CC BY
73
прорастает в культуру, является ее «живым» феноменом и определяет универсальное в культуре. Философия, включая в поле размышления те или иные объекты, прорастает в культуре разными смыслами, зеркально отражая их на поверхности своего «мыслительного Океана». Культура же, вглядываясь в философию, как в зеркало, прозревает, постигает, накапливает себя как сферу универсальной (возможной) мыслительной деятельности.
1. Башляр Г. Психоанализ огня. М., 1993. 176 с.
2. Бердяев Н. А. Смысл творчества // Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 251-580.
3. Борхес Х. Л. Сфера Паскаля // Борхес Х. Л. Проза разных лет. М., 1984. С. 200-202.
УДК 165.19 U.D.C. 165.19
АРХЕТИПЫ В НАУКЕ: КОСМОЛОГЕМЫ ДОСОКРАТИКОВ
В статье рассматривается преемственность некоторых идей ранней греческой философии и содержания современной космологии, в основе которой лежит архетическая мифологема хаоса и порядка. Показано, что связующим элементом между мифом и космологической наукой выступают космологемы досократиков.
Ключевые слова: наука, космология, космологема, архетип, хаос, порядок.
По мысли А. Ф. Лосева, «реальная наука» мифологична, поскольку свои исходные интуиции черпает из мифологии [11, с. 43]. Мифология же пронизана архетипами, которые мы понимаем в юнговском смысле как некие когнитивные паттерны, априорные формы воображения. Для космологии мысль о ее мифологичности ещё более актуальна, нежели для любой другой науки.
Очевидная близость философии и космологии состоит не только в их общем генезисе. В содержательном и в методологическом плане в космологии значительную роль играют философские идеи.
По Хайдеггеру, «философия не происходит от мифа. Она про-ис-ходит лишь из мышления в мышление. Но мышление есть мышление бытия». «Злая судьба бытия» связана с тем, что произошло «падение мышления в науки и в веру» [16, с. 52]. Но это оборачивание мышления самого на себя уже и есть миф, в котором «оборотничество» - ведущий мотив [14, с. 294]. Его следы мы обнаруживаем в научной рациональности, не просто имеющей мифологические истоки, но несущей на себе глубокую печать мифологического образа мышления [18, с. 40].
Мифические формы мышления, как показал В. Деп-перт, определили «программу космизации» - упорядочивающую стратегию, основанную на тройном нормативном универсализме (пространство, время, закон природы). Её
4. Борхес Х. Л. Э. Т. Белл «Человек математический» // Борхес Х. Л. Приближение к Альмутасиму. СПб., 2001. С. 39-40.
5. Гёльдермин Ф. Смерть Эмпидокла // Век перевода. URL: http://vekperevoda.com/1930/rathaus.htm
6. Делёз Ж. Логика смысла. М., 1998. 480 с.
7. Джемс У. Поток сознания // Джемс У. Психология. М., 1991. C. 56-80.
8. Материалисты древней Греции. Собрание текстов Геркалита, Демокрита и Эпикура. М., 1955. 238 с.
9. Подорога В. А. Выражение и смысл. Ландшафтные миры философии: Серен Киркегор. Фридрих Ницше. Мартин Хайдеггер. Марсель Пруст. Франц Кафка. М., 1995. 427 с.
© Красноярова Н. Г., 2013
fl. A. MaKCUMeHKO L. A. Maksimenko
ARCHETYPES IN SCIENCE: COSMOLOGEMES OF PRESOCRATICS
This article addresses the continuity of some ideas of the early Greek philosophy and the content of the modern cosmology at the heart of which lies the archetypical mythologemaof chaos and order. It is shown that the cosmologemes of Preso-cratics act as a binding element between the myth and cosmo-logical science act.
Key words: science, cosmology, cosmologeme, archetype, chaos, order.
суть в том, что представления о регулярности и законосообразности «списаны» с Неба и «навязаны» Земле. Выражение «подвести под закон» восходит именно к космизиру-ющему и одновременно теоретизирующему образу мысли, означающему, что Земля находится под Небом, под его упорядочивающей властью [4, с. 246-250].
