CC BY
96
Г ерой средневековой легенды приобретает в прозе Пастернака черты современников поэта, из человека XIII века он легко трансформируется в человека ХХ столетия, не утрачивая при этом того демонического оттенка, который привлекает исследователей. В произведениях более позднего периода Б. Пастернак не использует образ Крысолова, однако мы можем обнаружить многочисленные типологические и ассоциативные связи и с образом и с сюжетом легенды. Например, в повести «Детство Люверс» и романе «Доктор Живаго» автор размышляет над проблемой «ухода» ребенка из родных мест, проблемой взросления, изменения внутреннего мира под воздействием внешних обстоятельств.
Литература
1. Горелик, Л.Л. Ранняя проза Пастернака: миф о творении / Л. Л. Горелик. - Смоленск, 2000.
2. Карпухина, О.С. «Немецкий текст» в творчестве Андрея Белого (Художественное освоение философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях А. Белого)»: автореф. дис. ... канд. филол. наук / О.С. Карпухина. - Самара, 2004.
3. Кормилов, С.И. Современный словарь-справочник по литературе / С.И. Кормилов. - М., 1999.
4. Маньковская, Н.Б. Эстетика постмодернизма / Н.Б. Маньковская. - СПб., 2000.
5. Пастернак, Б.Л. Полн. собр. соч.: в 11 т. Т. III. Письма 1935 - 1953 / Б.Л. Пастернак. - М., 2004.
УДК 821.161.1
О.Л. Лазарева
АВГУСТ СТРИНДБЕРГ В ОЦЕНКЕ А. БЛОКА
В статье рассматривается творчество Августа Стриндберга в оценке А. Блока. Трагедия масок, гротеск и парадокс, экспрессионистическая стремительность конфликта характерна для поздних драм Стриндберга; в связи с этим в конце XIX века в России появляется как оригинальная, так и переводная критическая литература о Стриндберге.
Трагедия масок, гротеск, экспрессионизм, неоромантизм.
The article considers the works of August Strindberg in A. Block’s appraisal. Mask tragedy, grotesque and paradox, expressionis-tic rapidity of the conflict are typical for late dramas of Strindberg. In this connection the original and translated critical literature of Strindberge appeared at the end of the XIX-th century in Russia.
Mask tragedy, grotesque, expressionism, neoromanticism.
А. Блок в автобиографии 1915 г. отнес свое «знакомство с творениями» Августа Стриндберга к числу событий, «особенно сильно повлиявших на него» [1:7, с. 15 - 16]1. Интерес к творчеству замечательного шведского писателя-реалиста остался у Блока на всю жизнь. Не владея скандинавскими языками, поэт сумел по русским, подчас весьма посредственным переводам высоко оценить Стриндберга.
В конце XIX века в России появляется как оригинальная, так и переводная критическая литература о Стриндберге. И Стриндберг, наряду с Ибсеном, становится весьма популярным писателем [2, с. 275,
283]. В 1911 и 1912 гг. Блок жадно читает романы, новеллы и драмы Августа Стриндберга. Об этом говорят пометы в дневниках и записных книжках поэта [1:7, с. 124, с. 125, с. 129 и др.], [1:ЗК, с. 181].
Эти годы проходят для Блока «под знаком Стриндберга» [2, с. 110]. С этого времени Стриндберг -один из наиболее близких Блоку писателей. Имя его Блок упоминает в статьях, дневниках, письмах и записных книжках вплоть до 1920 года.
Обаяние творчества Августа Стриндберга во многом связано у Блока со значением для него Генрика Ибсена. Об этом говорят названия статей Блока, посвященных Ибсену и Стриндбергу: «Генрик Ибсен»
1 В скобках том и страницы указаны по изданию [1].
