996) - был поставлен вопрос о мотивах, принципах, стратегии и тактики советского внешнеполитического планирования. Несмотря на общую эвристическую основу, эти исследования концептуально расходятся в трактовках рационального и иррационального сталинской дипломатии. Имело ли советское руководство некое глобальное видение послевоенной ситуации, либо в каждом конкретном случае это была «политика момента», смешение желаемого и действительного, заштампованность мышления, упущенные возможности в результате догматических расчетов, изначально заданный тон враждебности и недоверия к союзникам по

антигитлеровской коалиции? Готова ли была Москва к продолжению диалога с Западом после крушения нацизма? Возможен ли был такой диалог для США и Великобритании? Поиск ответов неизбежно ведет к эмоционально-оценочному подтексту исследований. Но без их осмысления нельзя реконструировать целостную картину послевоенного противостояния.

Эти же вопросы неизбежно поднимаются в двух наиболее ярких работах, посвященных истории австрийского вопроса. Книга американского историка Гюнтера Бишофа «Австрия в первой холодной войне 1945 - 1955 гг. Сила в бессилии» (Gunter Bischof. Austria in the First Cold War. 1945 - 1955. The Leverage of the Weak. California, 1999) структурирована так, чтобы читатели смогли составить ясное представление о различных фазах решения австрийского вопроса между СССР, США и Великобританией. Дипломатические перипетии, реконструированные на основе английских, австрийских и американских документов, -основной объект исследования Гюнтера Бишофа. Автор весьма жестко характеризует позицию советского руководства по австрийскому вопросу. Но подобная эмоциональность несколько ослабляет научную значимость труда, в котором отсутствуют советские источники, а потому представлено одностороннее видение проблемы.

Иной ракурс рассмотрения этой проблемы содержится в книге австрийского ученого Стефана Карнера «Архипелаг ГУПВИ. Плен и интернирование в Советском Союзе, 1941 - 1956», изданной в 2002 г. на русском языке издательством РГГУ. Монография раскрывает функционирование системы лагерей ГУПВИ (Главного управления по делам военнопленных и интернированных), охватывавшей территорию СССР от Карелии до Курильских островов, от Полярного круга до степей Казахстана. В них содержалось около 4 млн. военнопленных и интернированных, из которых 2,3 млн. составляли немцы и 130 тыс. австрийцы. Одна из глав посвящена социальным и ментальным проблемам немецких и австрийских граждан, вернувшихся на родину только в 1950-е гг. В этой связи автор реконструирует картину многочисленных арестов, которые развернули органы НКВД в зонах оккупации Германии и Австрии в первые послевоенные годы.

Структура лекций

Материал лекций структурирован в соответствии с про-блемно-хронологическим принципом. За основу положена ав-

торская периодизация этапов решения австрийского вопроса: от плана Дунайской федерации в годы войны до подписания Австрийского Государственного договора в 1955 г.

1-й этап - с конца 1940-х гг. до марта 1945 г.: австрийский вопрос в дипломатии «большой тройки» во время Второй мировой войны и британская инициатива;

2-й этап - с марта по апрель 1945 г.: военные действия на территории Австрии.

3-й этап - с апреля по декабрь 1945 г.: советская дипломатическая инициатива.

4-й этап - с января 1946 г. по декабрь 1950 г.: дипломатическое противостояние СССР, США и Великобритании.

5-й этап - с декабря 1950 г. по март 1955 г.: американская инициатива.

6-й этап - с марта по май 1955 г.: оформление концепции австрийского нейтралитета, окончательная доработка и подписание Австрийского Государственного договора.

В лекциях предстоит рассмотреть, как последовательно сменяли друг друга стратегические инициативы дипломатических служб Великобритании, СССР и США, как нарастало взаимное противостояние и недоверие в стане союзников, какими методами пытались воздействовать они друг на друга и, наконец, из каких источников возникла идея нейтральной Австрии.

Австрийский вопрос в дипломатии «большой тройки» во время Второй мировой войны. Британская инициатива (конец 1940-х гг. - март 1945 г.)

Во время Второй мировой войны наибольшую заинтересованность судьбой Австрии проявляло британское правительство. С конца 1940-х гг. английская дипломатия начала разрабатывать вопрос о возможном объединении «малых стран» Центральной Европы в конфедерацию, которая бы совпадала с границами Австро-Венгрии, рухнувшей в 1918 г. Идея реконструкции этого дунайского государства мотивировалась его особой ролью в международной системе равновесия сил. В течение последнего столетия именно монархия Габсбургов, по мнению европейских политиков, сдерживала экспансионизм своих мощных соседей - Российской и Германской империй. С другой стороны, рамки государственного союза смогли бы нейтрализовать и тот мощный потенциал ксенофобии и этнонационализма, ко-

торый усилился в Центральной Европе в 1920 - 1940-е гг. План Дунайской конфедерации был лишь частью программы глобальной реконструкции границ в Европе, которой был увлечен У. Черчилль. Предполагалось в будущем создать три крупные конфедерации - Дунайскую, Балканскую и Скандинавскую.

Как известно, творцы Версальской системы руководствовались принципом «национального государства» (границы этноса-нации должны совпадать с государственными границами), популярным еще в XIX в. Этим же принципом воспользовался и Гитлер, захватывая Судеты и аннексируя Австрию. Учитывая просчеты прошлого, Черчилль видел будущее Европы в поли-центричной конструкции, созданной на основе региональных, культурно-исторических общностей. 13 декабря 1942 г. он писал министру иностранных дел Великобритании А. Идену: «Было бы очень хорошо иметь австрийское воинское соединение, если бы можно было бы им руководить без особых трудностей. Я очень заинтересован в Австрии и надеюсь, что Вена может стать столицей большой Дунайской конфедерации». Еще одна цитата из письма Черчиля, написанного в январе 1943 г.: «Дунайская конфедерация, опирающаяся на Вену, заполнит ту брешь, которая образовалась после исчезновения Австро-Венгерской империи. Бавария может быть присоединена к этой группе».

Но Сталин не разделял этого взгляда. Советские дипломаты в ходе переговоров с западными коллегами категорически отвергали возможность создания региональных конфедераций. Накануне Московской встречи министров иностранных дел посол Великобритании А. Керр вручил наркому иностранных дел В. Молотову документ «Будущее Австрии», подготовленный в июне 1943 г. и принятый британским кабинетом как определение позиции Великобритании по отношению к Австрии. В нем рассматривались варианты решения австрийского вопроса: от возможного предоставления государственного суверенитета до включения страны в Южногерманскую, или Центральную, конфедерацию или Юго-Восточную. Акцентирование различных конфедеративных вариантов мотивировалось тем, что наиболее эффективным средством разрыва традиционных связей между Австрией и Германией будет ее включение в более крупный государственный союз.

Однако этим планам британской дипломатии не суждено было осуществиться. На Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, проходившей с 19 по 30 октября 1943 г., был разработан совместный

текст декларации по Австрии, который был оформлен как приложение к секретному протоколу. В этом документе констатировалось, что союзники не признают аншлюса 1938 г., желают восстановления «свободной и независимой Австрии» и поддерживают право австрийского народа самостоятельно решать вопрос о политическом строе. В то же время особо оговаривалось, что эта страна «несет ответственность, которой не может избежать, за участие в войне на стороне Германии». Таким образом, в Московской декларации, ставшей впоследствии базовым документом союзнических решений по австрийскому вопросу, с полной определенностью было зафиксировано, что Австрия была не жертва нацистской агрессии, а ее непосредственная соучастница.

Важное значение имело также решение Московской конференции о создании Европейской консультативной комиссии (ЕКК), на которую возлагалась задача «изучить европейские вопросы, связанные с окончанием военных действий, которые три правительства признают целесообразным ей передать, и давать трем правительствам по ним объединенные советы». За этой туманной формулировкой проглядывала весьма прагматичная идея: необходим был общий центр, который бы координировал линии наступления союзнических армий в соответствии с достигнутыми «большой тройкой» договоренностями о разделе сфер влияния в Европе. Судя по переписке между Сталиным, Черчиллем и Рузвельтом, уже с 1943 г. начался активный обмен мнениями о распределении зон ответственности каждой из великих держав, распространявшихся на территории, страны и ресурсы.

Несмотря на первую неудачу, британская дипломатия не собиралась упускать инициативу в австрийском вопросе, осознавая ее ключевое военно-стратегическое и культурно-истори-ческое значение в Центральной Европе. В августе 1944 г. МИД Великобритании предложил ЕКК для обсуждения меморандум о контрольном механизме союзников в Австрии. Британский план предусматривал, что после окончания военных действий власть и контроль над гражданской администрацией должна оставаться в руках того главнокомандующего, вооруженные силы которого оккупируют данный район. Как и в случае с Германией, предусматривались три зоны оккупации: английская, американская и советская. Обращает на себя внимание то, что деятельность союзнических органов управления в Австрии тесно координировалась с аналогичными структурами в Германии, между

ними должен был осуществляться «прямой контакт между отделами» и «связь по вопросам политики». Длительная военная оккупация не входила в планы МИД Великобритании: военные комиссары, как только позволили бы условия, подлежали замене гражданскими лицами. В январе 1945 г. по просьбе Временного французского правительства ЕКК выделил на территории Австрии французскую зону оккупации.

Таким образом, в период войны, когда осуществлялась интенсивная дипломатическая разработка планов послевоенного устройства, инициатива в решении австрийского вопроса принадлежала Великобритании, не скрывавшей особой заинтересованности в судьбе Австрии и даже ей патронировавшей.

Военные действия на территории Австрии.

Освобождение или оккупация?

(март - апрель 1945 г.)

{На оверхед-проекторе: карта военных действий в марте -апреле 1945 г. на территории Австрии).

В конце марта 1945 г. войска 4-го, 2-го и 3-го Украинских фронтов перешли в наступление по направлению Брно - Братислава - Вена. Немецкие танковые армии, сосредоточенные на этих участках фронта, не могли оказывать серьезного сопротивления из-за малочисленности и недостатка вооружения, поскольку основные силы немцев были сосредоточены в районе озера Балатон. Это был стремительный прорыв Красной армии на юго-запад: в первых числах апреля была занята Братислава, а через несколько дней части 2-го Украинского фронта вошли в Вену с востока и юга. После упорных уличных боев к 13 апреля австрийская столица была полностью занята советскими войсками.

Днем раньше в США в возрасте 63 лет умер президент Рузвельт. Его место занял вице-президент Гарри С. Трумэн. Со смертью Рузвельта подозрительность в стане союзников усилилась.

Натиск Красной армии на запад продолжился. В районе австрийского города Линц произошла встреча русских с американцами, продвигавшимися с запада. Объединенный контингент англо-американских войск, стремительно продвинувшихся в Центральную и Южную Германию, а также на австрийскую территорию, занял фактически без боя провинции Форарльберг, Зальцбург, Тироль, часть Каринтии, западную часть Нижней Австрии. В Моравии и Судетах немецкие войска продолжали

еще оказывать ожесточенное сопротивление до мая 1945 г.

27 апреля Черчилль отослал Сталину и Трумэну послание о «процедуре занятия нашими вооруженными силами зон, которые они будут оккупировать в Германии и Австрии». Сталин в письме к Трумэну от 2 мая также подчеркивал необходимость того, чтобы советское командование со штабами английских и американских войск на основании договоренности «определяли временную тактическую разграничительную линию». Именно это выражение он подчеркнул дважды. Считал ли Сталин, что военная оккупация Австрии скоро будет завершена, и на какой ее результат он рассчитывал?

