CC BY
32Elboev Vafo - Doctor ofPhilology sciences, Professor in the Department of Theory and History of Literature of the Tajik State Pedagogical University named after Sadriddin Aini. Tel.: 935314408; e-mail: Vafo 1965@mail.ru
АРХЕТИПЫ ВИНА В ПЕРСИДСКО-ТАДЖИКСКОЙ ПОЭЗИИ
Суфиев Ш.З.
Института исследований проблем Азии и Европы АНРТ
Почему вино занимает такое заметное место в жизни людей? Оно сопутствует ему с самых первых шагов его жизни. Вино в секулярной жизни человека присутствует везде: в его повседневной жизни; в его традициях и обычаях. Вину отведено важное место и в религиозной жизни людей. Семитский миф о Ное, в котором вино играет центральную роль, сюжет о нарушении Адамом божьего предписания, Предвечный Договор в исламской религии говорят о том, насколько значимо вино в жизни народов. Вся профанная и сакральная история человечества связана с опьяняющими напитками. Что содержится в вине, и что делает его необходимым элементом как секулярной, так и религиозной жизни человека? Почему опьяняющие напитки являются важным элементом в священных текстах? Почему одним из самых ярких эпизодов описания рая в священных книгах, являются вечно текущие реки, полные священного вина, от которого одно только наслаждение?
Ответ, кажется, находится между опьяняющими напитками и ритуалом. Этот одурманивающее зелье является неотъемлемым элементом обрядов, в которых совершаются ритуальные действия для соединения физического мира с метафизическим. В среде, где потребляется вино, наряду с организацией вертикальной связи, создаются особые отношения между участниками ритуала. Тот факт, что вино является опьяняющим напитком, способным вызывать изменённое состояние сознания, является основой его связи с трансгрессивными состояниями и событиями. Ритуальное винопитие создает в представлении участников пира идеальный мир. Вино превращает сложный, некомфортный мир в удобное и идеальное пространство.
Художественные, психологические и фармакологические свойства вина позволяют строить альтернативную реальность, в которой сведены к минимуму потенциально тревожные или пугающие аспекты жизни, и усиливают ее положительные и праздничные аспекты.
В митраизме исполнялась церемония под названием «священный вечер» («шам-и муцаддас»), где Митра и его последователи принимали священное символическое вино и хлеб. После этой церемонии Митра доходил до высочайшей степени духовной и телесной чистоты, и на Солярной колеснице (SolHelios), привязанной к четырём небесным коням (асб-и минут), совершал восхождение к небесам [11, с. 61-68]. По сведениям Мазда ясны, в такой же аналогичной церемонии последователи зороастризма смешивают с соком хаомы священный хлеб, который печётся из пресного теста и имеет круглый вид (намёк на мироздание и Землю), который освящён молитвами мобедов, потребляющие его как священную еду [11, с. 149]. Известна легенда, согласно которой в последний вечер перед распятием Христос угостил своих учеников хлебом и вином, сказав: «Сие есмь тело Моё», «Сие есмь кровь моя». Древнеиранский митраизм имел огромное влияние на христианство. Здесь хорошо просматривается аллюзия, идущая прямо от митраизма к христианскому культу евхаристии.
Традиция винопития и винных увеселительных компаний существует у большинства народов мира. При исследовании истории опьяняющих напитков важно познакомиться с историей их происхождения и определить их место и значение в жизни общества. По нашим наблюдениям, в результате изучения места и роли опьяняющих напитков в жизни общества выявляется, что они с самых первых дней человеческого существования постоянно сопровождали его и занимали весьма важное место в его повседневной жизни. Затем опьяняющий напиток из народных традиций и обычаев переходит в религиозные обряды. Значение Сомы в «Ригведе» и хаомы в «Авесте» свидетельствует о важности опьяняющих напитков в жизни индо-иранских народов.
Хмельные напитки появились ещё на заре цивилизации. «Они в виде сомы (хаомы), нектара, меца, вина и пр. у народов, создавших нашу культуру, особенно у индоевропейской группы, служили средством для достижения телесной и умственной силы, здоровья, долголетия, даже бессмертности и единения с божеством» [12, с. 376].
В книге Пауля Хорна «История персидской литературы» приведены сведения о том, что «иранцы-зороастрийцы с большой старательностью занимались виноградарством, и после внедрения ислама было не так легко отлучить их от этого живительного напитка, поэтому самые древние персы с упоением и восторгом воспевают вино» [8, с. 68].
Хаоме, священному хмельному напитку и в то же время богу, его олицетворяющему) посвящена отдельная глава Авесты[1] - Хам-Яшт (Ясна;9).
