CC BY
125
L.L. Makhno
RUSSIAN ORTHODOX CHURCH AS AN OBJECT OF HISTORICAL
Characteristics of Historiographical Situation of the end of the XIX - the beginning of the XX Centuries In the article the author has examined characteristics of historiographical situation in the clerical historical science at the turn of the 20thcentury. In this regard attention of the author has been focused on the analysis of particular historiographical processes, mainly on conceptual and methodological research of clerical historians of the pre-revolutionary (czarist) period.
Kew words: providentiolism, orthodox historiography, determinism, mythology,
historical conception
Получено 12.04.2011 г.
УДК-930.1:94(47).“09/10”
T.B. Петраков, аспирант, мл. науч. сотрудник, 89207444380,
timeriy@mail.ru (Россия, Тула, ГУК ТО «Музей военной истории Тульского края»)
АРТЕМИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ АРЦИХОВСКИЙ КАК ИССЛЕДОВАТЕЛЬ РУССКОГО СРЕДНЕВЕКОВОГО ВООРУЖЕНИЯ
Научная деятельность одного из крупнейших советских историков и археологов А. В. Арциховского рассматривается с точки зрения его вклада в изучение русского средневекового вооружения. На примере Арциховского дается характеристика состояния отечественного оружиеведения в 30-60 годы XX века.
Ключевые слова: Арциховский Артемии Владимирович, историография, история вооружения, средневековое оружие, русское средневековое вооружение, военная археология.
Артемий Владимирович Арциховский - всемирно известный советский историк и археолог, первооткрыватель новгородских берестяных грамот, кроме всего прочего, являлся в свое время одним из крупнейших исследователей русского средневекового вооружения. Уже с начала 30-х годов начинают выходить работы Арциховского, не посвященные напрямую русскому средневековому оружию, но затрагивающие и данную тему [1,2,3]. Специальный же интерес к данной области возник у него в связи с дискуссией по “варяжскому вопросу”, в которой он принимал активное участие. Кроме того, как ведущий советский археолог Арциховский просто не мог игнорировать такой важный раздел материальной культуры, как вооружение, особенно с учетом того, что после гибели В. В. Арендта в 1937 году в данной области просто не осталось крупных специалистов.
В 1937 году началась работа над знаменитым фильмом “Александр Невский”, рабочим названием которого было “Русь”. Консультантом при написании сценария выступал Арциховский. Сценарий в первоначальном варианте изобиловал множеством ошибок и нелепостей [10]. К чести советских историков нужно отметить, что этот сценарий подвергся жесткой критике и был значительно скорректирован. Тем не менее, даже окончательный вариант сценария, воплощенный в фильме, вызывает множество вопросов, останавливаться на которых подробно в рамках данной работы нет необходимости. Что же касается показанного в фильме вооружения, то оно, пожалуй, является одним из самых слабых мест картины. В сценарии, который, как уже было отмечено, прошел обсуждение и подвергся корректировке, мог быть отражен только состав комплекса русского и европейского вооружения, но не форма и внешний вид отдельных предметов. Поэтому вся оружиеведческая тематика, по-видимому, осталась за рамками обсуждения, да и вряд ли кто-то мог бы в 1937-1938 годах компетентно оспорить мнение Арциховского в вопросах истории оружия. В результате набор предметов вооружения, показанных в фильме, вполне соответствует реалиям XIII века: щиты, копья, одноручные мечи, одноручные топоры, луки и стрелы, арбалеты, кольчужные и пластинчатые доспехи, шлемы. Однако по типу, форме и функциональным качествам эти предметы относятся к совершенно разным историческим эпохам, а зачастую и вовсе не имеют точных аналогов. Так, русские воины одеты в кольчато-пластинчатые доспехи, часть из которых вообще имеет фантастический вид, мисюрки и неглубокие цельнокованые сфероконические шлемы с высоким шпилем, появившиеся не ранее XV века. Половина русских щитов в фильме круглые, цельнометаллические, появившиеся так же не ранее XV в. Длине новгородских копий позавидовали бы знаменитые швейцарские пикинеры и даже фалангисты Александра Македонского. Те же проблемы и у крестоносцев, на головах которых мелькают шлемы XV века. Кроме того, около половины предметов вооружения в фильме, среди которых даже принадлежащие главным героям, вообще не имеют точных исторических аналогов и являются в лучшем случае грубой стилизацией. К этому необходимо добавить, что все вооружение в фильме бутофорское, и уже поэтому на взгляд современного зрителя выглядит неправильно, хотя для того времени это было нормой, и за это авторов винить нельзя. Гораздо хуже, что художник по костюмам в целом не различал вооружение XIII и XV-XVII веков. При этом его представления о средневековом оружии формировались в основном под воздействием хорошо сохранившегося позднесредневекового вооружения, выставленного в Оружейной Палате. Такая тенденция к необоснованному удревнению поздних образцов вооружения берет начало еще в XIX веке, в работе Висковатого, графические материалы которой так же могли служить источником для
создателей фильма.
