CC BY
158
Архитектурный облик усадеб горожан Центральной России XVII века в контексте социальной иерархии
Л.Д.Мазур
Рядовая застройка городов Центральной России XVII века из-за недолговечности основного конструктивного материала - дерева практически везде утрачена, и исследователям приходится восстанавливать ее архитектурный облик на основе письменных и изобразительных источников, а также данных археологии. Мною уже анализировались общие положения, выработанные в отечественной историографии, касающиеся типологии, функции, конструкции и облика построек, входивших в комплекс городской усадьбы - основного элемента рядовой ткани русского города изучаемого периода [1]. В данной статье рассматривается объемно-пространственная организация усадеб жителей феодального города различного достатка и социального положения.
Иностранцы, побывавшие в России в XVI-XVII веках, оставили интересные описания жилищ горожан. Так, Барберини, посетивший Россию в XVI веке, пишет, что «дома их... как в этом городе, так и в других, точно так же и по деревням, малы, неудобны, не соответствуют условиям вежливости и приличия. В них одна комната, где едят, работают и делают все; в комнате для тепла печь, где обыкновенно спит вся семья, и, однако, у них нет смысла, чтобы сделать трубу, по которой бы выходил дым; они дают ему вылетать в дверь и окна, так что быть там не малая мука» [2. С.5-6]. Ему возражает Иовий, посетивший Москву в том же столетии: «Дома в Москве. вообще деревянные, разделяющиеся на столовую, кухню и спальню, поместительные и постройкою не очень огромные, да и не слишком низкие.» [2. С.5-6]. Эти, на первый взгляд, противоположные оценки увиденного жилища объясняются тем, что описаны дворы, владельцы которых имели разный достаток и принадлежали к разным социальным группам (Барберини описывает жилища бедноты, а Иовий - зажиточных, хотя и не очень богатых, горожан).
Петр Петрей, приехавший в Россию в следующем столетии, также отмечал неудобство жилища бедноты: «У небогатых и бедных - курные избы, так же как и у мужиков по деревням; когда топят эти избы, там быть никому от дыма не возможно - все должны оттуда уходить, пока не прогорит огонь; тогда опять входят в избы, которые теплы и жарки, точно баня» [2. С.5-6]. От такого жилища сильно отличались дома феодальной верхушки - «чрезвычайно высокие, из простой сосны, в три или четыре комнаты, одна над другой. И тот, кто выстроил себе самые высокие хоромы, с крышею над лестницею крыльца, тот и считается в городе самым пышным и богатым тузом. Такие дома особенно стараются строить богатые дворяне и купцы. Кровли спускаются по обе стороны вниз. А знатные и бо-
гатые - те кладут печи у себя в домах изразцовые; строят также на своих дворах каменные домики и склепы (то есть кладовые), где хоронят от пожара лучшее оружие и проч. На дворе у них стоят также и другие покои, где живут и спят они в жаркую пору. У некоторых есть такие дворы, что могут поместиться три-четыре тысячи человек» [2. С.5-6].
Таким образом, если жилища бедных горожан состояли из простой избы, нередко даже без сеней, то богатые хоромы отличались более сложной, чем трехкамерная, связью [3. С.174; 4. С.49-82, 270-280; 5. С.130]. Так, О.В.Овсянников по археологическим данным на территории Мангазеи XVII века исследовал несколько типов жилищ: наиболее простое
- клеть (3,8 на 3,8 м) с сенями (3,4 на 3 м) и сложное, где дом-связь (из трех помещений) соединялся сенями с большими повалушами или горницами на подклетах [6. С. 41-43].
Количество помещений и было основным отличием жилищ разного достатка владельцев: если в бедной избе для основных бытовых процессов выделялись отдельные углы, то в зажиточных хоромах для этих целей ставились отдельные клети или даже группы клетей - горниц, повалуш, комнат, светлиц, сеней, пристенов, чуланов, изб - жилых, столовых, крестовых и т.д. [7. С.48; 8. С.42; 9. С.194-195]. А.П.Новицкий о жилищах богатых москвичей замечает, что они носили в целом тот же характер, что и палаты и хоромы в Кремле, Коломенском и Измайлове, «только, конечно, имели более скромный вид» [2. С.16]. М.В.Николаева пишет, что «размеры дома и количество отдельных помещений зависели от общественного и финансового положения заказчика, от того места, которое то или иное владение занимало в его хозяйственной жизни» [10. С.372].
Различные акты XVI века зафиксировали разнообразный состав богатого хоромного строения на дворах посада Коломны у князей В.А.Старицкого и Ивана Бельского, на посаде Венева - у князя Ивана Мстиславского; в Григоркове Дмитровского уезда - у вотчинников Лужиных, во Владимирском уезде
- у Я.И.Молчанова [11. С.32, 312-321]. О том же свидетельствуют письменные источники первой четверти XVIII века, сохранившиеся по хоромам А.К.Хрущова (в вотчинном селе Зайкино Тульского уезда), капитана И.Н.Арсеньева (в деревне Котешево Алексинского уезда), И.А.Раевского (в деревне Мышенки Каширского уезда), Ив.У.Бяренели, И.И.Головина, князей А.В., В.В. и М.В.Голицыных (в Москве) [10. С.295-296, 347, 371, 372; 12. С.18-19; 13. С.13-14; 9. С.248-249; 14. С.58-59]. Дополнительные клети могли пристраиваться к хоромам, а также составлять отдельные, независимые по-
стройки. Прирост новых клетей чаще всего шел не от избы, а от неотапливаемой клети. Новые клети могли располагаться с трехкамерной связью по одной оси - по прямой, а также повернуть перпендикулярно - углом, образуя Г-образную постройку (чаще в многокамерных постройках, вариант расположения по прямой встречался реже) [3. С.230-234; 8. С.47; 15. С.66; 16. С.88-90; 17. С.145-159].
При этом сени как непременный атрибут жилища сохранялись и в богатых домах (где их было несколько) и, наоборот, в беднейших могли отсутствовать (независимо от социальной принадлежности владельца) [7. С.48; 4. С.71].
Из сохранившихся описаний дворов посадских людей Шуи XVII века следует, что на дворах бедноты могло быть простое однокамерное жилище, а на зажиточных дворах - трехкамер-ные двух- и даже трехэтажные хоромы. Так, если у посадской вдовы Кузмы Павлова в 1643 году из всего хоромного строения была только изба, то у кабацкого головы Луки Ляпунова в 1646 году - горница с подклетом, повалуша, амбар, баня с предбаньем (перед горницей), у его поручителей И.Суторина и Т.Аверкиева - изба с сенями, с повалушей и изба с присте-ном (соответственно) [3. С.191; 14. С.102-103; 13. С.245]. В 1673 году в каждом из четырех дворов посадских людей, конских целовальников Н.Алексеева, А.Коновалова, И.Калинина, М.Данилова указано трехкамерное жилище, в котором изба сенями соединялась с другой жилой постройкой - амбаром с верхним жильем (в трех случаях) или с повалушей с нижним жильем (в одном случае) [3. С.191].
