Армяно-византийские цивилизационные связи Текст научной статьи по специальности «История и археология»

АРМЯНО-ВИЗАНТИЙСКИЕ ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ СВЯЗИ

Артем Саркисян

В статье рассматривается цивилизационный аспект армяно-византийских взаимоотношений, в том числе, в общих чертах, деятельность византийских армян. Хотя между прошлым и настоящим прямая связь не проводится, тем не менее, затронутый в статье материал, несомненно, обретает актуальность в свете современных мировых интеграционных процессов и представляет интерес с точки зрения перспектив участия армянства в этих процессах.

I

Сегодня, когда человечество решительно вступило в эру глобализации и на первый план выдвигаются межцивилизационные отношения, для каждой из цивилизаций приоритетное значение получает поиск тех средств, которые позволят сохранить собственную идентичность. Это особенно верно для такой своеобразной цивилизации, как армянская. На вызовы глобализации Армения и армянство в принципе могут дать минимум три ответа: а) объявить «войну» этому процессу, закрыть перед ним собственные «двери», создать тепличные условия собственного существования; б) поддаться глобализации, не сумев сохранить свою самобытность, и стать, в лучшем случае, жалким придатком более крупных цивилизационных субъектов; г) мобилизовав собственные цивилизационные ресурсы, достойно интегрироваться в мировые процессы и суметь обозначить в пределах единого мира собственные национально-цивилизационные границы. Бесперспективность первых двух вариантов армянского цивилизационного развития очевидна, чего не скажешь о третьем.

Мобилизация цивилизационных ресурсов, в числе прочего, предполагает наличие такого стратегического фактора, как создание целостного представления о собственном историческом прошлом. При этом собственная история рассматривается и как органическая целостность внутренних отношений (концепция целостности и перманентности истории), и как компонент системы внешних взаимосвязей (национальная история в контексте всемирной истории). И

76

21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

внутренние, и внешние отношения исторической структуры предстают в качестве доказуемых (следовательно — осмысляемых) реалий, что позволяет понять истоки настоящего и во многом предвидеть грядущие перспективы. Таким образом, постоянное обращение к историческому прошлому, его переосмысление всегда актуально. Правда, обстоятельства прошлого и настоящего отличаются друг от друга, но неизменны (по большому счету) принципы и векторы исторического развития. И каждая новая интерпретация последних может привести к новым вехам национального становления.

II

Рассматривая армянскую историю в контексте всего вышесказанного, можно заметить, что армянство не было безучастно к целому ряду глобализационных процессов прошлого: например, в древности — к становлению иранской, эллинистической, а затем и древнеримской цивилизаций, распространению христианства на заре средневековья, позднее — к формированию так называемого «византийского содружества»1. В ряду этих процессов последний стоит особняком. Во-первых, он в той или иной степени включал в себя плоды предыдущих и, будучи их логическим продолжением, носил более широкоохватный и глубинный характер. Если, например, созданная в У1в. до н. э. Персидская империя (куда входила и Армения) опиралась преимущественно на военно-административные механизмы, содержала значительный элемент насилия и представляла собой по большей части искусственное объединение разных народов, то в «византийском содружестве» в качестве объединяющего фактора выступала культура. Активные культурные взаимовлияния народов «содружества» чаще протекали независимо от их политических отношений и того, объединены ли эти народы в рамках одного государства. Во-вторых, Армения вступила в «византийское содружество», будучи по сравнению с прошлым более зрелой цивилизацией. До эпохи раннего средневековья Армения находилась в тени ближневосточной (в первую очередь, персидской) цивилизации и проходила через некий, так сказать, инкубационный период. При этом в Армении происходило постепенное накопление собственных и заимствованных цивилизационных технологий, среди которых важнейшее значение имели принятие христианства и изобретение армянского алфавита. Христианизация (особенно в условиях падения царства Аршакидов) принесла с собой новые векторы бытия. Изобрете-

1 Конечно, упомянутые процессы лишь с оговорками можно называт глобализацией. По сравнению с настоящим, их география и охват были в той или иной степени ограниченнее. Кроме того, глобализационные процессы прошлого носили дискретный характер. Впрочем, с другой стороны, очевидна их историческая роль в подготовке современной всемирной интеграции.

77

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

ние же алфавита, обобщив формирование армянской цивилизации как самостоятельного информационного пространства, предоставило возможности осуществления этих новых векторов.

Армяно-византийские интеграционные процессы выделяются и геополитическими условиями той эпохи. Как известно, Армения издревле находится в зоне перекрестка-столкновения циклизаций (упрощенно — Запада и Востока). На смену начавшимся в результате восточных походов Александра Македонского (1Ув. до н. э.) интеграционным процессам в начале нашей эры пришло постепенное нарастание напряженности между, с одной стороны, обобщенным в лице Римской империи Средиземноморьем и, с другой стороны, противостоящей ему той или иной восточной империей (в некоторой степени — парфянской, более выраженно — сасанидской, наконец — арабской). Эта конфронтация достигла апогея, когда Запад и Восток были отделены друг от друга христианской и исламской религиями. В условиях разобщенности между двумя этими полюсами для Армении постепенно становится недостижимым осуществление внешнеполитической доктрины, провозглашенной еще армянским царем Трда-том I (52-80-ые гг.): «Дружба с Римом и Ираном» [1, էջ 31]. Уже в III-IV веках, после Сасанидского переворота в Иране перед Арменией встал вопрос внешнеполитической (и цивилизационной) ориентации, который армянский царь Трдат II (298-330гг.) решил категорически в пользу Рима (Византии). Существующая ранее формальная зависимость Армении от Рима стала реальной. Более того, отношения между Арменией и Римом обрели новый духовный смысл. Дело в том, что при римском императоре Диоклетиане (284-305гг.) была разработана (или, во всяком случае, получила окончательный вид) идея «идеальной или духовной семьи», куда по иерархическому принципу входил сам император («духовный отец»), младшие представители его династии («младшие духовные братья»), а также зависимые от Рима правители и монархи («духовные сыновья») [2, էջ 41; 3, сс. 24-25; 4, с. 246]. После христианизации всей империи эта идея получила новое обоснование. Согласно формулировке, предложенной в начале ^в. одним из известных отцов церкви Евсевием Кессарийским, Римская империя являлась земной ипостасью идеального Царствия небесного. В свою очередь, император рассматривался как подобие Господа и «духовный отец» всех верующих, источник и гарант благоустройства во всем христианском мире [5]. Христианский мир – ойкумена, воспринимался как одна семья (с единой всемирной церковью), где Римской империи (после распада которой в 395г. ее место заняла Восточно-римская, или Византийская) отводилась роль центра. В Западной Европе эта идея, пусть и формально, признавалась вплоть до 800г., когда правящий франками Карл Великий был провозглашен римским импера-

78

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

тором [6, с. 120]. О том, что византийских императоров и армянских царей из династии Багратуни связывали отношения «любимых (духовных) отцов и сыновей», свидетельствуют средневековые источники [7, էջ 143, 163, 203; 8; 4, с. 250; 9, р. 234]. Эти отношения носили сакральный характер и были унаследованы от эпохи Аршакидов, когда они обладали реальным политическим содержанием. После падения царства Аршакидов (во всяком случае, с конца V^. – начала VI^.) в иерархии римского (византийского) мира место армянских царей заняли министры и армянские нахарары (князья). В соответствии с этим они получали от византийского двора почетные титулы – куропалатов, патрикиев, магистров и т.д., и рассматривались как «подопечные» императора. Эти сакральные связи не прервались и тогда, когда империя в результате арабских завоеваний утратила контроль над Арменией. Для действующей под игом мусульманского ига армянской элиты сохранение этих связей имело нравственное и политическое значение. Положение того или иного деятеля в римской иерархической системе поднимало его в глазах остальных. Одновременно «родственные» отношения с императором способствовали определенному сдерживанию арабской политики в Армении. Наконец, в случае необходимости они позволяли армянским министрам найти в Византии пристанище и интегрироваться в тамошнюю общественно-политическую жизнь [9, pp. 233-239; 2, էջ 40].

В отличие от Западной Европы, в связях Армении с Византией (вплоть до X^.) наиболее выраженными и эффективными были именно отношения в духовной сфере. Вместе с крещением они приняли и ту, так сказать, специфическую для христианства миссию, суть которой заключается в создании общества, живущего в соответствии с божественными заповедями, – нового Израиля [7, էջ 187, 219; 10, с. 88]. В отличие от подобных миссий языческого периода, христианская характеризуются как внутренней, так и внешней направленностью. Во внутренних отношениях она заключается в создании зиждущихся на христианском миропонимании ценностей в самых разных сферах (общественная мысль, искусство, социальные отношения, право и т.д.), то есть – в расширении духовных границ христианства. Внешние проявления этой миссии заключались в распространении Слова Божия среди язычников (расширение географических границ христианства), а также активном обмене культурными ценностями с единоверными народами. В этом процессе лучшими партнерами во всей христианской ойкумене, благодаря занимаемому положению, были Византия и Армения. Находясь на границе христианского мира и ведя непрекращающуюся борьбу за сохранение собственной идентичности, эти две страны фактически выполняли роль авангардных защитников христианства, обладающих общими историческими задачами. В эпоху раннего средневековья Европа пережила тра-

79

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

гедию и глубокий упадок в связи с падением Рима. В свою очередь, раннехристианские центры Востока - в Ассирии, Египте, Междуречье, Карфагене и проч., в VII веке подверглись арабским нашествиям и постепенно были поглощены мусульманским миром, лишившись широких перспектив духовного развития. В этих условиях Византия и Армения несколько веков оставались основными центрами, созидающими христианские цивилизационные ценности.

Естественно, в их взаимоотношениях главная роль принадлежала Византии. И причиной тому не только имперский статус последней со всеми его ресурсами. Главным преимуществом этой империи были унаследованные ею мощные традиции античности, в недрах которых, кстати, и зародилось христианство. Армения в дохристианский период была знакома с этими традициями, но только после приятия христианства армянство получило возможность полноценного ознакомления с ними. Византия, точнее стоявший у ее истоков эллинский мир, предстала перед Арменией как достойный подражания мир идеальных парадигм или архетипов обеспечения симбиоза в сфере культуры.

В основе этого подхода лежит осознание того, что эллинистический духовный мир первым распростерся до пределов ойкумены, обретая мировое значение [ср. 11, էջ 69, գիրք Ա, գլուխ Բ]. Таким образом, Византия, по крайней мере на первых порах, выступила для Армении в качестве своеобразного законодательного центра христианского бытия. В первую очередь, у империи были позаимствованы церковная иерархия, правила, символы, обряды и церемониал. Из распространившихся в Византии в IV-V вв. конфессиональных течений официального признания в Армении удостоилось учение Александрийских отцов (в основном патриарха Vв. Св. Кирилла) о монофизитстве Христа1.

Наряду с организацией церкви и изобретением алфавита армяне переняли от империи и духовные песнопения, несколько веков развивая их созвучно византийскому образцу. В Vв. в новосозданную армянскую духовную музыку проникли разные жанры: псалом, гимн (шаракан) и т.д. По аналогии с византийцами армянские церковнослужители так же основное внимание обращали на гимны. Вслед за греческой церковью в VII^. был учрежден официальный репертуар литургии - канон. По своему содержанию примыкал к греческому источни-

1 Не нужно воспринимать принятие монофизитства армянской церковью (на Двинском соборе 506г.) как стремление окончательно противопоставиться Византии, где в 451г. на Халкидонском вселенском соборе был принят догмат о двойственности природы Христа. Армянская церковь всего лишь сохранила верность решению Эфесского вселенского собора 431г., на котором одержало верх учение Св. Кирилла. Кроме того, армянская церковь одобрила меры императора Зенона (474-491гг.), направленные на примирение халкидонян с ан-тихалкидонянами, значительное число которых сохранялось в Византии еще несколько сот лет. Наконец, монофизитство было принято в Армении тогда, когда это учение временно было признано самими имперскими властями, в частности благодаря усилиям императора Анастасия I (491-518гг.). Другое дело, что победа разных конфессиональных течений в Армении и Византии способствовала их определенной конфронтации.

80

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

ку и составленный в Vb. армянский часослов. В качестве основного чина литургии армяне выбрали чин, составленный в IVb. Василием Кессарийским. Позднее, в VIb. в Византии сформировалась признанная и в Армении система традиционных музыкальных ладов — восьмиголосие (октоикос). Наконец, была перенята греческая система нотной записи (невмаграфии, знаменной записи), заложившая основу искусства хазов-нот [12, հ. 2, էջ 468, հ. 4, էջ 272, հ. 5, էջ 703, հ. 8, էջ 460, հ. 9, էջ 146-147, հ. 12, էջ 199].