«Программа космизации», пережившая все научные революции, возникла как рационализация космогонических мифов благодаря философам-досократикам. Ценность до-сократической мысли в том, что в отличие от науки и религии, где мышление «недооборотилось», оставаясь в рамках онтики, «оборачивание» мысли у досократиков привело их к онтологическому прыжку за пределы сущего, т. е. к бытию. Они мыслили онтологически. Их мысль космологична.
Философия досократиков представила мысль в её универсальной (возможной) форме. В этом её огромная ценность. Сфера мышления - не только сфера сложившегося знания, прежде всего это сфера возможностей мышления, которые ими были выработаны. В первых философских учениях «изобретаются» или открываются архетипы способов помыслить о том, что не дано непосредственно в созерцании, что можно охватить мысленно - мир в целом, Космос, Единое, бытие [6, с. 3].
При этом структурные особенности космогонических мифов, явившихся первоисточниками ранней греческой
философии, рационализировались по некоторой общей схеме, наследовавшей указанные особенности.
Космологема - обобщающая философская схема, философема, опрокинутая в космологию, базирующаяся на архетипах. Это своеобразный метатекст. Космос у досо-кратиков мыслился и понимался в отношении главных его функций - упорядочивающей и эстетической и в астрономическом аспекте (небеса), и в физическом (структура мира, комбинация элементов) с помощью доминирующего в их философии метода подобия (аналогии), касающегося формы: био-, техно- , социоморфно, либо «числоморф-но». По отношению к будущим моделям Вселенной метод подобия срабатывает уже на новом уровне: Космос досо-кратиков сам служит своеобразной матрицей, образцом, по подобию к которому строятся современные космологические модели. Он выступает как метатекст, насыщенный многообразными возможностями мысли, из которых последующие поколения черпают как постановку проблем, так и способы их решения. К. Ф. Вайцзеккер отметил, что стремление понять что-то в физике с неизбежностью приводит к греческой философии. Что хорошо у греков - так это то, что они «не отсылали к грекам», они отсылали к самим себе [1, с. 115] . Современная космология - почти всегда явная или неявная отсылка к грекам.
Если с этих позиций посмотреть на философию досо-кратиков в контексте юнговских архетипических схем и научную космологию, то в ней можно обнаружить практические всё идейное содержание античных космологем, воспроизведённых последующей традицией, отрефлексиро-ванных, конкретизированных современной эпохой. Мы рассмотрим центральную для космологии мифологему хаоса и порядка, представленную как архетип.
В философской и научной перспективе архетипическая схема хаотического разнообразия и порядка возникает в двух планах: как проблема континуальности и дискретности и как проблема динамики хаоса и порядка, широко развёрнутых в современных представлениях о вакууме, множественности вселенных, в синергетической парадигме постнеклассической науки. Хаотическое разнообразие обеспечивает неустойчивость, а значит, динамику. Из математической теории Ф. Рамсея следует, что каждое достаточно большое множество элементов произвольной формы обязательно содержит в себе высокоупорядоченную структуру. Поэтому всякий Хаос содержит элементы Космоса. В определённом смысле допустимо утверждение, что условная демаркационная линия в космологии досократиков между континуальностью и дискретностью мира задавала разные космологемы: Космос versus Вселенная. У Анак-симандра, Анаксагора - примат континуальности (Вселенной). У атомистов - дискретности (Космоса). В современной научной космологии ХХ-ХХ1 вв. оказались востребованы обе космологемы.
Анаксагоровские представления о бесконечно делимых «семенах вещей», охваченных вихрем, коррелятив-ны современным представлениям об изначальном вакуум-ноподобном поле, флуктуации которого приводят к локальным расширениям, образуя единый «пузырящийся Космос» - Мультиверс. Как континуум «семян», управляемый Нусом, превращает Вселенную в единое разумное целое,
так и вакуумный континуум, содержащий множество разных скалярных полей, превращает в целое Мультиверс. Исследования подсистем физического вакуума (хиггсовско-го и кварк-глюонного конденсатов) всерьёз приводят ученых к мысли: Вселенная в целом в своей вакуумной ипостаси жива и разумна. Возникновение в ней астрономических и биохимических структур на поздних стадиях эволюции связано с корректирующими действиями, подстройкой параметров сложной самоорганизующейся разумной системы - вакууме, обеспечивающей условия для воспроизводства локальных структур [7, с.156].
