CC BY
51
УДК 72.03:821.161.1
АРХИТЕКТОНИКА В КАРТИНАХ МИРА © И.А. Стеклова1
Пензенский государственный университет архитектуры и строительства, 440028, Россия, г. Пенза, ул. Титова, 28.
Рассматривается происхождение смыслов архитектуры как актуальная проблема современного проектирования. Представлена стратегия первого феноменологического исследования этих смыслов, нормированных в отечественной культуре посредством оптики художественной литературы. Архитектоника архитектурного пространства анализируется в текстах А.С. Пушкина и представляет особенности его миропонимания в базовых и культурных универсалиях. Автор приходит к выводу о значимости архитектоники архитектурного пространства в построении поэтических картин мира.
Ключевые слова: архитектурное пространство; архитектоника; картина мира; базовые и культурные универсалии; Пушкин.
ARCHITECTONICS IN WORLDVIEWS I.A. Steklova
Penza State University of Architecture and Construction, 28 Titov St., Penza, 440028, Russia.
The article discusses the origin of architecture meanings as a relevant problem of modern design. The first phenomeno-logical research strategy of these meanings valued in national culture through the prism of fiction is presented. Analysis of architectural space architectonics in A.S. Pushkin's texts reveals that it represents the features of his world understanding in basic and cultural universals. The author comes to the conclusion on the significance of the architectural space architectonics in the construction of poetic worldviews.
Keywords: architectural space; architectonics; worldview; basic and cultural universals; A.S. Pushkin.
Один из парадоксов смыслообразования в архитектуре предъявлен в вербальном представлении ее познавательных амбиций. Миропонимание, оглашаемое в литературе, не только привязывалось к инертным объектам, но им же и приписывалось. Особенности этих объектов, отвечая естественному желанию соподчинения смыслов повсюду, инициировали понимание мира в его архитектонике как в целостности и в обеспечивающей эту целостность субординации несущих и несомых сущностей. Вероятно, архитектонически интерпретировать миропонимание по умолчанию была готова только эта монументальность, концентрируя в присущей ей абстрактной форме символику наиболее адекватного логического разрешения.
Философы и поэты, начиная с Платона, уподобляли принципы устройства мира и внутреннего мира человека дому и городу, обходясь без дериватов категории «архитектоника», но не без ее понимания. Взаимодействие архитектуры и литературы стало механизмом культуры, которая постигала архитектонические свойства мира. Отечественная культура обязана такими открытиями уникальному тандему: Санкт-Петербург - А.С. Пушкин. Наиболее наглядно феноменология архитектурного пространства на Неве, выражающего архитектонику мира, извлекается из текстов Пушкина при поддержке синхронной живописи и графики, а также его собственной графики.
Известно, что иконические посылы поэта в без-
донные смысловые глубины стремились скоординироваться на ходу, зацепиться за что-то понятийно стабильное в интеллектуальном опыте современников -землю, небо, звезды, стороны света, направления вперед-назад, вправо-влево, вверх-вниз: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье [11, с. 304].* (*Здесь и далее курсивом выделены цитаты из текстов А.С. Пушкина, а также слова в значении цитат, приведенные по изданию: Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. В 10 т. Л.: Наука, 1977-1979).
Не менее экспрессивные разрезы, перспективы, панорамы, а также крестообразные построения, лишенные изобразительности, но понятные в ориентации, габаритах и бесконечности, скрепляют многие сюжеты поэта. Они создаются и пересоздаются, проходя по константам бытия, к которым относятся и архитектурные объекты [16]. Это - пространственные модели мира с более или менее артикулированной геометрической составляющей, заразительные неисчерпаемостью производимых с собой познавательных процедур. Характерен прецедент ошибочного цитирования В.И. Ивановым начальных строк ершовского «Конька-горбунка» под видом пушкинских: «В тридесятом государстве, против неба на земле жил мужик в своем селе» [3]. То есть Родина для русского читателя
1Стеклова Ирина Алексеевна, кандидат искусствоведения, доцент кафедры дизайна и художественно-прикладного искусства, тел.: 89023533543, e-mail: [email protected]
Steklova Irina, Candidate of History of Arts; Associated Professor of the Department of Design and Applied Arts, tel.: 89023533543, e-mail: [email protected]
- это место, которое захватывает максимальную для посильного разумения высоту и широту, как страна, по имени столицы своей Горюхином называемая, что занимает на земном шаре более 240 десятин, или же целостность, растянутая от потрясенного Кремля до стен недвижного Китая.