То же характерно и для дворов владимирских посадских людей. У А.А. Гребенщикова в Ременниках было хором - изба, напротив клеть, между ними сени; у Антропа-красильника на купленном дворе на дворцовой саженной земле за рекой Лыбедью - горница на подклете, напротив - повалуша, между ними - сени [14 С.126-128]. За Ивановскими воротами в 1657 году у А.Д.Потапова значились - изба и клеть, а у П.Я.Решетникова - изба с пристеном; у Н.Я.Краюхина в 1700 году - изба, сени, клеть [18. С.191-199]. Более сложным было жилище муромского пушкаря Е.Д.Крюкова: в 1618 году в его хоромный комплекс входили две избы плоских, напротив -повалушки, между ними сени [13. С.246-247].
Жилище сельских крестьян Суздальского Покровского монастыря конца XVII века обычно состояло из избы и клети (реже нескольких клетей), в частности на омшанике (в случае, когда клеть была без омшаника, омшаник указывался отдельной постройкой); единичны случаи, когда изба указывалась вовсе без клети [14. С.76-88]. В Тверском уезде дворы крестьян также состояли всего из двух построек - избы и клети или сенника [19. С.8]. Тот же тип жилища (изба с клетью или просто изба с сенями) указан в сохранившихся описаниях крестьянских дворов Шуйского посада 1654 и 1656 годов [13. С.246; 14. С.151-152; 20. С.309-310].
Хоромы приходских священников обычно насчитывали тройную или более сложную связь. В Москве у некоего протодьякона в 1579 году указаны горница, повалуша, сени,
изба; у И.Фокина хоромы имели поземную тройню, мшаные светлицы с девятью красными окнами, трое сеней с двумя чуланными и двумя отходами; на хоромах два чердака; сени с крыльцом, к хоромам приделаны баня с предбанником [13. С.135-140; 3. С.193]. В 1694 году на дворе ростовского попа указаны двое хором: изба с мостом и старенькая изба, перед ней сени и горенка на подклете [9. С.165—166].
Соответственно, жилища различались по площади. Общий размер небольших хором И.А.Раевского составлял 12 на 8 маховых сажен, в то же время московские хоромы князей Голицыных на Охотном ряду, судя по сохранившемуся описанию, превосходили их в десятки раз [21. С.347; 9. С.248-249].
Различной была и этажность хором. Для беднейших тяглых слоев были характерны поземные избы. При раскопках в Суздале в слое XI века найдены остатки однокамерных изб (с печью, как правило, в углу напротив входа) без подклетов, столь характерных для Севера, но с подпольем для хранения запасов продуктов - подобный тип жилища существовал во Владимирском крае и в XIX веке [22. С.167-169].
У зажиточной верхушки число этажей достигало трех и даже четырех, поскольку в состав хором входило множество жилых построек на подклетах [23. С.8; 3. С.195], в том числе терема, горницы и повалуши [3. С.194-195; 4. С.49-82, 270-280; 11. С.32, 312-321; 12. С.18-19; 21. С. 295-296, 371, 334, 425; 24. С.23].
Во дворах дворян и детей боярских (в отличие от крестьянских) часто встречалась горница, а при избах и горницах указаны чердаки и чуланы (отсутствовавшие вовсе в крестьянских дворах) [23. С.8; 26. С.38-39]. При этом и в первом и во втором случае господствовавшим типом была тройная связь: изба-сени-клеть (у тяглецов) и горница-сени -повалуша (у зажиточных людей как тяглых, так и служилых сословий) [3. С.195]. Двухэтажными на дворах посадских людей могли быть и некоторые хозяйственные постройки: из челобитной 1646 года о краже со двора шуянина, посадского человека М.В.Москвитинова узнаем, что все ценности он хранил в надпогребном амбаре; у шуянина, посадского человека П.Г.Постникова вещи были украдены из верхней клети [14. С.110-112, 175].
Е.М.Караваева и А.А.Шенников на материале изображения построек Суздальского посада на иконе Ефросиньи Суздальской 1700 года также приходят к выводу, что этажность построек во дворах суздальцев колебалась от одного до трех [25. С.64-66]. С.К.Богоявленский на примере застройки Москвы XVII века (в том числе палат В.В.Голицына, боярыни А.П.Хитрово, царевича Иоанна Алексеевича, калужского двора воеводы И.Ф.Еропкина, где высота этажа колебалась от трех аршин десяти вершков до четырех с половиной аршина) писал, что этажность зажиточных хором могла доходить до четырех [9. С.194-198]. А.П.Новицкий прямо указывал на известную градацию в великолепии жилища в связи с общественным положением его владельца: чем, например, важнее был боярин, тем выше воздвигал он свои хоромы [2. С. 16].
Состав и разнообразие дворовых построек у владельцев с различным социальным статусом и зажиточностью также сильно разнились, что отмечают все исследователи для рассматриваемого периода [9. С.194-195; 25. С.64-66]. В среднем в селах Владимирской губернии XVII века их число в крестьянской усадьбе варьировалось от двух до семи (при этом обязательно были изба и омшаник, над которым часто ставилась клеть), а на один московский двор посадского человека приходилось в среднем шесть строений различного назначения (от трех до девяти - у более зажиточных); на двор феодала - двенадцать (от восьми до девятнадцати) [27. С.83-96; 3. С.194; 4. С.49-82, 270-280].
Набор типов строений во дворах посадских людей Центральной России XVII века был примерно одинаков: к жилой связи могли прибавляться баня (в половине случаев), овин в гумне, амбар на погребе, конюшня, хлев; разница в составе дворовых сооружений объясняется различной зажиточностью владельцев дворов. В 1727 году в Дмитрове в одном дворе указаны баня и погреб с надпогребницей, во втором - омшаник и амбар, между ними - сарай и сушило [12. С.19]. В Ростове в 1694 году у посадских вдов У.Родионовой и О.Быковой из дворовых построек названы только бани; у посадской вдовы Т.Мартьянова на половине двора были сарай и половина сарайца над задними воротами [13. С.135-140]. В Угличе XVII века на дворе Е.Е.Черногузовой указаны погреб с надпогребницей, баня с предбаньем [3. С.192-193]. В Шуе в 1640-х годах двор посадской вдовы содержал амбар; у кабацкого головы - амбар, баню с предбаньем (перед горницей), сенницу, конюшню с погребом (у ворот); у трех посадских людей - бани, в том числе с предбаньем [14. С.102-103; 13. С.245; 3. С.191]. Во Владимире в 1660 году у Алешки Иванова, сына Ворошатина, во дворе были баня, погреб; в 1657 году у А.Д.Потапова - надпогребница, баня с предбаньем; в 1700 году у Н.Я.Краюхина - изба масленая, амбар, погреб с надпогребницей, клеть, баня [13. С.126-128; 18. С.191-199].