С начала апреля 1945 г. союзники начали обсуждать вопрос

о функциях контрольного механизма в Австрии. В основу обсуждений легла Московская декларация, в соответствии с которой страна несла ответственность за участие в войне на стороне Германии. По инициативе советской стороны сразу же был поставлен вопрос о выплате Австрией репараций. Великобритания, США и СССР признали в принципе обязанность Австрии выплатить репарации, но отложили на время рассмотрение этого вопроса.

Советская дипломатическая инициатива (апрель - декабрь 1945 г.)

Этот период в послевоенной истории австрийского вопроса имеет особое значение, поскольку позволяет детально рассмотреть взаимодействие новых силовых факторов, определивших истоки «холодного» противостояния между союзниками по антигитлеровской коалиции. Естественно, это охлаждение проявлялось не только при определении будущего Австрии. Уже весной 1945 г. сложился целый комплекс спорных территориальных, геополитических проблем, по которым с каждым месяцем все сложнее было достигать взаимоприемлемых решений. Потсдамская конференция 1945 г. наглядно показала смену лиц и стилей руководства в «большой тройке». Сталин столкнулся с новыми партнерами - Г. Трумэном и лейбористом К. Эттли, сменившим Черчилля на посту премьер-министра после парламентских выборов.

Принято считать, что сигналом к Холодной войне стала знаменитая речь У. Черчилля в американском городе Фултоне в марте 1946 г. Тогда бывший британский премьер заявил, что Сталин опустил «железный занавес... от Штеттина на Балтике

до Триеста на Адриатике». Черчилль предупреждал: цель СССР заключается в «неограниченной экспансии своей власти и своих идей». Но в этих словах содержался не только призыв к новой политике против СССР - в них была зафиксирована уже сложившаяся к тому времени ситуация. Тем более что впервые он употребил словосочетание «железный занавес» еще в апреле 1945 г. События весны 1945 г. показывают, как стремительно разрасталось тотальное недоверие между СССР и западными державами. Достаточно упомянуть известный факт: через три дня после победы над Германией США объявили о прекращении поставок в СССР военной техники по ленд-лизу и вернули американские суда, подходившие уже к советскому берегу.

Согласно официальной советской версии, 19 апреля 1945 г. лидер австрийской социал-демократии Карл Реннер по личной инициативе встретился в Вене с представителями советского командования - маршалом Ф.И. Толбухиным, комендантом Вены генералом A.B. Благодатовым и членом военного совета 3-го Украинского фронта генералом А. Желтовым. Однако устные свидетельства ветеранов, которые сегодня могут вполне откровенно рассказывать о событиях первого мирного года, освещают это событие по-иному. Приведем отрывок из интервью, которое дал автору лекции генерал-майор авиации В.А. Тюхтяев, служивший тогда в штабе 4-й гвардейской армии, которая вела операции на территории Австрии.

«О.П.: Австрийские коммунисты, как вы считаете, пользовались популярностью после войны, на волне победы Красной армии? Они имели поддержку у австрийского населения?

В.А. Тюхтяев: Нет. В основном там не коммунисты были, а социал-демократы. И первые с нашей помощью, нашего командования, и в том числе нашего товарища из политотдела Четвертой гвардейской армии, Реннера нашли!

О.П.: Нашли?!

В.А. Тюхтяев: И Шепилов. Да, Шепилов лично с ним вел переговоры. Да, в горах его нашли. Американцы тоже его хотели взять!

О.П.: Он прятался?

В.А. Тюхтяев: Да, прятался. Да. Но наши разведчики, с ними работники политотдела, Торчевский Яков Львович был, мой приятель, как говорится, вот его привезли и с ним вели переговоры. И он согласился возглавить государство. Это - социал-демократ, который знал Ленина, а Ленин знал его. Это - известный теоре-

тик социал-демократии. И он хорошую роль, прогрессивную роль сыграл в истории становления нейтрального австрийского государства. Это надо отдать должное! И мы подчеркиваем, что наше участие в том, что мы его нашли, мы его перехватили, а не американцы! Может, я в какой-то мере это немного преувеличиваю, что захватили, но тем не менее! Вот какая это формулировка? Не захватили, а просто нашли его, привезли.

О.П.: Нашли! В Альпах?

В.А. Тюхтяев: Его не арестовывали!

О.П: В Альпах он жил, да?

В.А. Тюхтяев: Не арестовывали. В Альпах был, да. Не арестовывали, конечно, его. Просто пригласили. И помогли: его устроили. Его и бытовыми вещами снабдили. Питанием снабдили. Это -дело нашей армии!

О.П.: А семья его была с ним?

В.А. Тюхтяев: Я деталей не знаю. Деталей не знаю. Непосредственно не я этим занимался. Я знаю, кто - как все сделано было. Потом и австрийцы хорошо отнеслись, когда наша армия уходила из Австрии».

Карлу Реннеру было 75 лет. На своем веку он испытал и головокружительный взлет, став первым канцлером Австрийской республики (1918 - 1920 гг.), и отстранение от политики после аншлюса, и постоянные опасения за безопасность своей семьи, оставшейся на родине, когда соратники по партии либо скитались в эмиграции, либо гнили в нацистских концлагерях. Убеждения его претерпевали постоянное изменение. На первый взгляд, этот прагматичный политик являлся блестящим мастером политической мимикрии: тонко чувствуя изменение направлений большой политики, он пытался на протяжении всей жизни следовать им, отказываясь от прежних принципов, с легкостью расставаясь с прошлыми пристрастиями.

Политическая биография Карла Реннера отражает все драматические коллизии истории Центральной Европы в первой половине XX в. В течение всей жизни он последовательно пытался разработать теорию и практику национальной политики в этом регионе, отличавшемся пестрой этнической мозаичностью и поэтому имевшем высокий градус национальной напряженности. Каждый раз он пытался создать наиболее эффективную формулу национального выживания и консенсуса для народов австрийского государства, и каждый раз крутые повороты истории заставляли его вновь и вновь пересматривать прежние воз-

зрения.

Выходец из немецкой крестьянской семьи из Моравии, Карл Реннер первоначально ощущал себя судетским немцем, затем австрийцем, во время аншлюса - немцем, после войны - носителем «австрийской нации». Первоначально он являлся сторонником идеи Дунайской федерации, затем - проекта «социалистического аншлюса», который стал пропагандировать в 1928 г., когда социал-демократы пришли к власти в Германии. Он последовательно защищал права немецкого населения в новых государствах Версальской системы. В эти же 1920-е г. он являлся одним из инициаторов серьезных дискуссий в среде европейских социал-демократов о перспективах развития европейского единства и возможностях экономической интеграции, рассматривал план распространения механизма кантональной организации Швейцарии на общеевропейском уровне.

После тяжелого политического кризиса 1934 г. в Австрии и запрещения деятельности Социал-демократической партии, Карл Реннер перестал быть публичным политиком. Впоследствии он одобрил Мюнхенское соглашение и аншлюс Австрии. В апреле 1938 г. в нацистской прессе он сделал заявление: «Как социал-демократ и как сторонник права наций на самоопределение, как первый канцлер Немецко-австрийской республики и как бывший глава австрийской делегации в Сен-Жермене я говорю аншлюсу «Да»». Следующее заявление в пангерманском духе было им сделано после ввода немецких войск на судетскую территорию: «Справедливое возмездие и установление нового порядка без кровавых жертв было возможным лишь посредством Мюнхенских соглашений», которые «закрыли и... открыли новую страницу европейской истории». (Вопрос о степени причастности К. Реннера к нацистской политике и дискриминации социал-демократов в Австрии и Судетской области до настоящего времени дискутируется в историографии).

Ясно одно: весной 1945 г. судьба дала в руки Карлу Реннеру еще один шанс. И он первым из влиятельных австрийских политиков сделал шаг навстречу Советскому Союзу. Это был еще один крутой поворот в судьбе, совершенный им во имя собственного спасения и спасения родины. На этой апрельской встрече с представителями советского командования он покаялся в совершенных ошибках и выразил желание их исправить. В первую очередь, по его инициативе Социал-демократическая партия была переименована в Социалистическую, чтобы отгородиться от прошлого, связанного с признанием аншлюса. Да-

лее он изложил план формирования Временного правительства на основе трех партий - Социалистической, Коммунистической и Народной (бывшей Католической). Инициатива Реннера и его откровенная просоветская позиция были встречены Кремлем с одобрением. Тексты официального сообщения о создании Временного правительства, Прокламации о независимости Австрии, а также Декларации правительства были предварительно согласованы с советской стороной. В составе правительства австрийские коммунисты получили ключевые посты. Так, министром внутренних дел был назначен Ф. Хоннер, заместитель председателя ЦК Коммунистической партии Австрии.

Ситуация стремительно развивалась. 27 апреля 1945 г. эти документы были обнародованы. Полномочия Временного правительства К. Реннера были признаны в советской зоне оккупации. На следующий день глава Временного правительства К. Реннер в официальной ноте советскому правительству просил признать восстановленную государственность и не отказывать в помощи.

Помощь уже спешно оказывалась, в том числе и на самом высоком дипломатическом уровне. Еще 24 апреля СССР предложил США и Великобритании признать новоявленное правительство. Однако эта инициатива была негативно воспринята союзниками. Правительства США, Великобритании, Франции отказались. Резкое недовольство вызвала сепаратная политика СССР, разрешившего без предварительных консультаций с союзниками сформировать правительство. Вызывала недоверие и репутация Реннера. Совет министров Франции на своем заседании 5 мая 1945 г. принял документ, в котором доводилось до сведения всех союзных держав, что «вновь образованное правительство возглавил человек, который уже занимал этот пост, и поэтому его политические взгляды известны во Франции. Будучи главой правительства, Реннер пытался осуществить экономический аншлюс в ожидании политического аншлюса. После присоединения Австрии к Германии Реннер смирился с этим».

Конфликт между СССР и западными союзниками осложнялся не только стремлением советской дипломатии открыто и жестко перехватить инициативу в вопросе о будущем австрийском правительстве. Неоднократно в переписке между лидерами держав-победительниц в мае 1945 г. в довольно резких тонах обсуждалась возможность приезда в Вену военных представителей союзных войск для изучения зон оккупации Вены. Сталин медлил около полутора месяцев, увязывая приезд союзников в

австрийскую столицу с решением ЕКК вопроса о зонах оккупации в соответствии с советскими предложениями. Правительство Великобритании 2 мая 1945 г. в ноте в МИД СССР указывало: «Создается безвыходное положение, а советское правительство остается единственным контролирующим органом в австрийских делах». Как видим, декларируемые принципы коллегиальности в оккупационной политике оставались лишь на бумаге. Окончательный проект соглашения о зонах оккупации Австрии и управлении городом Веной был утвержден на заседании ЕКК в Лондоне 9 июля 1945 г. Соглашение предусматривало разделение Австрии в границах 1937 г. на четыре зоны оккупации. Через месяц соглашение вступило в силу.

{На оверхед-проекторе: карта Австрии с выделенными зонами оккупации).