История вооружения во второй четверти XX века являлась одной из главных арен для дискуссии по “норманнской проблеме”. Арциховский в этой связи подчеркивал важность вопроса о происхождении древнерусского оружия, а значит и его владельцев, - дружинников времен возникновения феодализма на Руси, поскольку именно из них в последствие сложился господствующий класс [8. С. 36]. В данном ключе написана статья 1939 года “Русская дружина по археологическим данным”. В начале работы Арциховский выдвигает тезис о том, что большинство известных на территории древней Руси захоронений с оружием, в том числе и самые богатые, принадлежат русским, а не скандинавским воинам. Таким образом, он стремится доказать, что варяги на Руси не занимали привилегированного положения и не составляли воинскую элиту целиком, а лишь являлись ее частью. Чтобы подкрепить данное утверждение, автор кратко рассматривает основные виды древнерусского вооружения, показывая при этом либо общеевропейский характер их форм, как в случае с мечами и щитами, либо, как в случае со стрелами и доспехами, их отличие от скандинавских по форме и степени распространения соответственно. В целом, имевшиеся на тот момент знания об отдельных видах древнерусского вооружения не отличались глубиной. Так, замечание автора о том, что “На Руси X века чрезвычайно редки копья и боевые топоры” [4. С. 194], показывает, насколько мало были ему известны вещественные источники. Обращение к кольчуге, не рассмотренной глубоко с точки зрения конструкции и характеристик, являлось для Арциховского лишь возможностью в противовес норманистам доказать высокий уровень развития русского военного дела и культуры в целом. Дело в том, что для Руси X века данный вид доспеха уже тогда был известен по археологическим находкам, а Арциховский считал временем появления кольчуги в Европе XII век [4. С. 194], что совершенно неверно, ссылаясь при этом на работу полувековой давности [11]. в данном случае, стремясь любой ценой доказать техническое превосходство древнерусского оружия над европейским, он, можно сказать, предвосхитил начавшуюся десятилетие спустя компанию по борьбе с безродным космополитизмом.
В то же время Арциховский демонстрирует высокий уровень знаний в области восточного оружия. Он, хоть и не давая прямой ссылки, поддерживает мнение репрессированного в 1937 году историка оружия В.
В. Арендта о восточном происхождении “харалужных мечей”, упомянутых в “Слове о полку Игореве”. При этом автор, словно историограф, рассказывает о том, как историки долгое время заблуждались, думая, что сабля безраздельно господствовала на востоке на протяжении всего средневековья, и о том, как впоследствии были обнаружены древние восточные мечи [4. С. 195]. Вопрос о наличии в Древней Руси
собственного производства мечей Арциховский, как и его предшественники, считает пока не выясненным. В целом, несмотря на наличие ряда ошибок, вызванных во многом излишней категоричностью автора, основную идею статьи, заключающуюся в обосновании самостоятельности русского вооружения и военного дела, следует признать верной. Несмотря на старания Арциховского и целого ряда других авторов даже после окончания Второй мировой войны продолжали находиться авторы, на сей раз среди зарубежных ученых, отстаивавшие крайние “норманские” позиции, что заставило Арциховского вновь обратиться к данной теме в своей статье 1966 года “Археологические данные по варяжскому вопросу” [8]. Здесь сравнение форм древнерусского и скандинавского вооружения снова играет одну из ключевых ролей в споре с норманистами, хотя кроме оружия автор рассматривает также керамику, ювелирные украшения, распространение кладов арабского серебра и рунических надписей. В 1940 году Арциховским была защищена докторская диссертация о древнерусской миниатюре, публикация которой из-за начала войны стала возможной лишь в 1944 году [5]. Данная работа до сих пор сохраняет свою значимость для истории оружия, однако, ее материалы вошли во все последующие работы автора по оружиеведческой тематике, поэтому останавливаться на ней отдельно нет необходимости.
