CC BY
59
© 2008 г.
М.Ф. Высокий «АРГОНАВТИКА» АПОЛЛОНИЯ РОДОССКОГО И ВЕЛИКАЯ ГРЕЦИЯ*
Регион Великой Греции (Сицилия и Южная Италия), представлявший собой наиболее освоенную греками колониальную зону эллинской Ойкумены, был густо «населен» с точки зрения греческой мифологии. Здесь представлен практически весь спектр греческих богов и героев, мифологическая биография которых неоднозначна и часто имеет региональную вариативность. Не является исключением и весьма популярный в античности цикл о приключениях Аргонавтов.
Как известно, наиболее раннее, хотя и краткое, упоминание о походе греков в Колхиду к царю Эю и о похищении Медеи содержится в труде Геродота (I.2), однако наиболее полно весь цикл представлен в «Аргонавтике» Аполлония Родосского, кабинетного ученого первой половины III в. до н.э., в чьем распоряжении были все сокровища руководимой им Александрийской библиотеки1, и прежде всего многочисленные труды по мифологической «истории».
Сюжет о пребывании аргонавтов на Западе требовал не только мифологического, но прежде всего географического обоснования, поэтому родилась гипотеза, которой придерживался и Аполлоний, о двух рукавах реки Истр, один из которых впадал в Черное море, а другой — в Адриатическое: пройдя этим путем, аргонавты начали свою «одиссею» по землям Запада (Apoll. Rhod. IV. 285-290). Однако многие древние авторы сомневались в данной схеме (см. Diod. IV.56.3: оик oXiyoi уар тыу те ápxa'iwv аиуурафеыу ка! тау цета~ уеуеатерыу ... фаа!), предлагая иную, более, по их мнению, реалистичную. Наиболее полно данная версия представлена в труде старшего современника Аполлония Родосского, Тимея из Тавромения.
Тимей написал несколько сочинений, важнейшее из которых — «История» (iTáXiKá ка! SiKeXiKá) в 38 книгах (Suda. s.v. Tl^aio?), — судя по объему и сохранившимся фрагментам, подробная и обстоятельная история с мифологических времен до 264 г. до н.э. При этом исторический подход Тимея, выходца из сицилийского города Тавромения, был обусловлен его патриотизмом: он сопоставлял историю Великой Греции с историей Эллады, всячески подчеркивая важность истории данного региона для греческого мира в целом (Polyb. XII, 26b, 4-5)2. Поэтому можно не сомневаться, что он уделил значительное внимание эпопее аргонавтов в родном ему регионе. Итак, из Понта аргонавты, поднявшись по реке Танаису до ее истоков, перетащили корабль к реке, текущей в Океан (омывавший, по представлениям древних, снаружи Ойкумену). Выйдя в Океан, они, следуя вдоль внешнего берега Ойкумены (обитаемого мира), возвращаются в Средиземноморье через Геракловы Столпы, и далее следуют вдоль побережья Иберии, Галлии, Этрурии (см. Diod. IV. 3-4; V. 20.1-2). Диодор, цитируя Тимея, представляет несколько мифологических «доказательств» появле-
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 07-01-00016а.
ния аргонавтов на берегах Галлии и Этрурии, однако, к сожалению, опускает фрагмент об аргонавтах в Великой Греции (о наличии которого, учитывая исторический патриотизм Тимея, можно предполагать с большой долей уверенности), переходя сразу к прибытию их в Ливию. Однако данный сюжет достаточно подробно сохранился у Аполлония Родосского, опиравшегося, по всей видимости, на труды по мифологической истории региона, составленные в полисах Великой Греции3.
Центральным сюжетом плавания аргонавтов в данном регионе был их проход через Мессинский пролив, благодаря чему в поэме оказалась представлена мифологическая карта побережья Сицилии и Южной Италии: ведомые богиней Фетидой и посланными ею Нереидами, аргонавты благополучно преодолевают Сциллу, Харибду и Планкты, далее проплыв мимо горы — кузницы Гефеста и лугов Гелиоса, на которых паслись его стада, они направились к острову феаков (IV. 914-975).