По данным Европейской консультационной комиссии, на декабрь 1945 г. численность войск в оккупационных зонах соответствовала следующим показателям:

- советская зона: контингент оккупационных войск -250 тыс. Территория Нижней Австрии, центр нефтяной австрийской промышленности Цистерсдорф, левобережной Верхней Австрии, Бургенланда, восточной и центральной часть Штирии (26 273 кв. км) с населением 1 843 тыс.;

- американская зона: контингент оккупационных войск -120 тыс., территория (16 147 кв. км) правобережной Верхней Австрии, провинция Зальцбург, общая численность населения -

1 586 тыс.;

- английская зона: контингент оккупационных войск -90 тыс., территория (25 921 кв. км) Каринтии, Восточного Тироля, Штирии (за исключением Бургенланда) с населением 1 302 тыс.;

- французская зона: контингент оккупационных войск -20 тыс. человек, территория (15 249 кв. км) Тироль, Форарльберг с населением 593 тыс.;

Вена была разделена на четыре соответствующие зоны, за исключением центра.

Студентам предлагается самостоятельно проанализировать эти данные, сравнив соотношение численности военного контингента с населением оккупационных зон, территорию и геополитические характеристики каждой из зон, сопоставить общую численность населения Австрии с количеством оккупацион-

ных войск.

Борьба советской дипломатии за признание Временного правительства Реннера продолжалась все лето и осень 1945 г. Союзники постоянно блокировали этот вопрос, выдвигая все новые условия. Начиная с Берлинской конференции трех союзных держав (17 июля - 2 августа 1945 г.) вокруг австрийского вопроса развернулась острая дискуссия, в ходе которой каждый шаг к достижению консенсуса обставлялся рядом трудно разрешимых требований.

Тогда же было решено вместо ЕКК, выполнившей свою первоочередную задачу и подготовившей соглашение о зонах оккупации, создать новый орган - Совет министров иностранных дел союзных держав (СМИД), в компетенции которого должны были находиться все вопросы мирного урегулирования территориальных и финансовых споров, а также подготовка мирных договоров с Германией и ее бывшими сателлитами. Это решение было весьма показательным: становилось очевидным, что перспективы территориального и политического раздела Европы приобрели в первые послевоенные месяцы чрезвычайную значимость и, следовательно, должны были, даже в деталях, обсуждаться на самом высоком дипломатическом уровне. 1 августа 1945 г. был принят проект учреждения СМИД, предложенный американской делегацией. Помимо СМИД, являвшимся теперь высшим руководящим и координационным органом «союзнической политики» в послевоенной Европе, были образованы Контрольный совет в Берлине и Союзническая комиссия в Вене. Основные задачи Союзнической комиссии по Австрии (СК), состоявшей из Союзнического совета (СС) и Исполнительного комитета (ИК), заключались в том, чтобы подготовить реальное и окончательное отделение Австрии от Германии, обеспечить создание центрального австрийского административного аппарата и условия для свободного избрания австрийского правительства. СС состоял из четырех военных комиссаров, каждый выполнял функции главнокомандующего оккупационными властями в своей зоне. Совместно военные комиссары должны были вырабатывать планы и принимать решения по всем основным вопросам, касающимся Австрии. ИК осуществлял исполнительные функции при СС. Управлением Веной ведала Межсоюзническая комендатура, находившаяся под руководством СС и состоявшая из четырех комендантов. Общее управление осуществлялось Союзническим советом, в котором представителем от

СССР выступал маршал И.С. Конев, от Великобритании - генерал Р. Мак-Крири, от США - генерал М. Кларк, от Франции -генерал М. Бетуар.

Все перечисленные структуры составляли в целом временный механизм союзнического контроля над Австрией. Предусматривался постепенный переход компетенции от СС к министрам будущего австрийского правительства, но даже в этом случае Союзническая комиссия сохраняла за собой полноту власти в Австрии и контроль над австрийским правительством.

Первое заседание СС состоялось 11 сентября 1945 г. На нем Конев поднял вопрос о признании Временного правительства Реннера. Это предложение было опять категорически отвергнуто союзниками. Представитель Великобритании Мак-Кри-ри заявил: «Я считаю очень опасным, если в нашей стране кто-либо подумает, что существующее австрийское правительство получит признание. Я считаю, что распространение компетенции существующего правительства весьма невероятно... и я не хочу создавать впечатление, что его власть будет распространена». Но для Реннера появились обнадеживающие интонации в выступлении генерала Кларка, подчеркнувшего, что «после изучения вопроса мы, может быть, и решим, что его (К.Реннера. -Авт.) кандидатура подходящая». На этом же заседании было принято постановление о разрешении политической деятельности по всей стране трех партий - социалистической, коммунистической и народной, но с условием, что их публичная деятельность будет контролироваться оккупационным командованием.

20 сентября 1945 г. на третьем заседании СС был заслушан меморандум Реннера о созыве съезда представителей провинций, на котором предполагалось обсудить вопросы реорганизации правительства. Реннер надеялся, что именно этот путь придаст легитимность Временному правительству. Проведенная через неделю конференция представителей провинций практически не изменила состава правительства, добавив лишь два министерских портфеля. Особую активность проявила Народная партия (бывшая Католическая), пользовавшаяся в австрийских землях большой поддержкой у населения. Хотя католики претендовали на пост министра внутренних дел, все же было решено сохранить его за коммунистом Хоннером. Но одновременно создавался комитет из членов трех демократических партий для контроля над полицией.

Результаты конференции были признаны представителями оккупационных держав, согласившихся рекомендовать своему

руководству одобрить распространение полномочий австрийского правительства на территорию всей Австрии. Но и в этом случае правительство Реннера должно было действовать под руководством и контролем Союзнического совета, представляя предварительно на его утверждение все проекты законов и распоряжений. 20 октября 1945 г. стал официальным днем признания правительства Реннера четырьмя державами. В заявлениях западных представителей особо подчеркивалось, что его деятельность осуществляется под контролем Союзнического совета. В декабре Временное правительство в обращении к австрийскому народу провозгласило новую парадигму государственности: аншлюсу 1938 г. был придан характер «политической аннексии», а декларация независимости апеллировала к социал-демократи-ческому наследию Первой республики, поэтому «демократическая республика Австрия восстанавливается на основе конституции 1920 г.».

Советская дипломатия, стремясь упрочить положение правительства, вновь без предварительных договоренностей с союзными державами проявила инициативу: правительство СССР приняло решение установить с Временным правительством Реннера дипломатические отношения и обменяться дипломатическими представителями. Такой шаг фактически означал либо упразднение Союзнического совета, либо существенно сужение его полномочий на территории Австрии. Таким образом, снова мог нарушиться механизм союзного контроля. Последовала негативная реакция со стороны США, Великобритании и Франции, которая блокировала эту инициативу.

Чем объяснить столь откровенное стремление советской стороны поддерживать Карла Реннера? Пытаясь проанализировать сложившуюся ситуацию вокруг австрийского вопроса, мы неизбежно сталкиваемся с проблемой, которую неоднократно уже поднимала отечественная историография: насколько сильным было влияние догм (в духе сталинско-ленинской идеи глобальной конфронтации) на выработку основных позиций СССР по вопросам послевоенного устройства мира?

Как представляется, советское правительство рассматривало Реннера лишь как временную политическую фигуру: главные надежды возлагались на Коммунистическую партию Австрии. Столь откровенная поддержка, скорее даже - борьба за скорейшее признание австрийской государственности, объяснялась, на наш взгляд, стремлением усилить моральное влияние СССР и поддержать престиж коммунистов накануне выборов в Нацио-

нальное собрание Австрии, намеченных на ноябрь 1945 г. Ставка была сделана на победу коммунистов. Это был классический сценарий постепенной передачи власти от коалиционного правительства к коммунистическому, который будет последовательно воспроизведен в странах Восточной Европы с 1946 г. до начала 1950-х гг. На примере Австрии эта идея только начинала апробироваться.

Но шансы австрийских коммунистов в Кремле явно завышались. Примечательный факт, который мы находим в дипломатических отчетах того времени: на шестом заседании Союзнического совета обсуждался текст меморандума о признании Временного правительства, и на него впервые был приглашен Карл Реннер, который не участвовал в обсуждениях, осознавая, что ему отводится роль статиста. От него, действительно, только и требовалось, что официально сделать следующее заявление: «Я счастлив, что дожил до этого момента, и верю, что Союзнический совет окажет нам необходимую помощь. Я понимаю, что Верховная власть в Австрии принадлежит Союзническому совету, и наше правительство будет работать под контролем. Я обещаю со своей стороны, что все наши гражданские управления допустят контроль». Далее он покинул заседание. Тогда, уже в его отсутствие, по инициативе СССР было заслушано письмо секретаря ЦК КПА Фюрнберга, в котором сообщалось, что в зонах оккупации западных держав политическая деятельность коммунистов так и не разрешена, а власти всячески препятствуют агитации накануне выборов в Национальное собрание. Советский представитель Конев потребовал от западных союзников не мешать австрийским коммунистам вести политическую агитацию. При этом деятельность коммунистов контролировал и оказывал им всевозможную поддержку отдел политпропаган-ды советской части Союзнической комиссии по Австрии.

25 ноября 1945 г. состоялись выборы в Национальный совет Австрии и в ландтаги земель. Это событие имело ключевое значение для эволюции политики союзников. Результаты буквально шокировали советское руководство. Всего участвовало более 3,4 млн. человек, не голосовало 232 тыс., поскольку бывшие нацисты были лишены избирательного права. За Австрийскую народную партию (АНП) проголосовало около 50 %, за социалистов - 44,6 %, за коммунистов - 5,4 %. В итоге коммунисты получили только 4 мандата, социалисты - 76, католики (АНП)- 85. Районы с преобладанием крестьянского населения в основном голосовали за католиков, промышленные - за социа-

листов, коммунисты получили голоса в основном в советской зоне оккупации. Реннер объяснял этот факт советскому руководству тем, что австрийский народ политически высоко развит и принадлежность к какой-либо партии является в большинстве случаев семейной традицией.

Формирование нового правительства было возложено на лидера АНП Л. Фигля, ставшего канцлером. Он согласился с тем, чтобы Карл Реннер стал президентом, учитывая его высокую популярность в стране, хотя АНП имела право и на этот пост. 18 декабря 1945 г. Союзнический совет единодушно принял решение об утверждении нового состава австрийского правительства.

Выборы в Национальное собрание имели рубежное значение. Результаты голосования привели к провалу советского проекта перехода к коммунистическому правительству в Австрии. Стало совершенно очевидным, что коммунисты не пользуются у населения поддержкой. Собственно, это и определило переход к новой политике советского правительства в австрийском вопросе.

Карл Реннер, как опытный политик, почувствовал изменение политической конъюнктуры еще в сентябре 1945 г. Тогда он сделал в прессе весьма существенное признание, представлявшее собой еще одно покаяние в собственных ошибках и еще одно видение новых политических перспектив: «В западных странах заявили, что Австрия стала ориентироваться на Восток и под давлением коммунистов Вена повернулась к Москве. Чтобы воспрепятствовать этой мнимой тенденции, многие полагают, что мы должны повернуться к западным странам. Отныне Австрия будет ориентироваться на новую страну, чувствуя, что нашла верный путь и что со всеми прежними тенденциями к аншлюсу - то есть к зависимости от Будапешта, Рима, Берлина или Москвы - навсегда покончено. СССР принес мне разочарование. Я желал бы ориентироваться на Восток, но события показали, что нам нужно ожидать прихода западных союзников. Ясно одно: Австрия должна маневрировать».

