CC BY
88
ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 947
АРХИТЕКТУРА КОННЫХ ДВОРОВ ВО ВЛАДИМИРСКОЙ ГУБЕРНИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в. © М. А. Барашев
В статье рассматриваются структура, конструктивные особенности и художественный облик конных дворов в сельских дворянских усадьбах и на государственных конных заводах.
Ключевые слова: архитектура, конный двор, сельская дворянская усадьба, государственный конный завод.
Во второй половине XVIII - первой половине XIX в. сельские дворянские усадьбы, как правило, являлись центрами хозяйственной жизни имений. В них российские помещики устраивали полотняные и суконные мануфактуры, заводы по разведению племенных лошадей и рогатого скота, организовывали винокуренное, пивоваренное и мукомольное производства, заводили товарное садоводство. Одним из любимых хозяйственных занятий отечественного дворянства было коннозаводство. Для помещичьих заводов строились обширные конные дворы, которые служили предметом социального престижа их владельцев: ими гордились, их непременно показывали гостям, ими восхищались. Наряду с помещичьими, в российской провинции существовали и государственные конные заводы. Тем не менее, структура и архитектурный облик конных дворов изучена еще недостаточно, особенно в региональном аспекте [1]. В данной статье рассматривается архитектура конных дворов в сельских дворянских усадьбах и на государственных конных заводах во Владимирской губернии второй половины XVIII - первой половины XIX в.
Начало организации коннозаводства во Владимирском крае относится к XVI столетию. В царствование Ивана Грозного здесь были основаны две «государевы кобыльи конюшни» (конные заводы) в Александровской и Гавриловской слободах. Вместе с тем, в XVI-XVII вв. собственные конные заводы,
видимо, уже существовали и у крупных местных вотчинников князей Шуйских и Пожарских, бояр Романовых и Шереметевых. Разводили лошадей русской породы и иноземных, т. е. черемисских, ногайских, калмыцких, кызылбашских (персидских), литовских и горских.
Расцвет государственного и частного дворянского коннозаводства во Владимирской губернии приходится на вторую половину XVIII - первую половину XIX в. В это время заслуженной славой в России пользовались казенные конные заводы в Александрове, Гавриловской слободе (ныне - г. Гаврилов Посад) и селе Шекшове (Ивановская обл., Гаврилово-Посадский р-он), к которым в конце XVIII столетия было приписано около 10 тысяч «дворцовых конюшенных» ревизских душ мужского пола [2]; а также частный «конский завод» графа В.Н. Зубова в усадьбе Фетинино (Собинский р-он), где в 1847 г. содержалось «...59 жеребцов и 59 маток с приплодом рысистой породы, .19 жеребцов и 27 маток полукровных. Доходу приносит ежегодно от 2500 до 5000 р. серебром. Завод этот замечателен по бегу рысистых жеребцов, из которых один, под названием Сокол, недавно выиграл приз на Московском летнем бегу.» [3]. Кроме того, известность в губернии, приобрели конные заводы графа К.К. Толя в Федоровском (Юрь-ев-Польский р-он), Н.Н. Крузенштерна в Завалине (Кольчугинский р-он), В.И. Куруты в Дубках (Кольчугинский р-он), князей Одоев-
ских в Новониколаевском (Юрьев-Польский р-он), графов Апраксиных в Ратислове (Юрьев-Польский р-он), Свиньиных в Смоленском (Ярославская обл., Переславский р-он) и т. д. Выработанная на этих конных заводах достаточно экономичная система по уходу и содержанию лошадей в сочетании с дешевым трудом крепостных крестьян и дворовых людей обеспечили стабильное развитие важной отрасли помещичьего хозяйства - коневодству. После реформы 1861 г. большинство дворянских конных заводов прекратило свое существование, еще раньше были закрыты в губернии казенные предприятия.
К ХУІ-ХУІІ вв. относятся первые описания структуры и архитектурного облика государственных и частных конных («конюшенных») дворов во Владимирском крае. Например, писцовые книги 1674-1677 гг. сообщают: «...в селе Гавриловской слободе Великого государя конюшенный двор, а на дворе: а) изба, б) житницы, в) амбар, г) конюшня большая со стойлами, д) 7 конюшен без стоял, е) двор со сторожкой, на нем три конюшни, ж) двор скотный, а на нем мшеник и сарай, з) двор житный, а на нем 13 житниц.» [4]. Все строения подобного «конюшенного» двора, обнесенного частоколом, были деревянными, как правило, рубленными в замет. Кроме того, в XVI столетии в сельских усадьбах местных вотчинников были распространены конные дворы, обнесенные легкими плетневыми загородками, т. е. в вотчине братьев Никиты и Козьмы Рагозиных в деревне Яковлево: «. на дворе хором: изба боярская с передсеньем, да против ея клеть да изба лютцкая, да 3 житницы, да мылня с передсеньем, да погреб, да онбар, да 2 канюшни плетеные.» [5]. Их обычно делали не прямыми, а с переломами, что придавало им устойчивость и позволяло перекрывать легкими кровлями.
