CC BY
60
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2015. № 6
В.В. Васильев*
АРГУМЕНТ ФРАНКФУРТА, УСЛОВНАЯ СВОБОДА
И МОРАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
В статье показывается, что ни классический аргумент Г. Франкфурта, ни его модификация Дж. Фишером не позволяют доказать, что принцип альтернативных возможностей не является необходимым условием моральной ответственности.
Ключевые слова: моральная ответственность, примеры Франкфурта, условная свобода.
V.V. V a s i l y e v. Frankfurt cases, conditional freedom, and moral responsibility
In this paper I try to show that classical Frankfurt cases, as well as modification of these cases by J. M. Fischer, are unable to demonstrate that the principle of alternative possibilities has no essential connection to moral responsibility as its necessary condition.
Key words: moral responsibility, Frankfurt cases, conditional freedom.
Проблема свободы воли активно дискутируется в последние десятилетия1, и философы придумали немало новых мысленных экспериментов и аргументов, которые так или иначе проясняют этот старый метафизический вопрос. Несомненно, один из самых продуктивных мысленных экспериментов, изобретенных в недавние времена, — эксперимент Г. Франкфурта, призванный показать, что, в отличие от общепринятого мнения, наличие у индивида альтернативных возможностей не является условием моральной ответственности этого индивида за совершенные действия2. Статья Франкфурта «Альтернативные возможности и моральная ответ-
* Васильев Вадим Валерьевич — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой истории зарубежной философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 8 (495) 939-23-15; e-mail: [email protected]
1 См. содержательный обзор современного состояния вопроса в: [А.С. Мишура, 2013].
2 Под моральной ответственностью в данной статье я понимаю такую характеристику действий индивида, которая предполагает оправданность реакций осуждения или одобрения со стороны других индивидов или со стороны самого агента. Иными словами, я опираюсь на классическое стросоновское истолкование моральной ответственности (см.: [P. Strawson, 2008, p. 1—28]). Подчеркну, что в статье не будет рассматриваться вопрос о достаточных условиях моральной ответственности. Меня будут интересовать лишь необходимые условия.
ственность» (1969) вызвала много откликов, и до сих пор не утихают споры, работает ли его стратегия.
Противники Франкфурта со временем придумывали все более изощренные возражения, и у многих создавалось впечатление, что его мысленный эксперимент все же не достигает цели. Недавно, однако, один из главных защитников стратегии Франкфурта, Джон Фишер, выступил с заявлением, что по крайней мере в одном случае примеры, приводимые Франкфуртом при изложении его мысленного эксперимента, наносят решительный удар по принципу альтернативных возможностей [J.M. Fischer, 2012, p. 130—131]. А именно это происходит тогда, когда этот принцип рассматривается в контексте понятия условной свободы. Я свободен в условном смысле, если истинно, что я мог бы не совершить совершаемого действия при наличии и меня иных желаний и при условии иного решения. Обсудив соответствующие случаи, Фишер делает вывод, что условная свобода не является необходимым условием моральной ответственности.
В этой статье я собираюсь проанализировать данные утверждения Фишера. Я попытаюсь показать, что в действительности условная свобода в полной мере не устраняется примерами Франкфурта. Более того, я попробую показать, что наличие альтернативных возможностей и в самом деле является необходимым условием моральной ответственности. Проведенный анализ позволит также уточнить базовое понятие агента.
Начнем с краткого обсуждения центрального примера Франкфурта и демонстрации трудностей, которые здесь возникают (см.: [H.G. Frankfurt, 2013, p. 144])3. Итак, представим себе некоего Джонса, который собирается участвовать в голосовании на выборах президента США. Он оставляет решение, за кого проголосовать, до последнего момента, заходит в кабинку для голосования, обдумывает свой выбор, самостоятельно решает голосовать за демократа и голосует. Джонс, однако, не знает, что хитроумный нейрохирург Блэк внедрил в его мозг специальное устройство, с помощью которого, стимулируя нейроны, он может управлять желаниями Джонса. Будучи убежденным демократом, Блэк определил для себя, что если он увидит, что Джонс склоняется к решению голосовать за республиканца, он окажет такое воздействие на мозг Джонса, что тот все же решит голосовать за демократа. Выходит, Джонс, по сути, лишен альтернативы. Он не может не проголосовать за демократа.