Маневрировать приходилось постоянно. В первые месяцы после войны, когда решался вопрос об австрийском правительстве, ситуация в самой Австрии была чрезвычайно тяжелая. Попробуем восстановить те жизненно важные проблемы, с которыми ежедневно приходилось сталкиваться австрийцам, руководителям оккупационных зон, солдатам и офицерам иностранных контингентов. Сохранились многочисленные свидетельства современников, материалы скрупулезных дипломатических от-

четов и корреспонденций, позволяющие ясно представить, как жили - точнее, выживали - люди в стране, разрушенной войной, оккупированной и разделенной победителями, стране, обвиненной в развязывании этой трагедии и обязанной понести вместе с Германией наказание.

Реконструкция реалий жизни после войны, а также характеристика позиций союзных держав помогает нам объяснить мотивы новой политики Реннера, открыто отказавшегося от первоначальной ориентации на Советский Союз. Почему советская дипломатия потеряла такого влиятельного партнера еще до начала выборов в Национальное собрание? Какие проблемы вошли в сферу австрийского вопроса и политики «нормализации»? Что было в это время важнее политических баталий? Список этих вопросов можно продолжить, поскольку австрийская модель выживания строилась на тактике маневрирования, прагматичного расчета пользы и полезности каждой из великих держав в решении следующих вопросов, получивших с апреля по ноябрь 1945 г. первоочередное значение: 1) снабжение населения продовольствием, 2) переселение граждан немецкого происхождения, 3) выплата репараций, 4) территориальные претензии к Австрии со стороны Югославии.

Вопрос о снабжении населения продовольствием имел самое важное значение. Уже на первом заседании Союзнического совета 11 сентября 1945 г. он стоял первым в повестке дня. Ситуация осложнялась еще и тем, что, помимо австрийского населения, необходимо было кормить и огромный контингент оккупационных войск. Союзники, вопреки позиции советского руководства, отказывались летом и в начале осени обсуждать вопрос о компетенции Временного правительства, пока не будут решены проблемы продовольственного снабжения. Первоначально предполагалось обсудить эту проблему в масштабах всей страны, но в итоговом коммюнике договориться удалось только относительно Вены: каждая сторона обязалась выделять с 1 сентября 1945 г. продовольствие пропорционально населению каждой зоны города. Была утверждена минимальная норма из расчета 1 550 калорий в день на одного взрослого человека (начиная с 23 сентября). В соответствии с этим минимумом была разработана нормативная структура продовольственного потребления для каждой категории населения.

(На оверхед-проекторе - таблица норм продовольственного

потребления в граммах):

Граммы Рабо- чие, занятые на тяжелых работах Рабо- чие Служа- щие Дети до 3 лет Дети 3 - 6 лет Дети 6 -12 лет Прочее насел.

Хлеб 700 500 400 100 150 250 400

Мясо 100 80 70 25 30 50 50

Жир 40 30 30 15 20 20 20

Крупа 135 100 52 30 40 50 30

Сахар 25 20 15 20 20 20 15

Картофель 300 300 200 - 200 200 200

Соль в мес. 400 400 400 400 400 400 400

Кофе в мес. 100 100 100 100 100 100 100

Овощи 150 150 150 100 100 100 150

Молоко - - - 700 700 700 -

Нормы были определены, но оставался открытым вопрос об источниках поступления продовольствия. Французский представитель так откровенно и заявил: «Франция больше других была обворована немецкими захватчиками и пока еще не имеет возможности пользоваться всеми продуктами и транспортом, и в данный момент ей трудно принять участие в помощи Австрии, которая участвовала в войне против нее. Французское правительство считает разумным, чтобы продукты для Австрии шли из стран Центральной Европы». Это мнение было поддержано американским представителем генералом Кларком, указавшим на Венгрию, Румынию, Чехословакию, Болгарию, откуда, по его мнению, могло бы поступать продовольствие для Австрии. В этих странах, находившихся под контролем советских войск, ситуация с продовольствием была не менее тяжелая, и союзники понимали всю провокационность подобного предложения. Тот же Кларк в телеграмме госсекретарю США Дж. Бирнсу признавал, что «требование снабжения Австрии из соседних с ней стран

имеет только академическое, но не практическое значение, так как они едва ли имеют излишки для экспорта». Но на возражение Конева, что страны Центральной Европы не имеют излишков и необходимо привлекать местные австрийские ресурсы, представитель Великобритании также настаивал на привлечение традиционных источников: «Поскольку речь идет о долгосрочном снабжении Австрии, я считаю, что источники, из которых Австрия получала продовольствие до войны, должны быть восстановлены. Мы не будем пользоваться местным продовольствием». Вопрос о ресурсах для продовольственного снабжения так и остался открытым. Не придя к согласию, союзники решили передать его на рассмотрение Совета министров иностранных дел.

Ситуация осложнялась еще одной проблемой, имевшей общеевропейское значение. После войны из стран Центральной Европы начали изгоняться граждане немецкого происхождения. Разворачивалась еще одна послевоенная трагедия, освященная решениями Потсдамской конференции. Пункт XII Потсдамских договоренностей, названный «Упорядоченное перемещение германского населения», предусматривал «перемещение в Германию немецкого населения или части его, оставшегося в Польше, Чехословакии и Венгрии». Составляя свои планы, союзники исходили из того, что в мире - 70 млн. немцев, и пока они не будут полностью «денацифицированы» (то есть не пройдут идеологическое перевоспитание и сознательно не откажутся от нацизма), они будут представлять угрозу.

Немцев (в официальных документах использовался термин «фолькс-дойче», указывавший на этническое происхождение; позже появилось еще деление на «имперские немцы» и «судетские немцы») изгоняли из собственных домов, оставляя без средств к существованию, и по распоряжению новых администраций выбрасывали за пограничные территории. Германофобия, мотивы которой были вполне объяснимы после нацистских зверств, захлестнула всех: от ведущих политиков и военных командиров до солдат и рядовых обывателей. Немцы должны были носить белые нарукавные повязки, как в свое время евреи обязаны были носить на верхней одежде желтую звезду Давида. Масштабы «охоты на немцев» и расправы с ними напоминали ту политику геноцида, которую во время войны развернули нацисты на оккупированных территориях.

Вот одно из многочисленных свидетельств того времени. Алоиз Ульман описывает трагедию в судетском городе Ауссиг

30 июля 1945 г.: «Охота на немцев началась. В ней принимали участие солдаты гвардии Свободы (Людовик Свобода - командир чехословацкого корпуса, созданного на территории СССР и воевавшего на стороне Красной армии. - Авт.)] к ним присоединились также некоторые советские солдаты. Они были вооружены досками, выломанными шестами, рукоятками лопат и прочими инструментами, где-то ими добытыми. Нападениям и жестоким избиениям подвергались все, кто говорил по-немецки или носил белую нарукавную повязку, без разбору. У меня сложилось впечатление, что это были не местные чехи, а именно те, кто прибыл сегодня с поездом до обеда <...> Женщины с детскими колясками были сброшены в Эльбу, и солдаты стреляли по ним, как по мишеням, до тех пор, пока они держались на воде <...> Вечером 30 июля погибших свалили в трех местах и вывезли на грузовиках. Всего там было около 400 трупов. Сколько их было вывезено из других мест и сколько осталось на дне Эльбы, точно сказать невозможно».

Примерно около 10 млн. немцев были «перемещены» в Германию и Австрию. Эти обездоленные люди с надеждой шли «домой», чтобы «среди своих» начать новую жизнь. Помимо «фолькс-дойче» по дорогам Европы летом и осенью 1945 г. передвигалось, по самым приблизительным подсчетам, свыше 20 млн. человек. Это были так называемые «перемещенные лица», к которым относились люди, вывезенные нацистами для работы в Третьем рейхе, евреи, чудом уцелевшие в концлагерях, и беженцы, потерявшие дома и родных. Самым главным в 1945 г. для всех них стало выжить. Среди этой обездоленной массы людей были и те этнические немцы, которые добровольно бежали из стран Центральной и Юго-Восточной Европы, занятых Красной армией: они направлялись в западные зоны оккупации Германии и Австрии.

Причиной их «исхода» стала так называемая «политика мобилизации», которую развернула советская военная администрация. В соответствии с постановлением № 7161сс Государственного комитета обороны от 16 декабря 1944 г. на освобожденных территориях началась массовая депортация этнических немцев для выполнения восстановительных работ в Советском Союзе. Было приказано «мобилизовать и интернировать с направлением для работы в СССР всех трудоспособных немцев в возрасте - мужчин от 17 до 45 лет, женщин от 18 до 30 лет, находящихся на освобожденной Красной Армией территории Румынии, Югославии, Венгрии, Болгарии и Чехословакии».

«Мобилизованные» должны были собираться на сборных пунктах, где проходили обследование на трудоспособность и затем в товарных вагонах отправлялись на восток. «Трудовое использование» этой рабочей силы (именно такой оборот был употреблен в документах об «интернированных немцах») предполагалось осуществлять на предприятиях Наркомугля, Наркомчерме-та и Наркомцветмета.

Международный комитет Красного Креста обратился к министрам иностранных дел союзных держав с просьбой оказать помощь гражданскому населению, переселенному в Австрию и в Германию. Представители четырех держав приняли резолюцию по вопросу о судетских немцах и «фолькс-дойче», в которой заявлялось, что каждый главнокомандующий зон в Австрии поставит перед главнокомандующим соответствующей зоны в Германии вопрос о передаче в его распоряжение «указанных лиц». За бюрократическим стилем этого документа угадывалось стремление переложить решение этой невероятно сложной и драматичной проблемы на коллег в Германии. Если учесть, что в самих немецких городах было около 25 млн. бездомных и почти все парковые деревья были вырублены на дрова осенью -зимой 1945 г., когда начались жестокие холода, то понятно, что судьба этих «лишних людей» зависела только от них самих.

Оккупационные власти смогли в эти первые месяцы лишь договориться о том, чтобы попросить чехословацкое и югославское правительства прекратить выселение «этих лиц в Австрию». Именно «обратиться с просьбой», потому что никаких других механизмов воздействия на этот не прекращавшийся поток изгнанников у них не было. Подобное наказание немцев в сознании победителей, прошедших ужасы войны, было легитимно и с моральной точки зрения - оправдано.

В октябре 1945 г. помощник министра иностранных дел Австрии К. Грубер в письме к Союзническому совету с горечью напоминал, что «вплоть до настоящего времени более 100 тысяч немцев из Судетской области и Южной Моравии прошли в Австрию абсолютно бесконтрольно. По официальным источникам, число беженцев с Востока от демаркационной линии составляет свыше 180 тысяч человек; с Запада приближается к 100 тыс., многие из них ищут путь в Австрию, надеясь иметь здесь лучшую судьбу, чем в Германии. Они убеждены, что австрийцы по своему характеру более терпеливы». Он предлагал обеспечить возращение этих людей на родину. Союзнический совет ответил Груберу достаточно жестко: цифры в его письме завышены и

гарантировать перемещение беженцев обратно СС не может, так как это неприемлемо для правительств стран, изгнавших их. Оставалось только одно: отправить их в Германию. Контрольному совету по Германии было направлено предложение организовать упорядоченное переселение немцев из Австрии в Германию, поскольку «наличие этих лиц является большим экономическим и политическим грузом для австрийского государства и необходимо, чтобы они были как можно скорее удалены из Австрии».

Неожиданная активность в вопросе о судьбе немцев объяснялась и в этом случае прагматичными соображениями: надвигались выборы в Национальное собрание. Союзники опасались, что эти люди, которые в их глазах оставались носителями нацистских идей и настроений, до сих пор опасны и могут повлиять на результаты выборов. Тем не менее решение не было найдено и после выборов.

