CC BY
521
РАЗДЕЛ 6. РОССИЯ И ВНЕШНИЙ МИР.
УДК 930 АРАБО-ИЗРАИЛЬСКИЙ ВОЕННЫЙ КОНФЛИКТ 1973 ГОДА И УСИЛИЯ СОВЕТСКОЙ ДИПЛОМАТИИ ПО ЕГО ПРЕКРАЩЕНИЮ
Абрамов Сергей Михайлович, к.п.н., доцент кафедры истории и социологии ФГОУВПО «Уральский государственный горный университет» [email protected]
г. Екатеринбург
В данной статье рассматриваются различные аспекты внешней политик СССР на Ближнем Востоке в условиях арабо-израильской войны 1973 г., в том числе переговоры с противоборствующими сторонами, со «спонсорами» стран ближневосточного конфликта. Анализируются интересы советской стороны на Ближнем Востоке и особенности политики ее политических «визави» в регионе, отразившиеся на политической ситуации в мире вообще.
Ключевые слова: Советский Союз, внешняя политика, Ближний Восток, Израиль, войны израильтян с арабами.
ARAB - ISRAELI MILITARY CONFLICT OF 1973 AND THE EFFORTS OF THE SOVIET DIPLOMACY TO STOP IT.
Abramov S.M.
Abstract. Different aspects offoreign policy of the USSR under the conditions ofArab-Israeli war of1973 are considered including negotiations with the fighting countries, with the “sponsors ” of the countries of the Middle East and the peculiarities of the policy of the political counterparts in the region influencing the political situation in the world as a whole are analyzed.
Key words: the Soviet Union, foreign policy, the Middle East, Israel, Arab - Israeli wars.
В общей череде арабо-израильских конфликтов Октябрьская война (или война Судного дня) 1973 г. занимает особое место. Она как бы обозначила переходный этап перерастания арабо-израильского кризиса в широкомасштабный ближневосточный конфликт. Одновременно война 1973 г. стала кульминацией арабо-израильского противостояния, в ходе которого впервые было эффективно задействовано арабское «нефтяное оружие» [5].
К октябрю 1973 г. Египет и Сирия, опираясь на поддержку СССР, почувствовали себя достаточно сильными для попытки вернуть утраченные территории силой, либо, в худшем случае, создать себе более приемлемые позиции на переговорах, нежели те, что они имели после сокрушительного поражения во время Шестидневной войны 1967 г. В то же время Израиль не оставлял попыток наладить отношения с СССР, прекрасно понимая, что с великими державами надо действовать по «испытанной» формуле - «лучше плохой мир, чем хорошая война».
Начало 1970-х гг. оказалось временем, насыщенным дипломатическими встречами, переговорами «на высшем уровне», встречами официальных и неофициальных представителей. Ближневосточная проблема вышла за границы Палестины, на переговорах заинтересованных в разрешении палестино-израильского конфликта обсуждали далекие от этого аспекта вопросы, такие, как проблема свободной эмиграции из СССР евреев.
Чем обусловлен интерес к дипломатическим «баталиям» и деятельности советского Министерства иностранных дел во время войны Судного дня?
В первую очередь, тем, что Ближний Восток был (и остается) одной из самых взрывоопасных точек на земном шаре. И советские дипломаты приложили немало усилий, стремясь если не разрешить проблему взаимоотношений израильтян и арабов, то, по крайней мере, снять напряжение, не допустить, чтобы региональные конфликты перерастали в глобальные катастрофы. Другое дело в том, что решение ближневосточной проблемы с советской стороны усложнялось серьезной заидеологизированностью и общества, и государства, и взаимоотношений с соседями. Все это приводило к тому, что во главу угла дипломатических усилий ставилась идеология, которая, порой, вступала в полное противоречие со здравым смыслом.