Спонтанный отсчет трехмерных картин мира от моделей А.С. Пушкина свидетельствует о приоритете именно его художественного видения. Поэтические и прозаические действия в распоре между небом, землей, сторонами света, в выделении и соподчинении каких-либо частей, признаков, предметов опирались на универсальные понятия из декартовой геометрии и архетипы как готовые ментальные модели, уже артикулированные геометрически. Считается, например, будто непременный структурный признак архетипа -симметрия. Собственно пирамида с ее четырехгранной формой симметрична у Пушкина и в заостренном, и в ступенчатом (рис. 1, а), и в усеченном вариантах (рис. 1, б):
Ура!.. куда ж нам плыть?.. какие берега Теперь мы посетим: Кавказ ли колоссальный, Иль опаленные Молдавии луга, Иль скалы дикие Шотландии печальной, Или Нормандии блестящие снега, Или Швейцарии ландшафт пирамидальный...[7, с. 426].
все теряет смысл. Недаром еще французские классицисты, ссылаясь на Платона, говорили: «Бог обязательно является геометром» [цит. по 17, с. 46].
Геометрия давала объективные основания для познания мира в сравнении, но также для познания времени, материи, движения, энергии, величины и т.д. В свою очередь этот поток нес суждения о вере, грехе, правде, добре, свободе и т.п. Иначе, в геометрически артикулированном пространстве синтезировались базовые универсалии миропонимания, которые претворяли культурные универсалии миропонимания. В частности, архетип пирамида привлекался как символ вечности и конкретный топоним в биографии главного героя эпохи. Английские сады сменяли правильные аллеи с четвероугольным прудом, показывая более вдумчивое отношение к природе, предопределяющее усадебный уклад. Через азиатские строения, неправильную площадь, узкие и кривые площади, с одной стороны, и правильные площади близ домов европейской архитектуры, с другой, сталкивались культурные матрицы Востока и Запада в районах Тифлиса, вынуждая сомневаться в целесообразности колониальной политики и прогресса в целом.
В редких случаях геометрически моделируемая действительность, например, самобытность Арзрума, противопоставляемая Константинополю, отображалась сразу прозаически, поэтически и графически. Вид
а б
Рис. 1. Фрагменты рукописей А.С. Пушкина с рисунками: а - колосс Мемнона (октябрь 1833 г.); б - усеченная пирамида (31 декабря 1831 г.)
Вопреки расплывчатости панорамных планов вроде ландшафта пирамидального каждая строка прибавляет здесь к предыдущей пропедевтический модус равно неведомых берегов, помечая масштаб, цвет, фактуру, свет, геометрию. Только взгляд, скользящий по случайным географическим пунктам с пристрастным выделением какого-либо качества, охватывал землю не для того, чтобы демонстрировать стереоскопическое мышление автора. Всесторонне пространственное, в том числе геометрическое моделирование действительности - условие предъявления мира в его расположенности к человеку, без которой
Арзрума, нарисованный пером и чернилами по памяти, представлял горизонтальные напластования домов с несколькими как бы случайно разбросанными минаретами одной и той же высоты (рис. 2). Утрированная бессистемность расстановки одинаковых минаретов среди путаницы кровель нивелировала привычное в европейской традиции доминирование избранной вертикали, будто разностей, выпячивания из безоговорочного подчинения общей установке правоверно сплоченный город не допускал: Но не таков Арзрум нагорный, Многодорожный наш Арзрум.„[12, с. 311].
Рис. 2. А.С. Пушкин. Вид на Арзрум с подписью (20 сентября - 12 октября 1829 г.)
Есть мнение, что соперничество Арзрума и Константинополя уподоблялось соперничеству Казани и Москвы, а на самом деле, Москвы и Санкт-Петербурга. Согласно текстам поэта, органичным конфигурациям архитектурного пространства, вне зависимости от сторонней точки зрения на их правильность или неправильность, назначалось защищать правоту завещанного образа жизни. С не меньшей убежденностью это происходило в искусственном ландшафте Санкт-Петербурга, не имеющем истории, но как раз и навязывающем оценочные стереотипы: «приятель мой был un home trout rond, человек совершенно круглый, как говорят французы, homo quadratus, человек четвероугольный, по выражению латинскому - по-нашему очень хороший человек» [8, с. 393].
