CC BY
304
© А.Д. Щербакова, 2008
АРГЕНТИНА И США:
УРОКИ «ПЕРИФЕРИЙНОГО РЕАЛИЗМА»
А.Д. Щербакова
Падение Берлинской стены в 1989 г. ознаменовало собой серьезные перемены мирового порядка. На смену устоявшейся за полвека биполярной системе, в которой правила игры и роли игроков были относительно четко определены, пришло многополюсное и хаотичное мироустройство. Фактором, безоговорочно признаваемым всеми акторами международных отношений того периода, было лидерство США как единственной по результатам «холодной войны» сверхдержавы. Соответственно место и роли участников международной жизни в значительной степени стали зависеть от их близости к Вашингтону. В новых условиях внешняя политика Аргентины характеризовалась не просто сменой курса, а, скорее, кардинальным пересмотром приоритетов.
Идеологической основой поведения Буэнос-Айреса на мировой арене стала концепция «периферийного реализма», сторонники которой преобладали в правящих и академических кругах страны в начале 1990-х годов. По их мнению, основополагающими целями любого «периферийного» государства должны быть экономический рост и улучшение качества жизни его граждан [13]. Так, президент К. Менем (1989-1999), выступая перед Законодательной ассамблеей, заявил, что «только рост благосостояния населения сможет сделать влияние страны в мире более ощутимым. Поэтому необходимо стремиться к тому, чтобы внешняя политика заложила фундаментальные основы для разрешения экономических и социальных проблем» [20].
Под «периферийными» в данном случае понимались относительно «слабые» государства, которые в силу своих экономических или иных проблем не могут на равных конкурировать с ведущими игроками на мировой арене. По мнению аргентинского политолога Р. Расселла, можно выделить несколько основных
направлений внешней политики на основе «периферийного реализма»:
- отказ от политической конфронтации с развитыми странами;
- твердая позиция по вопросам, затрагивающим экономические интересы Аргентины;
- отказ от притязаний на ведущую роль в мировой системе, на смену которым пришла реалистичная оценка периферийного положения страны. Это подразумевало «концентрацию» внешнеполитической активности по направлениям, наиболее значимым с экономической точки зрения: США, Меркосур, Чили, ЕС, а также Япония и страны ЮгоВосточной Азии;
- опора на эффективное функционирование международной системы, установленной ООН для обеспечения мира. Это было обусловлено пониманием того, что безопасность страны напрямую зависит от стабильности международной системы и хороших отношений с ведущими государствами [13].
Периферийный реализм также предполагал экономическую и политическую зависимость от США, не только как неизбежную, но также как весьма желательную альтернативу из-за ряда преимуществ, получаемых от сотрудничества. В частности, для Аргентины такими преимуществами должны были стать более выгодные условия обслуживания ее гигантского внешнего долга. Поэтому в начале 90-х годов прошлого века назрела необходимость существенного пересмотра ее связей с США. Стоит напомнить, что с конца XIX в. до начала 1980-х гг. аргентинские правительства, как гражданские, так и военные, проводили политику почти постоянной конфронтации с Вашингтоном. При этом зачастую поводы к обострению отношений не были свя-
заны с национальными интересами, но обходились стране слишком дорого [6].
Аргентинские политологи выделяют три этапа в развитии отношений между Буэнос-Айресом и Вашингтоном. Начиная с завоевания независимости в 1823 г. до Второй мировой войны двусторонние связи отличала разная степень конфликтности. Аргентина систематически противостояла США на дипломатических форумах, отказывалась признавать доктрину Монро, а впоследствии формально занимала позицию нейтралитета в течение двух мировых войн. В значительной степени это было обусловлено претензиями Буэнос-Айреса на региональное лидерство и традиционно прочными связями с Великобританией, которые, по определению аргентинского политолога Хуана Карлоса Пуига, «были национальным проектом, подразумевавшим зависимость от иностранной державы на основе добровольно сделанного выбора» (цит. по: [9]).