Приготовление священного напитка хаома входило в основную часть ритуала жертвоприношения, которое в зороастрийском ритуале способствует долголетию, преодолевает старость, дает здоровье, содействует развитию, росту, приобретению знаний. Благодаря хаоме Заратуштра побеждает враждебных дивов. Хаома дает верующим родителям счастливых сыновей-богатырей, прибавляет знаний усердно занимающимся, незамужним девицам дает супруга или попечителя [14, с. 256-258]. Ритуальная трапеза сопровождалась чтением и пением гимнов в честь зороастрийских богов. Магические действия и чтение гимнов в честь бога Хаомы при обряде жертвоприношения содержали вдохновенные хвалы природе, поэтическое изображение пробуждения природы, восхваления Хаомы-царя всеми богами.
Широкое функционирование в Авесте хаомы послужило, на наш взгляд, одной из причин введения мотивов о хмельных напитках в сферу литературы. В персидской поэзии IX-XI веков, которая ещё жила яркими воспоминаниями о славной былой культуре своих предков, находили свое отражение, в частности, авестийские сюжеты.
Вино в «Авесте» называется «madha», в пехлевийских текстах присутствует в виде мад (mad).
О вреде и пользе вина нет никаких сведений в «Авесте». Но исследования специалистов показывают, что вино занимало почётное место в традиционных празднествах зороастрийцев. Например, в день рождения своих детей родители в честь этого дня закладывали новое вино в кувшинах и им угощали гостей в день их бракосочетания.
Хаома, как сакральный священный напиток, вкушение которого приносил только благо, имел статус божества. Не все могут пользоваться им. Лишь зороастрийские священнослужители (мобеды) в специально отведённых местах[13, с. 161-181, 333-353] храма проводили ритуальные мероприятия, посвященные восхвалению хаомы и чтению хвалебных од в ее честь. Для нашего исследования представляют интерес эпитеты, применяемые к хаоме во время церемонии выжимания из неё сока. В Авесте хаома характеризируется такими эпитетами: напиток бессмертия, живая вода, дарующая вечную жизнь; исцеляющая; сильная; укрепляющая здоровье, молодость; восстанавливающая зрение; воскрешающая мёртвых; уничтожающая нечисть; вызывающая радость, веселье, экстаз; приобщающая к божественному и творческому и т.д. Эти эпитеты мы впоследствии очень часто встречаем в персидской классической поэзии при описании образа вина. Такие художественные пассажи позволяют нам проследить истоки и процесс развития эстетических форм, поскольку «только генезис создает феномен как органическое единство»[1б, с. 74-86].
О хаоме написано достаточно много европейскими учёными. Начиная с Анкетиля Дюперрона и Чарльза Вилкинса, ведийская сома и авестийская хаома начинают привлекать внимание ученых. О ее идентификации шли горячие споры. Одни считали его галлюциногенным грибом, другие -саркостеммой. Только в 1942 году один из исследователей истории зороастризма Джамшед-джи Моди в сотрудничестве со специалистом-ботаником Эйтчинсоном, анализируя несколько веточек растения хаомы, используемой индийскими персами в их религиозных ритуалах, смогли определить, что это растение является эфедрой. При лабораторном анализе сока этого растения выяснилось, что описание свойств и характеристик хаомы, приведённые в Хаома-яште Авесты, абсолютно идентичны данным, полученным лабораторным путём.
Это растение растёт во многих регионах Среднего Востока, в том числе в высокогорных районах Таджикистана. Старожилы рассказывают, что в тяжёлые, голодные времена становления советской власти в Таджикистане (30-40-ые годы ХХ века) для того, чтобы спастись от голода, люди питались корнями всяких горных растений. Из корней и стволов хаомы получали сок и из ее плодов готовили варенье. Им не известны галлюциногенные свойства хаомы[9, с. 358-359].
Ещё одним интересным фактом является то, что происхождение растения хаома и одурманивающего напитка, получаемого из него в результате выжимки, также приписывается Джамшеду. Но, согласно яштам «Авесты», первым человеком, который получил сок хаомы в результате выжимки, был Вивангхват (Vivanhvat),[3, 76] пятое колено от Каюмарса, отца Джамшида. Бог Хаома за это в знак благодарности его вознаградил его сыном Джамшидом, который имел большую отару овец и обладал светящейся, как Солнце красивой внешностью. Эта история приведена в 1-5-ой главах Хаома-яшта таким образом: «Заратустра спросил у Него: «Хаома, кто из людей мира сего впервые получил твой сок? Каким образом ты его вознаградил за это и какая польза ему досталась? Тогда Хаома ответил: «Впервые среди мирян Вивангхат получил из меня сок и взамен я вознаградил его сыном по имени Джамшид с хорошей отарой овец»[2, с. 64].
Согласно сведениям авестийских яштов ахеменидские цари ни в коем случае не должны были пьянеть, кроме как в праздник Мехрган, когда наряжались в праздничные одежды пурпурного цвета (аргавани) и составляли компанию участникам винной трапезы[3, с. 318].