(1908 г.), набросок «Ибсен и Стриндберг» (март 1912 г.), «Памяти Августа Стриндберга» (май 1912 г.). «Статья «От Ибсена к Стриндбергу» (1912 г.) звучит как прощание с Ибсеном. Блок отказывается повиноваться «пустой воле» Ибсена-художника, Ибсена-Бранда. Место художника, по мнению Блока, не на метафизических «горах», а на земле, в самой гуще человеческой жизни. «Человека» Стриндберга, трезво относящегося к жизни, Блок противопоставляет «горному орлу» Ибсену, витающему, как кажется теперь поэту, в тумане высоких поэтических абстракций» [1: 5, с. 461]. «Дни и ночи мы ищем путей, обрываясь и вновь цепляясь за скалы <...>. Наконец земля - после бесконечного снега, безначального воздуха и огня! - навстречу из лощины выходит человек с горькой складкой страданий под жесткими усами, с мужественным взором серых глаз. Наконец
- после орлего лика - человеческое лицо! Август Стриндберг [1:5, с. 462].
«С именем Стриндберга Блок соединяет постановку актуального в это время вопроса о «новом человеке», мужественном и честном «положительном герое» современности <...>. Выдвигая в 1912 году один из самых жгучих вопросов эпохи - о «новом человеке» (положительном герое), Блок продолжает традиции передовой русской классической литературы XIX века. «Пробный тип» нового человека Блок
видит в личности Стриндберга» [3, с. 87]. «Стринд-берг - утро, тот час, когда начинается (курсив Блока) большая работа. Он - менее всего конец, более всего - начало» [1:5, с. 469].
«Стриндберг оказал непосредственное влияние на творчество Блока. Знакомство с произведениями шведского писателя сыграло большую роль в процессе развития идей и эстетических взглядов Блока, помогло ему более конкретно, чем в 1907 - 1908 гг., поставить вопрос о новом человеке, положительном герое <...>. Стриндберг оказал определенное воздействие и на взгляды Блока в вопросах цивилизации и культуры, взаимоотношений народа и интеллигенции» [3, с. 88].
Процесс идейно-творческой эволюции Стринд-берга в поздней эстетике и драматургии убеждает в том, что новые художественные задачи писатель отказывался решать средствами социальной реалистической драмы и шел на смелый новаторский эксперимент, создавая символистскую драматургию, предвосхищающую поэтику экспрессионистского театра. Здесь он близок к эстетике драмы позднего Ибсена, Л. Андреева и других писателей рубежа XIX
- XX вв.
Воздействие модернистской эстетики, естественно, не могло не отразиться на стилевых исканиях Стриндберга. В символико-экспрессионистических пьесах философски-обобщенно выражена накаленность атмосферы, острота социальных отношений. Рисуя личность, пытающуюся уйти из мира чистогана и эгоизма в потусторонний мир («Соната призраков», 1907 г.), Стриндберг объективно продолжает отрицать буржуазное бытие, сатирически разоблачает его бессмысленность.
Трагедия масок, гротеск и парадокс, экспрессионистическая стремительность конфликта характерна для поздних драм Стриндберга. Он настаивает на субъективном, подсознательном и музыкальном самовыражении, на импровизации и случайности, что чрезвычайно близко Блоку-неоромантику, утверждавшего главенство в творчестве «духа музыки». Стриндберг отказывается от принципа внешнего правдоподобия. Его персонажи, как и у экспрессионистов, лишены имен (г-да X и У, Отец, Мать, Сын). Воздействие модернистской эстетики можно увидеть в пьесах «Пляски смерти» (1901), в трехактной драме «Соната призраков» (1907).
Герои «Плясок смерти» (1901) - капитан Эдгар, его жена Алиса, в прошлом актриса, ее кузен (и бывший любовник) Курт - проигрывают свои роли в традиционной коллизии треугольника. Они оказываются центром сил (общества, мироздания), «разрывающих» действительность. Их поступки, обусловленные глубоким смыслом, и слова, эмоциональные, вдохновенные или барочные, трагические, становятся «синтезом антитез», символом жизни, титанической борьбы.