Геометрические универсалии - класс базовых универсалий миропонимания: элементы и свойства, рядоположенные симметрии, вертикализму, горизонтальности, крестообразности, параллельности, пропорциональности, центричности и т.д. Все они воспроизводятся в пластических и вербальных наслоениях разных культур постоянно и само собой, чем упраздняется вопрос, почему в культурах, не взаимодействующих друг с другом, закрепляются аналогичные приемы пространственного осмысления бытия. Без них, примиряющих разноязыкое понимание и на вид, и на слух, нет ни научного, ни художественного самосознания. Чистая знаковость геометрических универсалий не имеет автономного, внеконъюнктурно-го смысла, истолковываясь в культурном опыте с опорой на прямые доказательства непосредственного воздействия прототипов. Однако она содержательна онтологически: «Хотя в природе никогда не было круга или треугольника, истины, продемонстрированные Евклидом, навсегда сохранят свою достоверность и очевидность» [18, с. 25], поскольку суммируют наблюдения количественных, размерных, структурных, ритмических и т.п. гармоний. Геометрические универсалии самодостаточны одним этим, указывая на постоянства, аксиомы, оппозиции мира «как упорядочивающие операторы и формирующие факторы и одновременно исполняют роль того самого искомого моста между чувственным восприятием и идеями» [4, с. 138].
Однако внятные габариты и ориентация действия в поэтических, прозаических и драматических текстах А. С. Пушкина - не только онтологический инструмент и не цель познания, но необходимая оболочка глубинных сущностей, неотъемлемая от них, предопределяемая и управляющая ими. Это содержательная форма мира, ответственная за его жизнеспособность. Состояния аморфности, дезориентации, хаоса отнимают жизнеспособность. Более того, у поэта они тождественны катастрофе:
Земля волнуется - с шатнувшихся колонн Кумиры падают! Народ, гонимый страхом, Толпами, стар и млад, под воспаленным прахом, Под каменным дождем бежит из града вон [5. с. 261].
После просмотра знаменитого полотна К.П. Брюллова «Последний день Помпеи» поэт играючи воспроизвел по памяти одну из его центральных групп, где сыновья несут на руках отца (рис. 3). Сила полученного впечатления объяснялась тем, что нарушение гравитации в его собственном мире было невыносимо. Пространственно артикулированное и ортогонально ориентированное мироустройство представало гарантом надежности всего происходящего. Ю.Ф. Карякин, сравнивая частоту употребления знаков непредвиденной реальности у Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А.С. Пушкина, сосчитал, что слово «вдруг» встречается у Ф.М. Достоевского только в пяти романах примерно 3600 раз, у Л.Н. Толстого в трех романах - около 800 раз, у А.С. Пушкина во всех его произведениях, включая черновики и переписку, - всего 470 раз. Если течение нормальной жизни героев подвергалось угрозе, автор решался на кратковременный сбой оборота кругообразного, но предварительно предупреждал, что небо слилося с землею, или темное небо смешалось со снежным морем, или мутно небо, ночь мутна. Тяга поэта к целостности и субординации несущих и несомых сущностей, иначе, к архитектонике рисуемого мира, в котором «неизменность» предпочитается «изменчивости», была названа А.К. Жолковским «превосходительным покоем» [2].
Можно предположить, что приверженность к «превосходительному покою», контролирующему естественный ход вещей и не допускающему случайно-
стей, вызвана интуитивным стремлением художника встроиться собственным миром в общее мироустройство по примеру устойчивых образцов. Архитектура, включая части, детали, производные, - самый веский образец капитальности, соподчиняющий несущие и несомые сущности и видимо, и невидимо: Земля недвижна; неба своды, Творец, поддержаны тобой... [10, с. 188].
Рис. 3. А.С. Пушкин. Рисунок в рукописи стихотворения «Везувий зев открыл» (август - сентябрь 1834 г.)
