CC BY
27
В. Лаброская (Скопье)
Архаизмы в юго-восточных македонских диалектах: крайние южные границы славянского языкового пространства
В статье идет речь об архаизмах в юго-восточных диалектах македонского языка на всех языковых уровнях: фонологическом, морфосинтаксическом и лексическом. Эти архаизмы — показатель непрерывного развития македонского языка как представителя группы славянских языков. Ключевые слова: македонский язык, архаизмы, фонетика, морфология, лексика, македонские диалекты, группа славянских языков.
Македонский язык, будучи одновременно представителем и группы славянских языков, и балканского языкового союза, обладает рядом особенностей, представляющих исследовательский интерес в связи с несомненной спецификой путей развития этого славянского языка, расположенного на крайнем юге славянского языкового мира. Развиваясь по своему собственному пути, македонский язык перешел от синтетического строя к аналитическому, сохранив при этом архаизмы, особенности, характерные для раннего периода развития и зафиксированные в церковнославянских памятниках македонской редакции, наиболее ранние из которых относятся ко времени просветителей братьев Кирилла и Мефодия, чья благородная миссия заключалась в том, чтобы с помощью письменности объединить славянские народы. И если старые памятники письменности являются свидетельством определенного периода в развитии данного языка, то диалекты — это неписьменные памятники его истории. Именно в этом заключается «заслуга» македонских диалектов, потому что в них вплетена история развития македонского языка. Если к этому добавить факт, что стандартизован македонский язык довольно поздно, то неизбежно напрашивается заключение, что диалекты в своем непрерывном развитии регистрировали изменения, но в то же время сохраняли архаизмы, которые демонстрируют непрерывность развития македонского языка на протяжении столетий.
В данной статье мы остановимся на некоторых особенностях юго-восточных македонских говоров, которые, благодаря своему местоположению (крайний юг славянского языкового пространства в
окружении греческого, влашского, албанского и в течение нескольких веков турецкого языков), сохранили архаизмы на всех языковых уровнях.
Материалом исследования является говор села Кула (область Серреса, современная Греция). Материал был собран в этой местности и подтверждается полевыми исследованиями Б. Видоеского, К. Пеева, С. Давковой-Горгиевой и других диалектологов, которые прикладывали большие усилия к тому, чтобы зафиксировать диалекты, распространенные за пределами Республики Македонии. Кроме того, предметом рассмотрения стали полевые материалы из с. Бобоштица, области г. Корчи (Албания), в сопоставлении с материалами А. Мазона, М. Малецкого (обработанными З. Голомбом) и других авторов.
Начнем с фонетических особенностей. В системе вокализма в данных говорах в качестве особенности отмечается специфический рефлекс старого *е (5). Диалекты в области Солуни (Салоников), а также корчанский говор, своебразный оазис архаических македонских диалектов, распространенный близ Корчи (Албания), демонстрируют древнюю фазу развития вокалической системы: там сохранилось открытое /а/ в позиции под ударением на месте древнейшего *е. Например, чуе'ак, д'аш'а, с'ама, с'анка, л'ай, изб'алими (с. Сухо и Висока, область Солуни, согласно Голомбу, 1962/63: 219), л]' ашо, м] асшо, ej' ара, не д] ала, гол] ама; pjekata, шив име 6]вгано (Бобоштица, область Корчи, Лаброска 2007: 212). Два последних примера свидетельствуют о том, что древнейший открытый *е в безударной позиции перешел в /je/, в связи с чем сохранялось впечатление об открытости гласного.
В диалекте села Кула и во всем регионе Серреса и Драмы (см. Видоески 1991, 1992, 1993; Давкова-Горгиева 2004) обнаруживается более поздняя фаза развития вокалической системы. В позиции под ударением на месте 5 вне зависимости от природы последующего звука или слога встречается гласный /'а/, который влияет на мягкость предыдущего согласного, а в позиции без ударения наблюдается рефлекс /е/ на месте этимологического *е. Примеры рефлекса 5 в ударной позиции: б'ал и 6"али, 6"ала(м) и 6"алаш, 6"алка, б'ах и 6"аше, бр'ак и 6р''агоее, бр'ас и 6р''асшоее, e''ара, е"ашка, гол''ам, гр'ах, д''адо, д"аше, де'а, де"асша, др'ан, др''анка, жил''азо, жр"а6е, зе'"азда, зе'ар, изл"аеа, кол''ано, л'ай л'ак, л''ашо, л''ашка, м"асац, м"асшо, мл''ако, мр'" ажа, н'ам, н"ама, н''акоj, н''ашшо, нед'" ал'а, ние"асша, й"ана, йл"аеа, йл"амна, разм"асах, р"ака, с"анка,
с"ако], с"ами, сн'ак, ср"ада, ш"аме, ш"асшо, шр"аба, шр"ава, ц''ава, ц''ади, ц"ана, цв'аш, чов''ак; в глагольных формах: вид''ах и вид''ал, изгор"ах и изгор''ал. Нужно отметить, что этот /а/ в позиции после палатального часто приближается по особенностям произношения к открытому /а/ в диалекте села Бобоштица.