Во второй половине ХХ в. двусторонние отношения также характеризовались отчужденностью и наличием целого ряда конфликтообразующих факторов. Аргентина пыталась занимать «третью позицию» в биполярном мире, вступив в Движение неприсоединения, которое объединяло идеологических оппонентов Вашингтона и Москвы. Кроме того, военные режимы, полвека находившиеся у власти в Аргентине, отказались подписывать Договор о нераспространении ядерного оружия и ратифицировать договор Тлателолко. В 1982 г. хунта вторглась на Мальвинские острова, развязав войну с важнейшим союзником США по НАТО
- Великобританией, тем самым серьезно осложнив и без того непростые аргентино-американские отношения. Демократическое правительство Р. Альфонсина продолжило разработку проекта баллистической ракеты «Кондор II». Со стороны Аргентины это было вызвано нежеланием безоговорочно поддерживать США в их идеологическом конфликте с СССР. Хуан Карлос Пуиг назвал эту линию «инакомыслящей автономией» (цит. по: [18]).
Такая политика объяснялась тем, что начиная с 40-х гг. ХХ в. военные режимы Аргентины стремились к региональному лидерству, подчиняя этой цели внутренние потребности страны и ставя под угрозу благосостояние своих граждан. Поэтому необходимость нового
подхода к внешней политике, ориентированного на экономическое развитие и улучшение уровня жизни населения, стала все более осязаемой. Это происходило по мере того, как аргентинское общество «пришло в себя» от унизительного поражения в конфликте 1982 г., развязанном хунтой генерала Галтьери с целью укрепления своей власти и в поисках международного признания. Однако решающим импульсом к кардинальному изменению ситуации все же была гиперинфляция 1989-1990 годов. Обвал национальной валюты сделал необходимость кардинальных перемен очевидной не только для правительства, но и для простых аргентинцев. Укрепление валюты требовало формирования функциональной внешней политики, способной решить насущные экономические проблемы страны [14].
Прежде всего это подразумевало переоценку стратегических приоритетов и, как следствие, отказ от традиционной конфронтации с США. Новый этап в отношениях Буэнос-Айреса и Вашингтона начался с приходом К. Менема к власти в Аргентине. В течение двух президентских сроков он проводил курс на «автоматическое присоединение» к Белому дому. Цели внешней политики приспосабливались и адаптировались к интересам доминирующего в регионе государства - США. В рамках этой линии имели место кардинальное изменение ядерной политики (ратификация соглашений о нераспространении ядерного оружия, дезактивация «Кондора II»), участие аргентинских военных в международных миротворческих миссиях, выход из Движения неприсоединения и весь процесс преобразования экономики согласно требованиям МВФ.
Неолиберальные реформы, осуществлявшиеся в 90-х гг. ХХ в. ряде стран Латинской Америки в соответствии с принципами «Вашингтонского консенсуса», были важнейшим каналом влияния Белого дома. Центральная роль здесь отводилась трем аспектам так называемой политики «структурных изменений»: либерализации внешней торговли, финансовой либерализации и введению более свободного режима в отношении иностранных инвестиций. Достичь этого планировалось путем приватизации государственных предприятий, сокращения государственного аппарата и рационализации государственных доходов,
а также отмены субсидирования цен на ряд товаров широкого потребления. Аргентинским новшеством явилась жесткая привязка песо к доллару в соотношении 1 : 1. Привязав песо к доллару, Буэнос-Айрес фактически ввел в обращение валюту, обменный курс которой рассчитывался из показателей, не имевших ничего общего с ее собственными. Кроме того, правительство утратило контроль над монетарной политикой, поскольку Центробанк менял учетную ставку вслед за американской даже тогда, когда аргентинской экономике это было явно противопоказано, тем самым фактически лишив себя свободы маневра в данной сфере [1].