30 ноября 1945 г. Реннер направил ноту Союзническому совету, в которой проблема продовольственного снабжения населения была тесно увязана с количеством оккупационных войск: «...Количество оккупационных войск находится в резком несоответствии с размерами оккупируемой страны. Покупательная способность, которой располагают воинские части, приведет к серьезной угрозе продовольственного снабжения гражданского населения». Подобный шаг, в котором предугадывалась стремление выступать за собственные, австрийские, интересы, вызвал общее неодобрение союзников. В официальном ответе давалось понять, что Австрия, как и Германия, не имеет никакого права голоса: «Австрия, принявшая участие в войне на стороне Германии, не может своей собственной властью освободиться от обязательства покрыть оккупационные расходы».

Система наказания за нацизм была бы не полной без репараций. Как после Первой мировой войны, вопрос о репарациях имел ключевое значение. Но расстановка сил была иной и мотивы получения репараций также были разными у СССР и западных союзников. На конференции в Ялте (с 4 по И февраля 1945 г.) советская делегация поставила вопрос о репарациях. Между союзниками было достигнуто согласие в разработке основных репарационных требований, что и было зафиксировано в специальном протоколе. Предусматривались следующие позиции: конфискация немецкой национальной собственности, поставка товаров в течение определенного срока, использование труда мобилизованных немцев.

Уже 4 апреля 1945 г., когда в Австрии еще шли бои, советское руководство внесло предложение добавить в структуру контрольных органов отдел по репарациям, работа которого определялась бы ялтинскими договоренностями. Великобритания и США согласились, но выразили сомнение относительно реальной способности Австрии выплачивать репарации. На Берлинской конференции (июль - август 1945 г.) нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов предложил сумму в 250 млн. долл., которую Австрия должна будет выплатить СССР, Великобритании, США и Югославии. Западные союзники отказались от репараций. Естественно, для советской экономики, которой предстояло не только восстанавливаться, мобилизуя собственный потенциал, но и оказывать «братскую помощь» странам Восточной Европы, дополнительные источники были жизненно необходимы. Крупномасштабные военные действия не велись на английской или американской земле. Западные державы, имея в прошлом печальный опыт репарационных платежей в межвоен-ный период, с особой осторожностью теперь воспринимали саму идею репараций.

Кроме этого, для разоренных стран Третьего рейха позиции великих держав по вопросу о репарациях имели экзистенциальное значение. Великодушный отказ западных держав от репараций имел прагматичные мотивы: для австрийских политиков это означало реальную поддержку и способствовало переориентации с просоветской на проамериканскую политику. Госсекретарь США Дж. Бирнс обосновывал отказ тем, что «есть государства, которые могут заплатить репарации, но Австрия находится в таком положении, что репарации заплатить не может», а «австрийцы не смогут наладить производство, если мы не дадим им займа». Союзники согласились лишь с тем, что репарации возможны только в виде единовременного изъятия оборудования из военной промышленности в пользу Югославии и СССР. В.М. Молотов согласился с этим предложением, но конкретное обсуждение вопроса о репарациях было отложено. И пока советское руководство питало надежду на возможность усиления коммунистического влияния в стране, проект репарационных выплат не поднимался.

Точно также был поставлен, но не получил обсуждения вопрос о границах австрийского государства. Еще на конференции в Ялте Сталин познакомил Черчилля и Рузвельта с территориальными претензиями Югославии к Австрии. Черчилль предложил восстановить австрийско-югославскую границу в

пределах 1937 г. На том и порешили.

Ситуация коренным образом стала меняться после выборов в Национальное собрание Австрии.

Дипломатическое противостояние (январь 1946 г. - декабрь 1950 г.)

Новый, 1946-й, год принес в союзническую политику и новую расстановку сил. Во-первых, резко поменялась внешнеполитическая ориентация австрийского правительства, расширились его контакты с представителями США, явно обозначилась тенденция к сотрудничеству с США и Великобританией. Во-вторых, более самостоятельными стали выступления и заявления ведущих австрийских политиков: теперь уже союзники имели дело не с покорным марионеточным правительством, а с легитимным органом власти, стремившимся выработать собственную линию государственного управления. В-третьих, переход инициативы в решении австрийского вопроса к США усилил блокирование западных союзников против требований СССР. В итоге с начала 1946 г. стало усиливаться дипломатическое размежевание.

После выборов стала меняться стратегия и тактика советской дипломатии в австрийском вопросе. Советские руководители, недооценив Реннера и его степень влияния в Австрии, взяли курс на дискредитацию его политических действий, непризнание компетенции нового австрийского правительства, блокирование всех попыток изменить оккупационный статус страны. Неудивительно, что с 1946 г. австрийский вопрос стал восприниматься в Кремле как средство дипломатического шантажа при обсуждении с США и Великобританией спорных проблем в Германии и странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Самостоятельное значение для советской дипломатии он потерял, и основным козырем в этой новой дипломатической игре стало присутствие большого контингента советских войск в восточноавстрийских землях - важном стратегическом районе, позволяющем контролировать ситуацию во всем регионе. Это делало Австрию, стремившуюся освободиться от оккупации, по сути, заложницей советской политики.

Неудавшийся «австрийский сценарий» парламентских выборов, имел, однако, успех в Чехословакии, Болгарии и Румынии с весны по осень 1946 г., когда в этих странах на выборах победили коммунисты. В качестве ответной меры, опасаясь рас-

пространения коммунистического влияния, госсекретарь США Бирнс и министр иностранных дел Великобритании Бевин договорились о создании американо-британского экономического союза в своих оккупационных зонах в Германии. Последовавший за этим раскол союзнической политики в Германии чрезвычайно усилил подозрительность и в австрийском вопросе. Для контроля над ситуацией в немецких землях СССР необходимо было сохранять войска в соседней Австрии.

Уже в январе 1946 г. главнокомандующий советской зоны И.С. Конев на заседании Союзнического совета сообщил о секретных сведениях, которыми он располагал. Речь шла о планах австрийского правительства по созданию австрийской армии из бывших нацистских частей. Эти факты были изложены еще в меморандуме советской стороны от 21 декабря 1945 г., в котором отмечалось не только создание государственной военной канцелярии Австрии, но и ее связи с бывшими частями вермахта. Советская сторона, видимо, обладала разветвленной разведывательной сетью на территории страны. Она располагала сведениями, к примеру, о существовании в Клагенфурте (зона английской ответственности) белоэмигрантского корпуса полковника Рогожина. В качестве одного из доказательств были приведены слова Реннера на секретном заседании австрийского кабинета от 6 декабря 1945 г.: «Австрия станет самостоятельной лишь с момента оставления ее войсками союзников, поскольку военная оккупация существует не для нашей безопасности и не для чистки от нацистов, а по причине равновесия сил. Армия - это орудие в руках политики государственного руководства. Австрия - маленькая страна, все ее соседи значительно сильнее. Будущая война начнется с того, на чем кончила последняя. Выиграет то государство, у которого наибольший военный и промышленный потенциал и наибольшее пространство для вооружения». Обратим внимание на риторику этого выступления: появляются новые акценты, свойственные идеологии Холодной войны. Граница зон оккупации союзников превращалась в застывшую линию фронта, с которой возможно было начало новой войны. Реннер, политик опытный и постоянно лавирующий, почувствовал наступление этой «будущей войны» в Европе. Но для него эта перспектива была не столько возможной, сколько неизбежной.

Советской стороне необходимо было поддерживать дискуссии о ремилитаризации Австрии еще и потому, что в январе

1946 г. представитель США внес предложение о сокращении

численности оккупационных войск, особенно в зоне ответственности Красной армии. СССР выступил категорически против даже самой постановки подобного вопроса. Любые предложения, связанные с сокращением численности советского контингента и проектом мирного договора с Австрией, означали для СССР нарушение военно-стратегического баланса. Этого допустить было нельзя в условиях усиления конфронтации по всем вопросам урегулирования сфер влияния в Европе.

Когда весной того же года Дж. Бирнс предложил В.М. Молотову обсудить проект мирного договора с Австрией, то в ответ ему дали понять, что советская сторона не готова к подобному обсуждению, поскольку «Австрия еще не очистилась от фашистского влияния». Урегулировать австрийский вопрос, по мнению советского руководителя внешней политики, можно было бы раньше подписания договора с Германией. Дипломаты великих держав соглашались с тем, что Австрия находится в особом положении: она не объявляла войны, но входила в состав Третьего рейха. Тем не менее судьбы двух немецких государств и после войны оставались тесно переплетенными, по крайней мере в политике союзных держав. Английский министр Э. Бевин откровенно признавал на сессии СМИД в Париже в 1946 г.: «Я не представляю, как можно рассматривать вопрос о Германии без рассмотрения вопроса об Австрии, ибо они тесно между собой связаны».

28 июня 1946 г. по инициативе СССР было подписано четырьмя державами новое Контрольное соглашение по Австрии. Хотя в этом документе признавался с некоторыми временными ограничениями суверенитет Австрии, но его условием должна была стать политика денацификации. Понятие «денацификация» имело широкое распространение в послевоенной Европе. Под ним понималась комплексная система мер, направленная на перевоспитание общества на основе демократических принципов, искоренение нацистской идеологии, выявление и изоляция военных преступников, создание новой демократической учебнообразовательной системы. По данным австрийского правительства, в то время в стране насчитывалось 556 тыс. национал-социалистов, из которых до войны 460 тыс. были рядовыми членами партии, а остальные - активистами, повинными в различного рода преступлениях. В начале 1947 г. вступил в силу закон, в соответствии с которым национал-социалисты должны были быть уволены из государственного аппарата, хозяйственных органов и образовательной системы. Наиболее активно программа дена-

цификации осуществлялась в советской зоне.

В соответствии с новым Контрольным соглашением, компетенции Союзнического совета распространялись прежде всего на круг вопросов, связанных с демилитаризацией и денацификацией. СС получал право действовать без предварительного обсуждения с австрийским правительством в вопросах военной, экономической, промышленной, технической и научной демилитаризации, защите и удовлетворении нужд союзнических оккупационных войск, возврате имущества государствам-членам Организации Объединенных Наций, розыске, аресте и выдаче военных преступников. Ни о каком восстановлении дипломатических отношений с Австрией не могло быть и речи. Это была достаточно жесткая программа контроля всех сторон деятельности австрийского правительства.

Неоднократно западные страны предлагали СССР начать переговоры о мирном договоре с Австрией, и каждый раз советская сторона находила предлоги, чтобы блокировать эти инициативы. Эта постепенно усиливавшаяся конфронтация стала неотъемлемой чертой в переговорах на заседаниях СМИД. В мае 1946 г. западные дипломаты пытались поставить на повестку дня вопрос о договоре с Австрией, поскольку обсуждался как раз проект договора с Италией и проблема австро-итальян-ской границы. Молотов отказался даже включить этот вопрос в повестку дня. При очередной личной встрече с Бирнсом он заявил: «В мире нет ни одного уголка, куда бы США ни обращали своих взоров. США всюду организуют свои авиационные базы: в Исландии, Италии, Турции, Китае, Индонезии, имеют большое число военно-морских и авиационных баз в Тихом океане. Это является свидетельством настоящей экспансии, что выражает стремления определенных американских кругов к империалистической политике». Бирнс возражал, выдвигая в качестве контраргумента факт присутствия большого контингента советских войск в Австрии: «Американские войска уйдут из Китая и не возьмут с собой никакого имущества, как это сделали советские войска в Маньчжурии. СССР держит сотни тысяч за своими пределами. Почему СССР, вопреки просьбам австрийского правительства, отказался заключить договор о выводе войск из Австрии?» В этих словах содержался намек на то, что в своей зоне оккупации русские стали вывозить австрийское оборудование. Молотов невозмутимо отвечал, что это - военные трофеи, договор будет заключен, когда «придет время», а «СССР будет держать свои войска в Австрии, пока он имеет на то право».

