CC BY
18
Экономические и социально-гуманитарные исследования. 2022. № 3 (35). С. 101—109. Economic and Social Research. 2022. No. 3 (35). P. 101—109. Научная статья
УДК 008
doi: 10.24151/2409-1073-2022-3-101-109
Архаизация общественного сознания на фоне цифровой трансформации
цивилизации
Ю. В. Лужина1, Т. В. Растимешина2
12 Национальный исследовательский университет «МИЭТ», Москва, Россия
1 tolkoya@yandex.ru
2 rast-v2012@yandex.ru
Аннотация. Рассматриваются вызовы цифровизации, затрагивающей всё новые сферы жизни общества, и сопряженные с ней риски для цивилизации. Отмечена присущая цифровизации тенденция к перемещению горизонтальных социальных связей в виртуальное пространство социальных сетей. Социальные сети цифрового формата сравниваются с такими архаическими социальными структурами, как племя и община. Утверждается, что виртуальные сети способны воздействовать на общественное сознание, подталкивая его к архаизации.
Ключевые слова: цивилизация, цифровизация, цифровая трансформация, социальная сеть, общественное сознание, архаизация
Для цитирования: Лункина Ю. В., Растимешина Т. В. Архаизация общественного сознания на фоне цифровой трансформации цивилизации // Экономические и социально-гуманитарные исследования. 2022. № 3 (35). С. 101 — 109. https://doi.org/10.24151/2409-1073-2022-3-101-109
Original article
Public consciousness archaization amid a backdrop of digital transformation
of civilization
Yu. V. Lunkina1, T. V. Rastimeshina2
12 National Research University of Electronic Technology, Moscow, Russia
1 tolkoya@yandex.ru
2 rast-v2012@yandex.ru
Abstract. The authors consider the challenges of digitalization touching upon more new domains of public life and the risks for civilization related to it. A characteristic trend of digitalization was noted: horizontal social connections translocation into the virtual space of social networks.
Digitized social networks are compared to such archaic social structures as a tribe and a community. It has been argued that virtual networks are able to influence public consciousness, pushing it towards archaization.
Keywords: civilization, digitalization, digital transformation, social network, public consciousness, archaization
For citation: Lunkina Yu. V., Rastimeshina T. V. Public consciousness archaization amid a backdrop of digital transformation of civilization. Economic and Social Research, 2022, no. 3 (35), pp. 101-109. (In Russian). https://doi.org/10.24151/2409-1073-2022-3-101-109
Введение. Предпосылки к возникновению сообществ людей, объединенных интересами вопреки разделяющему их расстоянию, мы находим в литературе задолго до изобретения цифровых средств связи. Так, в словах Р. Роллана, еще в начале XX в. вложенных в уста Кола Брюньона: «Дальше жизни моей, дальше нивы моей тянутся борозды; они обнимают землю, они охватывают пространство; подобно Млечному Пути, они покрывают сетью весь лазурный свод» [10, с. 153], курские искусствоведы М. Л. Космовская и А. В. Дячок [4, с. 265— 266] увидели прообраз всемирной паутины — безграничного информационного поля, стократ умножающего возможности человека и расширяющего горизонт познания.
Сегодня термин «социальная сеть» относится как к связям человека с другими людьми в реальном мире, так и к платформам, поддерживающим социальные связи в он-лайн-режиме. В настоящей статье понятие «социальная сеть» мы применяем в значении «общение на платформе онлайн-сети». Социальные сети, такие как «Инстаграм», «Твиттер», «Фейсбук»1, предоставляют каждому из пользователей Интернета дополнительные возможности: в них можно общаться с друзьями, семьей и незнакомыми людьми,
приобретать знания, делиться идеями, информацией, творчеством, произведениями искусства — при этом пропадает необходимость физически презентовать всё физической же аудитории2. Социологи и философы сегодня активно обсуждают процессы оформления онлайн-социумов, онлайн-связей и даже он-лайн-идентичностей (виртуальная личность в социальной сети может не совпадать с физической личностью: человек презентует себя в онлайн-режиме через аватары, видные публично комментарии, фотографии, видео и др., при этом может наделить себя любыми качествами и свойствами, не соответствующими его личности в реальной жизни и даже противоположными им) и их влияние на трансформацию реального социума и оф-лайн-отношений между людьми, на состояние общественного сознания права и свободы, на мораль, этику, нормы, ценности, межличностные и институциональные связи.