В пехлевийской книге «Dadestani menog xrad» («Суждение духа Разума») пространно описываются польза и вред вина, сообщается об умеренном и чрезмерном его употреблении.
Необходимо подчеркнуть, что с самых первых дней формирования человеческого общества, одним из обязательных основных атрибутов его бытования было существование разного рода сакральных и профанных общественных мероприятий потому, что праздники организуются в честь каких- либо важных событий в жизни человеческого общества. Сущность праздника состоит в том, что во время праздника обеспечивается связь участников с метафизическими силами. Укрепляется его вера в Творца, вследствие чего, с психологической точки зрения, он становится более удовлетворённым своей жизнью.
Суть праздника, как социально-философского события состоит в том, что в нем есть такая особенность, благодаря которой участники празднества чувствуют и осознают свою связь с метафизическими явлениями природы. Человек в древние времена верил в то, что своим активным участием в ритуальных и праздничных мероприятиях, сможет оказать влияние на свою судьбу и даже на движение жизни в целом. Прав Прилуцкий, когда говорит, что «христианские праздники являются в этом отношении одним из тех мостов, при помощи которых преодолевается и время, и пространство. Через них мы делаемся соучастниками прошлого и вступаем в мистическое наследие будущего. События священной истории не только проходят перед нашим взором, они актуализируются для нас, делаясь частью нашей жизни» [10].
Будучи обращённой к основным событиям мироздания, ритуальная трапеза в честь хаомы способствует установлению связи человека с бытием человечества. Радость и веселье, которые возникают в сердцах участников во время праздничных мероприятий в честь бога и священного напитка хаомы, сближает их. Они чувствуют себя членами одной большой семьи и, более того, осознают свою причастность к вселенским событиям. Сущность праздника указывает на то, что Хаома не является случайным событием в жизни древних иранцев, а является феноменом, который возникши изначально, будет продолжать существовать вечно, оказывая свое положительное влияние на жизнь людей. Празднества в честь Хаомы связывают прошлое с настоящим, обогатив историческую память человека. Создав такой праздник, интеллектуальная первозданная мощь и тип мышления древних иранцев приводил в порядок трудную и тяжёлую жизнь людей и тем самым подводил людей к вере в единого бога - Ахурамазду.
Об увеселительных пирах и традициях винопития имеется множество сведений в древнегреческих источниках. У Геродота мы находим множество сведений об иранских обычаях потребления вина: «За вином они обычно обсуждают самые важные дела. Решение, принятое на таком совещании, на следующий день хозяин дома, где они находятся, ещё раз предлагает (на утверждение) гостям уже в трезвом виде. Если они и трезвыми одобряют это решение, то выполняют. И наоборот: решение, принятое трезвыми, они ещё раз обсуждают во хмелю» [5, с. 55]. В другом месте Геродот отмечает важность вина в подписании соглашений у скифов: «Все договоры о дружбе, освященные клятвой, у скифов совершаются так. В большую глиняную чашу наливают вино, смешанное с кровью участников договора (для этого делают укол шилом на коже или маленький надрез ножом). Затем в чашу погружают меч, стрелы, секиру и копье. После этого обряда произносят длинные заклинания, а затем как сами участники договора, так и наиболее уважаемые из присутствующих пьют из чаши» [5, с. 205]. Даже при погребении умершего царя скифов клали в его могилу «одну из наложниц царя, предварительно задушив ее, а также виночерпия, повара, конюха, телохранителя, вестника, коней, первенцев, всяких других домашних животных, а также кладут золотые чаши (серебряные и медные сосуды скифы для этого вовсе не употребляют) [5, с. 205]. Даже о выражение «пить как скифы», которое было в те времена в обиходе у греков, которые пили только разбавленное с водой вино, Геродот пишет: «Спартанцы, когда хотят выпить хмельного вина, говорят: «Наливай по-скифски» [5, с. 297]. Геродот не раз описывает случаи потребления вина иранцами и их пьяное состояние. Переусердствование в потреблении вина на одном из официальных застолий македонского царя привело к тому, что иранская делегация приставала к македонским женщинам, присутствовавшим на том застолье, что привело к убийству иранской группы властями Македонии [5, с. 243-244].
О популярности застольных трапез на протяжении истории древнего и средневекового Ирана имеется множество сведений в исторических и археологических источниках [15, с. 649].