Сильно было различие в числе и характере дворовых построек у служилых по прибору, ремесленников казенного и дворцового ведомств. В бедных дворах московских Казенной и Мещанской слобод XVII века не было даже бань, а в богатых (Мещанской слободы) располагались бани, погреба, амбары, сенницы, конюшни, сараи, клети, чуланы, закрома, каморки, навесы [9. С.164-165]. На дворе муромского пушкаря в 1618 году стояли баня, погреб с сушилом и сенницей, конюшня [14. С.246-247]. На крестьянских дворах сел, принадлежавших Суздальскому Покровскому монастырю, овины указывались часто (их число во дворе могло доходить до двенадцати). При этом единичны упоминания сенниц, мякинниц, хлевов, амбаров, житниц и гумен, особенно редки бани [14. С.76-88]. В отличие от сельских районов, баня в числе дворовых построек крестьян Шуйского посада присутствовала часто (судя по данным 1654 и 1656 годов) [13. С.246; 14. С.151-152; 20. С.309-310].
Состав дворовых построек приходского духовенства варьировался в зависимости от состоятельности конкретного владельца. На московском дворе некоего протодьякона в 1579 году указаны мыльня с предмыленьем, клеть; на другом московском дворе - попа И.Фокина - баня с предбанником (приделанные к хоромам), погреб с надпогребницей, ледник, над ним амбар; на дворе ростовского попа в 1693 году - сараи, амбар, рубленный в замок, баня с овином над ней [3. С.193; 9. С.165-166; 13. С.135-140].
М.Г.Рабинович на материале письменных источников и археологических раскопок указывает на типичность богатой усадьбы, ее состава для всех районов при резком отличии как по набору строений, так и их расположению на участке от усадеб других социальных групп [3. С.185-186; 4. С.49-82, 270-280; 28. С.241]. К тому же мнению пришли Е.М.Караваева и А.А.Шенников, однако из-за ошибочного представления о социальной структуре города XVII века исследователи предположили, что самые богатые усадьбы принадлежали помещикам [25. С.64-66]. Л.А.Тимошина подчеркивает сходство крупных городских усадеб гостей с монастырскими подворьями, дворами иностранных купцов и частновладельческих крестьян (крупных торговцев?) [29. С.145].
В состав хозяйственных сооружений богатой усадьбы, непосредственно примыкавших к хоромам, входили: баня и избы, обслуживавшие господский стол (хлебные избы, пивоварня, поварня), отдельно стояли столовая изба (с повалушей, сенями и переходами), амбар, погреба (в том числе ледник) с расположенным над ними сушилом, конюшня, сенницы; двор окружал высокий частокол с воротами.
На дворах феодалов, кроме того, располагались строения зависимого сословия. На посаде Коломны XVI века у князя В.А.Старицкого указаны: изба, мыльнишко, мастерская, сенник, амбар солодяной дворника; у князя И.Бельского один из дворников жил в подклете горенки, другой дворник (или несколько дворников) имел избу, три клетки и мыльнишко, и была еще отдельная воротная изба [11. С. 32]. Пять людских клетей значилось на дворе вотчинников Лужиных в селе Григорково Дмитровского уезда [12. С.18-19]. В 1613 году на большом дворе Я.И.Молчанова указан людской дворик с избушкой, клеткой, амбаром с пристенцем [13. С.13-14]. Монастырские дворы по числу, типу и разнообразию дворовых строений оказались идентичны жилым помещичьим дворам [23. С.8-9].
Конструктивные особенности сооружений зависели от их предназначения, а также от состоятельности владельца1. В районах Центральной России XVI-XVII веков для жилых построек чаще применялись хвойные породы (ель, сосна), для хозяйственных - также и дуб [3. С.182]. Для конструкции
1 См. мнение С.К.Богоявленского по этому поводу; им же разобраны противопожарные требования, предъявляемые указом 1688 года к конструкциям «покрытий палатного строения» [9. С.197-198, 218].
жилых срубов был характерен стык «в обло» (с выступавшими концами бревен), а для хозяйственных - «в лапу» [16. С.57-60]. Конструктивной особенностью хором являлось отсутствие врубок при соединении клетей друг с другом (за исключением сложных, многокамерных хором) [16. С.88-90].
От состоятельности владельца зависел также тип отопления избы - по белому или по черному [35. С.12]. При этом изба черная (с курной печью), как правило, была на три-четыре венца выше избы, отапливаемой по белому (имевшей трубу) [36. С.225].
Тем же экономическим фактором обусловливались наличие крытых рундуков у крылец и тип окон - волоковые или косящатые (колодные) [25. С.64-66]. Волоковые окна имели вид узких щелей: при их устройстве выпиливалась часть бревна (или части двух смежных бревен). Крупное окно, при устройстве которого прорубалось несколько бревен, обязательно имело косяки - вертикальные стояки, скреплявшие концы бревен [15. С.52-53; 16. С.66-67]. Замечено, что окна подклета и фронтона часто не повторяли порядка окон самой избы (судя по рисункам Олеария и Мейерберга, у первых обычно было по одному окну, а у избы - два окна на главном фасаде, выходившем на улицу)2.
Еще И.Е.Забелин, говоря о деревянной архитектуре, заметил, что «первая красота здания заключалась в его покрытии, в его кровле» [8. С.57]. Более того, именно «крыши в сооружениях XVI-XVII веков были главным элементом всякой архитектурной композиции» [16. С.75]. Каждая постройка, составлявшая хоромный комплекс, перекрывалась собственной кровлей (в основном драночной, изредка, на хозяйственных сооружениях, - соломенной) [3. С.182], расположенной на разной высоте (как правило, над сенями - ниже, чем над избой и клетью) [15. С.68; 17. С.146-149]. На панораме Суздаля И.Вахрамеева 1797 года у трехкамерного жилища изображена единая кровля, а у двухкамерного - на разных уровнях [37. С.273]. В Ямской слободе, зафиксированной на панораме Владимира, каждое строение имеет собственную кровлю в разновысотном ансамбле дворовой застройки [28. С.71 - «Вид города Владимира со Студеной горы» 1769 года].
Кровля большинства построек (судя по данным изобразительных источников) была преимущественно двускатная (односкатная встречалась в хозяйственных постройках), в то время как в церковных постройках и в жилищах богатых людей применялись разнообразные кровли: двускатные, ки-левидные бочки, многогранные шатры [3. С.183; 4. С.49-82, 270-280; 9. С.194; 16. С.75; 38. С.32-33].
Эволюции планировки и организации усадебного пространства много внимания уделяли М.Г.Рабинович (занимавшийся городскими усадьбами) и А.А.Шенников (сельскими),
2 Появление трех окон на фасаде А.И.Некрасов относил к XVIII - XIX векам [15. С.52]. Показательна в этой связи панорама Суздаля И.Вахрамеева 1797 года, запечатлевшая расположение окон на фасадах обоих типов [37. С.273].