Остановимся прежде всего на входе в Пролив. Герои должны были пройти между двумя стоящими в море утесами, на одном из которых жила чудовище Сцилла, а на другом — чудовище Харибда. Харибда, дочь Посейдона, трижды в день всасывала в себя огромное количество воды, а потом выпускала ее обратно. Сцилла представляла собой чудовище с шестью собачьими головами и двенадцатью ногами. Своими головами Сцилла ловила моряков и поедала их (Нот. Оё. ХП.73-126; 222-259; Аро11оё. Ерй. VII. 20-22).
Причины появление данных образов — географические в широком смысле. В данном мифе отражены трудности природного характера, связанные с освоением данного региона. Для сравнения рассмотрим описание Пролива Павсани-ем (V. 25.2-4), созданное уже в те времена, когда данный регион являлся прекрасно известной частью Великой Греции, а берега Пролива были густо заселены эллинами: «Море в этом проливе является самым бурным, чем в каком бы то ни было другом месте моря. Ветры поднимают здесь сильное волнение, гоня волны с двух сторон: из Адриатики и из так называемого Тирренского моря; даже когда не бывает ветра, даже тогда пролив сам по себе находится в сильнейшем волнении и образует опасные обратные течения; и столько кишит в нем морских чудовищ, что сам воздух над этим морем наполнен зловонием, исходящим от этих диких животных, так что для потерпевшего крушение нет никакого спасения или надежды уйти целым из этого пролива, и если бы Одиссею пришлось здесь потерять свой корабль, едва ли можно было бы поверить, что он живым достиг Италии, хотя милость богов делает все легким». Как видим, даже в эту цивилизованную эпоху имеющиеся объективные природно-климатические сложности мореплавания в Проливе, прекрасно осознаваемые греками, все равно поддерживали живучесть мифов о морских чудовищах, живущих в водах Пролива. Эти мифы, являвшиеся рецепцией легенды о Сцилле и Харибде, отражают определенные природно-географические реалии.
Страбон, описывая побережье Южной Италии, сообщает о ЕкиХХаюу — «высокой скале в виде полуострова с низким и с двух сторон доступным перешейком». Как следует из дальнейшего текста Страбона, этот Скиллей находится практически у входа в Пролив, и если на этой скале соорудить укрепления, то можно полностью контролировать вход и выход из Пролива. Именно этим
расположением Скиллея воспользовался тиран Регия Анаксилай в начале V в. до н.э., построив на перешейке якорную стоянку, чем воспрепятствовал проходу этрусков через Пролив (Strabo.VI.1.5). И в наше время этот небольшой полуостров у входа в Пролив сохранил свое название — Scilla (Шилла), а мощная средневековая крепость на вершине скалы свидетельствует о стратегическом положении этого полуострова в районе Пролива, не утерявшем своего значения и в Средние Века. По всей видимости, этот ЕкиХХаюу и есть тот утес, на котором жила мифическая Сцилла (ЕкиХХ^). Об осознании этого факта еще в древности свидетельствует само название скалы.
Другое чудовище, Харибда, проживала у противоположного утеса, т.е. у мыса Пелориада на сицилийском побережье (ср. у Страбона: «На небольшом расстоянии перед городом [Мессаной] в Проливе показывают Харибду — страшную пучину, в которую обратные течения Пролива легко увлекают опрокинутые корабли...», — VI. 2.3). Фактически, Харибду можно и сегодня наблюдать, у мыса ди Фаро (древней Пелориады). В этом месте сталкиваются воды более теплого Тирренского моря и более холодного Ионического; кроме того, эти моря имеют разный уровень: уровень Ионического моря ниже, а Тирренского выше. Каждые 6 часов чередуются приливы и отливы. Прилив идет из Ионического моря в Тирренское, отлив — из Тирренского в Ионическое. Чередование этих приливов и отливов образует сильное течение и водовороты, особенно сильные в районе мыса, самом узком месте Пролива (3 км.), которые могли представлять вполне серьезную угрозу небольшим греческим кораблям. Кроме того, это сильное течение выбрасывает на берег много глубоководных рыб и растений, что также могло быть основой для легенд о морских чудищах, которые мы наблюдаем, например, у Павсания.
Что касается Планктов, то их существование также базируется на очевидных географических факторах, рассмотренных выше. Однако в греческой традиции Планкты в Мессинском проливе, в отличие от Симплегад, фигурируют достаточно редко, и источником представлений о них, а также о прохождении аргонавтов через них, является «Одиссея» Гомера (XII.55-106):
«После, когда вы минуете остров сирен смертоносный ....