После того, как Джамшид установил Навруз, как всеобщий праздник, все памятные даты не проходили без пышных пиров. Н. Ю. Чалисова со ссылкой на А. де Джонга также приводит примеры о том, как «Употребление вина было широко распространено не только в дворцовой культуре доисламского Ирана, но и в жреческой среде. В зороастрийской литературе нередки упоминания о жрецах, читающих тексты на религиозных сезонных праздниках (гаханбарах)[2], выпив в таких случаях слишком много вина. Кроме того, вино использовалось в различных обрядах и ритуалах и описывалось как ??? подобающее праведному зороастрийцу. Так, в первый день каждого месяца, посвященного верховному божеству пантеона, Ормазду, полагалось пить вино и веселиться; также надлежало поступать и в двенадцатый день месяца, в который специально почитали божество Луны (Мх)»[17, с. 132].
Таким образом, можно заключить, что значение праздника в жизни человеческого общества было очень велико. Праздник связывает прошлое народа с настоящим временем. Во время его проведения человек находится между бытием и небытием, и праздник представляется как событие, которое берет свое начало во времена сотворения бытия, то есть за пределами настоящего бытия. Что касается праздничного мышления, то оно связано с человеческой субъективностью. Во время праздника «я» и другие участники мероприятия чувствуют свою неразрывную связь с прочими участниками, со своим родом, с племенем, со страной и даже со всей вселенной.
Современный психолог Станислав Гроф, раскрыв некоторые особенности человеческой памяти, приходит к выводу, что они имеют сильнейшие чувствительные источники, искусственная активизация которых восстанавливает человеческую память, связанную с рождением и смертью [6, с. 68]. Смысл праздника, на наш взгляд, заключается именно в этом.
Священное свойство хаомы оказывает положительное влияние на тех, кто потребляет его во время специальной церемонии. Хотя многие порицают опьяняющие напитки, однако они в праздничных мероприятиях приобретают положительные качества и пробуждают в человеке благие чувства, намерения и желания. Бокал, винный сосуд и другая праздничная утварь становятся переносчиками священного напитка из праздничной сферы в сферы человеческого духа. В результате человек преображается и приятная праздничная обстановка, охватывая его целиком, укрепляет его надежду и веру в жизнь.
Здесь выделяется памятная функция: хаома позволяет человеку при совершении сакрального ритуала приобщаться к своему метаисторическому прошлому. Такой способностью обладает технический процесс приготовления хаомы, как священного божественного напитка, так как в нем заключены опыт и мудрость предков. Во время принятия священного божественного напитка, с помощью которого сохраняется мифический след присутствия богов в жизни человека, все ритуализованные действия создают особую тональность согласия и умиротворённости, готовности к обсуждению и разрешению жизненно важных задач.
Согласно свидетельству дошедших до нас доисламских источников, иранцы проводили ряд праздников в определённые дни и времена года, где предавались весельям и радости. «Подобные традиции продолжали свое бытование во всем протяжении периода правления парфянцев (250 год до н. э. -227 н. э.), а в сасанидские времена (224-652) к ним прибавилось множество дополнительных обычаев. Можно предположить, что подобные праздники были теми моментами, во время которых иранцы предавались веселью и увеселительным развлечениям и, несомненно, винные возлияния были обязательной их частью» [15, с. 374].
Из приведённых выше фактов становится очевидным, что иранские народы имели свои древние традиции винопития, которые считались одними из основных атрибутов праздников. Увеселительные пиршества были основными элементами как религиозных праздников (Хаома), так и календарных народных праздников, которые сопровождались пением и чтением религиозных и народных стихов, так как праздник, как социальный феномен играл огромную роль в жизни общества. Поэтому в священной книге зороастрийцев «Авесте» Хаома является одновременно и Богом и священным растением хаома, который широко восхваляются. Заратустра произносит высокие хвалебные гимны в честь Хаомы и одноименного растения, которые благодаря воздействию на психику человека, делает его могущественным, сильным, здоровым, прибавляет ему смелость, избавляет его от усталости и усиливает их физическое и психическое состояние. Благодаря этому божественному напитку Заратустра побеждает всех своих врагов. Хаома считается самым лучшим божественным творением в мире ангелов и растений. Его изумрудный цвет и приятные на ощупь его бархатоподобные ветки без шипов, свидетельствующие о его божественном происхождении, ставят это растение выше других божественных созданий. Сок этого священного растения, согласно «Авесте», является источником веселья и радости, возбуждает в душе чувство любви и благости. Хаома побеждает смерть, укрепляет тело и душу. Родителям дарует добрых и праведных детей, которые высоко ценят своих предков. Дети, рождённые по благодетельству хаомы, имеют склонность к знаниям и познанию божественных откровений. Тем, кто имеют желание обрести покровителей или супруга, хаома способствует удовлетворению их желаний. Хаому считают покровителем общества, города, селения и домашнего очага и прибегают к его помощи, призывая его дух в необходимых случаях. Хаома-ангел выгнал из своих владений Кересана, который пытался уничтожить растительный мир и воспрепятствовал людям в изучении священного текста. Хаома является защитником и хранителем священной книги «Авесты» и веры людей в Ахурамазду.