«Автоматическое следование» в фарватере США существенно ограничило суверенитет Буэнос-Айреса и в сфере внутренней политики. Наибольший резонанс в этом плане имело решение К. Менема отказаться от дальнейшего развития аргентинской ядерной программы, то есть проекта «Кондор II». «Кондор» был баллистической ракетой с радиусом действия около 1 000 км. Предполагалось, что она будет иметь дальность до 2 тыс. км и сможет нести ядерную боеголовку, способную с патагонского побережья Аргентины достигнуть Мальвинских (Фолклендских) островов или Сантьяго-де-Чили1. Этот проект был запущен аргентинской военной хунтой в 1983 г. и, несмотря на давление со стороны США, продолжался после возвращения страны к демократическому правлению. Неудивительно, что продолжение разработок в этой сфере создавало почти непреодолимые препятствия для попыток Буэнос-Айреса получить американскую поддержку на переговорах с международными кредитными организациями. Поэтому правительство Мене-ма отказалось от этой идеи. В результате аргентинская дипломатия лишилась традиционной опоры на ядерный сектор при формировании внешнеполитического курса. Всю вторую половину ХХ в. успехи в этой области позволяли Буэнос-Айресу не только чувствовать себя относительно независимо в отношениях с соседями по региону, но и делать ставку на ядерное оружие в случае вооруженного конфликта с Великобританией или Чили. Прекратив реализацию проекта «Кондор II», Аргентина пошла навстречу настойчивым пожеланиям США, ограничив тем самым свой суверени-
тет в сфере не только внешней, но и внутренней политики [7].
Правительство Менема также отказалось от традиционной практики нейтралитета в международных конфликтах, которые не затрагивали напрямую национальные интересы страны. Так, аргентинские военные контингенты были отправлены в Персидский залив для участия в операции сил НАТО против режима Саддама Хусейна. Напомним, что поводом к началу боевых действий против Ирака стало вторжение иракской армии в августе 1990 г. на территорию соседнего Кувейта и ее последующая оккупация. Переговоры с Багдадом с позиции силы оказались безрезультатными, и в январе 1991 г. началась операция «Буря в пустыне»2.
В сентябре 1990 г. накануне поездки К. Менема в США Буэнос-Айрес заявил о своем решении направить два морских фрегата в зону Персидского залива, при условии что они не будут принимать непосредственного участия в военных действиях. На пресс-конференции, которая проходила уже после их отправки, К. Менем заявил, что «Аргентина находится в состоянии войны с Ираком», отметив при этом, что «целью пребывания аргентинского флота в регионе является не военное вмешательство, а поддержка вооруженных сил других стран» [23]. Таким образом, Аргентина стала первой латиноамериканской страной, поддержавшей действия НАТО в зоне Персидского залива.
Это решение вызвало крайне негативную реакцию большинства населения, осудившего «вмешательство в войну, не имевшую непосредственного отношения к безопасности страны» [22]. В Национальном конгрессе также разгорелись жаркие дебаты по поводу целесообразности отправки войск в Персидский залив. В конечном счете палата депутатов 117 голосами «за» при 99 «против» разрешила фрегатам, находящимся в зоне конфликта, оказать помощь в «транспортировке» войск союзников, которые блокировали иракскую армию [11]. Позднее эта резолюция была одобрена Сенатом. Результаты этой акции не заставили себя долго ждать. Решение об отправке воинского контингента в Персидский залив развеяло все сомнения в политических и финансовых кругах Запада относительно проамериканской ориентации аргентинской внешней политики.
В рамках «периферийного реализма» Буэнос-Айрес также заявил о своем выходе из Движения неприсоединения, обосновав этот шаг тем, что повестка дня организации не совпадает с «новой аргентинской внешней политикой» объединения с Западом. Кроме того, К. Менем подтвердил участие аргентинского контингента в случае американского вторжения в Панаму и вмешательства сил НАТО в конфликт в Югославии. Он также заявил о готовности вмешаться во внутренние конфликты, в частности в случае реализации «Плана Колумбия», переформулировав для этого собственную доктрину безопасности, отныне полностью совпадавшую с представлениями Вашингтона о «кооперативной безопасности» [21].