которые выявили одинаковую тенденцию: от свободной планировки усадьбы с несомкнутыми, не связанными с домом дворовыми постройками развитие шло по линии связи жилых и хозяйственных построек [3. С.156-244; 4. С.29-41, 49-82, 270-280; 27; 39. С.72; 40. С.88-101]. Однако недавние археологические исследования показали, что эта тенденция имела не постоянный, а скорее синусоидный характер, поскольку зависела от особенностей конкретных исторических эпох. В ходе археологических раскопок на территории «Ветчаного города» Владимира Ю.Э.Жарновым было установлено, что если для домонгольского периода была характерна жесткая периметральная П-образная плотная застройка усадьбы (вероятно, связанная в единое сооружение), тяготевшая к границе участка, со свободным дворовым пространством в центре, то во второй половине XIII - XV веке схема изменилась: неплотная и хаотично расположенная застройка тяготела к уличному фронту, а основная площадь в глубине участка оставалась незастроенной и использовалась под огороды вплоть до XVIII века [41. С.84; 8. С.30].
В XVI-XVII веках традиционная структура общей массы городских жилых дворов характеризовалась сосредоточенностью комплекса жилых и хозяйственных построек в передней части участка (выходившей на улицу) и размещением огорода и сада на задних землях [4. С.49-82, 270-280; 38. С.32-33; 42. С.24].
Подобное деление участка просуществовало до XIX века. На плане Дмитриевской слободы во Владимире не только изображены границы владельческих участков, но также приведено расположение застройки (хотя и без конкретизации). Жилища примыкали к проезжей улице и располагались как в углу участка (наиболее часто), так и по его центру (реже), занимая на узких участках весь уличный фронт. На двух участках (№ 22, 62) строения, сильно уступавшие по площади жилищу (хозяйственные?), были вынесены в дальний от улицы конец двора, ближе к огороду [ГАВО. Ф.417. Оп.4. Д.585. Л.11].
Тип организации усадьбы, безусловно, зависел от района размещения (городской - для центральных районов, около-городный - для периферийных), а главное - от социальной принадлежности и зажиточности владельца.
Двор городской усадьбы делился на несколько участков: чистый двор перед домом, вокруг которого организовывалась преимущественно жилая зона усадьбы, и задний, черный или хозяйственный, двор для производственно-хозяйственной деятельности, сад и огород (в глубине). Подобная схема зафиксирована планом двора Владимирской губернии [15. С.26].
У богатых двор разделялся на три и более части: передний, задний и конюшенный или псарный, а также другие в соответствии с их функциональным предназначением [4. С.49-82, 270-280]. Двор князя Ивана Мстиславского на посаде Венева XVI века делился на передний (с хоромным строением), задний (со строениями, обслуживавшими стол),
конюшенный (с избой, конюшней, житницей и омшаником) и псарский (с двумя избами, двумя клетями, пристеном и медвежьем срубом) [11. С.312-321]. У вотчинников Лужиных (в Григоркове Дмитровского уезда) кроме основного были дворы скотский (с сараями, скотными избами, телятником и овчарником, клетями для птицы, пристеном для свиней) и конюшенный (с сенным сараем, амбаром для хранения саней и телег, а также конюшней) [12. С.18-19]. У Я.И.Молчанова двор состоял из большого двора, конюшенного и заднего с гумном и скотным двором [13. С.13-14].
Деление двора осуществлялось низкими легкими конструкциями, в качестве которых обычно выступал плетень или слег - легкая изгородь из жердей [4. С.49-82, 270-280; 37. С.273 - рисунок И.Вахрамеева 1797 года панорамы Суздаля].
С XVI века в крупных городах дальнейшая эволюция дворового пространства шла по пути выдвижения жилища боковым фасадом (торцом) на красную линию улицы [3. С.204; 24. С.40-41], в центр участка (что объяснялось санитарными и противопожарными требованиями, а также кадастровыми соображениями [43. С. 154-155; 44. С.68]. Ближе к улице происходило перемещение и мастерской ремесленника [3. С.204; 24. С.40-41; 37. С.55]. Кузницы, судя по скудным свидетельствам суздальской описи, также располагались вдоль улицы, а не в глубине двора: «Кузница вдовы Маврутки Василевской жены Саф[ь]яна... а ныне тем двором владеет Федка Шеногин; кузница снята, на том месте зделаны ворота.» [Переписная книга оброчных мест в городе Суздале, составленная по грамоте из приказа Большой казны писцом Андреем Ивановичем Воейковым 15 июля 1682 г. РГАДА. Ф.137. Оп.1. Суздаль, № 3. Л.41-41 об.]. В передней части двора могли располагаться и хозяйственные сооружения: «Солодовня да овин Митки Мамина был[и] на дворе на тяглой земле. а ныне тем двором владеет Иван Мамин; и тот овин и солодовня сняты, на том месте построено хоромное строение» [Там же. Л.40 об.].
А.А.Шенников характеризует принцип организации бедного посадского двора как Г- и П-образный: к избе сбоку пристраивалось более низкое помещение, к которому подходило под прямым углом еще более низкое. Анализируя изображение рядовой застройки в альбоме Мейерберга 1661 года и плана города Тихвина 1678 года, Шенников пришел к заключению, что изображенные «усадьбы с пристройками к избам. очень походят на беднейшие посадские усадьбы, известные по изображениям на этом же плане и другим материалам и исследованиям о посадской застройке в городах Московского государства.» [40. С.92]. К тому же выводу он приходит, анализируя вместе с Е.М.Караваевой изображение построек Суздальского посада на иконе Ефросиньи Суздальской 1700 года [25. С.64-66]. Г.С.Маслова и Л.Н.Чижикова, обследуя Нижегородскую и Владимирскую области, выявили «реликтовую» покоеобразную форму застройки двора [45. С.3].
В Шуе в середине XVII века хозяйственные помещения образовывали комплекс напротив жилища: «.а на дворе
хоромы изба с предизбьем, да против избы анбарец, да баня с предбанником.» [14. С.151-152]. Та же схема присутствует на панорамах Суздаля конца XVIII-XIX века и владимирской Ямской слободы 1769 года, на которой, впрочем, запечатлен также и П-образный принцип организации дворовой застройки [37. С.273 - рисунок И.Вахрамеева 1797 года панорамы Суздаля; 46. С.323 - «Вид города со стороны Владимирского тракта». Гравюра начала XIX века; 28. С.71 - «Вид города Владимира со Студеной горы» 1769 года].
Такая периметральная организация застройки усадеб характерна для ремесленных (записных), военных, монастырских слобод. Эти слободы имели мелкую нарезку дворовых участков с очень узким поперечником, выходившим на улицу (4-6 сажен), что не позволяло делить его жилым домом на две половины (жилую и хозяйственную), так что жилой дом ставился торцом на красную линию улицы, а остаток поперечника участка использовался для въезда во двор [28. С.279; 37. С.55; 47. С.15]. Одиночно расположенные дворы рядовых беломестцев (как светских, так и церковных) также часто были весьма скромных размеров, что влекло за собой соответствующую планировку участка. Показательны в этой связи дворы пушкаря, пушкарского ученика и кузнеца вблизи улицы Рождественка, а также лекаря и пономаря на улице Знаменка в Москве [48. С. 48, 57].
