CC BY
163
ll
АВСТРИЙСКАЯ ШКОЛА И ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ: СХОЖЕСТЬ МЕТОДОЛОГИИ
А.В. КОВАЛЁВ
кандидат исторических наук, заместитель директора Центра бизнес-образования, Европейский гуманитарный университет (Литва, г. Вильнюс),
e-mail: aliaksandr.kavaliou@ehu.lt
В статье анализируются методологические подходы австрийской школы и институционализма к анализу социально-экономических процессов, делается вывод о схожести подходов и подчеркивается важность взаимодействия школ в целях обогащения теоретических конструкций.
Ключевые слова: австрийская школа в экономической теории; институциональная экономика; методология экономической науки.
The article examines the methodological approaches of the Austrian school and the institutional economics to analyze the socio-economic processes. The conclusion is talking about the similarity of approaches. Author emphasizes the importance of the interaction between schools in order to enrich the theoretical foundations of both schools.
Keywords: Austrian School, Institutional Economics, Economic Methodology.
Коды классификатора JEL: B52, B 53, B41.
Введение
Общепринятым в современной научной среде является противопоставление методологических и теоретических позиций «маржиналистской» и «институциональной» экономики. При этом к мар-жиналистскому течению зачастую относят и австрийскую школу (яркое исключение — [2]) на том основании, что ее основоположник Карл Менгер вопрос происхождения и сущности ценности благ объяснял с позиций методологического индивидуализма и субъективизма на редкостно-полезной основе. Сложилось такое мнение по двоякой причине: во-первых, из-за малочисленности сторонников «пограничных» теорий и распространения ими взглядов школ; во-вторых, из-за общего упадка интереса к методологическим проблемам в среде экономистов.
Между тем, в вопросах методологии австрийская школа и институционалисты находятся по одну сторону баррикад: заложенная К.Менгером и развитая следующими поколениями австрийской школы исследовательская традиция не только уделяет значительное внимание роли институтов в процессе общественного развития, но и ведет критику неоклассическо-неокейнсианской «равновесной» парадигмы с помощью аргументов, полностью разделяемых институционалистами. Более того, современная австрийская школа в качестве исходной экономической категории считает «человеческое действие», которое рассматривается сквозь призму институционального окружения: культуры, права, традиций, привычек и т.п.
Цель настоящей статьи — проанализировать методологические подходы австрийской школы на предмет их схожести с институционализмом.
I. Ключевые элементы методологии институциональной теории
Современная институциональная экономика не является гомогенной структурой — «не все авторы данного направления придерживаются одного и того же аналитического подхода» [11, c. 41], потому требуется определить, что есть институционализм.
© А.В. Ковалёв, 2011
TERRA ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 4
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 4
Словарь современной экономики Массачусетского технологического института дает следующее определение: «Институциональная экономика — тип экономического анализа, который акцентирует внимание на роли социальных, политических и экономических организаций в детерминировании экономических явлений» [17, ^ 209]. Акцент на роли институтов критикуется экономистами мэйнстрима, которые склонны игнорировать влияние неэкономического окружения на принятие решений индивидами, называя такой подход «чистой теорией».
Начиная с Т. Веблена, одним из определяющих элементов институционализма стал эволюционный подход к анализу экономики. Дж. Ходжсон [15] выделяет пять методологических положений институционализма, сформулированных еще Гамильтоном в 1919 г.:
♦ практическая направленность теории без сведения ее к рекомендациям экономической политики;
♦ междисциплинарный подход;
♦ главная задача экономиста — изучение институтов;
♦ эволюционный характер экономики;
♦ отказ от представления человека максимизатором полезности как нереальной и ошибочной концепции.
Институционалист Г.Мюрдаль в 1958 г. дополнил данные положения неизбежностью существования субъективных оценок в социальных науках.
Ходжсон ключевым для отнесения к школе институционализма определяет явление «институционализированного индивида» [15]. Эта институционализированность, по его мнению, заключается в воздействии институтов на формирование личности и проявляется в нестатичности предпочтений (Дж.К.Гелбрэйт) и даже потребностей (К.Айрес).
Вместе с тем, новая институциональная экономическая теория (НИЭТ) зачастую анализирует институты как последствия решений рациональных, максимизирующих агентов, потому можно сказать о взаимоформировании индивидов и институтов. Р.Рихтер [10] определяет базисные элементы исследовательской парадигмы НИЭТ триадой: трансакционные издержки, права собственности и теория контрактов. При этом в качестве методов исследования все шире используются формальные методы, присущие мэйнстриму.
