CC BY
47
ИСТОРИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ И ИССЛЕДОВАНИЙ
Т.В. Тишкина
Алтайский государственный университет, Барнаул
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ Н.С. ГУЛЯЕВА В ОКРЕСТНОСТЯХ д. БОЛЬШАЯ РЕЧКА В 1912 г.
Первое известное нам письменное сообщение о находке в окрестностях д. Большая Речка археологического предмета датируется 4 мая 1889 г., когда волостным старшиной Родионовым был подан рапорт особому чиновнику по крестьянским делам 2-го участка Бийского округа. Из рапорта следует, что крестьянин д. Большая Речка Потап Мартимьянович Колмагоров доставил в волостное правление медный нож, обнаруженный им весной 1887 г. на местности, называемой «Никулинский лог», расположенной в 6 верстах к северу от деревни. Нож был выпахан на поле, очищен от ржавчины и находился у П.М. Колмагорова. Родионов, полагая, что находка должна «...храниться в Музеуме или в каком-либо учреждении ученого Общества...» передал ее особому чиновнику для «...отсылки по принадлежности» (ЦХАФ АК. Ф. 81. Оп. 1. Д. 3. Л. 46). Позднее данный медный нож зафиксирован в документах Общества любителей исследования Алтая. В «Списке поступивших в Общество книг, журналов, статей, различных предметов...» он указан за №45 (ЦХАФ АК. Ф. 81. Оп. 1. Д. 7. Л. 52, 60). Отмечено, что нож передан С.Я. Пузыревым из Змеиногорска, с описанием местонахождения и упоминанием П.М. Колмагорова. Возможно, что на эту находку обратил внимание Николай Степанович Гуляев, член-учредитель и активный сотрудник Общества любителей исследования Алтая.
Ранней весной 1896 г. (ЦХАФ АК. Ф. 86. Оп. 1. Д. 14. Л. 21), по другим сведениям 1897 г. (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 1) заведующий архивом Главного управления Алтайского округа Н.С. Гуляев по служебным делам побывал в д. Большая Речка. Его заинтересовала открытая от снега с солнечной стороны гряда дюн, по которой пришлось проезжать. Тщательному осмотру местности препятствовали снежный покров и ограниченность во времени.
В течение двух-трех часов Николаю Степановичу удалось собрать на проталинах разнообразные археологические предметы из камня, кости, бронзы и железа (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 1). Гряду дюн Николай Степанович принял за «... явственные остатки вала древнего городища», причем настолько обширного, что он шутливо назвал его «... губернским городом “чуди”». Другой археологический объект, который располагался на расстоянии 1,5 -2 верст* (1,6-2,13 км. - Т.Т.) от первого, внутри угла, образованного левым берегом Большой Речки и правым Оби, был определен Николаем Степановичем как «...очень высокий курган» (Архив ИИМК РАН. Ф. 1, 1898. Д. 84. Л. 2-3).
В 1898 г. Н.С. Гуляев представил в Императорскую Археологическую комиссию коллекцию древних предметов, обнаруженных на территории Барнаульского, Бийского и Мариинского округов (Отчет..., 1901, с. 82). В состав коллекции входили и археологические предметы, найденные в окрестностях д. Большая Речка: медный нож, состоящий из нескольких частей (в описи порядковый №29); одиннадцать «...бронзовых и медных стрелок» (№49-59); пять «...костяных стрелок» (№60-64); шесть бронзовых пряжек (№69-74); два металлических и один каменный предметы (№75-77) неизвестного назначения, три медных гвоздика (№78-80); два ножа и три обломка (№82-86); три медных бусины (пронизки) (№87-89); «...две иглы, колечко и булавка медные» (№100-103); «напрясло» (№106) и «40 обломков глиняной посуды» (№125) (Архив ИИМК РАН. Ф. 1. 1898. Д. 84. Л. 5, 12-14). Обзору состава коллекции Н.С. Гуляева было уделено внимание на страницах издания Императорской Археологической Комиссии (Отчет..., 1901, с. 82-84). Там уточнялось, что фрагменты керамики имели шнуровой орнамент; шесть пряжек составляли «...серебряный поясной набор», тонкий медный нож был определен как «минусинского типа».
От Императорской Археологической Комиссии Н.С. Гуляев получил разрешение на осуществление в 1898 г. археологических раскопок в пределах Алтайского горного округа (ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 38. Л. 138). В августе того же года, воспользовавшись двухнедельным отпуском, Н.С. Гуляев отправился в д. Большая Речка. Его сопровождала сестра Надежда Степановна Гуляева.
* 1 верста = 1,0668 км.