Планировка усадьбы крупного феодала резко отличалась от рассмотренных выше - одной из важнейших ее характеристик была замкнутость, а также центральное расположение хором и периметральное - построек хозяйственного назначения [37. С.55; 48. С.36-40, 57]. Образцом подобной организации усадьбы является двор великого государя, чертеж которого приведен В.И.Ламанским [49. Ил^]. В центре стоял хоромный комплекс, делившийся на две части. Столовая на подклетах имела сени и два крыльца - переднее и заднее. Собственно жилая часть состояла из обширных передних сеней, передней и комнаты. Из передних сеней были две двери: в сени, за которыми располагалась «мыленка», и в задние сени, выходившие в несколько других сеней, связывавших три избы и длинный переход к церкви. Усадьбу окружала ограда в замет. Передние ворота были высокими, крытыми, отдельно от них была устроена проходная калитка. По сторонам ворот, торцами на улицу, стояла двухэтажная изба-тройня (изба-сени-изба), далее шли погреба с сушильнями, клети и двойня сытенного дворца, с другой стороны ворот - церковь и здание Дворцового приказа. У задних ворот - поварни и избы, а за хоромным комплексом - двойня кормового дворца. Аналогичны по принципу организации московские усадьбы знати, о которых мы можем судить по сохранившимся «чертежам». Так, на усадьбе вблизи московского двора И.Ф.Стрешнева по Смоленской улице [49. Ил^] в глубине участка располагались хоромы, имевшие в плане Г-образную конфигурацию. Крыльцо вело в сени с передней и комнатой, к которой под прямым углом примыкала аналогичная связь: сени-перед-няя-комната. Сенями дальняя комната связывалась с баней
у задней стороны участка. На переднем дворе справа от ворот стояла конюшня; левую сторону занимали амбар, сени с погребом и изба. У двора князя Ю.А.Оболенского на улицу выходил только высокий частокол с воротами, по сторонам которых стояли амбар, погреба, конюшня, две сенницы. На переднем дворе располагались два высоких здания (по-валуши); господский дом с горницами, комнатами, сенями, повалушами и переходами стоял в глубине усадьбы; за ним, на заднем дворе, были обслуживавшие господский стол хлебные избы, пивоварня, поварня, баня; отдельно стояла столовая изба с повалушей, сенями и переходами; был также коню-
СиоДенснал, г |ип,и
Двор зажиточного горожанина на Смоленской улице в Москве
шенный двор с особой горницей [3. С.193-194; 4. С.20-28, 49-82, 275]. На дворе бояр Стрешневых двухэтажные многокамерные хоромы, связанные с домовой церковью, трапезной и амбаром, занимали центральное положение. По периметру участка, выходя на улицу тыльными сторонами, располагались хозяйственные постройки: поварни, погреба, амбары. Возле двойных парадных ворот у самой ограды стояла изба, между воротами и хоромами - колодец, а заднюю часть двора занимал сад [48. С.37]. На дворе стольника М.П.Головина сложный многокамерный комплекс хором также находился в центре участка, а хозяйственые постройки стояли по его границе. По сторонам ворот, в передней зоне двора располагались конюшня и амбар, рядом с хоромами - изба (для челяди) и погреб, в задней части - поварня и баня [48. С.38]. Аналогичным образом было организовано пространство двора окольничего Михаила Собакина - с центральными трехэтажными палатами и периметрально расположенными поварнями, амбарами и людскими [48. С.57]. Многокамерные двухэтажные хоромы дьяка Ефима Юрьева также занимали центр двора. Перед ними был устроен сад и стоял колодец. Постройки хозяйственного назначения располагались по границе участка: палатки, ледник, людские, чулан, конюшня, сарай - в передней зоне; поварня, мыльня и еще одна палатка каменная - в задней [48. С.39]. Ко времени снятия плана с двора, прежде принадлежавшего окольничему Ф.М.Ртищеву, хозяйских хором уже не сохранилось, но остальные постройки указаны. На переднем дворе в центре - колодец, по бокам ворот, выводивших на Моховую улицу, - избы с сенями воротника и ремесленника (оконничника); на заднем дворе по бокам ворот на Знаменскую улицу, - избы токаря и сторожа [48. С.48]. Меньшее разнообразие построек, но тот же принцип организации усадьбы (в основе которого были замкнутость, деление участка на три зоны, центральное положение хором и периметральное - хозяйственных сооружений) был характерен для богатых дворов купцов и крупного духовенства [47. С.15; 48. С.38-45].
Сходной была организация дворового пространства зажиточного слоя тяглецов - лутчих людей. Поскольку его население имело сложную структуру - состояло из взрослых неотделившихся членов рода дворовладельца, а также ряда семей, находившихся в различной степени зависимости от него и дифференцированных по отношению к дворовой собственности, то на таком дворе было не только большое число построек хозяйственного назначения, но и разнообразных жилых хором людей различной зажиточности и социального статуса. Застройка таких дворов была организована по усадебному принципу, с хоромами в глубине владения, но ближе к улице, и с второстепенными жилыми постройками на переднем плане. За хоромами располагались хозяйственные сооружения, огород и сад. Обнесенный высокой оградой и заполненный разнообразными хозяйственными строениями и жилищами разной величины, такой двор представлял собой «город в миниатюре» [28. С.241, 279].
Кроме жилых, на территории русского города были осадные дворы, имевшие другое предназначение и, соответственно, совершенно другую организацию, о которой известно очень немногое. Как правило, осадные дворы застраивались осадными клетями и имели сравнительно небольшую площадь. Размер одной осадной клети зафиксировала опись Владимира 1625-1626 годов: «Двор боярина князя Воло-димера Тимофеевича Долгорукова, да тово жь двора под клетью вдоль две сажени, поперег тожь...» [Писцовая книга Владимира писцов Владимирской четверти Ивана Афанасьевича Головленкова и подьячего Василия Львова 1624/25 - 1625/26 гг. РГАДА. Ф.1209. Оп.1.Ч.1. Кн.71. Л.28-28 об.]. Н.Д.Чечулин писал, что размеры осадных клетей обычно равнялись полутора - двум саженям и никогда не превышали три сажени [23. С.10].
Застройка осадных дворов была очень плотной, огороды и сады отсутствовали. Исключения составляют: двор Московского Чудова монастыря во Владимире в 1625-1626 годах и двенадцать дворов Шуйской крепости в 1629 году (князей И.И.Шуйского, И. Гундорова, Д.М.Пожарского, Д.М.Черкасского, дьяков И.Болотникова и С.Собакина; сел - дворцового Дунилова, поместного Горицкого, черной Борисоглебской волости и Телешевской стороны; монастырей - Никольского Шартомского, Суздальского Покровского; два пустых дворовых места).