Настоящий переворот в армянской действительности вызвало знакомство с греческой общественной мыслью и наукой, ставшее возможным благодаря изобретению армянского алфавита (кстати, основанного на греческом принципе письма). Обладающие богатыми научными традициями ранние византийские центры – Александрия, Афины, Константинополь, Антиохия, Эдессия, Трапезунд и т.д., в Vb. стали центрами образования и для армянского юношества с самым широким кругом интересов. Преуспевшие в греческом языке, эллинистической науке и поэтическом искусстве юноши развернули широкомасштабную переводческую деятельность. За короткое время на армянский были переведены многочисленные греческие произведения, представляющие самые разные сферы греческой культуры: философию, логику, грамматику, риторику, историографию, теологию, мартирологию, художественную литературу, музыкальное искусство. С переводами в армянский язык проникли и свойственные греческому богатство мысли и изысканность вкуса, логическая последовательность речи, научная терминология (благодаря созданию армянских аналогов). Эта продолжавшаяся несколько столетий (V-VIII вв.) неустанная работа составила содержание деятельности так называемой греческой школы, благодаря которой стало возможно зарождение разных направлений науки уже на самой армянской земле. Если в V-VI вв. в переводной литературе предпочтение отдавалось гуманитарным наукам, необходимым для идейного укрепления основ ортодоксального христианства в Армении, то в VIIb., благодаря деятельности Анания Ширакаци, большое значение стало придаваться и естествознанию. С греческой научной мыслью армяне усвоили и унаследованную от античности систему образования, основанную на «семи свободных искусствах» (грамматика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, астрономия, музыка).

Это «грекофильское» движение, у истоков которого стояли Саак Партев и Месроп Маштоц, не прерывалось в течение всего средневековья и пережило новый расцвет в XI-XII вв. (благодаря Григорию Магистру, Нерсесу Шнорали и др.). В целом за период средневековья на армянский были переведены произведения примерно 70 эллинских авторов [13, էջ 151]. Пожалуй, мы не ошибемся, если отметим, что благодаря этому движению армянская идентичность стала

81

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

осознаваться как органичная часть мирового целого1.

Менее значительным было византийское влияние на армянскую архитектуру. В раннехристианский период (IV-VI вв.) под греческим и ассирийским влиянием в Армении строились арочные базилики, которые, однако, не пользовались большой популярностью [14, р. 58].

Армянская скульптура, будучи ближе к восточному искусству барельефа, сравнительно мало обязана Византии, кирпичные церкви которой не позволяли развивать технику настенной скульптуры. Однако в раннем средневековье Армения в некоторой степени переняла византийский стиль капителей (например, в Звартноце). Точно так же большинство армянских орнаментальных форм перенято с форм позднеантичного периода, а раннехристианские барельефы по своей тематике примыкают к искусству восточных провинций Византийской империи. Зато в течение всего средневековья Византия оказывала сильное влияние на армянское прикладное искусство (ларцы для мощей, трехскладные изображения, посеребренные оклады книг). Это влияние заметно в выборе тем, иллюстрациях, стилистике [14, рр. 84, 86, 98-99].

Средневековая живопись достигла наивысшего уровня развития именно в Византии1 2. Поэтому и армянское искусство живописи более всего обязано византийскому. Правда, фрески и росписи в Армении не обрели большого значения, что было обусловлено использованием камня в качестве строительного материала, а судить об армянских иконах чрезвычайно сложно, так как они не сохранились. Однако армянская миниатюра пережила бурный расцвет и подверглась сильному византийскому влиянию (пластика монументальный характер миниатюр и т.д.). По свидетельству местоблюстителя Католикоса Вртанеса Кертога (начало VI^.), именно при нем искусство миниатюры было привнесено в Армению из греческого мира. Оттуда же был усвоен прием изображения на миниатюре текста предыдущей или последующей страницы, а также цикл изображений, приуроченных к 12 основным христианским праздникам, который утвердился в миниатюрах и иконографии империи начиная с Хв. Наконец, благодаря византийскому влиянию в армянской миниатюре постоянно ощущалось пантеистическое начало [14, рр. 110, 113, 115, 119, 133, 135].

В качестве отдельного, самостоятельного этапа византийского влияния выступает киликийское искусство XI-XIV вв.: архитектура, миниатюра, прикладное искусство (переплеты книг).

1 Лучшее подтверждение сказанному – «Армянская история» Мовсеса Хоренаци и «Ашхарацуйц» («Армянская География») неизвестного автора, где Армения (соответственно и ее историческое прошлое и география) рассматривается в общемировых рамках.

2 Это было обусловлено не только сохранившейся со времен античности сложной техникой, но и той спасительной ролью, которую византийцы приписывали живописи [15, с. 469; 10, с. 166].

82

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

Однако армянское искусство не было ни провинциальным проявлением византийского, ни, тем более, его пассивной копией. Подвергаясь византийскому влиянию, армянское искусство проявляло и свою самобытность, а греческие мотивы подвергались его трансформации и, в свою очередь, влияли на соседнюю культуру. Сама византийская культура постоянно выступала как синтез античных традиций и ценностей народов региона, в котором свое достойное место занимали и армянские ценности. Так, определенно выявлено влияние армянской эпической, гусанской и духовной музыки на средневековые греческие эпические песни («Дигенис Акрит», «Песнь о сыне Армуриса», «Сказание о Феофилакте»), а также в духовной музыке — в дальнейшем развитии системы восьмиголосия и витиеватого стиля [12, հ. 2, էջ 468, հ. 3, էջ 378]. Взаимным было и влияние отдающей предпочтение декоративной отделке армянской живописи на византийскую. Так, с IX века в греческих миниатюрах помимо образов стал прорабатываться и орнамент. В следующем веке в декорировании византийских книг замечаются армянские мотивы: изображения птиц, листья граната, кусты ягод и т.д. В созданном XK армянском Евангелии появились изображения нагого Христа, распятого или получающего крещение, которые получили распространение также в византийской и европейской живописи. Разработанные в армянской миниатюре приемы отразились и во фресках каппадокийских церквей IX-XI вв. Влияние армянского декоративного искусства заметно также в византийской скульптуре. С Кв. по аналогии с армянскими мотивами на монументальных строениях европейской части Византии ваялись скульптуры реальных и вымышленных животных, переплетенные карнизы, декорированные кресты. Армянские хачкары повлияли на украшенные крестами греческие плиты X-XI вв. [14, pp. 108-109, 120, 136; 4, с. 480].

В армянском средневековом искусстве, пожалуй, самой самобытной и наиболее повлиявшей на византийское искусство была архитектура. Особенностями последней были отличающиеся друг от друга, но искусно взаимосвязанные как внешняя, так и внутренняя планировка и обусловленное ею подчинение структурных и функциональных задач декоративным (пластичным и геометрическим) эффектам. Основной вклад армянской архитектуры в византийское строительное искусство – крестово-купольный тип церквей. Хотя купол как архитектурный элемент был привнесен в Армению извне, однако, согласно известному искусствоведу Йозефу Стрижиговскому (J. Strzygowski. Die Baukunst der Armenier und Europa, Wien, 1918), именно здесь купольные церкви получили целостное развитие (VII-XI вв.) наряду с решением сложных строительных задач. Купольные храмы разделились на два типа: купольные базилики и церкви с центрально-купольной планировкой. Последние, в свою очередь, были

83

А. Саркисян

21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

представлены церквами, имеющими четырехугольную планировку или опирающимися на трилистник, четырехлистник, ниши, купольными залами-церквами и крестово-купольными церквами. Переместившись в Византию, армянские архитектурные формы подверглись некоторой трансформации (например, произошедшая, согласно Й.Стржиговскому, в Х1в. замена опирающегося на ниши четырехугольника барабаном), однако в своих основных чертах сохранились. План-трилистник широко применялся при строительстве церквей на горе святой Афон (Греция), начиная со старейшего католического храма Великой Лавры (961г.), основателем которой был армянин по национальности Св. Афанасий. Что касается армянского крестово-купольного типа, то в 880-ые гг. он в византийской архитектуре стал стандартным планом, благодаря осуществленному императором Василием I (867-886гг.) строительству церкви «Неа» (Новая). По всей видимости, Византия Армении и Грузии обязана развитием в 1Хв. двухэтажных прихрамовых часовен, предшествующие формы которых были переняты этими странами из Ассирии и Египта самое позднее в УПв. Византийская архитектура также переняла из Армении тромп, получивший признание в Константинополе и Элладе в конце X — начале XI вв. В это время армянская архитектура пользовалась большим признанием в Византии. Так, знаменитому Трдату было поручено восстановление купола константинопольского кафедрального собора Св. Софии, пострадавшего во время землетрясения 989г. [подробнее см.: 14, pp. 55 sqq.; 16, part I, pp. 615-616; 17]. Усвоенные Византией армянские архитектурные формы благодаря культурным связям империи не только распространялись в православных странах Европы, но и повлияли на западноевропейское зодчество Средневековья [14, pp. 55-57, 73, 76; 16, part II, pp. 369-371; 4, с. 519].

Примечательно, что активное воздействие армянского искусства на византийское (IX-XI вв.) хронологически совпадает, с одной стороны, с бурным расцветом культуры багратунийской Армении, а с другой – с так называемым «Македонским возрождением» в Византии (по имени императорской династии, имеющей армянское происхождение). Причем во взаимных контактах Армения служила своеобразным мостом, передавая Византии достижения восточного искусства (особенно декоративного), предварительно подвергнув их переобработке. В свою очередь, Византия служила таким же мостом при передаче армянских ценностей (особенно в сфере архитектуры) Европе.

Следует отметить, что распространение армянских (а через них и ближневосточных) культурных ценностей или влияния в Византии было в значительной степени обусловлено деятельностью императора и государственных деятелей армянского происхождения и, главное, наличием многочисленного армян-

84

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

ского населения, среди которого, естественно, были люди искусства и искусные мастера. Последние жили и творили не только в армянонаселенных областях Малой Азии или армянских областях империи, но и в Константинополе и сопредельных территориях (Фракия, Македония), участвуя в становлении, кристаллизации и развитии искусства в столице. То есть, армяне не только влияли на развитие византийской цивилизации в качестве соседей, но и напрямую участвовали в нем «изнутри».

Ш

Число армян, живших на территории империи еще с античной эпохи, возросло в средние века, когда Армения или большая ее часть оказалась сначала под персидским (V-VII вв.), затем под арабским (VII-VIII вв.) игом и стала яблоком раздора и ареной войн сопредельных государств. В первую очередь в Византию переселялись бунтующие против иноземного ига представители армянских княжеских родов, которые удостаивались признания в империи, приобретали новые имения (в основном в восточных и балканских пограничных районах), вовлекались в государственную службу, с собственными или доверенными им вооруженными силами участвовали в византийских войнах (против персов, арабов, германских турецких племен, славян) и защищали границы государства. На раннем этапе в Византии были представлены такие дворянские династии, как Аршакуни, Багратуни, Мамиконяны, Максараканы, Хорхоруни, Гнуни, Амату-ни, Андзеваци и др. [18, էջ 380-381]. Особенно в VII-VIII вв. в империю эмигрируют также многочисленные армянские простолюдины (в том числе халкидо-няне и павликийцы). Помимо переселенцев, армяне — подданные империи, естественно, жили также на входящих в состав Византии исконно армянских землях (Малый Айк, западные провинции Большого Айка). Причем время от времени география этих земель расширялась, как в конце V^. или в Х!в., когда большая часть Армении оказалась под византийским владычеством.

Византийские власти не только поощряли иммиграцию армян, но зачастую (начиная со второй половины V^.) осуществляли принудительное переселение. И на это были свои весомые причины. Блистательную эпоху императора Юстиниана I (527-565гг.) сменил тяжелый для Византии переходный период, который продлился до VII^. включительно. Масштабный общественный кризис, внутренние и внешние потрясения (жестокая гражданская война начала VI^., постоянные внутриполитические дрязги, разорительные набеги варваров в VI-VII вв., тяжелые войны против персов и арабов) привели к экономическому разложению, уничтожению большей части правящих ранее социальных слоев (сенаторского класса крупных землевладельцев, класса средних землевла-

85

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

дельцев — муниципальных чиновников и служителей курии), огромным территориальным потерям империи (до 2/3), обоснованию у имперских границ мятежных славянских племен, а на местах — к ослаблению позиций центральных властей и связей между разными частями империи. Зачастую вынужденная бороться за элементарное выживание, империя испытывала острую нужду в бое-и трудоспособных силах, государственных и военных кадрах, грамотных людях [4, сс. 12-18; 19, с. 61].

