CC BY
203
СТАТЬИ
Е.М. Смирнова
АПТЕЧНОЕ ДЕЛО В ЯРОСЛАВСКОЙ ГУБЕРНИИ
(XV III - середина XIX вв.)
Начало «аптечной эры» в России относится к времени реформ Петра I. Указами 1701 г. запрещалась торговля лекарствами в зелейных лавках и разрешалась частная фармацевтическая деятельность. Кроме того, предписывалось открыть восемь «вольных» (частных) аптек в Москве. Указ 1721 г. узаконил открытие вольных аптек во всех городах России. Пожелавшие начать свое дело аптекари получали бесплатно участок земли, жалованную грамоту на право передачи своего заведения по наследству и позволение свободно выписывать из-за границы необходимые материалы. В отличие от других торговых предприятий вольные аптеки пользо-вались государственным гербом на вывеске и упаковках, а аптекари освобождались от налогов и воинской повинности.
В 1739 г., при Анне Иоанновне, Кабинет министров удовлетво-рил просьбу Медицинской канцелярии, возглавлявшей медицинское дело в империи, предоставить вла-дельцам аптек дополнительные привилегии. Была установлена аптечная монополия (отменена в 1784 г.): производство и продажа лекарств разрешались только в аптеках, для учреждения новой аптеки требовалось согласие владельца уже существующей. Власти полагали, что привилегии будут стимулировать частную инициативу и «больше охотников для учреждения аптек сыщется»1.
Екатерина II передала руководство «медицинской частью» в руки Медицинской коллегии, созданной 1763 г. Среди задач, поставленных перед новым центральным учреждением, было развитие аптечного дела: подготовка аптекарей, наведение порядка в арсенале лекарственных средств, производстве и продаже медикаментов. В 1768 г. в именном указе императрица обратила внимание президента коллегии А.И. Черкасова на отсутствие аптек в губерниях2.
Медицинская коллегия издала первые отечественные фармакопеи, приняла Аптекарский устав в 1789 г. и разработала таксу на лекарства. Эти документы регламентировали деятельность аптек. Положения Аптекарского устава определяли обязан-ности управляющего аптекой, правила изготовления, хра-нения и отпуска лекарств, в том числе ядовитых. Устав требовал, чтобы аптека управлялась дипломированным аптекарем (про-
визором), лекарства составлялись по «Российской фармакопее» и в соответствии с рецептом, а рецепты принимались только за подписью лекарей, которые имели разрешение на медицинскую практику в России (с 1807 г. аптеки обеспечивались ежегодно обновляемыми списками врачей). Аптекарям запрещалось прописывать лекарства и лечить больных. Устав содержал требования санитарного и этического характера: «Аптекарь, яко добрый гражданин... повинен быть искусен, честен, совестен, благоразумен, трезв, прилежен, во всякое время присутствен...»3. В первой печатной аптекарской таксе фиксировались цены на 1684 наименования лекарственных средств. Отдельная глава, «Таха 1аЬогит», определяла стоимость изготовления лекарств и других технологических операций (разделение порошков и прочих).
Таким образом, в течение XVIII в. постепенно оформилась норма-тивно-правовая база аптечного дела. Наряду с казенными аптеками стали появляться вольные - не только в столичных городах, но и в провинции.
В 1739г. аптекарьГильдебрандтГендрихсон Дуроп, служившийра-нее в Главной Санкт-Петербургской аптеке, поселился в Ярославле и подал в Медицинскую канцелярию прошение. Он писал: «...Я нижайшее намерение возымел во оном городе быть аптекарем и аптеку завесть, и содержать на своем коште... ежели довольной продажи медикаментов не будет, то опасение имею, чтоб оного кошту лишиться»4. Поэтому Дуроп просил предоставить ему привилегии - исключительное право на продажу лекарств и сохранение жалованья, которое он получал от ратуши «в благодарение» за помощь жителям города «добрым советом и раздачей медикаментов»5. Должность городового врача, введенная в 1737 г. для «знатных городов» империи, в Ярославле оставалась еще вакантной. Медицинская канцелярия поддержала полезное начинание и своим указом от 30 апреля 1740 г. разрешила открыть аптеку6. Дуропу предоставлялись исключительные права на продажу лекарств: «Никому другому аптеки в том городе заводить и будущим в том городе впредь докторам и лекарям мимо твоей (Г. Дуропа. - Е.С.) аптеки медикаментов брать позволено не было». Указ предусматривал дополнительные льготы: «свободную» (бесплатную) квартиру и жалованье в течение трех лет -12 руб. в месяц «от города».