В состав построек должны были входить строения, предназначенные для хранения и складирования запасов
Пример осадного двора - подворье Симонова монастыря в Москве
(омшаники, амбары, погреба), и жилища дворников, а также их небольшие мастерские. Археологами на территории Владимирской крепости (в северной части) в слое XVII века были зафиксированы следы активной гражданской застройки из наземных строений небольшой площади, среди которых были и ремесленные мастерские. На небольшом участке раскопа зафиксированы следы семи построек с небольшими подпольями (2,6 на 2,8 м) и подпечьями, среди многочисленных находок отмечены множество детских глиняных игрушек и каменная литейная форма [33. С.129]. На территории крепости Дмитрова была зафиксирована бревенчатая изба XVII века размерами 7 на 7 м [34. С.167].
Осадный двор городовых дворян и детей боярских должен был еще содержать господский жилой дом, которым пользовались в период осады. В то же время хоромного строения могло не быть в осадных дворах, полученных с поместьем за службу и носивших характер временного, не передававшегося по наследству владения.
При этом родовое подворье крупного светского или духовного вотчинника, безусловно, должно было отличаться по составу и архитектурному облику строений от временного осадного двора худородного служилого по отечеству. У самых крупных феодалов осадные дворы имели такую же сложную структуру, как и жилые, состояли из нескольких дворов различного назначения с развитыми хоромными комплексами. Так, по данным писцовой книги, в крепости Коломны государев двор насчитывал целый ряд хором - государя, царицы, дворы сытенный, конюшенный, житничный; у владыки Коломенского осадный двор имел еще конюшенный двор; в Дедилове двор государя был значительно скромнее, состоял из плоской избы, клети, погреба с надпогребницей и ледника [11. С.1-77, 292-312].
У менее крупных феодалов на дворе из хором стояла тройная связь, дополнявшаяся дворовыми строениями - кладовыми, житницами, сараями, погребами и т.д. На осадном дворе Владимирского Успенского монастыря в крепости Владимира в 1645 году стояли трое хором: тройня (изба - сени - клеть), изба с пристеном и старая изба [30. С.104]. В 1723 году на осадном синодальном дворе во Владимире указаны хоромы и четыре житницы; в 1722 году на московских подворьях значилось: у суздальского архиерея - восемь жилых каменных палат, одна кладовая, погреб, у Суздальских Спасо-Евфимиева и Покровского монастырей - по две жилые палаты каменные и деревянные, у Владимирского Рождественского монастыря - пять каменных палат [31. С.18-21; 32. С.155-156]. Кроме феодальных хором, на монастырском подворье были жилища ведавших управлением уездных владений стряпчих (указанных на московских подворьях суздальских и владимирских монастырей в 1722 году [31. С.18-21; 32. С.155-156]).
Очевидно, аналогичной была застройка «дворов монастырских», расположенных не в крепости, а в монастырских слободах: в них, так же как и в осадных, указаны дворники (судя по данным двора Алексадровского монастыря в Суз-
дале в 1628-1629 годах и Успенского монастыря в 1645 году [Писцовая книга Суздаля писцов Поместного приказа Михаила Михайловича Трусова и подьячего Федора Витовто-ва 1627/28 - 1628/29 гг. РГАДА. Ф.1209. Оп.1. Ч.1. Кн.462. Л.222 об.; 30. С.104]). На чертеже, зафиксировавшем подворье Симонова монастыря в Москве [49. Ил.ШП], хоромный комплекс расположен в центре участка, а сбоку от двойных ворот, на красной линии улицы «подле Троицкого подворья» поставлена небольшая церковь.
Таким образом, функциональное предназначение дворов (осадные или жилые) отражалось на характере их застройки. При этом состав, тип, конструктивные особенности, площадь, этажность и число построек на городском дворе, а также его планировка весьма разнились в зависимости от зажиточности, торгово-ремесленной деятельности и служило-сословной принадлежности конкретного владельца [50. С.184-185].
Принятые сокращения
ГАВО - Государственный архив Владимирской области
РГАДА - Российский государственный архив древних актов
Литература
1. Мазур Л.Д. Архитектура городских усадеб центра России XVII века // Международный электронный журнал АМИТ. 2011. №4 (17). Ст. 2: http://www.marhi.ru/ AMIT/2011/4kvart11/mazur/abstract.php.
2. Новицкий А.П. Гражданская архитектура старой Москвы // Москва в ее прошлом и настоящем. Вып. 4-5. М., 1910. С.5-17.
3. РабиновичМ.Г. Русское жилище в XIII - XVII вв. // Древнее жилище народов Восточной Европы. М., 1975. С.156-244.
4. Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. М., 1988.
5. Кириченко Е.И. Русская деревянная застройка XIX века как социально-исторический феномен // Типология русского реализма второй половины XIX века. М., 1990. С.128-157.
6. Овсянников О.В. Дом и усадьба в сибирском городе XVII века // Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР. Вып. 136. М., 1973. С.37-46.
7. Забелло С.Я., Иванов В.Н., Максимов П.Н. Русское деревянное зодчество. М., 1942.
8. Забелин И.Е. Русское искусство. Черты самобытности в древнерусском зодчестве. М., 1900.
9. Богоявленский С.К. Научное наследие. М., 1980.
10. Частное строительство в Москве и Подмосковье. Первая четверть XVIII века. Подрядные записи / Сост. М.В.Николаева. Т.Н. М., 2003.
11. Города России XVI века. Материалы писцовых описаний / Изд. подготовила Е.Б.Французова. М., 2002.
12. Соловьев К.А. Жилище крестьян Дмитровского края. Дмитров, 1930.
13. Памятники деловой письменности XVII века. Владимирский край. М., 1984.
14. Старинные акты, служащие преимущественно дополнением к описанию г. Шуи и его окрестностей / Собр.
B.Борисовым; изд. Я.Горелиным. М., 1853.
15. НекрасовА.И. Русское народное искусство. М., 1924.
16. Милославский М.Г. Техника деревянного строительства на Руси XVI-XVII веков // Труды Института истории, естествознания и техники. Т.7. М., 1956. С.44-111.
17. Малков Я.В. Древнерусское деревянное зодчество. М., 1998.
18. Владимирский сборник. Материалы для статистики, этнографии, истории и археологии Владимирской губернии / Сост. К.Тихонравов. М., 1857. С.65-69.
19. Громов Г.Г. История крестьянского жилища Владимирского края в ДО^ДО вв. (К вопросу о формировании типов русского крестьянского жилища). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1954.
20. Описание города Шуи и его окрестностей с приложением старинных актов / Сост. В.Борисов. М., 1851.
21. Частное строительство в Москве и Подмосковье. Первая четверть XVIII в. Подрядные записи / Сост. М.В.Николаева. ТЛ. М., 2003.
22. Седова М.В. Суздаль в X-XV веках. М., 1997.
23. Чечулин Н.Д. Русские деревянные жилые постройки в XVI веке // Записки Императорского русского археологического общества. Т. VI. Оттиск. СПб., 1893.
24. Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. Горожане, их общественный и домашний быт. М., 1978.
25. Караваева Е.М., Шенников А.А. Суздаль в 1700 году (по изображению на иконе) // Архитектурное наследство. 1969. №18. С.61-66.
26. Громов Г.Г. Русское крестьянское жилище XV-XVII веков по письменным источникам // Вестник МГУ. Сер. IX. История. 1965. №6. С.35-48.
27. Шенников А.А. Длинный дом и крытый двор. Из истории строительной культуры крестьян лесной зоны Европы до конца XIX - начала XX века. СПб., 1992.
28. Русское градостроительное искусство. Древнерусское градостроительство X-XV веков / Под ред. Н.Ф.Гуляницкого. М., 1993.
29. Тимошина Л.А. Расселение гостей, членов гостиной и суконной сотен в русских городах XVII века // Торговля и предпринимательство в феодальной России. М., 1994.
C.117-151.
30. Владимирский историко-статистический сборник / Под ред. К.Тихонравова. Отделение второе. Владимир, 1869.
31. Материалы для истории Владимирской губернии / Собр. А.В.Смирновым. Вып.1. Владимир, 1901.
32. Материалы для истории Владимирской губернии / Собр. А.В.Смирновым. Вып.2. Владимир, 1903.
33. Мухина Т.Ф. Работы во Владимире (ул. Володарского, 12) // Археологические открытия. 1998. М., 2000. С.129.
34. Милонов Н.П. Дмитровское городище (кремль города Дмитрова) // Советская археология. 1937. №4. С.147-168.
35. ТыдманЛ.В. Изба, дом, дворец. Жилой интерьер России с 1700 по 1840-е годы. М., 2000.
36. Ополовников А.В., Ополовникова Е.А. Избяная литургия. Книга о русской избе. М., 2001.
37. Русское градостроительное искусство. Градостроительство Московского государства XVI-XVII веков / Под ред. Н.Ф.Гуляницкого. М., 1994.
38. Кириллов В.В. К проблеме изучения древнерусского города XVI-XVII веков // Русский город. Вып.7. М., 1984. С. 4-39.
39. ШенниковА.А. Крестьянские усадьбы в XVI-XVII веках (средняя и южная части европейской России) // Архитектурное наследство. 1962. №14. С.63-74.
40. Шенников А.А. Крестьянские усадьбы XVI-XVII веков (Верхнее Поволжье, северо-западная и северная часть европейской России) // Архитектурное наследство. 1963. №15. С.88-101.
41. Жарнов Ю.Э. Усадьба первой трети XIII века «Вет-чаного города» Владимира-на-Клязьме // Международный конгресс славянской археологии (6. 1996. Новгород). Т.2. М., 1997. С.82-93.
42. Кудрявцева Т.Н. Структура и композиционные особенности слободы русского города XVI-XVII веков // Архитектурное наследство. 1984. №32. С.13-25.
43. Кудрявцева Т.Н. Древнерусский город и византийское законодательство // Архитектурное наследство. 1988. №36. С. 144-155.
44. Сытина Т.М. Русское архитектурное законодательство первой четверти XVIII века // Архитектурное наследство. 1969. №18. С.67-73.
45. МасловаГ.С., ЧижиковаЛ.Н. Архитектурные украшения жилища Владимирской и Горьковской областей // Институт этнографии. Краткие сообщения. Вып. 18. М., 1953.
46. Русское градостроительное искусство. Москва и сложившиеся русские города XVIII - первой половины XIX века / Под ред. Н.Ф.Гуляницкого. М., 1998.
47. Кудрявцева Т.Н. Композиция улиц древнерусских городов // Архитектурное наследство. 1985. №33. С.14-22.
48. Гольденберг П.И., Гольденберг Б.И. Планировка жилого квартала Москвы XVII, XVIII, XIX веков. М.;Л., 1932.
49. ЛаманскийВ.И. Сборник чертежей Москвы и ее окрестностей и города Пскова XVII века. СПб., 1861.
50. Мазур Л.Д. Архитектурный облик городских дворов XVII века на примере Владимира, Суздаля, Шуи и Юрьева-Польского // Наука, образование и экспериментальное проектирование в МАрхИ. Секция 4. История архитектуры и градостроительства. М., 2010. С.184-185.
Literatura
1. Mazur L.D. Arhitektura gorodskih usadeb centra Rossii XVII veka // Mezhdunarodnyj elektronnyj zhurnal AMIT. 2011. № 4 (17). St. 2: http://www.marhi.ru/AMIT/2011/4kvart11/ mazur/abstract.php.
2. Novickij A.P. Grazhdanskaja arhitektura staroj Moskvy // Moskva v ee proshlom i nastojaschem. M., 1910. Vyp. 4-5. S.5-17.
3. RabinovichM.G. Russkoe zhilische v XIII- XVII vv. // Drevnee zhilische narodov Vostochnoj Evropy. M., 1975. S.156-244.
4. Rabinovich M.G. Ocherki materialnoj kultury russkogo feodalnogo goroda. M., 1988.
5. Kirichenko Ye.I. Russkaja derevjannaja zastrojka XIX veka kak socialno-istoricheskij fenomen // Tipologija russkogo realizma vtoroj poloviny XIX veka. M., 1990. S.128-157.
6. Ovsjannikov O.V. Dom i usadba v sibirskom gorode XVII veka // Kratkie soobschenija Instituta istorii materialnoj kultury AN SSSR. Vyp. 136. M., 1973. S.37-46.
7. Zabello S.Ya., Ivanov V.N., Maksimov P.N. Russkoe derevjannoe zodchestvo. M., 1942.
8. Zabelin I.E. Russkoe iskusstvo. Cherty samobytnosti v drevnerusskom zodchestve. M., 1900.
9. BogojavlenskijS.K. Nauchnoe nasledie. M., 1980.
10. Chastnoe stroitelstvo v Moskve i Podmoskovje. Pervaja chetvert XVIII veka. Podrjadnye zapisi / Sost. M.V.Nikolaeva. T.II. M., 2003.
11. Goroda Rossii XVI veka. Materialy piscovyh opisanij / Izd. podgotovila Ye.B.Frantsuzova. M., 2002.
12. Solovjev K.A. Zhilische krestjan Dmitrovskogo kraja. Dmitrov, 1930.
13. Pamjatniki delovoj pismennosti XVII veka. Vladimirskij kraj. M., 1984.
14. Starinnye akty, sluzhaschie preimuschestvenno dopolneniem k opisaniju g. Shui i jego okrestnostej / Sobr. V.Borisovym; izd. Ya.Gorelinym. M., 1853.
15. NekrasovA.I. Russkoe narodnoe iskusstvo. M., 1924.
16. Miloslavskij M.G. Tehnika derevjannogo stroitelstva na Rusi XVI-XVII vekov // Trudy Instituta istorii, jestestvoznanija i tehniki. M., 1956. T.7. S.44-111.