В.Вольчик, соглашаясь со многими из вышеперечисленных характеристик, дополняет методологические положения институционализма следующими: понимание важнее прогнозирования; неустранимость неопределенности; сочетание индуктивного и дедуктивного анализа; критика ньютоновской физики как научного архетипа; применение методологического коллективизма в сочетании с обогащенным неидеологизированным (неатомистическим? — курсив мой — А.К.) методологическим индивидуализмом [1]. Все это дает институционализму преимущества по сравнению с неоклассическими моделями в объяснении качественных изменений экономической системы в процессе ее эволюции.
Мы намерены показать, что методология австрийской школы во многих направлениях не противоречит, а иногда опережает (по крайней мере хронологически) подход институционалистов. При этом речь идет как о раннем (традиционном) институционализме, с которым австрийскую школу методологически роднят все пять положений Гамильтона (при этом яркое отличие — отказ «австрийцев» от понятия «коллективное» действие и его анализа), так и с современными направлениями институциональной теории. С новой институциональной теорией методологическое сходство в стартовой точке анализа — трактовке деятельности как обмена при сохранении и неустранимо-сти неопределенности, подходе к человеку как «институционализированному индивиду», отказе от претензий экономики на точность прогноза; яркое отличие — проникновение в НИЭТ формальных методов исследований, которые неизбежно упрощают действительность.
II. Австрийская школа: цель экономической науки, эволюционность
Основатель австрийской школы не может быть отнесен к «максимизаторской» традиции. Вопреки расхожему мнению, в соответствии с которым идеи Джевонса, Менгера и Вальраса представляют единый взгляд на экономическую науку, их базовые произведения по своим теоретикометодологическим конструкциям различны настолько, что привели к различным исследовательским парадигмам [5, ^ 135]. Вальрас хотел определить все относительные цены, при которых не будет ни избытка, ни дефицита товаров — и сегодняшние теории общего экономического равновесия восходят именно к вальрасовской системе уравнений. Цель науки по Джевонсу — показать, как
люди максимизируют благосостояние при ограниченных ресурсах — лежит в основе формулировки предмета экономической науки в сегодняшней мэйнстримовской традиции. Внимательное прочтение Менгера позволяет увидеть, что именно он, а не институционалист Веблен первым поставил вопрос о необходимости развития экономической науки как науки об эволюции институтов: проблема социальных наук — объяснить, как «могут возникать институты, служащие для общественного благополучия и чрезвычайно важные для его развития без общей воли, направленной к их установлению; какова природа этих социальных явлений и каким образом можем мы достигнуть полного понимания их существа и их движения» [6, с. 61-62]. Теория эволюции денег Менгера имела не только теоретическое, но и огромное гносеологическое значение в споре о методе с немецкой исторической школой, отказывавшей экономической науке в возможности формулирования теории как таковой.
Эволюционность является визитной карточкой не только институционализма, но и австрийской школы. Ф.А. фон Хайек, развивая подобный взгляд, пришел к выводу, что «экономические проблемы вырастают всегда в связи с изменениями и только вследствие их» [14, с. 93].
Кроме того, человек в австрийской традиции воспринимается таким, каким он есть, а не в виде некоего максимизатора полезности. Заявление Мизеса о том, что предметом праксиологии являются «средства, а не цели» [9, с. 24] не означает, что цели являются чем-то заданным и статичным. Это означает, что исследователю мысленные цели индивида недоступны для анализа (постфактум виден лишь результат), но сами цели перманентно изменяются под воздействием в том числе и социальных институтов. В исследованиях приверженцев школы нет детерминированности выбора - человеку изначально неизвестны средства достижения целей — они возникают в процессе деятельности благодаря обмену товарами, информацией, знанием. Системы «цель-средства» и «затраты-результат» представляют две стороны логики экономической науки [3, с. 136-137].