В говорах Кулы и в регионе Серреса и Драмы 5 в безударной позиции повсеместно перешел в /е/, которое так же, как и этимологическое /е/, подвергается редукции. Например: греош'а, деш'ешо (: д'' аше), жреб'ина и жреб'инаша (: жр"абе), леш'ошо (: л'' ашо), млек'аран и млек'ари, млек'арница, нивисш'улка, снег О (: сн'ак), цедилка (Лаброска 2003: 19), брег О, леш'а, млек'ошо (: мл"ако), рек'аша,цед'ило (Давкова-Горгиева 2004: 13).
Другая архаическая особенность на фонологическом уровне — это сохранение назального элемента на месте древних носовых гласных. Эта особенность, зарегистрированная в свое время М. Малецким и В. Облаком в ходе полевых исследований в области Солуни, а А. Мазоном в диалектах Корчи, сохраняется и на сегодняшний день в речи старшего поколения в исследуемых нами регионах. Например: ч'енду // чинд'а, гр'енда // гринд'аша, гувинд'арин, инУик, нар'ендувам, й"еншук (Сухо, Висока, область Солуни, Голомб 1962/63: 220), и как спорадическое явление в говорах Серреса и Драмы: м'анёро (старослав. мждрх), шр'амбо/ш'армбо и шрОнш, 'енёар (старослав. нддрх) (Кула, область Серрес, Лаброска 2003: 17); j'анза, мандр'ец, 'ендар, й'енш, йендес'еш (Давкова-Горгиева 2004: 13). Следует отметить, что рефлексы древнейших носовых, как правило, двукомпонентны (с /м/ или /н/ в качестве второго компонента в зависимости от последующего звука).
На мофросинтаксическом уровне архаической чертой юго-восточных говоров считается независимое употребление перфективных форм настоящего времени для обозначения повторяющихся действий, настоящего исторического или же будущего в придаточных со значением времени (явление, невозможное в литературном языке, поскольку эти формы употребляются только после частиц да, ке или союзов ако, дури; см. Га^ова 2002: 70). Например, повторяемость: Др'уги]'у м'ас шшу гу сш'анува у йашусу, гу йравими в'ину. НОс шшу гу зв'ад'ахми за йикмес гу кл'авами у каз'анишу, гу ф'арл'ами и й'ейал н''ешр'а и гу сф'арими, гу зв'аждами с''ешна уш в'огн'у на зим''аша... (область Солуни, Малецки 1934: 4); настоящее историческое: И шОо йугл'вднв: „И-и, к'умо л'есо!" (область Кукуш, Пеев 1988: 225); обозначение действия в будущем в прида-
точных со значением времени: Т'о] так'а хи-рвче за-да-седи Шам да-е-изедв мвчкаша куТа d'ojde (Горно Броди, Видоески 1992: 78).
