CC BY
44
АФРИКА. БЛИЖНИЙ И СРЕДНИЙ ВОСТОК
ДЕМИДОВ К Б * «АРАБСКАЯ ВЕСНА» КАК ОДИН ИЗ ФРОНТОВ ГЛОБАЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ: ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Аннотация. «Арабская весна», не достигшая ни одной из заявленных целей - кроме замены одних авторитарных правителей на других - и оставившая после себя лишь разрушения и хаос, была не чем иным, как эпизодом глобальной информационной войны, в задачи которой входит тотальное переформатирование мирового политического и экономического порядка. Одним из главных видов оружия данной войны было суждено стать массмедиа, особенно спутниковому телевидению и Интернету: при помощи первого создавалась картина происходящего и внушалось должное отношение к событиям, при помощи второго решались тактические задачи вовлечения в протесты как можно большего числа людей. Онлайн-активность, в ходе которой создаются фиктивные сообщества, отделяющие индивида от реальности и наделяющие его новой идентичностью, отнюдь не является продолжением / расширением нормальной публичной активности; обладая колоссальным разрушительным потенциалом, она способствует, в частности, поляризации общества. Так, в ходе «Арабской весны» она позволила первоначально (и кратковременно) выдвинуть на первый план либеральную часть общества, скрывая реальную силу - исламистов и салафитов, которые, благодаря своим полуподпольным структурам, смогли воспользоваться плодами достигнутых либералами «побед».
* Демидов Константин Борисович - ведущий редактор отдела Азии и Африки ИНИОН РАН.
Ключевые слова: «арабская весна»; Ближний Восток; информационная война; фикция; неолиберализм; ислам; салафизм.
DEMIDOV K.B. The Arab Spring as an Episode of Global Informational War: A Preliminary Study
Abstract. The Arab Spring, which did not achieve any of the stated goals, except for the replacement of some authoritarian rulers with others, and left behind only destruction and chaos, was nothing more than an episode of the global information war, the tasks of which include the total reformatting of the world political and economic order. One of the main weapons of this war was destined to become the mass media, especially satellite television and the Internet: with the help of the first, a picture of what was happening was created and a proper attitude to the events was inspired, with the help of the second, the tactical tasks of involving as many people as possible in the protests were solved. Online activity, due to its ability to create fictitious communities, separating the individual from reality and endowing him with a new identity, is by no means a continuation / extension of normal public activity; possessing colossal destructive potential, it contributes to the polarization of society. Thus, during the Arab Spring, it contributed to the initial (and short-term) promotion of the liberal part of society, hiding the real power - the Islamists and Salafis, who, thanks to their semi-underground structures, were able to take advantage of the fruits of the "victories" achieved by the liberals.
Keywords: Arab Spring; Middle East; informational war; fictionality; neoliberalism; Islam; Salafism.
Для цитирования: Демидов К.Б. «Арабская весна» как один из фронтов глобальной информационной войны: предварительная постановка проблемы // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 9: Востоковедение и африканистика. -2022. - № 3. - С. 32-45. - DOI: 10.31249/RVA/2022.03.02.
Влияние информационно-коммуникативных технологий на события «арабской весны» уже привлекало внимание исследователей [5; 6; 14]. В предлагаемой ниже статье рассматриваются те аспекты феномена подобного влияния, которые обычно упускают из виду, а именно - тот общий контекст, который обусловил самую возможность этого феномена.
Это представляется тем более насущным, что в западных работах, претендующих на некую нормативность (стоит упомянуть хотя бы издание Foreign Affairs), умело и систематически маскируется реальное влияние Запада на события «арабской весны»; так, принято вуалировать целенаправленное и многостороннее информационное воздействие Запада - в данном случае - на арабские страны, чтобы вызвать в последних необходимые Западу изменения.
«Арабская весна» не перестает вызывать удивление как один из потрясающих образцов того, как буквально на пустом месте1 -без каких-либо военных или экономических потрясений - удалось привести в движение огромные массы населения и тем самым нанести колоссальный ущерб странам Ближнего Востока и Северной Африки; в отдельных случаях (Ливия) разрушения носили поистине цивилизационный характер - правда, данные «достижения» были осуществлены уже путем непосредственного вмешательства Запада.
