CC BY
167
7.23. АРБИТРАЖНЫЙ УПРАВЛЯЮЩИЙ КАК ДОЛЖНОСТНОЕ ЛИЦО В КОНТЕКСТЕ УГОЛОВНОГО ПРАВА
Анисимов Андрей Геннадьевич, канд. юрид. наук. Должность: доцент. Место работы: Восточно-Сибирский институт МВД России. Подразделение: кафедра уголовного процесса. E-mail: 7821@mail.ru Заруева Ульяна Гпебовна. Должность: ведущий специалист по претензионно-исковой работе и судебной защите. Место работы: ПАО Национальный банк «Траст». Филиал: г. Иркутск. E-mail: zarueva.uliana@gmail.com
Аннотация
Статья посвящена вопросу привлечения арбитражного управляющего в качестве должностного лица к уголовной ответственности в случае его незаконных действий в пользу заемщика.
В работе проанализированы мнения ученых по рассматриваемой проблеме, в том числе за рубежом, приведены примеры из практики, представлены авторские выводы.
Авторы акцентируют внимание на том, что в современных условиях в России остро встает проблема добросовестности действий арбитражного управляющего при банкротствах. При этом складывающаяся судебная практика, существующие недостатки в законодательстве о банкротстве, а также невысокое официальное вознаграждение арбитражных управляющих подталкивают их к совершению злоупотреблений своими организационно-распорядительными полномочиями в обмен на предоставление вознаграждения от заинтересованной в исходе дела стороны. Наряду с этим, в уголовном законодательстве существует правовой пробел, позволяющий арбитражным управляющим избегать уголовной ответственности в указанном случае за счет того, что с точки зрения действующего закона арбитражный управляющий не является должностным лицом в уголовно-правовом смысле. Последовательно обосновывается точка зрения о необходимости приравнивания фигуры арбитражного управляющего к должностному лицу в уголовном праве России.
Проведенный анализ и выводы, полученные в результате исследования, могут представлять интерес для теоретиков и практиков уголовного судопроизводства, а также для законодателя.
Ключевые слова: уголовная ответственность арбитражного управляющего, банкротство граждан и юридических лиц, преступления в сфере банкротств, должностные преступления.
BANKRUPTCY ADMINISTRATOR AS THE STATE OFFICER IN CRIMINAL LIABILITY RELATIONS
Anisimov Andrey Gennadievich, PhD at Law. Position: Associate professor. Place of employment: East Siberian Institute of MIA Russia. Department: Criminal process chair. E-mail: 7821@mail.ru
Zarueva Ulyana Glebovna. Position: the leading expert on claim and judicial protection. Place of employment: PJSC National bank "Trust". Branch: Irkutsk branch. E-mail: zarueva.uliana@gmail.com
Annotation
The subject of the article is about of the criminal liability of the bankruptcy administrator during his procedure in the case of bankruptcy. The authors establish the point of view that nowadays we should to presume that bankruptcy administrator is the state officer in criminal liability relations when he provide client interests for pay.
Authors believe that nowadays very important to provide bankruptcy procedures clear and right, because there are interests of economy safety in Russia.
But modern judge practice in Russia, and pay rules about bankruptcy administrators create conditions for numerous violations.
On the other hand we have serious gap in criminal liability relations bankruptcy administrators that come true that violations possible.
That's why the authors step by step argue that in criminal law bankruptcy administrators job during his procedure in the case of bankruptcy must evaluate as a state officer job including criminal liability.
The paper analyzes the opinions of scientists including foreign experience about the problem, provides examples from practice, presents the author's conclusions.
The analysis and conclusions obtained as a result of writing the article may be of interest to theorists and practitioners of criminal proceedings.
Keywords: criminal liability of the bankruptcy administrator, bankruptcy procedures of the citizens and organizations, bankruptcy crimes, crime of official.