Драматизм отношений между супругами усугубляется и внешним фоном: действие пьесы происходит на пустынном острове, в башне бывшей тюрьмы. Таинственные стихии чувств символично соотнесены с бурной стихией Северного моря. Трагические события стремительно идут к роковой развязке -
смерти Эдгара, завершающей длительный семейный конфликт. Но Стриндберг и здесь далек от безысходности: символом будущего предстает перед читателем образ юной Юдифи, дочери Эдгара и Алисы.
В трехактной драме «Соната призраков» (1907), остро разрабатывающей проблему противоположности между внешней видимостью и сущностью людей и явлений, в конечном счете, выразился «кризис современного индивидуализма». Объект осмеяния в драме - мир ловких биржевиков и мещанства, причудливые персонажи которого карикатурны, подчеркнуто шаржированы. Беспощадный в своем «адском комизме», Стриндберг бросил «недобрый» взгляд на жизнь, вернее на то, что сделал человек. Его персонажи - фигуры-автоматы, символы прошлого, предстающие в своей неприглядной сущности перед лицом Времени, которое непрестанно движется вперед. Им противопоставлены молодые силы: в образе студента выражена вера в нового человека, способного на самопожертвование и самоотверженный труд. Вдохновляющие начала несет в себе музыка. Построенная по типу бетховенской сонаты, драма в каждом из трех актов соответственно представляет экспозицию (аллегро), медленный темп (адажио) и лирическое, спокойное анданте. Так «боговдохновенный» и «богоотверженный» дух» - по терминологии Т. Манна - утверждал себя как нечто чуждое миру собственничества, тосковавший «по небу, чистоте и красоте».
В 1912 г. Блок пишет три первых стихотворения из цикла «Пляски смерти». «Смерть» олицетворяет беспощадный к человеку рок, борьба с которым бессмысленна. Одновременно его внимание привлекает остросоциальная драма Стриндберга «Пляски смерти», посвященная столь типичной для творчества шведского драматурга 900-х гг. в теме обреченности старого мира, его «омертвелости». Мирок персонажей драмы автор называет «маленьким адом». У обитателей «маленького ада» нет будущего; для них не существует и смерти, ибо они и так мертвы, и так в аду. Поэтому их страдания безысходны. Это -лейтмотив драмы Стриндберга» [3, с. 89 - 90].
Герою стриндберговской драмы, капитану крепостной артиллерии Эдгару, также как и блоковскому «мертвецу», приходится заботиться о карьере, делать визиты, «бывать в обществе», т. е. «притворяться» живым. А ведь он мертв», - отмечал Д. Шарыпкин [3, с. 90].
Блок писал о Стриндберге: «Есть вечные имена, принадлежащие всем векам: имена брата, учителя; Стриндберг был для нас и тем и другим: братом -всем мятежным; он, как брат, будил нас; он, который не успокаивался никогда; может быть, и теперь кого-нибудь, кто засыпает от усталости в наши убийственные дни, пронизает вдруг молниеносная мысль: «Я больше не брат Стриндбергу!» И с этой мыслью он опять проснется и вспомнит, что слишком много энергии требует мир, для того чтобы мог безнаказанно заснуть тот, кто призван к творчеству!» [1:5, с. 467].
В 1912 г. в статье «От Ибсена к Стриндбергу»,
почти дословно повторяя основные положения статьи 1908 года «Генрик Ибсен» и сохраняя прежнее уважение к этому писателю, Блок противопоставляет ему Стриндберга по принципу: «небо» - «земля», отвлеченное - конкретное и т. п. Поэт разовьет эти положения в следующей своей статье «Памяти Августа Стриндберга» (1912), видя в шведском писателе провозвестника будущего «нового человека», который соединит в себе «художника и человека», величие и простоту, творчество и ремесло [1:5, с. 464].
Литература
1. Блок, А. Собр. соч.: в 8 т. / А. Блок. - М., 1960 -1963. - Т. 5, 7.
2. Пяст, Вл. Стихотворения. Воспоминания / Вл. Пяст. - Томск, 1997.