Идея бесконечности развернута в учении Анаксагора не столько в экстенсивном, сколько в интенсивном аспекте. Ресурсы космического становления содержатся только в сфере неистощимого бесконечно-малого. «Семенной генофонд» мира неисчерпаем, поэтому мир воспроизводим, ему не страшны никакие диссипации энергии, сопровождающиеся утратой качеств. Анаксагоровская идея бесконечности материи вглубь дала основания Э. Франку назвать Анаксагора творцом математики бесконечно малых [5, с. 20]. В отличие от восточных представлений о бесконечном как лишенном всяких признаков, потому непознаваемом, Анак-симандр, за ним Гераклит, Эмпедокл и Анаксагор развивали позитивное понимание бесконечности, конкретизируя его в представлениях о бесконечности движения и подобия. Анаксимандр - первый философ употребивший термин архц в качестве первопринципа, который был принципом бесконечности - апейроном.
Проблема бесконечности обозначена П. Дираком первым номером в списке проблем, стоящих перед теоретической физикой середины ХХ в. В настоящее время возникло понимание, что «изгнать» бесконечности в рамках теории конкретного поля вряд ли возможно: природа устроена так, что только взаимодействие всех существующих полей вместе способно эту проблему решить. Современная физика и космология, формулируя проблему объединения фундаментальных взаимодействий как проблему архц, в существе её постановки возвращается к Анаксимандру.
В научной космологии после периода забвения вновь оказалась востребованной идея де Ситтера о расширении пустого пространства, хотя, как признаются ученые, «трудно определить степень серьёзности, с которой физик должен мыслить пустое пространство де Ситтера физически» [15, с. 222]. В моделях, построенных на основе этой идеи, Вселенная, в сущности, возникает из пустоты. Близость де-ситтеровской среды к анаксагоровскому понятию первичного мира как неподвижно гетерогенной смеси, частицы которой покоились до начала космогенеза, достаточно очевидна [13, с. 549].
Так называемая «ядерная демократия» в современной физике имела своим прообразом анагсагорову философему «всего во всём». Ещё в 1970-х гг. академик М. А. Марков поэтическую интуицию В. Брюсова «ещё быть может каждый атом / Вселенная, где сто планет...» перевёл в плоскость естественно-научного знания, высказав идею, что в рамках общей теории относительности допустимо существование объектов, представляющихся для внешнего наблюдателя элементарными частицами. Космологический подход к теории элементарных частиц был конкретизирован
им в гипотетических «максимонах» - максимально тяжелых частицах с массой покоя порядка 10-5 г и «фридмонах» - классических заряженных системах, которые при условии стремления электрического заряда источника гравитационного поля к нулю, становятся замкнутыми вселенными Фридмана. Для внешнего наблюдателя они выступают как элементарные образования с очень малыми конечными размерами (для заряда электрона - 10-34 см). «Элементарная частица внутри себя за пределами её внешних размеров может представлять собой вселенную, содержащую необозримое число галактик <...> Не исключено, что наша Вселенная наполнена огромным количеством частиц, часть которых на самом деле является вселенными» [12, с. 47].
С несколько иными акцентами архетипическая схема хаотического разнообразия и порядка обнаруживается в космологии атомистов. Механизм космогенеза в их учениях связан с «великой пустотой», активность которой вновь заставляет нас вспомнить современные представления о физическом вакууме как активной системе. У Левкиппа, Демокрита, Эпикура множественные и разнообразные миры («космо-сы») - это отдельные упорядоченные образования, возникающие в беспредельной Вселенной. Все миры во Вселенной - суть сцепления атомов. Они равны между собой по онтологическому рангу: все имеют право на существование. Равномыслимость означает равнобытийность.