Заявленная тема достаточно актуальна. Причин тому несколько. Во-первых, в настоящее время экономика нашей страны переживает не самые лучшие времена. До сих пор сказываются последствия затянувшегося с 2009 года мирового финансового кризиса, усиливается давление санкций западных стран, объявленных в связи с внешнеполитической ситуацией, сохраняется зависимость экономики от конъюнктуры внешних сырьевых рынков. На этом фоне на уровне Правительства России всерьез обсуждается налоговая реформа [9]. Все это неизбежно скажется на качестве жизни граждан, которые в настоящее время имеют существенный объем долговых обязательств, который продолжает расти, при этом реальные доходы населения снижаются несколько лет подряд [6]. Проще говоря, процедура банкротства, в первую очередь граждан, в обозримой перспективе неизбежно станет гораздо более частым явлением, чем сегодня. Как следствие, обострится необходимость пресекать, в том числе, преступные действия при проведении такой процедуры. Во-вторых, в середине 2015 года вступили положения о банкротстве граждан в рамках федерального закона о несостоятельности (банкротстве)^]. На сегодняшний день данный институт всё еще остается непроработанным, что порождает новые витки злоупотреблений со стороны арбитражных управляющих (финансовых управляющих - в рамках процедур банкротства физических лиц). Из-за несогласованности положений закона между собой, финансовый управляющий приобретает возможность безнаказанно не исполнять свои обязанности в деле о банкротстве, которые по справедливости и по духу закона он исполнять должен.
В настоящее время существуют условия, способствующие злоупотреблениям со стороны недобросовестных лиц в процедуре банкротства, что возможно благодаря содействию финансовых управляющих, преследующих свои корыстные интересы.
Рассмотрим данные законодательные пробелы подробнее. Основные права и обязанности арбитражных
управляющих определены в ст. 20.3 Закона о банкротстве, а также отдельно дополнены применительно к каждой процедуре в соответствующих статьях. Так, статьи 66, 67 устанавливают дополнительные права и обязанности для временного управляющего. Статья 99 очерчивает полномочия для внешнего управляющего, статья 129 - для конкурсного.
Отдельно хотелось бы остановиться на правах и обязанностях, распространяющихся на финансового управляющего, которые в силу специфики банкротства гражданина имеют свои особенности [4, с. 14]. Полномочия финансового управляющего закреплены в пунктах 7-8 статьи 213.9 Закона о банкротстве. На практике при толковании данных норм возникает путаница при определении конкретного круга обязанностей финансового управляющего, следовательно, появляются сложности при выявлении фактов нарушения финансовым управляющим законодательства о банкротстве и дальнейшем привлечении его к ответственности.
К примеру, возникает вопрос о необходимости публикации в Едином федеральном реестре сведений о банкротстве информации о получении финансовым управляющим требований кредитора. Данная обязанность установлена для внешнего и конкурсного управляющего пунктом 2 статьи 100 Закона о банкротстве.
По общему правилу, на отношения, связанные с банкротством граждан и не урегулированные главой X Закона о банкротстве, распространяются, в том числе, и положения о внешнем управлении и конкурсном производстве (пункт 1 статьи 213.1 Закона о банкротстве). Таким образом, логически рассуждая, на финансового управляющего также должна распространяется обязанность публикации соответствующих сведений.
Однако на практике зачастую складывается ситуация, когда финансовые управляющие данную обязанность исполняют редко и по своему усмотрению, ссылаясь на статью 213.7 Закона о банкротстве, содержащую в себе перечень сведений, подлежащих опубликованию в процедуре банкротства гражданина и не предписывающую опубликовывать сведения о полученных финансовым управляющим требований кредиторов. Более того, финансовые управляющие приводят доводы, что данные действия влекут необоснованные затраты на проведение процедуры за счёт имущества должника и, соответственно, уменьшение конкурсной массы, что является вредом, причинённым имущественным правам кредиторов [17].
Во избежание подобных ситуаций многие суды при принятии заявления кредиторов о включении в реестр требований кредиторов к рассмотрению в резолютивной части определения прописывают необходимость представить в суд доказательство такой публикации [10, 16].
Сложнее ситуация обстоит с обязанностью финансового управляющего публиковать в Едином федеральном реестре сведений о банкротстве информацию о выявленном имуществе должника. Обязанность внешнего управляющего принять в управление имущество должника, провести его инвентаризацию и опубликовать её результаты прямо предусмотрена статьей 99 Закона о банкротстве. Статьей 127 Закона о банкротстве такая же обязанность прописана и для конкурсного управляющего.
Как следует из анализа данных норм, законодатель уделяет большое внимание обязанности арбитражного управляющего отчитываться по выявленному имуществу.
Что же касается полномочий финансового управляющего, подчеркиваем, что в статье 213.9 Закона о банкротстве не содержится обязанности финансового управляющего публиковать какие-либо сведения об имуществе гражданина-банкрота, как и в упомянутой выше статье 213.4 Закона о банкротстве, устанавливающий обязательный для публикации перечень сведений.