Что касается архаизмов на лексическом уровне, то они представляются еще более интересными, поскольку речь идет о лексемах славянского происхождения, которые можно обнаружить в других славянских языках, но они с течением времени исчезли из употребления в большинстве македонских диалектов или же употребляются на ограниченной территории, сохраняясь в полной мере только здесь, на юге. В качестве архаизмов в серресском и солунском говорах (согласно собранным материалам) регистрируются следующие лексемы: 'агли 'осина' (*agn^d¥) (Киш 1996: 68);
bl'udi (гл.), 'блуждать, скитаться', ср. со старослав. блюди. В том же значении 'скитаться, блуждать' глагол был зарегистрирован в области Драмы и зафиксирован в «Речник на македонски jазик» (Давкова-Горгиева 2004: 98);
бобОша 'кукурузная лепешка' (еоей) (Скок 1971: 176); варка (са) (гл.) 'торопиться, спешить куда-либо', ср. со старослав. Еарити 'обгонять'. В «Речник на македонски jазик» этот глагол зафиксирован как диалектный с тем же значением. Кроме области Серреса, эта лексема встречается и в областях Драмы, Кукуша и Дойрана (Давкова-Горгиева 2004: 98);
гламбок, или гамбок, гамлок 'глубокий' (деформированные формы, встречающиеся в с. Висока), архаичные формы по отношению к южнославянскому длбок (Голомб 1962/63: 256);
гран' 'ветка дерева', в старослав. грань. В этой же форме и в этом же значении лексема зарегистрирована в области Драмы;
О]'на 'можжевельник' (кЕоииа), лексема, характерная и для драм-ского говора (Лаброска 2003: 97; Давкова-Горгиева 2004: 102);
ом 'от 'ярмо' (комжтх), лексема не зафиксирована в «Речник на македонски jазик», но встречается в области Драмы;
ск'арна 'грязь, нечистоты' и прилагательное ск'арнаф 'грязный, немытый', ср. со старослав. CKEpsnass 'грешный' (Давкова-Горгиева 2004: 102);
уд'ула 'тонкая пресная хлебная лепешка' (hud) (Скок 1971: 692); услвкнува 'околевать', слово, характерное только для серресского и солуньского говоров (Сухо и Висока, согласно Голомбу 1962/63: 258);
ч'айл'а 'цапля' (Yaniia), в областях Серреса (с. Секавец) и Драмы встречается в значении 'аист'.
В регионе Корча сохранены архаизмы, которые, как правило, не встречаются больше нигде. В качестве такого архаизма упомянем
указательное местоимение сопроизошедшее от древнейшего ме-
ф I ' 'I Г 7-1 — — —I — ч. /
стоимения например: со-со] ] анзик, Есши ош-сшо године со]! Другие интересные архаизмы — это наречия: ой'озде 'поздно', ос'ика 'отсюда', оШ'ака 'оттуда'.
Об особенностях лексического состава македонских диалектов гораздо больше можно узнать из Македонского диалектного атласа, первый том которого с 23 обработанными лексическими картами только что вышел из печати (издательство Института македонского языка им. Крсте Мисиркова в Скопье). Следующие тома, некоторые из которых будут полностью посвящены лексической проблематике, более подробно представят македонскую диалектную территорию в контексте лингвистической географии.
В заключение хотелось бы процитировать слова О. Н. Трубачева: «Общеизвестный факт древнего наличия единого самоназвания 81оуепе говорит о древнем наличии адекватного единого этнического самосознания, сознания принадлежности к единому славянству, и представляется нам как замечательный исторический и культурный феномен»1. Македонский народ и его язык — малая, но исключительно значимая часть этого исторического и культурного феномена. Именно этот факт будит чувство гордости и ощущение тысячелетней включенности в большую семью, ведь везде, где слышится славянская речь, ты среди своих.
Перевод с македонского М. Б. Проскурниной
ЛИТЕРАТУРА
Видоески 1991 — Видоески Б. Говорот на селото Секавец (дщ. С]акавиц. гр. Лфабохырюп) Серско // Прилоза на МАНУ XV, 1. Скоще, 1991. С. 41-82.
Видоески 1992 — Видоески Б. Говорот на селата Плевна и Горно Броди, Драмско // Прилози на МАНУ, XVII, 2. Скоще, 1992. С. 5-89.
Видоески 1993 — Видоески Б. Фонолошкиот и прозодискиот систем на говорот на селото Негован (Солунско) // Прилози на МАНУ, XVI, 2, посебен отпечаток. Скоще, 1993.
Видоески 1999 — Видоески Б. Дщалектите на македонскиот ]азик // МАНУ Т. 3. Скоще, 1999.
Щдова 2002 — Га]дова У. Темпоралната карактеристика на финит-нит глаголски конструкции во ]угоисточните македонски говори // ИМ1 Крсте Мисирков. Скоще, 2002.
Давкова-Горгиева 2004 — Давкова-Горгиева С. Лексиката на гово-рот на селото Чифлицик-Демирхисарско (со краток граматички опис) // ИМЛ Крсте Мисирков. Скоще, 2004.