Прежде увидишь стоящие в море утесы; кругом их Шумно волнуется зыбь Амфитриты лазоревоокой;
Имя Планкты дано им богами; близ них никакая Птица не смеет промчаться .
Только один, все моря обежавший, корабль невредимо Их миновал — посетитель Ээта, прославленный Арго ...
После ты две повстречаешь скалы .»
Как мы видим, гомеровская мифологическая география несколько отличается от описания Аполлония: автор «Аргонавтики» поместил Планкты после Сциллы и Харибды (IV. 915-917: «Здесь внезапно Скиллы скала из моря явилась; / Здесь же все время ревела, водой изливаясь, Харибда; / Дальше из-под волны рокотали Планкты.»), в то время как у Гомера сказано, что Планкты находились перед Сциллой и Харибдой, у самого входа в Пролив, когда судно плывет со стороны острова сирен (т.е. Тирренского моря). Если посмотреть на карту, то наиболее обоснованным будет отождествить Планкты с мысами Ке-
ний (Южная Италия) и Пелориада (Сицилия), образующими вход в Пролив, что и соответствует мифолого-географическому описанию Аполлония (точнее, его источника). У Гомера же мы находим неожиданное подтверждение подобному отождествлению: с Планктами связана Амфитрита, нереида (дочь Нерея) и жена Посейдона. У Аполлония аргонавтов через Планкты по просьбе Геры проводит другая нереида, Фетида. Возможно, появление Фетиды обусловлено романтическими причинами, более актуальными для литературного произведения — среди аргонавтов был ее супруг, Пелей, которому Фетида явилась, оставаясь невидимой для всех остальных аргонавтов (IV. 842-845). Была ли эта «замена» инициативой самого Аполлония, либо его источника — точно сказать невозможно, однако не исключено, что в ранних версиях мифа могла фигурировать именно Амфитрита. Следы культа Амфитриты и ее супруга Посейдона (вместе с которым она обычно почиталась) фигурируют у Планкт4. Как сообщает Страбон (VI. 1.5), поблизости от мыса Кений жители Регия основали святилище Посейдона, соорудив так называемый «Столб регийцев» (атиХ'ь? ’ Р^уьуыу) — небольшую башню на берегу Пролива (III. 5.5; VI.2.1; 2.3; Mela. II.68). Этот культ на берегах Пролива имеет чисто халкидское происхождение, появление его относится к самым ранним временам колонизации, и основан он, вероятно, по аналогии с культом Посейдона, расположенном на юге Эвбеи.5 Халкидянами этот культ был перенесен и на сицилийский берег: Диодор (IV.85.5) сообщает местную версию мифа об Орионе, сыне Посейдона, согласно которой герой Орион насыпал мыс Пелориада и основал на нем святилище (тецеуо?) Посейдона. По словам Диодора, это святилище было особо почитаемо местными жителями, и значимость этого культа в Мессане подтверждают изображения Посейдона и его трезубца на монетах Мессаны третьей четверти IV в. до н.э. (338-318 гг.)6. Солин (V.12) называет это святилище Mons Neptunus, что говорит о том, что само святилище располагалось на возвышенности, доминирующей над Проливом. В целом, можно предположить, что и святилище у мыса Пелориада, и святилище у мыса Кений играли роль ориентиров или маяков при судоходстве в Проливе.
Но вернемся к тексту Аполлония. Сразу после Планкт аргонавты увидели гору, внутри которой находилась сильно чадившая кузница Гефеста (IV. 918-922), а в дальнейшем сам Гефест следил с вершины этой горы за тем, как Арго с помощью нереид преодолевал Планкты (IV. 950-952). Речь идет безусловно об Этне, вулканическая деятельность которой в традиции отождествлялась с кузницей Гефеста: уже для Пиндара в первой половине V в. до н.э. это совершенно очевидно (Pyth. I.25). Мифологическая история Гефеста на Сицилии практически не сохранилась, хотя она явно существовала: так, в одном из произведений Симонида, современника Пиндара, упоминается о том, что нимфа Этна была арбитром в споре Гефеста и Деметры, «соперничавших из-за земли» (apud Schol. Theocr. I.65). Как известно, Деметра почиталась южнее Этны, в Сиракузах и Катане (Diod. XI.26.7)7, поэтому результат этого «арбитража», не сохранившийся в кратком фрагменте схолий, вполне определим: Гефесту досталась Этна и прилегающие территории, а Деметре — земли южнее.
