CC BY
122
лах города Сталинска 1929-1941 гг.): дис. ... канд. ист. наук // Электронная библиотека диссертаций disserCat [Электронный ресурс]. — URL: http://www.dissercat.com/content/formirovanie-gorodskogo-obraza-zhizni-v-industrialnom-gorode.
12. Хазанова В.Э. Советская архитектура первой пятилетки. Проблемы города будущего. — М.: Изд-во «Наука», 1980. — 374 с.
13. Хан-Магомедов С.О. Архитектура советского авангарда: в 2 кн. Кн. 2: Социальные проблемы. — М.: Стройиздат, 2001. — 712 с.
14. Щитинский В. Институту Урбанистики — 70 лет // АРДИС. — 1999. — №3 [Электронный ресурс]. — URL: http://www.d-c.spb.ru/archiv/9/1/7.htm.
Е.Б. Овсянникова, г. Москва
Архитектор Н.Д. Виноградов и художник М.М. Черемных.
Из творческих биографий
Аннотация
Н.Д. Виноградов, известный московский архитектор-реставратор, деятель охраны наследия и коллекционер, в детстве жил в Томске, где подружился со своим соседом М.М. Черемныхом, ставшим далее московским художником-карикатуристом, создателем знаменитых «Окон РОСТА». Примечательные факты из их биографий Виноградов записал в своем дневнике, который цитируется в данной статье, представляющей интерес для сибирских историков архитектуры и художественной жизни.
Ключевые слова: архитектура, искусство, охрана наследия, художественная жизнь.
Николай Дмитриевич Виноградов (1885-1980) родился 15 мая 1885 г. в семье земского фельдшера, проживавшего тогда в селе Гнилец (Глинец) близ города Кромы под Орлом. Дед будущего архитектора по отцовской линии был священником. Дед по материнской линии — Федор Бакхаус — был агрономом из Австрии, управлявшим имением в Орловской губернии. К концу века семья переехала в Томск, а далее часть ее осталась в Сибири, а ее глава Дмитрий Виноградов, работавший на строительстве Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), вместе с организацией, обслуживавшей строителей, переехал в Харбин [1, 8].
В Томске семья Виноградовых жила на Александровской улице, по соседству с семьей генерала Михаила Черемных, с сыном которого Михаилом Николай Виноградов дружил всю жизнь. Михаил Черемных стал впоследствии известным художником-карикатуристом и был женат на родной сестре Николая Виноградова Раисе, которую в семье звали Ляля (рис. 1, 2). Друзья почти одновременно стали студентами Московского училища живописи, ваяния и зодчества: Виноградов учился на архитектора, а Черемных — на живописца. Они жили в московском бесплатном студенческом общежитии братьев Ляпиных. Далее оба оказались в центре художественной жизни Москвы и оставили в ней заметный след.
Свое ученье Виноградов закончил только в 1915 г., так как увлекся революционной деятельностью и просидел в тюрьмах около семи лет. Архитектурное проектирование он осваивал под руководством С.В. Ноаковского и Ф.О. Богдановича-Дворжецкого. Во время учебы работал у архитекторов И.Е. Бондаренко, А.О. Гунста, И.П. Злобина, Р.И. Клейна. Дипломный проект выполнил в 1915 г. под руководством А.В. Щусева и с той поры поддерживал с ним отношения, занимаясь охраной архитектурного наследия. Характерно, что еще до революции Виноградов посещал заседания комиссии «Старая Москва» и был в дружбе с ее бессменным секретарем П.Н. Миллером.
В училище Виноградов был одним из организаторов студенческой дружины, принимал участие в
революции 1905 г. (охранял со студентами здание московского реального училища И.И. Фидлера, где собрались социал-демократы), был арестован и попал в Бутырки. Об этих и других событиях Виноградов записал в дневнике, который вел с того времени почти ежедневно. Во время учебы он был известен как издатель лекций и «староста» художественного театра (распространитель билетов), увлекался фотографией, сохранив для потомков много снимков (студенческих проектов, натурщиц и пр.). Черемных же еще студентом прославился, делая карикатуры на соучеников и преподавателей, отпечатанные в самодельном «Журнале карикатур». Один из таких журналов сохранился в архиве Виноградова и отражает ироничное отношение учеников к учителям. Таково изображение художника Л.О. Пастернака, рисующего в коридоре, откуда убегают ученики, с шутливой подписью: «Сам не могу, куда ж им-то».