Еще одной важной работой Арциховского стала развернутая статья “Русское оружие X - XIII веков”, опубликованная в 1946 году в сборнике “Доклады и сообщения исторического факультета МГУ”. В основу изложения материала автором было положено четкое разделение вооружения на массовое и профессиональное - использовавшееся феодалами и их дружинниками. О первом Арциховский говорит, что достоверно представить его чрезвычайно сложно, поскольку оружие и тем более доспехи находят в основном лишь в могилах богатых воинов, с которыми могли положить в могилу столь дорогие вещи. В связи с этим отдельные виды оружия подробно рассматриваются автором именно в контексте дружинного вооружения. В связи же с массовым оружием перед автором встает извечный для оружиеведения вопрос отделения боевых стрел и копий от охотничьих, а также различения боевых и бытовых топоров. Среди стрел Арциховский считает возможным отсеять как однозначно охотничьи лишь самые мелкие, рассчитанные явно на мелкого зверя [6. С. 4]. Среди копий же автору только боевыми, неупотребимыми для охоты представляются лишь совершенно особые типы наконечников, такие, например, как наконечники римских пилумов, на Руси не употреблявшиеся. Все же остальные предметы, по его мнению, могли использоваться как для войны, так и для охоты, в подтверждение чего он справедливо приводит факт существования такого оружия, как рогатина. Большинство обнаруженных в курганах топоров автор также считает не только оружием, но и орудиями труда [6. С. 4].
Комплекс русских доспехов в работе Арциховского рассматривается достаточно кратко. Автор лишь отмечает наличие у русских воинов шлемов, не пытаясь выделить среди них какие-либо типы, представляя все их как сфероконические [6. С. 7], но отмечая упомянутые в письменных источниках шлемы с закрытым лицом. Сам Арциховский, правда, термина “сфероконический” не употребляет, отвергая при этом и термин “конический” как не достаточно точно отражающий геометрию шлема. Доспехам, как и шлемам, автор посвящает не слишком много внимания. Возможности существования других типов доспеха кроме кольчужного Арциховский даже не рассматривает, также как свойства и конструкцию кольчуг. Зато повторяет высказанное еще в работе 1939 года заблуждение об отсутствии кольчуг в Европе раннего средневековья. В том же ряду досадных ошибок, связанных, очевидно, с недостаточным знанием современной зарубежной литературы, стоит упоминание автора применительно к VIII веку о мендалевидных щитах [6. С. 17], появившихся лишь в X - XI вв. В то же время автор выясняет исторические термины, которыми обозначалась кольчуга в Киевской Руси и в период Московского царства [6. С. 8], что чрезвычайно важно для истории оружия, а отмеченное им упоминание русской кольчуги в европейском рыцарском романе достоверно и также весьма интересно. Можно предположить, что излишняя краткость автора при рассмотрении доспехов и щитов русского войска объясняется темой его статьи, в которой фигурирует только оружие, однако Арциховский ничего об этом не говорит, и в тексте работы предмета исследования не формулирует.
Начиная говорить о мечах, обнаруженных в древнерусских захоронениях, Арциховский прежде всего отмечает их западноевропейское происхождение и выступает против того, чтобы называть их норманнскими, что было актуально для того времени. В вопросе классификации мечей Арциховский следует в русле установившегося в то время разделения их на “каролингские” и “капетингские” [6. С. 5,8], происходящего от западных исследователей. Он отмечает особый статус меча как символа княжеской власти. Наибольший интерес представляют выводы автора о распространении меча и характере его применения, сделанные на основании письменных источников [6. С. 9]. Так,
Арциховский устанавливает, что мечи использовались не только для нанесения рубящих и колющих ударов, но и для перерубания копейных древок. Также значительной ценностью обладают результаты проведенной Арциховским работы по подсчету количества летописных упоминаний мечей и сабель за X - XIII века [6. С. 10].
Кроме статистики упоминаний сабли, автор также говорит о способах ее применения, отмечая, что и саблей в исключительных случаях можно было колоть [6. С. 10]. Также он указывает общие отличительные особенности данного вида оружия и называет время его появления и
распространения на Руси и в других регионах, однако, конкретных образцов древнерусских сабель он не рассматривает. Важно, также, что автор, хотя бы упоминает и о существовании на Руси такого вида клинкового оружия, как скармасаксы [6. С. 7]. На вопрос о существовании собственного производства мечей на Руси Арциховский пока что, как и его предшественники, считает невозможным дать достаточно обоснованный ответ.