Чтобы продлить это право оккупации, советские политики всякий раз использовали различные предлоги. Американская делегация предложила свой вариант проекта договора с Австрией, который предусматривал признание союзниками независимость страны, принятие ее в состав ООН, отмену контрольного механизма, вывод союзных войск, сохранение границы в пределах 1937 г., но с территориальным добавлением: США предлагали передать ей Южный Тироль, ранее находившийся под флагом Италии. В соответствии с этим предложением Австрии разрешалось иметь вооруженные силы численностью до 70 тыс. Эта цифра почти вдвое превышала численность австрийской армии, установленной Сен-Жерменским мирным договором 1919 г. Этот проект было решено представить на рассмотрение правительствам союзных держав. Проблема Южного Тироля, в составе которого находится две провинции с немецкоязычным населением - Больцано и Трентино, была решена на основе компромисса: австро-итальянское соглашение, подписанное в апреле 1946 г., гарантировало этническим немцам право обучения на родном языке и равноправие немецкого языка в административных делах. Однако оно только усилило движение южнотирольских немцев за объединение с Австрией. Австрийское правительство сочувственно относилось к их требованиям. Тот факт, что США пытались выступить в межэтническом территориальном конфликте на стороне Австрии, объясняется во многом усилением коммунистов в политической жизни Италии в этот период.

Но Советский Союз вновь отложил проект подписания мирного договора с Австрией. Серьезным препятствием, по мнению советской стороны, был вопрос о так называемых «перемещенных лицах». В противовес американскому проекту, было внесено советское предложение, предусматривавшее «скорейшее уничтожение остатков нацизма в Австрии, гарантии от повторения аншлюса, эвакуацию приблизительно 500 тыс. перемещенных лиц из числа сражавшихся против союзников на стороне гитлеровской Германии югославских четников и усташей, венгерских салашистов, фашистских солдат Андерса, русских и украинских белогвардейцев, изменников-власовцев из Австрии на их родину».

В книге Ст. Карнера «Архипелаг ГУПВИ» собраны уникальные архивные материалы и устные свидетельства о «денацификации», развернутой органами НКВД на территории Австрии. Одна из наиболее трагичных ее историй связана с принудительной репатриацией русских эмигрантов «первой волны»

из числа военнослужащих бывших белых армий, преимущественно казаков. Карнер приводит такие данные: с 1945 г. по 1 марта

1946 г. было репатриировано в общей сложности 5 352 963 человека. Из них 50 тыс. казаков и эмигрантов было передано британской оккупационной администрацией органам НКВД. Большую их часть составляли ярые противники коммунистического режима, воевавшие на стороне вермахта. Весной 1945 г. с отходом германских войск в Штирию из Италии и Каринтии стали пробираться разные казачьи формирования вместе с гражданскими беженцами, с женщинами и детьми. Передача британским командованием казаков из своей зоны оккупации советским войскам вызвала волну страха среди австрийского населения. Со всех австрийских городов казаков и эмигрантов свозили в г. Юденберг. Тысячи из них во время транспортировки совершали самоубийство, только бы не оказаться в руках НКВД: «Мужья стреляли в своих жен, перерезали себе горло, женщины бросались с детьми на руках в холодный Мур, потому что предпочитали умереть, чем быть отданными Советам. Люди, жившие вдоль дорог, по которым их перевозили, и по сей день могут рассказать о тянувшихся целыми днями эшелонах и грузовиках с казаками, увозимыми в Юденберг».

Другое советское предложение - о перемещении «фолькс-дойче» из Австрии в соответствующие зоны Германии - обсуждалось на личной встрече В.М. Молотова с Дж. Бирнсом. Этот факт заслуживает отдельного рассмотрения, поскольку наглядно демонстрирует специфическую трактовку прав личности, сложившуюся в советском руководстве. Когда Бирнс возразил, что в американской зоне в Германии количество перемещенных лиц уже достигло более 500 тыс., Молотов предложил использовать этих людей в шахтах, где ощущался недостаток в рабочей силе. Бирнс в ответ заявил, что американцы не могут принудительно заставить работать людей в шахтах или силой отправить их на родину, так как придерживаются иных политических взглядов. Молотова подобное заявление искренне удивило, поскольку, по его мнению, к ним нельзя применять принципы политической свободы, потому что они сражались против союзников на стороне Гитлера. Судьба перемещенных лиц и в 1946 г. оставалась неясной, ибо союзники так и не смогли договориться по этому вопросу. Соответственно и обсуждение проекта договора с Австрией откладывалось на неопределенный срок.

Между тем отношения СССР и США быстро ухудшались.

1947 г. ознаменовался не только конфронтацией по вопросу о

будущем Германии, но и начавшимся по инициативе США новым движением за интеграцию Западной Европы. Мотивация новой внешнеполитической стратегии, с которой выступил Дж. Маршалл, назначенный вместо Бирнса госсекретарем США, сводилась к следующему: американцы не допустят, чтобы Европа оставалась один на один с коммунистическим экспансионизмом, исходившим от СССР, и готовы предоставить экономическую помощь для послевоенной реконструкции. В исследовании Института всеобщей истории «История европейской интеграции» (М., 1995) убедительно показано, что именно «план Маршалла» первым способствовал расколу Европы на западную и восточную, что определялось не столько георегиональной спецификой, сколько политическими ориентирами.

Как в этих условиях идентифицировали свою позицию и положение австрийские политики? Правительство стремилось как можно теснее сотрудничать с западными державами. Мини-стры-коммунисты в знак протеста против участия Австрии в «плане Маршалла» вышли из его состава. На XIV съезде Коммунистической партии Австрии социалистов обвинили в великогерманском шовинизме, приводящем Австрию к «германоцен-тристкой, расистской, антиславянской политике». В идеологии коммунистов прослеживалась официальная позиция, занятая МИД СССР. С 1947 г. советские дипломаты начали настойчиво говорить о угрозе «великогерманского аншлюса»: интенсивная интеграция западных зон оккупации в Германии, по мнению советского руководства, неизбежно должна привести к присоединению австрийских западных зон и созданию, в пику советскому Восточному блоку, нового милитаристского немецкого государства. «Угроза нового германского милитаризма» составила краеугольный камень логики советского внешнеполитического планирования в конце 1940-х гг.

Дипломатическая борьба вокруг австрийского вопроса обострилась также из-за настойчивых попыток американской делегации ограничить военные контингенты в Центральной Европе. На третьей сессии СМИД в Нью-Йорке американцы внесли предложение об ограничении оккупационных войск на 25 - 30 % к 1 апреля 1948 г. Также был поставлен вопрос о выводе оккупационных войск из Австрии, Венгрии, Румынии, который становился бы обязательным на основании договора с Австрией. Устанавливался необходимый оккупационный минимум для каждой из союзных держав в Австрии - по 10 тыс. Изначально этот план был воспринят советской стороной как дипломатическая

провокация, направленная на вытеснение СССР из Восточной Европы, и делегация СССР категорически отказалась даже обсуждать это предложение. Но и в условиях жесткой конфронтации «союзники» пытались сохранить возможность компромисса. Несмотря на то, что переговоры зашли в тупик и американский проект прямо ущемлял стратегические интересы СССР, было решено сформировать четырехстороннюю комиссию из заместителей министров иностранных дел для подготовки договора с Австрией.

Обсуждение проекта договора проходило на 29-ти заседаниях заместителей министров иностранных дел по Австрии, на которые иногда приглашался канцлер Австрии Л. Фигль и министр иностранных дел Австрии К. Грубер. Подготовленный к

25 февраля 1947 г., документ состоял из преамбулы, 59-ти статей и 5-ти приложений, но многие положения оставались не согласованными: территориальные проблемы, германские активы, вопрос об эвакуации перемещенных лиц из Австрии, проблема собственности стран-членов ООН.

С ноября 1946 г. в качестве основного аргумента против скорого заключения мирного договора с Австрией стали выдвигаться территориальные претензии Югославии, претендовавшей на южный район Каринтии - Корушку и область Градиска (Штирия). Югославы утверждали, что это - районы этнического заселения сербов и хорватов. Обострение дискуссий по поводу этих территорий пришлось на весну 1947 г. Советская сторона полностью поддерживала идею пересмотра австро-югославской границы, а западные союзники были категорически против.

Другой аргумент советской дипломатии - германские активы, находившиеся на территории Австрии. Под термином «германские активы», имевшим широкое употребление в документах того времени, понимались крупные промышленные предприятия, коммуникации, природные ресурсы и предприятия по их переработке, конфискованные как собственность Третьего рейха. Жесткая позиция, занятая СССР в вопросе о репарациях и активах, на дипломатическом уровне мотивировалась ответственностью Австрии за ведение войны. Таким образом, первоначальная позиция советской дипломатии, в соответствии с которой Австрия не вела войну, а была лишь в нее втянута в результате аншлюса, претерпела существенные изменения. Тот же Молотов при обсуждении преамбулы договора настаивал, чтобы была включена фраза об «ответственности Австрии в войне на стороне Германии». Советская делегация доказывала правомочность

претензий СССР на присвоение германских активов в своей зоне оккупации. Легитимность этих требований доказывалась на основании протокола о репарациях, согласованного с руководителями союзных держав на Крымской встрече в феврале 1945 г. Более того, СССР теперь требовал репарационных выплат на сумму в 150 млн. долл. В это же время, в июне 1947 г., США заключили с Австрией соглашение о предоставлении безвозмездной финансовой помощи в размере 100 млн. долл.

Следующий, 1948-й, вошел в историю как год двух крупнейших послевоенных кризисов - Берлинского и Пражского, -поставивших мир вновь на грань войны. Эти события, имевшие рубежное значение для послевоенной истории, фактически совпали во времени. Правительственный кризис в Чехословакии, определивший окончательно «коммунистический поворот» страны, послужил катализатором процесса образования Западной Германии и заключения западноевропейского союза, названного «брюссельским договором» (март 1948 г.). Советское руководство перешло к политике ультиматумов, пытаясь предотвратить образование западногерманского государства. Последовавшая блокада Западного Берлина советскими войсками могла привести к началу военного конфликта. Но Трумэн и министр иностранных дел Великобритании Бевин отказались «попустительствовать агрессору». Процесс разработки конституционных и административных основ будущего государства продолжался. Было налажено воздушное сообщение с осажденным Западным Берлином. Туда доставляли все необходимое, включая продукты, медикаменты и уголь, транспортными и военными самолетами. Блокада Западного Берлина стала дипломатическим просчетом Сталина, показавшим глубокие изменения в послевоенном балансе сил. После секретных переговоров в мае 1949 г. блокада была снята, но западные страны начали свою контрблокаду СССР и Восточной Германии. Примечательно, что именно Берлинский кризис способствовал изменению образа немцев в Западной Европе и США. В средствах массовой информации с восхищением описывалось мужество жителей Западного Берлина. Образ безжалостного нациста постепенно вытеснялся образом жестокого солдата Красной армии - не освободителя, а оккупанта, а СССР из страны освободительницы превращался для западного общества в «империю зла». В то же время стоит отметить, что определенного результата сталинская дипломатия достигла. Как подчеркивает американский историк Дж. Гренвилл в своей фундаментальной «Истории XX века», США, признавая за собой

роль военного союзника стран Западной Европы, все же не пытались форсировать размещение крупных воинских контингентов на их территории и вплоть до начала Корейской войны не приступали к широкомасштабному перевооружению своей армии.