Первые каменные конные дворы во Владимирской губернии появились только во второй половине XVIII столетия. На государственных конных заводах и в крупных помещичьих усадьбах их предпочитали строить в виде обширного сомкнутого каре, образованного одноэтажными кирпичными корпусами со скромным классицистическим декором, например, в Александрове, Гавриловом Посаде, Фетинине, Андреевском (Петушин-ский р-он) и Дубках.
Наиболее ярким образцом подобного типа конного двора является главное здание казенного конного завода в Гавриловом Посаде. Оно было возведено в 1776-1787 гг. подрядчиком В.В. Кураевым по проекту архитектора А.Н. Вершинского [6]. Строительство обошлось в 3227 руб. 40 коп. [4]. Здание представляет собой сомкнутое прямоугольное каре, образованное одноэтажными каменными корпусами со скруглением на углах. Единый мерный ритм фасадов подчеркивают прямоугольные, широко расставленные окна с узкими наличниками. На оси короткой стороны каре, в центре западного корпуса, расположен манеж с воротами во внутренний двор, выступающий за обе линии фасадов и выделенный большей высотой. Парадный въезд в конный двор в центре южного протяженного фасада выделен вертикально двухэтажной квадратной в плане башней. Со стороны внешнего фасада она оформлена пилястровыми портиком с треугольным фронтоном, а дворовый фасад обработан рустованными лопатками на углах и по сторонам арки. Ее световой барабан-ротонда с арочными окнами расчленен спаренными пилястрами и завершен фигурным куполом с люкарнами, увенчатым шпилем с флюгером в виде скачущей лошади. Внутри башни находится помещение с балконом во втором ярусе для проведения аукционов. Более скромный архитектурный облик носил казенный конный двор в Александрове, выстроенный в 1761-1781 гг. [7].
Характерным примером подобного типа конного двора в крупной помещичьей усадьбе является конный двор в Андреевском Воронцовых. О начале его строительства известно, что в 1776 г. «.скотного двора передняя сторона и с башней равно и двух по-перешных сторон по половине а всего двора половина сделано, а затем осталось в будущем 1777 г. доделать другою всего оного двора половину.» [8]. В 1787 г. граф А.Р. Воронцов распорядился «по плану скотный двор перегородить и зделать из оного конной двор» [9], но все работы по его перестройке были окончательно завершены лишь в 1802 г. «.надстройка на конном дворе кончена; с принадлежащего к оному двору каретного сарая старая крышка за ветхостью снята, а на место оной зделана из нового тесу.» [9]. Сомкнутое каре конного двора бы-
ло образовано одноэтажными корпусами с четырьмя проездами во внутренний двор (сохранилось только два корпуса - южный и восточный). Главный южный корпус - кирпичное сооружение в виде вытянутого прямоугольника, над проездной аркой которого возвышается массивная двухъярусная башня с двумя узкими прямоугольными окнами в нижнем ярусе. В восточном корпусе, кирпичном прямоугольном строении, была устроена кузница. Своеобразный вариант сооружения подобного типа представляет собой монументальный конный двор с идентичным ему скотным в Фетинине Зубовых. Их строительство велось с 1776 по 1796 гг. [10]. Обширное сомкнутое каре конного двора было образовано одноэтажными прямоугольными корпусами с выездными проемами по осям симметрии. Выразительность сооружению придавали двухэтажные угловые флигеля («полудомки»), украшенные пиля-стровыми портиками с капителями из белого камня, поддерживающими треугольный
фронтон с трехчастным термальным окном. Архитектурный облик флигелей в известной степени выражал их функциональное назначение. В них, наряду с квартирами управляющего и садовника, помещениями для дворовых людей, размещались вотчинная контора, аптека, комнаты владельца («господский полудомок») и гостей («полудомок для приезжих»), а также господская кухня и погреба [11].
Известен во Владимирской губернии второй половины XVIII - первой половины XIX в. и иной тип конного двора. Это каменное одно-двухэтажное (на втором этаже обычно находились «сенные сараи» и помещения для работников) прямоугольное в плане здание под вальмовой кровлей и со скромным классицистическим декором. Типичным примером подобного сооружения является крупное здание конного завода
Н.И. Крузенштерна в Завалине.
Главным строительным материалом в помещичьих усадьбах Владимирской губернии второй половины XVIII - первой половины XIX в. было дерево, преимущественно сосна. Поэтому подавляющее большинство конных дворов, конюшен и каретных сараев представляло собой срубные постройки, поставленные на каменные фундаменты и крытые тесом, драньем или соломой, а также
строения, стены которых были сложены из бревен, вставленных в пазы кирпичных столбов (иногда - из досок вставленных в пазы деревянных стоек); например, в усадьбе Лопухиных, сельце Яксаево (Суздальский уезд), «... каретный сарай и конюшня в одной связи из разного леса почти новые крытые тесом на 14 рядах длиною 46 ти и шириною 4 сажени у оныи ворота на крючьях и петлях железных в конюшне стоил 6 ть.» [12].
