CC BY
76
УДК 39:930.15
С. Карм
аудиовизуальное документирование удмуртских религиозных обрядов в советское время*
С глубокой признательностью своему Учителю, побудившему во мне интерес к этнологии и приобщившему еще в годы студенчества к эстонско-удмуртским экспедициям.
20 февраля 2013 г., в канун Международного дня родных языков и в рамках отмечаемого в этом году в Эстонии Года культурного наследия, в Выставочном доме Эстонского национального музея состоялась презентация DVD «Эстонский этнографический фильм II. Удмурты» [1], куда вошли три этнографических фильма, снятых в 1980-е гг. при совместной работе Государственного Этнографического музея ЭССР (сейчас Эстонский национальный музей, ЭНМ) и Удмуртского республиканского краеведческого музея (в настоящее время Национальный музей Удмуртской Республики имени Кузебая Герда, НМУР); научные руководители съемок Серафима Лебедева и Алексей Петерсон, оператор Аадо Линтроп. Уважаемый юбиляр Владимир Емельянович Владыкин является как одним из научных консультантов обоих фильмов о южных удмуртах, так и соавтором текста (вместе с А. Петерсоном) фильма о религиозных обрядах (следует отметить, что непосредственно в съемках он сам не участвовал). Рассматривая совместные экспедиции как диалог объектов (носители удмуртской культуры) и субъектов (исследователи-эстонцы) этнологического исследования, где каждая из сторон вносит свои коррективы на результат исследования, анализируется, насколько ожидаемы были исследователи с камерой на молениях и насколько готовы были сами удмурты к диалогу с «чужими» на религиозные темы в советское время.
Ключевые слова: аудиовизуальное документирование культуры (религиозных обрядов), этнографический фильм, репрезентация культуры.
* Статья подготовлена в рамках грантов №№ 8335 и 9271 Эстонского научного фонда.
К постановке проблемы
Комплект «Эстонский этнографический фильм II. Удмурты» состоит из двух дисков и содержит научно-популярные этнографические фильмы «Южные удмурты в начале XX века» (1983), «Религиозные обряды южных удмуртов в начале XX века» (1983) и «Северные удмурты в начале XX века» (1995), снятые в 1980-1981 и 1987-1988 гг. К дискам прилагается небольшой буклет с информацией о фильмах и людях, принимавших участие в их подготовке, а также с небольшой статьей об экспедиционной и киносъемочной обстановке [2]. Отказываясь от роли кинокритика (будучи участником съемочной группы фильма о северных удмуртах и составителем DVD) и напоминая здесь читателю, что «лучше раз увидеть...» [3], охарактеризую фильмы в нескольких словах. Полнометражные фильмы про южных (53 мин.) и северных (55 мин.) удмуртов являются «поставленными» и представляют собой визуально-реконструированный обзор удмуртской культуры начала XX в. В короткометражном фильме о религиозных обрядах (18 мин.) запечатлены календарные обряды Петрова дня (моления в родовом святилище Быдзым Куала и роще Луд), проводившиеся в июле 1980 г. в д. Кузебаево Алнашского р-на Удмуртии [4. С. 89-91]. Однако, по образцу двух других фильмов, авторы и о молениях говорят в прошедшем времени («В нашем фильме удалось запечатлеть лишь небольшую часть той богатой разнообразной обрядности южных удмуртов, которые сохранились до начала нашего века»), здесь нет ни одного намека на то, что камера зафиксировала реально происходящие события [5]. Вероятно, именно это обстоятельство ввело в заблуждение и одного из участников презентации, задавшего вопрос, является ли фильм о религиозных обрядах «постановочным» (именно этот фильм был показан в тот вечер участникам мероприятия) и для кого и с какой целью он делался. В ответ вскользь прозвучали комментарии автора Алексея Петерсона и оператора Аадо Линтропа, что данный фильм по сути - это «побочный продукт», другими словами, в планы съемочной группы не входило создание фильма про религию удмуртов (мне лично очень импонирует решение авторов фильма не смешивать фикцию с действительностью и подготовить на основе снятого материала отдельный тематический фильм; если не ошибаюсь, то это, может быть, даже первый документальный фильм о молениях удмуртов в советское время). Именно комментарий авторов фильма стал поводом к моим дальнейшим размышлениям относительно аудиовизуального документирования удмуртских ритуальных обрядов в советское время, - создается впечатление, что киносъемочная группа оказалась на обрядовом ритуале совершенно случайно, так, например, сообщают о съемках обрядов в своей статье Эва Тулуз и Лийво Ниглас [4. С. 91].