Подобную схему мы встречаем в современной космологии, переживающей своеобразный ренессанс античной идеи множества миров. Квантовой теории, являющейся теоретическим базисом современной космологии, по мнению Э. Шрёдингера, на самом деле 2400 лет [19]. Особенно ясно это представлено в моделях, связанных с многомировой интерпретацией квантовой механики, предложенной Х. Эвереттом. Многомирие - следствие, того что все мыслимые возможности, порождаемые квантовыми эффектами, заключённые в суперпозиции волновой функции, реальны. Они реализуются в бесчисленном множестве альтернативных вселенных.
Неизбежный в космологии вопрос о «начале мира» решён древними атомистами остроумно: они просто отменили его, заявив, что атомы не имеют начала и конца! Подобный в своей схеме ход мысли повторяет и современная космология, объявляя, что у Мультивселенной (Мультиверса) нет начала и конца. Понятие «начало» лишилось своей абсолютности и приобрело относительный смысл: вселенные в Мультиверсе возникают и разрушаются, так же как миры Демокрита, с той лишь разницей, что в современном варианте вечность обеспечивается «великой пустотой» - космическим вакуумом, скалярными полями. Сегодня «представляется правдоподобным, - пишет А. Линде, - что Вселенная в целом будет существовать вечно», порождая новые области, «мы знаем наверняка, что жизнь снова и снова будет зарождаться в разных областях Вселенной во всех её возможных видах». Мы не можем увидеть это представление во всём его величии, но можем постараться вообразить, быть может, даже понять его смысл [9, с. 262].
Вселенная атомистов, как и Вселенная современных космологов, представима как танцующая пыль. Образ пляшущих в солнечном луче пылинок - основополагающий для интуиции атомистической Вселенной как целого.
Пыль-прах - фундаментальная символика жизни и смерти, глубоко проработанная на Востоке. Архетип мирового праха, универсальной пыли-пепла, образа, материализующего смерть - ключевой в понимании сущего и живого, связанный мифологической идеей вечного возвращения, круговорота жизни. Тагоровский пафос драгоценной земной пыли, в которую превращается человек, приобщаясь к мистерии Вселенной, переплавился у В. Вернадского в принцип биогенной миграции атомов. В глубоко прочувствованных поэтических строфах Н. Заболоцкого мы видим тот же архетип атомистического праха: «А то, что было мною, то, быть может, / Опять растёт и мир растений множит». Демокритовский атом задает этический идеал мыслителя: атом - модель для определения цели человеческой жизни как «эвтюмии», неотделимой от «бесстрастия» и «бесстрашия» мудрого человека [2, с. 35]. Кантовская «звёздная пыль» над головой - образ, обращающий человека к нравственному закону в себе.
Принцип подобия у атомистов акцентируется на макроуровне: пыли атомов соответствует пыль миров. Мысль о полном подобии макроуровня микроуровню воспроизводилась в механической картине мира как в физике, так и в биологии (преформизм). В основе такой модели подобия лежит принцип изономии, являющийся, по сути, принципом симметрии. Термин «изономия» (aoovoyía) встречается у Эпикура, Цицерон перевёл его как «равномерное распределение», связав с рассуждением: «Поскольку есть природа смертная, то должна быть также бессмертная». Аналогичный ход мысли привёл П. Дирака к идее, что наряду с электроном (частицей) должен существовать позитрон (анти-частица). В. Гейзенберг расценил её в силу своей пристрастности к платонизму как переход от философии Демокрита, исходящей из формулы «вначале была частица», к философии Платона, основанной на формуле «вначале была симметрия» [3, с. 79].