Сложность заключалась еще и в том, что арабо-израильский конфликт развивался в условиях, с одной стороны, продолжавшейся холодной войны, а, с другой, начавшейся «разрядки» политических отношений между двумя сверхдержавами - США и СССР. Стоя за «спинами» своих политических союзников, американской и советской стороны, арабы и израильтяне стремились одновременно проводить и собственную политику, и внимательно прислушиваться к требованиям официальных Москвы и Вашингтона. А дипломаты последних, должны были, в первую очередь, учитывать все нюансы геополитической ситуации. И, в то же время, должны были, отстаивать и свои интересы и интересы своих «креатур» на Ближнем Востоке в достаточно бескомпромиссной борьбе.
Четвертая арабо-израильская война, вошедшая в историю, как «война Судного дня», шла чуть меньше трех недель (6 - 24/25 октября 1973 г.), но оказалась самой кровопролитной: в ходе военных сирийцы потеряли около 3500 солдат убитыми. Египетские потери составили около 15 тысяч убитыми и 8 тысяч пленными. Потери Израиля также были велики — 2552 человека убитых и около 7 тыс. раненых. Не простившая себе эти потери, израильский премьер-министр Голда Меир, через несколько месяцев после окончания войны, ушла в отставку [6, С. 516.].
После окончания войны египетский президент (основной противник Израиля) также решил круто поменять вектор своей внешней политики: он сделал поворот на 180
стр. 229 из 250
градусов: стал искать со своим восточным соседом мира, избегая даже возможности вновь ввязаться в конфликт. Надолго «выбыла» из геополитического противостояния и Сирия, -еще один участник антиизраильского блока. Пришлось внести коррективы свою внешнюю политику и США, и СССР.
Арабский мир готовился к очередной войне с Израилем очень серьезно. Египетский президент А.Садат принял решение о начале войны с израильтянами еще в августе 1973 года.
Во-первых, он намеривался с помощью «ограниченной войны» с ненавистным арабскому миру соседом консолидировать нацию и преодолеть назревавшие внутренние социально-экономические и политические противоречия. Во-вторых, он рассчитывал на военную и дипломатическую поддержку со стороны СССР (без помощи которого невозможно было бы содержать вооруженные силы Египта). И, в-третьих, все лето 1973 г. Садат настойчиво искал союзников в будущем военном конфликте с Израилем, прекрасно понимая, что создание двух или даже трех фронтов серьезно ослабит силы противника на поле боя. 28-29 августа в Дамаске прошли переговоры между руководителями Сирии и Египта, которые решили выступить единым фронтом. Тогда же был определен день начала военных действий. 10 сентября в Каире произошла встреча Садата и короля Иордании Хусейна. Последний предлагал свои услуги - ограниченный военный контингент, но Садат посчитал, что для Египта выгоднее использовать финансовые ресурсы Иордании, чем ее вооруженные силы (уступавшие, кстати, по подготовке и сирийским, и египетским армиям).
16 сентября Брежнев и Садат обменялись посланиями, в которых речь шла о «международной ситуации». Здесь стоит отметить, что это был первый обмен посланиями, после высылки из Египта большей советских военных специалистов в 1972 -1973 гг. Несмотря на столь недружественный шаг, СССР не хотел терять своего, едва ли не единственного союзника на Ближнем Востоке и всегда поддерживал с официальным Каиром дружеские отношения.
23 сентября Садат встретился с советским послом в Египте В.Виноградовым. Египетский президент проинформировал посла о происходивших в течение сентября встречах с руководителя ми арабских стран и о достигнутых соглашениях (за исключением неизбежности новой войны с Израилем). Виноградов же, в свою очередь, заверил Садата о поддержке его с советской стороны.
Последняя неделя сентября и начало октября, таким образом, ознаменовались целой серией встреч между лидерами арабских стран.
Однако Садат вряд ли знал о том, что происходило в начале октября в Москве.
стр. 230 из 250
4 октября 1973 г. вечером состоялось совещание у министра иностранных дел СССР А.А.Громыко. Присутствовали: сам министр, его первый зам. В.В.Кузнецов, завотделом США в МИД Г.М. Корниенко; завотделом Ближнего Востока МИД М.Д.Сытенко; представитель СССР в ООН В.Л.Исраэлян. Из последних четырех лиц была создана, чуть позже, так называемая «оперативная группа». В ее задачи входил анализ ситуации на Ближнем Востоке и выработка предложений о возможных ответных действиях советской стороны.
