CC BY
156
И. Н. Невшупа
АРХЕТИП «ПОДРОСТКА» В ТВОРЧЕСТВЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО
Работа представлена кафедрой истории русской литературы Кубанского государственного университета.
Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор В. П. Попов
В статье показан процесс воплощения архетипических начал и признаков «подростка» в двух идеологических, эмоционально-психологических разнополюсных образах - Версилова и Макара Долгорукого, восходящих к общему архетипу, и подчеркнута предваряющая роль Достоевского по отношению к научным конструкциям психоаналитики XX в.
The article describes the archetypical characteristics of a «teen-ager» in two opposite ideological, emotional and psychological images - Versilov and Makar Dolgorukiy. Both these characters route from common archetype. The author outlines premonitory role of Dostoevsky in the scientific psychoanalytics of the XX century.
«Подросток» у Достоевского - это не столько обозначение возраста, сколько определение характерного этапа на пути человека к истине, этапа, ценность которого очень высока и связана с многоуровневым семантическим блоком «уединенное сознание - двойничество - испытание идеей», как одной из основных идеологем творчества писателя. Однако остается открытым вопрос о структуре и функции этого художественного знака в поэтической системе писателя. Мы исходим из того, что в произведениях писателя понятие «подросток» выступает как определенный компонент его художественной системы и несет определенную и незаменимую функцию, выяснение которой и является основной научной задачей. Приблизиться к решению этого вопроса можно, выстроив или хотя бы наметив, структуру персонажей Достоевского, связанных со знаком «подросток».
Специфика архетипа «подросток» определяется тремя аспектами: структура личности, мотивация поступков, развитие личности. Архетипические черты подростка в романе: обостренное чувство собственного «я», отягощенное комплексом неполноценности, стремление найти спасение от своей неуверенности и незащищенности в
облике сильного, благородного отца, чувство любви к матери, укрепившееся в мальчике в детстве, переживание своей незаконнорожденности, усиленное издевательствами сверстников и учителя Тушара.
Вынужденный дефицит общения вызывает к жизни «подпольное сознание» с сопутствующим комплексом чувств. Защитные механизмы подростковой психики рождают в противовес унижению гамму чувств собственного превосходства, презрения и гордости. Обязательным атрибутом сознания «подпольного» героя является модель идеального мира, в котором жизнь носит экспериментальный, игровой характер. Подросток переносит критерий собственной оценки из реального в желаемый мир. Как результат этого, знание героя о себе базируется на выдуманных чертах личности . Необходимым условием выдуманного мира является подмена нравственных оснований эстетикой, вымышленный мир непременно должен быть красивым.
Достоевский продолжил тенденцию «романа воспитания», уделяя особое внимание влиянию на личность социальных и идеологических факторов. Он утверждал, что пропасть между свободой и безопасностью дошла до такого предела, что одино-
чество, ощущение собственной незначимости и отчужденность стали определяющими признаками жизни современного человека. Фактически Достоевский, сотворяя своего Подростка, описал пять экзистенциальных потребностей, присущих человеку во все времена. Эти потребности базируются на конфликтующих между собой стремлениях к свободе и безопасности: потребность в установлении связей, потребность в преодолении, потребность в корнях, потребность в идентичности и потребность в системе взглядов и преданности.
Анализируя архетип «подростка» в романе, мы приходим к выводу, что основные ориентации характера являются следствием способа удовлетворения экзистенциальных потребностей, предоставляемого социальными, экономическими и идеологическими условиями. Заметим, что Фромм1 выделил два класса характеров: непродуктивные типы характера - рецептивный, эксплуатирующий, накапливающий и рыночный; продуктивный характер представляет собой цель развития человечества, в его основе лежат разум, любовь и труд. Нетрудно увидеть связь с «типологией» характеров-идей Достоевского - «рот-шильдовская» идея (эксплуатирующая, накапливающая и рыночная) и идея соборного единения «во Христе» (в основе которой - разум, любовь и труд), появившейся за несколько десятков лет до рождения Фромма.