III. Неопределенность, нестатичность, междисциплинарность
Эволюционный подход к экономике неизбежно привел сторонников австрийской школы к реалистичной трактовке проблемы формирования ожиданий хозяйствующими индивидами. Ожидания у австрийцев причинны, то есть являются субъективными (а значит, непознаваемыми) и не сводятся к теории вероятностей. При этом главную неопределенность экономической системы Менгер формулирует таким образом: поскольку блага не возникают по мановению волшебной палочки, а на их производство требуется определенное время, то владельцы благ высшего порядка должны сегодня предугадать, сколько и какого качества потребительских благ потребуется конечным потребителям завтра [7, с. 56]. Мэйнстримовские модели равновесия приравнивают между собой спрос и предложение (совокупный спрос и совокупное предложение), игнорируя непреложный факт, что речь идет о сегодняшнем спросе и вчера произведенном продукте. Чего же стоят такие модели с точки зрения объяснительной способности?
Еще более наивным представляется допущение неоклассиков о том, что всем участникам рынка известна вся релевантная информация. Менгер заложил и австрийский подход к важности информации. По его мнению, при определении причин богатства народов А.Смит указал только одну причину — общественное разделение труда; другая же, не менее важная, — рост знания — ускользнула от внимания английского классика: «Прогресс в познании причинной связи предметов с благосостоянием людей и возрастающее подчинение наиболее отдаленных условий этого благосостояния привели людей от состояния дикости и глубочайшей бедности к современной ступени их культуры и благосостояния» [7, с. 59]. Поскольку знание распылено, никто не может обладать полной информацией об условиях хозяйственной деятельности, но обмен знанием позволяет обеим сторонам получить его приращение.
Развитие взгляда на важность обмена знанием привело Хайека к трактовке конкуренции как процедуры открытия знания, откуда логически проистекает важность системы относительных цен как эксплицитного знания и доказательство невозможности экономического расчета при социализме.
Интересно, что в дискуссии о социализме Мизес также подчеркивал важность динамического подхода в экономической науке: «Здесь (в стационарном обществе) экономические решения просто повторяют сами себя... (Е)сли мы предположим, что социалистическая система производства сохранит хозяйство в том виде, в каком оно его наследует у свободного общества, и не будет изменять, тогда можно вообразить вполне рациональный и экономичный социализм. Но все это только в теории. Стационарную экономическую систему можно создать только мысленно. Мир непрерывно
ТЕRRА ЕСО^ОМЮ^ ^ 2011 Том 9 № 4
TERRA ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 4
меняется, и стационарное состояние есть просто теоретическое построение, не имеющее соответствий в реальности...» [8, с. 83].
Еще одной визитной карточкой австрийской школы выступает междисциплинарный характер исследований. Думается, для доказательства данного тезиса достаточно просто напомнить важнейшие работы представителей школы, внесшие значительный вклад в родственные области знания: право («Право, законодательство и свобода» Ф. Хайека, «Свобода и закон» Б. Леони, «Деньги, банковский кредит и экономические циклы» Х.У. де Сото), политическая наука («Дорога к рабству» и «Конституция свободы» Ф. Хайека, «Социализм» Л. Мизеса), социология («Бюрократия» и «Антикапиталистическая ментальность» Л. Мизеса, «Экономическая и социологическая теория налогов» Х.-Х. Хоппе), философия и методология науки («Контрреволюция науки» Ф. Хайека, «Теория и история» Л. Мизеса), этика («Этика производства денег» Й.-Г. Хюльсманна, «Этика свободы» М. Ротбарда, «О конечном обосновании этики частной собственности» Х.-Х. Хоппе), вклад О. Моргенштерна в теорию игр и многие другие работы.
На наш взгляд, значительное внимание к междисциплинарности обусловлено в том числе и тем обстоятельством, что многие лидеры школы получали образование не только по экономике, но и по праву, философии, актуарной математике, причем речь идет и о сегодняшних лидерах школы.