В одном из экспедиционных дневников Алексей Петерсон пишет, что в этнографической экспедиции многое зависит от везения и случайности [6, 13.07.1979; 7. С. 97]. С этим высказыванием нельзя не согласиться, однако, когда речь идет о совместных экспедициях, когда одна сторона является принимающей, другая - принимаемой, везение и этнографическая удача во многом являются заранее предопределенными, и последней стороне чаще всего приходится довольствоваться тем, с чем их познакомят «хозяева». Финский исследователь Пекка Хакамиэс
(Pekka Hakamies) пишет, что одна из проблем кратковременной экспедиции с помощью местных организаторов кроется именно в том, что обычно организаторы учитывают желания гостей и стараются показать им то, что они хотят увидеть. В то же время естественно стремление хозяев представить гостям самое хорошее, что у тебя есть, будь то промышленное достижение или процветание народных традиций [8. С. 78]. В 1970-1990-х гг. эстонцы побывали у разных локальных групп удмуртов (Удмуртия, Татарстан, Марийская Республика, Башкортостан, Кировская, Пермская области и Красноярский край) и смогли увидеть разные стороны жизни удмуртов. Основываясь на хранящихся в архиве ЭНМ полевых материалах, прежде всего дневниках (ERM TAp - topograafiline arhiiv/paevikud) и этнографических описаниях (ERMEA - etnograafiline arhiiv), в случае с религиозными обрядами, вероятно, можно утверждать, что удмуртские языческие моления были тем неким идеальным типом истинного, традиционного, колоритного, который заслуживал того, чтоб показать его «чужим», и налицо весьма осознанная попытка авторитетов-носителей удмуртской культуры навязать исследователям свой образ себя - «каждый удмурт в душе язычник» [9]. Ибо, помимо уже названных выше молений 1980 г., эстонским исследователям удалось наблюдать и запечатлеть на кино- и видеопленке и ряд других народных обрядовых церемоний, проводившихся в 1980 - нач. 2000-х гг. в дд. Варклет-Бодья Агрызского р-на Татарстана (1988, 1989, 2002 - цикл весенне-летних празднеств Гершыд, июнь; 1993 - обряды инициации молодых Эру карон и Ныл кураськон, апрель) и Кузебаево Алнашского р-на Удмуртии (1980, 1991, 2003 - моления на Петров день в Куале и Луде, июль) [10]. Оказавшись однажды свидетелями религиозно-обрядовых церемоний, эстонцы позднее приезжали на моления вместе с венграми (1989) и финнами (1991).
Еще раз об истории совместных экспедиций
История эстонско-удмуртских совместных музейных экспедиций берет свое начало в 1970-х гг. Впервые в Удмуртии побывал научный сотрудник ЭНМ Калью Консин (Kalju Konsin, 1970 и 1973 гг.), в 1981 г. в Тарту на ежегодную научную конференцию ЭНМ приезжала заведующая отделом дореволюционной истории НМУР Серафима Лебедева. Первое знакомство было уже сделано, и в 1977 г. предприняли комплексную собирательскую экспедицию ЭНМ в Удмуртию, и так ежегодно (кроме 1982 г.) - вплоть до 1993 г., порой по несколько экспедиций в год. В их работе участвовали научные сотрудники, фотографы, художники, кинооператоры ЭНМ, студенты Тартуского университета, Эстонской художественной академии. С удмуртской стороны в полевых исследованиях участвовали сотрудники НМУР, ученые и студенты Удмуртского государственного университета (далее УдГУ) и Удмуртского научно-исследовательского института (в настоящее время Удмуртский институт истории, языка и литературы Уральского отделения Российской Академии наук, УИИЯЛ УрО РАН) [11]. В определении объектов исследования, сборе полевой информации, а также в организации транспорта, ночлега и во всех переговорах с местным населением (особенно при съемке фильмов) особую роль сыграли именно удмуртские специалисты.