Предполагалось, что межевщик Я.Н. Дмитриев выполнит план местности, где будут осуществлены раскопки. Однако поездка по определению Н.С. Гуляева оказалась малорезультативной. Николай Степанович неудачно выбрал время для обследования археологического памятника. Из-за сенокоса и жатвы вздорожали рабочие руки, а археолог-любитель располагал всего лишь 75 рублями из личных средств. Поэтому он был вынужден отказаться от масштабных земляных работ, не решился выполнить и несколько шурфов из-за боязни разрушить памятник и ограничился лишь сборами археологических предметов с поверхности дюн (ЦХАФ АК. Ф. 86. Он. 1.Д. 14. Л. 27).
Сочтя результаты своих исследований неудовлетворительными, Николай Степанович отложил отправку отчета в Археологическую Комиссию. Между тем, для собрания членов Общества любителей исследования Алтая 25 марта 1900 г. Н.С. Гуляев подготовил доклад «О курганах в Алтайском округе и городище, открытом вблизи деревни Болшереченской (она же Белокурова)» (ЦХАФ АК. Ф. 81. Оп. 1. Д. 27. Л. 4). Николай Степанович отметил, что все обнаруженные им в окрестности д. Большая Речка археологические предметы относятся, по его мнению, к одному культурному слою. «Видимое преобладание в этом слое изделий из меди и ея сплавов с оловом едва ли может объясняться чем-либо иным, кроме принадлежности рассматриваемого городища к так называемому бронзовому веку...», - указал в своем докладе археолог-любитель (ЦХАФ АК. Ф. 86. Оп. 1. Д. 14. Л. 27).
В январе 1901 г., отвечая обстоятельным письмом на неоднократные предложения Императорской Археологической Комиссии представить отчет о результатах работ 1898 г., Н.С. Гуляев сообщил, что в ближайшее время вышлет в адрес организации требуемые материалы (Архив ИИМК РАН. Ф. 1, 1898. Д. 84. Л. 68).
В 1903 г. Н.С. Гуляев получил «Открытый лист» Императорской Археологической Комиссии и вновь предпринял обследование у д. Большая Речка. Средства для проведения работ были предоставлены Алтайским подотделом Западно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества (ЦХАФ АК. Ф. 81. Оп. 1. Д. 31. Л. 11).
Археологические исследования у д. Большая Речка осуществлялись в течение двух дней 26-27 июня. За это время были вскрыты два погребения и собрано «...значительное количество камен-
ных костяных наконечников стрел, медные украшения для сбруи, бронзовые и железные изделия, обломки глиняной посуды... и другие предметы археологии» (Отчет..., 1904, с. 28). Кости человеческих скелетов оказались «сильно иструхшими» и извлечь их не удалось. При погребенных были обнаружены «...железный меч и несколько железных и костяных стрел, ...одна стрела литой бронзы и несколько каменных стрелок прекрасной работы» (ЦХАФ АК. Ф. 81. Оп. 1. Д. 28. Л. 69). В настоящее время указанные выше захоронения отнесены к сросткинской культуре конца I тыс. н.э. (Демин М.А., 1989, с. 71).
На очередном собрании членов Алтайского подотдела Западно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества 27 ноября 1903 г. археолог-любитель представил отчетный доклад о своих исследованиях. Археологические находки были переданы в музей организации. Несмотря на наличие предметов из камня, бронзы и железа, а так же на мнение сотрудников Археологической Комиссии о том, что «нахождение в одной и той же местности столь разнородных предметов древности не лишено значения, как показатель последовательных смен культур одна другою» (Отчет..., 1901, с. 84), Н.С. Гуляев был убежден, что «Болыпереческое городище» имеет один культурный слой и является археологическим памятником бронзового века (ЦХАФ АК. Ф. 81. Оп. 1. Д. 28. Л. 69).
Археологические обследования местности у д. Большая Речка Н.С. Гуляев осуществлял и в последующие годы. Особенно масштабными стали работы 1912 г. Основными источниками для изучения данной темы являются машинописный текст «Отчета об археологических раскопках в окрестностях деревни Большая Речка Ильинской волости Барнаульского уезда, произведенных летом 1912 года», «Кроки местности раскопок поел, чисел У1/УП 1912 г. и 20-х чисел сентября 1912 / Болыпереченское городище» (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 1-13), рукописный черновой вариант указанного отчета (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 31-44) и записи полевого дневника Н.С. Гуляева (ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 236. Л. 38-49). Указанные материалы, а также сведения о деятельности Н.С. Гуляева, представленные В.П. Михайловым (1917, с. 4, 6, 8) и М.П. Грязновым (1956, с. 10-12, 28, 154-155) существенно дополняют друг друга и при тщательном изучении позволяют воссоздать последовательность осуществления раскопок 1912 г. и конкретизировать их результаты.