Армения и армянство являлись для Византии прекрасным источником для существенного заполнения этой бреши. Армянское воинство, с достоинствами которого в Римской империи были знакомы еще в Шв.1, уже в армии императора Маврикия (Морик, 582-602гг.) было крупнейшим инородным компонентом и играло большую роль [20, pp. 17-18]. В дальнейшем эта роль только возрастала. Это было связано с увеличением числа армянских воинов во все уменьшающейся византийской армии1 2. Армяне выгодно отличались, с одной стороны, от пережившего в IV-VII вв. ощутимый спад боеспособности собственно византийского (позднеримского) общества, с другой – от воинственных, но находящихся на низком организационном уровне варваров. И все это благодаря обладающему вековыми общественно-политическими и военными традициями институту нахарарутюн (князей-нахараров), который составлял социальную основу возглавлявшей армянскую военную структуру конницы.

Наличие этого института позволило армянам не только выделиться в рядах сражающихся армий Византии, но и приобрести неадекватное своему количеству высокое и влиятельное положение. Уже император Маврикий использовал хорошо владеющих копьем и тяжеловооруженных армянских конников в качестве главной ударной силы своих войск, сражающихся во Фракии против аварцев. В длительной и тяжелейшей войне против персов (особенно в ходе контрнаступления 620-х гг.) император Ираклий I (610-641гг.) в первую очередь опирался на армянские войска. В многовековой борьбе против персов и арабов огромное стратегическое значение имело основание фемы Армениак (до 622г.) в восточных, преимущественно армянонаселенных провинциях империи (Малый Айк, Высокий Айк, Понт, часть Каппадокии)3. Эта фема, в основном контролируемая армянскими силами, в VII-IX вв. по своему потенциалу и зна-

1 В этом веке армянские конные лучники участвовали в войнах Рима против германских варваров и считались одной из самых боеспособных сил [21]. В Vв. (до 488г.) армянам доверяли обязанности гвардии, охраняющей императорский дворец [22, էջ 114]. Большой известностью пользовались армянские полководцы армии Юстиниана (в первую очередь — гениальный Нарсес), число которых достигало 17 [20, р. 16].

2 Соглано арабским и византийским источникам, во второй половине VIIfo. византийская армия насчитывала 80-90 тыс. человек, где армянский элемент составлял, по грубым подсчетам, примерно 25% [23, էջ 533; 20, рр. 20-21; 24].

3 О фемах см. ниже.

86

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

чению стала второй в империи (после примыкающей к ней с юго-запада фемы Анатолик), служила главной опорой общей оборонительной системы империи на востоке и контратак против врагов.

В военно-политической жизни Византии более ста армянских полководцев сыграли неоценимую роль. Пожалуй, излишне поочередно называть их имена и большие услуги, оказанные империи [об этом см.: 20; 25; 26]. Достаточно отметить, что им доверялись важнейшие военные посты: доместиков скол, командующих императорской гвардией, фем (особенно малазийских — Армени-ак, Анатолик, Фракия, Буккелар, Опсикий и др.), крупных военных подразделений (в первую очередь действующего на главном фронте восточного), императорским флотом, силами наемников. Византия весьма обязана своим полковод-цам-армянам и вообще армянскому воинству — на начальном этапе (с половины У1в.) за оборону от нападений соседей, укрепление авторитета центральной власти на территории империи, переселение армянского и иного населения с сопредельных территорий на территорию в границах империи, затем (IX-X вв.) за обеспечение перелома в борьбе против врагов и, наконец, за контратаки и новые наступления на всех фронтах.

Занимаемое ими положение в армии внушало армянам уверенность в собственных силах. Особенно высоким авторитетом они обладали в фемах, где уже в УШв. преимущественно в своих руках сосредоточили командование местными войсками. Опираясь на последние, армянские полководцы вовлекались также в борьбу между столичными политическими группировками, иногда возглавляли их, участвовали в мятежах или сами их поднимали, наконец, сами претендовали на самое высокое политическое положение, вплоть до императорского трона. По всей видимости, армянского происхождения был представитель малоазиатских землевладельцев, полководец Ираклий [20, p. 18]. Основанная им династия правила вплоть до 711г.1. Армянами были также императоры Вардан Филиппик (711-713гг.) и Левон V Арцруни (Лев V Армянин, 813-820гг.), которые до восшествия на престол были военными. Уже начиная с Ираклия до начала Кв. у большинства византийских императоров были армянские конкуренты, среди которых полководцы Ваган (635г.), Валентин Аршакуни (командующий восточными войсками, 640-ые гг.), Мжеж Гнуни (668г.) и его сын Иоанн (при Константине IV), Артавазд (742-743гг.), Вардан (по прозвищу «Турок», начальник фемы Анатолик, 802г.), Аршавир (Арсабер, 808г.) и др. Среди них особенно выделяется Артавазд – зять императора Льва III Исавра (717-

1 Императоры этой династии: Ираклий I (610-641гг.), его сыновья Константин III и Ираклий II (641г.), сын Константина III Костас II (641-668гг.), его сын Константин IV (668-685гг.), его сын Юстиниан II (685-695 и 705-711гг.).

87

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

741гг.), который, в свое время, будучи начальником фемы Армениак, способствовал восшествию этого императора на престол. Завладев константинопольским престолом уже как глава фемы Опсикий, он опирался на своих родственников, армян-придворных, а также на Армениакское войско, командующим которого назначил одного из своих сыновей [20, р. 22; 25, p. 107]1.

Армянские полководцы наиболее отличились при Македонской (Армянской) династии — в конце IX — XI вв., когда Византия переживала период беспрецедентного расцвета и территориального расширения. Главным фронтом продолжал оставаться восточный, где благодаря разгрому сил павликиан (872г.) и в результате ослабления Арабского халифата Византия смогла вновь утвердить свое доминирование. И здесь в главной роли были армяне: Млех, Иоанн Куркуас (назначение которого в 923г. доместиком Востока ознаменовало начало решительного наступление Византии на восток) и его брат Феофил, Варда Фока (середина Хв.), доместики Востока и затем полководец-император Никифор II Фока (963-969гг.) и Иоанн I Цимисхий (969-976гг., внук Феофила Куркуаса), действующие под командованием последних Лев Фока (брат Никифора), Михаил Бурцес, доместики Востока Млех (сын вышеупомянутого Млеха), Варда Склерос, в период правления Василия II — Варда Фока и другие. На европейских фронтах (где главным врагом империи выступала Болгария) себя проявили Никифор Фока (конец Кв.) и его тезка император, старший Млех, Никетас Склерос (в Хв., в ходе борьбы с болгарами он отличился и как одаренный военный дипломат), императоры Иоанн Цимисхий и Василий II, в царствование последнего — Григор Таро-наци, Теодракиец. На морском поприще в Хв. Отличился будущий император Роман Лакапен (командующий самосской морской флотилией, а затем всем имперским флотом), Алексий Муселе (командующий имперским флотом). Многие талантливые армянские полководцы проявили себя и в XK

В результате побед, одержанных имперскими войсками под предводительством армянских полководцев (до первой половины XK), у арабов были отвоеваны значительные территории (юго-восток Анатолии, северо-запад Ассирии и Междуречья, Крит и Кипр), завоевана Болгария, верховную власть Византии признали другие балканские и ближневосточные христианские страны, были отбиты атаки русских и др. Византия вновь обрела статус владычицы морей.

И византийцы по достоинству ценили своих армянских полководцев. Новым Ахиллом считалось первое военное лицо государства Манвел Мамиконян, сделавший блестящую карьеру при императорах Михаиле I, Льве V, Михаиле II и Феофиле (811-842гг.), будучи главнокомандующим Армениаков и доместиком сколов. Командующий основанной им самим к северу от киликийской Таврии

1 В претензиях на престол обвинялся также глава фемы Армениак Алексий Муселе (792г.).

88

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

фемой Люкандос (914-934гг.) Млех-старший, как предполагается, благодаря своим подвигам стал прототипом главного героя византийского эпоса «Дигенис Ак-рит» [20, р. 44; 14, р. 23; 25, pp. 21 sqq.]. Более двадцати лет (923-944гг.) возглавлявший Восточные войска и практически всегда побеждавший Иоанн Курку-ас был признан Траяном или Белисарием своего времени1. Особенно большой резонанс в византийской истории имела вторая половина Хв., когда усилиями армянского императора и полководцев византийское оружие одержало блестящие победы. Греческий историк Лев Ерец, главным героем своей работы, посвященной событиям этого периода, сделал прославившегося в войнах против арабов Никифора II, которого называли «бледная смерть сарацин». Историк сравнивает императора с Гераклом, а описываемую эпоху – с героическим прошлым древних греков [4, с. 145]. О впечатлении, оставленном армянами на греков, свидетельствует «Сказание о Феофилакте», в котором прославлены подвиги отца императора Романа I, незаменимого полководца и дипломата армянского происхождения Феофилакта Абастактоса. В память византийцев впечаталась историческая победа полководца Петронаса Мамиконяна над арабами в Мелитенском сражении 863г. Связанные с этим сражением события и легли в основу другого эпического произведения – «Песни о сыне Армуриса» [4, с. 147]. Высоко ценился армянский воин вообще. Действительно, понятия «армянин» и «храбрец» в Византии выступали как синонимы, а армянские военные подразделения пользовались славой лучших в византийской армии [27, с. 141; 14, pp. 21-23].

Постепенно укреплялись позиции армян и в столичном Константинополе, административно-политической сфере империи. Армянским дворянам (в частности, Аршакуни, Мамиконяны), еще с Vв. нашедшим убежище в империи, порой доверяли высокие должности (например, имеющий большое политическое значение пост мажордома – доверенного лица императора). При династии Амориков (820-867гг.) Мамиконянам даже удалось достичь политической власти. К этому княжескому роду принадлежала Феодора – жена императора Фео-фила (829-842гг.), сына основатели династии Михаила II. Она же была регентшей при несовершеннолетнем сыне Михаиле III (842-867гг.). В 856-866гг. центральная власть в Византии принадлежала брату Феодоры – Варде Мамиконяну. Все важные политические посты были сосредоточены в руках его родственников и близких. Общее руководство вооруженными силами осуществлял вышеупомянутый Петронас, брат Феодоры и Варды.

При Аморийской династии армяне достигли и престола патриарха Константинопольского: в 837-842гг. его занимал Иоанн Грамматик, в 858-867гг. –

1 Римский император Траян (98-117гг.) пользовался славой одного из лучших полководцев своего времени. Такая же слава была у византийского полководца Vfo. Белисария.

89

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

родственник Феодоры и Варды Фотий1.

По наблюдению Николая Адонца, Мамиконяны были очень близки к созданию собственной династии в Византии, чему помешал государственный переворот 866-867гг. [25, р. 106]. Примечательно, однако, что переворот совершила группа деятелей армянского происхождения во главе с Василием. Это свидетельствует о большом политическом весе армян в империи [20, р. 27]. Василий основал так называемую Македонскую (Армянскую) династию (867-1056гг.)1 2, с правлением которой связан самый блистательный период истории Византии. Примечательно, что в этот период главные фигуранты не только политической, но и политической жизни империи были по происхождению армянами [20, р. 34; 25, рр. 21, 108].

Через некоторое время после восшествия на престол император Василий I окружил себя деятелями-армянами. Среди них были мэр (эпарх) Константинополя Мариан – сын Петранаса Мамиконяна, главнокомандующий вооруженных сил Никифор Фока и фактический руководитель гражданской администрации Стулиан Зауцес. Перед смертью император доверил последнему общий контроль над всеми политическими и церковными вопросами. До самой смерти (896г.) Стулиан был одним из самых влиятельных людей в империи и сумел выдать свою дочь замуж за императора Льва VI.

После восшествия на престол несовершеннолетнего Константина VII Пор-фирогенета (913г.) между несколькими группировками развернулась борьба за власть. Две из них возглавляли армяне – адмирал Роман Лакапен и полководец Лев Фока (сын Никифора). Еще одну группировку возглавлял главнокомандующий Константин Дука (организатор заговора 913г.), которого поддерживали многочисленные армяне. После краха заговора он передал командование Льву, а командование военно-морскими силами – Роману. Во дворце действовал опекунский совет, в состав которого входили влиятельные армяне, в том числе ло-

1 Позже патриархами армянского происхождения были брат императора Льва VI Степан (886-893гг.) и сын Романа I Феофилакт (925-956гг.). Конечно, роль армян в византийской церкви этим не ограничивалась. В разные века армяне занимали разные духовные степени и, в основном, возглавляли храмы или брали на себя политически значимые миссии. В частности, Византия им обязана формированием конгрегации монахов на святой горе Афон (выше у нас уже был повод упомянуть Афанасия). Эта организация была создана под покровительством императора армянского происхождения Никифора II. А в 971г. армянин-император Иоанн I составил первый устав братства [28, էջ 321].