IV. Методологический индивидуализм vs. методологический атомицизм
Одним из самых больших заблуждений является утверждение о том, что австрийская школа рассматривает изолированного «внеобщественного» человека. Менгер отмечал, что теоретическая экономия имеет задачей объяснить сущность «первейших, элементарнейших факторов человеческого хозяйства, определении меры соответственных феноменов и исследовании законов, по которым из этих простейших элементов развиваются более сложные формы явлений человеческого хозяйства» [6, с. 25]. На наш взгляд [4, с. 56], применение робинзонады для анализа сущности ценности как суждения о значимости тех или иных благ было необходимо Менгеру как упрощение, поскольку у каждого человека в описываемых условиях были бы сходны и цель (выживание), и — как следствие — значимость потребностей. После робинзонады Менгер переходит к более сложным социальным отношениям, рассматривая сначала путешественников на корабле (цели и потребности сходны, а набор товаров для обмена — разный), а затем и к обмену между людьми с разными потребностями и разным набором товаров для обмена. Кроме того, Робинзон не является «внесоциальным» — он прибывает на остров сформировавшейся личностью, с набором знаний, умений и даже материальных инструментов — и даже в этом проявляется воздействие общества на индивида. Замечательный обзор отличия методологического индивидуализма (который Менгер называет «атомистическим» методом) и методологическим атомицизмом провел Г. Цвирн [18].
В австрийской традиции — рассмотрение реального человека, несводимого к «расчетливому максимизатору полезности». При этом данный человек — всегда общественный человек, подтверждением чему приводимые ниже цитаты.
«Экономическая наука изучает реальные действия реальных людей. Ее теоремы не относятся ни к идеальному или совершенному человеку, ни к призраку мифического экономического человека (homo economicus), ни к статистическому понятию среднего человека (homme moyen). Человек со всей его слабостью и ограниченностью, любой человек, как он живет и действует, является предметом каталлактики» [9, с. 610-611].
«Мы не утверждаем, что изолированное автаркичное человеческое существо жило когда-либо... Биологическое очеловечивание предков людей и возникновение примитивных общественных обязательств происходило в рамках единого процесса. Человек появляется на сцене земных событий как общественное существо. Изолированный асоциальный человек является вымышленной конструкцией» [9, с. 156].
«Похоже ... "экономический человек", которого мы изгоняли постом и молитвой, вернулся через черный ход в виде квазивсеведущего индивида» [12, с. 64].
V. Субъективизм: от понятия ценности до роли и метода науки
Тезис институционалистов о субъективных оценках в экономической науке полностью разделяют представители австрийской школы. Основатель школы К.Менгер через субъективную оценку выстраивает понятие ценности (отношение человека к значимости вещей): «ценность субъективна не только по своему существу, но и по своей мере» [7, с. 125]. Эту идею последователи расширяют:
Бем-Баверк распространяет ее на анализ капитала: Мизес включает в анализ деньги; Хайек отрицает возможность «объективной» классификации вещей на основе их физических свойств в общественных науках: «вещи — это то, чем считают их люди» [13, с. 74].
Такой же субъективный подход следует распространять и на анализ идей: исследователь в общественных науках вступает в анализ с уже имеющейся классификацией объектов — и невольно распространяет ее на анализируемых индивидов и события. Потому легче анализировать схожих людей — а при анализе поведения туземца-дикаря значимыми остаются наиболее абстрактные понятия: пища, деньги, оружие; физические свойства раковин каури и полой трубки скажут исследователю гораздо меньше, чем наблюдения за использованием этих предметов при условии, что исследователь знаком с понятиями «деньги» и «оружие» [13, с. 80].
Подобный подход неизбежно привел представителей школы к противопоставлению методов социальных и естественных наук — тех же, кто считает правильным перенесение в науки об обществе методов физики, Хайек метко назвал «сциентистами» — и главная проблема видится в том, что построение «равновесной» модели общества требует единства планов всех хозяйственных индивидов, а это — единства знаний, что не является реалистичным.
Школа отрицает возможности математики как аналитического инструмента. Менгер в письме Вальрасу писал: «Мы должны не только исследовать отношения между различными величинами, но также и сущность (курсив мой — А.К.) экономических феноменов. Как можем мы познать сущность, скажем, ценности, предпринимательской прибыли, распределения труда, биметаллизма. математическим путем?» [16, с. 17]. Данный аспект роднит австрийцев скорее с представителями старого институционализма, поскольку желание «идти в ногу со временем» и выглядеть как «строгая наука» приводит новую институциональную школу к потере самобытности и вхождению в мэйнстрим.
Для австрийской школы в выборе между пониманием и прогнозированием главным со времен знаменитого менгеровского «все явления подчинены закону причины и следствия» остается поиск причинности: «Тщетные попытки делового прогнозирования заставить исчезнуть неопределенность будущего и лишить предпринимательство присущего ему спекулятивного характера обречены на провал» [9, с. 818].