Расширение индивидуальной социальной сети за пределы традиционного физического круга родственников, друзей, коллег, знакомых имеет ряд очевидных преимуществ, которые отмечают почти все исследователи. Действительно, поскольку общение человека с партнерами по социальным сетям предполагает увеличение количества социальных
1 По данным опроса ВЦИОМ, проведенного в сентябре 2021 г., в России наиболее популярны пять социальных сетей и мессенджеров: WhatsApp (83 %), YouTube (75 %), «ВКонтакте» (61 %), Instagram (53 %) и Telegram (42 %). У них же наибольшая ежедневная аудитория: WhatsApp — 63 %, YouTube — 39 %, Instagram — 33 %, «ВКонтакте» — 30 % и Telegram — 22 % [8].
2 Согласно данным того же опроса, 29 % российской аудитории социальных сетей и мессенджеров (72 % пользователей старше 18 и моложе 24 лет) тратят на них более 3 ч в день, 16 % — 2...3 ч, 25 % — 1...2 ч в день, 19 % — полчаса, а 9 % — менее получаса [8].
связей, как следствие, возрастают экономические и социальные возможности пользователей, принося им свежие идеи: как найти и получить работу, квартиру, как расширить аудиторию (для людей творческих профессий и наклонностей), клиентуру (для фирм и бизнесменов) и даже как обрести партнера3. Социальные сети, помимо прочего, служат инструментом для саморазвития, для управления жизнью и бизнесом, позволяя включать в круг социальных связей таких людей, которых трудно или даже невозможно встретить лично.
Социальная сеть человека в Интернете обычно не повторяет, не дублирует «реальную» социальную сеть. Хотя на платформах социальных сетей можно сравнительно легко обзавестись большим списком друзей и знакомых, многие из связей между людьми, возникающих в виртуальном пространстве, относятся к слабым. Есть данные, подтверждающие, что при всей своей незначительности тот дополнительный по отношению к реальной жизни объем социальной поддержки и то количество социальных связей, которые человек обретает в сети, делают его более уверенным в себе и даже более счастливым. Однако верно и то, что в конечном чувстве удовлетворенности жизнью и психологическом благополу-чииреальные социальные связи имеют больший вес, чем слабые виртуальные связи.
Постановка проблемы. Исследователь проблем социальной эпистемологии Е. В. Масла-нов предостерегает от однозначно позитивного упрощенного восприятия цифровизации, справедливо замечая, что «...цифровизация техногенной цивилизации — это достаточно сложный процесс, который не может рассматриваться добросовестным исследователем лишь как поступательное движение к светлому
будущему цифровой культуры и общества. Это движение встречает сопротивление со стороны пользователей, которые поднимают вопрос о том, что для них является большей ценностью — свобода самостоятельно выбирать свой образ жизни, тайна частной жизни, приватность или существование в удобном мире, в котором, однако, больше нельзя говорить о полной анонимности или свободе (курсив наш. — Ю. Л., Т. Р.). Этот ценностный выбор и предопределяет оптимистичное или настороженное отношение к цифровизации» [7, с. 54]. Изучение проблем приватности и «расширения» — сужения пространства личностной свободы выходит за рамки настоящего исследования. Однако эти проблемы нередко становятся ключевыми в полемике цифровых скептиков и цифровых оптимистов.