По словам Серафимы Лебедевой, инициатором совместных экспедиций был директор ЭНМ Алексей Петерсон: «А потом уговорил, что можно и к нам приехать. В 1977 году приехал, и ему понравилось. И ежегодно приезжал где-то до 1989 года. И еще привлекло, наверное, то, что у нас очень интересно, язычники еще есть, которые проводили эти моления, вот. В июле месяце они целую неделю ходят на моления» [9]. Киносъемки 35 мм. камерой на территории Удмуртии начались в 1980 г., с 1988 г. неотъемлемой частью эстонско-удмуртских экспедиций стала видеосъемка (именно в удмуртской экспедиции впервые в истории ЭНМ была использована и видеокамера). Инициатива киносъемок исходила от удмуртского музея, «точнее, по предложению и при организации Серафимы сделать общий фильм под названием "Удмурты на рубеже веков". Что-то вроде фильма "Эстонская деревня на рубеже веков", получившего хорошую оценку. <...> С моей стороны подготовка практически-теоретического плана: еще в прошлом году подготовил что-то наподобие сценария и выслал Серафиме. Во многом следует еще договориться, в денежных вопросах. Серафима обещала заплатить командировочные. Что тоже большая победа. Приобретение киноленты и других средств остается за нами» [12, 1.07.1980].
К началу удмуртских киносъемок ЭНМ уже обладал определенным опытом подготовки этнографических фильмов; в музее имелись все компоненты, удовлетворяющие требованиям подготовки этнографических фильмов: наличие технической аппаратуры, наличие профессиональных этнографов, знакомых с созданием фильмов, и высокий уровень этнографической исследовательской работы [13; 14. С. 31]. Кроме того, у Петерсона за плечами уже были 3 удмуртских экспедиции, и он имел точное представление об удмуртской культуре. Был готов и определенный сценарий, причем в фильме об эстонской деревне встречается много тем, схожих с сюжетами фильма о южных удмуртах, можно даже сказать, что сценарий удмуртского фильма является дополненным вариантом эстонского сценария. В повседневном быту удмуртов были живы многие явления, характерные для «традиционной» культуры, имелись еще и люди, помнившие и умеющие разные процессы труда и старинные обряды. Потому материала для фильма было больше, чем достаточно. По представлениям и убеждению Петер-сона, этнографический фильм - это исследовательский документ, на основании которого в будущем можно будет изучать историю формирования орудий труда. Он содержит такие кинокадры, которыми точно копируются приемы труда, орудия труда и их использование, а также явления бытового характера и т.д., причем все это в ходе динамического развития и изменения [13; 4. С. 84-87]. Чего еще не было, так это опыта непосредственного участия в ритуальных обрядах, и, вероятно, собираясь в 1980 г. в. экспедицию, эстонская группа не могла предположить, что ей будет оказана честь стать свидетелем календарных обрядов с жертвоприношениями...