2 Прямые представители этой династии: Василий I (867-886гг.), его сыновья Лев VI и Александр (912-913гг.), сын Льва VI Константин (913-959гг.), его сын Роман II (959-963гг.), его сыновья Василий II (976-1025гг.) и Константин VIII (1025-1028гг.), дочери последнего Зоя (1042г.) и Феодора (1042, 1055-1056гг.). Кроме того, в династию входят тесть и сопрестольник Константина VII, армянин по происхождению Роман I Лакапен (919944гг.), второй муж жены Романа II, армянин Никифор Фока (963-969гг.), зять Константина VII, также армянин Иоанн I Цимисхий (969-976гг.), а также мужья Зои: Роман III Аргир (1028-1034гг.), Михаил IV Пафлагон (1034-1041гг.) и Константин !Х Мономах (1042-1055гг.).

90

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

готен (заведующий внешними делами империи) Фома. Наконец, борьба за престол завершилась победой Романа, который стал сопрестольником императора и реальным властелином страны. Он также собрал вокруг себя армянских полководцев и администраторов, выдал свою дочь за Константина VII, сделал трех своих сыновей соправителями и предполагаемыми престолонаследниками, а четвертого сына — патриархом, фактически объединив светскую и церковную власть [20, р. 36]. В 944г. Константин Порфирогенет посредством переворота восстановил собственную власть, вновь опираясь на значительное число армян.

Помимо императорской династии, в византийской истории Хв. представленные многочисленные влиятельные армянские роды, которые однозначно доминировали, в первую очередь, на военном поприще — Фока, Куркуасы, Скле-росы, Муселе, Крениты, Куртики, Бурцесы, Торникяны, Теодракийцы. Свидетельством их влияния являются не только занимаемые ими многочисленные ответственные должности (преимущественно военные), но и то, что представители одного и того же рода продолжали оставаться на своих должностях, независимо от происходивших в IX-X вв. переворотов. Представителям первых двух из вышеперечисленных родов даже удалось в Хв. ненадолго завладеть престолом. Это были Никифор II Фока и Иоанн I Куркуас (Цимисхий), которые женились, соответственно, на вдовствующей императрице и принцессе. При этих императорах-полководцах, большую часть своего правления проводивших в походах, и в начале правления императора Василия II (также талантливого полководца) (963-985гг.) политическое управление государством полностью находилось в руках армянина, дальновидного и хитрого политика Василиоса Нопоса (незаконнорожденного сына императора Романа I).

XI век стал последним веком политического авторитета армян. Большинство из отмеченных выше деятелей все еще продолжали занимать высокие посты, выдвинулись также Апокапы, Бакуряны, Кекавмены, Далассены и др. Дольше всех продержались происходящие от таронских Багрануни Таронитесы и Торникяны. Они занимали важны военные, административные и судебные должности, соответственно, до половины XIK и начала XIVв.

IV

В Кв. в Византии начался культурный подъем, который не прерывался вплоть до падения империи в XVв. У истоков этого подъема также стояли армяне [20, p. 27]. Пожалуй, крупнейшим деятелем культуры армянского происхождения был патриарх Фотий (во второй раз взошел на престол в 877-886гг.), который приложил огромные усилия для научно-культурного возрождения империи. Будучи блестящим знатоком античного литературного наследия, он был вели-

91

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

чайшим эрудитом в истории империи и обладателем поистине энциклопедических знаний. Разумный политический и церковный деятель, прогрессивный мыслитель и врач, тонкий ценитель литературы и оригинальный критик, законодатель художественного вкуса, он заложил в Византии основу нового интеллектуального рационалистического движения, стержнем которого был неутолимый интерес к античности.

Фотию принадлежит состоящий из краткого пересказа 280 произведений античной и ранневизантийской литературы и комментария к ним сборник «Мириобиблион, или Библиотека». Многие античные сочинения известны нам только благодаря труду Фотия. Круг его интересов для того времени был невообразимо широк: грамматика, риторика, поэзия, философия, право, математика, география, астрономия, биология, агрономия и т.д. Фотий был также одаренным педагогом и создал вокруг себя кружок ученых. У него учились славянские просветители браться Кирилл (настоящее имя Константин) и Мефодий. Создав на основе греческого письма славянское, они по поручению патриарха и Варды Мамиконяна в 863г. начали в Моравии миссионерско-просветительскую деятельность. Учениками Фотия были также сыновья императора Василия I (в том числе будущий император Лев VI). Патриарх был смелым политическим теоретиком: в своем философском трактате «Ампилох» он выдвигает идею о том, что структура государства предопределена не волей Божьей, а людьми — в соответствии с их опытом. Фотию принадлежит теория о «двух властях», согласно которой власть императора и власть патриарха равны и взаимодополняют друг друга [4, сс. 43-44, 71, 145, 303, 314, 319, 323, 383, 618; 10, с. 63].

Старшим современником Фотия был другой патриарх – Иоанн Грамматик. Он был приближенным и советником императоров Льва VI и Михаила II, учителем императора Феофила. Получивший разностороннее образование, этот искусный политический деятель и оратор-спорщик вошел в историю как инициатор возобновления иконоборчества1 в 815г. и главный идеолог этого движения. Как настоящий теолог, он также был знатоком античной философии и внушил императору Феофилу мудрую мысль о том, что управление государством должно опираться на свет науки. После окончательной победы иконопочитания (842г.) Иоанн подал в отставку и посвятил себя научной деятельности. На берегу Босфора, в имении своего брата он создал подземную лабораторию, где проводил какие-то научные эксперименты [4, с. 298; 29, էջ 513-515].

Деятели армянского происхождения вновь институционализировали византийскую науку. Лидирующая роль в этом принадлежит Варде Мамиконяну, который, будучи просвещенным человеком, морально и материально поддер-

1 Об иконоборчестве см. ниже.

92

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

живал ученых. Усилиями Варды в 843г. был основан учебный центр сначала в столичной церкви Сорока младенцев. Затем, в 845г. в императорском дворце Магнавра был вновь открыт Константинопольский университет1, где преподавали философию, грамматику, геометрию, астрономию. Первым главой и преподавателем университета был племянник Иоанна и друг Варды Лев Математик (Лев Философ). В университете он преподавал философию, приправленную древнегреческой литературой и математикой. Его ученики преподавали остальные предметы. Лекции были проникнуты духом свободомыслия и свободны от предубеждений.

Известный ученый прославился своей деятельностью еще при императоре Феофиле, а слава его достигла до дворца багдадского халифа. Этот ученый-энциклопедист занимался математикой, биологией, астрологией, прикладной механикой, писал эпиграммы, демонстрируя глубокое знание античной философии. Как искусный инженер, он построил в царском дворце выполняющих под давление воды сложные движения металлических механических животных и деревья, а также поднимающийся специальной кнопкой до потолка императорский престол. Созданные ученым приборы использовались, чтобы произвести впечатление на иностранных гостей и монархов, и зачастую имели важное политическое значение. При помощи маяков Лев изобрел также действующий на больших расстояниях световой телеграф, имевший важное информационное и военное значение. Льву принадлежит также идея использования букв вместо математических символов, которая фактически заложила начало современной математики. Ученый написал также труды об античных математиках, сыграв значительную роль в сохранении их научного наследия [4, сс. 296, 299, 310, 317, 376, 394; 29, էջ 509-510, 522-532].

Одним из учеников Льва был преподающий грамматику в Магнавре Ко-митас Грамматик — автор ряда эпиграмм и комментатор гомеровского эпоса [4, с. 394; 29, էջ 510]. В том же веке творил еще один византийский математик армянского происхождения – Багарат Скиастес.

Армянину Василиосу Ялимбанийцу (Кв.) принадлежит одно из крупнейших произведений византийской церковной географии – так называемая «Нотиция N1», где перечислены и описаны византийские церковные фемы. Произведение это является компиляцией сведений самого Василиоса и авторов VI-VII вв., дающей важную информацию о территориальной структуре христи-

1 Последний был основан еще императором Теодориком II (408-450гг.) в 425г. В VI-VII вв. в условиях упадка или закрытия других философских центров (вследствие религиозной политики государства и арабских завоеваний) он остается единственным значительным центром науки и образования в империи. Однако в «темные века» (VII-VIII вв.) это учреждение также практически перестало действовать, а последними очагами просвещения оставались монастыри и частные школы со своими ограниченными возможностями [29, էջ 501-502].

93

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

анской церкви в период раннего средневековья в Средиземноморье [4, с. 350].

Возобновленная армянскими деятелями 1Хв. государственная протекционистская деятельность в области просвещения набрала силу при следующей — Македонской (или Армянской) династии. К чести происходившего из низших слоев общества императора Василия I, он хорошо понял роль науки в жизни государства. Его сын, Лев VI Мудрый, и внук, Константин VII Порфирогенет, стали выдающимися представителями и меценатами так называемого «Македонского возрождения» византийской культуры.

Лев Мудрый считался философом на византийском троне. Именно он придал целостность государственной структуре империи. В частности, это касается развернутой им активной законодательной деятельности (под девизом «очищения старых законов») и систематизации дворцовой иерархии. В его разножанровом творчестве помимо законов (новелл) важное значение играло одно из лучших средневековых исследований военной теории — «Тактика». Последняя основана не только на теоретической мысли античности и ранневизантийского периода, но и на огромном опыте полководцев — современников императора (в первую очередь Никифора Фоки-старшего). Здесь описывается военная структура государства, фемские порядки, тактика. По своей теоретической обоснованности и богатству содержания «Тактика» является вершиной византийской военностратегической мысли [4, сс. 29, 73-76, 227, 277-291, 371; 30, сс. 43, 65, 275].

Император Лев оказывал покровительство возрождавшемся в то время византийскому театру, получившему при дворе полуофициальный статус. Известен и первый актер той эпохи – некий Ваган, присутствовавший на трапезах императора и осмеливавшийся давать ему советы [19, с. 238].

Император Константин VII посвятил себя изучению самых разных областей науки. По его поручению и при его участии были подготовлены и изданы энциклопедические труды, относящиеся к разным сферам (право, язык, сельское хозяйство, военное дело, зоология, медицина, музыка и т.д.). С его именем связано составление познавательно-поучительного сборника, состоящего из 53 тематических разделов и содержащего выписки из произведений греческих авторов прошлого. Перу Константина принадлежит и целый ряд исследований, посвященных дворцовым празднествам и приемам («О церемониях»), проблемам внешней политики империи («Об управлении государством»), истории современного административного устройства Византии («О фемах»), о жизни основателя династии («Биография Василия»). В них представлены чрезвычайно важные исторические, географические, этнографические сведения о Византии и сопредельных странах (в том числе Армении). Императорам Льву и Константину приписывается также создание музыкальных произведений [4, сс. 95-98, 347-349, 371, 560].

94

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

В Хв. действовал сын вышеупомянутого Фомы — историограф Иосиф Гене-сий [20, р. 25]. По заказу Константина Порфирогенета он написал «Книгу царств», охватывающую историю Византии с правления Льва V до Василия I.

В том же веке был создан приписываемый императору Никифору II Фоке стратегический трактат, являвшийся практическим пособием для ведения войны против арабов на Востоке. Он содержит чрезвычайно ценные свидетельства о произошедших в этот решающий период военной истории империи переломных изменениях в византийской армии [30, с. 48].

По наблюдению одного из греческих исследователей, в средневековой греческой литературе самый оригинальный трактат, имевший политическое звучание, – написанные в 1070-ые гг. «Поучения» одаренного полководца и правителя, глубокого мыслителя, армянина Кекавмена. Это произведение – зеркало, прекрасно и во всей целостности и самых разных тонкостях отражающее византийскую действительность того времени (быт, социальные отношения, политическая жизнь). Написанные на основе богатого опыта автора «Поучения» адресованы его собственным детям. В них Кекавмен хочет видеть богобоязненных и трудолюбивых, рациональных и предусмотрительных, сдержанных и осторожных людей, которые не потеряются в полной опасностей и интриг византийской жизни. Произведение имеет и историческую ценность, описывая события X-XI вв. [20, p. 47; 4, сс. 161-168].