Прочие виды оружия, такие, как копье, топор и лук со стрелами Арциховский в своей работе описывает практически исключительно на основании письменных источников, что предопределяет смещение акцента с формы и технических характеристик оружия на способы его применения. В данной части рассуждения автора до сих пор не утратили своей ценности. Так он описывает два способа стрельбы из лука: прицельный и навесной, а так же случаи в которых тот или другой могли применяться [6. С. 13]. Анализируя упоминания в письменных источниках копий,
Арциховский приходит к выводу, что многообразие терминов, используемых для обозначения данного вида оружия, отражало многообразие его форм, но считает возможным уверенно отделить лишь метательные копья (сулицы, сови) от ударных (рогатины, оскепы) [6. С. 12]. Вообще автор весьма высоко оценивает копье, считая, что оно было необходимо всем воинам как профессиональным, так и ополченцам, как конным, так и пешим в качестве оружии первого удара. В связи с этим, опираясь вновь на письменные источники, Арциховский показывает, что в ходе боя копье чаще всего ломалось [6. С. 11] и заменялось вторым оружием, в качестве которого обычно выступал меч или топор. Последний из названных видов оружия описан автором крайне выборочно. Здесь интерес для него представляет лишь существование парадных, богато украшенных образцов.
Малый объем работы, к сожалению, не позволяет ей претендовать на комплексность и исчерпывающий характер. Так, некоторые виды древнерусского оружия, такие как булава, кистень и арбалет, в ней вовсе не упомянуты. В то же время многое из написанного автором до сих пор вызывает интерес. Так, Арциховский в самом начале своей работы приводит данные о количестве совместных находок различных видов оружия внутри одного захоронения [6. С. 3]. Данная статистика, по сути, является первым шагом к реконструкции целостного комплекса вооружения русских воинов эпохи средневековья, хотя автор и не формулирует задачу подобным образом. Из этой статистики, например, видно, что хотя сразу два предмета вооружения в могилу клались в целом довольно редко, но наиболее устойчивый комплекс при этом составляли копье и топор. Наиболее явными недостатками работы, кроме излишней краткости и пренебрежения изобразительными и вещественными источниками, следует назвать чрезмерную горячность автора в полемике с
норманистами и недостаточное знание истории европейского вооружения, которые вместе привели его к довольно серьезным ошибкам.
В 1951 году под общей редакцией Б. Д. Грекова и М. И. Артамонова была опубликована фундаментальная коллективная работа “История культуры Древней Руси”. В двух ее частях комплексно освещались все важнейшие вопросы материальной и духовной культуры домонгольской Руси. В первой части, посвященной материальной культуре, были предусмотрены отдельные главы посвященные военному делу и оружию. Написание первой было возложено на Б. А. Рыбакова, а второй на Арциховского. Данный факт вполне отражает его статус как крупнейшего на тот момент специалиста по древнерусскому вооружению. Термин “оружие” в названии главы фактически соответствует тому, что теперь принято боле точно называть вооружением, то есть кроме собственно оружия включает в себя еще как минимум средства защиты: доспехи и щиты.
По сравнению с рассмотренной выше статьей 1946 года данная работа содержит не много нового, местами текст даже заимствуется слово в слово [7. С. 438 из 6. С. 17]. Заимствуются, к сожалению, и ошибки, такие как утверждения об отсутствии кольчуг в раннесредневековой Европе и появлении каплевидных щитов уже в VIII веке. Основные усилия автора по-прежнему направлены на то, чтобы показать независимость русского оружия от варяжского, а так же его деление на массовое и профессиональное. Основными источниками Арциховского, как и раньше, остаются письменные, поскольку изобразительные источники для домонгольского периода весьма малочисленны, а археологические находки не были в должной степени известны автору. Сам автор, однако, недостатка изобразительных источников не признает [7. С. 426], а о вещественных источниках говорит так: “Погребений XI - XII вв. сохранилось действительно немного, но лишь потому, что большая часть этих погребений, совершенных внутри или подле храмов, подверглась в более позднее время грубым фальсификациям со стороны церковников”. Теперь достаточно сложно понять, что именно имел в виду автор, и насколько серьезно он рассматривал подобную возможность.