Средства на проведение археологических исследований были предоставлены Русским Комитетом для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, этнографическом и лингвистическом отношениях. Первоначально предполагалось, что в работах примет участие Александр Васильевич Адрианов. В 1911 г. по поручению Комитета он уже проводил раскопки в районах юго-западного Алтая (Дэвлет М.А., 2004, с. 48). Николай Степанович Гуляев, готовясь к совместной работе, предварительно отправил Александру Васильевичу материалы своих исследований у д. Большая Речка. Однако служебные обстоятельства помешали
A.B. Адрианову осуществить задуманное, и он рекомендовал Комитету поручить Н.С. Гуляеву руководство археологическими работами в окрестностях д. Большая Речка (АГКМ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 27. JL 2). Александр Васильевич также заказал необходимое оборудование. На имя Н.С. Гуляева 20 апреля 1912 г. сотрудники Комитета выслали посылкой зонт, стальной щуп, совки, «железное полотно», 15 мая отправили 250 рублей и «Открытый лист Императорской Археологической Комиссии» на проведение археологических работ. В письме от 16 мая 1912 г. председатель Русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, этнографическом и лингвистическом отношениях, академик В.В. Радлов известил Н.С. Гуляева о том, что отчет с результатами исследований и обнаруженные предметы следует выслать в адрес Музея Антропологии и Этнографии Императорской Академии Наук (АГКМ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 28. JI. 1).
Сохранившиеся архивные материалы свидетельствуют о том, что Н.С. Гуляев в сопровождении сына Сергея побывал в д. Большая Речка уже в мае 1912 г. Согласно черновой записи археолога-любителя в дневнике раскопок 5 мая на одном из выдувов был обследован курган высотой 1,5 сажени* (14,93 м. - Г.Г.), шириной приблизительно 7 сажень. На северном краю выдува на глубине 1,5 аршин (1,07 м. - Т.Т.) был обнаружен глиняный кувшин, а к северо-востоку от него «показались куски сильно истлевшего дерева. При раскопке был обнаружен «...накат из коротких, длиной в 1 сажень (2,13 м. -Т.Т.) бревен, положенных крестообразно одни слой на другой . Три бревна в длину и несколько потоньше и короче в ширину. Под бревнами лежал сильно иструхший костяк» (ЦХАФ АК.
* 1 сажень = 2,1336 м.
Ф. 163. Оп. 1. Д. 236. Л. 38). Скелет был размещен на спине, ориентирован головой на юг, кости одной руки подогнуты к груди, другой - размещались вдоль туловища. В ногах обнаружен небольшой целый кувшин и обломки глиняной корчаги. К северу от погребения были вновь встречены кости скелета человека. При расчистке этого захоронения извлекли череп, но «...рухнул нависший слой земли». Николай Степанович записал, что дальнейшие «...раскопки за недостатком времени пришлось прекратить» (ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1.Д. 236. Л. 38).
Сергей Гуляев, ученик архитектурного отделения Казанской художественной школы, выполнил «Кроки раскопок 5 мая 1912 г.» (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 43). Из этого чертежа участка местности следует, что выдув, отмеченный под №2 и раскопанное здесь погребение, зафиксированное как «могила с деревом», располагались к северу от зимней дороги, ведущей в д. Большая Речка. Под № 1 значится выдув у места слияния зимней и летней дорог по направлению в деревню. Здесь на чертеже выполнены подписи «материя», «топор» и знаками указаны местонахождение этих предметов, а так же имеется пометка «... на этом же выдуве найдены бусы и мелкие медные украшения». Следует отметить, что информацию о результатах археологических исследований, осуществленных в мае 1912 г., Николай Степанович включил в рукописный вариант отчета, но датировал их уже 26-27 сентября 1912 г. (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 29). Рядом с записью в дневнике раскопок от 5 мая 1912 г. также имеется пометка карандашом «26-27 сентября» (ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 236. Л. 38). Поэтому в настоящее время не представляется возможным конкретизировать дату осуществления раскопок на этом объекте.
Археолог-любитель решил выполнить поэтапно запланированные работы в окрестностях д. Большая Речка: в июне до наступления дождливой погоды и в начале осени. 17 июня Николай Степанович с помощниками отправился пароходом в с. Легостаево. Его сопровождали старшая дочь Анна, закончившая полный курс гимназии, и ученик Казанской художественной школы Михаил Трусов. Девятнадцатилетней Анне было поручено заведование хозяйством экспедиции. Михаил Трусов принял обязанности рисовальщика и фотографа. 18 июня на рассвете пароход прибыл в с. Легостаево. Оттуда Н.С. Гуляев и его спутники на пароме переправились через Обь. В д. Большая Речка были наняты шестеро рабочих.