Так, прочность нагруженных сводов, примененная в стилизации суры Корана, подтверждала незыблемость мироустройства неоднократно. Архитектурный архетип своды, дающий понимание о непревзойденной по надежности конструкции, стал универсальным подспорьем в умозрительном структурировании не только физических, но и метафизических субстанций, не менее нуждающихся как в проявлении внешних связей, так и в налаживании автономного порядка. Не меньшая прочность рабочих ступеней как неизбежной принадлежности любого здания привлекалась для иносказания о тяжести морального унижения; «Горек чужой хлеб, говорит Данте, и тяжелы ступени чужого крыльца, а кому и знать горечь зависимости, как не бедной воспитаннице знатной старухи?» [9, с. 217]. А.С. Пушкин учился простоте подобного ассоциативного овеществления у Данте. Заимствованный у него прием лапидарного прохода по неотзывчивым ступеням был применен дважды, что косвенно говорит об органичном понимании реального вещества архитектурного пространства, его метонимического потенциала в осмыслении мироустройства, а также внутреннего мира человека:
Сколь черств и горек хлеб чужой -Сколь тяжко медленной ногой Всходить на чуждые ступени [14, с. 383]. Однако реальное вещество архитектурного пространства обладает и метонимической, и метафорической емкостью. При этом извлекаемые комбинации базовых и культурных универсалий миропонимания имеют свойство высвечивать особенности оригинала. Нельзя не признать, что в каждом теоретическом исследовании архитектуры задействован корпус понятий метафорического происхождения. Например, боль-
шинство работ о готике не избежало отката к метафорам, передающим противостояние вертикализма и веса каменных конструкций:
Но Лондон звал твое внимание. Твой взор Прилежно разобрал сей двойственный собор: Здесь натиск пламенный, а там отпор суровый, Пружины смелые гражданственности новой.[6, с. 161].
Образ двойственного собора с конфликтом натиска и отпора из стихотворения, обращенного к князю Н.Б. Юсупову, общепринят сегодня как указание на взаимосвязь палат английского парламента, в практику которого князь, объездивший Европу с дипломатическими поручениями Екатерины II, когда-то вникал. Выбор архитектурной оболочки данного образа с этой точки зрения, действительно, исключительно точен: в 1830 году, когда рождались эти стихи, Палата общин парламента заседала в готической капелле Святого Стефана старого Вестминстерского дворца, поддерживающего композицию соседнего Вестминстерского аббатства. Частью далеко не светского комплекса, хорошо известного русскому аристократическому кругу по тиражируемым гравюрам, парламент и воспринимался. Поэтому двойственность собора, толкуемая как равновесие в устройстве органа власти, может быть характеристикой его архитектурного стиля, вольно или невольно схваченного. Если в беглом взгляде А.С. Пушкина на подвижную английскую стабильность проскользнула формула ее монументального уподобления, то экспрессия пламенного натиска и сурового отпора и метафорична, и метонимична по отношению к объекту художественного стиля и месту действия в стихотворении. Философ К.Н. Леонтьев любил повторять эти строки «не как определение английского парламентаризма, а как формулу пушкинской гармонии, которую он видел как гармонию герак-литова типа - гармонию поэтической борьбы, а не мирного унисона» [1].
В самом грубом приближении ассоциации с формами архитектурного пространства, синхронные переживаниям героя, метонимичны; ассоциации, безразличные к ним, метафоричны. Впрочем, как полагал Н.Я. Берковский, все тропы, в том числе метафоры и метонимии, расстаются с отдельными вещами и выходят в течение единой жизни. Из общепонятных архитектурных архетипов: городов, деревень, площадей, садов, улиц, домов, врат, сводов, крылец, порогов, дверей, окон и т.д. - комбинировались пространства сюжетов, локальная проблематика которых вырастала до значимости во вселенских координатах [15]. Например, здесь обострялись исповедальные терзания Странника, имеющего все, кроме смысла жизни: Иные уж за мной гнались; но я тем боле Спешил перебежать городовое поле, Дабы скорей узреть - оставя те места, Спасенья верный путь и тесные врата [13, с. 311].
Картины мира, разворачиваемые в архитектурном пространстве, неважно, приближая или отдаляя реальность, уже обладают архитектоническим качеством, предполагающим по умолчанию и геометриче-
скую определенность, и запас прочности. Таким образом, понимание справедливого архитектурного пространства, независимо от той или иной эмоциональной окрашенности, тяготеет в русской традиции к позитивному, обнадеживающему миропониманию.
Картины мира у А.С. Пушкина, прозаические и поэтические модели его мироощущения и миропонимания возникают как разрезы, панорамы, перспективы, отвлеченные крестообразные построения. Они создаются и пересоздаются, чтобы подвергаться познавательным процедурам, проходя по константам бытия, к которым относятся и архитектурные объекты, как по стабильным точкам в интеллектуальном опыте совре-
менников. В них нет исчерпывающей полноты, зато есть стереоскопичность представлений об архитектонике мира и, прежде всего, о его геометрии в ортогональной ориентации, габаритах или бесконечности, а также устойчивости, в соподчинении несущих и несомых сущностей. Мир архитектоничен, а значит, расположен к человеку. Монументально выраженное торжество над хаосом и случайностью являет предел справедливости. К нему, не укладывающемуся в слова, устремлялось вопрошающее точных слов мышление поэта.
