CC BY
34
УДК 811.512.37(122) ББК 81.2(2Калм.- 2Каз.)
В.О. Имеев, М.В. Галимеева, П.М. Кольцов
Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова
АССОЦИАТИВНЫЙ ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ В КАЛМЫЦКОЙ И КАЗАХСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ
Статья посвящена сравнительному анализу ассоциативного восприятия образа женщины в лингвистических культурах двух соседних кочевых народов - калмыков и казахов. Закрепленные в базовых паремиологических фондах двух языков пословицы и поговорки отражают общее и специфичное в восприятии окружающего мира через осмысление предназначения и места женщины в обществе представителями двух этносов.
Ключевые слова: паремиологический фонд, пословицы и поговорки, языковая картина мира, лингвокультура, лингвистические ассоциации.
V. O. Imeev, M. V. Galimeeva, P.M. Koltsov
Kalmyk State University
ASSOCIATIVE IMAGE OF WOMEN IN THE KALMYK AND KAZAKH LINGUISTIC CULTURES
The article is devoted to the comparative analysis of associative perception of the image ofwomen in the linguistic cultures of the two neighboring nomadic peoples - the Kalmyks and Kazakhs. Proverbs and sayings are enshrined in the basic paremiological funds of two languages. They reflect the general and specific perception of the surrounding world through understanding the purpose and the place of women in society by representatives of two ethnic groups.
Keywords: paremiological fund, proverbs and sayings, language picture of the world, linguistic culture, linguistic association.
Калмыки и казахи в течение веков являются соседями и имеют непростую общую историю, наполненную как периодами мира и сотрудничества, так и временами войны и соперничества, радостными и горестными событиями. Несмотря на активное, долговременное взаимодействие оба кочевых народа сохранили свои уникальные культуры, языки и верования, вобравшие в себя много общих черт, но в то же время имеющие свой особенный, неповторимый уклад, взгляды на жизнь, окружающую природу, человека и общество. Язык любого народа «является одним из самых существенных составляющих культуры людей, на нем говорящих» [1, с.199]. Язык кодифицирует реальную действительность, выделяет главное и второстепенное [2, с.8], создавая систему ценностей, которая вместе со знаниями о языке передается потомкам [3, 4].
В ходе сложных взаимоотношений зачастую женщины, вольно или невольно попадая в незнакомую языковую и культурную среду соседнего этноса, привносили с собой частичку своего привычного мировосприятия на уровне языковой, наивной картины мира [5, 6, 7] в культуру своих новых родственников.
Именно женщины, которые в любом этносе являются основными хранителями и распространителями культурных ценностей, реализуя свою «национально-культурную специфику речевого общения» [8, с.9], модифицируя и сближая существующие
«семантические и лексические универсалии» [9, с.322] и создавая новые, сыграли большую роль в сближении двух народов - калмыков и казахов. Именно отношение к женщине, закрепленное в паремиологическом фонде [10, 11] двух лингвокультур [12], может стать наглядной иллюстрацией с одной стороны их схожести, с другой -их уникальности.
И в одной, и другой культуре предназначение женщины в кочевом обществе очень ограничено и ассоциируется с домашним очагом у калмыков: «Как бы ни была хороша женщина, нет у нее дороги дальше кучи золы, не знают ее имя дальше, чем на расстоянии дневного пути. Эм кеду сэн болв чигн Yмснэсн цааран мер уга, едрэ hазрт нерн уга». При этом «Хорош ли мужчина, узнают в пути, хороша ли женщина узнают, побыв в ее доме. Залу куунэ сээг мерн деер мед, куукд куунэ сээг гертнь одад мед» (калм.). Казахи также считают, что «Путь женщины узок. Эйелдщ жолы жщшке» (каз.), но «Дом без женщины сиротлив. Эйел жок уй жепм» (каз.).