Эстонцы на удмуртских молениях
Из полевых материалов эстонских этнологов видно, что преобладающее большинство эстонцев-участников совместных удмуртско-эстонских экспедиций побывали в дд. Варклет-Бодья Агрызского р-на Татарстана и Кузебаево
Алнашского р-на. Обе деревни известны тем, что здесь и в советское время проводились народные обряды с молениями и жертвоприношениями. Вовлечение «чужих» в религиозные церемонии и для самих организаторов-удмуртов требовало особой народной дипломатии по разным причинам. Во-первых, в обстановке советского атеизма, когда о ритуалах с жертвоприношениями не могло быть и речи, следовало быть весьма осторожным, чтоб информация не попала не в те руки: «Запомнилась съемка языческих жертвоприношений. Одна деревня жертвовала в лесу в небольшом строении куала домашнюю птицу. <... > Другая деревня на горе овец. Участвовали только мужчины. Жертвоприношение, моление, варка мяса и крови продолжались до утра. Один мужчина попросил не фотографировать себя, оказывается, он партийный, и фото может попасть туда, куда не надо» [15]. Во-вторых, моления в этих деревнях проводились своим обычным чередом, и для сельчан обряды и ритуалы являлись не только данью традиции, соблюдаемой из уважения к родителям и предкам, но содержали и глубинный смысл. Французский культуролог Мишель де Серто (Michel de Certeau) пишет, что «вера»/верования - не просто объект веры (догма, программа и т.п.), а инвестиции субъектов в определенное утверждение, акт произношения этого утверждения, причем то, когда говорящий считает утверждение правдой - другими словами, модальность определенного утверждения, подтверждения, а не его содержание [16. С. 247]. В материалах эстонских исследователей встречаются записи, отлично характеризующие отношение сельчан к самим жертвоприношениям. Так, Тийна Таэль в 1991 г. пишет, что при молениях в Куале «после жертвования общей утки начинают жертвовать отдельно от каждой семьи, т.е. для исполнения частных желаний, например, сын в армии - желают, чтоб он вернулся домой живым и здоровым, чтоб дочь вышла замуж, чтоб вылечиться от определенной болезни и т.п. И этих уток забивают в куале, для каждой семьи читается отдельно и молитва», или при ритуале в Луде «сначала пожертвовали общего барана, купленного вскладчину. Кроме этого, только один сельчанин принес частную жертву. Этот мужчина принес в жертву овцу, чтоб вернуть зрение. У него была неудачная операция на один глаз, теперь мог потерять и второй глаз, вторая операция первоначально задержала этот процесс. Теперь мужчина жертвовал овцу в благодарность за это и в надежде на полное восстановление зрения» [17. С. 246-247, 254-255].
Почву для приведения эстонцев на моления их удмуртские проводники готовили постепенно. Так, эстонцы во главе с Петерсоном впервые посетили родовую Куалу и Луд в Кузебаево еще в 1978 г. Исследовательская группа в тот раз приехала сюда (намеренно или из-за отсутствия точной информации) с опозданием - ритуалы были уже совершены, информацию о том, как они проходили, сообщили этнологам археологи, ведущие раскопку недалеко от родового святилища Луд. В 1980 г., когда был снят фильм о религиозных обрядах, чувствовалось двоякое отношение к их участию на ритуалах в Кузебаево - с одной стороны, им разрешили снимать ритуал, в то же время внутри куалы не разрешалось снимать; не сразу удалось попасть и в уже недействующую куалу в Варклет-Бодье, с оговоркой, что нет ключа, хотя замок просто висел на двери и никакого ключа не требовалось [12, 6.07.1980]. Причину неудачного урожая, выдавшегося в 1980 г.,
по словам Серафимы Лебедевой, местные старожилы объясняли участием в молениях «чужих».
К концу 1980-х гг., когда уже были готовы и показаны в деревнях фильмы о южных удмуртах, эстонцы с камерой на молениях были для сельчан «своими». Да и времена были уже другие.
Интерес эстонцев (а затем венгров и финнов) к удмуртским молениям стал своеобразным стимулом к восстановлению ритуальных объектов, к которым у властей, вероятно, в силу разных причин «не доходили руки». Так, еще в 1980-м Алексей Петерсон в дневнике сообщает: «Наше пребывание здесь и съемки фильма создают противоречивые мнения. Но то, что теперь появится возможность строительства новой куалы, что поддержат. Оказывается, давно хотели ее разобрать, но никто не осмеливался браться за это. <... > Исполнение традиций считается обязательным, уклонение от этого влечет за собой наказание» [12, 12-13.06.1980]. В 1987 г. исследовательская группа, оказавшись вновь в Кузебаево для показа в местном Доме культуры снимавшегося здесь фильма «Южные удмурты в начале XX века», вновь посетила родовую куалу и луд. К удивлению эстонцев, была построена новая куала [18]. «Построена аккуратно из бревен, с шиферной крышей. И это в последние годы. Хорошо. То, что правление колхоза поддерживает это, иначе бы этого не случилось. Одно что шифер - его можно и поменять. Главное, что под крышей. И внутри чисто: много полотенец, очаг, посуда для воды и т.п. <...> здесь и следы того, что недавно прошло моление (12.07). Смотрю и думаю про себя. Пусть это место останется и будущим поколениям». <... > И «на горе для нас сюрприз. Место жертвоприношения и кострища огорожено! И здесь видна рука человека, вступившая на защиту, иначе ведь животные растопчут это место. Несколько деревьев высохло, а в остальном все так же как в свое время. Да, и здесь недавно прошло моление, жертвоприношение. Об этом напоминают ясные следы» [19, 17.07.1987].
