CC BY
99
В. Е. Семенков
АРИСТОТЕЛЬ КАК ПЕРВЫЙ ФИЛОСОФ ПРОФЕССИОНАЛ
Современное общество — общество интенсивного развития профессионализма, профессионализации все новых и новых сфер деятельности, и прежде всего, практик публичной активности. Можно говорить о панпрофессионализме как об императиве современных практик. Саму профессию можно понимать как социальную позицию, характеризуемую требованиями овладения формализованных и предзаданных индивиду знаний и навыков и позволяющую ее агенту получать, в ходе обретения этой позиции, те или иные социальные блага. При таком подходе акцент делается, во-первых, на автономию профессионального сообщества по отношению к внешнему окружению и, во-вторых, на момент оплаты труда.
Если о профессионализации той или иной деятельности судить по факту оплаты труда, то всякая оплачиваемая трудовая деятельность попадает под определение профессии. Однако, профессия — род деятельности, требующий специальных знаний и подготовки. Это подготовка предполагает формирование специальных навыков, объединенных общим названием.
Если подходить к профессии философа через формальный подход, определяя профессию как деятельность, за которую общество готово платить, то и вопрос о начале профессионализации философии, решается в пользу софистов, ибо практика обучения в их школах предполагала получение софистами оплаты1. Если говорить о профессионализме, исходя из критерия оплаты и определять профессионализм как искусство платы по найму, то тогда можно сказать, что философу платят за умение говорить, объяснять и учить. Но, повторяем, в таком — формальном — подходе мы не увидим содержательной стороны профессии философа, и, чтобы увидеть эту содержательную сторону профессиональной практики философа, надо рассмотреть категорию профессионализма в сравнительном анализе интеллектуальных профессий.
1 Такая точка зрения, например, высказана в работе Киселева В. Н. Проблема социальной самоидентификации философствующей личности в современной институциональной философии России. — М., 2003.
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2011. Том 12. Выпуск 4
145
В разных интеллектуальных профессиях разный навык профессионализируется и, говоря о возможности сравнения профессиональных практик, мы, прежде всего, укажем на то, что в каждой группе профессионализации подвергается что-то свое. В разных профессиональных сообществах — разная ценностная значимость профессионализма. По мере усложнения профессиональных задач в интеллектуальных практиках возрастает ценностная значимость профессионализма, и если в какой-то профессии этого нет, то это для нас симптом определенного неблагополучия этого интеллектуального сообщества. Отличие интеллектуальных профессий от иных видно уже в том, что в них, как ни в каких других, имеет место апелляция к способностям человека: считается, что наукой плодотворно может заниматься лишь способный человек.
Причем, говоря о профессионализме, мы говорим о нем во множественном числе: профессионализмы, т. к. учитываем качественную разницу интеллектуальных сообществ. Профессиональные интеллектуальные сообщества не рядоположены, не подобны друг другу, их различие состоит не только и, возможно, не столько в различии структур, сколько в различии содержания профессиональных практик. Компетенция исследователя-аналитика должна строиться на знании того, каковым является профессионализм именно в данной области. Надо понимать, что конкретное интеллектуальное сообщество занимает определенное место в культуре, следовательно, оно разворачивается в определенной перспективе, и профессионализм здесь именно такой и ни какой иной.
Разность включения тех или иных сообществ в поле культуры объясняет разность того, что подвергается профессионализации. Философия как профессия предполагает профессионализацию такого социального навыка, как навык чтения текстов. Занятие философией предполагает постоянное чтение текстов тех или иных философов, сравнение и сопоставление их, поэтому у философа профессионализируется навык интертекстуальности.
Сразу отметим, что понятие интертекстуальности шире понятия комментирования, т.к. обозначает любой анализ текста, основанный на сопоставлении его с иными текстами. Можно указать на изначальное, «узкое» значение этого термина, связанного с категорией бессознательного и введенного Юлией Кристевой для указания на латентные и неочевидные для самого автора смысловые пересечения с иными текстами. Но можно придавать этому термину более широкое значение: интертекстуальность как понятие, обозначающее возможность понимания нового текста через введение этого текста в диалог с предшествующими ему текстами. Производство философского знания, как правило, опосредовано апелляцией к философской классике: для философского суждения традиционно важно учитывать, что по тому или иному поводу сказал тот или иной философ уже признанный философским сообществом как авторитет. Поэтому и простейшим критерием философского текста является наличие в нем апелляции к другому философскому тексту уже признанному в своей принадлежности к корпусу философских текстов. Это и приводит к тому, что в философской практике профессионализируется такой вышеуказанный социальный навык как интертекстуальность.