Еще более радикальную позицию, чем сдержанные скептики, занимают в отношении процесса цифровизации социальной жизни исследователи О. Б. Иванов и С. В. Иванова: «.в условиях, когда высокоэффективные системы, технологический прорыв, научно-техническое лидерство, достижения в роботизации и создании искусственного интеллекта становятся самоцелью, а человек—ресурсом, капиталом или инструментом, личность тоже трансформируется, а точнее сказать, деформируется, создавая реальный риск (как бы это громко ни звучало) гуманитарного кризиса цивилизации» [3, с. 13—14]. В том же ключе высказывается белорусский социолог Л. Г. Титаренко [13].
Зрелые, состоявшиеся ученые акцентируют внимание на многих гуманитарных рисках, продуцируемых цифровой трансформацией общества. Они не уверены в «нравственной устойчивости» молодых людей, их беспокоит кажущаяся «бездуховность» молодежи, ее подверженность влиянию всевозможных
3 Как свидетельствуют данные упомянутого ранее опроса ВЦИОМ [8], граждане используют для реализации разных видов активности различные сети. Так, в WhatsApp пользователи чаще всего общаются с друзьями и знакомыми в переписке (81 %), обсуждают рабочие вопросы (46 %) и участвуют в групповых дискуссиях-чатах (18 %); во «ВКонтакте» несколько реже общаются с друзьями и знакомыми в личной переписке (59 %), чаще смотрят фотографии, видео и слушают музыку (42 %), читают развлекательный контент (30 %), а в YouTube чаще всего смотрят видео и слушают музыку (51 %), а также читают образовательный (37 %) или развлекательный контент (35 %).
манипуляторов. Так, последние десятилетия ознаменовались яркой и громкой полемикой между двумя исключительно авторитетными американскими социологами: Р. Инглхартом (R. Inglehart), основателем крупномасштабного социологического проекта «Всемирное исследование ценностей» (World Value Survey, WVS)4, и Дж. Твендж (J. Twenge).
Соотношение поколений и их восприятие «цифры» (отношение к цифровизации в по-коленческом измерении) — одно из важнейших направлений этой полемики — дает нам крайне любопытную оптику, поскольку, на наш взгляд, одна из наиболее интересных и наименее исследованных областей дискурса цифровизации заключается в соотношении между стремлением к прошлому (архаизацией) и устремленностью в будущее (модернизацией) в рамках цифровых трансформаций. Дорога из прошлого в будущее представляет собой лейтмотив политического, экономического и социального движения цивилизации, для которого используются различные «транспортные средства» и их сочетания. Маршрут этого движения не линеен, и любой «транспорт», оседланный человечеством (или отдельными его агентами) для того, чтобы двигаться вперед, может привести всех людей или часть из них в отправную точку или даже переместить в более раннюю фазу развития. Два взаимодополняющих проекта—гуманитарный прогресс и цифровизация, которая должна оснастить прогресс цивилизации дополнительным «транспортом», — иногда оказываются под угрозой регресса из-за того, что энергия отката усиливается под влиянием цифровых технологий, а сила при этом умножается на скорость передачи информации в цифровом виде.
Цифровые технологии, модернизация и архаизация. Нельзя не согласиться с Д. А. Давыдовым в том, что оптика, намеченная Р. Инглхартом, определила направление философского и социологического дискурса на несколько десятилетий: «С момента выхода
книги американского социолога и политолога Р. Инглхарта "Молчаливая революция: изменение системы ценностей и политического стиля в западном обществе" прошло уже довольно много времени, однако споры о постматериализме не утихают и сегодня. Основная идея Инглхарта сводится к тому, что экономическая модернизация имеет результатом состояние экзистенциальной безопасности, порождающее сдвиг от материалистических (в соответствии с пирамидой Маслоу) к постматериалистическим ценностям самореализации, самовыражения, заботы об окружающей среде и т. п.» [1, с. 87; 14].