Исследование эстонцами удмуртской культуры в 1970-1990-х гг. не могло не оставить следа и в самой культуре. Сотрудничество ЭНМ и НМУР стало поддержкой к возрождению этнического движения и росту самосознательности народа. То, что люди издалека интересуются их культурой, собирают их предметы и делают фильмы, несомненно, во многих создавало чувство важности их национальности. А это было особенно важно для сельчан, которые хотя и сохраняли свои обычаи, традиции и язык в кругу сельчан и родственников, однако в городе и в крупнейших поселках были вынуждены переходить на русский язык и русский лад. Да и для ряда представителей удмуртского национального движения, начавшегося в 1988 г. с Удмуртского клуба и в последующем - Общества удмуртской культуры «Дэмен», удмуртской молодежной организации «Шунды» и Всеудмуртской ассоциации «Удмурт кенеш», традиционные формы религиозных воззрений удмуртов стали основными в национальном движении. В 1992 г. Общество удмуртской культуры «Дэмен» стало инициатором проведения традиционного праздника «Гербер», ставшего сегодня национальным праздником, одним из элементов которого является языческое моление.
Вместо заключения
Эстонские исследователи побывали у удмуртов в разных местах и в разное время. Из анализа полевых материалов исследователей видно, что сведения разных авторов о религиозных практиках /религиозных обрядах удмуртов по своему содержанию и построению мало отличаются друг от друга. Во многом это результат того, что информаторами и проводниками на местах в течение многих лет были одни и те же люди (в основном люди науки: Серафима Лебедева, Владимир Владыкин, Михаил Атаманов, Валей Кельмаков и др.), занимавшие активную позицию при репрезентации своей культуры. Повторялись и интересные для презентации своей культуры «объекты», показываемые ими разным исследователям. Одним из излюбленных «объектов» были религиозные обряды, проводившиеся в деревнях Варклет Бодья и Кузебаево. Особой заслугой как удмуртских, так и эстонских исследователей является то, что ими аудиовизуально документирован целый ряд народных обрядовых церемоний, проводившихся в 1980-1990-х гг. в Удмуртии, - неоценимый источниковедческий материал, позволяющий проследить динамику изменения и преемственности обрядовой традиции в двух отдельно взятых деревнях.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Первый номер серии DVD «Эстонский этнографический фильм» под названием «Два фильма об эстонской этнографии. Алексей Петерсон 80» вышел в октябре 2011 г. Целью серии является, прежде всего, популяризация этнографических и антропологических фильмов, созданных эстонскими этнологами в разные годы. См. также: Яатс И. Взгляд на историю рождения этнографического фильма в Эстонском Национальном Музее по случаю 80-летия Алексея Петерсона // Eesti etnograafiline film I. Kaks filmi eesti etnograafiast. Aleksei Peterson 80. Tartu, 2011. C. 16-22 (то же эстонском и английском языках, соответственно С. 2-6, 10-15).
2. Реставрация и оцифровка фильмов, снятых на 35мм киноленту, были осуществлены Эстонским национальным телерадиовещанием (Eesti Rahvusringhääling) в 2010 г., в ходе подготовки дисков к русскоязычным фильмам добавлены субтитры на эстонском, удмуртском и английском языках. Диски подготовлены Эстонским национальным музеем совместно с УИИЯЛ УрО РАН при поддержке Эстонской Программы родственных народов (Eesti Vabariigi Höimrahvaste programm) и фонда «Эстонский Капитал культуры» (Eesti Kultuurkapital). Издание ЭНМ, 2013. Карм С. Об удмуртских фильмах с позиции очевидца съемок // Eesti etnograafiline film II. Udmurdid. Tartu: Eesti Rahva Muuseum, 2013. C. 8-11 (то же на эстонском, английском и удмуртском языках, соответственно - стр. 3-5, 5-7, 11-13).