Аптека Дуропа стала первым медицинским учреждением в Ярославском крае и одной из первых в российской провинции. Эта аптека, носящая неофициальное название «казанской» (расположена вблизи Казанского монастыря), работает и поныне.
После смерти Г.Г. Дуропа в 1769 г. аптека перешла в руки его вдовы, а затем, в 1784 г., - сына, Кристиана Дуропа. Новый владелец не имел фармацевтического образования, поэтому нанимал управляющих - дипломированных провизоров. Так, в 1806 г. он заключил контракт с Карлом Шмидтом сроком на один год. По контракту провизор становился материально ответственным лицом и обязывался выполнять положения Апте-
карского устава «без малейшего упущения». Детально оговаривались условия содержания аптеки, приготовления и отпуска лекарств, а также ежедневная сдача выручки. Плата Шмидту назначалась по тем временам высокая - 600 руб. в год (жалованье уездного врача составляло 250-300 руб.) и «сверх того пользоваться вместе со мною (К. Дуропом. - Е.С.) столом, чаем, кофе». Под жилье провизору и его помощнику выделялась комната при аптеке7.
Вторую в Ярославле вольную аптеку завел городской врач штаб-лекарь Петр Гове. В 1798 г. К. Дуроп купил у наследника Гове аптеку за 2 900 руб. «со всеми медицинскими инструментами и вещами» и объединил обе аптеки. В 1807 г. заведение перешло в собственность Максима Геслинга за 9 тыс. руб. ассигнациями8.
В первой половине XIX в. фармацевтический рынок в Ярославской губернии постепенно развивался. К юнцу 1825 г. насчитывалось уже 7 «партикулярных» (вольных, частных) аптек: в Ростове, Рыбинске, Угличе, Романове-Борисоглебске и три в губернском городе. В 1840-е гг. открылись аптеки в остальных пяти уездных городах, в 1861 г. - вторая аптека в Рыбинске9.
В 1823 г. в «Табели по Ярославской губернии о Медицинских чинах и Аптекарских чиновниках» упомянута казенная аптека при Доме призрения ближнего (ведомство Приказа общественного призрения). Сообщалось, что аптека «отдана в содержание» в 1815 г. аптекарю Руммелю, а в 1820 г. - аптекарю Геслингу10. В дальнейшем аптека как самостоятельное учреждение не упоминается. Других сведений о наличии казенных аптек не обнаружено.
Аптеки неоднократно переходили из рук в руки. Собственники - как правило, дипломированные фармацевты, они же и управляющие - были из иностранцев. Специалист с русской фамилией среди фармацевтов впервые появился в Ярославской губернии в 1844 г.: владелец аптеки в Мологе нанял провизора Шорникова11.
В 1797 г. руководство «медицинской частью» в губерниях, в том числе и фармацевтической деятельностью, было возложено на губернские врачебные управы. В интересах владельцев аптек Ярославская губернская врачебная управа сдерживала расширение аптечной сети. И сами аптекари, со своей стороны, стремились держать ситуацию под контролем. В 1806 г. в Министерство внутренних дел, в ведение которого перешли делаупраздненной Медицинской коллегии, по ступила жалоба на чиновников Ярославской губернской врачебной управы: те обвинялись в оказании содействия городовому лекарю, который собирался открыть свою аптеку в Ярославле12. Показательны условия контракта о продаже провизором Мейером аптеки в Романове-Бо-рисоглебске (1833г.): Мейер обязывался не заводить других аптек на территории губернии13. Позднее все же аптека Мейера появилась в Пошехонье.
Аптекарский устав 1836 г. вводил норму, согласно которой для открытия новых аптек требовалось согласие владельцев уже существующих14.
Следовательно, восстанавливался режим аптечной монополии, что повлияло и на ситуацию в Ярославской губернии. Так, в 1863 г. Ярославская губернская врачебная управа отказала в выдаче разрешения на учреждение четвертой аптеки в Ярославле из-за протеста провизоров Цаулиха, Би-шофа и Шнейдера, содержателей имевшихся в городе аптек15.
Чтобы открыть вольную аптеку, требовался значительный капитал, которым далеко не всегда располагали дипломированные «фармацевтики». Поэтому заводить аптеки разрешалось всем желающим, однако с тем непременным условием, чтобы управляли ими аптекари или провизоры, то есть лица, имевшие право на самостоятельную фармацевтическую деятельность. В 1847 г. МВД определило сумму, наличие которой соискатель должен документально подтвердить, чтобы получить разрешение на открытие аптеки: от 1 500 руб. (в уездном городе) до 3 ООО руб. (в губернском)16.