Тщательно осмотрев местность, Н.С. Гуляев решил начать работы с раскопок одного из больших курганов, который располагался в южной части кромки выдува, между двумя проселочными дорогами, ведущими из деревни. Местный лесничий М.Г. Лаврентьев инструментально измерил высоту кургана - 4 аршина* 9 вершков** (3,24 м. - Т.Т.) от уровня проселочной дороги. К раскопкам приступили во второй половине дня. Курган вскрывали траншеей длиной 24 сажени 2 аршина (52,62 м. - Т.Т.), ориентированной с севера на юг, причем грунт вынимали послойно. На глубине (0,53 м (?). - Т.Т.) от поверхности кургана был обнаружен «железный сошник (мотыка)». Затем стали встречаться обугленные и истлевшие куски древесины сосны, которые Н.С. Гуляев счел остатками настила или покрытия над погребением (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 4). На глубине 1 аршин 9 вершков (1,11 м. - Т.Т.) был встречен глиняный горшок, орнаментированный по венчику.
Раскопки продолжили 19 июня. В этот день на глубине 5 вершков (0,22 м. - Т.Т.) ниже вынутого горшка, были обнаружены кости скелета человека. Их тщательной расчисткой гусиными крыльями занялись Н.С. Гуляев с одним из рабочих, другие продолжали вынимать грунт из траншеи. Скелет человека располагался на спине. Умерший был ориентирован головой на северо-восток. Череп оказался «несколько приподнят» и повернут на правую сторону. Длина скелета «от темени до конца пальцев ног» была определена в 2 аршина 2 вершка (1,51 м. - Т.Т.). Кости на 2/3 длины скелета оказались завернутыми в бересту. По обеим сторонам черепа встречены две серьги в виде колечек. Сплав, из которого они были изготовлены, Н.С. Гуляеву не удалось определить. Археолог-любитель счет погребение необычным, решил целиком вынуть скелет и отправить в Русский Комитет для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, этнографическом и лингвистическом отношениях. В течение нескольких дней он поливал кости и песчаную почву жидким столярным клеем, надеясь таким образом закрепить их. По указанию Н.С. Гуляева из плах был сооружен крепкий ящик для транспортировки. Однако все эти труды оказались тщетными. Позднее, при вскрытии ящика в Барнауле, обнаружилось, что кости скелета сместились и рассыпались на небольшие фрагменты.
* 1 аршин = 71,12 см.
** 1 вершок = 4,45 см.
По распоряжению Николая Степановича 20 июня рабочие продолжили углубление и расширение размеров траншеи. Приблизительно на той же глубине, что и первое погребение (в черновом варианте отчета указано - «.. .на одну четверть выше») (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 38), обнаружен плохо сохранившийся скелет умершего человека, уложенного на спину и ориентированного головой на севро-восток. Н.С. Гуляев зафиксировал длину «от верхней части черепа до конца пальцев ног» 2 аршина 4,5 вершка (1,62 м. - Т.Т.). Около костей левой руки, в районе локтя, был найден железный наконечник стрелы.
Продолжая раскопки, рабочие к концу дня встретили череп человека. С целью поиска костей скелета или их частей был вынут и просеян окружающий грунт, однако это не дало ожидаемого результата. Нахождение черепа вызвало много толков среди рабочих. Они рассказывали Н.С. Гуляеву, что не раз предпринимали самовольные раскопки «бугров», но подобного еще не встречали. Николай Степанович также затруднялся разъяснить ситуацию. «Нахождение одинокого черепа осталось для меня загадкой», - отметил он в черновом варианте отчета (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 40). В конце концов рабочие решили, что «...череп принадлежал... врагу погребенного, родственники которого, убив врага, принесли в дар на могилу схороненного одну голову...» (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 4). *
Благодаря увеличению площади раскопа «до подошвы кургана», в 2,5 саженях (5,33 м. - Т.Т.) от второго погребения и параллельно ему был обнаружен третий человеческий скелет в вытянутом положении, на спине, головой на северо-восток. Длина скелета «от темени до конца пальцев ног» отмечена в 2 аршина 6 вершков (1,69 м. - Т.Т.). Особенным оказалось положение нижних конечностей: кости левой стопы лежали поверх костей правой. У костей левой руки, в области локтя был обнаружен железный наконечник стрелы. В стороне от скелета, слева встречен глиняный горшок, орнаментированный по венчику. Между вторым и третьим погребениями, но ближе к костям ног третьего были найдены две трубочки из металла, сплав которого Н.С. Гуляеву не удалось определить.
На расстоянии 2 саженей 1 аршина (4,98 м. - Т.Т.) от третьего погребения, на той же глубине, были обнаружены «очень иструх-шие» кости четвертого скелета. Николай Степанович определил его
длину в 1 аршин 2 вершка (0,8 м. - Т.Т.). На расстоянии «...почти
2 сажени» (в черновом варианте отчета указано «...1/2 сажени») от этого детского погребения был встречен маленький неорнаменти-рованный «погребальный горшочек». По неосторожности рабочего он был разбит, но затем восстановлен Н.С. Гуляевым.