Среди нового в работе следует отметить то, что автор на сей раз однозначно заявляет: “На Руси было и свое производство мечей” [7. С. 426], однако, никаких доказательств на сей счет по-прежнему не приводит. В отличие от статьи 1946 года в новой работе Арциховского появились иллюстрации: прорисовки и черно-белые фотографии хорошего качества. Такие иллюстрации для освещения вопросов материальной культуры, конечно же, очень важны, и рассматриваемая работа была для своего времени, вероятно, лучшей в данном отношении. В то же время публикация фотографий и прорисовок отдельных изобразительных и вещественных источников не может дать представления о боевом
снаряжении средневекового воина в целом, а зачастую и об изначальном виде отдельных его предметов ввиду их неполной сохранности, однако, решена данная проблема будет лишь значительно позже.
В 1969 году в свет вышел коллективный труд “Очерки русской культуры XIII-XV вв.”, построенный по тем же принципам, что и опубликованная в 1951 году “История культуры Древней Руси”, но рассматривающий соответственно следующий исторический период. Написание главы о военном деле снова было поручено Рыбакову, а об оружии Арциховскому. Конечно, работы Кирпичникова стояли на другом качественном уровне, и первенство в изучении русского средневекового вооружения уже тогда следовало бы отдать ему, но Кирпичников в тот период еще занимался вооружением X-XIII веков, а авторитет Арциховского был очень высок.
Свою работу Арциховский начинает с достаточно спорного утверждения, что “доспех русского воина XIII - XV вв. мало отличался от доспеха X-XIII вв.” [9. С. 389]. Понять эту явно поверхностную и слишком категоричную фразу помогают дальнейшие его слова о том, что монгольское нашествие не внесло особых новшеств в комплекс русского вооружения. Данная идея как раз к тому моменту созрела в отечественном оружиеведении и совершенно справедливо высказывалась не только Арциховским. Он в числе других авторов оппонировал М. Горелику -главному специалисту по Монгольскому вооружению, приписывавшему монгольскому влиянию большую часть известных образцов русского вооружения.
Для характеристики русского оружия XIII - XV вв. Арциховский, как и в более ранних своих работах, широко и умело использует изобразительные источники. Так, он не только отмечает отдельные изображения мечей и сабель на миниатюрах XIII - XV вв., но и приводит их статистику, показывая, таким образом, происходивший в тот период процесс вытеснения меча саблей. В то же время, преимущества сабли, обусловившие этот процесс, Арциховский понимал плохо. “Ее
преимущество в том, что она наносит скользящим ударом длинные раны” - пишет он [9. С. 390]. Характеристики сабли были впоследствии тщательно исследованы А. И. Соловьёвым в статье “О некоторых характеристиках клинкового оружия”. Арциховский же, демонстрируя прекрасное умение работать с письменными источниками, о боевых характеристиках холодного оружия и технике его применения имел весьма поверхностные представления, как, впрочем, и большинство его современников. Тем не менее, благодаря работам новых авторов, знания Арциховского и в этой области заметно расширились. Так, в более ранних работах, говоря о знаменитых Псковских мечах, приписываемых князьям Всеволоду и Довмонту, автор лишь осторожно высказывал сомнение относительно происхождения меча Всеволода. Теперь же он более или
менее уверенно датирует оба меча, ссылаясь на работы А.Н. Кирпичникова и Я.И. Смирнова, а так же весьма грамотно рассуждает о форме и характеристиках европейских мечей XIV века, опираясь на работы западных авторов, в том числе достаточно новую, вышедшую в 1954 году [9. С. 392].
Более глубокими благодаря работам М. Ф. Медведева стали и знания Арциховского о русских доспехах. Признание существования на Руси пластинчатых доспехов позволило автору по-новому взглянуть на летописный эпизод 1343, когда согласно Новгородской I летописи «Данила, посадник псковски, обрезав броня на себе, и побеже». Ранее коллега Арциховского - М. Г. Рабинович, интерпретируя его, предполагал использование на Руси латных доспехов, теперь же стало очевидно, что речь идет о пластинчатой защите. Однако и здесь чувствуется, что Арциховский до конца не понимал конструкцию и свойства данного вида доспехов. “Обрезать кольчугу невозможно, а чешуйчатый доспех, пожалуй, можно, если резать его кожаную основу” - пишет он [9. С. 406]. В действительности, обрезать кожаную основу надетого на себя доспеха вряд ли возможно, псковский же посадник обрезал находившиеся сверху ремешки, которыми доспех застегивался, чтобы сбросить его. Более удачным следует признать описание автором отдельных вопросов, связанных с использованием доспехов во время похода, в судебных поединках и т. п. Непонятным остается лишь то упорство, с которым Арциховский объявляет все русские шлемы с X по XVII века шишаками, не выделяя каких-либо других типов. Даже если предположить полное незнание вещественных источников, работу Кирпичникова 1958 года о русских шлемах X-XIII вв. он должен был видеть. Видимо, дело здесь в субъективной позиции автора.