3 Этот центральный пример представляет аргумент Франкфурта в чистом виде. Другие примеры просто подводят к нему. В данном случае их можно проигнорировать.
Тем не менее интуиция подсказывает, что если мы возьмем тот вариант, когда Джонс сам, без вмешательства Блэка, решает проголосовать за демократа, он несет ответственность за это решение. Таким образом, ответственность за действия может иметься и тогда, когда агент не имел возможности поступить иначе. Значит, наличие альтернативных возможностей не является необходимым условием моральной ответственности. Именно этот тезис проводит Франкфурт и поддерживает Фишер.
Мысленный эксперимент и аргументацию Франкфурта можно критиковать по-разному, но одним из наиболее опасных и интересных критических выпадов связан с вопросом, откуда Блэк знает, что Джонс склоняется к решению голосовать так или иначе. Вариантов ответа на этот вопрос немного, и один из наиболее убедительных состоит в том, что Блэк может увидеть какой-то предвестник этого решения в поведении Джонса. К примеру, может оказаться так, что перед выбором в пользу демократа Джонс вздымает левую бровь, в пользу республиканца — правую. Сам Джонс не осознает этой своей особенности и совершает эти действия непроизвольно, так что нельзя утверждать, что возможность для него пошевелить той или другой бровью — это возможность альтернативного поведения в связи с голосованием, над которым не властен Блэк. Это, как удачно выражается Фишер, не более чем неполноценные «проблески свободы» [J.M. Fischer, 2013, p. 310].
Проблема, однако, в том, что предвестники решения Джонса должны быть достаточно надежными, и отсылка к ним, возможно, опирается на слишком сильные допущения. К примеру, если предположить, что в нашем мире есть место для недетерминированных событий, то никакой предвестник не может быть гарантией определенного поведения. А это означает, что в случае отсутствия грубого вмешательства Блэка Джонс все же может поступить иначе. Значит, стратегия Франкфурта предполагает, что мы живем в детерминистическом мире, где для каждого состояния мира есть только одна реальная возможность развития событий. Но некоторые считают, что тезис об истинности детерминизма заведомо исключает возможность для агентов вести себя иначе, и тогда непонятно, зачем Франкфурт акцентировал внимание на такой фантастической ситуации. Все наши действия с необходимостью таковы, что мы не можем вести себя иначе.
Сторонники стратегии Франкфурта более или менее успешно пытаются разрешить эти и другие трудности (см., например: [ibid., p. 33—52]), но нам нет нужды углубляться в их дискуссии. Дело в том, что нас интересует не абсолютная, а условная свобода. О свободе в абсолютном смысле можно говорить тогда, когда идентичные
агенты в одинаковом локальном и глобальном окружении реально могли бы поступать иначе. Условная же свобода имеется тогда, когда истинно утверждение, что если бы агент А, решивший совершить действие С и совершивший его, решил бы совершить другое действие (и, стало быть, отличался от себя самого в актуальном случае), он совершил бы не-С.
О роли условной свободы (которая, кстати, как нетрудно заметить, прекрасно сочетается с детерминизмом) в моральной ответственности мы поговорим позже, пока же отметим, что в рассмотренном выше мысленном эксперименте Франкфурта Джонс, похоже, обладал условной свободой. В самом деле, хотя Джонс реально не мог поступить иначе из-за возможного вмешательства Блэка, утверждение, что если бы Джонсу все-таки удалось принять решение проголосовать за республиканца, то он исполнил бы его, кажется истинным. В самом деле, поэтому Блэк и блокирует такое решение Джонса.