Процедура открытия частной аптеки была довольно сложной. Соискатель подавал прошение в МВД. К прошению прилагались документы, подтверждающие наличие капитала и квалификацию будущего управляющего. Кроме того, требовалось «мнение» губернской врачебной управы о необходимости нового заведения, заключение о готовности аптеки к работе и виза губернатора. Документы проходили экспертизу в Медицинском совете МВД, после чего Министерство выдавало разрешение, а врачебная управа, в свою очередь, снабжала владельца соответствующим «видом». Через такую процедуру прошел в 1824-1825 гг. Штегман, пожелавший завести аптеку в Угличе. Врачебная управа согласилась на «устроение аптеки» и поручила ее освидетельствовать уездному врачу. Лекарь доносил в управу: «Оная аптека тщательно мною осмотрена и найдена в совершенной исправности во всех частях входящих в состав оной». И заключал: можно «дозволить продажу медикаментов»17.
В ХУШ-Х1Х вв. большинство лекарственных препаратов изготавливалось самими аптеками в специально оборудованных лабораториях: га-леновые препараты (получают путем специальной обработки растительного и животного сырья), эфирные масла, ароматные воды, соли и т.д. Аптеки самостоятельно заготавливали местное лекарственное сырье. Для сушки и хранения лекарственных материалов необходимы были специальные помещения: материальная комната, сушильня (чердак), подвал, ледник. Уездные аптеки не располагали возможностями для осуществления сложных технологических процессов, часть лекарств закупалась в крупных аптеках в готовом виде.
Отечественное производство не обеспечивало аптеки лекарственными средствами в достаточном количестве и необходимом ассортименте. В первой половине XIX в., по данным МВД, около 150 наименований лекарственных материалов (для больных военного и гражданского ведомств) выписывалось из-за границы18. В Россию импортировались тропические растения, экзотические смолы, камфара, бура, квасцы, сера, ле-
чебные вина и т.д. С развитием фармацевтического производства в Европе российские аптекари стали завозить сложные органические лекарственные препараты (алкалоиды, гликозиды).
О соотношении заграничных и отечественных материалов в закупках аптек Ярославской губернии в стоимостном выражении можно судить по отчетам Геслинга. В 1825 г. аптекарь выписал материалов из-за границы на сумму 3 561 руб. 80 коп. Отечественное сырье и аптекарская посуда обошлись Геслингу в 1 798 руб. 80 коп.19 Расходы на заграничные материалы, таким образом, вдвое превышали расходы на отечественные. В таком же соотношении они приобретались и другими аптеками20.
Губернская врачебная управа проводила ежегодные ревизии аптек. Первая ревизия единственной тогда в Ярославле аптеки К. Дуропа была поручена в 1800 г. членам врачебной управы - «оператору» (хирургу) и акушеру - с предписанием, чтобы они «в точности взошли в рассмотрение, как медикаментов, материалов, посуды... и все ли в чистоте и доброте имеется... также состоит ли в оной аптеке столько запасу, сообразуясь с здешним расходом, и на сколько времени, при том вникнуть в рецептные книги, по какой цене отпускаются лекарства... по окончании осмотра, что найдено будет, по справедливости объявить»21. После ревизии аптеки в журнале врачебной управы появилась запись: «Найдено в оной аптекарских материалов довольно и оные свежи, лекарства составляются по чистой совести; посуда в хорошей исправности, чистота и опрятность также сохраняются, и недостатку ни в чем не примечено. Что касается до цены, на отпускаемые лекарства взимаемой, то оная по дороговизне припасов против того времени, как сделана такса, то есть в 1789 года сентября 20 дня, возвышена, однако с дозволения Государственной Медицинской Коллегии.. ,»22
Аптекарю дозволялось делать надбавки «за здешние материалы» по 20 %, за иностранные - по 30 %. В 1808 г. аптеки получили разрешение повысить цены на лекарства еще на 35 %: подорожали заграничные материалы23.
Врачебная управа следила за тем, чтобы аптека управлялась «экзаменованным» провизором или аптекарем, проверяла подлинность и доброкачественность лекарственного сырья и препаратов, правильность приготовления лекарств и соответствие цены установленной таксе. Под особым контролем находились хранение и отпуск ядовитых и сильнодействующих веществ, а также соблюдение запрета на продажу лекарств вне аптек. Ревизор проверял «снуровую» (или «шнуровую») книгу, то есть прошитую, заверенную печатью врачебной управы, куда в обязательном порядке записывались рецепты врачей.