Византийская культура периода «Комнинского возрождения» (конец X^.-XI^.) представлено немногочисленными армянскими деятелями. Представителями византийской литературы этого периода были армянские писатели XI^. Георгий, Дмитрий и Ефремий Торникяны. Первый из них был интеллектуальным сподвижником принцессы Анны Комнин, второй занимал министерскую должность логотетоса. Писателем и теологом был Никифор Василакис (середина XI^.). В конце того же века учеником знаменитого греческого ученого Никиты Хониата был писатель Геогрий Вардан (в дальнейшем митрополит острова Керкира).

К XIVв. относится научная деятельность продолжателя дела Льва Математика Николая Артавазда. Его математические исследования посвящались счетному искусству, календарю и геометрии. Ему принадлежит открытие о приблизительном извлечении квадратного корня [29, էջ 537].

V

Беглого взгляда достаточно, чтобы увидеть то большое место, которое на протяжении веков занимали в жизни Византии армянские деятели (императоры, военные, чиновники, священнослужители, деятели культуры) и византийские армяне в целом. Адонц по праву называл их «истинными мастеровыми визан-

95

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

тийского царства» [25, с. 9]. Дает ли это основания называть эту империю «греко-армянским» государством? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно представить, какой была византийская цивилизация и, в первую очередь, положенная в основе этой цивилизации структура общественных отношений, ее соотношение с армянской и, наконец, реальное место в ней византийских армян1.

По самой общей формулировке, данной одним из исследователей, сущность византийства заключалась в органическом единстве трех основных компонентов: греческого (преемственность древнегреческой культуры), римского (римская государственно-правовая система) и христианского [3, с. 22]. Хотя такая формулировка не дает возможности представить реалии полностью, однако помогает понять главное отличие Византии от других средневековых государств (в том числе, Армении) — наличие этатизма, или высокоразвитой государственности. Централизованная государственная власть со своей политической доктриной, скрупулезно разработанным правом и юстицией, перешла в наследство от поздней Римской империи. В VI-VIII вв., когда Византия пережила большой политический и экономический упадок, а новые социальные силы еще находились в процессе становления, государственная машина в целом смогла сохранить свою упорядоченную и эффективную структуру [32, сс. 3336]. Этим была обусловлена та огромная роль, которую играли государство и служебный аппарат в общественной жизни. Если сформированная в средневековой Армении или Западной Европе феодальная иерархия на первый план выдвигала частную власть военно-помещичьего класса, то единственной законной формой византийской власти признавалась общественная, а единственным носителем власти – государство. Следовательно, свою позицию в обществе, как правило, мог обеспечить только тот, кто был причастен к государственной власти. Воплощением Государства и Закона был божественный император. Наделенный почти безграничной властью, он рассматривался как заместитель Бога, единственный истинный властелин цивилизованного мира (ойкумены), защитник православной веры и римского права.

В период домината (III-IV вв.) идеологически подкованный византийский абсолютизм, по сути, опирался на античные светские традиции и ценности; подкрепленные христианским демократизмом, они и через столетия проявляли удивительную жизнеспособность. Сам император был не хозяином своих подданных (таковых теоретически не существовало), а предводителем «светской общины», которая «избирала» его и за благополучие которой он нес ответственность перед Богом и «Богоизбранным народом». Государство провозглашалось как evvo/joC

1 Об общих чертах структуры византийского общества см. 19; 10 (особенно сс. 35-102), 3; о структуре средневекового армянского общества см. 31 (особенно с. 240 и далее).

96

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

noAiTsia — «правовая организация граждан», в которой общественные отношения интерпретировались при помощи демократической фразеологии — равенство всех перед законом и верховенство закона. Государственная власть, в принципе, была доступна всем слоям общества, и признавалось право каждого «благочестивого гражданина» стать императором. Обожествлялась не личность императора, а занимаемое им положение. Соответственно, не были закреплены наследственность власти и такое понятие, как «царствующая династия».

Однако за этой кажущейся демократией скрывался государственный абсолютизм, делающий политическую жизнь общества формальной [10, с. 35]. В Византии, считающейся правовым государством, не было ни одного правового органа, ограничивающего власть императора. Организация экономики была полностью поставлена на службу государственным интересам. Так, над всем ходом деятельности торгово-ремесленных коллегий, производством и сбытом товаров был установлен скрупулезный государственный контроль. Главный производитель в Армении и Западной Европе — крестьянская община, находилась под частной властью феодалов (князей) и возглавляющего их иерархию самодержца. В Византии, наоборот, большинство сел находилось в непосредственном подчинении государству: села были прикреплены к разным государственным учреждениям и были призваны служить их нуждам. Среди христианских государств Византия выделялась также соотношением государство-церковь: в идеале сосуществующая в гармонии с государством церковь фактически подчинялась ему. Здесь она была лишена той монополии на грамотность, той экономической независимости и свободы от налогов, той доли власти, какие имели церкви в других христианских странах, в том числе в Армении. Если армянская церковь с течением времени подверглась феодализации, то в Византии она была реорганизована в соответствии с бюрократической структурой империи.

В целом, государственный абсолютизм привел к фактической беззащитности различных организаций (церковь, монастырские братства, сельские общины, городские советы, ремесленные и торговые коллегии и пр.) перед государством, изменчивости всех социальных групп (кроме семьи), относительному акорпоративизму и антииерархизму [10, сс. 47, 49]. Все это было совершенно не характерно для Армении и других христианских государств средневековья, имеющих классическую развитую структуру. Специфика византийского общества особенно заметна по его элите. До Х1в. аристократию здесь составляли должностные лица (гражданские и военные) самого разного социального происхождения. В деклассированной Византии аристократия выступала не как класс родовой знати, обладающий наследственными правами (тем более, замкнутый), а как окружение императора, «двери» которого были открыты перед

97

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

всеми одаренными людьми [10, сс. 49-50, 89, 227; 19, с. 62]. Идея знатного происхождения не имела существенного значения. Следовательно, любой армянский князь, вступивший в это окружение, должен был на равных относиться, скажем, к крестьянину, добившемуся высокого положения, и, тем более, подчиняться ему, если тот добивался императорского трона1. Нестабильным принципам «чести» и «верного служения», положенным в основу армянской и западноевропейской феодальной иерархии, византийская аристократия противопоставляла эгоцентризм и индивидуализм. В отличие от родовой знати Армении и Европы, основой экономической мощи византийской элиты было не землевладение, а занимаемый пост — со всеми вытекающими отсюда злоупотреблениями.

К нестабильности социальной структуры и культу личности прибавлялась многонациональная и многоконфессиональная мозаика империи, и все это вместе взятое в свою очередь способствовало централизации государства [10, сс. 48, 81].

Византия воспринимала себя не только как преемницу античного мира, но и как вершину истории человечества, благодаря Божьему промыслу идущей вперед с библейских и древнеримских времен, в которой уже построено Царство Божие на земле. Существующие византийские порядки провозглашаются идеальными [10, с. 88], и изменения в них не предвидятся. Консерватизм, верность греко-римским и православно-христианским ценностям характеризуют сущность византийства в разных сферах жизни — право, экономика, искусство, литература и т.д., но наиболее выражено в государственном устройстве и обосновывающей его идеологии. В ее основе не создание нового, а утверждение и укрепление существующего.

С этой точки зрения, пожалуй, наиболее характерен период со второй половины 1Хв. до Хв., когда Византия, «оправившись» от внутренних и внешних потрясений прошлого, вступила в период своего наибольшего расцвета и могущества. Деятельность представителей этого периода – в первую очередь, патриарха Фотия, Варды Мамиконяна, Льва Математика, императоров Македонской (Армянской) династии – проходила, если можно так сказать, под девизом установления «идеального порядка» (աէւց) византийского сосуществования. Прежде всего, этот порядок был утвержден в области теории, породив уже упоминавшийся «Мириобиблион» Фотия (идеально структурированное литературное наследие античности) и многие другие произведения, произведения императора Константина VII (идеальный дворцовый церемониал, идеальная административная организация государства, идеальная система взаимоотношений с внеш- 1 2

1 Например, крестьянское происхождение было у представителей Македонской династии и Романа I.

2 Этот термин применялся в использованной нами литературе [4, с. 145], однако относился только к деятельности Фотия в области литературы. Мы считаем, что это понятие можно использовать в более широком контексте.

98

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

ним миром, идеальное сельское хозяйство и т.д.), созданные по инициативе того же императора знаменитые энциклопедические сборники (в которых были обобщены ценные знания и советы, относящиеся к разным сферам практической жизни), «Тактики» Льва VI и Константина VII (идеальная армия и военная организация), научно-исторический труд Генесия (идеальные исторические события)... и так далее, и так далее.

Обобщая представленные в разных произведениях идеальные образы, создается собирательный образ идеальной Византии, центральное место в котором, разумеется, уделяется образу идеального императора. В качестве такового историография «Македонского возрождения» представила Василия I [4, сс. 138-140].

Делалась попытка добиться соответствия реальности теории — в первую очередь, в вопросах, касающихся жизненных интересов государства. В сфере экономики это было установление государственных механизмов, контролирующих внешний торговый баланс империи и столицы, учреждение системы налогообложения, а также трансформация римских торгово-ремесленных коллегий (не позднее Кв.). Деятельность последних регулировалась и тщательно контролировалась согласно «идеальному» положению из «Книги эпарха», датируемой началом следующего века.

В сфере науки, как мы уже отмечали, происходит институциализация последней. Вероятно, в 845г. в задачи университета входила не только подготовка знающих и грамотных людей, в которых нуждалось находящееся на подъеме государство, но и систематизация античных и византийских научных знаний. При патриархе Фотии и его преемниках завершенный вид получило византийское церковное учение с соответствующим ему искусством живописи и идеальной архитектурой (армянский крестово-купольный тип). В творческой жизни всей Византии того времени главенствующим стало перенимание утвержденных в Константинополе идеальных и канонических норм, стремление к гомогенности культуры1. При участии Фотия император Василий I начал, а Лев VI завершил крупную законодательную инициативу, осуществленную в духе римского права. Эта инициатива стала одним из главных достижений Македонской династии, благодаря которому в начале Хв. византийская государственность обрела свой классический вид [4, с. 227]. Важную роль в этом сыграло окончательное утверждение официальной иерархии. Примечательно одно существенное отличие византийского государства от Армении, где спарапетство выступало как главенствующий класс, а спарапет предводительствовал над военными. В отличие от этого, в иерархии империи ключевое значение имело финансовое

1 Этим классическая византийская культура существенно отличается от Армении, где каждая провинция могла иметь свою школу искусств.

99

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

ведомство, поскольку государственные финансы были главным рычагом императорской власти [19, с. 65; 31, էջ 522, 534].

Осуществление византийского идеала имело и внешнеполитическую направленность. Возрожденная императорами Василием I и Константином Пор-фирогенетом идея об исключительных правах единственной законной империи в ойкумене попытались реализовать последующие императоры — Никифор II, Иоанн I, Василий II. Этим нужно объяснять их захватнические устремления, в том числе и в отношении Армении.

Таким образом, очевидно то глубокое отличие и даже противоположность, которые существовали между византийской и средневековой армянской государственностью. Этим и объясняется та разлагающая политика в отношении армянской системы родовой знати и армянской церкви, которую Византия осуществляла на оказавшихся под ее владычеством армянских землях (будь то в V или XI вв.). Примечательно, что эту же политику с большим воодушевлением осуществляли также императоры и влиятельные деятели армянского происхождения. Интегрируясь в «римское» общество, усвоив его традиции, они становились поборниками последних в ущерб исконно армянским. Наличие многочисленных армян в империи, по сути, не дает каких-либо оснований называть ее «греко-армянской» или «армяно-греческой». Мы считаем, что вообще неуместно давать какую-либо этническую характеристику построенной на универсализме анациональной империи, где все «правоверные» христиане (независимо от своего происхождения) провозглашались «римлянами» – единственными настоящими гражданами цивилизованного мира.

Ф Ф Ф

Как бы официальная идеология ни объявляла византийские порядки идеальными и неизменными, изменения в жизни Византии, тем не менее, происходили. Изначально они происходили под воздействием императора и деятелей армянского происхождения и, надо полагать, не без влияния армянских ценностей. Изменениям и внешним влияниям способствовало, пожалуй, и то, что сама империя была полна противоречий и, как следствие, зачастую пребывала в процессе поиска и перманентного самоутверждения.