В целом рассмотренная выше работа оказалась значительно более удачной по сравнению с исследованиями Арциховского о домонгольском вооружении. Сами методы автора и его представления о предмете исследования изменились не так сильно, хотя блестящие работы его более молодых коллег и оказали на него определенное влияние. Однако излюбленные приемы работы Арциховского с опорой в первую очередь на письменные и изобразительные источники оказались для XIII - XV вв. более адекватными, чем для X - XIII вв. От второй половины XIII - XV вв. сохранилось совсем немного материальных источников. Письменные же и изобразительные источники, напротив, имеют для данного периода особую важность. Даже Кирпичников, работа которого по XIII - XV векам вышла через 7 лет, не смог превзойти Арциховского здесь настолько, как в изучении домонгольского периода.
Подводя итог научной деятельности Арциховского в области изучения древнерусского вооружения, можно сказать, что в его работах отразились все характерные для 30 - начала 50-х годов особенности
данного научного направления. Основные идеи Арциховского: доказательство самостоятельности и развитости средневековой Руси, в том числе борьба со сторонниками “норманнской теории”, подчеркивание социальной дифференциации древнерусского общества и его материальной культуры и пр. находились в русле общих тенденций советской исторической науки. Его позицию практически по всем вопросам разделял второй крупнейший специалист по древнерусскому оружию того времени М. Г. Рабинович. В научной деятельности обоих отразилась и тенденция характерная в то время именно для истории средневекового вооружения - стремление к созданию обобщающих работ. В то же время в трудах обоих ученых можно встретить одни и те же ошибочные суждения. Для Арциховского, как и для всех прочих авторов того периода, кроме В. В. Арендта, история оружия не была главным и основным научным направлением. В его работах не чувствуется глубокого интереса к предметам вооружения как таковым, изучению их особенностей, технических характеристик. Чего стоит, хотя бы, та легкость, с которой Арциховский сводит все разнообразие русских шлемов, существовавших на протяжении 8 веков, к одному типу. Как ни удивительно, но, будучи крупнейшим советским археологом, именно вещественные источники по истории вооружения он знал хуже, чем любые другие. Конечно, многие известные к настоящему моменту находки предметов вооружения происходят из послевоенных раскопок, и не могли быть известны Арциховскому ко времени написания его основных работ, но и имевшийся на тот момент материал не был изучен автором в полном объеме. Так же большим недостатком Арциховского было слабое знание современной зарубежной литературы и, вообще, отсутствие серьезных контактов с зарубежными специалистами по средневековому оружию, что, как ранее отмечалось, привело к существенным ошибкам.
В то же время, нельзя не отметить заслуг Арциховского в изучении письменных и изобразительных источников по русскому средневековому вооружению. Именно он выявил основную массу упоминаний об оружии и его применении в летописях и других источниках. В некоторых случаях даже была подсчитана статистика упоминания отдельных видов оружия. При этом Арциховский смог настолько умело и тщательно проработать письменные источники по домонгольскому периоду, что в значительной мере исчерпал их возможности, и после него в этом направлении удалось обнаружить уже не так много нового. Что касается изобразительных источников, то важнейшей работой в данной области до сих пор остается труд Арциховского о древнерусской миниатюре. Выводы Арциховского не всегда были верными: так недостаток вещественных источников долго не позволял ему поверить в достоверность многочисленных изображений пластинчатых доспехов. Тем не менее, значимость отмеченных выше работ Арциховского не подлежит сомнению, ведь благодаря им в научный
оборот было введено значительное количество новых источников, что облегчило работу следующему поколению ученых.
