CC BY
54
УДК 811 '51
АСПЕКТЫ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ТЮРКСКИХ ЯЗЫКОВ УРАЛО-ПОВОЛЖЬЯ В КОНТЕКСТЕ АЛТАЙКОГО ЯЗЫКОВОГО СООБЩЕСТВА
© А. Г. Шайхулов
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (917) 436 22 03.
Email: [email protected]
В данной статье рассматриваются ключевые аспекты и способы системного и семантического описания тюркских языков Урало-Поволжья. Как известно, в отдельности данная проблема является одной из актуальных в современной тюркологии. Сложность ее состоит в том, что она фактически представляет комплекс отдельных проблем, обусловленных существенным различием лексических структур (особенно семантики), в представленных тюркских (татарском, башкирском и чувашском) языках региона.
Анализ лексической системы указанных тюркских языков Урало-Поволжья в сравнительном плане с данными монгольских, тунгусо-маньчжурских языков, если, с одной стороны, затрудняет задачу (т.к. расширяется объем исследуемого материала), то, с другой стороны, проблема облегчается тем, что некоторые спорные вопросы (например, семантическая сходных по звучанию единиц, синкретичности отдельных корней и т.д.) просматриваются более четко при стыковке исследуемых языков в контексте алтайского языкового сообщества.
Ключевые слова: алтайское языковое сообщество, тюркские языки, семантическая реконструкция, лексическая система, языковые параллели, идеография, когнитивные сферы, этнолингвистическая интерпретация.
Алтаисты-компаративисты при лингвистической реконструкции, в том числе и односложных корневых основ, в основном, опирались, как известно, лишь на фонетические и грамматические особенности сравниваемых языков.
В дальнейших своих поисках исследователи пытаются определить сущность грамматических формантов, приобретенных первичной корневой морфемой в результате длительно исторического развития. И добавим, при этом в известном смысле отрицая семантические закономерности. Игнорирование семантики, естественно, закономерно приводит к искажению понимания конкретной языковой деятельности. Мысль о том, что при установлении этимологии слова учет его лексико-семантических характеристик, специфики смысловых связей данного слова с его соответствиями в других родственных (и не только родственных) языках не менее важен, чем учет факторов фонетического и грамматического характера. Однако в практике этимологических разысканий факторам лексико-семантического характера далеко не всегда уделяется должное внимание.
Из вышеуказанного, а также исходя из известных специфических особенностей в развитии алтайских языков вытекает, прежде всего, необходимость установления четких семантических критериев сопоставления, возможно более точной, как отмечают исследователи [1, с. 16], процедуры семантической реконструкции, для чего требуется проследить историю семантического развития каждого слова, входящего в сравнение.
В частности, еще только 20 лет тому назад А. Мартине писал, что немногие лингвисты будут
настаивать на установлении типологии в лексике, и это не только потому, что они отдают себе отчет в сильной зависимости словаря того или иного языка от нелингвистической реальности, но - и это может означать то же самое - потому, что лексика - это как раз тот самый остаток, который получается после вычленения из рассмотрения явно структурированных уровней языка, а именно - область непрочно связанных между собой единиц, целостная характеристика которых представляется весьма затруднительной.
С тех пор понимание языка, в том числе лексики, как некоторой системы подсистем достигло, как известно, бесспорных успехов.
Возникает вопрос: можно ли языки указанных семей описать одним способом, естественно, с учетом специфических особенностей каждого из них; действенны ли к данным языкам установленные общие лингвистические понятия, общеизвестные категории и определения? В плане разработки указанных аспектов учеными-тюркологами, а также алтаи-стами были применены различные подходы, среди которых особо выделялись работы Ц. Номинханова, Ц. Б. Будаева, А. М. Щербака, Н. К. Антонова, К. М. Мусаева, Т. М. Гарипова, Э. Ф. Ишбердина, Н. И. Егорова, В. И. Цинциус, А. В. Дыбо, О. А. Мудрак, О. П. Суник и др., в которых достаточно четко просматриваются элементы системного подхода к изучению лексического материала языков, относящихся к алтайской семье.
Как показывает анализ выбранного нами материала, в этих работах, хотя и сделана попытка систематизации лексических единиц, однако они носят
несколько нецеленаправленный характер. В частности, присутствует сама идея системного подхода, которая, по мнению отдельных ученых, заключается в распределении материала по тематическим группам, тогда как один из таких важных компонентов, как аспекты выявления генетического родства через семантику, упускается из виду.