Распад единой союзнической политики в германском вопросе прямо повлиял на характер обсуждений австрийских проблем. В отличие от жесткой конфронтации, спровоцированной Берлинским кризисом, принципы коллегиальности союзнической политики в Австрии, несмотря на многочисленные нарушения, все же соблюдались. По сути, она была частью общей «политики компромиссов», которая была необходима сверхдержавам и их союзникам в условиях ядерного сдерживания, чтобы «холодная» война не превратилась в «горячую».

С февраля по май 1948 г. состоялось 47 заседаний СМИД по австрийскому вопросу, но никаких подвижек не наблюдалось. Работа по подготовке текста австрийского договора была приостановлена. С февраля 1949 г. на заседаниях заместителей министров иностранных дел австрийский вопрос вновь начал обсуждаться. Из 42-х заседаний 23 были посвящены обсуждению территориальных и репарационных претензий к Австрии. Дипломатические дискуссии достигли кульминации. Западные державы настаивали на том, что «не считают возможным принять каких-либо изменений в существующих границах Австрии и не согласятся с уплатой репараций», которые настойчиво требовал для себя СССР.

Только весной 1949 г. наметились контуры возможного компромисса. Резкое ухудшение отношений и последовавший за ним острый конфликт между Сталиным и Тито заставили советских дипломатов пересмотреть позицию по вопросу австрийской границе. Но за это признание территориальной целостности Австрии в границах 1937 г., как того хотели западные страны, они должны были признать обоснованность материальных претензий СССР. За германские активы в восточной Австрии, от которых СССР согласился отказаться, в качестве компенсации советской стороне должны были перейти нефтепромыслы в восточной Австрии, имущество крупнейшего Дунайского пароходства и подвижной железнодорожный состав, а также 150 млн. долл. США. Разработкой столь жестких требований к Австрии занимался лично Молотов, сторонник позиции силы в переговорным процессе со странами Запада. Он был убежден в том, что бывшие союзники не оценили жертвы и разрушения, кото-

рые понес Советский Союз во время войны, и нарушили договоренности о распределении сфер влияния в Европе, согласованные еще в военные годы.

Всю осень 1949 г. продолжался торг. Советские предложения относительно австрийских нефтепромыслов вызывали общее недовольство западных дипломатов. Госсекретарь США Д. Ачесон подчеркивал, что СССР претендует на 60 % самых перспективных разведочных площадей, оставляя Австрии 40 % терпящих убытки. Французский министр иностранных дел Р. Шуман определил эту ситуацию так: «Мы хотим разделить 100 яблок, из которых все гнилые получат австрийцы, а хорошие СССР». Аргумент А.Я. Вышинского, бывшего в то время министром иностранных дел СССР, ничем не отличался от мотивации его предшественника: «Австрия вместе с Германией вторглась на советскую землю и опустошила ее». Попытки западных дипломатов найти компромисс с Вышинским, особенно в вопросе о перераспределении нефтепромыслов, не увенчались успехом.

С октября по декабрь 1949 г. состоялось 33 заседания заместителей министров иностранных дел по Австрии, но на все вопросы советская делегация отвечала «нет». Представителю Великобритании В. Малету изменила дипломатическая выдержка: «Позиция Советского представителя является чудовищной и несправедливой. По всем несогласованным статьям мы получили отказ советской делегации. Я, к сожалению, не вижу, как мы сможем достигнуть соглашения по договору, если советская позиция будет всегда одинакова, то есть всегда, когда вопрос касается советских интересов, говорить: «Вот, что мы желаем и вот, на чем мы настаиваем». А как только затрагиваются наши интересы, говорить, что «наше правительство не может согласиться на это». Столь категоричная позиция советского дипломата Г.Н. Зарубина объяснялась тем, что как раз в это время проходили в Вене двусторонние советско-австрийские переговоры по урегулированию взаимных претензий. Они проходили, как обычно, в трудных условиях. Советская сторона выдвинула требование к австрийскому правительству погасить долг Советскому Союзу за содержание его оккупационных войск на своей территории. Канцлер Фигль отказался признать это требование. В этом случае СССР отказывался продолжать какие бы то ни было переговоры. Заместитель госсекретаря США С. Рибер так охарактеризовал сложившуюся ситуацию: «Мы затрудняемся понять, как мы можем продвинуться вперед, если все зависит от

переговоров в Вене. Мешают ли какие-то цифры или старается кто-то получить новые шиллинги? Мы готовы пойти на уступки, но каждый раз мы встречаем новые требования Советского Союза». Ощущение, что переговоры зашли в тупик и советская сторона намеренно их затягивает, не обманывало американского политика. Представитель СССР получил директиву от МИД, в которой с предельной ясностью указывалось, что «при переговорах никаких уступок австрийцам не следует делать, переговоры вести так, чтобы не форсировать их и в то же время не давать австрийцам повода формально обвинять в затягивании переговоров».

Но тут произошел новый поворот в истории австрийского вопроса.

К концу 1949 г. западные страны, похоже, тоже охладели к возможности подписания договора с Австрией. Ситуация в послевоенной Европе стремительно менялась: в 1949 г. вступил в действие Североатлантический договор НАТО. По решению главнокомандующего вооруженными силами НАТО Д. Эйзенхауэра, Каринтия и Тироль были включены в «южную зону Европы» и подчинены командующему военно-морскими силами в Средиземном море американскому адмиралу Р. Керни. С 1950 г. оккупационные войска западных стран стали регулярно принимать участие в совместных с войсками из Западной Германии маневрах.

Западные страны начали сепаратные переговоры с австрийским правительством о возможности включения Австрии в систему НАТО. В этой связи проект Государственного договора, подписанного четырьмя оккупационными державами, уже начали рассматривать как препятствие новым военно-стратегичес-ким планам.

Американская инициатива (декабрь 1950 г. - март 1955 г.)

Этот период имеет решающее значение в послевоенной истории австрийской государственности. Два обстоятельства, на наш взгляд, кардинально изменили не только ситуацию вокруг вопроса о суверенитете Австрии, но и механизмы разработки и принятия решений. Во-первых, в марте 1950 г. СССР объявил о наличии у него атомной бомбы. Советская дипломатия приобрела неоспоримое преимущество в переговорном процессе с Западом. Последовала сразу же реакция американской админист-

рации: госсекретарь США Ачесон заявил, что Советский Союз мог бы положить конец «холодной войне». Но это была лишь декларация. На деле процесс создания атлантической оборонительной линии получил серьезное ускорение и новый масштаб. Становилось очевидным, что США и их западные союзники стремятся вовлечь в сферу действия НАТО не только Западную Германию, но и часть Австрии, оккупированную западными войсками. Реализация этого проекта могла привести к расколу страны по «немецкому образцу» и продвинула бы границы НАТО к западным рубежам СССР. С другой стороны, именно в этот период существенно меняется стратегия внешнеполитического курса СССР. Смерть Сталина в 1953 г. положила начало «либерализации» советского общества и, соответственно, советской внешней политики: наблюдается определенный отход от догматических конфронтационных расчетов во внешнеполитическом планировании. Советская сторона выступила с рядом инициатив, в том числе и по австрийскому вопросу.

Привлечение дипломатических документов этого периода позволяет реконструировать процесс именно тогда начавшегося становления концепции австрийского нейтралитета.

13 марта 1952 г. посольство США в Москве направило в МИД СССР ноту, в которой сообщалось, что «Австрии, первой стране, оккупированной Гитлером, в Московской декларации 1943 г. было обещано восстановление ее полной независимости, однако прошло почти 9 лет, а это обещание все еще не выполнено. Ответственность за такое положение вещей ложится полностью на советское правительство». В этой же ноте выдвигался проект так называемого «сокращенного договора», выработанный американской стороной, согласованный с правительствами Великобритании и Франции и поддержанный канцлером Л. Фиглем.

Текст «сокращенного договора» был опубликован 14 марта 1952 г. в газете «Винер куриер», издававшейся в Вене оккупационными властями США. Основное содержание этого документа сводилось к регламентации вывода оккупационных войск из Австрии. В нем отсутствовали все требования, которые были выставлены Советским Союзом в качестве условий подписания договора с Австрией. Новый американский проект был, по сути, демаршем, в котором демонстративно нарушались все основные договоренности, существовавшие по австрийскому вопросу между союзными державами. Австрийское правительство полностью поддержало идею «сокращенного договора» и 31 июля разослало странам-членам ООН меморандум, в котором отказывалось

от проекта Государственного договора и просило поддержать на очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН предложение по австрийскому вопросу, составленное в духе «сокращенного договора».

Появление этого проекта и его поддержка тремя оккупационными державами в пику СССР заставило советскую дипломатию изменить свои ориентиры. Весной и летом проходили интенсивные консультации в Кремле. В ноте советского правительства от 14 августа 1952 г. резко осуждался «сокращенный договор» и выражалось стремление поддержать разработку Государственного договора с Австрией. А советский представитель в ООН A.A. Громыко заявил, что вопрос о Государственном договоре с Австрией подлежит компетенции четырех держав, «выполняющих оккупационные функции в Австрии». Все же Генеральная Ассамблея ООН обратилась с призывом к этим державам о безотлагательном выполнении их обещаний по отношению к Австрии. Советская сторона согласилась участвовать в дальнейшей работе над текстом Государственного договора только при условии, что ее западные партнеры откажутся от идеи «сокращенного договора». Опять последовал период мучительных переговоров и взаимных претензий. Очередной дипломатический конфликт опять закручивался вокруг советских претензий на германские активы. Западные страны предлагали компромисс: они готовы отказаться от «сокращенного договора» при условии, что советское правительство не будет выдвигать претензии на германские активы. Но советская дипломатия продолжала настаивать только на отказе от «сокращенного договора».

В 1953 г. параллельно велись активные переговоры относительно положения в Германии, которые усугублялись волнениями в Восточном Берлине. Обсуждение австрийского вопроса советская дипломатия под руководством В.М. Молотова тесно увязывала с проблемой демилитаризации Германии. Блокировались вопросы, связанные с определением границ, не признавалось предложение западных стран о проведении всегерманских свободных выборов.

По настоянию советской стороны австрийский вопрос должен был обсуждаться на Совещании министров иностранных дел в Берлине (25 января по 18 февраля 1954 г.), на котором предстояла дискуссия и по германскому вопросу. На повестке дня стоял проект мирного договора с Германией. Был приглашен также министр иностранных дел Австрии Л. Фигль, покинувший в 1953 г. пост федерального канцлера. В выступлении

Фигля была выражена надежда, что на Берлинском совещании будет пересмотрена сумма репараций и материальные претензии к Австрии: «Выплата отступной суммы за германские активы в предусмотренном до сих пор размере и обязательство покрыть эту сумму в долларах вместо поставок австрийских товаров являются слишком жестокими и несправедливыми. В отношении статьи 35 - урегулирование вопроса об австрийских нефтяных месторождениях - хотел бы констатировать, что в соответствии с целями и принципами Устава ООН каждое государство имеет суверенное право добывать и использовать свои естественные богатства и полезные ископаемые».