В связи с этим, проведением данного мероприятия пренебрегает большинство финансовых управляющих, несмотря на отсылку законодателя на положения о внешнем управлении и конкурсном производстве. Ситуация усложняется тем, что в случае банкротства гражданина вообще не проводится инвентаризация имущества как таковая. В соответствии с абзацем 2 пункта 8 статьи 213.9 финансовый управляющий обязан принимать меры по выявлению имущества гражданина и обеспечению сохранности этого имущества. На практике финансовые управляющие ограничиваются описью такого имущества, которая, кроме отчета финансового управляющего о своей деятельности, чаще всего больше нигде не фигурирует. В обоснование своего бездействия финансовые управляющие указывают, что их обязанности, перечисленные в соответствующей статье, дублируют большинство положений применительно к внешнему и конкурсному управляющим, следовательно, если бы у законодателя было намерение обязать финансового управляющего публиковать соответствующие сведения, в законе была бы продублирована и эта обязанность.
Таким образом, возникает не только диссонанс в понимании терминологии (как соотносятся между собой понятия «инвентаризационная опись имущества должника» и «опись имущества должника», их соотношение и принципиальное отличие), но и трудности при непосредственном выявлении самого имущества должника, так как недобросовестные участники дела о банкротстве могут использовать разрозненные между собой положения закона и отсутствие четкого понимания действий финансового управляющего в свою пользу[15].
Обязанность финансового управляющего проводить опись имущества гражданина уже сама по себе в ряде случаев является «камнем преткновения». Отсутствует четкая единообразная практика при выявлении финансовым управляющим имущества, не подлежащего включению в конкурсную массу. Так, в одних делах финансовый управляющий описывает все имущество, а затем обращается в арбитражный суд с заявлением об исключении конкретных позиций из конкурсный массы (то есть имущества, подлежащего продаже в случае анкротства), а в других финансовый управляющий по своему усмотрению не описывает конкретные единицы имущества, которые, по его мнению, не подлежат включению в конкурсную массу. Такая неурегулированность чревата появлением дополнительных возможностей сокрыть какое-либо нерегистрируе-мое ценное имущество должника.
Много вопросов также порождает положение об обязанности финансового управляющего созывать и (или) проводить собрания кредиторов для рассмотрения вопросов, отнесенных к его компетенции [7, с. 41]. Несмотря на то, что в этом случае данная обязанность уже прямо предусмотрена абзацем 7 пункта 8 статьи 213.9 Закона о банкротстве [19], а само проведение собрания кредиторов должника-гражданина регулируется отдельной статьей (статья 213.8 Закона о банкротстве), на практике встречаются процедуры, при
которых не было проведено ни одного собрания кредиторов должника-гражданина. Следовательно, процедуры могут быть проведены в обход значительной части интересов кредиторов. Финансовые управляющие при таких обстоятельствах используют разные аргументы, почему ими не проводилось собрание кредиторов.
Например, по делу № А19-14212/2016 о несостоятельности (банкротстве) гражданина финансовый управляющий пояснил, что не проводил собрание кредиторов должника, т.к. должник не является индивидуальным предпринимателем и, следовательно, проводить такое собрание необязательно [12].
В другом деле № А19-4294/2016 от финансового управляющего было дано разъяснение, что собрание кредиторов он не проводил по причине отсутствия у должника имущества, подлежащего включению в конкурсную массу, сделок, подлежащих оспариванию, иные спорные моменты в процедуре также отсутствуют [11].
В следующем случае по делу № А19-13502/2016 собрание кредиторов финансовым управляющим сначала было назначено, но в дальнейшем отменено по причине отсутствия в повестке дня вопросов, по которым предусмотрено голосование [22].
Следует отметить, что вышеописанные доводы финансовых управляющих были озвучены устно на судебных заседаниях по рассмотрению отчета финансового управляющего о своей деятельности и едва ли были каким-либо образом зафиксированы судом. Указанные разъяснения не вызвали вопросов или замечаний со стороны суда, не были поводом для представления финансовому управляющему дополнительного времени для проведения собрания кредиторов или представления письменных пояснений о причинах такого непроведения, не послужили основанием для отказа в ходатайстве о завершении процедуры банкротства гражданина, не говоря уже о применении в отношении финансового управляющего каких-либо мер воздействия за неисполнение предписаний закона.
Вышеперечисленные нюансы в определении круга прав и обязанностей, из которых формируется статус финансового управляющего, создают сложность и в дальнейшем привлечении его к какому-либо виду ответственности за неисполнение предписаний закона.