В русле этого курса также изменился подход Аргентины к голосованию в ООН по «кубинскому вопросу». Наиболее ярким свидетельством такого поворота стал ее отказ голосовать против американских проектов резолюций, содержавших критику ситуации с правами человека на Кубе в Комитете по правам человека ООН, что практиковалось при Р. Альфонсине (1983-1989). Отныне Аргентина, чтобы оправдать ожидания Белого дома, голосовала «против» Кубы. Еще одним примером изменившейся политики Буэнос-Айреса стала встреча К. Менема в его резиденции с лидерами антикастровской оппозиции. Этот жест во многом был обусловлен необходимостью сближения с влиятельнейшим кубиноамериканским лобби ввиду его экономического и политического веса. Таким образом, позиция аргентинского правительства в отношении кубинского режима стала более гибкой и в значительной степени определялась пожеланиями Вашингтона [10].
Однако даже в рамках концепции «периферийного реализма» двусторонние отношения характеризовались взлетами и падениями. В частности, американо-аргентинские контакты серьезно осложнил взрыв посольства Израиля в Буэнос-Айресе 17 марта 1992 года. В результате этого теракта погибли 29 человек и более 250 получили ранения. В заявлениях, сделанных после взрыва, К. Менем выдвинул обвинения против исламских фундаменталистов, которые, по его словам, могли поддерживать связь со своими сообщниками
в Аргентине. Постепенно версия об «исламском следе» выдвинулась на первый план. В качестве причин фигурировала месть исламистов за участие аргентинского контингента в операции сил НАТО «Буря в пустыне». Упоминался также визит К. Менема в Израиль, состоявшийся в октябре 1991 г., который был крайне негативно воспринят в арабском мире. Вскоре стало известно, что ответственность за теракт взяла на себя группировка «исламский джихад», заявив, что нападение на посольство было предпринято в ответ на совершенное израильтянами месяц назад убийство генерального секретаря проиранской организации «Хезболла» и членов его семьи. Однако по делу о взрыве в посольстве так и не было произведено никаких арестов. В связи с отсутствием результатов расследования Белый дом и еврейское сообщество в Аргентине стали открыто критиковать правительство Ме-нема. К ним также присоединилось еврейское лобби американского конгресса. В этих условиях президент был вынужден поддержать план борьбы против терроризма в странах ОАГ, разработанный США [3, с. 118-119].
Версия об «исламском следе» подтвердилась и в результате расследования еще одного громкого преступления, совершенного в Буэнос-Айресе. 18 июня 1994 г. автофургон, начиненный взрывчаткой, протаранил ворота Аргентино-израильской ассоциации взаимопомощи. Под обломками здания погибли 84 человека, еще 300 получили ранения. Эксперты сразу отметили сходство этого трагического происшествия с взрывом двухлетней давности в посольстве Израиля. В ходе расследования была выявлена связь исполнителей теракта с ячейками «Хезболлы» в районе «трехграничья». Здесь насчитываются десятки взлетно-посадочных полос, которые используются криминальными группировками и наркоторговцами. Отсюда в Фос-де-Игуасу и далее ежемесячно вывозится до полутора тонн наркотиков и миллионы нелегальных долларов для «отмывания». Кроме того, террористы получают финансовую поддержку многочисленных торговых фирм, принадлежащих осевшим в этом районе выходцам с Ближнего и Среднего Востока, и используют налаженные ими каналы для получения документов и покупки оружия. Попутно под воздействием
пропаганды ислама ваххабистского толка в местных мечетях происходит радикализация части арабской диаспоры3.
В связи с этим проамерикански настроенные круги в Аргентине пришли к выводу о том, что правительству следует укреплять стратегический альянс с Вашингтоном. Выражением этого стремления стала инициатива К. Менема по полноправному членству страны в НАТО. По его мнению, такая линия отражала изменения аргентинской политики в отношении США и могла способствовать восстановлению ее позиций в развитом мире. Тем не менее полноправное вступление Аргентины в Североатлантический альянс так и не состоялось. В декабре 1996 г. правительство Менема внесло предложение о «полном военном объединении» с США вне НАТО, по примеру Израиля. Белый дом благосклонно отнесся к этой инициативе. Подробно описав мотивы объединения, американский госсекретарь М. Олбрайт утверждала, что «Аргентина была одним из самых близких друзей США в мире», сославшись в связи с этим на ее участие в войне в Ираке и восстановлении демократии на Гаити [16].