К завершению работ раскоп достиг более 3,5 сажени (7,47 м. -Т.Т.) в ширину и в глубину «до подошвы кургана». Анализируя результаты, Николай Степанович пришел к заключению, что было вскрыто «...семейное погребение (отца, матери, ребенка, и, вероятно, слуги) и при этом крайне бедных людей» (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 6).
21 июня рабочие под руководством Н.С. Гуляева приступили к раскопкам на дюне, расположенной в 45 саженях (96 м. - Т.Т.) севернее первой. Высота этого объекта достигала 3 аршин 9 вершков (2,53 м. - Т.Т.). Николай Степанович отметил его как «курган 2-й». На глубине 1 аршина 11 вершков (1,2 м. - Т.Т.) от поверхности был обнаружен скелет человека в вытянутом положении на спине. Длина скелета от «теменной кости до конца пальцев ног» - 2 аршина 9 вершков (1,82 м. - Т.Т.). В области соединения костей ключиц встретился «...предмет украшения с ушками к верху и к низу раздвоенный» (РЭМ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 210. Л. 7). По обеим сторонам черепа найдены два медных, «величиною в пятикопеечную медную монету», кольца, которые, по мнению Н.С. Гуляева, могли служить головным украшением. Ниже ребер, в области пояса была встречена «медная пряжка». С левой стороны скелета находился железный, плохо сохранившийся меч длиной 1 аршин 2 вершка (0,8 м. -Т.Т.). При упаковке, несмотря на осторожность, меч распался на три части. Ниже костей пальцев левой руки были обнаружены пять железных наконечников стрел.
Продолжая работы 22 июня на расстоянии 2 саженей 1 вершка (4,31 м. - Т.Т.) к северу от первого погребения на глубине 1 аршина 9 вершков от поверхности кургана было обнаружено второе захоронение. Кости скелета оказались очень плохой сохранности. Умерший был ориентирован головой на северо-восток. Сопроводительный инвентарь отсутствовал. Расширение и углубление раскопа, а также просеивание грунта не дало результатов (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 7).
Следует упомянуть, что дневниковая запись Н.С. Гуляева о раскопках, осуществленных 22 июня, содержит несколько иную
информацию. Так указано, что «два медных кольца или серьги величиной в медную пятикопеечную монету» обнаружены по сторонам черепа во втором захоронении. При описании первого погребения отмечен только лишь предмет украшения, встреченный в области соединения ключиц. Упомянуто и третье захоронение, расположенное параллельно предыдущим, «...в двух аршинах» (1,42 м. - Т.Т.) влево от второго погребения. Скелет человека был обнаружен в вытянутом положении на спине. Длина скелета -
2 аршина 2 вершка (1,51 м. - Т.Т.). Сопроводительный инвентарь не обнаружен. Николай Степанович указал, что общая площадь раскопа достигала на данном объекте 8 аршин (5,69 м. - Т.Т.) в длину,
3 аршина (2,13 м. - Т.Т.) в ширину, грунт был вынут на глубину 10 вершков (0,45 м. - Т.Т.) (ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 236. Л. 39).
23 июня рабочие приступили к раскопках нового объекта, который зафиксирован Н.С. Гуляевым как «...небольшой овальный курган, имевший в окружности 22 сажени» (46,93 м. - Т.Т.) (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 7).
Курган вскрывали траншеей, ориентированной с севера на юг. На глубине 3/4 аршина (0,53 м. - Т.Т.) были встречены «сильно иструхшие» кости скелета лошади. При просеивании обнаружили «.. .перержавенные удила, обломки каких-то железных скреп, вроде заклепок, и много мелких бесформенных обломков». На глубине 1 аршина 5 вершков (0,93 м. - Т.Т.) найдены мелкие фрагменты неорнаментированного глиняного горшка. На 2 вершка (8,9 см. -Т.Т.) глубже встречены плохо сохранившиеся кости человеческого скелета. При просеивании грунта выявили несколько бесформенных обломков ржавого железа.
24 июня объектом раскопок Н.С. Гуляев избрал небольшой холмик, у подножия которого он заметил выдутые ветром обломки костей. Холм вскрывали траншеей, ориентированной с севера на юг. Раскоп начали с вершины холма, воспринимаемой как центральную часть кургана. На глубине 1 аршина 2 вершка (0,8 м. -Т.Т.) были обнаружены плохо сохранившиеся кости скелета лошади. На том же уровне на расстоянии 1,5 аршин (1,06 м. - Т.Т.) от скелета животного был обнаружен большой глиняный горшок типа корчаги. На глубине 3/4 (аршина (?), 0,53 м. - Т.Т.) ниже скелета лошади встречен глиняный горшок, орнаментированный по краю венчика. Ниже были обнаружены кости скелета человека, уложенного на бок, головой на северо-запад (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 8).