На склонах Этны находилось почитаемое святилище Гефеста, где располагался храм, росло священное дерево и горел священный неугасимых огонь
(Aelian. Natur. anim. XI.3). По всей видимости, именно здесь и функционировал оракул Гефеста, о котором сообщает Иоанн Лид (De mens. IV.54. p.95).
Миновав Планкты и проплыв мимо Этны, аргонавты увидели на сицилийском берегу «пастбище коров Гелиоса», на котором паслись его знаменитые стада (IV.959-972). Подробное описание стад коров и овец Гелиоса, которые пасли его дочери Лампетия и Фаэтуса, позаимствовано из «Одиссеи» Гомера (XII. 127-133). Однако упоминание конкретного топографического пункта — «пастбища коров Гелиоса», является оригинальным. На восточном побережье Сицилии культ Гелиоса отмечен в Сиракузах (Plut. Dio.27.2; 28.3; 50), однако это достаточно далеко от зоны Пролива, миновав который аргонавты, как мы увидим далее, двинулись вдоль побережья Южной Италии, не достигнув, по всей видимости, района Сиракуз. Поэтому «пастбище коров Гелиоса» должно находится на сицилийском берегу Пролива.
И действительно, у нас есть информация о подобном культе в данном районе, недалеко от Занклы-Мессаны. В 493 г. до н.э. Занклу при помощи тирана Регия Анаксилая захватил отряд переселенцев из Самоса8. Обосновавшись в полисе, самосцы стали чеканить собственную монету, на аверсе которой был изображен скальп льва — типичный для Самоса символ культа Гелиоса, из чего можно заключить, что самосцы ввели в Занкле свой традиционный культ Гелиоса. Но вскоре, в 488 г. до н.э. Занклу при помощи все того же Анаксилая захватили мессенцы, и больше мы не имеем никаких сведений о культе Гелиоса в Занкле (переименованной в Мессану). По всей вероятности, этот культ, как привнесенный захватчиками, был удален из полиса. Однако он сохранился: как сообщает Аппиан (B.C. V.109), существовала легенда, что в районе, где в описываемую им эпоху находился храм Артемиды9, в свое время паслись знаменитые быки Гелиоса. Учитывая подобную, довольно точную локализацию, можно предположить, что святилище Гелиоса, т.е. то самое «пастбище коров Гелиоса», располагалось между Милами и Тиндари, небольшими городками на берегу Тирренского моря, недалеко от Мессаны. Но все дело в том, что данное святилище находилось не на восточном побережье Сицилии, где расположены берега Мессенского пролива, а на северном. Подобная путаница связана с широким использованием Аполлонием «Одиссеи» Гомера, что естественно, поскольку пути аргонавтов и Одиссея в этом регионе полностью совпадали. Согласно Гомеру, быки Гелиоса паслись на широких равнинах Сицилии, и спутники Одиссея увидели их после того, как миновали Сциллу и Харибду (XII.260-266), поэтому Аполлоний и включил в текст своего повествования фрагмент об этих быках, хотя сюжетно это никак не оправдано10. Вместе с тем, Аполлоний упомянул и конкретный топографический пункт, «пастбище коров Гелиоса», позаимствованный им уже из другого источника — труда по истории и географии региона, в котором содержалось описание не только берегов Пролива, но и как минимум северного побережья острова.