Напомним, что вмешательство иностранных государств в разрешение ситуации на острове было вызвано многочисленными случаями нарушений прав человека и свержением конституционно избранного президента. Это и обусловило выдвижение США, Венесуэлой, Гватемалой и Ямайкой инициативы военного вмешательства в ситуацию на Гаити. В июне 1994 г. в Вашингтоне состоялась встреча У. Клинтона с К. Менемом, в ходе которой аргентинский президент предложил отправить на Гаити крупный военный контингент. Предложение было принято. Однако эта инициатива вызвала сопротивление как в правительстве Аргентины, так и в оппозиционном Гражданском радикальном союзе. Кроме того, аргентинский посол на Гаити К. Карраско считал, что «решение послать войска на Гаити не только противоречило латиноамериканской традиции невмешательства во внутренние дела других государств, но и подвергало опасности сотрудников посольства, находящихся на острове» [5]. Министр обороны О. Ками-льон, напротив, высказался за отправку войск. Эта полемика завершилась отправкой
четырех (!) технических наблюдателей от Аргентины в Морскую боевую группу Норфолка (Виргиния).
В результате в октябре 1997 г. У. Клинтон в ходе визита в Буэнос-Айрес объявил о предоставлении стране статуса «главного союзника США» вне альянса. Это стало своего рода признанием ее особой роли в обеспечении политической безопасности в Западном полушарии и тесного сотрудничества с Вашингтоном. Таким образом, Аргентина стала не только первым латиноамериканским, но и в целом первым государством в мире, получившим этот статус после окончания «холодной войны»4.
Для единственной на тот момент сверхдержавы и не самой развитой в регионе страны преобладающим мотивом такого альянса было стремление к совпадению политических интересов, поскольку несомненная разница потенциалов участников делала невозможным их сближение в экономической сфере. Мотивация сторон также существенно различалась. Для Вашингтона это было реализацией идеи региональной интеграции в рамках «Инициативы для Америк», причем упор делался на углубление политического взаимодействия. Для Буэнос-Айреса же стремление к вступлению в НАТО было обусловлено желанием укрепить свои позиции на мировой арене в глазах стран так называемого «первого мира» [4].
Стоит отметить, что официальное заявление о новом статусе Аргентины в полушарии вызвало неприятие и удивление среди ее соседей. Так, Президент Бразилии Ж. Сарней утверждал, что предоставление Буэнос-Айресу особого статуса было попыткой Белого дома дестабилизировать отношения между участниками Мер-косур. С аргентинской же стороны, по его мнению, это выглядело как «потакание прихотям Вашингтона в ущерб собственному суверенитету» (цит. по: [2, с. 272]). Подобные опасения разделяли и в Чили. По мнению Сантъяго, такое демонстративное сближение Аргентины с США подрывало региональный баланс в военной сфере и потому было скорее опасным, нежели действительно необходимым [8].
Однако статус «главного союзника США вне НАТО», предоставленный Аргентине, во многом имел лишь символическое значение. Он не подразумевал взаимных обязательств по защите в случае нападения на одного из участни-
ков договора, доступа к передовому вооружению или гарантий безопасности для Буэнос-Айреса. Однако Аргентина рассчитывала на привлечение американских ресурсов для разрешения сложной ситуации, сложившейся к тому времени в районе «трехграничья». Кроме того, столь явное пребывание в фарватере Вашинтона, как полагали в правительстве Менема, должно было принести немалые дивиденды и в экономической сфере, сделав страну более привлекательной для внешних инвестиций [19].