Громыко проинформировал собравшихся об окончательном решении египетского и сирийского руководства в субботу, 6 октября, в 2 часа дня по московскому времени осуществить нападение на Израиль. Информация, как подчеркнул советский министр, «исключительно конфиденциальный характер, особенно дата и время предполагаемого начала войны» [3, С. 222]. До сих пор остается тайной, откуда в Москву поступили данные о сроках начала новой войны.
Громыко, по мнению мемуаристов (советских дипломатов) не только не одобрял решения арабских союзников, но и делал все возможное, чтобы отговорить Садата и Асада от развязывания войны.
Советское руководство было посвящено в египетские планы. В то же время советский посол в Египте отрицал факт известности действий Садата в Москве: СССР, по его словам, не был проинформирован о предстоящей египетской военной операции.
Заявления Виноградова никак не стыкуются с действиями советской стороны: 4-5 октября из Сирии и Египта были эвакуированы в Советский Союз семьи советских дипломатов и дипломатов соцстран, всего около 4000 человек.
После того как Москва была - уже через своих послов в Египте и Сирии -официально проинформирована о военных планах, Виноградов передал Садату послание Брежнева, в котором советский руководитель заявлял о предпочтении советской стороной политического подхода к решению ближневосточной проблемы. Что касается военных планов Египта, то Брежнев всю ответственность за их осуществление полностью возлагал на египетское руководство.
6 октября начались военные действия. В советской печати появилось утверждение, что именно «Израиль... развязал военные действия» [1].
Через несколько часов после начала боевых действий произошла встреча Садата и советского посла Виноградова. Он поздравил египетского президента с успешным развитием военной операции «Бадр» и передал ему послание советского руководства, в котором говорилось о необходимости принятия мер к выяснению действительного положения в районе и предлагалось в скором времени снестись вновь «на предмет
стр. 231 из 250
возможного согласования позиций» двух стран [4, С. 203], и сообщил о просьбе Сирии, чтобы СССР внес в Совет Безопасности ООН резолюцию о прекращении огня. Сам сирийский президент Асад отрицал - в разговоре с Садатом - эту просьбу.
В первый день боевых действий советскому представителю в СБ ООН было отправлено предписание: в случае постановки на голосование предложение о
прекращении огня голосовать так, как об этом просят Египет и Сирия (а в случае разногласий между этими странами - ориентироваться исключительно на Египет).
Начиная с 6 октября встречи советского посла и египетского президента становятся едва ли не ежедневными. 7 октября Садат сообщил советскому послу, что Асада не поняли (по поводу просьбы последнего о содействии по прекращению огня), а Виноградов продемонстрировал египетскому президенту сообщение Москвы о повторе Сирией требования, способствовать процессу прекращения огня. (Еще раз подобная просьба прозвучала 9 октября, когда израильские войска нанесли ощутимый урон сирийцам).
Садат наотрез отказался обсуждать требование Сирии и согласовывать с ней свои действия. Здесь, видимо, сказывалась какая-то несогласованность в действиях египетской и сирийской стороны, а советская дипломатия, уловив эту противоречивость, не спешила использовать ее в свою пользу, видимо, не решив для себя главной проблемы - что рассчитывает СССР получить в качестве дивидендов за роль посредника в урегулировании кризиса. Дипломатические действия СССР в первые четыре дня войны -
6, 7, 8, и 9 октября не выходили за пределы Кремля и МИДа, но отличались внимательностью к решаемым проблемам. В ходе заседаний происходило обсуждение основных направлений внешней политики СССР в связи с событиями на Ближнем Востоке, и принимались соответствующие решения [3, С. 226].
