CC BY
266
УДК [808.2:801.3]:159.955
Pyankova T.V. ASSOCIATIVE SEMANTIC FIELD "FAMILY" IN THE NARRATIVE "TIME NIGHT" BY L. PETRUSHEVSKAYA. The whole of the language units of different structure of associative semantic field "Family" embodying the element of the art reality and being the language projection of the art concept "Family" in the narrative "Time night" by L. Petrushevskaya are examined and analyzed, and the ways of author's individualization of the universal concept which language realization is associative semantic field "Family" are shown in the article.
Key words: the world picture, the language world picture, the art world picture, concept, the art concept, associative semantic field, micro field, lexical unit.
Т.В. Пьянкова, аспирант каф. русского языка РГПУ им. А.И. Герцена, г. С.-Петербург, E-mail: [email protected]
АССОЦИАТИВНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ «СЕМЬЯ» В ПОВЕСТИ Л. ПЕТРУШЕВСКОЙ «ВРЕМЯ НОЧЬ»
В статье рассмотрена и проанализирована совокупность языковых единиц разной структуры ассоциативно-семантического поля «Семья», воплощающего элемент художественной реальности и являющегося языковой проекцией художественного концепта «Семья» в повести Л. Петрушевской «Время ночь», а также продемонстрированы способы авторской индивидуализации концепта-универсалии, языковым воплощением которого является ассоциативно-семантическое поле «Семья».
Ключевые слова: языковая картина мира, художественная картина мира, концепт, художественный концепт, ассоциативно-семантическое поле, микрополе, лексическая единица.
Художественная картина мира любого автора может не совпадать в той или иной мере с языковой картиной мира и по структуре концептосферы, и по содержанию концептов. Экспликация художественного концепта «Семья» в творчестве Л. Петрушевской наглядно демонстрирует специфические, свойственные индивидуально-авторской картине мира писательницы содержательные особенности и средства вербализации этого концепта, языковым воплощением которого является ассоциативно-семантическое поле «Семья».
И языковая и художественная картина мира воплощается концептами, под которыми подразумеваются «некие ментальные образования, присутствующие в языковом (коллективном или индивидуальном) сознании, прошедшие процесс означивания, осознаваемые языковой личностью как инвариантное значение ассоциативно-семантического поля (далее - АСП) и вербализованные лексическими единицами данного языка» [1, с. 63].
Материалом исследования является повесть Л. Петрушевской «Время ночь», поэтому нас в первую очередь интересует индивидуально-авторский (художественный) концепт «Семья» «как единица поэтического сознания автора» [2, с. 163].
При анализе языковых единиц АСП «Семья» в этом произведении необходимо описать структуру данного АСП, т.е. распределить основные семантические признаки, воплощенные в языке в виде тех или иных лексических единиц, по структурным макрокомпонентам АСП «Семья».
Концепт «Семья» - один из значимых, основополагающих в языковой картине мира, поэтому закономерно, что экс-пликанты данного концепта употребляются в текстах русской современной художественной прозы. Женщины-писательницы особенно часто пишут о семейных ценностях, соответственно, концепт «Семья» очень важен для современной женской прозы.
В творчестве Л. Петрушевской художественный концепт «Семья» не является ключевым, но его оригинальное представление в текстах и индивидуализация смысловой составляющей компонентов концепта, воплощающих образ семьи в лексических единицах, микрополях и макрополях вызывают большой интерес.
В текстах Л. Петрушевской АСП «Семья» состоит из таких основных макрополей, как «состав семьи, родственные отношения», «взаимоотношения в семье», «пространство семьи», «время семьи», характерных для общенационального мировосприятия. Но в произведениях этого автора перечисленные поля часто включают в себя специфические вербали-заторы, а лексические единицы, даже традиционные для АСП «Семья», наполняются индивидуально-авторским значением.
Необходимо также отметить, что АСП «Семья» в произведениях Л. Петрушевской структурируется с некоторыми сложностями, поскольку наблюдается пересечение макрополей.