Из дневниковых записей И.С. Гуляева следует, что 25-26 июня была исследована дюна, располагавшаяся с СВ на ЮЗ, на расстоянии одной версты (1,06 км. - Т.Т.) к югу от д. Большая Речка. При снятии грунта на глубине 9 вершков (0,4 м. - Т.Т.) от дневной поверхности был встречен слой «тонкого дерева, покрытого местами берестой». Затем, на глубине 1 аршина 4,5 вершка ( 0,91 м. - Т.Т.) от дневной поверхности обнаружен верхний край деревянного сруба. Николай Степанович зафиксировал следующие размеры сруба «...в длину с юго-запад на северо-восток 3 аршина 3,5 вершка (2,29 м. - Т.Т.) в глубину противоположного направления 3 аршина 2 вершка (2,22 м. - Т.Т.)» (ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 236. Л. 40). В середине и по краям сруба имелись стойки из древесины сосны. Надеясь обнаружить предметы домашнего обихода, Н.С. Гуляев распорядился выбрать грунт с правой и левой сторон сруба двухсаженными (4,27 м. - Т.Т.) траншеями. Однако раскопки оказались безрезультатными. Николай Степанович отказался от дальнейших работ, и объект был засыпан.
Датированные черновые записи свидетельствуют, что археологическое обследование окрестностей д. Большая Речка Н.С. Гуляев осуществлял и в последующие дни. Еще 26 июня были предприняты раскопки объекта, обозначенного как «курган 6-й» (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 15). 27 июня Н.С. Гуляев обратил внимание на участок, расположенный к юго-востоку от деревни. Рабочие раскопали здесь несколько «курганов», но не обнаружили никаких археологических находок (ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 236. Л. 42). Однако более информативные архивные документы, которые позволили бы полно осветить результаты последних дней летних работ Н.С. Гуляева, пока не обнаружены.
Следует отметить, что результаты летних исследований 1912 г. не удовлетворили археолога-любителя. В отчете Н.С. Гуляев отметил, что ему «...не посчастливилось напасть на богатые погребения, а ... отрывал лишь одних бедняков» (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 8). Тем не менее, Николай Степанович отказался от раскопок на тех выдувах, с поверхности которых были получены интересные на его взгляд подъемные материалы, такие как фрагменты керамики «с изящным орнаментом», украшения из бронзы, различные наконечники стрел и т.д. Николай Степанович полагал, что большая часть археологических предметов уже была собрана с этой территории местными крестьянами. Поэтому археолог-любитель прежде
всего осуществлял раскопки «...нетронутых курганов, находящихся на валу», принимаемом им за остатки древнего городища, так как рассчитывал получить представляющие научный интерес материалы «поздних погребений», а при дальнейшем послойном снятии грунта надеялся «...открыть глубже и более древние погребения» (РЭМ. Ф.1 Оп. 2. Д. 210. Л. 9).
В сентябре 1912 г. Н.С. Гуляев вновь обследовал окрестности д. Большая Речка. Он обратил внимание на выдув, расположенный к северу от зимней дороги в деревню. Ранее Николай Степанович осуществлял здесь сборы обломков керамической посуды и костей. Рабочие сообщили ему, что несколько лет назад на выдуве деревенские мальчики якобы нашли «...маленький медный плуг». Находку перенесли к дороге и отсюда ее забрали проезжавшие крестьяне. По распоряжению Н.С. Гуляева к раскопкам по краям выдува рабочие приступили 21 сентября. Оказалось, что фрагменты керамики и обломки костей «... навалены кучей в каком-то хаотическом беспорядке. ..» (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 27). Так как данные находки были зафиксированы в верхних слоях грунта, Николай Степанович решил, что это - следствие прежних самовольных раскопок местных жителей. Во время работы было встречено «несколько медных бляшек и иголок». Согласно пометке на листе «Кроки местности раскопок пос. чисел У1/УП 1912 г. и 20-х чисел сентября 1912 г. / Болыпереченское городище» иголки находились в восточной части выдува (РЭМ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 210. Л. 1).
22 сентября рабочие приступили к раскопкам кургана, расположенного на небольшом выдуве, где на поверхности встречались фрагменты железных изделий. Однако во время археологических работ, кроме беспорядочно разбросанных костей лошади, ничего не было обнаружено. Николай Степанович счел курган разграбленным. На следующий день Н.С. Гуляев перенес раскопки на выдув, где прежде располагался курган, в котором археолог-любитель в 1903 г. обнаружил мужское погребение с железным мечом (Тишкина Т.В., 2006, с. 137). Николай Степанович отметил, что после работ 1903 г. курган был вновь вскрыт и разнесен до основания неизвестными лицами. Поэтому он смог обследовать лишь северный край выдува. Здесь были найдены беспорядочно разбросанные кости лошади, бусины, обломки серег, украшения конской сбруи и фрагменты железных предметов. Под руководством Н.С. Гуляева
24 сентября рабочие расчищали несколько разграбленных погребе-
ний (ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 236. Л. 43; 44). Однако конкретной информации о результатах данной работы пока не удалось обнаружить, можно лишь предположить, что раскопки осуществлялись на выдуве, отмеченном на листе «Кроки раскопок 5-го мая 1912 г.» под №2 (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 38).