По Адлеру, важнейшая задача мышления - опережать действия и события, определять путь, оказывать влияние на свою судьбу. Подросток формирует такую линию поведения, чтобы добиться удовлетворения своих потребностей, свободного проявления личности, независимости от внешнего влияния. В сознании подростка Адлер обнаруживает некую идею-фикцию, согласно которой он строит свое поведение, проводит расчеты своих поступков, действий, старается освободиться от мучительного чувства неполноценности, «заводит механизм компенсации и берет в услужение защитную тенденцию»2.
Художественный образ обнаруженного Адлером психологического феномена мы находим в «Подростке». Идея Ротшильда, построенная сознанием Подростка в глубоком подполье - «логические выводы, обращенные в сильнейшие чувства, которые захватывают все существо» - выступает как защитный механизм («крепость» и «уединение»), спасающий обостренное чувство «я» Подростка. Аркадий пытается остро переживаемое чувство неполноценности по механизму замещения, противоположения трансформировать в идею-фикцию, дарующую ему уверенность, независимость, свободу проявления.
Почти все поступки героя на протяжении романа вызваны процессом личностной и социальной идентификации. В структуре личности героя выделяются три не изолированные друг от друга мотивационные линии: желание сблизиться с людьми (усвоение норм человеческих отношений), обретение семьи и реализация идеи. Первые две линии, обеспечивая ценностное ориентирование личности, не позволяют уйти в самоанализ, в «подполье», ибо индивидуализм никогда не был результатом естественного развития. Но ведь это и есть путь Аркадия в романе «Подросток»: от власти «миллиона», через страдания и метания между добром и злом - к правде народной, к благообразию, которое воплотится в образе Макара Долгорукого.
Современный психоанализ утверждает, что социальные отношения между ребенком и родителями являются решающим фактором в развитии личности. Архетип «подростка» диктует устойчивые оппозиции - одной из таких оппозиций будут отношения отец/сын.
Описание влияния личности отца на становление Подростка задолго до выводов виднейших психологов-новаторов XX в. Фрейда, Адлера и Юнга осветило глубинные механизмы становления личности подростка. И у Достоевского, и у Адлера выделяется единый источник развития человека - «личностное чувство». Усилению личностного чувства способствуют
Архетип «подростка» в творчестве Ф. М. Достоевского
беспомощность, неосведомленность подростка о законах окружающего мира, а также комплекс неполноценности, возникающий при необходимости сравнивать свою личность с более взрослыми и сильными людьми. По механизму замещения уязвленность своего «я» стремится переродиться в гипертрофированное чувство значимости своей личности. Стараясь преодолеть свою неопытность, человек тянется к тому, что могло бы дать нравственную опору. В облике отца ребенок находит образ «сильного знанием», авторитетного человека. Стремление к духовному слиянию со своим отцом - один из главных мотивов в душевной жизни Подростка. Это желание усиливается оторванностью маленького Аркадия от своих родителей. Именно воспоминание, окружившее идеальным ореолом облик отца, явилось единственным источником духовной пищи Аркадия. Вся и душевная жизнь героя развивалась через осмысление первого впечатления; воспоминание обогащалось домысливанием, мечтами, фантазиями, вырастая в целую «психологическую пирамиду». Чувство неполноценности, вызванное сознанием своей незаконнорожденности, - еще одна причина усиления личностного чувства. Чувство собственной значимости укрепляется в поиске Аркадием авторитетной личности, идеала, опоры. По замечанию Адлера, образный метод человеческого мышления, привыкший использовать аналогии, подсказывает ребенку, что будущий сильный, свободный от комплекса неполноценности облик собственной персоны ассоциируется с образом матери, отца, старшего брата, бога. В сознании Подростка представление о такой авторитетной личности связано с образом Вер-силова. Линия логического рассуждения Адлера идет параллельно художественному развертыванию истории становления главного героя «Подростка». Эти наблюдения позволяют нам говорить о необыкновенной близости двух психологических открытий, одно из которых было сделано на несколько десятилетий раньше, причем в художественно убедительной форме.