В VI^. Византия пережила ряд реформ, инициатором которых был император Ираклий I (610-641гг.) [4, сс. 21, 60-62]. Девизом этих реформ было восстановление стабильности в пережившей потрясение империи и, в первую очередь, укрепление государственной власти. В частности, была выдвинута задача обеспечения преемственности государственной власти. Согласно унаследованному от Рима порядку, эту функцию выполнял сенат, легитимным образом пе-

100

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

редавая власть от одного императора другому. Однако жестокая гражданская война в начале века и иноземные вторжения привели к фактическому уничтожению общественной силы, составлявшей сенат (помещиков-магнатов). Следовательно, необходимо было ликвидировать зависимость легитимности власти от перипетий сенатской и внутриполитической жизни. В качестве средства обеспечения преемственности власти Ираклий (следуя примеру своего преемника Фоки, захватившего власть) избрал характерную для восточного государственного мышления систему возведения на престол. В качестве соправителей и престолонаследников император назначил двух своих сыновей. Тем самым предпринималась попытка укрепить принципы наследования власти и царствующих династий. Сам Ираклий, как мы уже отмечали, происходил из Малой Азии, точнее из Каппадокии, где довольно многочисленным было армянское и восточное население и сильны были связи с Востоком. Так что не нужно исключать восточного (иранского, армянского) влияния на действия Ираклия (тем более, если он действительно армянского происхождения). Предприятие этого императора попытался продолжить Константин IV (668-685гг.). Однако в то время шаги, направленные на обеспечение наследственной передачи власти, провалились и сохранились только как прецедент. В дальнейшем сын часто наследовал трон отцу, но только благодаря тому, что в свое время короновался как соправитель отца [10, с. 84]. Чаще, однако, на престол поднимался тот, кто своими действиями, предательством или заговором добивался власти в столице.

Для повышения авторитета государства среди живущего по эллинистическим традициям населения Востока Ираклий принял греческий титул «василевс» (буквально — царь), а греческий сделал языком государственного обращения вместо латыни. Были внесены существенные поправки и упрощения в работу государственный аппарат, чтобы повысить его эффективность.

Склонному к компромиссам во внутриполитической жизни Ираклию принадлежит религиозное положение о монофелитстве Христа [14, р. 39]. Оно призвано было примирить придерживающихся дуофизитов-халкидонян и мо-нофизитов и консолидировать разобщенную Византию в тяжелой войне против персов. Сами персы, исходя из политических соображений, в собственной державе в качестве истинного христианского вероисповедания признали монофи-зитство (на Тизбонском соборе 615г.). Эта инициатива Ираклия дала краткосрочные результаты: в 681г. на Вселенском соборе халкидонство было восстановлено. Позднее, в 712г. император армянского происхождения Вардан Фи-липпик вновь утвердил монофизитство, однако статус государственного вероисповедания оно сохраняло лишь год [4, с. 46].

Другая судьбы была уготована зародившейся при Ираклии системе фем,

101

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

которая, развиваясь в VII-VIII вв., постепенно заменила предшествующее деление империи на провинции и стала общей системой управления. Фемы были крупными военными и одновременно административными округами. Их правители или командующие (стратеги) были наделены полной властью на местах (военной, исполнительной, судебной) и подотчетны только императору. Социальной опорой фемских войск было местные вольные крестьяне — как аборигены, так и пришлые (в том числе многочисленное армянское крестьянство). После распада прежних феодально-помещичьих отношений вольное крестьянство (стратиоты) стали крупнейшим общественным слоем империи, основными производителями и налогоплательщиками и в VII-X вв. социальной основой армии. За военную службу стратиоты получали от государства наследственные именья и пользовались определенными льготами. Хотя фемская структура приводила к определенной децентрализации, она позволяла государству гибко использовать свои экономические и военные ресурсы и в дальнейшем постепенно достигать стабильности [6, с. 129; 20, pp. 18-19; 4, сс. 19, 290].

В целом, инициативы Ираклия и его ближайших наследников были еще далеки от своей конечной цели. Парадоксально, что сформировавшиеся или усилившиеся в ходе осуществления этих мер общественно-политические силы угрожали императорской власти. В столице личной власти императора мешало высшее чиновничество. Впрочем, обе эти силы рассматривали в качестве средства укрепления собственного влияния резкую централизацию государства. С другой стороны, единству государства угрожало своеволие военного командование фем, стремящееся по возможности нивелировать контроль центра и установить на местах власть феодального типа (частную и наследственную). В обеих враждующих группировках (так называемые «бюрократы» и «полководцы») встречались армяне. Особенно примечательны многочисленные и влиятельные армянские деятели фемской элиты: они и активно участвовали в политической жизни «полководцев», и возглавляли ее, и, по всей видимости, влияли на представления и претензии этой элиты. Выше уже отмечалась та особенность, что политическая власть феодала (фактически местного «монарха») на его территории сопровождалась и опиралась на земельную собственность. Такие тенденции наблюдаются у малоазиатской фемской элиты VII-VIII вв. Конечно, трудно однозначно утверждать, что именно малоазиатская элита стала инициатором подобных тенденций в жизни империи. Вероятно, в Византии существовали некие внутренние предпосылки для этого, и не будь государственного абсолютизма, страна, возможно, прошла бы тот же путь социального развития, что и Армения и средневековая Европа. Однако можно не сомневаться в том, что уже состоявшиеся армянские социальные институты и ценности должны были су-

102

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

щественно обусловить вышеуказанные тенденции. Получившие с началом формирования фем широчайшие полномочия военачальники стремились создать крупные феодальные поместья, присвоить доверенную им государством власть и взимаемые со стратиотов налоги, превратить последних в феодально-зависимое крестьянство. В конце УПв. — начале УШв. между императором, «бюрократами» и «полководцами» развернулась вооруженная борьба. В ходе этой борьбы дважды свергался последний император династии Ираклия Юстиниан II (685695, 705-711гг.), который применял репрессии против военных и константинопольской верхушки. В 711г. в результате переворота на престол взошел представитель «полководцев» Вардан Филиппик (711-713гг.). Однако вскоре он пал жертвой заговора халкидонских «бюрократов». Началась новая гражданская война, затем — раскол между фемскими войсками, одержавшими победу над «бюрократами». Находившаяся по соседству с Константинополем, но более слабая Опсики-анская фема потерпела поражение от войск Анатоликов и Армениаков. Последние возглавляли, соответственно, предводитель малоазиатских феодалов Лев Исавр (император Лев IV (717-741 гг.), основатель Исаврийской династии) и его зять Артавазд, которому он доверил управление проигравшей фемой.

С именем новой династии (717-802гг.) связана борьба иконоборцев и иконопочитателей, которая была фактическим продолжением предшествующей1. С лозунгом иконоборчества (борьбы против изображений святых) выступили Исаврийские императоры и возглавляемая ими элита малоазиатских фем. Их поддерживало большинство епископов и местного населения, среди которых значительное число составляли отвергающие иконопочитание павликиане и монофелиты (армяне, ассирийцы). Истоки движения достаточно запутаны. Военная верхушка была настроена против накопившей значительное богатство в VII-VIII вв. и приобретшей крупные земельные угодья Константинопольской церкви и особенно против монастырей: последние стали серьезными конкурентами для фемской элиты, которая стремилась к переделу власти. Экономическое, а, следовательно, и политическое усиление духовенства беспокоило императора. Еще у Ираклийской династии были столкновения с высшим духовенством по поводу взаимоотношений мирской и духовной власти. Теперь же ситуация еще более обострилась, поскольку церковь и монастыри отнимали у испытывающего острую экономическую и военную нужду государства большие людские и материальные ресурсы. Перед императором стояла также важная задача усмирить фемские войска, предотвратить возможный раскол государства. Оказавшаяся перед реальной угрозой гибели империя нуждалась в мобилизации всех возможных средств. Иконоборчество стало идеологическим обосно-

1 Подробнее об иконоборчестве см. 32, сс. 52 слл.

103

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

ванием направленных на это шагов [4, сс. 64-67]. Эта идеология, пожалуй, должна была подвергнуться армянскому влиянию: судя по тому, что почитание икон еще с УПв. наиболее активно порицалось именно в армянской действительности [16, part I, pp. 66, 68; 32, с. 52]. А значительное количество армян приняло деятельное участие в этом движении.

При первом императоре-иконоборце Льве IV развернулся лишь предварительный этап борьбы. После смерти императора его зять Артавазд натолкнулся на оппозиционные силы Константинополя. Заняв столицу, он был помазан на царство (742-743гг.) и восстановил иконопочитание, запрещенное Львом в 726г. Однако в начавшейся гражданской войне иконопочитатели проиграли. Вернувший власть император Исаврийской династии Константин V (741-775гг.) и Лев VI (775-780гг.) только ужесточили борьбу с оппозицией и добились решительных успехов. Их непосредственной опорой выступала малоазиатская фемская армия, которая вскоре почти полностью оказалась под командованием армян: в 770 гг. четыре из пяти фем Малой Азии (Анатолик, Буккелар, Армениак, Опси-киан) возглавляли армянские князья – соответственно Артавазд Мамиконян, Тачат Андзеваци, Вараз-Тироц Багратуни и Григор Мамиконян [18, էջ 91]. В 780г. они одержали важную победу над арабами в битве при Мараше. Императоры использовали фемское командование при решении политических проблем, но одновременно сдерживали его, стремясь сохранить стратиотов в непосредственном распоряжении государства и укрепить собственные позиции в столичных областях.

Конец VIII – первая половина IX вв. ознаменовались ослаблением движения иконоборцев, их расколом, новой активностью иконопочитателей и постепенным сближением сторон, приведшим к восстановлению иконопочитания на компромиссной основе. Однако еще до того радикально настроенные иконоборцы предприняли несколько попыток завладеть властью, утраченной ими в конце VII^. Недовольные политикой иконопочитателей – императрицы Ирины (780-802гг.) и императора Никифора I (802-811гг.) – правители фем подняли целый ряд мятежей. В 790г. восстала возглавляемая армянским полководцем Алексием Муселе фема Армениак, и императрица на два года была свергнута с трона. Власть оказалась в руках военных, сплотившихся вокруг ее сына – Константина VI (Алексий Муселе, армянин Варда и др.). Однако поражение в войне с болгарами в 792г. и смерть Варды ослабили иконоборцев. Против социально-экономических позиций последний активно начал бороться император Никифор, натолкнувшийся на бурное сопротивление. В 802г. командующий фе-мой Анатолик Вардан «Турок» начал гражданскую войну, намереваясь завладеть престолом. Его безуспешную попытку в 808г. повторил другой армянский

104

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

полководец — Аршавир. Наконец в 813г. власть смог захватить предводитель Анатоликов Левон Арцруни (император Лев V, 813-820гг.). Он начал жестокое преследование всех своих идейных противников. Вновь восстановил иконоборчество, новым идейным лидером которого стал будущий патриарх Иоанн Грамматик. Репрессии Льва только разобщили фемскую элиту, которая была не очень заинтересована в обострении отношений со столичной верхушкой, особенно в условиях существующей в селах социальной напряженности. Крайним проявлением последней стало охватившее почти всю империю восстание Фомы Славянина (821-823гг.), в котором приняли участие также армянские стратиоты и павликиане и даже армянские полководцы. В этих условиях имела место определенная консолидация византийской элиты. Уже благодаря перевороту 820г. к власти пришла Аморийская династия (из крупнейшего малоазиатского города Аморион, в феме Анатолик), выражавшая интересы умеренных иконоборцев. Несмотря на определенное ужесточение борьбы против иконопочитателей, при патриаршестве Иоанна Грамматика (837-842гг.), в целом эта борьба переживала упадок. С одной стороны, этому способствовало тяжелое поражение фемских сил и уничтожение значительной части малоазиатской верхушки со стороны арабов в 838г. А супруга императора Феофила, Феодора Мамиконян, была тесно связана с чиновничье-предпринимательской элитой столицы и выступала сторонницей примирения обеих сторон. После смерти супруга она стала править империей и в 843г. восстановила культ икон, не пересматривая всех остальных результатов борьбы. В последующие десятилетия 1Хв. борьба между верхушкой Константинополя и Малой Азии шла только по поводу того, кто возглавит объединяющуюся элиту. Правление Феодоры означало превосходство чиновничьей верхушки, однако в 856г. после небольшого переворота к власти пришел брат Феодоры, Варда Мамиконян, отдающий предпочтение провинциальным военным кругам. Затем, в 866 и 867 гг. после убийства Варды и императора Михаила III роль государства вновь взяла на себя гражданское чиновничество во главе с Василием I (867-886гг.). Несмотря на восстания, поднятые армянскими полководцами Смбатом и, позднее, Иоанном Куркуасом, Василию, тем не менее, удалось сплотить вокруг себя малоазиатскую военную верхушку. Наиболее видным представителем последней был Никифор Фока, который принял на себя руководство вооруженными силами.