Сама мысль о необходимости комплексного исследования отдельных лексических групп в алтайских языках возникла в коллективе, возглавляемом В. И. Цинциус, она работала в основном с тунгусо-маньчжурскими языками; кроме того, имеются работы Л. В. Дмитриевой В. Д. Колесниковой, в которых рассматриваются отдельные группы лексического материала. В данных работах, однако, не ставится задача реконструкции лексики.
Семантический анализ исследователи считают целесообразным проводить на базе лексико-семан-тических групп (этот важный принцип по отношению к алтайскому материалу был выдвинут В. И. Цинциус [2] и послужил основой для ряда работ ленинградских ученых по алтайской лексикологии), происшедших смысловых изменениях и с высокой вероятностью восстановить первоначальные значения слов в системе. Это также дает возможность более точного (менее субъективного) присчитывания возможностей ухода данного слова в результате смыслового изменения из одной лексической подсистемы в другую, что оказывается важным при дальних сопоставлениях [1].
Среди лексикологических разработок в плане описания лексики тюркских языков в первую очередь нужно указать на коллективную монографию «Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Лексика» [3], представляющую первый опыт реконструкции праязыка на лексическом уровне. Здесь, с одной стороны, лексика описывается как целостный языковой страт в его функционировании, и, с другой стороны (поскольку лексические средства языка служат для расчленения и восприятия действительности), отмечается особая важность их реконструкции в составлении представления о действительности и ее восприятии носителями праязыка.
Теперь перейдем к краткому рассмотрению проблемы системного описания лексико-семантиче-ских особенностей в языках, относящихся к алтайской семье.
Большую работу в выяснении способов, путей и направлений взаимодействия, тюркских и монгольских (шире - и тунгусо-маньчжурских в рамках алтайской гипотезы) проделал А. М. Щербак. В одном из ранних работ по сравнительному изучению тюркских языков он справедливо указывает, что «очень мало обобщающих работ с постановкой и решением крупных теоретических проблем, с изложением принципов и целей сравнительного исследования лексики» Но для уточнения классификационных построений подвижность слов, подверженность их
семантическим изменениям делают лексику непригодной.
Большое внимание уделяется тематическому подходу в исследовании лексики, где отдельные группы (например, названий растений, животных, рыб, птиц, терминов родства и т.д.) характеризуются взаимосвязанностью значений, т.е. основные задачи в сравнительном изучении лексики, по мнению автора, сводятся к анализу словарного состава с учетом сферы распространения слов, к описанию источников его формирования и установления закономерностей развития семантики.
Что же касается тюркско-монгольских параллелей, указано на их обилие во всех тематических группах.
По материалам древнетюркских текстов исследователем выделено около пятисот слов, для которых в среднемонгольском или монгольском письменных языках прослеживаются, на наш взгляд, достаточно надежные параллели. В частности, тюрк-ско-монгольские параллели приведены в виде словарных статей в алфавитном порядке с комментариями или без них. Например, др. тюрк., ср.монг. aglaq, м.-п. aglag «безлюдный уединенный»; др.тюрк. adris, ср.тюрк. а]п, ср.монг. ajiba «развилка». Ср.: сиб.тат. ajir «речной рукав».
Как видно, здесь приводится материал по древнетюркским и среднемонгольским, монгольским языкам. В перспективе, на наш взгляд, данные списка можно было бы, исходя из наших целей и объекта исследования, дополнить материалом современных татарского, башкирского, чувашского языков, т.к. большинство примеров имеют параллели в данных языках Урало-Поволжья. Так, например, лексема, aglaq в татарском, башкирском языках зафиксирована в форме аулак в указанном выше значении и нами же установленном и другом значении «дом, где в отсутствие взрослых молодежь собирается на посиделки», т.е. в семантическом развитии; в случае же параллелей с adris, ajri, ajiba, которое у автора имеет значение 'развилка' в татарском и башкирском языках можно указать на соответствия айыр- 'разъединять; разделить' и т.д., семантическая связь которых очевидна. Таким образом, по нашему мнению, к данным параллелям (если даже не всем) можно найти соответствия в тюркских языках Урало-Поволжья (очевидно, и в отдельных тунгусо-маньчжурских языках).
Установление принадлежности слова той или иной группе языков и констатация факта его заимствования друг у друга опирается на учет данных как структурно-фонетического, морфологического, так и лингво-географического и культурно-исторического порядка. Специфические черты хозяйственного уклада, характер этногенетических связей, природа социальных, религиозных и прочих систем, по совершенно справедливому мнению автора, подлежат глубокому и тщательному изучению в целях
определения направленности заимствований и, отчасти, состава той лексики, которая переходит из одних языков в другие.