Мы наметили черты архетипа «подросток» в одноименном романе, где он функционирует в ткани «взрослого» бытия. Анализ значительного корпуса текстов Достоевского позволяет «увидеть» архетип «внутреннего подростка», определяющий специфику и структуру персонажей, в принципе перешагнувших подростковый возра-стной порог. Архетип «внутреннего подростка» выполняет разнообразные функции в бытийном пространстве «пятикнижия» писателя. Для него характерны: инвариантная ситуация конфликта «Лица и Мира» (Кирпотин), «героя и целого (романа)» (Топоров); доминантный мотив «перерастания» себя - тенденция актуализации, врожденное стремление человека актуализировать и интенсифицировать себя. Отсюда как насущная функциональная необходимость появляется и соответствующий характер героя, который определяется как этикоонто-логический «подросток», существо, с уходом детства потерявшее и ищущее свое место в системе мироздания, переживающее свой путь к истине как процесс «роста» или «возрастания» («взросления»).
Л. В. Карасев в работе «О символах Достоевского»3 отмечает, что герой Достоевского - это человек, готовящийся к самопожертвованию; это человек, увиденный, захваченный в момент, когда он переступает порог духовного рождения или смерти. Он изменяется, выстраивает себя, прорывается к миру, зовущему и притягивающему его. Если перевести это состояние на язык возраста, жизненной норы, то станет видно, что речь идет о человеке-подростке, человеке, который мучительно пережива-ет свое взросление и, по сути, так и не может повзрослеть до конца.
В архетипе «внутреннего подростка» все мотивы человека включены в один мотив «перерастания» себя. «Внутренний подросток» в героях Достоевского стремится к тем переживаниям, которые воспринимаются как Я-интенсифицирующие, и избегает тех переживаний, которые воспринимаются как Я-отрицание. Для героев-идеологов, обладателей «уединенного» сознания,
единственной реальностью, с точки зрения восприятия человека, является субъективная реальность. Центральное место в этом субъективном мире принадлежит Я-кон-цепции, в соответствии с которой большей частью ведут себя персонажи.
В качестве образца психического и душевного здоровья описываются герои, которые открыты другим, полностью доверяют им и свободно движутся в направлении актуализации себя (Мышкин, Тихон, Макар Долгорукий, Алеша Карамазов). Такие герои в системе инвариантных типов Достоевского являются обладателями «диалогического сознания», а в терминах психоана-лиза называются «полноценно функционирующими». Характерно, что сам Достоевский настойчиво проявляет у своих любимых героев - у Алеши Карамазова, Сони Мар-меладовой, князя Мышкина - черту «детскости», репрезентирующей архетипические черты ребенка, а не подростка.
Рассматривая тексты Достоевского с этой точки зрения, обращаешь внимание на высокий ценностный потенциал «детского мировосприятия», которому подвластно многое из того, что «образованный человек» Нового времени понять не в состоя-
нии, и который оказывается в ряде случаев едва ли не единственной опорой в движении человека к благодати. С другой стороны, сам переход от «ребенка» к «подростковому состоянию» воспринимается человеком как тяжкая утрата. Последний упомянутый тип приводит нас к архетипу Христа, значение которого трудно переоценить для мировоззрения Достоевского.
Состояние «подростка» - своеобразная этикоонтологическая реальность, принципиально промежуточное состояние между «золотым веком» мира детства и миром духовно-просвещенных «детей» - старцев. Понятно, что с такой точки зрения реальный возраст героя не имеет значения - в художественном хронотопе «подростковый период» может быть растянут во времени и отнюдь не всегда прямо связан с определенным возрастом персонажа.
Человек Достоевского - это «вечный подросток»: в подростке есть и дурное и благое, он стремится вырасти, подняться над собой. Когда мы связываем это естественное стремление юности с мотивом движения вверх, который так часто встречается у Достоевского, то видим, как важно и то и другое.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Фромм Э. Душа человека. М., 1992.
2 Адлер А. О нервическом характере. М., СПб., 1997. С. 172.
3 Карасев Л. В. Вещество литературы. М., 2001.