Проанализировав повесть Л. Петрушевской «Время ночь», можно утверждать, что набор и значение части лексических единиц АСП «Семья» в тексте в значительной мере отличается от единиц АСП «Семья» в общенародном языке. В русском языке это поле включает лексемы, называющие роли членов семьи, знания и опыт, относящиеся к семейным отношениям и семейным ценностям, характерные для социума в целом и ориентированные на положительное восприятие содержания концепта «Семья», а в языке писателя единицами АСП могут быть лексемы и словосочетания, которые в языке совершенно не связаны с представлением о семье.
Герои повести «Время ночь» погружены в неразрешимые бытовые проблемы, житейскую неустроенность, которая, в свою очередь, превращается в неустроенность судеб. В произведении передается постоянное ощущение тоски, подавленности, душевной тяжести, обреченности, отчаяния и предчувствие новых проблем и трагедий всеми героями. Это состояние воплощается с помощью таких лексем и словосочетаний, как утро начала зловещих перемен; утро расплаты; убогая, загаженная кухня; скандал (ежегодный, регулярный, великий, дикий, взаимный); слезы и скандалы; безумные ночи; взрыв ненависти; постоянная борьба; освежающая сила оскорблений; полное разорение дома; тяжелое детство; ужас и разврат; нищие слезы; вечное скотство; полное разорение и других подобных лексических единиц и сверхсловных номинаций.
Проанализировав словарные дефиниции языковых единиц АСП «Семья» в рассмотренной повести, можно утверждать, что большинство слов-составляющих этого поля либо имеют отрицательную коннотативную сему, либо приобретают ее в контексте. Например, в словосочетании утро начала зловещих перемен лексическое значение лишь одного компонента имеет отрицательную коннотацию, но именно данная лексема является наиболее значимой в микроконтексте и «задает тон» всему фрагменту текста: «зловещий. 1. Свидетельствующий о приближении, наступлении чего-либо дурного, тяжелого, какой-либо беды. Предвещающий несчастье, зло. || Вселяющий страх, тревогу, опасение; мрачный» [3]. Следовательно, утро начала зловещих перемен - это время, свидетельствующее о наступлении чего-то нового, но эти изменения несут в себе несчастье, беду, зло, безысходность.
Анализ повести «Время ночь» показал особенную актуальность в АСП «Семья» микрополя «состав семьи, родствен-
ные отношения». Оно представлено лексическими единицами, характерными для языка в целом, в том числе, самой лексемой семья и ее дериватами, наименованиями членов семьи, лексемами, называющими отношения между родственниками.
И, тем не менее, специфичность АСП «Семья» отчетливо прослеживается на протяжении всей повести Л. Петрушевской. В тексте сочетаемость основных номинан-тов с другими лексическими единицами демонстрирует индивидуально-авторское выражение и состав этого поля. Таким образом, макрополе «состав семьи» включает следующие лексемы и словосочетания: семья (прямая, кривая, групповая); семейка; семейный дом; по-семейному; муж (брошенный, придавленный, бывший, изменник, рогоносец, клеветник, хромой на голову, мелочный до омерзения, выкормыш правительственных дач); мать (мать-одиночка, мать-кукушка, многодетная); мамаша (сбрендившая); отец (неугомонный, подлец, пресловутый, дармоед, ловкач); родители враги; дочь - (дочь-мамаша, нагульная, приблудная, незаконнорожденная, ненавистная, престарелая, грудастая, плечистая, крикливая, бедная, нищая, сволочь, собака); дети (брошенные, дураки); ребенок (для отца - опасность, погибель); внук (замкнутый, сволочь неотвязная); зять (негодяй, охламон, обалдуй, быдло, щенок, пьяная свинья, лишний привесок, тернопольская прорва) и т.д.:
«... нашего папу считала дармоедом, ловкачом...» [4, с. 34] // «.с нагульной дочерью от воображаемого сожителя...» [4, с. 48] // «...пресловутый твой отец...» [4, с. 49] // «.таких матерей-кукушек, и как их любят брошенные дети...» [4, с. 62] // «мать-одиночка многодетная будет пользоваться благами детсада, тюрьмы для своих детей.» [4, с. 67] // «Замкнутыйребенок до слез, тяжелое выпало детство.» [4, с. 10] // «я должна денежку зарабатывать ... для тебя же, сволочь неотвязная...» [4, с. 11] // «И эта в коляске [дочка], ее приблудная, тоже проснулась и зашлась в крике, а моя грудастая, плечистая дочь тоже кричит.» [4, с. 12] // «.я была темой номер один, сбрендившая мамаша» [4, с. 26] и др.