В 1913 г. Виноградов организовал в училище «Первую выставку лубков» (с участием художников М.Ф. Ларионова и Н.С. Гончаровой, в том же году повторивших подобную выставку, включившую материалы из собрания Виноградова). В обоих случаях Виноградов показал китайские народные картинки. С того времени он стал известен как коллекционер, тогда же он начал собирать пряники (около 2500 штук из его собрания находятся ныне в Государственном музее этнографии в Санкт-Петербурге). Иные интересы были у музыкально одаренного Черемных, который тогда заинтересовался строем китайских народных инструментов, украсивших виноградовскую выставку лубка. Эта выставка получила значительный резонанс как выступление творческой молодежи против академизма и вызвала дискуссию в прессе [2, 5, 6].
Виноградов активно участвовал в общественной жизни после октябрьской революции. С 1918 г. он — заместитель наркома имуществ Республики по вопросам искусства, председатель Комиссии по охране памятников искусства и старины Моссовета (КМОПИС), заведующий отделом изобразительных искусств Моссовета, ответственный за выполнение плана монументальной пропаганды в Москве [1, 4]. Именно ему было поручено исправить сломанные при обстреле Кремля в 1917 г. кремлевские куранты. Далеко не все знают, что этим занимался родственник Виноградова Константин Бакхаус, а также Михаил Черемных (совершенно иную, вымышленную версию этой истории положил в основу своей пьесы «Кремлевские куранты» драматург Н.Ф. Погодин), но сегодня и она забыта.
С 1918 г. Виноградов сотрудничал с Черемных, придумавшим выставлять политические карикатуры в окнах пустовавших магазинов (рис. 3). Эти панно получили название «Окна РОСТА» (Российского телеграфного агентства). Черемных пригласил работать над ними Маяковского как художника и автора текстов, а потом и Виноградова — как трафаретчика, хорошо понимавшего эту технологию, благодаря коллекционированию лубка (китайцы использовали именно трафарет для тиражирования своих картинок). Это не случайно, так как с народным творчеством были тесно связаны и искусство авангарда в целом, и стилистика «Окон РОСТА».
Вот несколько фрагментов записей из дневника Виноградова, касающихся самых ярких страниц совместной деятельности с Черемных. Речь идет о Московском Кремле.
28 июня 1918 г. «В одиннадцать часов дядя Костя не приехал, хотя обещал вчера Мишелю (Черемных — Е.О.), который за ним специально ездил. Нужен он был для того, чтобы с Мишелем осмотреть механизм часов Спасской башни на предмет починки, а Мишель — по поводу смены пьес курантов <...>). С помощником коменданта мы прошли на башню, где Мишель с дядяем долго возились с осмотром, а я, тем временем, снял с верха башни [собор] Василия Блаженного, потом [колокольню] Ивана Великого и соборы, спустившись в царскую башенку. Придя домой, Мишель и дядяй решили, что они смогут взяться за это дело».
3 августа 1918 г. «Днем, после долгих звонков добился [соединения] с Лениным, он просил прийти к нему. Разговор наш был около памятников <...>. Потом перешел на куранты Спасской башни. Он согласен музыканту заплатить 7000 рублей. Просит написать смету».
4 августа 1918 г. «Утром с Мишелем ходили на Спасскую башню, где он записал все ноты на барабане, а я тем временем сделал три снимка видов сверху.».
15 августа 1918 г. «Слушали исполнение "Интернационала" и "Похоронного марша", демонстрировавшегося Мишелем на Спасской башне. Есть еще некоторые ноты, которые следует изменить».
16 августа 1918 г. «Был у Ленина, где встретился с Луначарским, последний просил познакомить
с музыкантом, так как они хотят поставить тоже "Интернационал" на Петропавловской крепости. Я сослался на то, что он уезжает в деревню, так как сильно переутомился».