Основываясь на анализе данных, полученных в ходе семи циклов социологических исследований в десятках стран мира, авторы проекта WVS указывают на постепенное, по мере наступления постиндустриальной эры постпотребления и посттруда, изменение ценностей, которые исповедуют и реализуют в повседневной жизни люди во всем мире: ценности выживания поступательно, от поколения к поколению, замещаются ценностями самовыражения и самореализации, тогда как секулярные ценности (тесно переплетенные с общин-ностью, религиозностью, традиционализмом, устремленностью в прошлое, консерватизмом) постепенно уступают место индивидуалистическим и рационал истским.
Согласно концепции Р. Инглхарта, «Общества, которые высоко ценят ценности самовыражения, характеризуются высоким уровнем межличностного доверия и относительно высоким уровнем субъективного благополучия. Это создает атмосферу доверия и толерантности, люди придают относительно большую ценность индивидуальной свободе и самовыражению» [15, с. 140] (перевод цит. по: [1, с. 88]). Достоверность данных, на которых основывается идея эволюции ценностей, не подлежит сомнению, как и добросовестность конструирующих ее исследователей — Р. Инглхарта и его сподвижников. В этом
4 Официальный сайт проекта: https://www.worldvaluessurvey.org/wvs.jsp
отношении другой исследователь, В. С. Мартьянов, справедливо отмечает: «Постматериализм проявляется в росте значимости внеэкономических, культурных, ценностных факторов в целеполагании и принятии индивидуальных и коллективных решений в сравнении с экономическими. Поэтому в данном контексте у ряда исследователей возникает довольно утопическая гипотеза о целенаправленном движении человечества к постэкономическому обществу (курсив наш. — Ю. Л., Т. Р.)» [6, с. 85]. Соответственно, под влияние (и, в определенном отношении, под обаяние) концепции Р. Инглхарта подпало множество ученых во всем мире; в некотором смысле к адептам идеи эволюции ценностей относим себя и мы.
Однако другие ученые отмечают, в том числе основываясь на данных социологии, откат к ценностям и стратегиям поведения традиционного, доиндустриального мира. Так, Дж. Твендж замечает, что поколение «среднего пальца», не помнящее мира до появления гаджетов и соцсетей, не выказывает приверженности постматериалистическим ценностям: напротив, у них ярко выражено стремление к материализму, консьюмеризму, эгоцентризму [16, с. 204], который усиливается зацикленностью на своем профиле в социальных сетях [11]. Так называемое поколение Ъ некоторые исследователи определяют как исключительно сверхрационалистское и приверженное потребительству, живущее по принципу: «Молодость дается однажды, будь эгоистичен, изучай мир, присваивай, наслаждайся». Автор рецензии на монографию Дж. Твендж А. А. Поплавская приводит содержащееся в книге суждение, основанное на данных социологии: «Подростки стали медленнее взрослеть, погружаться в виртуальность в ущерб реальности, злоупотреблять новыми медиа, меньше общаться и интересоваться новостями. Всё это породило деградацию знаний и навыков, приземленность, рост психических расстройств, неуверенность в себе и будущем, превратное отношение к дружбе,
учебе, работе, семье и деньгам. Основными причинами подобных коренных изменений стали безопасное детство айдженеров и новая информационно-техническая среда, в которую они погружены» [9, с. 84].
Один из аспектов парадоксального отката к материалистическим ценностям и пробуксовывания цивилизации, который мы наблюдаем во всем мире и в современной России, — архаизация не только индивидуального, но и общественного сознания. В значительной степени ее катализатором также выступают социальные сети.
Механизм этой архаизации, с нашей точки зрения, обусловлен тем, что социальная сеть в ее аналоговом, традиционном формате — явление-ровесник социальности как способа существования человека. Она реализует и одновременно очерчивает, развивает и сдерживает область индивидуального в общественных отношениях, связанных с производством и разрушением благ и ценностей. Социальные сети нового — цифрового — образца при всей их глобальности соответствуют также требованию локальности, поскольку в социальной сети человеку обеспечено присутствие, собственное место в структуре и иерархии, возможность кооптироваться и приспособиться, существовать и оставлять след в объективной реальности своего «племени» и своей «общины», что, как цитирует Д. А. Давыдов, дает дополнительный импульс к сосредоточению на себе, на собственной персоне: «Профиль в социальных сетях сегодня стал своеобразным инструментом самореализации: каждый стремится показать себя в самом выгодном свете» [11]; (цит. по: [1, с. 93]). Далее он продолжает: «Отсюда гораздо более слабые внутренние приоритеты и более сильные внешние» [12, с. 160] (перевод цит. по: [1, с. 93]).