В ходе ревизии обращалось внимание на устройство аптеки, наличие необходимого оборудования и посуды, санитарное состояние, квалификацию и деловые качества персонала. Ревизоры не имели специального фармацевтического образования, поэтому проверки в значительной степени носили формальный характер.
Журнал врачебной управы, зафиксировавший результаты ревизии трех ярославских аптек в 1832 г., дает представление об этих заведениях: «Аптеки снабжены разного рода медицинскими материалами и запасами свежими, неподложными и действительными» в количестве, «удовлетворительном на всякого рода требование медиков для здешнего города. Опрятность и порядок в рецептурной и материальных комнатах, устройство сушилен, подвалов и лабораторий, равно как полнота сих последних необходимыми снарядами найдены... в отменно лучшем виде... Для правильного приготовления лекарственных веществ в каждой аптеке имеются нужные фармакопеи и другие книги... Ядовитые вещества хранятся особенно, под непосредственным надзором самих управляющих. В отпуске их везде соблюдается строгая осторожность. Снуровые книги рецептурные ведутся по установленной форме исправно... Оценка делается по узаконенной таксе. Ручная продажа во всех трех аптеках хотя и бывает, но не иных веществ, как токмо совершенно безвредных»24.
В отчете по результатам ревизии аптеки провизора Натта в 1850 г. ревизор отметил: «Управляющий аптекой и ученик его по должности своей исправны»25.
Обнаруживались при ревизиях и различные нарушения. Так, в 1806 г. ревизоры обнаружили в ярославской аптеке испорченные слабительные средства и грязную посуду. При освидетельствовании провизор Шмидт «грубыми словами оскорбил штаб-лекаря Мостовецкого», члена комиссии. Об эпизоде доложили в губернское правление, которое постановило через полицию доставить Шмидта в управу и объявить строгий выговор, чтобы он «был в должном врачебной управе послушании и повиновении». Свое поведение провизор объяснил «незнанием будто бы совершенно российского диалекта», что не соответствовало действительности26.
Проверка ростовской аптеки провизора Шнейдера в 1834 г. выявила подлог: на некоторых рецептах «означена цена... велика и вовсе несообразна с таксою, на других подпись не того медика... почти все рецепты имеют двойную таксировку... из коих первая замарана или выскоблена». Управа сделала содержателю письменное «строжайшее замечание»27.
В 1836 г. ревизия отметила «недостаток самых необходимых лекарств» и «медленно сть в отпуске их» в пошехонской аптеке Мейера Врачебная управа приказала провизору пополнить запасы медикаментов, приискать помощника и вскоре закрыла аптеку до ликвидации всех «неисправностей»28.
Основным показателем деятельности аптек считалось количество рецептов, принятых к производству. В 1842 г. 9 аптек Ярославской губернии выполнили заказы по 39 493 рецептам. Наибольшее количество рецептов пришлось на Ярославль -19 273 (три аптеки) и Рыбинск (одна аптека) -11 06629. В 1850 г. ярославские аптеки приняли только 20 968 рецептов, рыбинская - 2 308, а все 12 аптек губернии - 35 086 рецептов30. В 1864 г. спрос на лекарства в Ярославле увеличился вдвое - 41 338 рецептов, но две рыбинские аптеки не дотянули до уровня 1842 г. - 9 547 рецептов31.
Доходы ярославских аптекарей не известны. Данные общероссийской статистики (на 1848 г.) позволяют подсчитать, что прибыль составляла 16-20 %, то есть, в среднем, 10 коп. на рецепт32. Можно допустить, что такой же была прибыль и ярославских «фармацевтиков». МВД категорически утверждало: «Вольных аптекарей, разбогатевших от фармацевтического дела, у нас решительно нет»33. Во всяком случае, провизоры далеко не всегда располагали возможностями нанять помощника. В 1825 г. гезели (помощники аптекаря, от нем. СевеПе - подмастерье) имелись только в аптеках губернского города. Аптекарских учеников не было вовсе. В уездных городах весь персонал состоял из провизора и работника.
Аптеки Ярославской губернии были мелкими заведениями и занимали небольшие помещения. В 1831 г. губернская врачебная управа так характеризовала местные аптеки: «Содержатели оных весьма много пекутся о должном порядке и торгуют лекарствами, не отступая от предписанных им правил, но как их торговля весьма ограниченна, то они и не могут иметь всегда в готовности многих запасов материалов и препаратов. Их можно некоторым образом сравнить с мелочными торговцами, для которых оптовая продажа производится столичными аптеками, откуда большая часть из оных выписывает годичную или полугодичную пропорцию готовых медикаментов и разных препаратов врачебных»34.