Как видно из приводимого материала, указанный автор в основном рассматривает лексические параллели в исследуемых языках в плане заимствования, оставляя в стороне вопрос их генетической родственности. При распределении по лексико-те-матическим группам необходимо учитывать, на наш взгляд, семантическую (содержательную) сторону, т.к. устойчивость основных лексико-семантических разрядов относительна. Этот важный момент не учитывается теми исследователями, которые, указывая на различие основных понятий в алтайских языках, говорят об отсутствии между ними генетического родства. Например, понятие «звезда» в татарском языке, как нами установлено, выражено основой йолдыз, в башкирском - йондоз, а в тунгусо-маньчжурских языках одновременно имеются основы зилдавки, сулу с и осикта в том же значении. Здесь действительно представлены различные основы. А. М. Щербак считает, что ни одна из них не поддается надежному сближению с какими-либо тюркскими словами. Но с этим нельзя полностью согласиться, т.к. всем этим лексемам мы нашли соответствующие корреспонденции в родственных языках: монг. одон, (К) odun «звезда» \ тюрк, от, ут «огонь» (т., б.), а семантическая связь «огонь» и «звезда», на наш взгляд, не требует особых доказательств; т.-ма. осикта 'звезда' также связана с тюрк. оут или учак (т.), усак (б.) 'костер'; эвенк, глагол отит - 'жечь' соответствует от 'жечь, палить' (т., б.). Таким образом, между различными корневыми основами (в данном случае, йо+л(дыз), йо+н(до?) //о+д(он), (Н•)о+д(ун)//о+с(икта)), выражающими одно понятие (здесь «звезда»), просматривается очевидная семантическая связь. Т. А. Бертагаев данное явление называет семантической корреляцией и объясняет подобные системные соответствия как результат «дифференциации исходных семем» [4, с. 126]. Вышесказанное имеет важное значение при идеографической характеристике односложных корневых основ, в частности, тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества.
Многоаспектная попытка систематизированного изучения лексического состава, охватывающего большой материал, проделана В. И. Рассадиным на примере тофаларскоо языка. Вначале языковой материал был распределен автором по происхождению, т.е. тюркская, тюрко-монгольская, нетюркская (слово неизвестного происхождения, сопоставимая с самодийской, кетской, тунгусо-маньчжурской, заимствования из монгольских языков) лексика. Далее «корневые слова, являющиеся непроизводными для древних и современных языков» рассматриваются в лексико-грамматическом аспекте, иными словами, по принадлежности той или иной части речи: существительные, прилагательные, гла-
голы. В последнюю очередь соответствия подразделяются на тематические группы (по словам автора «лексико-семантические группы» - А. Ш.). Ряд слов, войдя в лексическую систему конкретного языка, могут расширить свою семантику на почве того языка. Например, при семантической характеристике ряда слов, общих для монгольских и тюркских слов в тофаларском языке, автор рассматривает такие основы как ср.-монг. jisun цвет, масть; внешний вид>тоф. tsun «цвет; масть; качество; свойство, признак; примета». Добавим, что показывают наши исследования в тюркских языках Урало-Поволжья: йез «лицо; верхняя часть; поверхность» (т., б.). Автором при этом делается вывод: средне-монгольские лексические заимствования вошли в лексическую систему тофаларского языка очень глубоко и заняли там настолько прочное место, что участвуют в процессе словообразования и развития семантики.
Это свидетельствует о большой их древности. Заметим, автор здесь не говорит о генетических связях исследуемых языков.
Видный отечественный тюрколог И. В. Корму-шин при семантической реконструкции языков, относящихся к алтайской семье, указывает на необходимость опираться на сопоставление форм не только с материалами живых в том числе объяснить различия фонетического и семантического плана. В числе наиболее актуальных задач в этой области значатся применение приемов семантической реконструкции и опора на современные представления о морфологическом облике и структуре корневых и аффиксальных морфем на праязыковой стадии.
Широко известная параллель: тюрк, адак / айак «нога» // монг. адак «конец» требует иной семантической реконструкции для тюрк, (нежели традиционная: производное га-(г)к со значением орудия/средства действия от глагола *ае-/ай- шагать, ступать), поскольку при сходности и центральном положении значения «нога» невозможно объяснить его «исчезновение» в монгольских формах «после того» как на его основе развились значения «конец» и др. Основные посылки для создания новой схемы развития: а) признание вторичности значения «нога»: б) признание древнего характера монгольской параллели.