С приобретением статуса «главного союзника США вне НАТО» Аргентина также связывала надежду на «потепление» отношений с Великобританией. По мнению ряда американских исследователей, Лондон на правах основного союзника Вашингтона изначально выступал против его предоставления Буэнос-Айресу. Поэтому было выдвинуто условие, при котором Англия готова была согласиться на этот союз. Им стала просьба США не вмешиваться в ход англо-аргентинских переговоров по принадлежности Мальвинского архипелага [15]. В дальнейшем, несмотря на многочисленные обращения к Вашингтону о поддержке в разрешении этого территориального спора со стороны президента К. Менема, Белый дом занимал нейтральную позицию. На саммите Америк в Майами (США) в декабре 1994 г. представитель американской администрации заявил, что «ни Аргентина, ни Великобритания не просили его вмешательства» (цит. по: [17]). Это заявление явно противоречило словам аргентинского министра иностранных дел Г. ди Телья, который не раз говорил о том, что Аргентина требует посредничества Белого дома. К. Менем попросил своего американского коллегу вмешаться, с тем чтобы «заставить» Великобританию выполнить многочисленные решения ООН, призывавшие стороны сесть за стол переговоров [ibid.]. Это позволяет с уверенностью говорить о том, что условие Лондона было принято Вашингтоном. Таким образом, выбор между вновь приобретенным и проверенным временем союзником снова был сделан не в пользу Аргентины.
***
Несмотря на ряд положительных изменений в отношениях с партнерами на международной арене, уже к концу второго прези-
дентского мандата К. Менема стало ясно, что политика «автоматического присоединения» к США в рамках концепции «периферийного реализма» себя исчерпала. Прежде всего, это было вызвано тем, что не оправдались ожидания дивидендов от неолиберальных реформ. Экономические преобразования в духе «Вашингтонского консенсуса» оказались неспособны решить насущные проблемы, стоявшие перед страной, еще более усугубив тяжелейшую внутриполитическую ситуацию. Это стало сигналом разочарования Аргентины в «следовании в фарватере» США и началом отхода от этой политики. На смену парадигме «периферийного реализма» пришла переоценка важности регионального и внерегионального сотрудничества и осознание необходимости дальнейшей диверсификации внешнеполитической деятельности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Создание аргентинскими специалистами ракеты среднего радиуса действия проходило при непосредственном участии ВВС на базе аргентинской и западногерманской технологий, финансировались работы Египтом и Ираком.
2 18 июля 1990 г. Ирак обвинил Кувейт в том, что тот с 1980 г. присваивал нефть пограничного с Ираком месторождения Румейла и потребовал в качестве компенсации 2,4 млрд долл., а также списания долга в
10 млрд долл., которые Кувейт предоставил Ираку во время его войны с Ираном. 31 июля в Джезде (Саудовская Аравия) начались ирако-кувейтские переговоры. Спустя день они были прерваны, а 2 августа иракская армия перешла ирако-кувейтскую границу и заняла территорию Кувейта. Было решено создать возможно более широкий международный вооруженный контингент для действий против С. Хуссейна и восстановления на Ближнем Востоке «статуса кво», опираясь на СБ ООН и действуя в соответствии с его резолюциями. С целью не допустить возможных действий иракской армии против Саудовской Аравии и продвижения Ирака на юг для занятия богатых нефтью государств Персидского залива США уже с 9 августа начали массированную переброску войск в рамках операции «Щит пустыни». 29 ноября СБ специальной резолюцией разрешил использовать все средства, в том числе и военные, чтобы вынудить иракские войска уйти из Кувейта. Конечным сроком ультиматума было назначено 15 января 1991 года.
3 К концу 1990-х гг. в результате расследования спецслужб Аргентины, Бразилии и США были доказа-
ны связи между экстремистскими группами в районе «тройной границы» и организацией Бен Ладена [3, с. 174-179].
4 Помимо Аргентины в эту категорию союзников входили Австралия, Египет, Израиль, Иордания, Новая Зеландия, Южная Корея и Япония.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бобровников, А. В. Латиноамериканский опыт модернизации: итоги экономических реформ первого поколения I А. В. Бобровников, В. А. Те-перман, И. К. Шереметьев. - М., 2002. - С. 19-24.