Так что из мысленного эксперимента Франкфурта, похоже, не следует, что условная свобода не является необходимым условием моральной ответственности. Не опровергает он и принцип альтернативных возможностей, в котором используется понятие условной свободы. И тут мы подходим к центральной теме этой статьи, а именно к уже анонсированному утверждению Дж. Фишера, что мысленный эксперимент Франкфурта легко модифицировать так, что он не только покажет, что условная свобода все же не является необходимым условием моральной ответственности, но и будет свободен от трудностей, присущих его изначальной версии.
О какой же модификации идет речь? Вернемся к только что высказанному тезису, что в изначальном варианте мысленного эксперимента Франкфурта его герой Джонс обладал условной свободой, т.е. мог бы проголосовать за республиканца, если бы решил сделать это. Напрашивается вопрос: а почему Блэк не может лишить его этой свободы? Представим себе, что Джонс решил проголосовать за республиканца. Но почему бы Блэку не вмешаться на этом этапе, взять под контроль телесные реакции Джонса и заставить сделать нужную пометку, отдав голос за демократа? Именно этот вопрос задает Фишер. Он считает, что при гарантированности подобного вмешательства в случае решения Джонса голосовать за республиканца (а также всех иных решений, кроме решения голосовать за демократа) мы можем уверенно говорить об отсутствии у него условной свободы [J.M. Fischer, 2012, p. 130—131]. Вместе с тем трудно спорить, что если Джонс сам примет решение голосовать за демократа, он будет ответствен за него. Значит, условная свобода, заключает Фишер, не является необходимым условием
моральной ответственности. Более того, упомянутые выше возражения против мысленного эксперимента Франкфурта, связанные с вопросом, каким именно образом Блэк мог бы узнать, что Джонс склоняется к решению голосовать тем или иным способом, здесь оказываются не столь острыми, так как тут Блэк вмешивается, когда Джонс уже сделал осознанный выбор, принял решение и мог бы, к примеру, сообщать другим об этом.
Ситуация может показаться очевидной, но сейчас я покажу, что это не так. Более того, я попробую показать, что даже если вывод Фишера и проходит, то с обесценивающими его оговорками. Посмотрим внимательнее на ту ситуацию, когда Джонс принимает решение проголосовать за республиканца, после чего вмешивается Блэк и против желания Джонса двигает частями его тела так, что тот в итоге голосует за демократа. На каком, собственно, основании мы говорим здесь, что действие было совершено Джонсом? Не правильнее ли будет сказать, что на деле за демократа проголосовал Блэк, используя тело Джонса в качестве инструмента? Такое описание, как может показаться, лучше передает суть дела.
Позже я постараюсь уточнить, при каких условиях верно это описание. Но пока просто примем, что оно правильно, и посмотрим, какие выводы можно из этого извлечь. Вспомним, что в мысленном эксперименте Франкфурта (в том числе и в его модифицированном варианте, который мы обсуждаем) рассматривается два сценария — основной и альтернативный. В основном сценарии Джонс сам решает голосовать за демократа, в альтернативном — голосование за демократа руками Джонса осуществляет Блэк. В основном сценарии это действие, очевидно, совершает Джонс. В альтернативном, как мы только что договорились, голосует Блэк. Соответственно, Джонс, выходит, не голосует. Он принимает решение не голосовать за демократа и не голосует за него. Таким образом, он воздерживается от действия, совершаемого в основном сценарии. Значит, в момент, когда он самостоятельно голосует за демократа, он обладает условной свободой. В самом деле, верно то, что если бы он решил не голосовать за демократа, он не голосовал бы за него. Следовательно, модифицированный аргумент Франкфурта не может показать, что ответственное действие не нуждается с необходимостью в условной свободе.
Сторонник позиции Фишера мог бы, впрочем, постараться нейтрализовать эти рассуждения. Что если сделанное выше описание ситуации неверно? Что если в альтернативном сценарии голосует все-таки Джонс? Тогда вывод Фишера проходит.