В последнее время, необходимо отметить, несколько оживилось сравнительно-историческое изучение лексики тюркских языков Урало-Поволжья (башкирского и татарского) в рамках алтайской семьи (Дж. Г. Киекбаев, Э. Ф. Ишбердин, К. Г. Ишбаев, М. Х. Ахтямов, А. Х. Нуриева, А. Г. Шайхулов и др.). Такого рода исследования в плане семантических особенностей и этногенетической интерпретации языков, как это отмечалось и исследователями, имеют большое значение, т.е. для определения истинных истоков тюркско-монгольские лексические параллели необходимо проверить с охватом даже диалектологических материалов, т.к. именно они
могут представить более полно лексико-семантиче-ское развитие языков региона. Анализ тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества в данной работе обусловлено этой важностью. Хотя вышеуказанные работы и посвящены семантическому анализу отдельных тюркских языков, однако в них отсутствует попытка системной характеристики и этногенетической интерпретации в плане ареального, межтюркского и других аспектов.
Большинство общих тюркских слов, имеющих в этих языках несколько значений, полностью совпадают в семантическом объеме. Например, слова кара (т., б.) / хар (монг.) идентичны в своем основном значении 'черный', а также в следующих дополнительных значениях; кара^оро 'темный' (б.) / хар бор 'темно-серый' (монг.); карайыу, кара булыу 'грязный' (б.) / хар болох 'становиться грязным' (монг.); кара тир обильный (б.) / хар холе 'обильный пот' (монг.) и т.д.
Разумеется, значения некоторых общих по структуре слов в башкирском и монгольском языках не совпадают, но они при этом относятся, как это отмечают и другие авторы, к одному и тому же семантическому полю.
Значения слов, общих для башкирского и монгольского языков, в ряде случаев совпадают частично, т.е. наблюдается расширение и сужение значений слов в одном из этих языков. Мы солидарны с указанным автором [5, с. 38] о том, что очевидно в определенный период развития языков значения подобных слов в основном совпадали полностью, а затем, вследствие уже самостоятельного развития в каком-либо из языков, слова приобретали дерива-тивное семантическое окружение. Например, булэк «подарок» (б.) / булэг «подарок; гостинец» (монг.) -ср.: кустэнэс «гостинец» (б.); накал «борода» (б.) / сахал «борода, усы» (монг.) - ср.: мыйык «усы» (б.).
Сравнительная семасиология в востоковедческой, и, в частности, тюркологической, лингвистике делает свои лишь первые шаги. Это связано с устоявшимся представлением о генетической близости звукового состава, грамматического строя и семантической системы большинства тюркских языков, что, видимо, сдерживало изучение их несходных, частных и аномальных явлений [6, с. 369].
Основные значения почти всех исходных корней и многих производных словоформ, как правило, совпадают в различных тюркских в том числе других алтайских языках, например, аб 'охота на зверей' (др.-тюрк.) / ау 'охота' (т., б.); ач (т.), ас (б.), аш (каз.), выса (чув.) употребляются в одинаковом значении -'голодный'.
Семантические расхождения, подчас довольно значительные, даже в пределах близкородственных групп языков более или менее общеизвестны [6, с. 375]. Для сравнительно-семасиологических этимологических изысканий случаи смысловой диффе-
ренциации представляют важное значение. Исследуя семантические ряды основных корнеслов, их дериватов и композиций близкородственных языках как татарский и башкирский и отдаленно родственного, но непосредственно соседствующего с ними чувашского, исконно первичная лексика насчитывает в каждом из языков очерченного региона (т.е. Урало-Поволжья) до 3000 словарных единиц. Свыше двух третей данного количества составляют практически адекватные лексемы, отличающиеся лишь звуковым, графическим и морфологическим оформлением.
В основе внутриязыковых и межъязыковых смысловых сдвигов и частичных уточнений в значениях однопорядковых структурных единиц лежат, как справедливо указывает Т. М. Гарипов, явления полисемантизации, омонимизации и синонимиза-ции при одновременном сохранении и таких констант родства языков как изосемия и унисемия. Два слова в двух или более языках будут унисемантич-ными, если все их значения - от одного до нескольких - совпадают. Меньшая же степень близости значений в указанных словах, по мнению автора, дает нам только изосемию.
Исходя из семантических особенностей проанализированного материала, относящегося к близкородственным (в данном случае - татарскому и башкирскому) языкам, Т. М. Гарипов к принципиально разнящимся словам относит слова с проявлением межъязыковой полисемии, или так называемые «разносемные слова»; спорадически совпадающие слова или межъязыковые омонимы; коррелятивные слова или межъязыковые синонимы и разностные слова, специфически наличествующие в одном языке и соответственно отсутствующие в другом. И автор констатирует, ранее установленное типологическое сходство в сфере грамматики и в области фонетики неопровержимо свидетельствует о едином для рассматриваемых языков источнике происхождения в далеком прошлом (тюркская языковая общность). В принципе аналогичный вывод можно сделать, опираясь на анализ семасиологических особенностей в языках, относящихся к алтайскому языковому сообществу, что и попытаемся сделать в данной работе.