Необходимо отметить, что арбитражный управляющий действует в условиях рыночной экономики и вынужден нести расходы в связи с осуществляемой процедурой банкротства, при этом его официальное вознаграждение (фактический доход) остается достаточно невысоким. Так, при банкротстве юридических лиц он составляет тридцать тысяч рублей ежемесячно до момента завершения процедуры, а при банкротстве граждан лишь двадцать пять тысяч рублей единовременно после завершения процедуры банкротства гражданина.
При этом если текущие расходы при банкротстве юридических лиц сопоставимы с получаемым вознаграждением (хотя существенно и не превосходят его), то банкротство физических лиц в случае надлежащего исполнения всех обязанностей финансовым управляющим приведет к существенным убыткам для последнего.
В настоящей статье неслучайно более пристальное внимание уделяется такому субъекту, как финансовый управляющий. Возбужденные дела о банкротстве граждан всё больше приобретают массовый характер
(только за первое полугодие 2018 года в Арбитражный суд Иркутской области поступило 640 заявлений о признании должника несостоятельным (банкротом), из них 464 (или 72,5%) - граждане; в Арбитражный суд Красноярского края поступило 781 заявление, на должников-граждан приходится 589 (или 75,4%); в Арбитражном суде Новосибирской области зарегистрировано 987 банкротных дел, 627 (или 63,5%) из которых в отношении должников-граждан) [26], судам всё сложнее перерабатывать и досконально вникать в каждую процедуру в отдельности, взыскательно относиться к выполнению финансовыми управляющими своих обязанностей. Работа у тех, и у других ставится «на поток», что, в свою очередь, влечет за собой усугубляющееся безответственное отношение финансового управляющего к исполнению своих обязанностей в процедуре банкротства гражданина и соблюдению процессуальных порядков.
Неудивительно, что с момента вступления в действие положений о банкротстве гражданина рынок юридических услуг резко пополнился коммерческими предложениями, связанными с юридическим сопровождением данной процедуры (например, в Иркутской области в среднем стоимость такого сопровождения колеблется от 80 000 до 300 000 рублей). Между гражданином (клиентом) и лицом-услугодателем (это может быть организация, индивидуальный предприниматель, частнопрактикующий специалист), заключается договор оказания юридических услуг, по которому это лицо возмездно обязуется представлять интересы своего клиента в процедуре банкротства гражданина.
Этот услугодатель использует «лазейки» действующего законодательства с целью скрыть имущество должника, подлежащее включению в конкурсную массу, и защитить клиента от иных имущественных притязаний кредиторов. Надлежащее исполнение указанных «обещаний» услугодателя практически невозможно без содействия финансового управляющего в деле о банкротстве, так как именно за счет его исключительной компетенции возможно достижения должником конечной цели - наступления последствий признания гражданина банкротом с наименьшими имущественными потерями.
В заявлении о признании гражданина банкротом представитель гражданина от лица заявителя указывает саморегулируемую организацию (Далее - СРО), из числа членов которой должна быть выбрана кандидатура финансового управляющего. Внутри же указанной СРО уже может существовать договоренность о том, какой арбитражный управляющий изъявит свое согласие на назначение в качестве финансового управляющего на конкретную процедуру банкротства. Иногда на практике встречаются дела, когда финансовый управляющий выдает доверенность на физическое лицо - представителя должника [13]. Таким образом, возникает ситуация, когда в одном банкротном деле должника и финансового управляющего представляет один и тот же человек, что по логике бан-кротных процедур недопустимо. Возникают также вопиющие ситуации, когда должник выдавал доверенность непосредственно на самого финансового управляющего [14]. Данные примеры, по нашему мнению, однозначно свидетельствуют о заинтересованности и предвзятости последнего.
Казалось бы, логичным является довод, что правовой системой предотвращена возможность возникновения ситуаций, при которой должник намеренно идет на банкротство, а также совершает действия, направ-
ленные на сокрытие имущества, так как существует административная и уголовная ответственность за преднамеренное и фиктивное банкротство, ответственность за сокрытие имущества.
Однако вынесение заключения о наличии или отсутствии признаков фиктивного или преднамеренного банкротства должника является обязанностью финансового управляющего, как независимого, добросовестного компетентного специалиста, в некотором роде эксперта, обладающего специальными познаниями в области права и экономики, в том числе бухгалтерского учета, аудита и анализа результатов хозяйственной деятельности [21, с. 49]. Как уже говорилось выше, из-за большого объема банкротных дел судам затруднительно вникать в сложные и многоаспектные заключения о наличии либо отсутствии признаков преднамеренного или фиктивного банкротства, как и в анализ финансового состояния должника, ограничиваясь лишь формальным контролем за соблюдением данных обязанностей финансового управляющего. Проверка таких заключений и анализов на предмет соответствия действительности требует значительного количества времени, трудозатрат и специальных знаний, поэтому в случае отсутствия со стороны кредиторов возражений, негласно презюмируется, что они правдивые.