Всю череду жизненных ситуаций и неурядиц автор представляет через восприятие главной героини повести и большое внимание уделяет внутреннему миру женщины-матери. В семье и отношениях между родными отсутствуют нежность, тепло и участие, только непонимание, обида, ненависть, насилие
И, тем не менее, при всех сложных отношениях в семье мать печалится, беспокоится и тревожится за детей, в повести «Время ночь» к дочери она обращается, употребляя следующие номинации: моя страдалица; моя вечная боль; глупая ты глупая; моя мокрая кура; в адрес сына могут звучать такие лексемы, как подлец, трус, грубиян, дурак, бесталанный, мой страдалец и др. Многие лексические единицы употребляются как бранные слова и выражают презрение, недовольство по отношению к детям - самым близким людям. Подобные номинации значительно отличаются от типичных для языковой картины мира.
И в то же время в редкие моменты у героини проявляется безусловная материнская, родительская любовь, ее выражают такие сверхсловные номинации, как светлые мои глазки; моя младшая дочь, моя красавица; мое тихое гнездышко, которое согревало меня после бурь; солнце всей жизни, дочь-ангел; любящие и заботливые родители; любимое дитя; нежный ребенок; чудо природы; счастье, радость, моя звезда, яснень-кий мальчик; ангел; ненаглядный и т.д.
Приведенные словосочетания в целом сходны с типичными для АСП «Семья» в русском языке. Образные номинации тихое гнездышко (убежище, то, где тепло, тихо и уютно); солнце всей жизни (самый важный человек, «сокровище», гордость для близкого); звезда связаны с выражением крайней нежности к ребенку, любовью к нему и заботой о нем, радостью от того, что он есть, желанный и любимый всеми членами семьи:
«Я счастливая бабушка, дивные внучата Тимофей, Екатерина, Николай, дивные имена...» [4, с. 68] // «Красавец мой, ангел... дети. как ангелы...» [4, с. 50] // «...Молчаливый,
тихий ребенок временами, моя звезда, моя ясочка. Ясненький мальчик, от него пахнет цветами....» [4, с. 10] // «.с нетерпением мы поехали вдвоем с подлецом отцом встречать нашего Ненаглядного...» [4, с. 27] // «Мое солнце вернулось! Солнце моей всей жизни!» [4, с. 30] и др.
Определения счастливый, дивный, прекрасный, нежный, тихий, ясненький, молчаливый и существительные чудо, божество, звезда, ясочка, ангел включают в структуру контекста положительную коннотативную сему. Следовательно, в художественной картине мира Л. Петрушевской присутствует представление о том, что дети - это счастье, то, ради чего стоит жить и создавать семью.
Макрополе «взаимоотношения в семье» АСП «Семья» является доминирующим в повести «Время ночь» и оно включает в себя, прежде всего, лексические единицы, связанные с любовью и ненавистью мужчин и женщин, родителей и детей, а также состояния разъединенности, отчужденности от близких.
В произведении Л. Петрушевской происходит смещение значения ядерных лексем, входящих в АСП «Семья», и ядро этого поля перестает совпадать с его ядром в языке. При рассмотрении данного макрополя закономерно идти от содержательной составляющей, хотя эмоционально-оценочный слой тоже очень значим, т.к. данное микрополе неоднозначно и противоречиво, и многие лексемы, входящие в поле, включают как положительную, так и отрицательную эмоционально-оценочную сему: «любовь, семейная жизнь» - это ненависть, жалость, ревность, стыд, ужас, сумасшествие, насилие, обреченность, скандалы, унижение; жизнь от удара до удара, страдания родителей и детей, равнодушие, скука и т.д.
Приведенные номинации ярко демонстрируют характерное для восприятия семьи Л. Петрушевской непонимание, ссоры, равнодушие между ее членами, невозможность и неспособность понять своих самых близких, не соответствующие представлению о семье в традиционной языковой картине мира.