Другим примером использования Аполлонием описания северного побережья Сицилии является сюжет о Буте: один из аргонавтов, Бут, сын Талеонта, не смог противостоять пенью сирен, и бросился в воду; однако его пожалела Афродита, властвовавшая в Эриксе, вызволила его из волн и поселила на мысу Ли-либее (Apoll. Rhod. IV. 905-913; практически так же этот сюжет изложен и
Аполлодором, — I.9.25). Очевидно, здесь имеется в виду знаменитое святилище Афродиты в Эриксе, городе элимов на северо-западе Сицилии (Arist. apud Athen. IX.394f; Polyb. I.55; Paus.VIII. 24.6; др.). Диодор, позаимствовавший этот сюжет у Тимея11, следовавшего сицилийской традиции, рассказывает, что Бут был знаменитым местным царем и супругом Афродиты, которая родила от него Эрикса, основавшего город своего имени и святилище Афродиты (IV. 83.1). Очевидно, произошло обычное для эллинской мифологической традиции смешение на основе схожести имен, и местный герой Бут был идентифицирован с аргонавтом Бутом. Подобная идентификация восходит, скорее всего, к трудам первых сицилийских историков, и к Аполлонию Родосскому дошла уже в форме сложившегося романтического мифа. Географически же культ Афродиты и, вероятно, местного героя Бута в Эриксе представлял собой одну из основных достопримечательностей северо-западной Сицилии: Эрикс располагался не на мысу Лилибее, широко известной крайней западной оконечности Сицилии, а был основан севернее, невдалеке от побережья, так что Лилибей играл роль географической «привязки» к местности для источника Аполлония.
Сразу после рассказа о быках Гелиоса, пасшихся на лугах Сицилии, Аполлоний переходит к описанию острова феаков, куда пристали аргонавты. Поэт именует его Дрепаной — мифологическим названием острова Керкира, и дает географическое описание острова Керкиры (перед Ионийским проливом, в Ке-равнийском море, — IV. 976-977; 985-987). Вообще, обычно считается, что именно остров Керкира является островом феаков, где правил мудрый царь Алкиной. Эта традиция восходит главным образом к Фукидиду, который утверждает, что на Керкире когда-то обитали знаменитые мореходы феаки (поэтому и у керкирян был столь мощный флот), а на острове находилось святилище Алкиноя. (I. 25.4; III. 70.4-5).
Однако вполне вероятно, что у Фукидида представлена версия, опирающаяся на местную, собственно керкирскую традицию, видимо, связанную со святилищем Алкиноя, а подобная традиция зачастую может являться лишь региональной версией того или иного сюжета, — ср., например, аргументы спора 7 полисов о праве считаться родиной Гомера, либо многочисленные региональные трактовки мифов, собранные в «Описании Эллады» Павсания.
Подтверждением подобной трактовки мы находим при изучении описания земли феаков в «Одиссее» Гомера, наиболее ранней версии данного мифа. По нашему мнению, следует согласиться с гипотезой А. Вольфа, убедительно доказывающего, что описанная в «Одиссее» земля феаков — это не остров, а побережье Калабрии12. Не будем здесь перечислять все аргументы исследователя, отметим лишь основное: этимология древнего названия острова феаков, Ex^pia, восходит к ах^ро? — «континент, материк», что явно противоречит его описанию как острова. Этому противоречит и рассказ о Схерии в «Одиссее», где земля феаков описана подробно, с историческим экскурсом, но ни слова ни сказано о том, что это остров.
Что касается описания острова феаков в «Аргонавтике», то здесь безусловно сыграла свою роль уже сложившаяся литературная традиция, восходящая к тому же Фукидиду. Однако сам миф об аргонавтах значительно древнее (см. Her. I.2), естественно, перекликается с гомеровской традицией (ср., например,
практически совпадающее описание стад Гелиоса и его дочерей, пасущих эти стада), и вполне вероятно, что в ранней версии мифа аргонавты посещали именно Схерию (о том, что Схерия — это древнее название Дрепаны см. Schol. Homer. Od. V.34; Hellanic. FGrH.4. Fr. 76; Steph. Byz. s.v. Ape^av^), т.е. побережье Калабрии. Подобная остановка совершенно обоснована географически, поскольку после прохождения Мессенского пролива путь к Греции для древних (да и современных) кораблей идет вдоль побережья Калабрии.