17. Malkov Ya.V. Drevnerusskoe derevjannoe zodchestvo. M., 1998.
18. Vladimirskij sbornik. Materialy dlja statistiki, etnografii, istorii i arheologii Vladimirskoj gubernii / Sost. K.Tihonravov. M., 1857. S.65-69.
19. GromovG.G. Istorija krestjanskogo zhilischa Vladimirsko-go kraja v IX-XIX vv. (K voprosu o formirovanii tipov russkogo krestjanskogo zhilischa). Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni kandidata istoricheskih nauk. M., 1954.
20. Opisanie goroda Shui i jego okrestnostej s prilozheniem starinnyh aktov / Sost. V.Borisov. M., 1851.
21. Chastnoe stroitelstvo v Moskve i Podmoskovje. Pervaja chetvert XVIII v. Podrjadnye zapisi / Sost. M.V.Nikolaeva. T.I. M., 2003.
22. Sedova M.V. Suzdal v X-XV vekah. M., 1997.
23. Chechulin N.D. Russkie derevjannye zhilye postrojki v XVI veke // Zapiski Imperatorskogo russkogo arheologicheskogo obschestva. T. VI. Ottisk. SPb., 1893.
24. Rabinovich M.G. Ocherki etnografii russkogo feodalnogo goroda. Gorozhane, ih obschestvennyj i domashnij byt. M., 1978.
25. Karavaeva E.M., Shennikov A.A. Suzdal v 1700 godu (po izobrazheniju na ikone) // Arhitekturnoe nasledstvo. 1969. №18. M. S.61-66.
26. Gromov G.G. Russkoe krestjanskoe zhilische XV-XVII vekov po pismennym istochnikam // Vestnik MGU. Ser. IX. Istoriya. 1965. №6. S.35-48.
27. Shennikov A.A. Dlinnyj dom i krytyj dvor. Iz istorii stroitelnoj kultury krestjan lesnoj zony Evropy do konca XIX -nachala XX veka. SPb., 1992.
28. Russkoe gradostroitelnoe iskusstvo. Drevnerusskoe gradostroitelstvo X-XV vekov / Pod red. N.F.Guljanitskogo. M., 1993.
29. Timoshina L.A. Rasselenie gostej, chlenov gostinoj i sukonnoj soten v russkih gorodah XVII veka // Torgovlja i predprinimatelstvo v feodalnoj Rossii. M., 1994. S.117-151.
30. Vladimirskij istoriko-statisticheskij sbornik / Pod red. K.Tihonravova. Otdelenie II. Vladimir, 1869.
31. Materialy dlja istorii Vladimirskoj gubernii / Sobr. A.V.Smirnovym. Vyp. 1. Vladimir, 1901.
32. Materialy dlja istorii Vladimirskoj gubernii / Sobr. A.V.Smirnovym. Vyp 2. Vladimir, 1903.
33. Muhina T.F. Raboty vo Vladimire (ul. Volodarskogo, 12) // Arheologicheskie otkrytia. 1998. M., 2000. S.129.
34. Milonov N.P. Dmitrovskoe gorodische (kreml goroda Dmitrova) // Sovetskaja arheologija. 1937. №4. S.147-168.
35. Tydman L.V. Izba, dom, dvorec. Zhiloj interjer Rossii s 1700 po 1840-e gody. M., 2000.
36. OpolovnikovA. V., Opolovnikova Ye.A. Izbjanaja liturgija. Kniga o russkoj izbe. M., 2001.
37. Russkoe gradostroitelnoe iskusstvo. Gradostroitelstvo Moskovskogo gosudarstva XVI-XVII vekov / Pod red. N.F.Guljanitskogo. M., 1994.
38. Kirillov V. V. K probleme izuchenija drevnerusskogo goroda XVI-XVII vekov // Russkij gorod. Vyp 7. M., 1984. S. 4-39.
39. Shennikov A.A. Krestjanskie usadby v XVI-XVII vekah (srednjaja i juzhnaja chasti evropejskoj Rossii) // Arhitekturnoje nasledstvo. 1962. №14. S.63-74.
40. Shennikov A.A. Krestjanskie usadby XVI-XVII vekov (Verhnee Povolzhje, severo-zapadnaja i severnaja chast evropejskoj Rossii) // Arhitekturnoje nasledstvo. 1963. №15. S.88-101.
41. Zharnov Yu.E. Usadba pervoj treti XIII veka «Vetchanogo goroda» Vladimira-na-Kljazme // Mezhdunarodnyj kongress slavjanskoj arheologii (6, 1996, Novgorod). T.2. M., 1997. S.82-93.
42. Kudrjavceva T.N. Struktura i kompozicionnye osobennosti slobody russkogo goroda XVI-XVII vekov // Arhitekturnoje nasledstvo. 1984. №32. S.13-25.
43. Kudrjavceva T.N. Drevnerusskij gorod i vizantijskoe zakonodatelstvo // Arhitekturnoje nasledstvo. 1988. №36. S. 144-155.
44. Sytina T.M. Russkoe arhitekturnoe zakonodatelstvo pervoj chetverti XVIII veka // Arhitekturnoje nasledstvo. 1969. №18. S.67-73.
45. Maslova G.S., Chizhikova L.N. Arhitekturnye ukrashenija zhilischa Vladimirskoj i Gorkovskoj oblastej // Institut Etnografii. Kratkie soobschenija. Vyp. 18. M., 1953.
46. Russkoe gradostroitelnoe iskusstvo. Moskva i slo-zhivshiesja russkie goroda XVIII - pervoj poloviny XIX veka / Pod red. N.F.Guljanitskogo. M., 1998.
47. Kudrjavceva T.N. Kompozicija ulic drevnerusskih goro-dov // Arhitekturnoje nasledstvo. 1985. №33. S.14-22.
48. Goldenberg P.I., Goldenberg B.I. Planirovka zhilogo kvartala Moskvy XVII, XVIII, XIX vekov. M.; L., 1932.
49. Lamanskij V.I. Sbornik chertezhej Moskvy i jejo okre-stnostej i goroda Pskova XVII veka. SPb., 1861.
50. Mazur L.D. Arhitekturnyj oblik gorodskih dvorov XVII veka na primere Vladimira, Suzdalja, Shui i Jurjeva-Polskogo // Nauka, obrazovanie i eksperimentalnoe proektirovanie v MArhI. Sectsija 4. Istorija arhitektury i gradostroitelstva. M., 2010. S.184-185.
The Architecture of City Mansion of the Central Part of
Russia in 17th Century in the Context of Social Hierarchy.
By L.D.Mazur
This article is dedicated to the research of wooden construction in Russian cities of XVII century, which completely disappeared not only due to the construction material, but also because or reforms of the following centuries that changed significantly the image of ancient cities. A lot of archive and published materials - private and government documents of this period, contemporary evidences and scientific researches on this item - help to study the architectural view of mansions that belonged to people of different economic and social status.
Ключевые слова: город, застройка, усадьба, изба, сени, пристройка.
Key words: town, building, homestead, hut, ante-room, attachment.