Статья поступила 15.04.2015 г.
1. Бочаров С.Г. Пушкин «Заклинатель и властелин многообразных стихий» // Филологические сюжеты [Электронный ресурс]. URL: http://lib.rus.ec/b/347738/read (25.02.2015).
2. Жолковский А.К. Инварианты Пушкина // Труды по знаковым системам. 11: Семиотика текста. Тарту, 1979. (Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 467). С. 3-25.
3. Иванов В.И. Два маяка // Пушкин в русской философской критике: конец XIX - первая половина XX в. М.: Книга, 1990. С. 249-262.
4. Паули В. Физические очерки. Сборник статей. М.: Наука, 1975. 256 с.
5. Пушкин А.С. Земля волнуется - с шатнувшихся колонн // ПСС. Т. III.
6. Пушкин А.С. К вельможе // ПСС. Т. III.
7. Пушкин А.С. Осень. Из ранних редакций // ПСС. Т. III.
8. Пушкин А.С. Отрывки и наброски // пСс. Т. VI.
9. Пушкин А.С. Пиковая дама // ПСС. Т. VI.
10. Пушкин А.С. Подражание Корану // ПСС. Т. II.
Библиографический список
11. Пушкин А.С. Пророк // ПСС. Т. II.
12. Пушкин А.С. Стамбул гяуры нынче славят // ПСС. Т. III.
13. Пушкин А.С. Странник // ПСС. Т. III.
14. Пушкин А.С. Цыганы. Из ранних редакций // ПСС. Т. IV.
15. Стеклова И.А. Архитектура как архитектоническая ось культуры (по произведениям А.С. Пушкина) // Вестник СПбГУ. 2012. № 37. С. 159-167.
16. Стеклова И.А. Архитектонические универсалии в картине мира (по произведениям А.С. Пушкина) // Фундаментальные исследования. 2014. № 5-5. С. 1103-1107 [Электронный ресурс]. URL: www.rae.ru/fs/?section=content&op=show_artic-le&article_id=10003322 (25.02.2015).
17. Хохлова С.П. Опыт культурфилософского анализа архитектуры // Архитектурно-теоретическая мысль нового и новейшего времени. М.: КомКнига, 2006.С. 33-108.
18. Hume D. An Enquiry Concerning Human Understanding. Section IV. Part I. Oxford University Press, 1972.
УДК 81'366
ВАЛЕНТНОСТНОЕ ОКРУЖЕНИЕ ГЛАГОЛОВ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ СОЕДИНЕНИЕ: СУБЪЕКТ (ЖИВОТНЫЕ И РАСТЕНИЯ) — ОБЪЕКТ
© О.Г. Твердохлеб1
Оренбургский государственный педагогический университет, 460844, Россия, г. Оренбург, ул. Советская, 19.
Рассматривается проблема связи семантических актантов и семантики глаголов соединения. Описываются имена тематических классов животные и растения в позиции субъекта при глаголах соединения. Показано, что при глаголах соединения имена разных тематических классов в позиции объекта выражаются разными грамматическими формами. Полученные результаты могут найти применение в практике составления словарей, а также представляют интерес для теории и практики перевода.
Ключевые слова: семантические актанты; лексико-семантическая группа глаголов; субъект; объект; таксономические классы имен.
VALENCY ENVIRONMENT OF VERBS OF LEXICO-SEMANTIC GROUP OF CONNECTION: SUBJECT (ANIMALS AND PLANTS) - OBJECT O.G. Tverdokhleb
Orenburg State Pedagogical University, 19 Sovetskaya St., Orenburg, 460844, Russia.
The article deals with the problem of relationship between the semantic actants and semantics of the verbs of "connection". It describes the names of thematic classes "animals" and "plants" used in the position of the subject with the verbs of "connection". It is shown that the names of different thematic classes used as objects of the verbs of "connections" are
1Твердохлеб Ольга Геннадьевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры языкознания и методики преподавания русского языка, тел.: 89068468711, e-mail: [email protected]
Tverdokhleb Olga, Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Linguistics and Methods of Teaching the Russian Language, tel.: 89068468711, e-mail: [email protected]