Обновленные горизонты возможностей мирового развития (Интернет, цифровые валюты и т.д.) самым непосредственным образом касаются возникновения международных конфликтов, их течения и улаживания - так, информация / дезинформация, похоже, превращается в наиболее ходовое оружие войн XXI в.
Важно понять, что вовсе не новые технологии следует рассматривать как главную причину потрясений; именно такой акцент делают, как правило, на Западе, чтобы затем эффективно опровергнуть самую возможность западного воздействия (данный прием называется «straw manning»). Основную ответственность следует возлагать отнюдь не на сами технологии, хотя степень их революционного воздействия на общественную ткань еще только предстоит изучить2; речь идет об их целенаправленном и долго-
1 В своих выводах автор оставляет без внимания значительное ухудшение материального положения масс населения в годы, предшествовавшие «арабской весне», в частности сыгравшее роль детонатора протестных настроений повышение цен на продукты питания в Египте, равно как и культурно-исторические факторы радикализации идейных течений в исламе, приведшие к консолидации феномена «политического ислама». - Прим. ред.
Среди критиков концепции всевластия Интернета в истории «арабской весны» следует упомянуть В.В. Желтова и М.В. Желтова [2], хотя и они признают, что Интернет способствует появлению обновленной политической активности.
летнем использовании с целью создания нужного умонастроения у весьма значительных и, как правило, влиятельных слоев населения.
Именно на информационном поле инициаторы конфликтов стремятся добиться успеха - ведь главное на сегодняшний день, похоже, заключается в том, насколько удалось 1) внести хаос в «воображаемое» противника (прежде всего, разрушив его идеалы -чтобы навязать ему иную систему ценностей, а затем, если потребуется, уничтожить и инфраструктуру) и 2) «продать» конфликт внутренней аудитории, чтобы таким образом укрепить собственную власть. Таким образом, центр тяжести военной, по сути дела, активности нового типа все более переносится в область чистой фикции.
Об этом всевластии фикции - необходимости, прежде всего, создать требуемую картинку (на экранах и в умах) - наглядно свидетельствует накал идеологического противостояния, преследующего цель продвинуть собственную версию мироустройства и внушить ее максимально большему числу потребителей информации. Как показывает, например, П. Флеши [10], именно с помощью Интернета становится возможным создание новых и многочисленных площадок, где инициируется обсуждение продвигаемой Западом проблематики1; смещение акцентов позволяет вызвать у аудитории нужные аффекты и тем самым сделать ее управляемой.
Примечательно, что данное могущество информационной составляющей пока еще остается почти не осознанным. Как показали события «арабской весны», действия властей по противодействию проводимой посредством Интернета мобилизации часто носили настолько топорный характер, что лишь способствовали выходу людей на улицы - например, в ответ на банальное отключение Интернета и арест блогеров; это приводило лишь к дополнительной политизации групп, склонных к пассивности [3, с. 62]; лишь там, где властями была проявлена известная изощренность (например, в Сирии), государственный переворот не состоялся.
Хрестоматийным примером применения информационного оружия можно считать создание ИГИЛ, предложившего свою версию ислама весьма внушительному числу мусульман. Данное про-
1 Виртуозная обработка аудитории базируется в том числе на разработках знаменитого Тэвистокского института.
чтение ислама было навязано как нормативное. О том, что информационные войны приобрели поистине глобальный характер, свидетельствует движение Фалуньгун; с его помощью китайцам пытались внушить представление о превосходстве над другими народами1 [1; 4].
Для того чтобы подготовить общественное мнение, был разработан огромный и весьма изощренный арсенал средств. Блестящим образом это было продемонстрировано в ходе «арабской весны», когда массам населения удалось навязать стремление к политической активности при помощи такой грубой идеологической поделки, как идеологическая конструкция Greater Middle East2, созданная с целью внушить обитателям Ближнего Востока надежды на восстановление былого величия их цивилизации (хотя его разработчики и пропагандисты, в частности госсекретарь К. Райс, никогда не скрывали, что его воплощение возможно лишь путем применения политической технологии «creative destruction»).