Описывая Дрепану, Аполлоний вскользь упоминает две версии, обосновавшие этимологию названия острова феаков в «Аргонавтике»: под островом скрыт серп (8pe"rav^ — греч. серп), которым Кронос кастрировал своего отца Урана, либо которым Деметра научила титанов срезать спелые колосья (IV.976-986). Обе конкурирующие версии достаточно широко представлены в античной традиции: о серпе Кроноса и, как следствие, о происхождении феа-ков от крови Урана, пишут Алкей (fr.116), Акусилай (FGrH.2. Fr.3), Тимей (FGrH.566. Fr.79), в то время как версия о серпе Деметры освящена авторитетом Аристотеля, который в своей «Керкирской политии» явно излагает версию самих керкирян (apud Schol. Apoll. Rhod. IV.982/92g). Параллельно с этой дискуссией формируется традиция, что Дрепана — это не только остров Керкира, но и определенная местность на Сицилии (Steph. Byz. s.v. Apfrav^; Tzetz apud Schol.Lycophr.869; вероятно, Tim. FGrH.566. Fr.7913). И действительно, на Сицилии есть местность, тесно связанная с мифом о серпе Кроноса — Занкла-Мессана.
Само название «Занкла» происходит от местного, сикульского слова СаукХоу, означающего «серп», которое данное поселение получило из-за серповидной формы косы, образующей городскую гавань (Thuc. VI.4.5; Strabo. VI.2.3). Вероятно, с этим были связаны какие-то местные легенды (у Диодора сохранилась небольшая информация о Занкле, царе города, по имени которого он и был назван; именно его правлению местная легенда приписывает сооружение серпообразной насыпи и порта города, — IV.85.1), но сохранилось лишь осмысление этого названия греками: они полагали, что серповидная коса — это зарытый в этом районе серп, которым Кронос кастрировал своего отца Урана (Hecataeus apud Steph. Byz. ZayicX^). Очевидно, что именно эта местность могла идентифицироваться с Дрепаной (ср. прямое указание на это автора II в. до н.э. Никандра Колофонского, написавшего поэму «Сицилия», — apud Steph. Byz. ZayicX^), что нашло отражение в местной топонимике. У Плиния мы находим упоминание о мысе Drepanum, расположенном рядом с Мессиной (N.H.III.88). В данном случае речь не идет о мысе Пелориада, который Плиний также упоминает (III.91), поэтому вполне вероятно, что так именовалась собственно коса, образующая гавань Мессины. Не исключено, что данный пункт также фигурировал в ранней версии мифа, но впоследствии слился с функционально аналогичным древним названием Керкиры.
В заключении следует отметить, что история аргонавтов была довольно распространена в регионе Великой Греции. Различные эпизоды этого мифа представлены в произведениях искусства данного региона, и прежде всего на знаменитых краснофигурных кратерах V—IV вв. до н.э. из Южной Италии14. Более того, данные сюжеты были столь распространены среди населения греческих
полисов Италии, что уже во второй половине VII в. до н.э. частично были восприняты этрусками15. Не обошел своим вниманием столь популярные сюжеты и один из крупнейших греческих лириков, творивший на рубеже VII/VI вв. до н.э. на Сицилии (в Гимере) — Стесихор: нам известна его поэма, посвященная погребальным играм по Пелию, от которой, к сожалению, сохранились лишь незначительные фрагменты.16 Подобная популярность мифа обусловила его разработку в трудах местных авторов по истории и географии региона, которые (один или несколько) были широко использованы при создании «Аргонав-тики» Аполлонием Родосским.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Подробнее об Аполлонии и его труде см.: Чистякова Н.А. Сказание об аргонавтах, его история и поэма «Аргонавтика» Аполлония Родосского //Аполлоний Родосский. Аргонавтика. М., 2001. С.142-172
2. Подробнее см. Высокий М.Ф. История Сицилии в архаическую эпоху. Ранняя греческая тирания конца VII — середины V в. до н.э. СПб., 2004. С.10-13.
3. Об этих трудах см. Высокий. История Сицилии в архаическую эпоху. С.6-13.
4. Амфитрита в традиции была тесно связана с районом Пролива: согласно мифу, сохранившемуся у Цеца (Schol. Lycofr. 50), Посейдон вступил в связь со Сциллой, дочерью Форкия; узнавшая об этом Амфитрита в гневе превратила Сциллу в чудовище с шестью собачьими головами и двенадцатью ногами, подбросив в водоем, где она купалась, волшебной травы. Поэтому мифологическая локализация в одном районе Амфитриты, Сциллы и Посейдона кажется отнюдь не случайной.
5. Camassa G. Per una storia dei culti nell’area dello Stretto // Nel cuoro del Mediterráneo antico. Reggio, Messina e le colonie calcidesi dell’area dello Stretto. Messina, 2000. P.92.