Уговорить советским дипломатам египтян прекратить огонь не удалось, поскольку последние первые дни конфликта владели на поле боя оперативной инициативой. С учетом этого, советская дипломатическая линия стала меняться: Виноградов
информировал Садата, что СССР создает «воздушный мост» для переброски оружия для Египта. «Мост» начал действовать вечером 9 октября, а советское военное руководство, внимательно следившее за ходом военных действий, выдало ряд рекомендаций по возможному военному развитию конфликта. Таким образом, определилось направление советского внешнеполитического вектора - не прекращение огня, а реальная поддержка своих союзников на Ближнем Востоке. Думается, что приоритет последней есть результат давления на Брежнева со стороны министра обороны СССР А. А. Гречко, отличавшегося желанием обострить любое противостояние Востока и Запада. Однако последующие
стр. 232 из 250
события на Ближнем Востоке заставили советскую сторону реалистичнее взглянуть на происходящие события.
Еще вечером 10 октября представителю СССР в СБ ООН было дано указание в случае внесения резолюции о прекращении огня при голосовании воздержаться [4, С. 204], а в случае необходимости применить принцип «вето», изложив при этом соответствующие аргументы. С одной стороны, СССР рассчитывал дать Египту шанс исправить ситуацию на фронте в свою пользу, а с другой, желала сохранить свое лицо перед мировой общественностью, как ближневосточного миротворца.
14 октября израильская сторона полностью перехватила - на фронте - инициативу в свои руки. Египетские войска откатывались по Синайскому полуострову к Суэцкому каналу столь стремительно, что ситуация менялась с каждым днем и часом.
16 октября Садат поставил в египетском парламенте вопрос о возможных переговорах с Израилем, выдвинув условие: Египет прекращает военные действия, а Израиль возвращает «оккупированные» в 1967 г. арабские земли. Израильское руководство ответило на это условие приказом двинуть танковые колонны на Каир, и через несколько дней в окружении оказалась огромная группировка египетских войск.
16 октября в Египет прибыл советский премьер-министр А.Н.Косыгин, цель поездки которого заключалась в необходимости убедить Садата прекратить огонь по всей линии фронта. С этого дня египетский президент встречался каждый день с самим Косыгиным [2, С. 246.].
Переговоры продолжались вплоть до 19 октября. Сначала Садат отвергал саму идею безоговорочного прекращения боевых действий, требую от советской стороны лишь одного - увеличения поставок вооружения. Но Косыгин ознакомил Садата с разведданными, которые демонстрировали, насколько серьезно израильские войска укрепились на плацдарме - на западном берегу Суэцкого канала - и изложил, чем может грозить дальнейшее развитие ситуации. После этого Садат был «сломлен». Он согласился с советской инициативой. В результате долгого и обстоятельного разговора, имевшего целью выяснить точнее политическую позицию Египта, Садат сообщил, что он мог бы согласиться с прекращением огня, если Израиль пойдет на выполнение резолюции № 242 СБ ООН (от 23 ноября 1967 г.) относительно вывода своих войск с «оккупированных арабских территорий». На время вывода израильских войск между последними и египетскими войсками Садат просит создать «буфер» из советских и американских военнослужащих. Кроме того, должна была быть созвана международная конференция для урегулирования всей ближневосточной проблемы [2, С. 246].
стр. 233 из 250
19 октября Косыгин отбыл в Москву. В тот же день состоялась еще одна встреча Садата и советского посла В. Виноградова, во время которой египетский президент подтвердил, что Египет согласен на прекращение огня.
Советские дипломаты могли с полной ответственностью и уверенностью записать себе в актив решение вопроса о прекращении огня египетской стороной. Для этого, правда, дипломатам пришлось «привлечь к делу» самого председателя Совета министров СССР, но иной, столь же весомой фигуры не было, и с Садатом на равных мог разговаривать только Косыгин. В итоге, результат его дипломатической поездки в Каир превзошел все ожидания.
22 октября 1973 г. СБ ООН принял резолюцию № 338. В тексте резолюции значилось: «все стороны, участвующие в нынешних боевых действиях [должны] прекратить всякий огонь, а также прекратить все военные действия немедленно, не позже, чем в течение двенадцати часов с момента принятия настоящего решения, с оставлением войск на занимаемых ими сейчас позициях; начать немедленно после прекращения огня практическое выполнение резолюции № 242 во всех ее частях». СБ ООН постановил: «Начать немедленно и одновременно с прекращением огня переговоры между заинтересованными сторонами над соответствующей эгидой, направленные на установление справедливого и прочного мира на Ближнем Востоке» [7].