В настоящее время те «блестящие перспективы», которые Запад пропагандировал в арабских странах, представляются абсолютно смехотворными - они оказались опровергнуты исторической реальностью. Однако в 2011 г. на рядового араба вполне могли произвести колоссальное впечатление фиктивные горизонты, нарисованные западными «spin doctors», очень хорошо разбирающимися в психологии, свойственной именно ему, данному арабу. Предложение стать частью великого исторического проекта, принять участие в переустройстве региона, получить доступ к рычагам управления (благодаря внедрению основ западной демократии), привести свою страну к экономическому процветанию и т.д. -все это не могло не затронуть струны, весьма чувствительные для очень многих людей на Ближнем Востоке.
1 Наследовавшее устойчивые традиции гетеродоксальности и оккультно-сти в китайской культуре движение Фалуньгун отражало настроения растерянности и тревоги, возникшие среди масс городского населения при окончании правления Мао Цзэдуна и переходе к рыночным реформам. В качестве способов духовного обновления и средств релаксации использовались медитация, методика дыхательных упражнений, система гимнастики цигун. - Прим. ред.
2 Проект был разработан в 2004 г. Carnegie Endowment for International
Peace.
К этому сводятся, например, оценки и обещания главы НАТО А.Ф. Расмуссена, опубликованные 31 мая 2011 г. в «Нью-Йорк Таймс» [21]. Теперь, когда стала очевидной абсурдность данных инициатив, с трудом удается поверить, что кто-то мог рассматривать их серьезно; однако в то время беспрецедентное вмешательство НАТО в ливийский конфликт, сопровождавшееся обещаниями сделать Северную Африку и Ближний Восток регионами, где царят стабильность, свобода и экономическое процветание (именно так преподносилась предложенная Бараком Обамой Программа поддержки демократических реформ и экономического развития), вполне могло представляться началом новой эры, наступлением «эона мира и справедливости».
Теперь не так просто понять, как воспринимался мир в то время; например, такой информированный политический комментатор, как Ч. Краутхаммер, автор колонки в «Вашингтон Пост», осуждая Обаму за недостаточную активность на Ближнем Востоке -и, следовательно, сдачу американской руководящей роли в мире -указывает, что США в военном отношении нет равных - ведь Китай пока не может бросить Америке вызов, а Россия «пытается подняться, находясь на таком низком военном уровне, что в глобальном смысле едва ли является какой-либо существенной величиной» [16]. Примечательно, что именно Ч. Краутхаммер одним из первых, начал использовать термин «арабская весна» [15].
Для так называемой арабской улицы - массы простых арабов, отнюдь не всегда радикально настроенных, однако весьма склонных к резкой перемене настроений, подобные заявления звучали вполне однозначно - Америку, конечно, можно и должно ненавидеть, однако она остается неоспоримой величиной, мощной силой, которая пришла в регион, по всей видимости, всерьез и надолго; при этом высока доля вероятности, что она сможет подтянуть страны региона до приемлемого уровня, покончив с политической неопределенностью и экономическим хаосом. Следует также иметь в виду, что самый характер «арабской улицы» к XXI в. успел сильно измениться. Чтобы вывести массы на улицы, одних лозунгов и призывов теперь не хватает - необходима атмосфера «хеппенинга» и карнавала; отсюда - опора на такие проекты и идеи, которые могут вызвать у «арабской улицы» необходимое ощущение чего-то фантастически прекрасного, свершающегося
прямо теперь, - небывалых возможностей и блистательных перспектив. Подчеркивая это, спутниковые каналы и Интернет не уставали играть на самых низменных струнах: не секрет, что экономическая и социальная фрустрация представителей арабской молодежи не позволяет им обзаводиться семьей, так что часто события «арабской весны» сопровождались массовыми изнасилованиями. Все это разворачивалось на фоне кардинальных перемен в самом устроении арабского политического универсума, а именно -крушения всех прежних авторитетов [22; 23].
В ХХ в. главенствующие формы социальности были сформированы в ходе борьбы за национальную независимость; так, авторитарные режимы были необходимы для сохранения последней. Чтобы вывести людей на улицы, были использованы массмедиа, прежде всего спутниковые СМИ - главный двигатель протестов -и социальные сети, послужившие оперативным каналом мобилизации. Так, резкое повышение онлайн-активности в Интернете, как правило, предшествовало всем ключевым событиям. Главной целью было довести людей до желанной точки кипения. После того как это произошло, задействовались такие известные еще с «гитлеровских» времен приемы, как массовые ритмические движения (кстати, следует упомянуть, что в украинской версии событий, аналогичных «арабской весне», данную роль сыграли пресловутые «скачки»), «речевки», «кричалки», ритуализованные телодвиже-ния1 и т.д. - при помощи навязывания необходимых аффективных состояний людям надо было позволить ощутить себя частью некой фикции, претворяющейся - как им казалось - в действительность прямо на их глазах.