Наряду с этим новые — виртуальные — социальные сети предоставляют человеку уникальную возможность выбирать «племя» и присутствовать в нескольких «племенах» одновременно, параллельно и даже анонимно: в «племени» родителей, преподавателей или
студентов, поклонников футболиста или поп-звезды или члена профессиональной корпорации. В последние десятилетия расширяются сети поклонников не столько людей, сколько торговых марок, что может вызывать откат к консьюмеризму: «...пользователи соцсетей, — констатирует Дж. Твендж, — на 45 % более склонны считать важным приобретение дорогих машин и приобретение загородных домов, и они на 14 % реже говорят, что думают о социальных проблемах» [12, с. 160]; (перевод цит. по: [1, с. 94]).
Пытаясь соотнести эти выводы с утверждением Р. Инглхарта о том, что молодые поколения более альтруистичны и озабочены социальными и экологическими проблемами, мы оказываемся на зыбкой почве гипотез, с трудом (если в принципе) доказуемых. В частности, можно предположить, что ввиду роста публичности и нарциссизма молодого поколения, катализатором которого становится социальная сеть, молодые люди склонны декларировать свою приверженность альтруистическим ценностям, но воздерживаться от альтруистических практик в реальной жизни. Об этом пишет Дж. Твендж: «Люди будут размещать посты в социальных медиа о том, как хорошо немного помочь нуждающимся, но посты в социальных медиа никому не помогают, они бесполезны и лицемерны» [12, с. 165]. В значительной степени такая тенденция соотносится и с отмеченной Р. Инглхартом тенденцией: молодые поколения отказываются от религиозных убеждений, а социальная роль религии и церкви теряет значимость. Следует признать, что когда молодежь сознательно отказывается регулировать и цензурировать свое поведение под влиянием высших сил, религиозных организаций и общин и сопротивляется давлению этих авторитетов, такое приводит к нивелированию смысла братской взаимопомощи в рамках сообщества. Поколение атеистов-эгоцентриков может рассуждать в следующем направлении: «В чем заключается смысл помощи ближнему, если помощь анонимна,
осязаемой общинности нет — она виртуальна, соответственно, нельзя ни присвоить себе авторитет уважаемого члена сообщества, ни ожидать взаимообразной ответной поддержки общины, ни рассчитывать на поощрение высшего существа в виде посмертного отпущения части грехов и уменьшения временного отрезка пребывания в чистилище?»
Есть и иные причины того, что собственно социальная сеть, хоть и облеченная в инновационную форму, способствует не только и не столько модернизации индивидуального и общественного сознания, сколько его архаизации. Анализируя их, мы видим несколько взаимосвязанных факторов.
Во-первых, сеть (и племя) организованы преимущественно горизонтально, не предусматривают ни авторитетов, ни экспертной оценки распространяемых внутри сети взглядов и мнений, как и наиболее архаичные социальные практики, такие как религия. В противоположность им, образование, наука и прочие мо-дернизационные и модернизирующие социальные практики организованы вертикально. Так, образование подразумевает иерархию, в которой один обладает знанием, другой же находится на более низкой ступени, только претендуя на приобретение знания, информации, умения, навыка, компетенции. Соответственно, вхождение в горизонтальные отношения тем сложнее (и тем уже круг присутствующих), чем выше удалось подняться по ступеням иерархии знаний.