Здесь мы сталкиваемся с любопытным вопросом: а как, собственно, можно понять, какое из описаний правильное? Одна из
напрашивающихся интуиций такова. Если субъект несет ответственность за некое действие, то можно уверенно говорить, что этот субъект в каком-то смысле совершил его. Это кажется очевидным. Но в рассматриваемом нами случае в альтернативном сценарии ответственность за голосование, несомненно, несет Блэк. Значит, именно он совершил это действие. Впрочем, даже если и так, это еще не означает, что Джонс не совершал его — ведь агенты могут действовать совместно. Тем не менее это соображение повышает вероятность невыгодного Фишеру описания.
Сказанное, однако, не означает, что уже можно заключить, что именно это описание должно быть признано правильным. Проблема в том, что этот подход не всегда сочетается с обыденным словоупотреблением, конфликтовать с которым нежелательно. Представим, что Джонс идет по невысокому мостику и тот надламывается, Джонс падает на грядку и мнет ценные растения. Как и в обсуждаемом выше случае, Джонс не принимал решения — падать на грядку. Напротив, он хотел не падать на нее. Но означает ли это, что Джонс не упал на грядку? Конечно, нет. Значит, индивид может совершать действие даже тогда, когда все его внутреннее существо устремлено к чему-то другому, когда его ментальный субъект, оснащенный различными убеждениями и желаниями, никак каузально не участвует в этом действии. Индивид может совершить действие, когда оно совершается одним лишь его телом. Другое дело, что тогда он не несет ответственности (если только автономное действие его тела не было предопределено предшествующими решениями его ментального субъекта; скажем, если в нашей истории Джонс знал, что мостик очень шаткий и все же пошел по нему, то он будет отвечать — эта оговорка, впрочем, никак не отрицает сказанное выше об отсутствии ответственности тела). Иную ситуацию мы видим, когда действие совершается одним лишь ментальным субъектом. Представим, что Джонс способен перемещать предметы силой мыслей, никак не связанных с нейронной активностью его мозга. В таком случае мы не только скажем, что Джонс совершает некие действия, но и возложим на него ответственность за них.
Связь ответственности с деятельностью ментального субъекта (которого можно мыслить как конгломерат убеждений, желаний и других ментальных состояний, взятых в их квалитативном измерении) можно продемонстрировать с помощью простого мысленного эксперимента. Представим, что Джонс сделал что-то дурное, но когда мы поймали и приготовились наказывать его за совершенное, он принял магическую пилюлю, которая, как нам точно известно, перенесет его ментальный субъект в тело другого человека,
полностью замещая ментальную жизнь последнего. Нет сомнений, что в такой ситуации мы будем наказывать именно того индивида, в теле которого оказался ментальный субъект Джонса.
Итак, фраза «Джонс сделал то-то и то-то» может означать как то, что действие было совершено одним лишь телом Джонса, так и то, что оно было совершено одним лишь ментальным субъектом Джонса, а также то, что в его совершении участвовал как ментальный субъект, так и тело Джонса. Но моральная ответственность за действие может наступать только во втором и в третьем случаях.
Все эти уточнения, на первый взгляд, позволяют защитить интерпретацию Фишера. Мысленный эксперимент Франкфурта действительно можно модифицировать так, что он, как кажется, будет показывать, что условная свобода не является необходимым условием моральной ответственности. В самом деле, он показывает, что даже если бы индивид, отвечающий за некое действие, решил воздержаться, он все равно мог бы совершить его.
С другой стороны, мы видели, что в таких ответственных действиях действующим началом является ментальный субъект, и если рассматривать структуру действия с позиции ментального субъекта, то оказывается, что при его нежелании совершать соответствующее действие он не совершил бы его. Таким образом, в определенном виде условная свобода все-таки может быть встроена в структуру человеческих действий, за которые мы несем ответственность. Чтобы изменить модальность этого вывода и говорить уже не о возможности, а о необходимости, можно в общем виде очертить некоторые характеристики ответственного действия. Этим мы сейчас и займемся.