Толпы разобщенных индивидов, на какое-то время ощутивших себя частью единой социальной силы, были призваны, кроме всего прочего, замаскировать реальный «мотор» перемен - религиозные структуры. Так это было, например, в Египте, где могло показаться, что народный карнавал буквально снес режим Муба-рака, тогда как подлинная движущая сила - «Братья-мусульмане» - довольно долго оставалась в тени. До определенного времени не обнаруживать религиозный характер движения - один из новых
1 При разработке этой «доктрины» были использованы труды выдающихся антропологов, например В. Тернера. Об этом см.: [12].
38
стратегических приемов, используемых с целью, с одной стороны, привлечения возможно большего числа сторонников, а с другой -морального обезоруживания властных структур.
Достижения современной психологии пришлись здесь весьма ко двору1; власти, с готовностью применяющие силу против «боевиков», оказываются совершенно недееспособными, когда речь идет о массах социально, культурно и этнически разъединенных индивидов. Ставка на религиозные силы вполне себя оправдала. Дело в том, что по мере угасания прогрессистских чаяний именно религия становится тем организующим центром, который способен привести в движение народные массы.
Переживаемый арабским миром исторический момент этому очень и очень способствует. По мнению А. Лоранса, арабская религиозность в ХХ в. приобрела столь выраженный политизированный характер в силу того, что понадобился некий авторитетный дискурс, который мог бы противостоять прогрессистским - и обанкротившимся - режимам. Так, исламизм возник как попытка преодолеть монополию авторитарных режимов на выражение общественного мнения, а салафизм был не чем иным, как калькой с западного протестантизма2. Подразумеваемая чистота ислама первых веков должна была сплотить массы в поиске правильного общественного устройства. Именно религиозные центры в настоящее время играют роль не столь заметных, но могущественных организующих точек3 - протесты теперь, как правило, и зарождаются в религиозных центрах; так, в Сирии таким центром кристаллизации протестующих стала мечеть в Дераа.
В данном контексте становится понятным стремление западных медиа придать освещению конфликтов религиозный характер - упоминание проблематики Крестовых походов вполне могло быть своего рода «запалом», о котором скоро забудут - по-
1 Среди работ, затрагивающих данную проблему, следует упомянуть [7]. Как отмечает А. Лоранс, «арабы позаимствовали протестантскую модель, призывающую... вернуться к первоначальной практике, чтобы обрести буквальный смысл текстов» [17, р. 32]. Выделенная французским арабистом идеоло-гема отнюдь не уникальна, «обращение к истокам» - типологическая черта
обновленческих движений в религиозном мире. - Прим. ред.
3
Данная проблематика нашла отражение в: [21].
сле того как конфликты в целевом регионе / государстве разгорятся не на шутку.
Важным фактором стала и разобщенность арабского мира. Отдельные арабские страны, например Катар, де факто являющийся британским протекторатом, сыграли весьма значительную и зловещую роль в «арабской весне», распространяя умело подобранную информацию. Катарский спутниковый канал «Аль-Джазира» был замечен в подогревании страстей; наряду с той открытой поддержкой выступлений, которую продемонстрировало правительство страны, это резко ухудшило общественное отношение к Катару в регионе [18; 25; 26].
Однако для части арабского социума до определенного времени все это выглядело совершенно противоположным образом; Катар вполне мог восприниматься как блестящий образчик ве-стернизации. Так, получившие квазизападное образование молодые люди, открывшие для себя социальные сети, оказались мишенью для умело проведенной интернет-кампании. О том, какая -скрупулезно психологически выверенная - механика (а именно, воздействие на многосторонние эмоциональные, культурные и психологические стороны мотивации) была задействована для того, чтобы взорвать ситуацию, можно узнать из работы А. Насеф [19].