Здесь следует отметить, что церковь (как институт) организована строго иерархически и вертикально, и в этом отношении церковь мы считаем необходимым причислить к модерным институтам и сущностям, поддерживающим европейскую цивилизацию. В то же время институт религии архаичен и организован горизонтально: его микромодель — религиозная община; в ней может быть глава (старейшина) — продолжая наши параллели, администратор (модератор) сети, — и он (или она) может способствовать поддержанию
порядка и соблюдению принятых норм, но не имеет полномочий и ресурсов, с помощью которых мог (или могла) бы повлиять на поведение отдельных членов общины.
Во-вторых, сеть подразумевает коллективное присутствие множества анонимов, тогда как многие модернизационные практики — напротив, подразумевают индивидуальность, личностную ориентированность, ономастику, прямую открытую конкуренцию. Сеть не предполагает не только образования в его классическом понимании, но и просвещения (в интерпретации И. Канта) как способности поставить под сомнение и подвергнуть конструктивной критике индок-тринируемые идеи и концепции. В этом отношении сетевизация сознания входит в противоречие также с идеями классического рационализма и картезианства.
Рассмотренные факторы благоприятствуют архаизации сознания внутри сети: здесь проще, чем в вертикальном измерении, распространять ложь, экстремистские идеологии, традиционные антимодернистские ценности, мракобесные домыслы или пропагандистские лозунги. Именно это обстоятельство, на наш взгляд, является главной причиной существования интернет-сетей «антиваксеров», «свидетелей плоской земли», панславизма и всех видов оккультных практик. Коллективные действия, организованные сетью, также нередко носят архаичный характер и разрушают индивидуалистскую по своей сути культуру модерна: это коллективная травля [5], виртуальная охота и загон жертвы, «разоблачения», клеветнические кампании [2], виртуальные жертвоприношения, разжигание межрасовой, межэтнической и иной вражды и ненависти.
Выводы. В настоящей статье мы не пытаемся ни ставить под сомнение общие результаты исследований Р. Инглхарта и его коллег, представленные в рамках проекта WVS, ни отрицать очевидные гуманистические эффекты социальных сетей и укрепляемых ими горизонтальных связей: уменьшение числа
отверженных, изолированных, маргинали-зированных и выброшенных из социальности индивидов. Однако сегодня в России мы наблюдаем архаизацию общественного сознания пользователей сетей и ее отрицательные последствия: за сравнительно короткий отрезок времени часть сетевых сообществ трансформировалась из мирного собрания ценителей интеллектуальных бесед в агрессивное подобие первобытного племени каннибалов.
Список литературы и источников
1. Давыдов Д. А. Концепция постматериализма Роналда Инглхарта в критической перспективе // Науч. ежегодник Ин-та философии и права Урал. отд-ния Рос. акад. наук. 2018. Т. 18. № 3. С. 86-102. https://doi.Org/10.17506/ryipl.2016.18.3.86102
2. Евдокимов В. А. Троллинг в медиасфере // Наука о человеке: гуманитарные исследования. 2019. № 4 (38). С. 41-47. https://doi.org/10.17238/issn1998-5320.2019.38.41
3. Иванов О. Б., Иванова С. В. Нравственно-гуманистический кризис в информационную эпоху // Ценности и смыслы. 2020. № 3 (67). С. 6—22. https://doi.org/10.24411/2071-6427-2020-10020
4. Космовская М. Л., Дячок А. В. Будущее рождается сегодня, или Цифровизация как знамение времени // Христианство, искусство, образование: диалог культур, традиции и современность / гл. ред. З. И. Гладких. Курск: Курский гос. ун-т, 2021. С. 264—268.
5. Маренцова А. И. Запугивание и травля в сети: феномен cyberbullying // Профилактика зависимостей. 2017. № 3 (11). С. 44—67.
6. Мартьянов В. С. Глобальный Модерн, постматериальные ценности и периферийный капитализм в России // ПОЛИС: Полит. исслед. 2014. № 1. С. 83—98.