Описанная выше ситуация является лишь одной из примеров, когда законность действий финансового управляющего и полноту предпринятых им обязательных мер, предписанных Законом о банкротстве, проверить не представляется возможным или сделать это весьма проблематично.
Если в банкротстве юридического лица хотя бы предполагается, что все его финансовые потоки могут быть отражены в выписках с банковских счетов, зафиксированы в бухгалтерских отчетах, полностью задокументированы, то в случае с должником-гражданином дело обстоит гораздо сложнее [8, с. 26]. В соответствии с «Временными правилами проверки арбитражным управляющим наличия признаков фиктивного и преднамеренного банкротства» [20] анализу подлежит бухгалтерская отчетность, договоры или документы об отчуждении или приобретении имущества, список дебиторов и кредиторов, справки о задолженности и т. д., чего может не быть у физического лица, не обязанного вести такую отчетность и хранить такие документы. Если финансовый управляющий материально замотивирован в желаемом для должника исходе банкротного процесса, практически отсутствуют легитимные способы предотвращения подобного злоупотребления гражданином своими правами. Ни законодателем, ни практикой не выработаны действенные механизмы выявления в описанных ситуациях заинтересованности со стороны финансового управляющего, его связи с нанятыми представителями должника, и, следовательно, практически невозможно привлечь указанных участников процесса к какому-либо виду ответственности. Более того, в научной литературе данный вопрос также не поднимался.
Увеличивающиеся масштабы злоупотребления гражданами своим правом на обращение в арбитражный суд с заявлением о признании себя несостоятельным (банкротом), постепенное процессуальное облегчение данной процедуры, поставленная на «коммерческие рельсы» деятельность арбитражных управляющих все больше становится потрясением для конкурсных кредиторов, в большинстве своем являющимися кредитными организациями. Очевидно, что реальный ущерб от таких «услуг» в итоге перекладывается на плечи
добросовестных заемщиков, что только ухудшает и без того сложную ситуацию на рынке кредитования и крайне негативно сказывается на состоянии экономики России в целом.
Думается, что вполне логично возникает вопрос относительно возможности квалификации указанных действий (так называемых юридических услуг) как преступления.
На наш взгляд, по данному вопросу в уголовном законодательстве существует серьезный правовой пробел.
Так, действующий на сегодняшний день состав преступления, предусмотренный ч. 2 ст. 195 УК РФ (Неправомерные действия при банкротстве), субъектом которого может являться арбитражный управляющий, имеет ряд существенных недостатков.
Например, признание арбитражных управляющих в качестве субъекта уголовно наказуемого деяния (ч.2 ст. 195 УК РФ) прямо не закреплено в указанном составе, а лишь подразумевается в соответствии с законом о банкротстве.
Также часто возникает ситуация, когда признаки фиктивного и преднамеренного банкротства появляются до утверждения арбитражного управляющего. Напомним что уголовная ответственность за преднамеренное и фиктивное банкротство предусмотрена статьями 196, 197 соответственно. В таком случае введение процедуры наблюдения не влечет за собой отстранение руководителя должника, и временный управляющий может предъявлять в арбитражный суд иски только от своего имени. В такой ситуации арбитражный управляющий не может являться субъектом указанного состава преступления, следовательно, не несет ответственности за фактическое сокрытие или отчуждение имущества в рамках процедуры банкротства, которая произойдет под его контролем позднее.
Разумеется, арбитражный управляющий в процессе своей деятельности также может совершить иные преступления, предусмотренные УК РФ, такие как мошенничество (ст. 159 - 159.1 УК РФ), присвоение или растрата (ст. 160 УК РФ), злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности в крупном размере (ст. 177 УК РФ), использование своих полномочий вопреки законным интересам организации и в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц (ст. 201 УК РФ) и т. д. Однако во всех этих составах преступлений нет специального субъекта - арбитражного управляющего. В процедурах внешнего и кон-курного управления арбитражный управляющий (финансовый управляющий, назначаемый судом при банкротстве физических лиц) выполняет функции руководителя юридического лица, что означает приобретение им специального статуса, следовательно, его деяния могут подпасть под действие статей, предусматривающих уголовную ответственность такого руководителя. Между тем, реальная практика привлечения таких лиц к уголовной ответственности на сегодняшний день скудна.