На Западе хорошо понимали, какой потенциал возмущения накопился в арабских странах, - именно в этом регионе болезненный разрыв между ожиданиями и реальностью всегда ощущался особенно остро. Надежды на общеарабское единство и возрождение всемирного значения обновленной арабской государственности входили в противоречие с грубой реальностью, в которой удел большинства был незавиден. Умело подброшенная дезинформация (обещание обретения могущества) ложилась здесь на более чем подготовленную почву.
Как демонстрирует И. Халил [13], крах неолиберальных реформ на Ближнем Востоке, оставивший после себя лишь экономическую разруху и массы безработных, вызвал намного более страшные последствия, нежели в Латинской Америке. Данный провал было необходимо каким-то образом прикрыть - начались лихорадочные поиски некой «спасительной иллюзии». Это представлялось тем более неотложной задачей, что легитимность вла-
стей базировалась прежде всего на социальных и экономических успехах.
О том, на какое место в международном разделении труда население ближневосточных стран сможет реально претендовать, авторы это «спасительной иллюзии» скромно умолчали - зачем же разочаровывать бедных людей мыслями о том, что по большому счету они ничего в своей жизни поменять не смогут, поскольку международная экономическая система уже сложилась и без ее разрушения - или же радикальных научных и технологических прорывов - конкретная страна новых экономических преференций для себя добиться не в состоянии. Однако если населению это не было вполне ясно, то правители понимали сущность проблемы весьма хорошо: для них единственным выходом было создание нового информационного повода, новой проблематики, новой иллюзии - и таковой могла быть только террористическая активность.
Изощренная обработка Западом арабских автократов не позволила последним вовремя понять, какая судьба уготована им самим. Таким образом, смещение ненавистных правителей оказалось умело созданной иллюзией, которая не только не могла решить накопившиеся проблемы, но и в изобилии создавала новые. Это было осознано и в самих арабских странах; так, в июле 2016 г. телеканал «Аль-Джазира» выпустил сюжет с недвусмысленным названием «The Terrible Illusion of the Arab Spring» [20].
Как показало развитие событий, первоначальное воодушевление после смещения авторитарного - и многим надоевшего -правителя сменяют разочарование и хаос (не в последнюю очередь в результате политического вакуума, так как приемлемой для разнородных сил кандидатуры на роль вождя нации в переходный период, как правило, не находится). Силы оппозиции часто оказываются не в состоянии создать единый фронт, выработать общую платформу. При отсутствии политических институтов - и соответствующей политической культуры и традиции - взрывной рост политической активности приводит лишь к тому, что, образно говоря, все пытаются перекричать оппонентов; ни к каким внятным результатам, конечно же, это привести не может. В условиях исламских стран это усугубляется колоссальным - и все растущим -разрывом между секулярной и исламистской точками зрения на
происходящие события; к этому добавляется обострение расхождений между суннитской и шиитской версиями исламской традиции. В результате свойственная данным обществам ментальность «все или ничего» делает компромисс чем-то нереальным, а обострение всех общественных противоречий - политических, социальных и религиозных - еще глубже погружает эти общества в хаос.
Не только арабы стали жертвой неверных представлений и дезинформации; как оказалось, ложное восприятие своей роли как единственной сверхдержавы сыграло с США дурную шутку, поскольку довольно скоро выяснилось, что невозможно контролировать все вызванные «арабской весной» процессы, которые пошли в самых неожиданных направлениях. Так, довольно скоро выяснилось, что протестующие внутри США стали эффективно использовать опыт «арабской весны». Важно учитывать и то, что как феномен «арабской весны», так другие подобные феномены самым непосредственным образом связаны с теми особенностями распространения и восприятия информации, которые возникли сравнительно недавно.
Представляется, что Западу удалось навязать арабским странам совершенно чуждые им и нереализуемые модели развития благодаря вновь возникшей культуре фиктивности - того стирания граней между реальностью и выдумкой, которое в значительной мере связано с возникновением компьютерных и информационных технологий. Часто данное явление носит откровенно деструктивный характер.
Один из наиболее показательных примеров - такой феномен, как «Slash fiction», возникший как одна из отраслей «фанфикшн» в США в 1970-е годы, а в Китае в последнее время превратившийся в чрезвычайно прибыльное предприятие, имеющее к тому же подрывной культурный и политический подтекст1. Следует подчеркнуть тот полубредовый «флер», который в высшей степени присущ этому явлению; тем не менее это не помешало ему стать весьма реальным экономическим и культурным фактором.