7. Масланов Е. В. О цифровизации: ответ оппонентам // Цифровой ученый: лаборатория философа. 2021. Т. 4. № 1. С. 51—55. https://doi.org/10.32326/2618-9267-2021-4-1-51-55
8. Медиапотребление и активность в интернете // ВЦИОМ: сетевое издание. 23 сентября 2021 г. URL: https://wciom.ru/analytical-re-
views/analiticheskii-obzor/mediapotreblenie-i-aktiv-nost-v-internete (дата обращения: 20.07.2022).
9. Поплавская А. А. Что мы знаем о молодежи XXI века? Американские подростки глазами психолога: рец. на кн. Д. Твенге «Поколение I. Почему поколение Интернета утратило бунтарский дух, стало более толерантным, менее счастливым — и абсолютно не готовым ко взрослой жизни* *и что это значит для всех остальных» (пер. с англ. А. Толмачева) // Экономическая социология. 2020. Т. 21. № 3. С. 84—100. https://doi.org/10.17323/1726-3247-2020-3-84-100
10. Роллан Р. Кола Брюньон: Жив Курилка / пер. с фр. М. Лозинского. М.: Молодая гвардия, 1974. 254 с.: ил.
11. Стиллман Д., Стиллман И. Поколение Z на работе. Как его понять и найти с ним общий язык / пер. с англ.: Ю. Кондуков. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2018. 272 с.
12. Твенге (Твендж) Дж.-М. Поколение I. Почему поколение Интернета утратило бунтарский дух, стало более толерантным, менее счастливым — и абсолютно не готовым ко взрослой жизни — и что это значит для всех остальных / пер. с англ.: А. Толмачев. М.: РИПОЛ классик; СПб.: Панглосс, 2019. 406 с.
13. Титаренко Л. Г. Цифровая трансформация и гуманитарные риски // Журнал Белорусского государственного университета. Философия. Психология. 2021. № 23. С. 60—66.
14. Inglehart R. F. The Silent Revolution: Changing Values and Political Styles Among Western Publics. Princeton: Princeton Univ. Press, 1977. 496 p.
15. Inglehart R. F. Changing values among Western publics from 1970 to 2006 // West European Politics. 2008. №. 1—2. Р. 130—146. https://doi.org/10.1080/01402380701834747
16. Twenge J. M. A review of the empirical evidence on generational differences in work attitudes // J. Bus. Psychol. 2010. Vol. 25. Iss. 2. P. 201—210. https://doi.org/10.1007/s10869-010-9165-6
References
1. Davydov D. Ronald Inglehart's concept of post-Materialism in critical perspective. Nauch. ezhe-godnik In-ta filosofii i prava Ural. otd-niya Ros. akad.
nauk = Research Yearbook. Institute of Philosophy and Law. Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, 2018, vol. 18, no. 3, pp. 86-102. (In Russian). https://doi.org/10.17506/ryipl.2016.18.3.86102
2. Evdokimov V. A. Trolling in media sphere. Nauka o cheloveke: gumanitarnyye issledovania = Russian Journal of Social Sciences and Humanities, 2019, no. 4 (38), pp. 41-47. (In Russian). https://doi.org/10.17238/issn1998-5320.2019.38.41
3. Ivanov O. B., Ivanova S. V. The moral and humanistic crisis in the Information Age. Tsennosti i smysly = Values and Meanings, 2020, no. 3 (67), pp. 6— 22. (In Russian). https://doi.org/10.24411/2071-6427-2020-10020
4. Kosmovskaya M. L., Dyachok A. V. The future is born today, or Digitalization as the sign of time. Khristianstvo, iskusstvo, obrazovaniye: dialog kul'tur, traditsii i sovremennost' = Christianity, Art, and Education: Dialogue of Cultures, Traditions, and Modern ity, ed.-in-chief Z. I. Gladkikh. Kursk, Kursk State University, 2021, pp. 264—268. (In Russian).
5. Marentsova A. I. Stalking and bullying in the Net: a phenomenon of cyberbullying. Profilaktika za-visimostey = Addiction Prevention, 2017, no. 3 (11), pp. 44—67. (In Russian).