Атомы Демокрита, числа пифагорейцев, платоновские первоэлементы-треугольники и современные представления о «пространственно-временной пене», когда мы говорим об «атомах пространства и времени» (фундаментальная длина - 10-35 м, и время - 10-43 с), обнаруживают глубокое идейное сродство. За любым единством как кажимостью стоит множественность как реальность и, наоборот, за проявленной, пестрящей множественностью мира, всегда на глубинном уровне прячется единство. Ещё в большей мере эта идея развернута в теории петлевой гравитации, описывающей пространство и время на планковских масштабах, где полагается, что непрерывные на уровне восприятия пространство и время на самом деле состоят из дискретных частиц: время не течёт как река, а «тикает как часы» [8].
Если учесть, что Демокрит был последователем пифагорейцев, то можно ожидать сохранения в его учении приверженности к порядку. В глубине Вселенной, согласно атомистам, царит гармония и порядок, порядок самой природы, симметрии, выраженной принципом изономии. Нельзя не отметить близость этой интенции к духу современных научных исканий. Научное воображение Демокрита «уходит далеко за пределы опыта его времени», рисуя картину бесконечного разнообразия космических систем, некоторым образом напоминая при этом современное космологическое знание» [2, с. 56].
Принцип изономии связан через идею хаоса как полной симметрии с принципом максимального разнообразия. Всё мыслимое о мирах реально существует. Полнота разнообразия - обратная сторона абсолютного тождества: максимум разнообразия замкнут на минимум единообразия. У атомистов это проявилось в том, что всё разнообразие сводилось к атомам и пустоте. В современной физике космологии - к единому взаимодействию («суперсиле») и скалярным полям. Всё существующие разнообразие - результат нарушенной Суперсимметрии, которую, пытается восстановить физика, движимая первопринципом симметрии по пути объединения фундаментальных взаимодействий и создания всеобъемлющей «Теории всего» (английский акроним ТОЕ - Theory of Everything).
Различие между космологическими представлениями о единственности и множественности (Вселенная, Космос, космосы, вселенные) у досократиков связано с теле-ологичностью и необходимостью. В концепции единственного мира (пифагорейцы, Гераклит, Эмпедокл, Анаксагор, Платон и Аристотель) всё сущее связано во всеобъемлющий телеологически значимый порядок. В концепции множественных миров, возникающих в беспредельной Вселенной (Левкипп, Демокрит и его школа, Эпикур и др.), единый порядок задаётся «необходимостью», т. е. механическими закономерностями, опирающимися на атомы и пустоту. При этом единого порядка-структуры не возникает. Только бесчисленные миры-порядки, растущие, эволюционирующие, приходящие в упадок и разрушающиеся на составляющие их атомы.
Эти космологемы воспроизводятся в современной космологии. Концепция единственности («Вселенная издана в одном экземпляре», А. Пуанкаре) господствовала в релятивистской космологии до создания инфляционного сценария (1980-е гг.). Её особая телеологичность открылась в мистическом совпадении так называемых «Больших Чисел», выражающем повторяющуюся взаимосвязь физических параметров микро- и мегамира, которые вызывали явные аллюзии с пифагоризмом. П. Дирак предполагал, что соотношения «Больших Чисел» должны говорить о едином порядке во Вселенной. «Такое совпадение является следствием некоторой глубокой связи в природе между космологией и атомной теорией» [17, с. 101]. Узнаваемая в теле-ологизме антропного принципа христианская идея « mundus propter nos» дала уверенные основания для эпатажных заявлений Пия XII о том, что Теория Большого Взрыва надёжно согласуется бытием Творца.
В хаотической инфляционной космологии допускается существование разнородных «индивидуализированных» вселенных, эволюционирующих независимо друг от друга, имеющих собственный набор законов, констант, элементарных частиц и т. п. Казалось бы, где тут «необходимость»? Однако для многоликого Мультиверса А. Линде формулирует ответ на этот вопрос с подчёркнутой биологичностью в терминологии: «Может существовать один единственный закон физики, как один генетический код для всей Вселенной». Разнообразие Мультиверса, создаваемое квантовыми флук-туациями во время инфляции, мыслится создающимся через «механизм космологических мутаций». Остаётся только вопрос «где записан генетический код Вселенной» [10].