1 Данное явление пока еще не получило должную оценку, но его деструктивный потенциал не следует недооценивать. Об этом см.: [24].
42
В то же время фиктивность имеет и огромный творческий потенциал. Глобализация лишь усиливает ее воздействие, что позволяет говорить о появлении культурных, политических и экономических феноменов, не имеющих прецедента в истории [8; 11]. «Арабская весна» - лишь один из образцов совокупного воздействия данных феноменов. Примечательно распространение явлений искусственного характера - в смысле максимальной оторванности от материального субстрата - и тем не менее играющих весьма существенную роль. Показательный тому пример - современные валюты, которые обеспечиваются уже не реальным драгоценным металлом, и даже не «всей совокупной - в том числе и военной - мощью» (часто - вполне фиктивной) того или иного государства, а способностью навязать («продать») данную валюту остальным игрокам - последнее становится возможным благодаря «мягкой силе» и откровенному блефу.
Процесс «фиктивизации» всего и вся усугубляется распространением упрощенного мировосприятия, навязываемого современными СМИ и закрепляемого в том числе и медикаментозным путем - не секрет, что, например, в США большая часть населения принимает лекарства от повышенной возбудимости, а другая - от депрессии; именно таким образом осуществляется своего рода стигматизация и «химически» закрепляется место индивида в общественной структуре.
«Арабская весна» имеет ко всему этому самое непосредственное отношение - избрание образа действий в немалой степени было обусловлено повышенной восприимчивостью к фикции как «новому слову»; именно так и воспринимали в данном регионе сначала социализм / марксизм, а затем - неолиберализм. Характерное для последнего всевластие банковского сектора и биржевых спекулянтов, имеющих дело не с реальными вещами, а со знаками (также не что иное, как проявление «фиктивизации»), поначалу никого не смущало, ведь именно на Ближнем Востоке в Средние века и была изобретена банковская система как таковая.
В новых условиях существенно повышается общественная роль профессий, так или иначе связанных с культурой слова. Однако именно на Ближнем Востоке издавна словесность играла исключительную роль. Таким образом, «арабская весна» - с тем значением, которое приобрели социальные сети - здесь пришлась
особенно ко двору, тем более что в обстановке тотальной «постправды», продвигаемой по всему миру Западом, массовые заблуждения на некоторое время стали «новой нормой» [9].
Список литературы
1. Васильев М.В. «Управляемый хаос» как технология неоколониального передела мира // Концепт. - 2016. - Т. 15. - С. 2161-2165.
2. Желтов В.В., Желтов М.В. Интернет, протестные движения и арабская весна // Территория новых возможностей. Вестник Владивостокского государственного университета экономики и сервиса. - 2014. - № 1 (24). - С. 189-204.
3. Исаев Л.М., Шишкина А.М. Египетская смута XXI века. - Москва : Либро-ком, 2012. - 250 с.
4. Фалуньгун - культ ненависти : сб. материалов / сост. Т.А. Квитковская. -Москва ; Таруса : Общественный комитет по правам человека, 2008. - 50 с.
5. Ayish M. New Media in the Arab Spring Demystified. A Study of Satellite Television and Social Networks' Role in Arab Political Transitions // The Arab World: The Role of Media in the Arab World's Transformation Process / ed. C. Schmidt. - Berlin : Vistas, 2012. - P. 97-116.
6. Badr H. Limitations of the Social Media Euphoria in Communication Studies // Egypt/Arab World. - 2015. - N 12. - P. 177-193. - URL: https://journals.openedi tion. org/ema/3451 (дата обращения: 06.03.2022).
7. Batstone J. The Use of Strategic Nonviolent Action in the Arab Spring // Peace Review : A Journal of Social Justice. - 2014. - Vol. 26, N 1. - P. 28-37. - URL: https://www.tandfonline.com/doi/abs/10.1080/10402659.2014.876308 (дата обращения: 08.03.2022).