Для археологических работ 25-26 сентября был избран один из курганов, расположенных цепочкой у зимней дороги в д. Большая Речка. Объект находился в 50 саженях (106,68 м. - Г.Г.) к севе-ро-западу от кургана, называемого «татарский могильник». Обследуемый курган имел форму эллипса и высоту в 4 аршина (2,84 м. -Т.Т.). Раскопки велись траншеей, проложенной по центру кургана с юга на север. Длину траншеи Н.С. Гуляев определил в 4 сажени 1 аршин (9,25 м. - Г.Г.), ширину в 2,5 аршина (1,79 м. - Т.Т.). К работе приступили сразу по четверо рабочих с южной и северной сторон (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 28).
Первоначально был снят слой песка толщиной в четверть аршина (0,18 м. - Г.Г.), затем убраны дерн и курганная насыпь на глубину в 2 аршина (1,42 м. - Т.Т.). Вынимаемый из траншеи грунт просеивали. При раскопке центра кургана встречались отдельные куски древесного угля. На расстоянии в сажень (2,13 м. - Т.Т.) от южной границы траншеи был обнаружен край могильного пятна №1, а при углублении встречен человеческий череп. После расширения раскопа к востоку и зачистки были определены размеры могильного пятна: ширина 2 '/7 аршина (1,52 м. - Т.Т.) и длина % аршина (0,53 м. - Г.Г.), расстояние от уровня поверхности кургана до дна могильной ямы составило четверть аршина (018 м. - Т.Т.). Умерший человек находился в вытянутом положении на спине. Иструхший и продавленный под тяжестью грунта череп был ориентирован на запад. Н.С. Гуляев определил длину скелета в 2 аршина 1,5 вершка (1,49 м. - Т.Т.). Кости позвоночника были изогнуты влево. Кости правой руки оказались согнуты в локте таким образом, что кости кисти касались таза. С левой стороны на костях таза находился железный нож, поверх его лежали кости левой руки. Несмотря на тщательное просматривание заполнения могильной ямы, вокруг и под костями скелета ничего не найдено.
На расстоянии 1 аршин 2 вершка (0,8 м. - Т.Т.) к северу от захоронения №1 было обнаружено захоронение №2. Расстояние от поверхности кургана до дна могильной ямы достигало 2,5 аршина (1,78 м. - Т.Т.). Кости скелета человека находились в вытянутом
положении, их длина 2 аршина 2 вершка (1,51 м. - Т.Т.). Череп ориентирован на запад. Кости скелета имели плохую сохранность и рассыпались при расчистке. Поэтому Николай Степанович принял решение просеять заполнение могильной ямы. Эта работа оказалась безрезультатной.
Затем при дальнейших раскопках траншеи встретились кости ног человека. После расчистки участка было выявлено захоронение №3. Данное погребение находилось к северо-западу от захоронений №1 и №2 и располагалось по отношению к ним параллельно. Н.С. Гуляев определил расстояние от поверхности кургана до дна могильной ямы №3 в 2 аршина (1,42 м. - Т.Т.). Кости скелета свидетельствовали, что умерший человек находился в вытянутом положении и головой был ориентирован на запад. Длина скелета оказалась 1 аршин 1 вершок (0,76 м. - Т.Т.). Из-за плохой сохранности костей Николай Степанович отказался от их расчистки. Заполнение могильной ямы было просеяно.
Археолог-любитель закончил работу на указанном кургане 26 сентября во второй половине дня и перешел на другой объект, указанный в черновом варианте отчета как «... тот курган, где были расхищены три костяка» (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 29). В северной части выдува было обследовано погребение под деревянным настилом. Как уже отмечено выше, в своих записях Н.С. Гуляев по-разному указывал время раскопок данного объекта: и 5 мая и 26-27 сентября, без уточнения выполненного объема работ (ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 236. Л. 38; Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 29). Следует отметить, что в черновом варианте отчета содержатся сведения, дополняющие запись в дневнике раскопок. Так, Н.С. Гуляев указал, что в глиняном кувшине, обнаруженном к западу от погребения на глубине 1/5 аршина (0,14 м. - Т.Т.), находился «...маленький горшочек, напоминающий формой рюмку...», а южнее погребения, в выдуве, были найдены три костяных наконечника стрел (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2782. Л. 29). 27 сентября 1912 г. Н.С. Гуляев завершил археологические исследования у д. Большая Речка.