Таким образом, очевидно, что при строительстве как государственных конных заводов, так и конных дворов в сельских дворянских усадьбах Владимирской губернии второй половины XVIII - первой половины XIX в. наблюдается вполне рациональный подход к архитектуре их строений, причем неукоснительно соблюдается весьма типичное для того времени архитектурно-строительное правило: «дорого, но прочно, гораздо лучше, нежели дешево, но гнило» [13].
1. Попадюк С.С. Неизвестная провинция. Историко-архитектурные исследования. М., 2004. С. 171-216.
2. Топографическое описание Владимирской губернии, составленное в 1784 году. Владимир, 1906. С. 25, 71.
3. Военно-статистическое обозрение Российской империи. Владимирская губерния. СПб., 1852. Т. 4. Ч. 2. С. 193-194.
4. Антонов И.П. Гордость России: историкокраеведческий очерк о Г осударственном племенном конном заводе «Гаврилово-Посадский». Иваново, 1993. С. 33, 48.
5. Дворянская и купеческая сельская усадьба в России Х^-ХХ вв.: исторические очерки. М., 2001. С. 65.
6. Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Ивановская область / отв. ред. Е.Г. Щеболева. М., 2000. Ч. 2. С. 186-188.
7. Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Владимирская область / отв. ред. Вл.В. Седов. М., 2004. Ч. 1. С. 544-546.
8. РГАДА. Ф. 1261. Оп. 2. Д. 141. Л. 100.
9. РГ АДА. Ф. 1261. Оп. 7. Д. 594. Л. 39; Д. 3. Л. 92об.
10. Опись дел архива Владимирского губернского правления // Труды ВУАК. Владимир, 1904. Кн. 6. С. 9-24.
11. ГАВО (Государственный архив Владимирской области). Ф. 611. Оп. 2. Д. 216. Л. 7-8об,
28-28об.; Д. 224. Л. 7; Д. 252. Л. 5, 8-9; Д. 254. Л. 7об., 8об.; Д. 284. Л. 26об., 75-75об., 84об.
12. ГАВО. Ф. 258. Оп. 1. Д. 93. Л. 18.
13. Фридрикс А. Разговор о вкусе в архитектуре для всех в свете городов, а особливо для Санкт-Петербурга и прочих мест под одина-ким с ним климатом. СПб., 1796. С. 17-18.
Поступила в редакцию 20.10.2008 г.
Barashev M.A. Architecture of horse courts in Vladimir province of the second half XVIII - the first half XIX centuries. This article is devoted to the architecture of horse courts in Vladimir province of the second half XVIII - the first half XIX centuries. The author describes structure, construction and style of horse courts in country nobility’s estates and on state studs.
Key words: architecture, horse court, country nobility’s estate, state stud.
УДК 947
ГОРЦЫ ТЕРСКОЙ ОБЛАСТИ НА ГРАЖДАНСКОЙ И ВОЕННОЙ СЛУЖБЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
© М.Г. Кулешин
В статье рассматриваются вопросы, связанные с причинами привлечения российской администрацией местного горского населения Северного Кавказа к государственной службе, деятельность которых была направлена на внутреннюю безопасность, защиту региона и эффективное административное управление.
Ключевые слова: горцы, военная служба, гражданская служба, Северо-Восточный Кавказ, горская милиция, иррегулярные войска.
Еще не отгремели последние выстрелы Кавказской войны, когда задача преобразования и обустройства Северо-Восточного Кавказа встала перед новой властью во всей своей актуальности и полноте [1].
Одним из главных вопросов, решаемых в регионе Российской империей, было установление эффективного административнополитического управления Терской областью, гарантировавшего контроль над населением территории. В рамках этого управления российским властям необходимо было добиться переориентации горцев с состояния противостояния на плодотворное сотрудничество с властями и славянским населением. Только в этом случае можно было снять угрозу проявления сепаратистских настроений. М.М. Блиев, в частности, отмечал, что русские власти, учитывая негативный опыт, когда они ранее отталкивали от себя тех или иных горских предводителей, не понимая их, теперь, напротив, взяли «под свое крыло» новую местную знать [2].
Самым распространенным способом организации такого сотрудничества, дававшим положительные результаты, было привлечение местного горского населения к граждан-
ской и военной службе. При этом властями Терской области использовался успешный опыт имперских властей по вовлечению местных элит в единую общеимперскую политическую систему по линии гражданской и военной бюрократии.
О том, что, действуя таким образом, российским властям удавалось пополнять ряды лояльных себе горцев, свидетельствует следующий факт. В одном из воззваний, распространенных среди горцев во время восстания в 1877 г. в Чечне, говорилось: «Служащие из наших узденей в русских учреждениях продают ислам за чины, ордена и деньги, живут зажиточно, сильно поддерживают сторону русских» [3].
По мнению В.В. Дегоева, подобная практика российской администрации оправдала себя еще в начале Х!Х в. и обратила на себя особое внимание со стороны западных современников, особо пристально следивших за событиями, происходившими на Северном Кавказе. Побывавший на Кавказе британец Дж. Джонсон относил предоставление людям любого этнического происхождения и любого вероисповедания равных возможностей в достижении высших военных и гражданских