8. Currie G. The Nature of Fiction. - Cambridge : Cambridge University Press, 1990. - 236 p.
9. Duffy B. The Perils of Perception. Why We are Wrong About Nearly Everything. -London : Atlantic Books, 2019. - 304 p.
10. Flichy P. Internet et le débat démocratique // Reseaux. - 2008. - N 4 (150). -P. 159-185. - URL: https://www.cairn.info/revue-reseaux1-2008-4-page-159.htm (дата обращения: 08.03.2022).
11. Fontaine M., Rahman Sh. Fiction, Creation and Fictionality : An Overview // Methodos : Savoirs et textes. - 2010. - N 10. - URL: https://journals.openedition. org/methodos/2343 (дата обращения: 09.03.2022).
12. Hurd M. Introduction : Social Movements : Ritual, Space and Media // Culture Unbound : Journal of Current Cultural Research. - 2014. - Vol. 6, N 2. - P. 287303. - URL: https://cultureunbound.ep.liu.se/article/view/2086 (дата обращения: 12.03.2022).
13. Khalil Y. Neoliberalism and the Failure of Arab Spring // New Politics. - 2015. -Vol. 15, N 3. - URL: https://newpol.org/issue_post/neoliberalism-and-failure-arab-spring/ (дата обращения: 11.03.2022).
14. Khondker H.H. Role of the New Media in the Arab Spring // Globalizations. -2011. - Vol. 8, N 5. - P. 675-679. - URL: https://www.tandfonline.com/doi/abs/ 10.1080/14747731.2011.621287?journalCode=rglo20 (дата обращения: 12.03.2022).
15. Krauthammer Ch. The Arab Spring of 2005 // The Seattle Times. - 2005. - March 21. - URL: https://www.seattletimes.com/opinion/the-arab-spring-of-2005/ (дата обращения: 05.03.2022).
16. Krauthammer Ch. The Obama Doctrine : Leading from Behind // The Washington Post. - 2011. - April 28. - URL: https://www.washingtonpost.com/opinions/the-obama-doctrine-leading-from-behind/2011/04/28/AFBCy18E_story.html (дата обращения: 05.03.2022).
17. Laurens H. Arabes : Aux sources de la tragedie d'aujourd'hui // Le point. - 2016. -N 2229. - P. 30-36.
18. Miller R., Verhoeven H. Overcoming Smallness : Quatar, the United Arab Emirates and strategic realignment in the Gulf // International politics. - 2020. - Vol. 57. -P. 1-20. - URL: https://link.springer.com/article/10.1057/s41311-019-00180-0 (дата обращения: 14.03.2022).
19. Nasef A. Blood for My Country // Asaad A. Voices of Arab Spring : Personal Stories from Arab Revolutions. - New York : Columbia University Press, 2015 -P. 153-155.
20. Q&A : The Terrible Illusion of the Arab Spring // Aljazeera. - 2016. - January 28. -URL: https://www.aljazeera.com/news/2016/1/28/qa-the-terrible-illusion-of-the-arab-spring (дата обращения: 08.03.2022).
21. Rasmussen A.F. NATO and the Arab Spring // The New York Times. - 2011. -May 31. - URL: https://www.nytimes.com/2011/06/01/opinion/01iht-edrasmussen 01.html (дата обращения: 22.03.2022).
22. Sanburn J. Square Roots : How Public Spaces Helped Mold the Arab Spring // Time. - 2011. - May 17. - URL: http://content.time.com/time/world/article/0.8599. 2071404.00.html (дата обращения: 18.03.2022).
23. Tasnim H. Arab Spring 2011 : The Role of Public Spaces and Digital Spaces. -URL: https://cupdf.com/document/arab-spring-2011-the-role-of-public-spaces-and-digital-spaces.html (дата обращения: 18.03.2022).
24. Tian X. Slashing Three Kingdoms : A Case Study in Fan Production on the Chinese Web // Modern Chinese Literature and Culture. - 2015. - Vol. 27, N 1. - P. 224277. - URL: https://www.jstor.org/stable/24886590 (дата обращения: 17.03.2022).
25. Ulrichsen K.C. Small States with a Big Role : Qatar and the United Arab Emirates in the Wake of Arab Spring. - URL: https://dro.dur.ac.uk/10011/1/10011.pdf? DDD35 (дата обращения: 22.03.2022).
26. Ulrichsen K.C. Qatar and the Arab Spring. - Oxford : Oxford University Press, 2014. - 379 p.