Первый шаг, который мы сделаем в этой связи — еще раз констатируем то обстоятельство, что если некто отвечает за действие, точнее, если он заслуживает того, чтобы отвечать за него, то он в том или ином смысле совершил его. Это кажется очевидным. Следующий шаг должен состоять в том, чтобы понять, при каких условиях можно говорить, что кто-то совершает действие. Этот вопрос не лишен трудностей, но самый перспективный подход к ответу на него связан с предположением, что совершение действия предполагает каузальные отношения между деятельной стороной, агентом, и результатом действия. Примем это как рабочую гипотезу, которая вполне может оказаться истинной. Природа каузальности далеко не ясна, но если уйти от спорных моментов и принять во внимание то, что вызывает согласие у многих, то можно утверждать, что под причиной события Е обычно понимают определенный компонент события Б, минимально достаточного для последующего свершения Е. Каждый из компонентов минимально
достаточного события £ по дефиниции является необходимым условием его свершения в контексте £, в том смысле, что его отсутствие без адекватной замены внутри £ и без дублирования £ другим минимально достаточным событием приведет к тому, что событие Ене произойдет (ср.: [1.Ь. ЫаеШв, 1980]).
Приложим теперь эти определения к интересующим нас случаям, а именно к случаям, когда некий индивид совершает действия, за которые он несет моральную ответственность. Мы видели, что условием таких действий оказывается то, что они производятся не телом индивида, а его убеждениями и желаниями, т.е. его ментальным субъектом, или не только телом, но также и ментальным субъектом, причем именно совместное участие ментального субъекта и тела является нормой, если не законом. Но в таком случае убеждения и желания ментального субъекта не могут рассматриваться в качестве достаточного условия свершения каких-либо ответственных действий. Достаточное условие формируется как телесными, так и ментальными факторами. И если здесь действительно присутствуют каузальные отношения, то релевантные ментальные состояния индивида М в соответствующий момент должны признаваться необходимыми компонентами комплексного события £, достаточного для свершения некоего события Е. Но из этого следует, что при отсутствии указанных ментальных состояний, без их адекватной замены другими ментальными состояниями и без дублирования £ другим минимально достаточным событием £1 (которое может быть просто дополнением £ какими-то нементальными компонентами) Е не случится.
Таким образом, если некий индивид несет моральную ответственность за действие Е, то если рассматривать ситуацию с позиции его ментального субъекта как комплекса убеждений и желаний, то можно утверждать, что, в частности, при отсутствии у этого ментального субъекта тех желаний, которые были каузально ответственны за указанное действие, и при отсутствии замещающих их каузально эквивалентных других желаний, а также других достаточных каузальных дубликатов, действие не будет совершено. Иными словами, если бы субъект не пожелал совершать данное действие, он не совершил бы его. А если каузальные дубликаты присутствовали бы, то действие было бы совершено ими, а не субъектом (как в случаях Франкфурта, которые описываются этими формулами)4. При любом варианте субъект мог бы не совершать
4 Если же эти каузальные дубликаты находились бы внутри ментального субъекта, то можно было бы повторить, что без них это действие не было бы совершено и т.д. То есть тогда конкретная формулировка условной свободы должна была бы исключать и их.
данное действие, т.е. обладал бы условной свободой. И теперь мы видим, что условная свобода и в самом деле является необходимым условием ответственных действий ментальных субъектов.