Молодые девушки украшают жизнь, зачастую становясь источником или распространителем новостей в селении, делают ее ярче для всех, кто их окружает: «Где девушек не видать, там веселью не бывать. Кызды ауыл кещлда» (каз.), «Овцы, среди которых есть козы, всегда идут, не останавливаясь, семья, где есть девушка, всегда с новостями. Ямата хед йовач, кууктэ гер зэцгч» (калм.). Казахи не отказывают женщинам в праве мечтать: «Даже женщина, что ничего не умеет, мечту большую имеет. Олак эйелдщ да арманы бар» и иметь свои тайны: «Женские тайны, ведомы лишь женщинам одним. Эйелдщ сырын эйел бшер» (каз.). Но при этом казахи, как и калмыки, полагают, что главное предназначение женщины - выйти замуж, создать семью и этому нет альтернативы, так же, как у покойника нет альтернативы могиле: «Дорога засватанной девушки - к дому жениха, дорога покойника (умершего) - к могиле. вгсн куукн hазр талан, уксн кун - укэр талан» (калм.), «Старая дева жениха не выбирает, умерший могилу не подбирает. Кэрi кыз ер тандамайды, елген ер жер тандамайды» (каз.). Сам акт женитьбы или создания семьи для мужчины-калмыка не связан в калмыцком лингвистическом сознании напрямую с девушкой-невестой, а лишь с последующими за этим событием материальными изменениями в его жизни: «Жениться - взять/получить дом и скот - гер, мал авх» (калм.).
Калмыки уверены, что главное качество девушки - умение привлечь к себе мужчину и создать семью, сближая разные роды и племена: «Дальние расстояния сокращающий конь - драгоценность, два нутука сближающая девушка - драгоценность. Хол hазриг еер кедг мерн эрднь, хойр нутгиг еер кедг куукн эрднь» (калм.). При этом молодая женщина уже не может рассчитывать на помощь родственников, а должна полагаться только на свои силы и умения: «Выданной замуж девушке родственники не подмога, а зубам, которым суждено выпасть - десны не подмога. вгсн куукнд теркн туслдг уга, унх шуднд буулнь туслдг уга» (калм.). Несмотря на то что, редко бывая в гостях в родительском доме, молодая женщина обычно окружена любовью и заботой близких: «Вошь, проникшая в голенище, - жирная, девушка, гостящая у родных, - беззаботная. Турэд бээсн беесн тарЬн, теркн деерэн бээсн куукн тавар» (калм.), она знает, что, выйдя замуж, должна забыть о своей прежней семье и всю свою жизнь посвятить новой семье и новым родственникам: «Вылечившись, забывают врача, рано выйдя замуж, забывают родителей. Эдгвл эмчэн мартдг, эрт хэрд hарвл ээ^ ааван мартдг» (калм.). Однако мужчина-муж должен стать надежной опорой своей жене, и она теперь может полагаться только на него: «Пока есть скакун - мужчина уверен в себе, пока жив законный муж - женщина уверена в себе. Агтин бийд - эр талтц, авалин бийд - эм талтц» (калм.). Если же девушка не смогла выйти
замуж, то она становится обузой и позором семьи: «Если девушка состарится - обуза для семьи, если накопится много золы - помеха очагу. Куукн кегшрхлэ герин зутаИул, Yмсн икдхлэ Иулмтин зутал», «Худшая из девушек остается до старости у родителей, а худшая из лошадей - у хозяина. Куукнэ мунь теркндэн, мернэ мунь эзндэн» (калм.).
Казахи видят ситуацию несколько иначе. Они считают, что «Если жена хороша, человеком сделает плохого мужа. Жаксы эйел жаман еркекп тYзетедi», или «Достоинства мужа прославит добрая жена, и недостатки сгладит она. Жаксы эйел жарыньщ жаксысын асырар, жаманын жасырар» (каз.). При этом они так же, как и калмыки, не одобряют частое общение жены со своими родственниками: «Когда рядом родня проживает, молодухе некогда постель свою убрать бывает. Терют жакыннын тесеп жиылмас» (каз.).
Правда, и калмыки не отказывают жене в желании и способности помочь мужу в жизни: «Человеку, которому суждено возвыситься, встречается расторопная невеста. врг^х куунд, ервтр эдл бер учрдг» (калм.). При этом основная заслуга в возвышении человека-мужчины все же отводится не хорошей (расторопной) жене, а хорошей карме (заслугам в прошлой и настоящей жизнях) самого мужчины, которому в силу этих его заслуг суждено возвыситься.
И у одного, и другого народов женщина ценится высоко, и лингвистические ассоциации, связанные с нею, часто совпадают и относятся к самому ценному для мужчины: «Прославит имя молодца либо конь, либо жена. Ердщ атын я аты шыгарар, я эйел1 шыгарар» или «Коня не хвали, покуда месяц не проездил; не хвали жену, покуда года не прожил. Ай мшбей, атынды мактама, жыл т^рмай, эйелiндi мактама» (каз.) и «На середине пути остаться без коня, на середине жизни - без законной жены. Замин дундас мернэсн салх, насни дундас авалясн салх» (калм.). И в первом, и во втором случаях женщина сравнивается с верным конем - главным богатством мужчины-кочевника. Говоря о богатстве материальном, казахи так же, как и калмыки, ассоциируют в своем языковом сознании женщину-жену со скотом - основой материального достатка кочевников: «Здоровье - первое богатство, второе богатство жена, овец десяток - третье богатство. Бiрiншi байлык - денсаулык, екiншi байлык - ак жаулык, Yшiншi байлык - он саулык» (каз.).