3. Шарыпкин, Д.М. Блок и Стриндберг / Д.М. Ша-рыпкин // Вестник Ленинградского университета. - 1963. -№ 2. - С. 86 - 90.
4. Шарыпкин, Д.М. Скандинавская литература в России / Д.М. Шарыпкин. - Л., 1980.
УДК 81'374:3
НА. Румянцева
Научный руководитель: зав. кафедрой русского языка РГПУ им. А. И. Герцена,
доктор филологических наук, профессор В. Д. Черняк
СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ «АНТИЧНОСТЬ» В ТОЛКОВЫХ СЛОВАРЯХ
В статье представлены результаты сопоставительного анализа особенностей лексикографического описания единиц семантического поля «Античность» в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля и «Толковом словаре русского языка» под редакцией Н.Ю. Шведовой.
Особенности лексикографического описания, лексико-семантическое поле «Античность», толковый словарь.
The article presents the results of the comparative analysis of the features of lexicographical description of the units of the semantic field ‘antiquity’ presented in Explanatory Dictionary of the Great Russian languagе compiled by Vladimir Dahl and Explanatory Dictionary of the Russian language compiled by Shvedova N.Y.
Features of lexicographical description, lexico-semantic field ‘antiquity’, explanatory dictionary.
Культура античности на протяжении веков формирует интеллектуальный багаж образованного человека, что находит отражение в лексиконе современной языковой личности, являясь одним из показателей культурной грамотности человека. По мнению Э. Сепира, словарь должен отражать уровень развития культуры [6, с. 276], поэтому издавна стоял вопрос о месте слов, связанных с античностью, в том числе имен собственных, в словарях.
Для анализа особенностей лексикографического описания слов, относящихся к лексико-семантическому полю (далее ЛСП) «Античность» (в него включаются лексические единицы, вызывающие в памяти устойчивые ассоциации с историей и культурой Древней Греции и Древнего Рима), обратимся к толковым словарям, в которых находит отражение лексическое богатство языка в определенный период его развития. Для сопоставительного анализа были выбраны «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля (далее: сл. Даля) и «Толковый словарь русского языка» под ред. Н. Ю. Шведовой (далее СШ). Сопоставление словарей, созданных в разное время, позволяет осмыслить те изменения, которые произошли в мире. Почти 130 лет, разделяющих эти лексикографические источники, дают возможность осмыслить диахронические изменения, произошедшие в значениях слов.
Несмотря на то, что эпоха античности закончилась в V в. н.э., ее отголоски в виде отдельных лексем можно увидеть в различных словарях. Часть лек-
сики этой эпохи, уже не отражающая массового языкового сознания современников, но так или иначе функционирующая в речи, находит отражение в словнике. Сл. Даля содержит 56 единиц изучаемого ЛСП, СШ - 110 единиц. Меньший объем поля в «Толковом словаре живого великорусского языка»
В. И. Даля, объясняется ориентацией автора прежде всего на народный язык и, следовательно, включением лишь тех заимствованных слов, которые нашли отражение в речи представителей разных сословий. В сл. Даля большая часть слов, связанных с античностью, - мифологемы, тогда как в СШ подобных слов менее половины от общего числа (мифологема -важный для мифа персонаж или ситуация, «главный герой» мифа [3, с. 38].
Помимо мифологем «Толковый словарь русского языка» содержит лексические единицы, связанные с историей и культурой Греции и Рима, например: акрополь, ареопаг, гетера, гладиатор, драконовский, квадрига, кифара, легионер, ментор, софизм, тога, хитон, эпикуреец и многие другие. В сл. Даля подобных слов всего 10: альфа, амфора, архимедовъ (винтъ), кесарь, менторъ, сардонический, тиранъ, хламида, цесарь, юлианский. Среди слов, представленных в сл. Даля, большая часть - это слова, отражающие реалии быта.
Одной из особенностей сл. Даля является включение в него имен собственных. СШ в соответствии с лексической традицией подобных лексем не содержит. «Специфика имени собственного состоит в