Тем самым завершился первый этап проходившей еще с VI^. борьбы относительно путей развития Византии. В результате принципы бюрократического правления и центростремительные тенденции одержали верх над феодализацией страны. Фемская верхушка Малой Азии так и не сумела утвердить свою феодально-поместную власть на местах. Она была бессильна одновременно вес-

105

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

ти борьбу, с одной стороны, с пока еще социально мощным классом стратиотов, с другой стороны — против императорской власти и чиновничьими и предпринимательскими кругами Константинополя. Кроме того, формированию помещичьего класса мешали внешние вторжения: во второй половине УПв. Малая Азия почти непрерывно подвергается нашествиям арабов. Только победа, одержанная в 740г. Львом III, на несколько десятилетий обезопасила страну, позволив развиваться поместному дворянству. Однако усмиряющие меры императо-ра-иконоборца, враждебная политика правителей-иконопочитателей, крупное восстание Фомы Славянина, бедствия 838г. и, наконец, разрушительные войны против павликиан и арабов в 860 гг. нанесли тяжелый удар по экономическому положению фемской верхушки. Большая часть этой верхушки исчезла, в том числе с политической сцены удалились и армянские княжеские дома. Поместий больше не было, и для фемских военачальников единственным источников власти стали их официальные полномочия. Победа второй из двух вышеотме-ченных тенденций в то время означала бы не только установление феодальной раздробленности, но и падение Византии. Единственным способом предотвратить это могла стать консолидация всех общественных сил (армии, бюрократии, духовенства, городских сословий, стратиотов) вокруг престола. Знаменателен тот парадокс, что большинство императоров и правителей, вышедших как из «полководцев», так и из «бюрократов», понимали это и, так или иначе, предпринимали средства для достижения искомой консолидации. Это процесс получил окончательный вид в конце 1Хв. усилиями императоров армянского происхождения, заложивших основу дальнейшего усиления Византии.

Расцвет Византии при Македонской династии был обусловлен именно укреплением целостности империи. С другой стороны, для этого времени были характеры новые существенные сдвиги, происходившие в глубинах общественной жизни. По сути, возрождались прежние тенденции феодализации страны, но уже в новых условиях и более решительно. С одной стороны, этому способствовал беспрецедентно долгий мир, которым Малая Азия наслаждалась с У1в. до второй половины Х1в. Еще большее значение имели внутренние условия: быстрое расслоение и разложение прослойки стратиотов (связанные с прогрессирующими государственными оброками и углублением рыночных отношений, а также ужасным голодом 920-х гг., стихийными бедствиями 1030-х гг.), происходившее вследствие этого отделение класса средних, а затем и крупных землевладельцев от общины, новое стремление чиновничества приобретать имения (с конца 1Хв. до начала Хв.). Посягательства последних обретали поддержку в противоречивом земельном кодексе Македонской династии, внешне призванный защищать землевладение стратиотов. В свою очередь, законы о зем-

106

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

ле императоров Романа I, Константина VII и Василия II, направленные против увеличения числа провинциальной поместной знати, были непоследовательны и обеспечивали только временные результаты.

Рост крупного землевладения и формирование новой родовой знати уже в Хв. закладывает основу длившегося несколько веков процесса формирования нобилитета в византийском обществе. Возникают родовые династические фамилии1, представления о наследственности элиты, естественном неравенстве людей. Придается важность заключению брачных уз между родами, созданию вокруг каждого рода клиентелы и даже собственных вооруженных отрядов. В процессе достижения влияниея наличие поместий, зависимого крестьянства и родственных связей начинает восприниматься как альтернатива государственным должностям [10, сс. 58-60; 4, сс. 81-82]. В системе «благородного» образа жизни важное значение обретают воинские таланты и навыки. Происходящие сдвиги отражаются в литературе, где придается большое значение военной теме, главными героями становятся аристократы и полководцы нового типа, восхваляется храбрость императоров-полководцев на поле боя [4, сс. 74, 81, 139, 141]. Аристократизация общества влияла и на императоров Македонской династии, у которых начинает формироваться феодальный принцип легитимности царствующей династии.

Влияние армянских реалий на вышеупомянутые процессы несомненно, хотя среди 300 новых родов, появившихся на политической арене в то время, армянскими были, в лучшем случае, 15% [26, с. 147]. Свидетельством этого влияния является не только созданный в духе аристократизма эпос «Дигенис Акрит», действие которого разворачивается в армянонаселенных областях империи, а главный герой – плод родовой среды, имеющей армянское происхождение. Примечательно то, что формирующуюся в X-XI вв. политическую борьбу родовой наследственной аристократии против столичной чиновничьей верхушки изначально возглавляли в основном роды армянского происхождения, что, пожалуй, говорит об их большей политической зрелости. Эта борьба, фактически явилась новым и более драматичным этапом стародавней конфронтации «бюрократов» и «полководцев», получившим вид борьбы между должностной и родовой аристократией. История в последний раз давала Византии время и возможность перестроить общественные отношения по более передовому, феодальному типу и трансформировать чрезвычайно централизованную абсолютистскую систему правления в децентрализованную иерархию. Конфликтующие стороны, при этом, развернули борьбу с максимальным напряжением сил1 2.

1 До Кв. в Византии фамилиями обладали, пожалуй, только армянские княжеские роды.

2 Подробнее см.: 32, сс. 180 слл.

107

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

До второй половины Хв. борьба на начальном уровне велась и ограничивалась стремлением укрепить позиции провинциальной верхушки. Имели место неудавшиеся попытки переворота, возглавляемые греческим аристократом Андроником Лукой (906г.) и его сыном Константином (913г.). Неудачей закончилась и борьба армянского военачальника Льва Фоки за власть. Наоборот, победа адмирала Романа Лакапена (919г.) означала очередной успех официальных кругов.

Опубликовав ряд экономических законов, направленных против провинциального поместного дворянства, новый император одновременно стремился приблизить к себе малоазиатские роды — армян Куркуасов и Муселе, греков Ар-гюросов и др. В частности, полководцу Иоанну Муселе было доверено командование восточными войсками, Алексию Муселе — военно-морскими силами. Семейная власть Лакапенов пала в 944г. вследствие внутренней борьбы в столичной элите. Константин VII и Роман II продолжили политику угождения военной элите, отдавая предпочтение таким армянским родам, как Фока, Лип-сы, Куртики. В середине века именно в их руках были сосредоточены главные военные должности: командиром императорской гвардии был Манвел Куртик, командиром отрада наемников — Константин Липс, доместики Востока и Запада — братья Никифор и Лев Фока. В среде провинциальной военной верхушки в то время превалировали настроения компромисса с гражданской верхушкой. Принципом компромисса руководствовались даже занявшие трон путем военного переворота императоры-воины Никифор II Фока (963-969гг.) и Иоанн I Цимисхий (969-976гг.). В это время, в связи с блестящими победами, одержанными на фронтах империи в 960-970гг., значительно возросли авторитет и политическое влияние военных. С другой стороны, в распоряжении военных не было таких вассальных сил, которым можно было бы доверять в ходе внутриполитической борьбы. Личные гвардии феодализирующихся магнатов были еще далеки от того, чтобы стать профессиональными вооруженными силами наподобие рыцарства. Опираться на стратиотов тоже было нереально из-за их быстрого экономического разложения. Последнее обстоятельство вообще представляло угрозу для всей империи. Будучи настоящим стратегом, Никифор II это понимал. Поэтому, придя к власти, он осуществил реформу армии: из общей массы стратиотов были вычленены имущие крестьяне (средние землевладельцы), составившие социальную основу только созданной тяжелой конницы (катафрактов). Были сокращены взимаемые с них налоги при условии самостоятельного несения собственных военных расходов. Были сделаны нововведения и в области вооружений и тактики. Реформа Никифора существенно повысила качество армии: именно катафрактам империя была обязана вышеупомянутыми победами. Инициатива императора армянского происхождения могла иметь и

108

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

более далеко идущие социально-политические последствия: перед Византией фактически открывалась возможности профессионализации армии, которая постепенно была бы перестроена по принципу феодальной иерархии.

Попытка императора-воина Хв. — мирно и на компромиссной основе привести к власти поместную военщину — провалилась. Взамен борьба переместилась на военное поприще — во главе с более радикально настроенным Вардой Фокой и Вардой Склеросом [32, с. 217]1. Еще в 969г. после убийства императора Никифора его племянник Варда Фока в Кессарии провозгласил себя императором, однако потерпел поражение от породнившегося с Иоанном Цимисхием Варды Склероса, который был назначен доместиком Востока. После загадочной смерти Цимисхия, когда вся власть сосредоточилась в руках евнуха Василия Нофы, лишенной должности Склерос сам поднял мощное восстание (976979гг.), стремясь получить власть. К нему примкнули полководцы-армяне Михаил Бурцес, Роман Таронит, братья Григорий и Баграт Таронаци, Саак Враха-миос, Константин Гаврас, командор Михаил Куртик, руководивший флотом повстанцев, и др. Силы повстанцев преимущественно состояли из армян, обладавших доминирующими позициями в восточных провинциях империи. Верные правительству войска, во главе с Петром Фокой, потерпели поражение, после чего повстанцы двинулись на Константинополь. По иронии судьбы, правительство направило против Склероса Варду Фока, пользующегося в родной Каппадокии политическим влиянием. По сути, только благодаря такому расколу между провинциальными аристократами, да и то ценой значительных усилий удалось подавить восстание. Вскоре, однако, эта аристократия (в том числе Варда Склерос) сплотилась вокруг Фоки, который в 987г. был провозглашен императором и поднял новое крупное восстание (987-989гг.). Его поддержала вся Малая Азия и, в первую очередь, армянские силы. Правительственные войска вновь потерпели поражение, и столица опять оказалась под угрозой. Два Варды впервые обсуждали вопрос разделения империи по феодальному принципу: в случае победы Фоке должна была отойти европейская часть Византии, включая Константинополь, а Склеросу — азиатская1 2. Императору Василию II удалось спасти ситуацию только за счет подмоги из Руси и многочисленных европейских наемников.

После подавления восстания Склероса и Фоки император Василий II инициировал гонения против провинциальной аристократии. Имения многих из них были захвачены, на других были возложены тяжелые финансовые обязательства, нанесшие значительный вред экономике землевладельцев3. В противо-

1 В целом, в 976-1081 гг. было примерно 50 заговоров и мятежей [19, с. 154].

2 Фока, однако, вероломно арестовал Склероса, намереваясь единолично завладеть престолом [19, с. 157].

3 Кстати, император следовал совету взятого в плен Варды Склероса – нагрузить помещиков службой и налогами, не давая им усилиться [19, с. 69]. Судя по совету Склероса, провинциальная верхушка прекрасно осознавала свою социальную силу.

109

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

вес им Василий начал активно набирать наемные (в основном иностранные) войска. Их услугами империя пользовалась и раньше, но только в этот период стала возрастать их роль в армии. На средства, вытребованные у провинциальной элиты и полученные от победоносной войны, император угождал солдатам, а также духовенству и городскому чиновничеству, не препятствуя росту поместий последних. Одновременно император укреплял собственную власть, единолично распоряжаясь государственными делами.

Ослабевшая в результате политики Василия провинциальная военная элита почти на тридцать лет прекратила сопротивление. Только в 1020 гг. начался новый период заговоров и мятежей, продлившийся почти шестьдесят лет. Первые из них все так же возглавляли армянские претенденты на престол: Никифор Фока (1022г.), Константин Далассен (1028 и 1042 гг.), Георгий Маниак (1042г.), Лев Торникян (1047г.) и др. Однако эти мятежы уступали в мощи предыдущим. Армянские семьи, взявшие на себя в Хв. руководство вооруженной борьбой и основную тяжесть ответного удара, теперь уже начинали уступать возвеличившимся за их спиной греческим родам. Переломным моментом очередного усиления политической борьбы стал период правления Константина 1Х Мономаха (1042-1055гг.), когда власти попытались пойти по пути фактического уничтожения беспокойного военного руководства. Полномочия фем-ских стратигов были резко урезаны, их низвели до уровня гарнизонов местных крепостей. Чтобы не допустить превращения катафрактов в вассалов провинциальной аристократии, их воинская повинность была заменена денежными выплатами. На эти средства государство содержало профессиональную армию наемников, руководство которой доверялось бездарным, но безгранично преданным государству евнухам. Были также расформированы те вооруженные отряды армянских князей, которые перешли на службу империи вследствие звоевания Византией в Х1в. большей части Армении. Военная аристократия Малой Азии и Балкан ответила на эти меры новыми заговорами, гражданскими войнами и госудасртвенными переворотами, в конечном итоге которых в 1081г. к власти пришла греческая династия Комнинов.