Возвращаясь к специальному составу преступления, подразумевающему прямую ответственность арбитражного управляющего (ч.2 ст. 195 УК РФ) нельзя не отметить, что существует серьезная проблема и с доказыванием объективной стороны данного состава преступления. Так, объективная сторона данного преступления характеризуется деянием в виде неправомерного удовлетворения имущественных требований отдельных кредиторов за счет имущества должника-банкрота заведомо в ущерб другим кредиторам, а так-
же последствием в виде причиненного крупного ущерба, причинно-следственной связью между деянием и последствием [5, с. 44].
Обязательным признаком объективной стороны данного преступления также является наличие признаков банкротства. Некоторые авторы в качестве таких признаков выделяют четыре показателя экономического положения субъекта, таких как: неплатежеспособность, существенность размера неисполненных требований, зрелость требований, длительность неисполнения требований [24, с. 73]. При отсутствии хотя бы одного из перечисленных признаков должник не может отвечать признакам банкротства, следовательно, за отсутствием объективной стороны отсутствует и состав преступления.
Еще одним серьезным упущением в рамках уголовной ответственности следует признать также санкцию указанного состава преступления.
В случае доказанности данных сложных и двусмысленных конструкций виновному арбитражному управляющему грозит либо штраф до 300 о0о рублей, либо ограничение свободы, либо принудительные работы до 1 года, либо арест до 4 месяцев или лишение свободы на срок до 1 года со штрафом до 80 000 рублей. То есть в соответствии с правилами ст. 15 УК РФ ч.2 ст. 195 УК РФ принадлежит к категории преступлений небольшой тяжести.
С учетом ответственности арбитражного управляющего, который фактически является лицом, наделенным организационно-распорядительными функциями, уровня его ответственности перед кредиторами (в число которых фактически входят и работники, не получившие зарплату) такую санкцию вряд ли можно признать соответствующей характеру и степени общественной опасности реально совершаемого деяния, когда существенные деньги и имущество фактически изымаются из законных экономических отношений в государстве.
Кроме всего прочего, указанный состав преступления следует признать фактически «мертвым».
Между тем, как нам кажется, существует вполне адекватное уровню ответственности арбитражного управляющего уголовно-правовое решение, существующего de facto правового пробела.
Так, после назначения арбитражным судом конкретного арбитражного управляющего у последнего возникают полномочия, по смыслу схожие с указанными в ч.1 примечания к ст. 285 УК РФ (Злоупотребление должностными полномочиями) с той лишь разницей, что выполнение по специальному полномочию организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций осуществляется в структурах прямо не связанных с государством, как того требует смысл ст. 285 УК РФ и схожих статей, предусматривающих ответственность за взяточничество (ст. 290291.2 УК РФ). При этом реальный ущерб от неправомерных действий арбитражного управляющего (от одного миллиона до миллиардов рублей) и общественная опасность - нарушение здоровых экономических отношений (которые обязано охранять государство и которые могут угрожать его стабильности), на наш взгляд, вполне соответствуют уровню опасности получения взятки в крупном размере (ст. 290 УК РФ; от 150 000 рублей).
Ранее деятельность арбитражного управляющего формально признавалась законом о банкротстве индивидуальной предпринимательской деятельностью [1, с. 50] и вопрос о приравнивании ее к деятельности
должностного лица никоим образом не поднимался. В настоящий момент арбитражный управляющий признается субъектом профессиональной деятельности и осуществляет регулируемую Законом о банкротстве профессиональную деятельность, занимаясь частной практикой.
Конституционный Суд Российской Федерации, оценивая реальный характер деятельности арбитражного управляющего, указывает: «Действуя в рамках своих дискреционных полномочий при определении тех или иных требований и условий осуществления профессиональной деятельности, имеющей публичное значение, федеральный законодатель во всяком случае должен исходить из необходимости обеспечения непротиворечивого регулирования отношений в этой сфере и, устанавливая элементы правового статуса арбитражного управляющего, учитывать, что публичные функции, возложенные на арбитражного управляющего, выступают в качестве своего рода пределов распространения на него статуса индивидуального предпринимателя» [18].
В настоящий момент в юридической науке уже встречаются попытки ученых приравнять статус арбитражного управляющего к статусу должностного лица [3, с. 28]. В зарубежной практике зачастую также делается акцент на публичном характере деятельности арбитражного управляющего [23, с. 136].