17 августа 1918 г. «Из Дома Советов прошел к Владимирскому, с которым прослушали пьесы на Спасской башне, - он остался доволен, найдя их вполне приемлемыми <...>. Рассчитал Мишеля за работу, он получил деньги, остался доволен, что так быстро».
Далее Виноградов записал о начале работы с Черемных в художественной сфере. В 1918 г. они попытались организовать новое издание — газету «Беднота», а затем сотрудничали в РОСТА.
3 мая 1920 г. «Так как сегодня день рождения Ляли, то я был приглашен прямо со службы на обед <...>. Мишель дал мне целую коллекцию фотографий с "Окон РОСТА" и кроме того — несколько плакатов, выполненных на линолеуме, и даже один плакат из "добровольческой армии" о кончине генерала Алексеева».
18 сентября 1920 г. «.сегодня именинница была Ляля, у которой мы были всем семейством и откуда пришли довольно поздно. Мишель знакомил меня с предложенной работой по трафарету».
27 сентября 1920 г. «Сегодня я послал первый образец моей работы в РОСТА. Мишель остался весьма доволен. Вечер я провел за печатанием плакатов».
30 сентября 1920 г. «Ляля принесла следующий заказ на печатание плакатов, на этот раз оригинал Маяковского».
14 октября 1920 г. «.зайдя к Мишелю, я получил от него задание приготовить в прежний срок плакат, вместо 4-х картинок — 8 <...>. Весь вечер проработал над проолифливанием бумаги для перевода рисунков. Оказалось, 32 трафарета, кроме текста».
17 декабря 1920 г. «Прошел в РОСТА, где получил последние два плаката. Заходил к нашим <...>. Рассказал [М.М. Черемных] и о том, как Маяковский был у Троцкого с плакатами, и как Троцкий нашел их теми, что надо <...>. И обещал всемерную поддержку при защите их интересов в Государственном издательстве. Теперь они ждут, что ответит издательство, куда послали третьего дня плакаты, между прочим, моей работы трафареты №494».
26 января 1920 г. «В понедельник ходил в РОСТА, где творится страшный ералаш, въехала к ним [организация] Главполитпросвет и вышибает РОСТА, никто ничего не знает, толкаются.».
В результате оба могли оказаться без работы, но помог случай — политические плакаты понадобились для горняков.
13 мая 1921 г. «Вечером заходил ко мне М.М. Черемных, принесший новый плакат для горняков, очень сложного рисунка. Сообщив, что нас троих, то есть его, меня и Маяковского, включили в кооператив горняков. Вступительные 1000 руб. он внес за меня, а 10000 руб. внесет Президиум ЦК».
Искали они иной путь для выживания в то голодное время.
2 января 1922 г. «За ликвидацией плакатного отдела в Главполитпросвете освобождается и остается без дела компактный [печатный] аппарат, который можно использовать в области рекламы. Решили составить коллективную артель, зарегистрировать ее, где следует, и приступить, пока что с небольшими процентами. Пойдет дело, наша возьмет, не пойдет, теряем весьма мало».
Примечательно, что Черемных стремился хорошо зарабатывать не только для обеспечения своей семьи (детей у него не было), а и для дальнейшей учебы. Как сказано в дневнике Виноградова, он брал уроки вокала, примечательно, что иной раз ему компанию составлял писатель М.А. Булгаков. Музыкальное образование стремился получить и еще один член семьи Михаила.
22 декабря 1920 г. «Приехал из Омска учиться на скрипке Борис Черемных. Он очень изумился, что я его легко узнал».
13 января 1922 г. «Вечером заходил Мишель, он в восторге от школы Трубина, у которого берет уроки пения по 10000 руб. за урок».
Малоизвестен факт, что Виноградов с Черемных смогли сохранить для потомков «Окна РОСТА», когда их буквально выбрасывали на улицу. В ведении архитектора тогда были Пролетарские музеи, и при Первом пролетарском музее он организовал хранилище произведений современных художников, которым негде было держать свои работы. Благодаря этому до нас дошли произведения некоторых погибших, пропавших без вести и уехавших за границу мастеров, хотя хранилище было расформировано, и Виноградов хранил некоторые вещи у себя дома, а другие — устроил в музеи. Так вышло и с «Окнами РОСТА», переданными им в Музей Маяковского.