Археологу-любителю было известно, что 13 октября 1912 г. Русский Комитет для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, этнографическом и лингвистическом отношениях планировал провести заседание по результатам летних полевых работ. К этой дате Н.С. Гуляеву следовало представить полный отчет о своих исследованиях. Однако он решил ограни-
читься лишь кратким сообщением о результатах археологических работ, пояснив в письме, что за недостатком времени не привел в порядок отдельные чертежи, не закончил план местности и не этикетировал часть археологических находок (ЦХАФ АК. Ф. 163. Он. 1.Д. 236. Л. 32).
Обследовавший в 1915 г. окрестности д. Большая Речка студент Томского университета В. Михайлов упомянул, что подробного отчета о раскопках Н.С. Гуляева «не видел» (Михайлов В.П., 1917, с. 4). Между тем он пользовался материалами, опубликованными Императорской Археологической Комиссией (Отчет..., 1901, с. 82-85) и текстом доклада «О курганах в Алтайском округе и городище, открытом вблизи деревни Болыпереченской (она же Белокурова)», с которым Н.С. Гуляев выступал перед членами Общества любителей исследования Алтая. Об археологических находках В. Михайлову было известно со слов самого археолога-любителя. От Николая Степановича Владимир Михайлов получил остатки ткани, обнаруженные в одном из погребений. Впоследствии этот образец был передан в музей Томского университета (Михайлов В.П., 1917, с. 4).
После осмотра окрестностей деревни В.П. Михайлов отметил, что «исследования и раскопки Н.С. Гуляева прежде всего охватили только мыс, прилегающий непосредственно к дер. Большая Речка», а на параллельно расположенном по отношению к нему выдуве археолог-любитель «...делал разрезы» (Михайлов В.П., 1917, с. 4, 8). На этой территории, по мнению М.П. Грязнова, размещались археологические пункты Ближние Елбаны-V (могильник сросткинской культуры), Ближние Елбаны-IV (погребения карасукской эпохи, поселение фоминского этапа верхнеобской культуры) и прилегала дюна с археологическим памятником Ближние Елбаны-IX, содержащим курганное погребение ХТТ-ХТТТ вв. (Грязнов М.П., 1956, с. 10-12).
Для более конкретного датирования археологических объектов, раскопанных Н.С. Гуляевым в 1912 г., следует предпринять детальное изучение археологических предметов в составе собраний, хранящихся в Российском этнографическом музее (Грязнов М.П., 1956, с. 28; Демин М.А., 1978, с. 129) и в Национальном музее Республики Алтай им. A.B. Анохина.
Библиографический список
Грязнов М.П. История древних племен Верхней Оби по раскопкам близ с. Большая Речка. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1956. 161 с., приложение. (МИА. №48).
Демин М.А. Археологиченские исследования Н.С. Гуляева на Алтае // Известия Сибирского отделения АН СССР. Серия общественных наук: №6. Вып. 2. Новосибирск, 1978. С. 126-130.
Демин М.А. Первооткрыватели древностей. Барнаул: Алт. книж. из-во, 1989. 120 с.
Дэвлет М.А. Александр Васильевич Адрианов (к 150-летию со дня рождения). Кемерово: Кузбассвузиздат, 2004. 68 с., ил.
Михайлов В.П. Предварительное сообщение об археологических разведках городищ и курганов у дер. Большая Речка Легостаевской вол., Барнаульского уезда летом 1915 г. // Известия Томского университета. 1917. Т. 66. С. 1-13.
Отчет Алтайского Подотдела Западно-Сибирского Отдела Императорского Русского Географического общества. За 1903 год. Барнаул: Типо-Литография Главного управления Алтайского округа, 1904. 58 с.
Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1898 год. СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1901. 190 с., ил.
Тишкина Т.В. Археологические исследования Н.С. Гуляева в 1903 г. // Западная и Южная Сибирь в древности. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005. С. 135-139.
В.В. Михалев, Т.В. Михалева, М.Ю. Здор
Омский государственный университет, Омск
МАТЕРИАЛЫ О ЛОШАДЯХ В АРХИВЕ М.П. ГРЯЗНОВА (Музей археологии и этнографии ОмГУ)
Я глубоко убежден, что история лошади, равно как и других домашних животных, дает богатые, еще далеко не исследованные возможности - в некоторых случаях если не ключ, то нить Ариадны - для понимания многих спорных вопросов истории общества. Полное разъяснение которых может быть достигнуто лишь длительной систематической работой советских ученых, восстанавливающих прошлое Родины во всех волнующих и дорогих нам очертаниях.
(В. О. Витт. Лошади Пазырыкских курганов
//CA.XVI. 1952. С. 205)
Всего, как известно, не переделаешь, поэтому многие наработки, задумки остаются целыми кипами отдельных листочков «в столе» или в качестве пометок на полях книг о мелькнувшей мыс-