Языковые единицы называют различные отрицательные эмоции, испытываемые близкими людьми, выражают невозможность испытывать душевный комфорт в собственной семье, от общения с ее членами (родителями, детьми, братьями, сестрами):
«.это было сумасшествие одной археологической экспедиции и моя очередная грандиозная ошибка в людях.» [4, с.32] // «Она [дочь Алена] глаза в сторону и медленно налилась слезами, набухла. Налилась опять ненавистью ко мне» [4, с. 20] // «.я, оскорбляемая, одинокая, брошенная ею мать.» [4, с. 23] и др.
Семья и близкие в повести Л. Петрушевской могут вызывать чувства наслаждения; счастья; нежности; они могут быть опорой. И все же, номинация неосуществимость любви подчеркивает невозможность этого чувства.
Любовь выражается и в лексемах, называющих вполне нейтральные действия. Любовь - это желание обнять; вымыть, накормить; держать за руку; пристроиться (в сердце) и т.д. Глагол вымыть употребляется не только в прямом значении. Он выражает желание главной героини Анны отмыть свою дочь от невзгод и несчастий тяжелых жизненных обстоятельств:
«Не знаю ничего прекрасней ребенка!» [4, с. 11] // «.безумно тоже любит своего сына.» [4, с. 11] // «.плотски люблю его, страстно. Наслаждение держать в своей руке его тонкую, невесомую ручку, видеть его синие круглые глазки с такими ресницами.» [4, с. 31] // «Как я любила свою дочь, ее худенькую спину, ее розовые грязноватые пяточки . я бы ее всю вымыла, накормила.» [4, с. 26] и др.
Спокойствие, отсутствие скандалов и присутствие взаимопонимания, терпения к близким - это очень редкие составляющие семейной жизни героев Л. Петрушевской. Лексические единицы воплощают в языке образы семьи, не типичные для текстов писательницы. Номинации, характеризующие данное состояние, немногочисленны: мало-мальски тихое мгновение; выкладываться с упоением; быть милой и ласковой.
Любовь мужчины и женщины в семье в произведениях Л. Петрушевской отягчена бытовыми неурядицами, проблемами, отсутствием взаимопонимания с детьми, и отсутствие положительного примера родителей предопределяет невозможность построения модели благополучных семейных отношений с партнером в будущей семье у ребенка. Следующие словосочетания входят в данное макрополе любить коленопреклоненно, то ли как мать, то ли как сподвижница, благоговеть перед каждым словом и жестом; любовь неразделимая, неосуществимость любви; ужас и разврат; бороться за счастье такими методами, как сеновал и т.д.
Отношения между мужчиной и женщиной - это не только возвышенные и теплые чувства, глубокая привязанность, желание защитить любимого человека, позаботиться о нем, делать всё, чтобы ему было хорошо и комфортно, но и близкие, чувственные, сексуальные отношения двоих. При описании подобных отношений в языковой картине мира, как правило, присутствует некоторый романтизм и эстетизм, но в повести Л. Петрушевской он полностью отсутствует. Любовные, сексуальные отношения изображаются с большой долей натурализма и убивающей всякую романтику физиологичностью, и выражены лексемами и словосочетаниями, употребляющимися в своем прямом значении: химические реакции, судороги, лоскутья, кровавое месиво, слизь, вонь, пот, кровь, болеть, гореть, бурлить, разбухать, пищать и т.д.:
«.. .внутри тела шли какие-то химические реакции, бурлила какая-то слизь, все разбухло, болело и горело, что-то происходило такое, что нужно было пресечь, закончить, задавить, иначе я бы умерла.» [4, с. 14] // «Он лез в кровавое месиво, в лоскутья, как насосом качал мою кровь, солома подо мной была мокрая, я пищала вроде резиновой игрушки с дырочкой в боку. » [4, с. 16] и др.