8 февраля 1922 г. «Ходил к Мишелю в Главполитпросвет с салазками, чтоб забрать часть архива плакатного отдела, но оказалось, что архив требует по крайней мере две подводы, чтобы отправить его в [Первый пролетарский] музей <...>. Причем я дал Мишелю бумагу, что не встречаю препятствий к помещению архива в Хранилище современного искусства»27.
Далее, в 1930-е гг., Черемных, видимо, не по своей воле попал на строительство канала «Москва-Волга», он заведовал в Дмитрове художественной мастерской, где работали заключенные, а Виноградов продолжал работать по охране наследия и как реставратор. В Комиссию Моссовета он привлек многих своих соучеников-архитекторов. Это были: Н.В. Коротков, В.В. Немиров, В.А. Дьяконов, Н.А. Всеволожский, Н.М Кириллов, Д.П.Осипов (он значительный срок был заместителем Виноградова), а также ближайшие помощники Щусева, замечательные архитектурные графики, выпускники Строгановского училища А.В. Снигарев и Н.Я. Тамонькин [1]. Прежде всего архитекторы обратили внимание на деревянные здания, безжалостно разбиравшиеся на дрова, и зимой 1919 г. приступили к широкомасштабному обследованию городской застройки, пытаясь спасти лучшие объекты, а основную их массу сфотографировать. Вероятно, не случайно, что именно Виноградов организовал эту работу, так как он еще по Томску хорошо знал и ценил деревянные постройки. В Москве это были главным образом ампирные «послепожарные здания», возникшие после войны 1812 г. В архиве Виноградова сохранились фотографии, чертежи и рисунки более 400 деревянных зданий, сделанные им самим, сотрудниками Комиссии Моссовета и фотографами-профессионалами. На выставке «Уходящая деревянная Москва», организованной весной 1921 г., можно было увидеть все собранные тогда материалы (рис. 4).
Характерно, что дерево оставалось, как и прежде, самым доступным материалом. Из-за этого выставка привлекла «не только всю архитектурную Москву», — как писал с гордостью Виноградов, — но и «все архитекторы-художники Питера, приезжавшие в это время в Москву, считали своим долгом побывать на выставке»28. Щусев, приглашенный Виноградовым в руководящий орган Комиссии Моссовета — ее коллегию, — также отметил в своем отзыве, что современные строители, «сосредоточив свое внимание исключительно на каменном строительстве, совсем забыли лучшие заветы коренного русского деревянного зодчества. Вот эти-то забытые, заветные формы и принципы выпукло представлены на отчетной выставке...»29. Ее материалы обозначили круг ряда прототипов знаменитой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки 1923 г., строительством которой руководил Щусев.
В 1926 г., после полного сокращения штатов Комиссии Моссовета, прошедшего в 1923 г., Виноградов при возрожденной к этому моменту дореволюционной комиссии «Старая Москва» организовал секцию регистрации памятников архитектуры и передал в нее собранный архив (далее оба архива он сохранял сам). Обследование городской застройки теперь продолжалось на общественных началах и силами очень пожилых людей, среди которых был Апполинарий Васнецов [3]. В центре внимания был в основном Белый город, где удалось выявить более 80-ти древнейших гражданских зданий — каменных палат (их список публиковался в журнале «Московский краевед»)30.
Архитекторы стремились учесть расположение в городе лучших уникальных зданий, а также ценной рядовой застройки в ходе конкретизации первого советского генерального плана «Новая Москва», разработкой которого руководил Щусев. Однако его концепция была раскритикована и даже уникальные храмы, дворцы, усадьбы, как и сотни рядовых построек, выстроенных из камня, а не только из дерева, были уничтожены [7].