3. Однако не могу не привести здесь оценку фильмов, данную В. Владыкиным: «На этих кинолентах зафиксирована богатейшая совокупность порой поистине бесценного уникального этнографического материала из традиционной жизни удмуртского народа. Более того, документально реконструированы некоторые уже почти исчезнувшие из современного быта страницы этнокультуры удмуртов (традиционная охота, способы рыбной ловли, бортничества, религиозно-мифологические ритуалы и многое другое). <...> Наличие в культурном наследии удмуртов этих этнографических фильмов - огромная, редкостная удача для удмуртской науки (правда, кажется, еще не в полной мере осознаваемая даже самими удмуртами), но и в целом для финно-угроведения». Владыкин В. Уникально-интеллектуальная борода // Muuseum. 2001. 2(11). Lk. 17.
4. Подробнее о фильмах см: Niglas L., Toulouze E. Reconstructing the Past and the Present: The Ethnographic Films Made by the Estonian National Museum (1961-1989) // Journal of Ethnology and Folkloristics. 2010. Vol. 4. № 2. Р. 77-96. Здесь ошибочно названо, что в фильме о религиозных обрядах запечатлены ритуалы, проводившиеся в д. Варклет-Бодья [Агрызского р-на Татарстана].
5. По словам британского русиста Катрионы Келли (Catriona Kelly), частое обращение к «истинному» = «традиционному» в советской этнографии вовсе не означало интеллектуальную инертность, а было необходимой защитной стратегией, которая оставляла место для «альтернативного» материала в обществе. «Традиционное» было, с одной стороны, заклеймено как «отсталое», но при этом ему было отведено почетное место в националистической этнологии, то есть там, где создавалась модель колоритного и - что очень важно - нехристианского русского прошлого, внимание к «традиционному» было средством создания свободного исследовательского пространства, но и способом даровать воображаемую свободу «отсталому». Келли К. Ответы на вопросы форума: Современные тенденции в антропологических исследованиях (Пер. с англ. яз. Аркадия Блюмбаума) // Антропологический форум. 2004. № 1. С. 66.
6. Peterson A. ERM TAp 729, 1979..
7. Удмуртские полевые дневники Петерсона опубликованы: Peterson A. Udmurdi päevikud // Удмуртъёс дорын чаклам-гожъямъёс. (Koostaja Svetlana Karm). Tartu: ERM, 2006.
8. Хакамиэс П. Гость недолго гостит, да много видит? - Финские фольклористы в Удмуртии // Вестник Удмуртского университета. 1999. № 7. С. 76-81.
9. Полевые материалы автора, 2010 (далее ПМА, 2010), информант Серафима Лебедева, 1936 г. р.
10. Материалы эстонско-удмуртских экспедиций 1971-1993 гг. хранятся в ЭНМ, видеоматериалы Аадо Линтропа 2002, 2003 гг. - в Эстонском Фольклорном Архиве (Eesti Rahvaluule Arhiiv). В данной статье материалы А. Линтропа 2002 и 2003 гг. не рассматриваются, ибо они выходят за рамки исследуемого периода, одновременно, они довольно хорошо освещены в трудах самого автора: Lintrop A. Udmurdi rahvausundi piirjooni. Tartu: Keele ja Kirjanduse Instituut. 1993; Idem. Udmurdi usundi peamised tunnusjooned XIX ja XX sajandil. Doktoriväitekiri, kaitstud Tartu Ülikoolis 2000: http:// www.folklore.ee/~aado/rahvad/udu.htm (просмотрено 14.09.2011); Idem. Udmurdi usund. Eesti Rahva Muuseumi Sari 5. Tartu, 2003; Idem. Ühe udmurdi külakogukonna maailmapildi muutumisest ning selle väljendustest kombestikust // Maailmapildi moistmised. Eesti Rahva Muuseumi 44. konverents. Tartu, 14.-15.4.2003. Ettekannete kokkuvotted. Tartu, 2003. Lk. 117-128 (eesti, vene ja inglise keeles); Idem. Lounaudmurdi palvused. Erafilm, 2004.