Предельная натуралистичность изображения заставляет воспринимать любовь как болезненный процесс, болезнь. Любовь - это не возвышенные, светлые чувства, это прежде всего ужас, разврат, стыд, позор, грязь, грандиозная ошибка; любовь бывает преданной, поруганной и т.д. Данные лексемы являются наиболее значимыми в представлении микрокомпонента «противоестественность любви в семье»:
«.ехала домой, вся замирая от стыда...» [4, с. 18] // «Сердце падает, уходит в пятки каждый раз как подумаю! Все, все предано, поругано!» [4, с. 18] // «Волосы у меня на голове буквально зашевелились от ужаса, когда я представила себе.» [4, с. 18] и др.
Создается образ противоестественности любви в семье. Даже значение лексемы любовь трансформируется: данный номинант в художественном концепте «Семья» оказывается несовпадающим с языковым значением лексемы. Любовь оказывается чувством противоестественным, болезненным, приносящим одни страдания.
Таким образом, отношения в семье в повести Л. Петру-шевской - это не чувство глубокой привязанности, влечения к другому человеку, склонности, расположения и симпатии или радости от близкого общения с родным человеком, а ненависть, невозможность находиться вместе, но в силу многих обстоятельств вынужденность совместного проживания и обреченность на него.
Следовательно, можно утверждать, что макрополе «взаимоотношения в семье» в тексте значительно меняется по сравнению с этим макрополем в языке и может быть названо в соответствии с типом показанных отношений «любовь - ненависть в семье».
В повести Л. Петрушевской присутствуют лексические единицы, входящие в ассоциативно-семантическое поле «Семья», которые незначительно отличаются от репрезентантов одноименного концепта-универсалии, например, в макрополе «пространство семьи» входят такие словосочетания, как теплый дом; мирное гнездо; материнское гнездо; детский очаг; теплая пеленочная обитель и т.д. Словосочетание священная обитель подчеркивает исключительную важность семейного очага, где есть маленькие дети.
Однако макрополе «пространство семьи» в индивидуально-авторском представлении почти не совпадает с положительным образом семьи-дома, семьи-хозяйства, где члены семьи могут найти поддержку, опору, отдохновение. Данная составляющая поля в тексте повести представлена прежде всего лексемами и словосочетаниями страшная, убогая, загаженная кухня; грязная комната; бывшее, прежнее семейное гнездо; бывший очаг, пустой дом, содом, угол (углы) и т.д. Семейное гнездо - это часть пространства семьи, но не всегда очаг, гнездо.
«.на фоне нашей убогой, загаженной кухни...» [4, с. 31] // «Из каких подземелий она воротилась, если комната восемнадцать квадратных метров на четверых ей кажется убежищем!» [4, с. 64] // «.родился Тима, Андрей явился спустя шестнадцать дней. Вот-то был содом.» [4, с. 21] и др.
Макрополе часто представляют лексемы и словосочетания с отрицательной коннотацией, вопреки традиционному восприятию очага в культуре как чего-то, воплощающего покой, счастье и близость и объединяющего всех членов семьи. Употребляемые лексемы и словосочетания подчеркивают неблагоприятную атмосферу, царящую в домах персонажей повести и, соответственно, данная атмосфера демонстрирует неблагополучие семейной жизни в целом. (Ср. содом - «беспорядок») [3], воспринимающийся крайне отрицательно; лексема угол приобретает экстралингвистическое значение, обозначающее тесное, неудобное «жилище, пристанище» [3].
Лексемы и словосочетания, называющие бытовые проблемы, нищету, частотны среди единиц макрополя «пространство семьи»: где-то жить, негде жить, убогая, загаженная кухня, проклятие, чужое тепло, запах зверинца, продавленное ложе, голодающая семейная пара, экономить на всем, последнее, ветошь, рванье, нищий, сидеть в калоше и т.д.