В 1930 г. секция регистрации памятников была упразднена, как и многие общественные орга-
27 Эти выписки из дневника Виноградова были сделаны из неизданной книги о творчестве Черемных, готовившейся в издательстве «Советский художник».
28 Документ из того же архива.
29 Из сводного отчета упомянутой комиссии. Документ из архива Н. Д. Виноградова.
30 Виноградов не мог к тому времени занимать руководящие должности. Дело в том, что его уговорили вступить в партию в 1918 г. как видного представителя советской культуры, а в 1921 г. выбрали руководителем партийной ячейки Отдела народного образования Моссовета, ведавшего и охраной наследия. Руководить пришлось вместо О.Д. Каменевой, возглавлявшей этот отдел, так как она нетактично себя вела с коллегами. Она же добилась роспуска ячейки и исключения из партии Виноградова. Это в дальнейшем спасло его от репрессий, которые коснулись четы Каменевых и др. заметных политических деятелей.
низации, объединявшие деятелей культуры («Старая Москва», «Общество изучения русской усадьбы» и др.), ряд членов которых был репрессирован. Однако Виноградова пригласили в Московский отдел коммунального хозяйства (МКХ) для ремонта (слово «реставрация» тогда не было в чести) Красных и Триумфальных ворот, Китайгородской стены, Сухаревой башни, грота в Александровском саду. Эта группа уникальных сооружений ранее была в ведении Наркомпроса, не имевшего средств на такие работы. Абсурдно, что вскоре после реставрации все перечисленные шедевры были снесены (кроме грота в Александровском саду). Трагическая судьба постигла и монастыри Кремля, и многие церкви Москвы. Тем не менее в 1930-1950-е гг. Виноградова приглашали реставрировать кремлевские стены и башни, а также сохранившиеся соборы. В ходе этих работ он установил первоначальные формы Благовещенского собора. Виноградов консультировал также многие реставрационные работы в городе и, в частности, реконструировал древнейший план Покровского собора на Красной площади.
Сфера деятельности специалистов по охране наследия стремительно сокращалась и сосредоточилась только внутри профессионального цеха. В 1930-е гг. Виноградов был в числе инициаторов создания ведомственного музея архитектуры при Академии архитектуры и строительства СССР и работал в нем. Музей находился в Донском монастыре, где были размещены фрагменты многих сломанных старинных зданий Москвы. В 1941 г. он начал создавать музей Московского архитектурного института, но началась война, институт был эвакуирован.
Во время войны Виноградова пригласили руководить реставрационными работами в Троице-Сергиевой лавре, где он проработал до конца 1940-х гг., параллельно руководя работами в Кремле31. Он наметил план первоочередных работ и предложил концепции реставрации таких уникальных сооружений лавры, как Троицкий собор, церковь Св. Духа, Трапезная, Чертоги. Во время войны он также обследовал разрушенные памятники Твери (вместе с архитекторами И.Е. Бондаренко и В.Н. Подключниковым) и занимался проблемами восстановления памятников Новгорода, проектом реконструкции которого руководил Щусев. В этот период Виноградов составил многие «паспорта» памятников архитектуры РСФСР: Москвы, Коломны, Твери, и других городов (более 7000 наименований), а также редактировал многие из таких документов, составленных по Кремлю Н.Я. Тихомировым и др.
Во второй половине 1940-х гг. Виноградов был приглашен Щусевым, который стал директором вновь создаваемого государственного Музея русской архитектуры (ныне ГНИМА им. Щусева), на работу в качестве его заместителя. После смерти Щусева (1949 г.) и вплоть до момента окончательного открытия музея в 1957 г. Виноградов был его директором, а далее — значительное время работал в нем как заместитель директора по научной работе [7]. В центре его внимания была древнерусская архитектура и национальная архитектура народов СССР.
Михаил Черемных сотрудничал в журнале «Крокодил» и других изданиях как карикатурист, до последних лет жизни преподавал в Художественном институте им. В.И. Сурикова.
31 Виноградов сменил И.В. Трофимова, переведенного как военнообязанного на строительство жилого дома И.В. Жолтовского для военачальников.