Если выше представленный ход рассуждений верен, то мы получаем надежный критерий для определения того момента, когда философия стала профессионализироваться. Вопрос о профессии, в свою очередь, ставит вопрос о традиционном занятии философа. В некотором смысле ответ на этот вопрос был дан с самого начала существования философии. Показательна работа отечественного антиковеда Аристида
Доватура «Платон об Аристотеле». В ней автор обращает внимание то, что Платон и Аристотель были ориентированы на разные типы публичной презентации: Аристотель через книги, а Платон, через непосредственное общение. Конечно, Платон писал диалоги, но для него это было нечто второстепенное по отношению к живому диалогу. «...В общении с Платоном он (Аристотель) проявлял такое трудолюбие, что дом его получил название дома читателя».2 Такое название было вызвано тем, что Аристотель много читал и это выглядело достаточно необычно в тот период, ибо книга и чтение еще на рассматривались как атрибутивные практики философа. «Век книжной учености начинается с Аристотеля. До этого Греция пела, говорила, слушала, но читала мало. Большие библиотеки появляются лишь при Птолемеях. Аристотель один из первых в Греции стал много читать»3. Философия родилась «на свежем воздухе, под ярким солнцем», и те, кто были первыми, не читали, а занимались преимущественно собеседованиями. Умственная деятельность не ассоциировалась с библиотекой и чтением книг. Сам Платон однозначно предпочитал непосредственный диалог, т.к.. идеальным рассматривал общение с теми, кто умеет задавать вопросы и кратко отвечать на вопросы собеседника. Мысль о неспособности книг удовлетворить возникающие у читателя запросы детально выражена. Поэтому не чтение, а живая беседа была главной формой философской деятельности в Академии. Аристид Доватур полагает, что: «...иногда читались и законченные произведения; чтение было обязанностью раба-анагноста. Затем происходило обсуждение вопросов, которым была посвящена прочитанная книга. Но гораздо чаще положение или замечание, высказанное кем-либо из собеседников и служившее исходной точкой для беседы, не имело отношения к книгам. Во всяком случае, из диалогов Платона не видно, чтобы они непосредственно вырастали из мыслей, навеянных только что прочитанной книгой»4. Долгий спор о преимуществах книжного или устного обучения выразился и в античной поговорке том, что живой голос обладает большей действенной силой, нежели безгласные учителя.
Поэтому противостояние Платона и Аристотеля имело не только содержательно -концептуальный характер, они задавали принципиально разные стратегии философского развития, и стратегия предложенная Аристотелем, — развитие философии через систематическое толкование книг — взяла верх, показав свою большую эффективность.
В развитии вышеизложенного необходимо добавить, что именно с Аристотеля начинается дисциплинарное оформление философского знания. На это обстоятельство — Аристотель как основоположник дисциплины в философии — указал отечественный пионер в области социологии знания Михаил Константинович Петров5. Он заметил, что любая теоретическая дисциплина, в том числе и философия, в любой момент времени существует в следующем наборе составляющих:
1. Дисциплинарная общность — живущее поколение действительных и потенциальных творцов (в наше время профессиональное сообщество).
2. Дисциплинарная деятельность, фрагментированная в роли исследователя, учителя, редактора, оппонента, рецензента, эксперта, популяризатора.
2 Доватур А. Платон об Аристотеле // Вопросы античной литературы и классической филологии. — М., 1966. — С. 139
3 Там же. С. 140
4 Там же. С. 143.
5 Петров М. К. Язык. Знак. Культура. — М., 1991. — С. 233-234
3. Правила дисциплинарной деятельности: публикация результатов, запрет на плагиат, императив выдерживания творческого канона данной дисциплинарной общности.
4. Массив наличных результатов, накопленный деятельностью членов дисциплинарной общности ( сумма полученных знаний).
5. Механизм внедрения-признания новых результатов в массив наличных результатов (в наше время публикация).
6. Механизм подготовки дисциплинарных кадров для воспроизводства дисциплинарной общности методом приобщения новых поколений к массиву наличных результатов и к правилам дисциплинарной деятельности (в наше время университет).
7. Предмет дисциплины — поле поиска новых результатов, определенное действующей дисциплинарной парадигмой.
Все эти составляющие философии как дисциплинарного знания сложились в античности. «В пользу дисциплинарности говорит и преемственность сама по себе, отсутствие долговременных срывов философской деятельности, что свидетельствует о присутствии в новой социальности постоянных причин, вынуждающих заниматься философией»6. Причем у Аристотеля эта дисциплинарная связь осознана как связь содержательно-предметная, а не формальная: «И если появится написанный метром какой-нибудь трактат по медицине или физике, то они обыкновенно называют его автора поэтом, а между тем у Гомера и Эмпедокла нет ничего общего, кроме метра, почему первого справедливо называть поэтом, а второго скорее фисиологом» (Поэтика, 1447Ь). Аристотель видел содержательное отличие философской практики в выдерживании а) предмета исследования и б) соотнесении своего высказывания с тем, что уже сказали по этому поводу другие философы.
В виду вышеизложенного, именно Аристотель может рассматриваться как первый в истории философии философ-профессионал.
6 Там же. С. 220