Казахи считают, что жену необходимо воспитывать и постоянно уделять ей внимание: «Ребенка учи с пеленок, жену - с домашнего порога. Баланы - жастан, катынды -бастан» и «Если за женой не смотришь, жена уйдет, если не смотришь за скотом, скот пропадет. Карамасан, катын кетер, бакпасан, мал кетер» (каз.). Калмыки же уверены, что женщина, которая становится женой, уже должна знать, чего от нее ждут в новой семье: «Заимей сапоги, которые снимались бы легко, заведи жену, которая была бы послушна. Келэрн тээлдг Иоста бол, Yгэрн болдг гергтэ бол» (калм.). Покой и порядок в семье зависят от качеств самого мужа, который своим примером воспитывает жену: «У хорошего мужа жена спокойна, у хорошего хозяина лошадь смирна. Эр сээтэ эм номЬи, эзн сээтэ мерн номЬн» (калм.). При этом они полагают, что полностью доверять жене все же не стоит: «Свои тайны не раскрывай жене. Нуувран гергндэн бичэ кел» (калм.). Только в том случае, если жена ничего не знает (не видит), можно быть уверенным в положительном результате любого дела или ситуации в целом: «Если жена слепа, то и душа моя спокойна. Гергн сохр болхла, мини седкл тевкнун» (калм.).
И калмыки, и казахи понимают, что от жены зависит очень многое в жизни: «Хорошая жена - порядок в доме, хороший совет - радость и утешение. Сэн гергн герин залм^, сэн селвг ухани сергм^», «Когда врач плохой - смерть близка, когда жена плохая - бедность близка. Эмчин мууд Yкл еер, эмин мууд яду еер» (калм.). У казахов так
же: «Плохая жена единственного коня заставит забить, хорошая жена из ничего мужа сможет накормить. Жаман катын байына жалгыз атын сойгызар, жаксы катын жолда-сын жоктан курап тойгызар» (каз.). Если жена хороша, то и жизнь становится легче и лучше: «Хорошая жена старшего брата словно мать, хорошая невестка - словно жена. Сэн бергн эк мет, сэн бер эм мет» (калм.) и «Хорошая жена - счастье, плохая - обуза. Жаксы эйел зейнет, жаман эйел бейнет» (каз.).
Калмыки считают, что жениться лучше на женщине, которую любишь: «Ездить верхом на жеребце - наслаждение дня, жениться на любимой - наслаждение года. А^рh унсн едрин деегур, эцкр авсн ^илин деегур» (калм.). Еще лучше, если любимой женщиной станет та, с которой обручили (сговорили) родители еще в детстве: «Дорога собака, которую держишь с возраста щенка, дорога женщина, с которой связан с самого детства. Кичгэс бэрсн ноха, куукнэс ханьлсн экнр» (калм.). Если родители хотят дочери счастья, то должны выдавать ее замуж за любимого: «Пищу отдай голодному, а дочь тому, кого она любит. Хотыг елсснд ег, куукэн седклэн егсн куунд ег» (калм.). Наверное, поэтому для калмыка утрата первой (любимой) жены является большим горем, которое трудно избыть и измерить: «Хотя солнце сильно греет, но пища в котле не закипит, хотя подруга и любима, но не сравнится с первой женой. Нарн халун болв чиг хээс буслИдг уга, нээ^ эцкрэ болв чигн авальта тевдх уга» (калм.).
В этом случае казахи имеют другое мнение, они говорят: «Не женись на той, которую ты полюбил, а женись на той, которой сам ты мил. взщ CYЙгендi емес, езщдi CYЙгендi ал» (каз.), чтобы избежать ситуации, когда «Приказ жены своей приказа ханского страшней. Хан жарлыгынан катын жарлыгы кушп» (каз.). Тех же, кто берет больше одной жены, ожидают большие проблемы: «Двух жен возьмешь - в беду попадешь. Еш эйел алганныц кулагы тынбас» и «Сел на ишака - покоя нет ногам, взял двух жен - покоя не будет ушам. Еш эйел алганныц кулагы тынбас, есекке мшгеннщ аягы тынбас» (каз.).