Если предшествующее наше изложение относится к классификации слов, исходя из их семантических особенностей, то следующий аспект, который предлагает Т. М. Гарипов, компонентный анализ в расходящихся семемах, выделение общих и дифференциальных сем (ОС и ДС). Анализ значений проводится по двум уровням - внутрисловному и межсловному. На первом из них вскрывается структура отдельной семемы. На втором противополагается семантика целых словесных рядов, связанных отношениями синонимии, антонимии, омонимии, также смысловых полей.
По соотношению общих и дифференциальных компонентов смысла (в классе существительных),
по мнению автора, наиболее закономерен тип семантической соотносительности, при котором общими оказываются родовые семы, а различительными -видовые, частные: например, арча можжевельник (т.) и арса «можжевельник» (б.), они объединяются признаками принадлежности к кустарниковым, а отличаются мелколиственностью в первом случае и хвойностью - во втором. Иногда в качестве общей семы, это отмечают и другие исследователи, выступает признак формы, а в качестве дифференциальных - признаки функций: кыйык «косынка» (т.) - назначение; «лоскут» (б.) - косовидность.
В роли общих выступают семы, выражающие идеи вещественности в значении слова, а в роли различительных - наряду с конкретными - компоненты категориальной принадлежности к той или иной части речи: пошаман «беспокойство» / бошман «унылый».
В особый вид семантической соотносительности необходимо выделить противопоставления моносемантических слов в одном языке полисемантичным словам в другом языке, т.е. случаи количественных смысловых расхождений: лыка «доверху» (т.) / «до отказа»; «возвышенность» (б.).
Определенные тематические группы, классы слов, по мнению Т. М. Гарипова, например, термины родства, обозначения цвета, мастей (а также группы глаголов и некоторые части речи) семантически полностью совпадают, т.е. являются наиболее устойчивыми. Но вместе с тем, в каждом из этих классов можно обнаружить и существенные различия, характерные лишь для одного из рассматриваемых языков, Например ага - старший по возрасту, брат, дядя (т.,6.), акам сестра, подруга, сверстница (чув.), уган старший, старшая (монг.).
Вышеобозначенные наблюдения и определенные выводы, относящиеся к семантическому содержанию словарных единиц в близкородственных языках, вполне, на наш взгляд, приемлемы в плане выявления типологических параллелей так же и при изучении аналогичных явлений в монгольских, тунгусо-маньчжурских языках.
К достаточно близким к указанным только что выводам приходит А. А. Буллакаева-Баранникова, которая на материале современного татарского и бурятского языков рассматривает тюрко-монгольские лексические связи, сгруппировав общие слова по нескольким темам. Тем самым автор делает вывод, что эти общие слова являются жизненно необходимыми, широко употребительными, известными в основном и другим тюркским и монгольским народам [7].
Из всего проанализированного нами материала видно, что для этнолингвистической интерпретации, реконструкции корневых основ, относящихся к близкородственным (а также к дальнородственным) языковым семьям, одним из важнейших компонентов сравнительно-исторических штудий является многоаспектная семантическая характеристика.
Как справедливо отмечает А. В. Дыбо, реконструкция лексики праязыка должна включать реконструкцию первоначальных значений слов и объяснение изменений этих значений [1, с. 19]. Опыт исторической семасиологии показывает, что анализ изменений значений слов можно производить, исходя из предположения о внутренней организованности лексики в языке.
Современная наука вновь возвращается к поискам объективно заданной, существующей независимо от исследователя, системы организации наблюдаемых объектов, их наименований, но уже на новой основе стремясь сочетать классифицирование с познанием внутренних свойств объекта и его динамики. Недаром в лингвистических исследованиях последних лет достаточно распространенным является так называемый когнитивный (буквально «познавательный») подход к языку. Иначе говоря, языковой материал, надлежащий анализу, взаимосвязан с процессом познания окружающей действительности и отражает взаимодействие между психологическими, коммуникативными, функциональными и культурными факторами. Следовательно, целенаправленное изучение лексических единиц предполагает их соотнесение с понятийным аппаратом, а понятия (стихийные или научные знания человека о мире) выступают как значение языка. Отсюда вытекает, что для изучения основного компонента данного подхода, каковым является значение (т.е. семантика), требуется объект исследования в определенной взаимосвязи, в сопоставлении с материалом изучаемых языков (в нашем случае - тюркских языков Урало-Поволжья и монгольских, тунгусо-маньчжурских языков).