Одним из основных церемоний праздника в честь хаомы был процесс выжимания сока хаомы, во время которого пелись и читались стихи и песни в честь ангела хаомы и напитка, выжимаемого из него. В этих песнях и стихах восхвалялась хаома и ее полезные качества. С точки зрения художественного слога и поэтичности эти стихи были на высоком уровне. Мы не раз будем обращаться к содержанию этих стихов при анализе мотивов вина в персидской поэзии. Согласно
нашим наблюдениям, процесс становления и развития указанной традиции в древнеиранской жизни и привязанность иранцев к своим традициям стала той прочной основой, над которой впоследствии формировались традиционные застольные увеселительные компании, несмотря на новую идеологическую надстройку (ислам), который был противником таких традиций. Эти традиции настолько были упрочены в памяти народа, что даже при появлении новой религиозной идеологии немного видоизменившись, стали продолжать свое существование в жизни народа, ибо «все мифологизированные процессы природы, такие как лето и зима, фазы луны, период дождей и т. д., лишь аллегории объективного опыта, они суть метафорическое выражение внутренней и бессознательной драмы души, которая благодаря проекции, т. е. будучи перенесена на события природы, становится понятной человеческому сознанию»[21, с. 160].
Необходимо подчеркнуть, что с самых первых дней формирования человеческого общества, одним из основных обязательных атрибутов бытования сообщества людей было существование разного рода сакральных и профанных общественных мероприятий потому, что праздник организуются в честь каких-либо важных событий в жизни человеческого общества. Сущность праздника состоит в том, что во время праздника обеспечивается связь участников с метафизическими силами и укрепляется вера человека в Творца, что в итоге человек с психологический точки зрения становится более удовлетворенным своей жизнью. Исследуя особенности первобытного мышления, Л.Леви Брюль замечает, что «во всякой вещи первобытное сознание интересуется не объективными признаками и свойствами, а мистической силой, проводником которой является данная вещь.. .первобытное сознание в сочетании, ассоциировании представлений считается не с реальными свойствами вещей, а с мистическими силами, которые в них якобы заключены, которые действуют в них в качестве причины и которые являются единственно подлинно действующими в мире причинами» [7, с. 9-10].
Праздник является одной из категорий социальной философии. Его суть, как социально-философского события состоит в том, что в нем есть некая особенность, благодаря которой участники празднества чувствуют и осознают свою связь с метафизическими явлениями природы. Человек в прежние древние времена верил в то, что своим активным участием в ритуальных и праздничных мероприятиях, сможет оказать влияние на свою судьбу и даже на движение жизни в целом.
Таким образом, праздничное мероприятие, которое отсылает нас к первоистокам человеческой жизни, обеспечивая связь времён в жизни общества, принимает самое непосредственное участие в формировании закономерностей развития человеческого общества и его традиций. Праздничное мышление имеет связь с небесными силами. Оно уверено в том, что в мироздании не существует случайных событий и начало всех событий в жизни человека исходит от того момента предвечности, когда между творцом и человеком был подписан договор (карардад-и руз-и аласт). Каждый раз это событие регулярно повторяется, постоянно усовершенствуется и никогда не завершится. Праздничное мышление укрепляет историческую память людей и занимает важное место в сохранении народных обычаев и традиций. Оно также помогает человеку в его поисках о сущности жизни.
В числе письменных памятников, которые дошли до нас от манихеев в китайском городе Турфан, имеются поэтические произведения на среднеперсидских языках, парфянском и согдийском. Эти поэтические произведения, написанные в разных поэтических формах, имеют религиозное и мистическое содержание. Многие из них посвящены манихейским богам и религиозным предводителям. Некоторые из них звучат как траурные стихи, а некоторые, созданные в мистическом духе, воспевают разлуку и заточение души в телесном обличии. По свидетельству ученых, они исходят из вдохновения (заук) и новаторств иранцев. Мери Бойс уверена в том, что три признака отличают манихейские стихи от других среднеиранских письменных памятников. Первый это -письмо: манихейские книги в основном написаны разновидностью пальмирского письма, которое было популярно на родине Мани. Он использовал это письмо для среднеперсидского языка и после него иранцы стали использовать этот алфавит для других иранских языков. Вторым фактором было содержание. Манихейские письменные памятники имели исключительно религиозное содержание. Третий фактор это - история открытия и качество обнаруженных манихейских текстов, найденных в глинобитных монастырях в городище Торфан китайского Туркестана[4, с. 62].