VI. Выводы
Проведеный анализ методологических подходов австрийской школы позволяет увидеть в них много сходного с институционализмом, причем как с традиционной, так и с современной его ветвями. Представители австрийской школы придерживались и развивали важность эволюционного подхода в экономической науке. Принцип методологического индивидуализма в австрийской традиции не ведет к «оптимизаторской парадигме асоциального человека». Наоборот, экономическое поведение людей зависит от общественных институтов. При этом сами институты есть результат человеческого действия и постоянно эволюционируют.
Австрийская школа с момента своего возникновения противостоит попыткам предъявления к экономике (да и к другим социальным наукам) требований «физической» парадигмы науки. Это проявляется в отказе от претензии на точный прогноз в пользу причинного объяснения взаимосвязей в реальной хозяйственной жизни, в непринятии математики как аналитического инструмента. Австрийская школа, как и институционализм, считает неопределенность неотъемлемой чертой осуществления экономической деятельности и подчеркивает неизбежность субъективности оценок и в экономике как хозяйстве, и в экономике как науке. Школа не вырывает экономические феномены из общего контекста общественной жизни, потому выступает за междисциплинарность исследований.
Из проведенного анализа следуют практические рекомендации. Взаимодействие между сторонниками австрийской школы и институционализма приведет к обогащению теоретикометодологических взглядов обеих школ, потому представляется перспективной организация совместных научных мероприятий. «Пограничные» теории, создавая конкуренцию мэйнстриму, неизбежно будут двигать экономическую науку к большей реалистичности предпосылок анализа и повышать ее объяснительную способность.
литература
1. вольчик в.в. Институционализм: вторичность нового мифа (Возможность и пределы институциональной экономики) // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2003. Т. 1. № 1. С. 126-134.
ТЕRRА ЕСО^ОМЮ^ ^ 2011 Том 9 № 4
TERRA ECONOMICUS ^ 2011 Том 9 № 4
2. вольчикв.в. Затерянный мир австрийской экономической теории // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2007. Т. 5. № 3. С. 101-110.
3. гребневл.С. О предмете экономической науки или С чего начинать преподавание экономики? // Вопросы экономики. 2007. № 8. С. 134-145.
4. ковалев А.в. «Робинзонада» как методологический прием в экономической науке // Проблемы современной экономики. 2008a. № 2. С. 54-57.
5. ковалёв А.в. Допустима ли трактовка маржинализма как единой научной школы? // Проблемы современной экономики. 2008b. № 3. С. 135-140.
6. менгер к. Исследование о методах социальных наук и политической экономии в особенности. СПб., 1894.
7. менгер к. Основания политической экономии // Австрийская школа в политической экономии: М.: Экономика, 1992.
8. мизесл. Социализм: Экономический и социологический анализ. М.: Catallaxy, 1994.
9. мизес л. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. Челябинск: Социум, 2005.
10. рихтер р. Новая институциональная экономическая теория: первые шаги, сущность, перспективы // Российский журнал менеджмента. 2006. Т. 4. № 1. С. 79-112.
11. Фуруботн э.г., рихтер р. Институты и экономическая теория: Достижения новой институциональной экономической теории / Пер. с англ. Под ред. В.С. Катькало, Н.П. Дроздовой. СПб.: Издат. дом Санкт-Петерб. гос. ун-та, 2005.
12. Хайек Ф.А. фон. Экономическая теория и знание // Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2000а.
13. Хайек Ф.А. фон. Факты общественных наук // Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2000b.
14. Хайек Ф.А. фон. Использование знания в обществе // Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2000с.
15. Ходжсон дж. Какова сущность институциональной экономической теории? / Пер. с англ. Hodgson, Geoffrey M. Journal of Eranomk Issues. 2000. Jun, Vol. 34. Issue 2. p. 317-30. (http://ie.boom.ru/Referat/Hodgson.htm).
16. Hutchison T.W. Some Themes from Investigations into Method// Carl Menger and the Austrian S^ool of Era-nomks / Hkks and Weber (eds.), L.: Oxford University Press, 1973.
17. The MIT Dktionary of Modern Eranomks. Edited by David W. Pearce, and Robert Shaw, MIT Press. 1992.
18. Zwirn G. Methodologkal Individualism or Methodologkal Atomism: The Case of Friedrkh Hayek // History of Politkal E^nomy. 2007. Vol. 39(1).