Голомб 1961/62, 1963/64 — Голомб З. Два македонски говора (на Сухо и Висока во Солунско) // Македонски ]азик. Скоще, 1961-1962. Т. XI-XII; 1963-1964. Т. XIII-XIV.
Киш 1996 — Киш М. Дщалектната лексика од областа на растител-ниот свет. Скоще, 1996.
Конески 1982 — Конески Б. Исторщата на македонскиот ]азик. Скоще, 1982.
Лаброска 2003 — Лаброска В. Говорот на селото Кула — Серско // ИМJ Крсте Мисирков. Скоще, 2003.
Лаброска 2007 — Лаброска В. Некои согледувааа од теренското истражуваае во регионот на Корча, Република Албанща // Македонски ]азик. МЛЬт Скоще, 2007. С. 211-215.
Мазон 1923 — Mazon A. Contes slaves de la Macédoine sud-occidentale. Paris, 1923.
Мазон 1936 — Mazon A. Documents, contes et chansons slaves de l'Albanie du sud. Paris, 1936.
Пеев 1987-88 — Пеев К. Кукушкиот говор I и II. Скоще, 1987-1988.
РМЛ — Речник на македонскиот ]азик. Скоще, 1961-1966. Т. I-III. Скоп] е.
Скок 1971/74 — Skok P. Etimologijski rjecnik hrvatskog ili srpskog jezika. JAZU. Zagreb, 1971-1974. Т. I-IV.
Тополинска 1995 — Тополинска З. Синтакса на македонските дщалекти во Еге]ска Македонща // МАНУ 1. Скоще, 1995.
Тополинска 1995 — Тополинска З. Синтакса на македонските дщалекти во Еге]ска Македонща // МАНУ 2. Скоще, 1997.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Трубачев О. Н. Этногенез и культура древнейших славян. М., 2003. С. 4.
392
В. Hadpocmn
Labroskaya V. Archaisms in Southeastern Macedonian Dialects: Extreme Southern Borders of the Slavic Language Space
This article presents archaisms in Macedonian language on every
language level: phonological, morpho-syntaxic and lexical. Those
archaisms are a sign of the continual development of Macedonian
language as a part of the Slavic languages family.
Key words: Macedonian language, archaisms, phonetic,
morphology, vocabulary, Macedonian dialects, Slavic language
family.
Н. В. Боронникова (Пермь)
Дейктические показатели македонского языка как способ организации личного пространства
В статье рассмотрен феномен личного пространства, сферы, которую человек ассоциирует с собой и присваивает себе на данный момент. Личное пространство человека является фрагментом наивной картины мира и находит свое отражение в языке. Основой организации личного пространства является дейктическая триада я — здесь — сейчас.
Ключевые слова: личное пространство, македонский язык, дейктическая система.
В статье рассматривается феномен личного пространства, давно известный в психологии (см., например, работы А. Н. Леонтьева1), — сферы, которую человек ассоциирует с собой и присваивает себе на данный момент. Находясь в центре этой сферы, человек произвольно очерчивает вокруг себя границы, переступать которые «чужаку» запрещено. Кроме того, как отмечает Ю. Д. Апресян2, человек способен включать в эту сферу «все, что ему близко физически, морально, эмоционально или интеллектуально: это некоторые люди, плоды труда человека, его неотъемлемые атрибуты и постоянно окружающие его предметы, природа, поскольку он образует с ней одно целое; дети и животные, посколько они требуют его покровительства и защиты, боги, поскольку он пользуется их покровительством, а также все, что находится [...] в его сознании»3. «Это пространство, — по словам А. В. Кравченко4, — является не постоянной, а переменной величиной, зависящей от различных психологических и социальных факторов»5, границы и наполнение этой сферы могут сужаться и расширяться в зависимости от интенции личности.
Личное пространство человека является, по мнению Ю. Д. Апре-сяна6 , фрагментом наивной картины мира и находит свое отражение в языке. При лингвистическом описании этого фрагмента наивной картины мира следует учитывать ряд факторов: универсальную дейктиче-скую модель, которая лежит в основе ориентации субъекта в пространстве; национальную специфику организации личного пространства, отражающуюся в языке; отбор денотатов и языковых средств, которые говорящий использует для описания своего личного пространства.