В тот же день - 22 октября - и израильтяне, и арабы заявили о готовности прекратить огонь в заранее намеченное время. Однако боестолкновения продолжались, израильские войска вышли к Суэцкому каналу.
По мнению Виноградова, «последовавшие за 22 октября дни представляли собой сплошную череду взволнованных телефонных разговоров, встреч с Садатом, переписку. Уже 23 октября Садат дважды обращался ко мне по телефону с официальной просьбой о срочном “военном вмешательстве” с тем, чтобы заставить Израиль выполнить решение Совета Безопасности» [2, С. 250.].
Весь день шли советско-американские консультации, главная цель которых заключалась в том, «чтобы добиться сближения позиций на вновь созываемом заседании Совета Безопасности ООН». 24 октября СБ ООН принял резолюцию № 339. Она подтверждала «решение о немедленном прекращении всякого огня и всех военных действий» и требовала, чтобы «войска сторон были возвращены на те позиции, которые они занимали в момент, когда прекращение огня вступило в силу...» [8].
В тот же день, когда была принята резолюция под № 339, советское руководство выступило с «предупреждением», обращенным к израильскому руководству «о самых
тяжелых последствиях, которые повлечет продолжение его агрессивных действий против Сирии и Египта».
Призыв Садата о советской самостоятельности «повис в воздухе». В Москве всерьез никто не думал о возможных односторонних военных операциях на арабоизраильском театре войны, ни о двусторонних действиях. Все рассчитывали «поднажать» на США, и добиться прекращения военных действий.
Наиболее жесткую позицию занимал советский министр обороны А.А.Гречко. Он настаивал на том, чтобы ответные меры носили в основном военный характер. Он считал, что в целях спасения Сирии необходима оккупация Голанских высот советскими войсками [3, С. 228.].
Однако советскому генералитету противостояли советские дипломаты. Первостепенное внимание советская дипломатия уделяла тому, чтобы в результате арабо-израильской войны 1973 г. не был нанесен ущерб политике «разрядке» между СССР и США.
Политика СССР в сфере урегулирования конфликта, осложнялась идеологизацией своей позиции в отношении арабских стран. Уверовав в «социалистический путь развития» ряда арабских стран и стремясь «включить» их в «лагерь стран социализма», советская сторона стала на путь необходимости выполнения невыполнимых обязательств, взятых на себя ради поддержки своих ближневосточных союзников. Заключив многочисленные договоры «о дружбе и сотрудничестве» с арабскими странами, Советский Союз стал не только главным поставщиком оружия арабским странам, но и «гарантом» их безопасности, что не замедлило сказаться в период войны Судного дня. Подобные действия, как со стороны СССР не способствовали укреплению политики «разрядки», а лишь порождали новые проблемы.
Литература:
1. Известия. 1973 8 октября.
2. Виноградов В. Дипломатия: люди и события. Из записок посла. М.: РОССПЭН, 1998.
496 с.
3. Исраэлян В. Л. На фронтах холодной войны: Записки советского посла. М.: Мир,
2003. 366 с.
4. Корниенко Г.М. «Холодная война». Свидетельство ее участника. М.: Олма-пресс,
2001. 324 с.
5. Медведко Л.И. Россия и Ближний Восток: сто лет в сопряжении войны и мира.
М.: Международные отношения, 2000. 477 с.
6. Меир Голда. Моя жизнь. Чимкент: Аурика, 1997. 560 с.
7. Совет Безопасности ООН. Резолюции. S/RES/ № 338 от 22 октября 1973 г. //
www.un.org (дата обращения 22 декабря 2011 г.)
8. Совет Безопасности ООН. Резолюции. S/RES/ № 339 от 23 октября 1973 г. //
www.un.org (дата обращения 22 декабря 2011 г.)