6. Mart'yanov V. S. Global Modern, post-material values and peripheral capitalism in Russia. POLIS. Politicheskiye issledovaniya = POLIS. Political Studies, 2014, no. 1, pp. 83—98. (In Russian).
7. Maslanov E. V. On digitalization: a reply to critics. Tsifrovoy uchenyy: laboratoriya filosofa = The Digital Scholar: Philosopher's Lab, 2021, vol. 4, no. 1, pp. 51—55. (In Russian). https://doi.org/10.32326/2618-9267-2021-4-1-51-55
8. Media consumption and Internet activity. WCIOM: Russian Public Opinion Research Center. (In Russian). Available at: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/mediapotreblenie-i-ak-tivnost-v-internete (accessed: 20.07.2022).
9. Poplavskaya A. A. What do we know about 21st century youth? American teens through the eyes of a psychologist: Book Review: Twenge J. (2019) iGen. Why Today's Super-Connected Kids Are Growing Up Less Rebellious, More Tolerant, Less Happy — And Completely Unprepared for Adulthood — And What That Means For The Rest Of Us (Transl. A. Tolmat-
chev). Ekonomicheskaya sotsiologiya = Journal of Economic Sociology, 2020, vol. 21, no. 3, pp. 84—100. (In Russian). https://doi.org/10.17323/1726-3247-2020-3-84-100
10. Rolland R. Colas Breugnon. Petit bonhomme vit encore! Paris, A. Michel, 1948. 302 p.
11. Stillman D., Stillman J. Gen Z @ Work: How the Next Generation is Transforming the Workplace. New York, Harper Business, 2017. 320 p.
12. Twenge J. M. iGen: Why Today's Super-Connected Kids Are Growing Up Less Rebellious, More Tolerant, Less Happy — and Completely Unprepared for Adulthood — and What That Means for the Rest of Us. New York, Atria Books, 2017. 352 p.
13. Titarenko L. G. Digital transformation and humanitarian risks. Zhurnal Belorusskogo gosudarst-vennogo universiteta. Filosofiya. Psikhologiya = Journal of the Belarusian State University. Philosophy and Psychology, 2021, no. 23, pp. 60—66. (In Russian).
14. Inglehart R. F. The Silent Revolution: Changing Values and Political Styles Among Western Publics. Princeton, Princeton Univ. Press, 1977. 496 p.
15. Inglehart R. F. Changing values among Western publics from 1970 to 2006. West European Politics, 2008, iss. 1-2, pp. 130—146. https://doi.org/10.1080/01402380701834747
16. Twenge J. M. A review of the empirical evidence on generational differences in work attitudes. J. Bus. Psychol., 2010, vol. 25, iss. 2, pp. 201—210. https://doi.org/10.1007/s10869-010-9165-6
Information about the authors
Yulia V. Lunkina — MS in Publishing, editor at the academic journal "Proceeding of Universities. Electronics", National Research University of Electronic Technology (Russia, 124498, Moscow, Zelenograd, Shokin sq., 1).
Tatiana V. Rastimeshina — Dr. Sci. (Polit ), Assoc. Prof., editor-in-chief at the academic journal "Economic and Social Research", National Research University of Electronic Technology (Russia, 124498, Moscow, Zelenograd, Shokin sq., 1).
Статья поступила в редакцию 01.09.2022. The article was submitted 01.09.2022.
Информация об авторах
Лункина Юлия Валентиновна — магистр издательского дела, редактор журнала «Известия высших учебных заведений. Электроника», Национальный исследовательский университет «МИЭТ» (Россия, 124498, г. Москва, Зеленоград, пл. Шокина, д. 1).
Растимешина Татьяна Владимировна —
доктор политических наук, доцент, главный редактор журнала «Экономические и социально-гуманитарные исследования», Национальный исследовательский университет «МИЭТ» (Россия, 124498, г. Москва, Зеленоград, пл. Шокина, д. 1).