Большая часть манихейских песен состоит из хвалебных стихов в честь бога в форме обращения к нему. Они внешне и по содержанию похожи на авестийские яшты. В этих обращениях к богу имеются такие эпитеты как светоч (рушнайи), величие (бузурги), жизнь (зиндаги), предвечный и Первый (азали ва нахустин), чистота и благоухание (тазаги ва хушбуйи)[4, с. 91-97]. В этих стихах явно прослеживается влияние яштов Авесты. Например, в Мехр-яште Авесты Митра восхваляется таким образом:
^Ь. . ¿1?!у> ¿1,3
[19, с.31]
Восхваляем Митру, владельца бескрайных пастбищ.
Правдивого и способного к соперничеству.
Владельца тысячи голов скот.
Сотворённого из благих намерений[3]
Эта поэтическая традиция впоследствии нашла свое развитие в литературе на новоперсидском языке. При внимательном рассмотрении можно заметить связь подобных обращений, которые составляют один из основных структурообразующих черт саки-наме. Например, «Саки-наме» Зухури Туршизи начинается такими строками:
^ Ь^) ^ ^Ъ ¿^¿1 ^---Г ^л
аГ
^ р1Г ^ АЛЛО ^л ^^Э ^ ¿»IV А—
[19, с.3]
Восхваляю Пречистого Бога,
Дающего лозе грозди винограда.
То, что Солнце подобно чаше, это - он.
Вино заката в вечернем кувшине это - он.
От него тюльпан опьянения в голове вина
И от него сладость музыки в пасти вина.
Если в предыдущем древнеиранском обращении к Митре применяются эпитеты типа «владелец бескрайних пастбищ», «правдивый» и др., то в саки-наме при обращении к Богу, который чаще изображается в образе виночерпия (Саки), используются такие же эпитеты.
Большая часть этих рукописей состояла из стихов на среднеперсидском, парфянском и малая часть была на согдийском языке. Они были написаны на шкурах и высококачественной бумаге. Их содержание различно - от чисто религиозных и мистических до лирических [1, с. 306-318]. Нижеследующий образец из песни Хувайд-гаман (¿и! о^л) содержит серьезные философские раздумья:
аГ АГ
(¿*0) ¿1
^^Г .lj АГ
[20, с. 31]
Кто спасёт меня
От всякой могилы и тюрьмы?
Ожили в памяти мечты,
Которые беспокоили
От шторма бушующего моря,
От поля боя, из-за которого нет мне покоя.
Кто спасёт меня?
Для выражения своих гностических и мистических воззрений манихейская религия вобрала в себя традиции зороастрийской, христианской, буддийской религий и других местных верований народов, населявших страны Среднего Востока и Средней Азии. Продолжая их традицию, манихейская поэзия не ограничивалась ею и приобщалась к опыту других поэтических культур. Иранские поэты-последователи манихейской религии, опираясь на родной предшествующий поэтический опыт, создали различные поэтические формы в новоперсидском и парфянском языках, обогатив их новым содержанием. Наряду с усовершенствованием своей иранской поэтической традиции, они освоили также опыт других народов, в особенности, семитских. Даже из беглого синхронного и диахронного анализа истории хмельных напитков, вино временами из народных обрядов переходит в религиозные культы. О вине слагаются гимны, опьяняющие напитки называются именами богов и в их честь
слагаются хвалебные стихи и оды. Этим путём вино, как образ и мотив, входит в устное народное творчество, а затем переходит и в профессиональную письменную литературу.
Мотивы, связанные с вином, составляют неисчерпаемую тему для исследователя. В результате изучения культа священных напитков было установлено, что истоки архаических мотивов и образов опьяняющих напитков начинаются с обрядово-ритуальных мероприятий, связанных с культом хаомы в древнеиранских религиозных практиках. До нас дошло немало сведений о том, что хмельные напитки играли важную роль в религиозной жизни всех культур. Они, в силу своих естественных свойств и магического действия на сознание человека, составляют одну из основных частей религиозных верований древних людей. Священному напитку хаома придают статус божества, она сакрализируется. В его честь слагают оды, дифирамбы и стихи. Однако по истечении времени и по мере того, как человек освоил его свойства, вино выходит за территорию сакральных кругов и попадает в широкие общественные круги. Ни одно праздничное или увеселительное мероприятие не проходило без вина. Множество образов и мотивов из предыдущей традиции, превратившись к тому времени в архетипы, прочно вошли в поэтическую традицию. Воспеваются те же качества и особенности вина, которые пелись в гимнах в честь священных напитков в предшествующей культурной истории.
ЛИТЕРАТУРА
1. Henning. W. B. A Sogdian Fragment of the Manichaean Cosmogony / W. B. Henning // Bulletin of the School of Oriental
and African Studies. - University of London, 1948. - Vol. 12, № 2. - P. 306-318.
2. Авеста: Избранные гимны / Пер. с авестийс. и коммент. И. М. Стеблин-Каменского; Предисл В. А. Лившица;
Худож В.Серебровский. -Душанбе: Адиб, 1990. - 173с.