Осмысление познавательной деятельности, взаимосвязанной с классификационной, чрезвычайно важно для лексикологических исследований в силу сложности связей между эмпирически наблюдаемыми характеристиками апеллятивных единиц и семантической нагруженностью, которую эти характеристики получают в рамках отдельных групп и языкового сообщества.
Излагаемое в данной работе наше понимание системности лексики и особенно последовательное ее описание в рамках указанной классификации для дальнейшей лексико-семантической характеристики - один из возможных путей в решении проблемы языковой общности тюркских языков Урало-Поволжья в контексте алтайской языковой семьи [2].
С целью исследования проблем языковой общности в лексических структурах тюркских языков Урало-Поволжья, с одной стороны, и остальных групп алтайской семьи (монгольских и тунгусо-маньчжурских) - с другой, параллельные во внешнем, выразительном плане лексические единицы вышеуказанных языков анализируются нами по схеме системной характеристики, разработанной А. Г. Шайхуловым [2, с. 6].
Как известно, данная классификация состоит из четырех групп, расположенных в следующей логической последовательности: Природа; Человек; Общество; Познание. Данная схема послужила отправной точкой при составлении синопсиса идеографической характеристики, предназначенной для описания односложных корневых основ в кыпчак-ских языках Урало-Поволжья на общетюркском лексическом фоне, и также на его основе впервые в тюркологической науке апробирован опыт такого анализа на материале когнитивной сферы «Природа (неживая и живая)».
Предлагаемый в данной работе классификационный анализ по лексико-тематическим группам должен, на наш взгляд, в известной мере определить внутреннее соотношение понятий слов по их семантическим признакам, а также исследовать семантические особенности татарского, башкирского, чувашского языков в рамках алтайского языкового сообщества.
Наблюдения, приведенные над параллельными корнями тюркских языков Урало-Поволжья, отдельных монгольских, тунгусо-маньчжурских языков (в данной работе в рамках тематической группы «Природа») носят предварительный характер и ввиду ограниченности объема материала выбраны лишь некоторые примеры, более ярко отражающие семантическую сторону единиц исследуемых языков.
Анализируемый нами материал рассматривается в двух рубриках: 1) основы, семантическое содержание которых абсолютно, или по-другому, совпадает полностью, во всем семантическом объеме; 2) основы, с различными семантическими изменениями.
Остановимся более подробно на примерах. Основы, абсолютно совпадающие по семантике:
Природа:
1) Неживая природа: а) земля, состав земли, виды земного рельефа: кайа, кыйа скала, утес (т.,б.), *qaja скала. [8, с. 406], камар утес, глыба (чув.), хада скала, утес (калм.), хад тжс (халх.), када скала, утес (нет., ороч., орок., уд.); чонгыл впадина; бездна (т.), чоцгун впадина.
2) Вода, состояние воды, виды водных объектов и поверхностей: боз лед (т., б.) *Ьт тжс, пар лед, град (чув.), мвсвн тжс (калм., халх., монг.), мулънэн тжс (бур.), буксэ тжс; болак родник, ключ (т.), булуг тжс (калм., халх.,бур.), болак тжс.
3) Небо, космос, виды небесных тел: йолдыз, йондод звезда (т., б.), тжс [8, с. 208], зилдавки тжс, сулус тжс; чагыл, сагыл - сиять, сверкать (т., б.), цогто с блеском, сахил - сверкать, чакелга- тжс и др.
Основы с семантическим сдвигом:
Природа:
1. Неживая природа:
а) Земля, состав земли, виды земного рельефа: балчык земля, почва, глина; грязь (т., б.), *balciq
глина, земля, почва [8, с. 80], пылчак грязь; тина (чув.), балъчиг грязь, нечистота (калм.), болото, трясина (халх.), балшаг грязь тина, лужа (бур.); болын, болон луг, пойма (т., б.), *Ьи1ип угол [8]; болон угол [9, с. 93], булу мыс (сол.); инкел низменность (т., б.), инку склон (т., б), анат низовье, нижняя часть; восток (чув.), впадина [10, с. 429], кэнкэн склон [9, с. 402]; онкучак яма [10, с. 21]; лэм жидкая глина; грязь (т., б.), лам влага, сырость; испарение; туман; роса (чув.), лэмек водоросль (б.), лэпей, лэпек грязь (б. диал.), лапарка грязь; слякоть; распутица; ненастье (чув.), ловх топкая земля (монг.) [9, с. 514], трясина; болото (нег.), лывин лужа (эвен.), тундэк, тунгэк кочка, бугор (т., б.), тумэлэк возвышенность (б.), выпуклый, томтор холм; упкын овраг, трясина (т., б.), авар омут, пучина, водоворот (чув.), хоеыл канавка, паз (монг.), ова впадина, убгук нора (эвен.), кобы углубление.