В объяснении антропного принципа и выделенности в Муль-тиверсе нашей Вселенной он использует дарвиновскую идею отбора. За обилием биологических метафор - скрытая телеологичность, столь характерная для биологических систем. Она может быть объяснима не только сменой лидера в естествознании (с физики на биологию), тянущей и трансформацию образа мысли, и научной методологии, но и специфическим рецидивом мифологизма современной науки.
Основу атомистической многомировой космологии составляло умозрительное воображение. Представление о множестве миров, развитое в атомизме, выполняет важную функцию космологической актуализации потенции трасцендирования бытия, преодоления ограниченности его представления в познающем субъекте. Античность здесь как бы преодолевает саму себя. Связь географических, этнографических, микроскопических, гносеологических миров с космологическими мирами является константой, воспроизводящейся в истории познания [2, с. 57-58]. С особой выразительностью мы это наблюдаем в эпохе Возрождения и в современной, постмодернистской эпохе.
В целом и атомисты, и континуалисты досократики способствовали прорыву ограниченного космологического кругозора, внося в мышление перспективу беспредельности и даже бесконечности. Поскольку прямым наблюдениям доступна только крайне малая часть Вселенной (Метагалактика), то космология как наука о Вселенной в целом неизбежно обращается к экстраполяции. Философским основанием такого «научного трансцензуса» стала идея единства мира, сформулированная досократиками. Их философские идеи буквально «сквозят» в современных космологических моделях, воспроизводя на новом уровне рефлексии древнейшие философские интуиции, тесно связанные с архетипическими мифологемами хаоса и порядка.
1. Вайцзеккер К. Ф. Физика и философия // Вопросы философии. 1993. № 1. С. 115-125.
2. Визгин В. П. Идея множественности миров: Очерки истории. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. 336 с.
3. Гейзенберг В. Космология, элементарные частицы, симметрия // Природа. 1969. № 12. С. 78-80.
4. Депперт В. Мифические формы мышления в науке на примере понятий пространства, времени и законов природы // Наука и религия. Междисциплинарный и кросс-культурный подход. Научные труды. М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2006. С. 246-263.
5. Конечное и бесконечное. Киев: Наукова думка, 1982. 347 с. Заметим, исчисление бесконечно малых в Новое время появилось на фоне господства континуальных представлений о физической Вселенной. Как отметил Г. Вейль, И. Ньютон и Г. Лейбниц ясно выразили идею, что речь идет не о законченном бесконечно малом, а о предельном переходе к нулю. «Осторожная теория пределов» развивалась крайне медленно и только в начале XIX в. Коши удалось отчетливо сформулировать эту процессуальность, «растворив застывшее бытие бесконечно малых величин в процессе перехода к пределу». (Вейль Г. От Анаксагора до Дедекинда // Вейль Г. О философии математики: сб. работ. М.; Л.: Гос. технико-теоретическое изд-во, 1934. С. 11-12.)
6. Красноярова Н. Г. Античная философия. Учения. Понятия. Метафоры. Ч. I. Уч. пособие. 2-е изд., доп. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2006. 180 с.
7. Латыпов Н. Н., Бейлин В. А., Верешков Г. М. Вакуум, элементарные частицы и Вселенная: в поисках физических и философских концепций XXI века. М.: Изд-во МГУ, 2001. 232 с.
8. Ли Смолин. Атомы пространства и времени // В мире науки. 2004. № 4. С. 48-57.
9. Линде А. Д. Физика элементарных частиц и инфляционная космология. М.: Наука, 1989. 280 с.
10. Линде А. Многоликая Вселенная (Лекция в ФИАНе 10 июня 2007 г.) // Элементы: популярный сайт о фундаментальной науке. ии_: http://www.elementy.ru/events/426960.
11. Лосев А. Ф. Диалектика мифа. М.: Мысль, 2001. 558 с.
12. Марков М. А. К теории фридмонов // Марков М. А. Избранные труды. М.: Наука, 2001. Т. 2. С. 41-57.
13. Марков М. А. Размышляя о Вселенной // Физика элементарных частиц и атомного ядра. 1998. Т. 29. Вып. 3. С. 530-562.