Дальнейшие социально-политическое развитие Византии не входит в рамки нашей статьи. Довольствуемся только констатацией того, что победа Комнинов запоздала: с одной стороны, внешние нападения, с другой — закостенелая структура империи уже не позволили Византии выбраться из создавшегося положения. Действия Комнинов (1081-1185гг.) по реорганизации империи были непоследовательны и всего лишь отсрочили падение империи [19, с. 64; 10, с. 101].

Возможно, Византия могла бы спастись, если бы во второй половине Хв. выиграла возглавляемая армянской знатью провинциальная аристократия. Этой

110

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

победы, однако, не случилось, потому что пока отсутствовали необходимые единство и политическая зрелость прогрессивных сил. Самодержавие при Македонской династии было очень сильно, и оно не было полностью преодолено и в дальнейшем, вплоть до конца существования империи мешая развитию феодальных отношений. Победа Вардасов, конечно, вовсе не означала бы армениза-цию Византии (в той или иной степени). Наоборот, начавшийся в Византии с XXI веков процесс феодализации предполагал в империи постепенное усиление этнического сознания и внутреннюю усобицу на этой почве. По понятным причинам национализация империи должна была идти по пути эллинизации. Уже в XI в империи осуществлялась дискриминация в отношении негреков, осуждалось наличие раба-грека, складывалось негативное отношение к многонациональное™ государства, все более последовательно отождествлялись понятия «грек» и «римлянин» [19, сс. 30, 207, 209; 32, сс. 83, 86].

Этот процесс по-разному отразился на византийских армянах. Для издавна утвердившегося в империи и в основном живущего в греконаселенных областях халкидонского армянства (в том числе подавляющее большинство нобилитета армянского происхождения) это означало слияние с превалирующей нацией. При династии Комнинов, которые, по-видимому, отдавали предпочтение аристократическим родам греческого происхождения, армянские дворяне оказывались в основном на втором плане. Утратив прежние позиции в армии, они занимали преимущественно административные и церковные должности или удалялись в провинцию – подальше от столичной жизни, или же, наконец, исчезали с исторической арены [26, сс. 154, 163-168]. Наоборот, в восточных армянонаселенных провинциях империи, где в X-XI вв. значительно возросло число армян-монофизитов и взамен ужесточилась ассимиляционная политика империи, главенствующими стали усиление межнациональной напряженности и сепаратизм [20, pp. 51-52]. Проявлением последнего в условиях сельджукских завоеваний (1070-1080гг.) стало создание армянских княжеств. Наиболее жизнеспособным среди них оказалось Киликийское царство, куда позднее перебралась часть армянской родоплеменной аристократии Византии.

По сути, после X^. армяно-византийские цивилизационные свзяи стали утрачивать былую интенсивность. Сама Византия, расчленяемая и уменьшавшаяся под ударами врагов, оказалась не в состоянии выполнять роль цивилизационного центра христианского мира, постепенно уступая ее Западной Европе. Соответствующие изменения (конечно, не сразу) отразились и на внешнеполитических предпочтениях восстановленного в Киликии армянского государства. 111

111

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

VI

Эта статья, безусловно, далека от целостного представления культурологического аспекта армяно-византийских связей. Однако использованный в ней метод, как нам кажется, позволяет увидеть в новом свете как связи между двумя странами, так и деятельность армян в Византии. То обстоятельство, что в Армении собственная цивилизация сформировалась позже сопредельных, к тому же диаметрально противоположных цивилизаций, придало ей гибкость, сделало «открытой». Армения или армянство, сумев обеспечить свою самобытность, одновременно вступила в активный культурный взаимообмен с другими, более того — стала своеобразным культурным посредником между культурами и, наконец, в лице своей тогдашней «диаспоры» принимала участие в развитии сопредельных цивилизаций. Таким образом, армянская культура обладала наилучшими данными для того, чтобы участвовать в глобализационных процессах. В ряду древних и средневековых глобализационных процессов наиболее значимым для Армении стало образование византийского сообщества (ойкумены). Принятие христианства в Армении и на Западе — с одной стороны, победа ислама на Востоке — с другой, сделали Византию основным цивилизационным партнером Армении (до XI-XII вв.). Две эти страны были не только и не просто соседями. Несколько веков Византия выступала в качестве центра того христианского единства, неотъемлемой частью которого осознавало себя и армянство. Активные взаимоотношения центрального византийского и локального армянского полюсов только стимулировали обоюдное духовное развитие. Одновременно, функционирование Византии в качестве центра послужило распространению армянских культурных достижений на Западе. В обоих случаях большую роль сыграло наличие в империи социально активного армянства. Результатом этой активности стало принятие в Византии не только армянских культурных, но и, надо полагать, социальных ценностей. Мы не сочли нужным использовать эпитет «армянская» для характеристики этой империи. Несмотря на влияние армянских ценностей, они не составляли основу общественных отношений в Византии. А проявляющие активность византийские армяне не являлись правящей политической силой как этническая группа и в основном были носителями мощных византийских (римских) традиций греческого образца. В обладающей средневековым мировоззрением и, тем более, основанной на универсалистских принципах Византии этническое самосознание явно уступало осознанию религиозной и государственной принадлежности. Пожалуй, византийцы, если рассматривать их в некой совокупности, не позиционировали себя как отдельный этнополитический субъект империи. Тем более отсутствовала консолидация. Вместо этого в жизни анациональной империи мы

112

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

видим их вовлеченными в борьбу между разными и даже противоположными социально-политическими течениями («бюрократы» и «полководцы», иконоборцы и иконопочитатели, должностная и наследственная аристократия) — борьбу, не имеющую ничего общего с армянскими национальными интересами. А когда Византия вступила на путь национального становления (с X-XI вв.), основной тенденцией этого пути стала эллинизация, жертвами которой стали давно укоренившиеся в империи армяне. Однако, с другой стороны, все вышеизложенное свидетельствует о восприимчивости укоренившихся в Византии армян к чужим ценностям, их способности интегрироваться, а следовательно — высокой степени социализации.

Вся мировая история и, в частности, история армянского народа, недвусмысленно свидетельствуют: лучшими перспективами духовного развития обладают народы, находящиеся в активном творческом сотрудничестве с другими обществами. Парадигмой такого сотрудничества может выступать только пропорциональность двух полюсов национальной идентичности — собственных и заимствованных ценностей. Она призвана обеспечить взаимовыгодную интеграцию разных обществ. В случае Армении чрезвычайно важна история ее связей с Византией. Эта история — свидетельство усвоения чужих ценностей на армянской земле и, наоборот, представления собственных ценностей другим. С этой точки зрения, у многих аспектов армяно-византийских связей наблюдаются (или потенциально могут наблюдаться) параллели с нынешними армянскими реалиями. Следовательно, уроки, извлекаемые из истории этих связей, актуальны при решении сегодняшних проблем. Что касается национальной самобытности византийского армянства, то здесь поводом для размышлений становится осмысление другой парадигмы: необходимость сохранения пропатриотического мышления армянами, оказавшимися вдали от родины.

Январь, 2007г.

Источники и литература

1. Ստեփաևյաև Ա, Պատմության քաղաքակրթական չափումը // Հայոց պատմության հիմնահարցեր. Հայկական լեռնաշխարհը' հայոց և համաշխարհային քաղաքակրթության բնօրրան. Զեկուցումների հիմնադրումներ, Ե., 2003:

2. Յուզբաշյան Կ, Բագրատունյաց շրջանի Հայաստանը' միջազգային իրավունքի տեսանկյունից, Պատմա-բանասիրական հանդես, N 1, Ե., 1975:

3. Медведев И., Правовая культура Византийской империи, СПб, 2001.

4. Культура Византии, т. II, M., 1989.

113

А. Саркисян

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

5. Eusebius Caesariensis. Oratio tridecennalis, www.ucalgary.ca/~vandevsp/Courses/texts/ eusebius/euseprai.html.

6. Удальцова З, Литаврин Г., Возникновение и формирование феодальных отношений в Византии IV-XI вв. // История средних веков, т. I, М., 1990.

7. Յովհաննէս Դրասխանակերտցի, Պատմութիւն հայոց, Ե., 1996։

8. Մատթէոս Ուռհայեցի, Ժամանակագրութիւն, Ե., 1991։

9. Laurent J, L’Armenie entre Byzance et l’islame depuis la conquete arabe jusqu’en 886, Lisbonne, 1980.

10. КажданА, Византийская культура X-XII вв., М., 1968.

11. Մովսես Խորենացի, Հայոց պատմություն, աշխարհաբար թարգմ. Ս. Մալխասյան-ցի, Ե., 1968։

12. Հայկական Սովետական Հանրագիտարան, Ե., 1974-1987։

13. Տեր-Ներսեսյան Ս, Բյուզանդիա և Հայաստան // Լրաբեր հասարակական գիտությունների, N 1, Ե., 1970։

14. Der-Nersessian S, Armenia and the Byzantine Empire. A Brief Study of Armenian Art and Civilization, Cambridge, Mass., 1945.

15. Удальцова З, Культура Византии IV-XV вв. // История средних веков, т. I, М., 1990.

16. The Cambridge Medieval History, Cambridge, 1966, vol. 4, The Byzantine Empire.

17. Teteriatnikov N, Multiplication of the Chapels in Early Georgian and Armenian Churches and Their Significance for the Middle Byzantine Architecture, 6th Conference of Byzantine Studies, 1981, www.byzconf.org/1981abstracts.html

18. Ադոնց Ն, Մամիկոնյան իշխանուհին բյուզանդական գահի վրա // Պատմական ուսումնասիրություններ, Փարիզ, 1948։

19. Литаврин Г, Как жили византийцы, СПб, 1997.

20. Charanis P, The Armenians in the Byzantine Empire, Lisbon, 1963.

21. Scriptores Historiae Augustae, Triginta tyranni, XXXII.3, Divus Aurelius, XXVII. 1, www.thelatinlibrary.com/sha.html

22. Պրոկոպիոս Կեսարացի, Գաղտնի պատմություն, թարգմ. Հ. Բարթիկյանի, Ե.։

23. Բարթիկյան Հ, Հայկական նախարարական տոհմանվան եզակի հիշատակություն բյուզանդական աղբյուրներում // Հա]-բ]ուզանդական հետազոտություններ, հ. 1, Ե., 2002։

24. Treadgold W, The Size of the Byzantine Army (300-900 A.D.), 16th Conference of Byzantine Studies, 1991, www.byzconf.org/1991 abstracts.html.

25. AdontzN, Etudes armeno-byzantines, Lisbonne, 1968.

26. Каждан А., Армяне в составе господствующего класса Византийской империи (XI-XII вв.), Е., 1975.

27. Диль Ш, Основные проблемы византийской истории, М., 1947.

28. Բարթիկյան Հ, Մեծ Լավրայի առաջնորդ Թեոկտիստոսի հայերեն ստորագրությունը // Հայ-բյուզանդական հետազոտություններ, հ. 1, Ե., 2002։

29. Ադոնց Ն, Հայ Գիտական դեմքեր Բյուզանդիայում // Պատմական ուսումնասիրություններ, Փարիզ, 1948։

114

<21-й ВЕК», № 1 (9), 2009г.

А. Саркисян

30. Кучма В, Военная организация Византийской империи, СПб, 2001.

31. Ատւևց Ն, Հայաստանը Հուստիևիաևոսի դարաշրջանում, Ե., 1987։

32. История Византии, С. Сказкина, т. II, М., 1967.

ARMENIAN-BYZANTINE CIVILIZATION LINKS Artyom Sargsyan

Resume

The whole world history and the history of the Armenian nation in particular have unambiguously come to prove that only the nations which are in active creative cooperation with other communities have the best perspectives of spiritual development. The paradigm of such cooperation may only become the proportionality of the two poles of national identity – their own and the adopted values. It is called to ensure mutually beneficial integration of different societies. In case of Armenia it is extremely important its ties with Byzantium. This history is an example of adopting foreign values on the Armenian lend and, to the contrary, representation of their own values to the others. From this standpoint one can draw a parallel among many aspects of Armenian-Byzantine ties and up-to-date Armenian realities. Accordingly, the lessons taken from the history of these ties are actual in solving the problems today. As for national originality of Byzantine Armenians, than the comprehension of another paradigm is a matter of concern: the necessity to preserve pro-patriotic way of thinking by the Armenians inhabited abroad.

115