На этом же заседании советская делегация внесла новые предложения по австрийскому вопросу, настаивая на том, чтобы в текст договора была включена дополнительная статья, которая обязывала бы Австрию «не вступать в какие-либо коалиции или военные союзы, не допускать создания на своей территории иностранных военных баз и не допускать использования иностранных военных инфраструктур и специалистов». В случае согласия австрийской стороны СССР готов был отказаться от компенсации в долларах и получить ее товарными поставками. Подписание договора с Австрией советская сторона тесно увязывала с заключением мирного договора с Западной Германией: до его заключения, по мнению советских представителей, сохраняется опасность очередного аншлюса, поэтому целесообразно сохранить войска на австрийской территории, лишив их статуса оккупационных. Дискуссии на Берлинском совещании были жесткими. Госсекретарь США Дж. Даллес подверг резкой критике новые советские предложения. Особенно возмутило западных дипломатов заявление о возможности нового аншлюса. Они настаивали на принятой раннее формулировке, что аншлюс 1938 г. был произведен насильственно. Вызывала их недовольство и идея нейтрального статуса австрийского государства.

Но советская дипломатия, выступив с инициативой австрийского нейтралитета, не собиралась уступать. На последующих совещаниях это предложение облекалось в отчетливые формулировки: Австрия обязуется не вступать в какие-либо коалиции или военные блоки, после подписания договора любая из четырех держав оставляет за собой право отсрочить вывод своих войск с австрийской территории вплоть до заключение мирного договора с Германией.

В итоге Фигль вынужден был заявить, что Австрия готова остаться в стороне от иностранного военного влияния и не пре-

доставлять военные базы иностранным державам, но угрозы аншлюса не существует, и, следовательно, не требуется дальнейшее пребывание оккупационных военных контингентов на ее территории.

С Берлинского совещания 1954 г. началась история австрийского нейтралитета. Инициатива исходила, как видим, от СССР. Ее мотив - стремление остановить продвижение НАТО к границам Восточной Европы, которая к тому времени уже находилась под полным контролем СССР. В течение всего 1954 г. шла нотная переписка между четырьмя державами и Австрией о содержании Государственного договора, насыщенная взаимными обвинениями в затягивании переговоров, нежелании идти на компромисс. Наконец к марту 1955 г. западные державы вынуждены были признать идею австрийского нейтралитета.

Оформление концепции австрийского нейтралитета.

Окончательная доработка и подписание Австрийского Государственного договора (март 1955 г. - май 1955 г.)

1955 г. стал годом мирных инициатив Советского Союза. Политика жесткого противостояния с Западом, приверженцем которой выступал В.М. Молотов, давала обратный результат. Сталин, выстраивая стратегию советской дипломатии, во главу угла ставил силовой фактор. Чем сильнее угроза и резче формулировка ультиматума - тем, он верил, уступчивее станет противник. Но этот расчет оказался ошибочным. На агрессивные выпады СССР следовало усиление антисоветского альянса, имевшего сначала экономическую, затем и военно-стратегическую направленность.

В период с 1953 по 1956 гг. внешняя политика СССР стала умереннее. Были восстановлены дипломатические отношения с Грецией и Израилем. Весной 1954 г. СССР, Китай, Великобритания и Франция приняли участие в Женевской конференции по урегулированию военного конфликта в Индокитае. В 1955 г. советское руководство активно демонстрировало перед изумленным Западом новый внешнеполитический курс: в январе было объявлено о прекращении состояния войны с Германией, в феврале Н.С. Хрущев добился отставки Маленкова с поста председателя Совета министров (на его место был назначен Булганин), а затем он обрушился на Молотова с критикой за отсутствие гибкости в международных делах. В противовес прежнему

«жесткому курсу» Хрущев в течение всего этого года формировал новую политику: сенсации следовали одна за другой. В феврале было принято историческое решение о выводе советских войск из Австрии, в мае он вместе с Булганином возглавил советскую делегацию в Югославию с целью восстановления дипломатических отношений и признания права Тито на свой собственный путь развития страны. В мае был положен конец оккупации Западной Германии. В этом же месяце состоялось подписание Австрийского Государственного договора, которое австрийцы ждали долгих десять лет.

Стенографические отчеты МИД СССР позволяют реконструировать закулисную историю последних недель подготовки Государственного договора.

12 апреля начались двусторонние советско-австрийские переговоры, которые вел лично Молотов. На первом же заседании он согласился с предложением австрийской делегации о возвращении Австрии Дунайской судоходной кампании, а также предприятий нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности, но за компенсацию в виде выплаты сырой нефтью в течение шести лет. А.И. Микоян (заместитель председателя Совета министров СССР) предложил за возвращаемые Австрии нефтяные промыслы взять компенсацию в 72 млн. долл. Канцлер Австрии Ю. Рааб возразил, что СССР и так в течение 10 лет эксплуатировал эти предприятия. Тогда Микоян предложил взять за эти предприятия 60 % сырой нефти, добытой в 1955 г., в течение 10 лет. Рааб предложил 50 % от добытой в

1947 г. и в течение 6 лет. Молотов, включившись в торг, предложил 50 % на 1955 г. плюс по 5 % в год в течение 6 лет. Тогда Рааб предложил Советскому Союзу за передачу этих предприятий по 1 млн. тонн всей добываемой в стране нефти в течение 6 лет, поскольку отдавать 50 % нефти из самых прибыльных источников было бы совсем невыгодно. Но Молотов с этим не согласился. В итого после длительных дискуссий было решено, что Австрия за передаваемые нефтяные промыслы и нефтеперегонные заводы произведет оплату путем поставок сырой нефти в размере 1 млн. тонн ежегодно в течение 10 лет. Сумма в 150 млн. долл. за германские активы, находившиеся в зоне советской оккупации и передаваемые Австрии, была заменена на поставки австрийских товаров. За передаваемые активы Дунайской судоходной кампании в восточной Австрии СССР получал 2 млн. долл.

Особо подчеркивалось, что австрийская делегация согласи-

лась признать, что Австрия будет постоянно придерживаться нейтралитета такого рода, как Швейцария. После урегулирования всех этих вопросов СССР высказался за скорейшее подписание Государственного договора. Все эти положения были зафиксированы в меморандуме, ставшим первым международным документом, в котором говорилось об австрийском нейтралитете, соответствующему швейцарскому образцу.

В мае 1955 г. в Вене состоялось совещание послов СССР, США, Великобритании и Франции. Все заседания проходили за закрытыми дверями и не стенографировались. По предложению австрийской стороны из текста договора были изъяты статьи, «которые больше не совместимы с обстановкой, созданной намерением австрийского правительства проводить политику нейтралитета»: ст. 6, регулирующая проживание немцев в Австрии, ст. 11 о выдаче военных преступников, ст. 13 о ликвидации Лиги Наций, ст. 15 об австрийских архивах, находящихся в Германии, ст. 16 о перемещенных лицах и беженцах, ст. 16-бис об эвакуации лиц немецкой национальности, ст. 48-бис об австрийских долгах за оккупационные расходы, ст. 17, 19, 25, содержание военные вопросы. СССР предлагал также включить в проект договора не только обязательство четырех держав не нарушать целостность и неприкосновенность Австрии, но и одностороннее обязательство СССР, в случае, если какая-либо страна нарушит ее территориальную неприкосновенность или создаст угрозу нарушения, защищать Австрию. Но это предложение было отвергнуто западными державами.

На этом совещании проект Государственного договора с Австрией был полностью согласован. Заключая переговоры, посол США в Австрии Л. Томпсон заявил: «Будет достаточно, если мы заявим, что согласие было достигнуто по всем статьям Государственного договора. Цена была высока и одному из игроков стоила очень дорого».

Так спустя 10 лет после оккупации наконец был подготовлен Государственный договор. Последнее предложение по корректировке текста этого документа было внесено министром иностранных дел Австрии Фиглем, предложившим изъять из текста договора третий абзац преамбулы, касающийся вопроса об участии Австрии в войне.

На следующий день, 15 мая 1955 г., в венском дворце Бельведер руководители внешнеполитических ведомств В.М. Молотов (СССР), Дж. Даллес (США), Г. Макмиллан (Великобритания), А. Пино (Франция) и Л. Фигль (Австрия) торжественно

подписали Государственный договор, принесший Австрии независимость и нейтралитет.

Государственный договор восстанавливал демократическую и независимую Австрию. Границы Австрийской республики устанавливались такими, какими они были на 1 января 1938 г. Статья 20 предусматривала отмену оккупационного режима и вывод войск четырех держав из Австрии не позднее 31 декабря 1955 г. Австрия обязалась осуществлять меры по обеспечению равными правами всех лиц под ее юрисдикцией без различия расы, пола, языка, религии и не допускать какой-либо дискриминации. Военные статьи запрещали службу в вооруженных силах Австрии лицам, не имевшим австрийского гражданства или имевшим до 13 марта 1938 г. германское гражданство. Австрии запрещалось иметь атомное, химическое и другие виды оружия массового уничтожения. Западные державы установили, что с Австрии не будут взиматься репарации, вытекающие из ее участия в войне. В текст были также включены положения Московского меморандума о результатах советско-австрийских переговоров 1955 г., определяющие условия передачи Советским Союзом германских активов.

Следует также учитывать одно важное обстоятельство: за день до подписания Государственного договора, 14 мая 1955 г., СССР, Албания, Болгария, Чехословакия, ГДР, Венгрия, Польша и Румыния подписали Варшавский договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, предусматривавший образование единого военного командования со штабом в Москве и размещение советских войск на территории стран-участниц.

После того как Государственный закон был одобрен австрийским парламентом и ратифицирован четырьмя державами,

26 октября 1955 г. австрийский парламент принял конституционный закон о постоянном нейтралитете Австрии.

Через два месяца после его подписания на пленуме ЦК КПСС произошел острый конфликт между Хрущевым и Молотовым, который отражал столкновение реформаторского и традиционного подходов. Аргументы Хрущева оказались убедительнее. В сентябре в Москву с официальным визитом прибыл канцлер ФРГ Конрад Аденауэр, добившийся вступления своей страны в НАТО и не признававший ГДР. В Москве он обсуждал вопросы об объединении Германии и возвращении из советских лагерей немецких военнопленных и интернированных на родину. По последнему вопросу ему удалось заручиться согласием советского руководства. В прессе было заявлено о взаимной до-

говоренности относительно восстановления дипломатических отношений: с января 1956 г. были назначены послы в Бонн и Москву.

Выводы

Итак, послевоенная борьба за австрийский суверенитет завершилась. Дипломатическое противостояние первого десятилетия Холодной войны было обусловлено системным геополитическим разделом сфер влияния в мире и апробацией нового инструмента международных переговоров - ядерной дипломатии. Нараставшая биполяризация мирового пространства требовала выработки новых стратегических концепций внешней политики и системного видения международной ситуации, в целом. По существу, холодная война оказывала одновременно мощное интеграционное и дезинтеграционное воздействие: мировой раскол на два противостоявших друг другу блока способствовал их внутренней консолидации, особенно в международных вопросах. Цена австрийского нейтралитета - внешнеполитическая стабильность в советской Восточной Европе. В этом смысле советская дипломатия действовала прагматично, исходя из рациональной модели баланса сил НАТО и Варшавского Договора, единственно возможной в период ядерного сдерживания и еще не устоявшихся тогда сфер влияния в Европе.