Прилагательные убогий, загаженный заставляют воспринимать кухню, которая в семейной жизни часто кажется символом уюта и тепла, как воплощение неблагополучия, нужды, несчастья. Словосочетание с противоречивостью стилистической окраски продавленное ложе включает лексему, относящуюся к высокому стилю. Ср. «ложе, (устар., высок.) Специально устроенное для лежания . место» [3]; и причастие продавленный, т.е. сломанный, испорченный, такой, который доставляет массу неудобств, но его никак не сменить из-за отсутствия средств. Словосочетание запах зверинца в языке невозможно употребить применительно к дому, домашнему очагу. Но в тексте Л. Петрушевской эта номинация демонстрирует дикие, невозможные не только для комфортного, но нормального проживания условия и взаимоотношения между членами семьи, которые уподобляются с дикими животными, посаженными в клетку. Особенно страшно, что с животным сопоставляется мать семейства - человек, который в русском языке является центром семьи, ее сердцем, оплотом. Лексемы голодать, экономия, ветошь, рванье, словосочетание нищие слезы дополняют образ несчастной, неблагополучной, нуждающейся, нищей семьи в повести Л. Петрушевской «Время ночь»:
«Живет где-то, снимает с ребенком. На что?» [4, с. 11] // «.отсутствие лифта — наше проклятие.» [4, с. 20] // «.всю ночь я вертелась на своем продавленном ложе, «в норочке».» [4, с. 58] // «Я поняла, что не могу взять мать домой, не имею права перед Тимошей, за что ему эти дела, этот запах зверинца.» [4, с. 60] // «.я, голодая перед приездом из колонии . сына, экономя на всем.» [4, с. 23] // «.мы пообедали последним.» [4, с. 13] // «... мы сидим совершенно уже в калоше.» [4, с. 53] // «.узел детского рванья и всю ночь стирала и кипятила ту ветошь, какую они набрали по знакомым.» [4, с. 27] // «.катятся эти слезы, нищие слезы.» [4, с. 56] и др.
Проблемы, связанные с неустроенностью семейного очага, социальная незащищенность и тяготы жизни, болеющие и полуголодные дети, и невозможность разорвать этот замкнутый круг порождает нездоровую эмоциональную атмосферу в семье главной героини Анны и проблемы между близкими в целом.
Описание постоянной нехватки денег в семье, экономии на самом необходимом, существующего из-за этого неизменного напряжения между членами семьи, непрерывных конфликтов, обид, ненависти между самыми близкими, создает образ страдающей и поистине нищей семьи..
Макрополе «время семьи» вплотную смыкается с ассоциативно-семантическим полем «время». Однако это поле выделяется в связи с тем, что в пределах сочетания словосочетаний и на уровне ассоциаций часто видно, что речь идет не о времени вообще, а о времени существования семьи.
Таким образом, данное микрополе представлено не лексемами, совпадающими с вербализаторами, характерными для языковой картины мира, например утро, день, ночь, неделя, месяц, годы, зима и т.д., а в ходе анализа повести «Время ночь» было выявлено большое количество входящих в микрополе «время существования семьи» языковых сверхсловных номинаций с ярко выраженной отрицательной эмоционально-оценочной окраской, с помощью которых и проявляется специфика художественного концепта «Семья» в произведении: ночь, время разговора, страшный период, ежегодный скандал, мутное утро казни, утро стрелецкой казни, утро расплаты, утро начала зловещих перемен, платить двумя месяцами кашля за неделю свободы, безумные ночи, вечная гонка, время перед пенсией, время алиментов, время пик, ежемесячная дань и т.д.:
«Это было время пик, время перед моей пенсией, я получаю двумя днями позже ее алиментов.» [4, с. 12] // «Мама и бабушка доругивались перед телевизором после ежегодного скандала.» [4, с. 42] // «За каждую неделю свободы (моей) он платил двумя месяцами кашля.» [4, с. 58] // <«Ежемесячная дань, которую, он думает, я должна ему платить, ему уже два раза перепала!» [4, с. 45] // «Это белое это был уже мутный рассвет. Утро стрелецкой казни, утро начала зловещих перемен, утро расплаты» [4, с. 58] // «.мое время, ночь, свидание со звездами и с Богом, время разговора» [4, с. 73] и др.
Показательно словосочетание ежегодный скандал, которое рельефно выделяет регулярность и обыденность конфликтов в семье, где столкновения непримиримы и сильны. Фак-
Библиографический список
тически, ежегодный скандал в текстах Л. Петрушевской оказывается синонимичным новогоднему празднику.