Если калмыки считают, что отношения между супругами относятся к частной сфере жизни человека-мужчины, которую не стоит выносить на всеобщее обозрение: «Хорошая жена - украшение дома. Сэн гергн - герин чимг» (калм.), то казахи часто связывают женщину-жену с другими людьми, даже всем народом в своих лингвистических ассоциациях: «Жена, угодившая мужу своему, угодит и аулу всему. Ерше жаккан эйел елше де жагады» или «Женщина, что мужа уважает, свой народ почитает. Бэрш сыйлаган эйел елш де сыйлайды» (каз.). Женщина может даже уйти от своего мужа, но при этом она не теряет связи со своим народом и не отвергается им: «Жена, хоть и от мужа уйдет, от народа никогда не уйдет. Эйел ерден кетсе де, елден кетпейдЬ» (каз.). Таким образом, жена у казахов - это полноправный член общества, от которого во многом зависит статус ее мужа в этом обществе: «Если жена хороша, гости в дом идут; если жена плоха, даже друзья от дома бегут. Жаксы болса алганыц, YЙщнен ша кетпейд^ жаман болса алганыц, шын досыц да шеттейдЬ» (каз.).
Калмыки более жестко привязывают женщину-жену к семье, роду. Статус женщины, ушедшей от своего мужа, в обществе резко падает. Она уже не может считаться нормальным, полноправным его членом: «Дочь, которая ушла от мужа к родителям, подобна подогретому чаю. Хэрсн куукн халулсн цэ мет» (калм.).
Главными недостатками женщины и калмыки, и казахи считают неумение вести дом, лень: «Из-за плохой жены дом разоряется, из-за плохого седла появляется ссадина на спине коня. Эмин мууhар гер баргддг, эмэлин мууhар дээр hардг», «Корова, дающая много молока, любит мычать, сноха, не способная к рукоделью, любит петь.
Yстэ Yкр меермтхэ, уул уга бер дуулмтха» (калм.), «У женщины-неряхи и прихват негодный. Салак катын туткышка жарымас», «Женщина ленивая бывает, до полудня постель не убирает. Жалкау эйелдщ тесегi тYCке дейiн жиылмас» (каз.).
Резко отрицательно относятся калмыки к женщинам, которые ведут себя недостойно, с их точки зрения: «Чайка любит ходить по мелководью, а легкомысленная женщина любит ходить по гостям. Цах шовун чальчагтан дурта, цалдн баавИа ээлдэн дурта» (калм.). Такие женщины наказывают сами себя, так как «У гулящей женщины нет детей, у степных зверей нет хозяина. КесYл эмд Yрн уга, кеерин герэснд эзн уга» (калм.). Женщина в таком случае ассоциируется с диким животным, не имеющим хозяина, то есть мужа. Такой женщине отказывают в праве иметь ребенка, который даже если родится, не будет иметь законного имени своего отца: «Плод в утробе женщины не имеет имени, гулящая женщина не имеет детей. Кевлэн ургт нерн уга, кесYл куукд куунд Yрн уга» (калм.).
Еще одна важная ипостась женщины - это женщина-мать. Как и у всех народов, мать у калмыков и казахов, особенно если она родила сыновей, имеет очень высокий статус в обществе: «Мать, родившая девять сыновей, занимает почетное место в большом доме. Йисн кевY ИарИсн эк ик герин деед бийд суудг» (калм.), «Мать, родившую шестерых сыновей, называй царицей; хорошую родню называй души частицей. Алты ул туган ананы — ханым десе болады, кезек сыйласкан агайынды — жаным десе болады» (каз.). Без матери не было бы людей, самого народа: «Начало людей - мать, начало воды - родник. Куунэ экн - ээж, усна экн - булг» (калм.), «Мать мужчины - мать народа. Ердщ анасы - елдiн анасы» (каз.). Долг перед матерью, давшей жизнь и воспитавшей человека, невозможно оплатить или вернуть каким-то образом: «Материнский долг ничем нельзя отплатить, даже если мясо на ладони пожарить и подать. Ээжин ачиг альхн деерэн мах чанж егв чигн хэрYлж болш уга» (калм.), «Даже если трижды мать на себе в Мекку перевезешь - с долгом перед ней не рассчитаешься. Ананды Меккеге Yш аркалап барсан да, карызыннан кутыла алмайсын» (каз.). При этом попытку вернуть долг матери калмыки ассоциируют с возможностью накормить ее чем-то, что невозможно найти в этом мире, а поэтому бесценным, что можно добыть только со смертельным риском для жизни самого человека. Казахи же хотели бы ценой неимоверных усилий обеспечить своим матерям место в раю в загробной жизни.