УДК 141.32 U.D.C. 141.32
АПОЛОГИЯ ДРУГОГО
В статье рассматривается ситуация современности, которая затрудняет и подчас делает невозможным подлинное существование человека. Утверждается, что вернуть ощущение подлинности существования возможно в соотнесенности Я с Другим, во встрече Я с действительным Другим, способной вернуть человеку утраченное измерение бытия как целого.
Ключевые слова: самопознание, Я, Другой, подлинность существования, опыт встречи, целостность.
Человек есть тот, кому сказано: «Узнай себя» [1, с. 5]. Но как только мы обращаемся к себе, вне соотнесенности с Другим/Другими, то мы, скорее, теряем себя. В самозамкнутости изживается человеческое существо. «Нет Я самого по себе» [4, с. 24]. Самого себя человек может увидеть только в Другом. Проблема «Другого» - это проблема подлинности человеческого существования, которое становится почти невозможным «в декорациях современности». Человек наших дней - «фрагментарный» человек, утративший целостность, потерявшийся человек. Он может быть собран только посредством Другого. Но кто этот Другой? И почему он столь необходим? Как случилось, что человек оказался оторванным от подлинного существования?
В рамках классической традиции определенность человеческого существования задавалась интенцией сознания к другому, объекту. Интенциональная модель ставила Я в преимущественную позицию перед тем, на что было направлено сознание. Человек смотрел в зеркало мира «и видел в нем, в конце концов, лишь самого себя» [5, с. 156]. Однако «классический проект» привел к тому, что «восприимчивость человека» как живое, участливое отношение была развенчана и уничтожена рационализацией, которая
14. Романенко Ю. М. Бытие и естество: Онтология и метафизика как типы философского знания. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1999. 336 с.
15. Синг Дж. Общая теория относительности. М.: Иностранная лит-ра, 1963. 443 с.
16. Хайдеггер М. Изречение Анаксимандра // Хайдег-гер М. Разговор на проселочной дороге: сб. ст. М.: Высш. шк., 1991. С. 28-68.
17. Цит. по: Дэвис П. Случайная Вселенная. М.: Мир, 1985. 160 с.
18. Черняк В. С. Мифологические истоки научной рациональности // Вопросы философии. 1994. № 9. С. 37-52.
19. Шрёдингер Э. 2400 лет квантовой теории // Шрёдин-гер Э. Избранные труды по квантовой механике. М.: Наука, 1976. С. 330-337.
© Максименко Л. А., 2013
T. B. Mup0HeHK0 T. V. Mironenko
APOLOGIA OF ANOTHER
In the article the author takes under consideration the modern situation that makes true human existence difficult and often even impossible. It is stated that a sense of true existence may be returned by the relation between "ME" and "ANOTHER". This meeting may return the lost dimension of Being as a unity.
Key words: self-actualization, Me, Another, true existence, experience of meeting, unity.
не содержала нравственного измерения. «Зеркало прежнего объективного и объектного мира» [8, с. 342] оказалось разбитым.
Нынешнее состояние общества таково, что «все ценности, все ориентиры растворяются в новой общественной организации, основным признаком которой является универсальное распространение «симулякров». Человек обнаруживает себя в модусе призрачного существования» [3, с. 6, 79]. Как сегодня, в обществе, где «касание становится откровением» (В. В. Савчук), возможно восстановить отношение как участливое, ответственное, живое, а значит, обрести себя?
Человек способен обрести себя через встречу с Другим. Но что значит встретиться с Другим? И почему определенные шаги к самопониманию непременно требуют Другого? Другого/другое мы знаем по «опыту черты, границы» -за ней Не-Я, в принципе неуловимое, другое [2, с. 143]. Отправляясь на поиски Другого, мы знаем о том, что оно (другое) уже существует. Именно Другой/другое вносит в нас неудовлетворенность собой (Не-Я!). Другой становится некой возможностью целеустремленного движения, усилия, открытости, метаморфозы самой жизни. Возможность,