11. Подробнее о совместных экспедициях и методике собирательской работы см.: Лебедева С. Тридцать лет сотрудничества // Muuseum. 2001. № 2(11). C. 13-14; Karm S. Eesti Rahva Muuseumi udmurdi ekspeditsioonidest ja kogudest // Muuseum. 2001. № 2(11). Lk. 8-12; Петерсон А. «Заметки на полях», или об этнологической собирательской и исследовательской работе в Удмуртии // Этнография восточно-финских народов: история и современность. Материалы Всероссийской науч. конф., посвященной 150-летию со дня рожд. проф. И. Н. Смирнова. Ижевск, 17-18 октября 2006 г. Ижевск, 2007. С. 108-119.
12. Peterson A. ERM TAp 750, 1980
13. Peterson A. Etnograafiline film materiaalse kultuuri kogumistöös / Петерсон А. Значение этнографических киносъемок в процессе сбора материалов по материальной культуре // Teesid. Eesti NSV Riikliku etnograafiamuuseumi XV teaduslik konverents. / Тезисы. XV науч. конф. Госуд. Этнографического музея Эстонской ССР. 12.-13.IV 1973. Tartu. Lk. 31-33 /34-35.
14. Петерсон А. Этнографический фильм как документ исследования // ERMi Aastaraamat XXXIII. Tallinn, 1983. Lk. 30-35.
15. Lepp L. Koostôôst Aleksei Petersoniga // Muuseum. 2001. № 2(11). Lk. 19.
16. Michel de Certeau. Igapaevased praktikad. I Tegemiskunstid. Tartu Ülikooli Kirjastus,
2005.
17. Tael T. ERM EA 227, 1991
18. Аадо Линтроп отмечает, что в 2000 г. здесь была построена уже другая, еще больших размеров, куала. Lintrop A. Udmurdi usund. Eesti Rahva Muuseumi Sari 5. Tartu, 2003. Lk. 85.
19. Peterson A. ERM TAp 826, 1987.
Поступила в редакцию 5.03.2013
S. Karm
Audiovisual documenting of the Udmurt religious rites in the times of the Soviet Union
On February 20, 2013, on the eve of the International day of the native languages and in the framework of celebrated this year in Estonia Year of cultural heritage, in the Exibition House of the Estonian national museum there was a presentation of DVD called «Estonian ethnographic film II. The Udmurts», that consists of three ethnographic films, shot in 1980th during the united work of the State Ethnografhic museum of ESSR (nowadays Estonian national museum, ENM) and the Udmurt republican Museum of local lore (nowadays National Museum of the Udmurt Republic named after Kuzebaj Gerd, NMUR); scientific heads of the shooting were Serafima Lebedeva and Aleksej Peterson, cameraman - Aado Lintrop. Honorable Vladykin Vladimir Yemeljanovich, who is celebrating his anniversary this year, is one of the scientific consultants of both films about the southern Udmurts and a joint author of the text (together with A. Peterson) of the film about religious rites (it should be noted that he didn't take part in shooting itself). Examining joint expeditions as the dialog of objects (a carriers of the Udmurt culture) and subjects (researchers Estonians) of the ethnological research, where each of the parties amends the result of the research, it is analyzed how much were the researchers with camera expected on the praying and how were the Udmurts themselves ready to the dialogue with «strangers» on the religious topics in the Soviet time.
Keywords: an audiovisual documenting of culture (religious rites), an ethnographic film, the representation of culture
Карм Светлана,
научный сотрудник, Эстонский национальный музей г. Тарту
E-mail: svetlana.karm@erm.ee
Karm Svetlana,
research associate, Estonian national museum Tartu
E-mail: svetlana.karm@erm.ee