3. Бахар, Мехр-дад. Пажохиш-е дар асатер-е Эран / Мехрдад Бахар. - Техран: Энтешарат-е Агах, 1393. 560 с. (на перс.
яз.).
4. Бойс, М. Зороастрийцы. Верования и обычаи / М. Бойс; Пер. с англ. и примеч. И.М.Стеблин-Каменского; Послесл
Э.АГрантовского- М.: Нау-ка,1988. - 303 с.
5. Геродот. История: В 9 книгах / Геродот; Пер. и прим. Г.А Стратановского; Под общ. ред. С.Л. Утченко. - М.-Л.:
Наука, 1972.
6. Гроф, С. Области человеческого бессознательного / С. Гроф. - М.: Изд-во Трансперсонального института,1997.
7. Леви-Брюль, Л. Первобытное мышление / Л. Леви-Брюль; Пер. с фр. под ред.: В.К. Никольского, А.В. Кисина. - М.:
Атеист, 1930. - 339 с.
8. Мирзоев, А.М. Рудаки. Жизнь и творчество / А.М. Мирзоев. - М., 1968. - 318 с.
9. Нуралиев, Ю.Н. О сохранившемся в таджикской народной медицине способе приготовления авестийского
ритуального напитка хаомы / Ю.Н. Нура-лиев // Центральная Азия от Ахеменидов до Тимуридов: археология, история, этнология, культура: Материалы междунар. науч. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения Александра Марковича Беленицкого (Санкт-Петербург, 2-5 ноября 2004 года). - СПб, 2004. - С.358-359.
10. Прилуцкий, А.М. Теология праздника / А.М. Прилуцкий. - Режим доступа: http://www.portal-credo.ru/site/?act=lib&id=1506/
11. Рази, Хашем. Пажохеш-ха-йе дар торех-е айен-е раз-амез-е митраи дар шарк ва гарб / Хашем Рази. Джилд-е 1. Техран, 1381. 494 с. (на перс. яз.).
12. Розенберг, Ф.А О вине и пирах в персидской национальной эпопее / Ф.А. Розенберг // РАН. Музей антропологии и этнографии им. Императора Петра Великого: Сборник. - Петроград, 1918. - Т.5, Вып. 1. - С.375-394.
13. Сарианиди, В. И. В поисках страны Маргуш / В.И. Сарианиди. - М., 1993. - 382с.: 36с.илл.
14. Топоров, В.Н. Хаома / В.Н. Топоров // Мифы народов мира: Энцик-лопедия: В 2-х томах. - М.: Сов. энциклопедия, 1980. - Т. 2. - С. 578-579.
15. Торих-е Иран аз селевкийан та фору-паши-е доулат-е сасани / Эхсан Иаршатер ва дегаран; тарджома-е Ануша Хасан. - Чап-е 2. Техран Моассиса-е энтешарат-е Амир-е Кабир, 1380. 1064 с. (на перс. яз.)
16. Фрейденберг, О.М Вступление к греческому роману /О.М. Фрейденберг // Диалог. Карнавал. Хронотоп. -1995. -№4.(13). - С. 74-86.
17. Чалисова Н.Ю. Вино - великий лекарь: к истории персидского поэтического топоса / Н. Ю. Чалисова // Вестник РГГУ. - М., 2011. - № 2: Сер. Востоковедения. Африканистика. - С.126-157.
18. Чунакова О.М. Пехлевийский словарь зороастрийских терминов, мифических персонажей и мифологических символов / О.М. Чунакова ; Ин-т востоковедения, С.-Петербург, фил. - М.: Вост. лит., 2004. - 286 с.
19. Эсмаэл-пур, Абол-касем. Вежаге-ха-йе колли-йе ше'р-е эран-и дар доура-йе мейане / Абулкасем Эсмаэл-пур // Иран-шенахт: нама-йе анджоман-е иран-шенасан-е кешвар-хайе моштарак ол-манафе' ва Кафказ. - земестан-е 1376. - шомара-йе 327. (на перс. яз.).
20. Эстелахат-е суфийан (Мир'ат-е ошшак) / Мосаххех Марзейа Солаймани. - Техран: Энтешарат-е элми ва фарханги, 1391. - 549 с. (на перс. яз.).
21. Юнг, К.Г. Аналитическая психология / К.Г. Юнг // История зарубежной психологии, 30-60-и годы XX века: Тексты / Под ред.: П.Я. Гальперина, АН. Ждан. - М.,1986. - С.142-171.