2. Сударев, В. П. Взаимозависисмость и конфликт интересов. США и Латинская Америка (вторая половина ХХ века) I В. П. Сударев. - М. : ИЛА РАН, 2000.
3. Трансграничный терроризм: угрозы безопасности и императивы международного сотрудничества (латиноамериканский вектор). - М. : Наука, 2006.
4. Argentina, a New U. S. Non-NATO Ally. Significance and Expectations. - Mode of access: http:// www.nwc.milIpressIReviewI2000IspringIartIart4-sp0.htm.
5. Argentina define su participation II Ambfto Financiero. - Buenos Aires, 1994. - 03.0S.
6. Argentina - EE.UU.: La йnica poHtica exterior possible. - Mode of access: http:IIwww.geocities.com/ CapitolHillICongressI4359Imercosur.html.
7. Argentina’s President Battles His Own Air Force on Missile II The New York Times. - N. Y., і99і. - і3.05.
S. Chile critico la alianza militar entre EE. UU. y la Argentina. Clarin. - Buenos Aires, 1997. - 21.0S.
9. Como relacionarse con el gato (si uno es raton). - Mode of access: http://www.idela.org/ contenidos/ii/idea 15.pdf.
10. El alineamento argentino con Estados Unidos
II Nueva Sociedad. - Mexico, 1999. - Nro. 165. - P. 21-26.
11. El conflicto en Medio Oriente. Diputados aprobo la permanencia de las naves II La Nacion. -Buenos Aires, 1991. - 24.01.
12. El Realismo Periferico Como Propuesta Normativa Para Estados Debiles y como Critica
Ciudadano - Centrica a la Teoria Anglo-Americana. -Mode of access: www.argentina-rree.com/ documentos/REALISMOESTADOSDEBILES6.pdf.
13.Escude, C. El realismo de los estados debiles / C. Escude ; Center for International Affairs (CFIA), Harvard University. - GEL, 1995. - Mode of access: http://www.argentina-rree.com/home_nueva.htm.
14. Igoa, J. PoHtica exterior argentina en la decada de los ’90: Del Realismo periferico a los condicionantes internos y externos. La privatization petrolera, un espejo de la realidad / Julia Igoa. - Mode of access: http://www.historia-actual.com/hao/ Volumes/Volume 1/Issue 13/esp/v1i 13c11 .pdf.
15. Klepak, H. Confidence Building and the Falklands Dispute / Hal Klepak. - Mode of access: http://www. dfait-maeci. gc. ca/arms//pdf/ Klepak_Falklands_paper-e.pdf.
16. La alianza extra-NATO con EE.UU. Allbright: no habra riesgos regionales // La Nation. - Buenos Aires, 1997. - 16.08.
17. Las Islas Malvinas y la poHtica exterior argentina durante los ’90: Acerca de su Fundamento Teorico y de la Concepcion de una PoHtica de Estado. - Mode of access: http://www.cari.org.ar/pdf/ malvinas.pdf.
18. Las relaciones con Estados Unidos: como superar las «relaciones carnales», sin confrontaciones esteriles y mejorando nuestro margen de autonom^a en el sistema internacional. - Mode of access: http:// www.idela. org/contenidos/ii/idea4.pdf.
19. Mariategui, J. La OTAN en el mundo multipolar de los anos noventa / Juan Mariategui. - Mode of access: http: //www. geocites. com/Athens/Cyprus/ 3580/rev/en98/OTANmultip.html.
20. Menem, C. Hacia la conquista del pa^s sonado. Mensaje ante Asamblea Legislativa / C. Menem. -Mode of access: http://lanic.utexas.edu/project/arl/pm/ sample2/argentin/menem/890034d.html.
21. Menem: si Colombia lo pide, alli estaremos // La Nacion. - Buenos Aires, 1999. - 25.07.
22. Politica national, El Golfo, los politicos y la gente // La Nacion. - Buenos Aires, 1991. - 24.01.
23. Toneladas de repudios. Misiles contra la guerra. Pagina/12. - Buenos Aires, 1991. - 18.01.