6. Miti e culti dello Stretto nelle Monete Antiche (fine VI — inizi III sec. a.C.). Messina, 1999. P.31.
7. Подробнее о культе Деметры и Коры на Сицилии см.: Высокий. История Сицилии в архаическую эпоху. С.254-256.
8. Подробнее о захвате Занклы самосцами и о монетном деле самосцев в Занкле см.: Высокий. История Сицилии в архаическую эпоху. С.288-291; 301-302.
9. О святилище Артемиды Фацелины и его локализации на хоре Мессаны см.: Высокий М.Ф. Греческие мифы и культы региона Мессинского пролива // ПИФК. 2006. Вып. XVI/1. С.30-31.
10. В «Аргонавтике» появление этих стад не несет никакой смысловой нагрузки, являясь лишь описанием проплывающего за бортом Арго пейзажа, в то время как в «Одиссее» появление быков Гелиоса очень важно: спутники Одиссея, причалив к берегу, из-за голода убивают одного из этих быков, за что впоследствии их корабль был разбит Зевсом (XII.352-388).
11. Meister K. Die Sizilische Geschichte bei Diodor von den anfangen bis zum Tod des Aga-thokles. Munchen, 1967. S.27.
12. Wolf A. Odysseus im Phaiakenland — Homer in der Magna Graecia // “Troianer sind wir gewesen” — Migrationen in der antiken Welt. Stuttgart. 2006. S.5-24. Автор даже определяет примерное расположение территории феаков: это земли в районе античного Скиллетиона, между Каулонией и Кротоном.
13. В очень кратком фрагменте Тимея, сохранившемся в Схолиях к Аполлонию Родосскому, сказано лишь, что в Дрепане во времена Урана или Кроноса был спрятан половой орган. Учитывая то внимание, которое Тимей уделял сицилийским
реалиям, вполне можно предположить, что он не оставил без внимания сицилийскую версию о серпе Кроноса.
14. J. de la Geniere, P.Zancani Montuoro. L’epos Greco in Occidente: problemi iconogra-fici // L’epos Greco in Occidente. Atti del XIX Convegno di studi sulla Magna Grecia. Taranto, 1980. P.65-67; 72.
15. Так, в при раскопках могильника в Черветери (Центральная Италия) в захоронении была найден фрагмент вазы, датируемой ок. 630 г. до н.э., на котором была изображена Медея, что подтверждает соответствующая подпись, а также престав-лена этрусская надпись, — см. Smith C.J. Medea in Italy: barter and exchange in the archaic Mediterranean //Ancient Greeks. West and East. Brill, 1999. P.197-202.
16. Стесихор. Фрагменты / Пер. Н.Н. Казанского // ВДИ. 1985. № 4. С.225.
«ARGONAUTICA» BY APOLLONIUS RHODIUS AND GREAT GREECE
M.F. Vysokji
The region of Great Greece (Sicily and Southern Italy), being a colonial zone mostly developed by Greeks of Hellenic Oykumen, was «the most populous» from the point of view of the Greek mythology. The cycle about adventures of Argonauts which was popular in antiquity is not the exception. This myth reflects the hardship of a natural character connected with the development of the given region.
© 2008
О.Л. Габелко, Е.Г. Тейтельбаум
ВЗГЛЯДЫ ПОЛИБИЯ НА РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ВОЕННЫХ КОНФЛИКТАХ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ГОСУДАРСТВ*
Непреходящее значение труда Полибия для изучения истории эллинизма состоит не только в том, что этот историк (прямо или через посредство своих последователей Диодора, Тита Ливия, Аппиана) сообщает нам большую часть фактической информации о взаимоотношениях эллинистических государств между собой и с Римом в конце III — сер. II в. (здесь и далее все даты — до н.э.). Свидетельства Полибия особенно важны тем, что они передают взгляды современника — представителя политической и интеллектуальной элиты тогдашнего греческого мира — на происходившие в Средиземноморье грандиозные события. Мы, вероятно, вправе ожидать, что адекватным господствующим в указан-
* Авторы выражают глубокую благодарность профессору Луису Бальестерос-Пастору (Севилья), снабдившему их недоступным в России ценным историографическим материалом, необходимыми для написания данной статьи.