Рис. 1. С.В. Малютин. Портрет Н.Д. Виноградова. 1919 г. Львовская картинная галерея. Картон, пастель
Рис. 2. М.М. Черемных, Р.Д. Виноградова — гимназистка. Снимки начала 1900-х гг., сделанные в Томске
Рис. 3. М.М. Черемных у своих плакатов. Снимок 1920-х гг.
БЫСТЛБКЛ
С ТАРОЙ 11II1111110IIII <> С1СШ
М1 С Г 1С и 1С Д
1|'<)Н11П11111(М)\11111[1111111111К(М>
ИСКУССТМ11СТЛГИИЫ
ОТКШГЯс до
ПЛМЯДПИТГОЬКЛДОШй
Рис. 4. Н.Д. Виноградов. Афиша выставки «Уходящая деревянная Москва». 1921 г.
Список использованных источников
1. Овсянникова Е.Б. Из истории комиссии Моссовета по охране памятников // Советское искус-ствознание'81, 1982. — Вып. 2. — С. 263-330.
2. Овсянникова Е.Б. Из истории выставок лубка // Советское искусствознание'20, 1986. — С. 423-444.
3. Овсянникова Е.Б. Старая Москва и «Старая Москва» // Архитектура и строительство Москвы. — 1988. — №8. — С. 24-27.
4. Овсянникова Е.Б. Работа была весьма интересная. Николай Дмитриевич Виноградов (18851980) // Краеведы Москвы / сост. Иванова Л.В., Шмидт С.О. — М.: Московский рабочий, 1991. — Вып. 1. — С. 200-215.
5. Овсянникова Е.Б. К реконструкции «Первой выставки лубков» в Москве (1913) // Мир народной картинки. — М.: Прогресс-традиция, 1999. — С. 93-111.
6. Овсянникова Е.Б. Из архива Н.Д. Виноградова // Русский музей представляет. Наталия Гончарова. Годы в России / Альманах. — СПб.: Palace edition, 2002. — Вып. 20. — С. 311-319.
7. Овсянникова Е.Б. Творчество Щусева с исторической дистанции // Алексей Щусев / Щусев П.В. Страницы из жизни академика А.В. Щусева. — М.: С.Э. Гордеев, 2011. — С. 270-314.
8. Овсянникова Е.Б. Виноградов Николай Дмитриевич // Энциклопедия русского авангарда. — М.: Глобал Эксперт энд Сервис Тим, 2013. — Т. 1. — С. 158-159.
УДК 72.04.01 ББК 85.133(2)
Л.Д. Петракова, г. Барнаул
Интерьеры общественных зданий Барнаула 1930-1950-х гг.
Аннотация
Статья посвящена интерьерам общественных зданий Барнаула 1930-1950-х гг., выполненных в эстетике классицизма; рассматриваются истоки возникновения классицистических традиций в изучаемый период. Интерьеры общественных зданий Барнаула 1930-1950-х гг. имеют много общих стилистических черт, относящих их к советскому неоклассицизму, при этом каждый из интерьеров носит неповторимые, своеобразные композиционные и декоративные особенности.
Ключевые слова: неоклассицизм, интерьер, стилистические особенности, советская символика.
В настоящее время проблемы сохранения памятников архитектуры приобретают особую остроту. Их активное приспособление под новые функции негативно влияет на интерьеры зданий, часто скрытые от взоров специалистов и общественности. Несмотря на то, что Барнаул обладает уникальными памятниками архитектуры, лишь некоторые из них сохранили первоначальные интерьеры, среди которых в несколько лучшем состоянии находятся интерьеры советского периода, хотя число утрат и искажений первоначального облика растет с каждым годом.
Почти всю вторую половину ХХ в. в России считалось, что охране подлежат в основном интерьеры, относящиеся к ХVШ — середине Х1Х в. Это привело к искажению представлений о реальных масштабах наследия, достойного внимания и сохранения. Назрела необходимость пересмотра объема сохраняемого культурного фонда, содержащего ценные интерьеры. Интерьеры советских памятников архитектуры фактически не изучены, хотя многие из них отличаются гармоничными объемно-пространственными решениями, классически спропорционированными деталями.