б) Вода, состояние воды в природе, виды водных объектов и поверхностей: гврлэуек ручеек (т.), керленке водопад, порог перекат (чув.) угорхи-ру-чей, речка ирахи струя [9, с. 324], iragala - появляться зыби, карги мелководный [9, с. 387], дулкын волна (т.), тулкын тжс (б.), тулкин, хум тжс, рябь, зыбь (чув.), долиган вал водяной, волна (калм.), дол-гила волноваться [9, с. 214], долчин струя рябь зыбь волнение (ма.).
в) Небо, космос, виды небесных тел: чулпан, сулпан утренняя звезда, Венера (т., б.), цолбон аврора, заря, утренняя звезда (калм., халх.), чолбон Венера, чолпун название созвездия (сол., эвен.); йэшен (орф. яшен) молния (т., б.), jasin тжс [8, с. 246], си-сем тжс (чув.), jac ярко [9, с. 344], зусэнэ - сверкать [9, с. 278], пылающий, сверкающий (эвенк.).
г) Природные явления: чагым, сагым марево, мираж (т., б.), сахилган молния (бур.), сверкать (эвенк.), сахил молния (сол.).
д) Погода, состояние погоды: бврку затхлый воздух (т., б.), бурхэг пасмурный, облачный, бурки пороша [9, с. 113], щурэхи пыль (ороч.), туман (ульч.), бурги - подниматься, клубить, порошить (монг., бур.); кырпак первый тонкий снег (т., б.), кар-пак тжс (чув.), кирмаг пороша (калм.), хирмаг мелкий снег, пороша (бур.); салкын, hалкын мороз, холод (т., б.), *salqm прохлада, холод [8, с. 423], сулхан тжс; тень (чув.), салкин ветер (калм., халх.), салги -благоухать (сол.), hалгон воздух (эвен), жылы, йылы тепло, высокая температура (т., б), *Шg тжс [8, с. 218; 11, с. 92], леп теплый, тепловатый (чув.), дулан тепло, оттепель, дулада безветреный ясный день (бур.), дул - пригревать.
2.Живая природа:
*) Деревья: карагай ель, сосна (т.,б.), хыр тжс (чув.), харгай сосна, лиственница (калм.), сибирская лиственница (калм.), сибирская лиственница.
Строение, особенности мира флоры: аса ветви (б.) ацан развилина (монг.), аса ветвь], алчар междусучье (нан.); бвре почка (т., б.), *Ьиг тжс [8, с. 32],
бввр тжс (монг.), пури тжс (чув.), бур ветка, молодой побег, почка дерева (калм.).
Как видно, в ходе исторического развития языки в рамках алтайского сообщества подверглись различным семантическим изменениям. В данной работе были рассмотрены некоторые аспекты их семантического развития на примере тюркских языков Урало-Поволжья, в частности, татарского, башкирского, чувашского, в контексте алтайской семьи языков.
В рамках алтайских языков возможно сделать те обобщения о семантической природе языка, которые еще не сделаны в общем языкознании, где основанием служит своеобразие строя указанных языков, т.е. они обладают рядом особенностей, позволяющих достичь более высокого уровня «чистоты» семантических исследований. Любая семантическая потенция благодаря обширности семьи и богатым диалектальным материалам оказывается реализованной, что делает возможной проверку на конкретном фактическом материале любых обобщений и гипотез относительно природы семантических закономерностей в языках алтайской семьи.
Список условных сокращений
Языки и диалекты: б. - башкирский язык, т. - татарский язык, азерб. - азербайджанский язык, туркм.-туркменский язык, чув. - чувашский язык, калм. - калмыцкий язык, эвенк. - эвенкийский язык, монг. - монгольский язык, бур. - бурятский язык.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дыбо А. В. Семантическая реконструкция в алтайской этимологии: соматические термины (плечевой пояс). М.: Школа языки русской культуры, 1996. 390 с.
2. Халиуллина Н. У., Шайхулов А. Г. Тюркские языки Урало-Поволжья в контексте алтайского языкового сообщества. Уфа: Восточный университет, 2004. 200 с.
3. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Лексика / Отв. ред. Э. Р. Тенишев. М.: Наука,1997. 804 с.
4. Бертагаев Т. А. Лексика современных монгольских литературных языков. М.: Наука, 1974. 381 с.
5. Ишбердин Э. Историческое развитие лексики башкирского языка. М.: Наука, 1986. 151 с.
6. Fарипов Т. М. Осемантической дифференциации коррелирующих слов в близкородственных языках (по данным кыпчак-ских языков Урало-Поволжья). М., 1974. С. 369-375.
7. Буллакаева-Баранникова А. А. Сопоставительные материалы по лексике современного татарского и бурят-монгольского языков // Сб. трудов по филологии. Улан-Удэ, 1958.
8. Древнетюркский словарь (ДТС). Л.: Наука, 1969. С. 676. 234 с.
Поступила в редакцию 25.11.2014 г.
ASPECTS OF LEXICAL AND SEMANTIC FEATURES OF THE TURKIC LANGUAGES OF URAL-VOLGA REGION IN THE CONTEXT OF THE ALTAIC LANGUAGE COMMUNITY
© A. G. Shaihulov
Bashkir State University 32 Zaki Validi St., 450076 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (917) 436 22 03.
Email: [email protected]
The key aspects and methods of system and semantic description of the Turkic languages of Ural-Volga region are discussed in the article. This problem is one of the urgent in modern Turkic Studies. Its complexity is that it is actually a complex of individual problems caused significant difference of lexical structures (especially semantics) presented in the Turkic (Tatar, Bashkir and Chuvash) languages of the region. Analysis of the lexical system specified Turkic languages of Ural-Volga region in comparative terms with the data of the Mongolian, Manchu-Tungus languages. On the one hand, it is the difficult task (as expanding the scope of the test material), on the other, the problem is simplified by the fact of some controversial issues (semantic of similar sounding units, syncretic of individual roots, etc.) are viewed more clearly during the docking study of languages in the context of the Altaic language community. In order to study the problems of linguistic community in the lexical structure of Turkic languages of Ural-Volga and the other languages of Altaic groups (Mongolian and Tungus) parallel to them in external, expressive terms of lexical unit, we analyzed the scheme system specifications developed by A. G. Shaikhulov. This classification is composed of four groups located in the following logical sequence: nature, people, society, cognition. This scheme was the starting point in preparing synopsis ideographic characteristics for describing a monosyllabic root base of Ural-Volga Kipchak languages in the common lexical Turkic background.
Keywords: Altaic language community, Turkic languages, semantic reconstruction, the lexical system, linguistic parallels, ide-ography, cognitive groups, ethno-linguistic interpretation.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at [email protected] if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Dybo A. V. Semanticheskaya rekonstruktsiya v altaiskoi etimologii: somaticheskie terminy (plechevoi poyas) [Semantic Reconstruction in the Altaic Etymology: Somatic Terms (Shoulder Girdle)]. Moscow: Shkola yazyki russkoi kul'tury, 1996.
2. Khaliullina N. U., Shaikhulov A. G. Tyurkskie yazyki Uralo-Povolzh'ya v kontekste altaiskogo yazykovogo soobshchestva [The Turkic Languages of the Ural-Volga Region in the Context of the Altai Language Community]. Ufa: Vostochnyi universitet, 2004.
3. Sravnitel'no-istoricheskaya grammatika tyurkskikh yazykov: Leksika [Comparative-Historical Grammar of the Turkic Languages: Lexis]. Ed. E. R. Tenishev. Moscow: Nauka,1997.
4. Bertagaev T. A. Leksika sovremennykh mongol'skikh literaturnykh yazykov [Lexis of Contemporary Mongolian Literary Languages]. Moscow: Nauka, 1974.
5. Ishberdin E. Istoricheskoe razvitie leksiki bashkirskogo yazyka [Historical Development of the Bashkir Language Vocabulary]. Moscow: Nauka, 1986.
6. Faripov T. M. Osemanticheskoi differentsiatsii korreliruyushchikh slov v blizkorodstvennykh yazykakh (po dannym kypchakskikh yazykov Uralo-Povolzh'ya) [On the Semantic Differentiation of Correlating Words in Closely Related Languages (According to the Kipchak Language Ural-Volga Region)]. M., 1974. Pp. 369-375.
7. Bullakaeva-Barannikova A. A. Sb. trudov po filologii. Ulan-Ude, 1958.
8. Drevnetyurkskii slovar' (DT-S) [Old Turkic Dictionary]. Leningrad: Nauka, 1969. Pp. 676.
Received 25.11.2014.