Таким образом, считаем допустимым рассматривать арбитражного управляющего как специального субъекта преступления в контексте вышеприведенных статей, то есть в качестве должностного лица. Полагаем, что одним из важных направлений противодействия криминальным банкротствам может стать ужесточение уголовной ответственности арбитражного управляющего в рамках признания его должностным лицом в уголовно-правовом смысле.
В таком случае уголовная ответственность будет повышена без существенного изменения законодательства, а правовой пробел исключен.
Одновременно с этим необходимо серьезно пересмотреть вопросы, связанные с механизмом вознаграждения финансовых управляющих при банкротствах физических лиц. Допускаем, что в таком случае речь может идти как об определенном проценте от реализованного имущества, так и о введении пускай более скромного, чем в случае с юридическими лицами, но ежемесячного вознаграждения.
Список литературы
1. Банкротство хозяйствующих субъектов: учебник для бакалавров / под ред. И. В. Ершовой, Е. Е. Еньковой. М., 2016. - 336 с.
2. Богданов Е. В. Ответственность арбитражного управляющего в деле о банкротстве / Е. В. Богданов // Адвокат.
- 2014. - № 8. - С. 5 - 10.
3. Богданов Е.В. Правовое положение арбитражного управляющего юридическим лицом // Гражданское право.
- 2015. - № 1. - С. 27 - 30.
4. Вишневский П. Н. Новые правила о банкротстве граждан: краткое руководство // Реформы и право. - 2016. -№ 1. С. 14 - 19.
5. Гладких В. И., Сухаренко А. Н. Противодействие незаконному банкротству физических лиц // Безопасность бизнеса. - 2016. - № 2. - С. 42 - 46.
6. Закредитованность населения бьет рекорды URL: https://www.finanz.ru/novosti/lichnyye-finansy/zakreditovannost-naseleniya-rossN-bet-rekordy-1008104263 (дата обращения 29.08.2018).
7. Илюшина М. Н. Собрание кредиторов в случае банкротства гражданина: новеллы ГК и Закона о несостоятельности // Законы России: опыт, анализ, практика. -2015. - № 9. - С. 41-47.
8. Макаров В. В. Банкротство физических лиц // Арбитражный управляющий. - 2017. - № 1. - С. 26.
9. Налоги в меру. Владимир Путин обсудил с министром финансов задачи послания URL: https://rg.ru/2018/03/22/putin-obsudil-s-siluanovym-zadachi-poslaniia.html (дата обращения 29.08.2018).
10. Определение Арбитражного суда Алтайского края от 22 марта 2017 г. по делу А03-1942/2016 [Электронный ресурс] // Мой арбитр. URL: https://kad.arbitr.ru/ (дата обращения 03.09.2018 г.).
11. Определение Арбитражного суда Иркутской области от 13 февраля 2017 г. по делу № А19-4294/2016 [Электронный ресурс] // Мой арбитр. URL: https://kad.arbitr.ru/ (дата обращения 03.09.2018 г.).
12. Определение Арбитражного суда Иркутской области от 22 марта 2017 г. по делу № А19-14212/2016 [Электронный ресурс] // Мой арбитр. URL: https://kad.arbitr.ru/ (дата обращения 03.09.2018 г.).
13. Определение Арбитражного суда Иркутской области от 27 марта 2017 г. по делу № А19-5367/2016 [Электронный ресурс] // Мой арбитр. URL: https://kad.arbitr.ru/ (дата обращения 03.09.2018 г.).
14. Определение Арбитражного суда Иркутской области от 30 января 2017 г. по делу № А19-17454/2016 [Электронный ресурс] // Мой арбитр. URL: https://kad.arbitr.ru/ (дата обращения 03.09.2018 г.)
15. Определение Арбитражного суда Свердловской области от 3 апреля 2017 г. по делу № А60-15736/2016 [Электронный ресурс] // Мой арбитр. URL: https://kad.arbitr.ru/ (дата обращения 03.09.2018 г.).
16. Определение Арбитражного суда Свердловской области от 5 апреля 2017 г. по делу № А60-55071/2016 [Электронный ресурс] // Мой арбитр. URL: https://kad.arbitr.ru/ (дата обращения 03.09.2018 г.);
17. Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 20 декабря 2016 г. по делу № А12-45751/2015 [Электронный ресурс] // Мой арбитр. URL: https://kad.arbitr.ru/ (дата обращения 03.09.2018 г.).