Метафора утро стрелецкой казни очень ярко передает настроение трагизма и безысходности, ждущие героев произведений Л. Петрушевской. Название картины В.И. Сурикова, изображающей последние минуты приговоренных стрельцов и ставшее прецедентным высказыванием, дополняется контекстуальными синонимами, словосочетаниями утро начала зловещих перемен и утро расплаты, связанные с мотивом постоянства дурных ожиданий в семейной жизни.
Содержащие сему времени лексемы и словосочетания описывают именно время существования семьи, семейные традиции и наследственность - те определенные вехи, которые в тексте Л. Петрушевской считаются нормальными, традиционными. Все номинации указывают на неблагополучие семейной жизни, на дискомфорт и дисгармонию внутри семьи.
Итак, ассоциативно-семантическое поле «Семья» в повести Л. Петрушевской «Время ночь» представлено следующими макрополями:
1. состав семьи, родственные отношения
2. любовь - ненависть в семье
3. пространство семьи
4. время семьи
Структура ассоциативно-семантического поля «Семья», включающее в себя данные макрополя, в целом совпадает со структурой одноименного ассоциативно-семантического поля в русском языке в целом. Однако, лексическое наполнение АСП «Семья» в повести Л. Петрушевской, включающее в себя перечисленные макрополя, лишь отчасти совпадает с характерным для общенародного языка, вследствие чего возможна трансформация макрополей в пределах рассмотренного АСП. Это относится, прежде всего, к макрополю «любовь - ненависть», которое выделяется в тексте вместо характерного для АСП «Семья» в русском языке макрополя «взаимоотношения в семье». Таким образом, можно говорить об индивидуализации ассоциативно-семантического поля «Семья» в художественном тексте Л. Петрушевской.
1. Сергеева, Е.В. Концепт-универсалия и художественный концепт: проблема классификации // Сибирский филологический журнал. - Новосибирск: Изд-во НГУ. - 2006. - № 1-2.
2. Тарасова, И.А. Категории когнитивной лингвистики в исследовании идиостиля // Вестник СамГУ. - 2004. - № 1 (31).
3. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. - М.: Изд-во «Русский язык», 1999.
4. Петрушевская, Л. Время ночь. Дом девушек. - М.: Вагриус, 1999.
Bibliography
1. Sergeeva, E.V. Koncept-universaliya i khudozhestvennihyj koncept: problema klassifikacii // Sibirskiyj filologicheskiyj zhurnal. - Novosibirsk: Izd-vo NGU. - 2006. - № 1-2.
2. Tarasova, I.A. Kategorii kognitivnoyj lingvistiki v issledovanii idiostilya // Vestnik SamGU. - 2004. - № 1 (31).
3. Slovarj russkogo yazihka: v 4 t. / pod red. A.P. Evgenjevoyj. - M.: Izd-vo «Russkiyj yazihk», 1999.
4. Petrushevskaya, L. Vremya nochj. Dom devushek. - M.: Vagrius, 1999.
Статья поступила в редакцию 07.07.11
УДК 81'23
Svinchukova E.G. SELF PERCEPTION OF RUSSIANS AND KAZAKHS (THE ANALYSIS OF THE IMAGE "I" IN RUSSIAN AND KAZAKH CULTURES). The image "I" in Russian and Kazakh cultures is analyzed with the help of the associative experiment. To achieve this purpose the three groups of interviewees are considered: Russians in Russia, Russians in Kazakhstan and Kazakhs in Kazakhstan. Besides the data of "Russian associative dictionary" are analyzed.
Key words: psycholinguistics, language consciousness, language image.
Е.Г. Свинчукова, аспирант Института языкознания РАН, сектор психолингвистики, г. Москва, E-mail: elena-neutral2@rambler. ru
АВТОПОРТРЕТЫ РУССКИХ И КАЗАХОВ (АНАЛИЗ ОБРАЗА «Я» В РУССКОЙ И КАЗАХСКОЙ КУЛЬТУРАХ)
В статье анализируется образ «Я» в русской и казахской культурах на основании результатов свободного ассоциативного эксперимента. Для этого рассматриваются три группы испытуемых: русские в России, русские в Казахстане и казахи в Казахстане. Кроме того анализируются данные «Русского ассоциативного словаря».