Мы знаем, правда, что обыденное словоупотребление приписывает действия не только ментальным субъектам, но и телам соответствующих индивидов. Поэтому, строго говоря, нельзя утверждать, что условная свобода является необходимым условием ответственных действий индивидов, понятых как ментально-телесные конгломераты. Джонс может совершить такое ответственное действие, относительно которого нельзя будет сказать, что при желании он мог бы не совершить его. В этом смысле выводы Фишера верны. Но анализ, проведенный в этой статье, помогает понять, что условная свобода все же должна проявлять свое присутствие даже тогда, когда мы говорим не о ментальных субъектах, а об индивидах. И присутствие это обнаруживается в следующей формуле: если индивид совершает ответственное действие, то можно утверждать, что если бы он решил не совершать это действие, он избавил бы себя от ответственности за его совершение5.
Иными словами, моральная ответственность за действие предполагает в качестве своего необходимого условия, что индивид при желании мог бы не нести ее — или по причине не совершения действия, или по причине, что оно совершилось бы против его желания. Вспомним теперь, что целью Франкфурта и Фишера было не только указать некорректность того или иного понимания роли свободы, но и продемонстрировать, что принцип альтернативных возможностей не является необходимым условием морально ответственных действий. Но теперь мы видим, что альтернативные возможности нельзя изгнать из ответственных действий. Они остаются и даже конституируют последние.
Заметим при этом, что тут, конечно, есть градации альтернативных возможностей и, соответственно, градации свободы. Если вся свобода сводится к возможности избежать ответственности за неизбежно происходящее действие, то такую свободу можно назвать только внутренней. Если альтернативные желания не только снимали бы ответственность за совершаемое действие, но и при-
5 Разумеется, при условии, что причины, производящие данное действие при решении индивида не совершать его, не являются результатом более ранних ответственных решений данного индивида. Это условие можно не акцентировать потому, что оно не отменяет приведенный выше тезис, а просто смещает его референт во времени. В предельном случае мы увидим ситуацию, описываемую приведенной формулой, так как первые ответственные действия индивида не могли быть такими, что дублирующие эти действия каузальные ряды также могли бы быть результатом ответственных действий этого индивида.
водили к совершению другого действия, то такую свободу можно было бы называть внешней свободой, свободой действия. Сама внешняя свобода также может быть разной по объему. Предельный вариант — когда индивид мог бы реализовать любые свои желания. Такая конструкция, однако, противоречит законам природы. И даже если уточнить эту формулировку, говоря лишь о тех желаниях, которые не противоречат законам природы, то возникают новые трудности, так как реализация некоторых желаний такого рода должна была бы приводить к нежелательным последствиям для индивида, наличие которых плохо стыковалось бы с состоянием, в котором могут быть реализованы все желания. Внешняя свобода, выходит, должна подвергаться ограничениям, определяемым на основе законов природы, включающих в себя и законы человеческого общежития. Уточнение правил указанных ограничений переводит метафизическую проблему свободы в политическую. Понимание сущностной роли условной свободы в человеческих действиях позволяет устранить неверное представление о разорванности метафизической и политической свободы. А если вспомнить одно из классических определений человеческого счастья как состояния, в котором могут быть реализованы все желания, и согласиться с тем, что счастье представляет собой одну из главных ценностей человеческой жизни и один из истоков альтруистической мотивации (счастье других как цель нравственных действий), то мы увидим, что тема свободы обнаруживает и этическую составляющую. Не только счастье оказывается результатом свободы, но и свобода предстает одной из высших ценностей.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Мишура А.С. Проблема свободы воли и нейропсихология // Psychology. Historical-critical Reviews and Current Researches. 1—2. 2013. С. 6—29.
Fischer J.M. Deep control: Essays on free will and value. N.Y, 2012.
Fischer J.M. My compatibilism / Ed. by P. Russell, O. Deery // The Philosophy of free will: Essential readings from the contemporary debates. N.Y, 2013.
Frankfurt H.G. Alternate possibilities and moral responsibility / Ed. by P. Russell, O. Deery // The philosophy of free will: Essential readings from the contemporary debates. N.Y, 2013.
Mackie J.L. The cement of Universe. Oxford, 1980.
Strawson P.F. Freedom and resentment and other essays. L., 2008.