Всю жизнь мать посвящает своим детям, понимая, что они уйдут от нее в большую жизнь: «Мысли матери о детях, а мысли детей о степи. Экин санан - Yрнд, YPнэ са-нан - кедэд» (калм.), «Все мысли матери о детях, все мысли детей об играх. Ананын кенш балада, баланын кенш далада» (каз.).
При всем при этом калмыки считают, что не все матери достойно выполняют свой долг перед обществом и семьей. Есть и плохие, не способные вырастить и воспитать детей: «Непутевая мать теряет дитя, плохой хозяин теряет скот. Экин аля Yрэн геедг, эзнэ самИа малан геедг», «Не усаживайся на почетное место в юрте, где дверь плохая, не бери в жены дочь, у которой мать плохая. YYД муутин хеемрт бичкэ су, эк муутин куук бичкэ ав» (калм.). Но даже и плохую мать, которая дает жизнь человеку, трудно заменить: «Хоть и плохая, но мать есть, хоть и кривая извилистая, но дорога есть. Му болв чиг ээжтэнь сээхн, мора болв чиг замтань сээхн» (калм.), ибо «У жеребенка ничего не болит от материнских копыт. Енеа тепкен кулыннын еп ауырмас» (каз.). Течет время, и самая лучшая мать с годами стареет и ее статус в семье изменяется: «Мать, состарившись, становится бабушкой, кизяк, сгорев, превращается в золу. Эк кегшрхлэрн ээж болдг, арИсн шатхларн Yмсн болдг» (калм.).
Подводя итог проведенному в рамках данной работы анализу калмыцких и казахских пословиц и поговорок, посвященных женщине, можно сделать вывод о том, что единая экономическая составляющая культуры казахов и калмыков - кочевое скотоводство, долгое соседство и довольно тесное взаимодействие в течение длительного времени, сказались на похожем восприятии женщины в лингвистических культурах двух народов, близких и совпадающих ассоциативных образах. Однако имеются и принципиальные различия, позволяющие говорить об уникальности двух лингвистических культур в их отношении к женщине в калмыцком и казахском обществе.
Источники
1. Пословицы, поговорки и загадки калмыков России и ойратов Китая. Составление, перевод Б.Х. Тодаевой. Элиста: ЗАОр «НПП «Джангар», 2007. 839 с.
2. Казахские пословицы и поговорки. Составление, перевод M. Аккозина. - Алма-Ата: Казахстан, 1990. 288 с.
3. Казахские пословицы - M^^ мэтелдер туралы. http://proverb.kazakh.ru/.
Список литературы
1. Имеев В.О. О некоторых особенностях проявления генетических ассоциативных связей у представителей оседлых и кочевых культур // «Этнокультурная концеп-тология и современные направления лингвистики». Постоянно действующий семинар, 23-25 апреля 2008 г. - Элиста: Изд-во Калмыцкого госуниверситета, 2008. Вып. 2. С.198-203.
2. Имеев В.О. Семантика звука и его роль в формировании языковой картины мира этноса (на примере калмыцкого языка / «Проблемы функционирования и развития языков в полилингвальном пространстве». Mатериалы 2-й международной научно-практической конференции, 7-8 октября 2010 г. - Элиста: Изд-во КалмГУ, 2010. С.8-12.
3. Sapir, E. Language: An Introduction to the Study of Speech. N.Y. Harcourt, Brace, 1921. 126 р.
4. Carrol, J.B. (ed) Language, Thought and Reality: Selected Writings of Benjamin
Lee Whorf. Cambridge. Mass.: MIT Press, 1956. 302 р.
5. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. № 1. С.37-67.
6. Яковлева Е. С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова // Вопросы языкознания. 1998. № 3. С.43-73.
7. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. Под ред. Б.А. Серебренникова. M.: Наука, 1988. С. 8 - 69.
8. Леонтьев А. А. Психология общения. - 3-е изд. - M.: Смысл, 1999. 365 с.
9. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. - M.: Языки славянской культуры, 1999. 783 с.
10. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический, лингво-культурологический аспекты. - M.: Языки славянской культуры, 1996. 289с.
11. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? - M.: ИТДГК «Гнозис», 2003. 375с.
12. Mаслова В.А. Лингвокультурология. - M.: Академия, 2001. 208с.