АРХЕТИПЫ ВИНА В ПЕРСИДСКО-ТАДЖИКСКОЙ ПОЭЗИИ
В этом статье мы попытались познакомить читателя с некоторыми древними ритуалами и мифами таджиков. Мы считаем, что это точный обзор прежней культуры. Ритуалы и мифы, в том числе культовый мифологический напиток, называемый "Хаома" в Авесте, который тесно связан с "сомой" Ригведы, сыграли большую роль в трансформации винных мотивов в литературный процесс. Этот период истории помогает нам лучше понять смысл главного мотива персидско -таджикского литературного жанра хамрият (винная поэзия) - вина и его трансформацию в дальнейшем литературном процессе.
Ключевые слова: Хаома, сома, ритуал, миф, поэзия, поэзия, традиция, божественность, эволюция
ARCHETYPES OF THE WINE IN THE PERSIAN-TAJIK POETRY
In this article, we tried to introduce the reader with some ancient ritual and myths of Tajiks. We believe that an accurate review of the former culture. Rituals and myths, including the worship mythological drink, called "the Haoma" in Avesta, which is closely linked to the Rigveda's "Soma", played great role in the transformation of wine motifs into the literary process. This period of the history helps us to understand better the meaning of the Persian and Tajik literary genre khamriyat (wine poetry) 's main motif - wine and its transformation in the further literary prooess.
Keywords: Haoma, Soma, ritual, myth, poetry, poetry, tradition, divinity, evolution
Сведения об авторе:
Суфиев Шодимахмад Зикриёевич - доктор филологических наук, директор Центральной научной библиотеки имени Индиры Ганди, главный научный сотрудник Института исследований проблем Азии и Европы Академии наук Республики Таджикистан. Тел.: (992 37) 2214302; sufizadeh@gmail.com
About the author:
Sufiev Shodimahmad Zikriyoevich - doctor of Philology sciences, Director of the Central scientific library named after Indira Gandhi, chief researcher in the Institute of Asian and European studies of the Academy of Sciences of the Republic of Tajikistan. Tel.: (992 37)2214302; sufizadeh@gmail.com
ФАРХДНГИ АХЛОКИИ ЗАН АЗ НИГОХД АМИР ХУСРАВИ ДЕХДАВЙ
Раффорова З.А.
Донишгощ давлатии Хууанд ба номи академик Б.Рафуров
Дар каламрави адабиёти форсу точик аз чониби ахли илму адаб навиштани пандномахо барои тарбияти фарзанди хеш собикаи дерина дорад ва хатто имкон дорад, ки сарчашмахои аслии зухури онро дар андарзномахои пахлавй чустучу намуд, чун мухтаво ва мундаричаи аслии андарзномахои пахлавй пеш аз хама насихат ба инсонхо ва хидоятгарй ба суи камолоти маънавиро дар худ тачассум намудаанд. Дар идомаи ин рох суханварони бузург дар хама давру замонх,о барои боло бурдани ахлоку одоби инсонй, фарханги инсонгарой, тачассуми барчастаи ормону андеша ва пиндорхои хеш дар чодаи тарбияти насли наврас аз роху шевахои мухталиф кор гирифтаанд, ки дар мехвари ин навъ осор насихат ба фарзанд ё иншои китоби алохидае барои тарбияти фарзанд, ки умуман тарбияти чомеаро дар худ тачассум мекунад, карор гирифтаанд. «Кобуснома»-и Унсурулмаолии Кайковус (таъл.1082-83), «Бахористон»-и Абдуррахмони Ч,омй (таъл.1487) дар шумори чунин осори ахлокию тарбиятй карор доранд.
Суханхои пурмагзу хакимонаи суханварони форсу точик ба фарзандонашон, ки дар шакли ашъори алохида навишта шудаанд, ба мисоли «Насихат ба фарзанд»-и Камолиддини Биной, «Дар баёни насихати фарзанд»-и Абдуллохи Хртифй ва г., низ кобили таваччух буда, ба масобаи дастуруламал барои онхое, ки бояд фарзанд тарбият кунанд, ахаммияти зиёди тарбиятй-ахлокиро моликанд.
Шеваи дигари тачассуми афкори пандуандарзй ва хикматгуй барои насихат ба фарзанд дар миёни осори хамосй ва дигар асархои калон чой додани чунин насихатномахо ба шумор меравад. Дар таърихи адабиёти форсу точик бисёр асархоеро метавон зикр намуд, ки нависандагони онх,о зимни таълифи осори хеш дар мавридхои мувофик порчахо ва бобхои алохидаро ба насихати фарзандонашон бахшида, аз ин рох онх,оро ба чодаи зиндагй рахсипор намудаанд ва дар амри рушду такомули маънавии онон дарси ахлок ва одамият таълим додаанд. Аз чумла, Низомии Ганчавй дар достони «Лайлй ва Мачнун» ба чуз васфи мухаббати пок оид ба тарбияти фарзанд низ фикрхои мухимми пандуахлокй баён кардааст.
Мусаллам мегардад, ки ин насихатномаро Низомй дар айёми чордахсолагии фарзандаш навишта