18. Постановление Конституционного суда РФ от 19 декабря 2005 г. № 12-П По делу о проверке конституционности абзаца восьмого пункта 1 статьи 20 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» в связи с жалобой гражданина А.Г. Меженцева : // Собрание законодательства РФ. 2006. № 3. Ст. 335.
19. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 13 октября 2015 № 45 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан» // Российская газета. 2015. № 12.
20. Постановление Правительства РФ от 27 декабря 2004 № 855 «Об утверждении Временных правил проверки арбитражным управляющим наличия признаков фиктивного и преднамеренного банкротства» // Собрание законодательства РФ. 2004. № 52 (ч. 2.). Ст. 5519.
21. Седов О. В. Особенности использования специальных познаний для установления признаков криминальных банкротств // Юрист. - 2010. - № 7 - С. 48-54.
22. Сообщение от 30 марта 2017 г. № 1701034 [Электронный ресурс] // Единый федеральный реестр сведений о банкротстве. URL: https://bankrot.fedresurs.ru/ (дата обращения 03.09.2018 г.).
23. Трушников С.С. Возбуждение производства по делам о несостоятельности в России и Германии. СПб., 2006. - 200 с.
24. Тхайшанов З. Обстановка совершения преступления как обязательный признак неправомерных действий при банкротстве гражданина-должника // Уголовное право. -2015 г. - № 3. С. 69 - 73.
25. Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ (ред. от
29.07.2017) «О несостоятельности (банкротстве)» // «Собрание законодательства РФ», 28.10.2002, № 43, ст. 4190
26. Электронное правосудие, картотека арбитражных дел за период с 01.01.2018 г. по 30.06.2018 г. включительно URL: http://kad.arbitr.ru/ (дата обращения
15.09.2018).
Рецензия
на научную статью «Арбитражный управляющий как должностное лицо в контексте уголовного права», подготовленную доцентом кафедры уголовного процесса Восточно-Сибирского института МВД России А.Г. Анисимо-вым, кандидатом юридических наук и ведущим специалистом по претензионно-исковой работе и судебной защите ПАО Национальный банк «Траст» У.Г.Заруевой
Научная статья А.Г. Анисимова и У.Г. Заруевой посвящена актуальной проблеме - злоупотреблениям и нарушениям со стороны арбитражного управляющего в деле о банкротстве граждан и юридических лиц, а также статусе арбитражного управляющего.
В работе проведен анализ подходов наиболее авторитетных исследователей к рассматриваемой проблеме, приведен эмпирический материал, четко обоснована авторская позиция, сделаны логичные и отличающиеся научной новизной выводы.
Практика банкротства граждан, сформированная на сегодняшний день, все еще не может до конца гармонично войти в естественные экономические течения, приспособиться к нормоприменению и выработать типовые механизмы работы. Это обусловлено, в первую очередь, неудовлетворительным качеством норм, регулирующих банкротство граждан, их несогласованностью как с остальными положениями Закона «О несостоятельности (банкротстве)», так другими нормами права.
Аргументирована возможность присутствия в банкрот-ных процедурах фактора коррумпированности, что, несомненно, говорит об острой необходимости обеспечения надлежащей уголовного ответственности.
Авторы отстаивают позицию о том, что фактически арбитражный управляющий после его назначения судом наделяется организационно-распорядительными полномочиями схожими по смыслу с полномочиями должностного лица. При этом, на сегодняшний день, такая фигура не является должностным лицом в уголовно-правовом смысле. Указанная ситуация делает возможным безнаказанность арбитражного управляющего в случае совершения им коррупционных действий.
Авторы справедливо отмечают, что признание арбитражного управляющего в качестве должностного лица в уголовно-правовом смысле исключит существующий пробел в праве и может способствовать снижению числа злоупотреблений в сфере банкротства.
Рецензируемая научная статья может представлять интерес как для теоретиков, так и для практиков уголовного права и процесса, а также для специалистов в области банкротства. Выводы, сделанные авторами, могут послужить основой для дальнейших исследований в данном направлении.
Статья соответствует требованиям, предъявляемым к работам подобного рода, содержит оригинальные выводы и может быть рекомендована для опубликования в рецензируемом научном издании.
Преподаватель кафедры государственно-правовых дисциплин Восточно-Сибирского института МВД России, кандидат юридических наук Ю.В.Шелегов
Статья прошла проверку системой «Антиплагиат»; оригинальность текста - 82,90%