Еще одной важной заслугой Артемия Владимировича является то, что ему наряду с Рабиновичем принадлежат первые, если не считать А. В. Висковатого, обобщающие работы по истории русского средневекового вооружения. Создание работы, охватывающей своими временными рамками столь протяженный период русской истории - 4 столетия, являлось весьма непростой задачей. Задача эта, к сожалению, не была выполнена Арциховским на должном уровне. Получившаяся в результате работа отличалась неполнотой и наличием множества положений, ошибочность которых стала впоследствии очевидна. Но главное, в ней не была реализована важнейшая для подобного рода работ задача - показать изменения, происходившие в комплексе вооружения с течением времени и выявить их причины. Арциховский же в своей работе не отмечает практически никаких эволюционных процессов, связанных с вооружением, за исключением, пожалуй, лишь постепенного вытеснения меча саблей. Он вообще не стремится в большинстве случаев к установлению точной датировки конкретных предметов, а весь домонгольский период в истории русского вооружения рассматривает как одно целое. Несмотря на это, сам Арциховский, вероятно, был вполне доволен своими работами. По крайней мере, он нигде не пишет о том, что осталось еще много сложных вопросов, которые ему не удалось разрешить или что какие-то положения его работ кажутся ему нуждающимися в проверке. Современниками его работы были оценены достаточно высоко, а Арциховский считался главным специалистом в области русского средневекового оружия. Его работы для своего времени действительно содержали немало ценного и представляли собой определенный шаг вперед.
Список литературы
1. Арциховский А. В. Археологические данные о возникновении феодализма в Суздальской и Смоленской землях // Проблемы истории докапиталистическихобществ. 1934. № 11-12.
2. Арциховский А. В. Раскопки в новгородской земле. // Советская археология. Т. I. 1936. С. 187-194.
3. Арциховский А. В. Раскопки 1930 года в новгородской земле // Советская археология. 1936. Вып. I. С. 187-194.
4. Арциховский А. В. Русская дружина по археологическим данным /
А. В. Арциховский // Историк-марксист .1939. № 1. С. 193-195.
5. Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник . М.: Изд-воМГУ, 1944. 214 с.
6. Арциховский А. В. Русское оружие X - XIII веков // Доклады и
сообщения исторического факультета МГУ. М.: Издание МГУ, 1946. С. 3-17.
7. Арциховский А. В. Оружие // История культуры Древней Руси, Т. 1. Домонгольский период. / под ред. Б.Д. Грекова и М.И. Артамонова; Ч. 1. Материальная культура / под ред. Н.Н. Воронина, М.К. Каргера и М.А. Тихановой. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 417-438.
8. Арциховский А. В. Археологические данные по варяжскому вопросу // Культура Древней Руси (сб. ст.). М.: Наука, 1966. С. 36-41.
9. Арциховский А. В. Оружие // Очерки русской культуры XIII-XV вв. М., 1969. Ч. 1. С. 389-416.
10. Золотухина А. Один шлем да пара кольчуг // Родина. 2003. № 12.
С. 94.
11. Boeheim W. Waffenkunde. Leipzig, 1890.
T. V. Petrakov
ARTSIHOVSKY ARTEMIJ V. AS A RESEARCHER OF RUSSIAN ANCIENT ARMAMENT
This article deals with scientific research work of A. V. Artsihovsky one of the greatest soviet archeologist and historian who studied ancient Russian armament. His work is considered to be an example of Russian armament in 30s-60 of XX century.
Key words: Artsihovsky Artemij V., historiography, history of armament, middle aged arms, Russian ancient armament, military archeology.
Получено 22.04.2011 г.
УДК 94(47)"1914/18" I I
В.В.Познахирев, военный историк-исследователь, 8-921-652-14-79,
vvkr@list.ru (Украина, Севастополь)
ОСОБЕННОСТИ ПОЛОЖЕНИЯ ТУРЕЦКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ войны
Предпринята попытка выделить и обосновать наличие ряда особенностей в положении турецких военнопленных в России в 1914-1918 гг. в сравнении с положением пленными иных Центральных держав. По мнению автора, эти особенности нашли выражение в уровне международно-правовой защищенности пленных, порядке их размещения, продовольственном обеспечении, трудовом использовании и др.
Ключевые слова: военнопленные, турки, «внутренний район», Кавказский военный округ, российские мусульмане, побеги, работодатели.
Положение турецких военнопленных в России в годы Первой мировой войны в сравнении с положением пленными иных Центральных держав отличалось заметными особенностями, предопределенными рядом объективных и субъективных факторов.
Так позитивное значение для турок имело относительно позднее