Вольные аптеки отпускали медикаменты лечебным учреждениям и частным лицам, обслуживали состоятельных жителей не только своего города и уезда, но и соседних населенных пунктов и местностей, пока сеть аптек не охватила всю губернию. Неимущие могли рассчитывать на благотворительность. В ярославской аптеке Натта, как выяснила врачебная управа, «для бедного класса людей медикаменты отпускаются с значительной уступкой против установленной таксы, а иногда и даром»35. Нередко и врачи «пользовали» собственными лекарствами «бедных людей без воздаяния»36.
Лечебные учреждения Ярославской губернии обеспечивались лекарствами из различных источников. Павел I в 1798 г. подписал указ о бесплатном отпуске медикаментов для лазаретов из казенных и вольных аптек по утвержденному каталогу37. Ярославские лазареты получали медикаменты из Московской главной аптеки. Обращаться в « партикулярную» аптеку разрешалось только в случае отсутствия казенных лекарств. Губернская врачебная управа тщательно проверяла обоснованность таких закупок и после ревизии счетов, предъявленных аптекарем, давала распоряжение об их оплате из средств казны. Если управа приходила к заключению, что лекарства приобретены незаконно, счета не оплачивались. Поэтому нередко возникали конфликтные ситуации. Так, дело о выплате провизору Пепке (аптека К. Дуропа) 1 345 руб. 54 коп. за лекарства, приобретенные в 1790-1797 гг., рассматривалось Медицинской коллегией. Только в 1800 г. Коллегия приняла решение удовлетворить требования фармацевта, но не деньгами, а лекарствами и аптечными материалами38.
В 1800 г. городовой врач Любима штаб-лекарь И. Шиллин заказал в вольной аптеке для арестантов медикаменты, которые не разрешалось приобретать за казенный счет. Эти лекарства, по мнению врачебной управы, предназначались «более для иностранных врачей и партикулярных людей за их деньги»39, а на лечение «колодников» казна отпускала 3 коп. серебром в день40.
Серьезные замечания были сделаны ярославскому городовому врачу в 1817 г.: «Лекарства штаб-лекарем Ноздровским прописаны слишком дорогие... понапрасну исходит лишняя сумма на посуду», ее нужно беречь, «дабы при новом выписывании лекарств употребить старую»41.
Для ярославской городской (градской) больницы частные аптеки предоставляли скидку: 18%(в 1840-е гг.), что давало экономию до 2 ООО руб. в год42.
В целях экономии «домашние лекарства» (воск, смола, льняное масло, уксус, хлебный спирт, коровье масло, свиное сало и т.п.) лекари заспали на месте. На эти цели в их распоряжении (под контролем городской думы) оставлялись «медикаментные деньги» - однопроцентные вычеты из жалованья военных и гражданских служащих. Ассигнования на медикаменты были невелики. В 1802 г., например, они составляли по 5 руб. 16 коп. для больниц уездных городов и 20 руб. - для ярославской больницы. Расходы по губернии составили лишь 22 руб. 10 коп., причем половина этой суммы приходилась на Ярославль43.
Типична ведомость расходов на лекарственные материалы для городских «штатных команд» (воинских, полицейской, арестантской и прочих), лечившихся на казенный счет. За январскую треть 1802 г. городовой лекарь закупил: вино горячее (1 ведро) - 4 руб., ветошка (перевязочный материал) - 70 коп., мыло (1 фунт) - 14 коп., масло деревянное (низший сорт оливкового, 8 фунта) - 20 коп., масло льняное (1 фунт) - 12 коп., яйца (15 шт.) -12 коп., гусиное сало -10 коп., холст (3 аршина- 2,13 м) - 36 коп., уксус (1 штоф -1,23 л) - 4 коп., мед (1 фунт) -16 коп., толока (2 ку вшина) -10 коп., калачи -10 коп., ячные крупы -10 юп. Общие затраты составили 6 руб. 24 коп.44
Больных «пользовали» простейшими средствами, применяемыми в народной медицине. Не лукавил попечитель богоугодных заведений Артемий Филиппович Земляника из гоголевского «Ревизора», когда говорил: «Насчет врачевания мы с Христианом Ивановичем (Уездным лекарем. -Е. С.) взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, - лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет!»
На больницы возлагалась обязанность заготавливать для своих нужд лекарственное сырье и разводить «ботанические огороды». В лечебницах, не располагавших достаточными площадями, в обязательном порядке небольшое помещение отводилось под аптеку, где не только хранились материалы и препараты, но и готовились лекарства. При этом аптека нередко служила и жилищем лекарскому ученику, который отвечал за сохранность
медикаментов. В Романово-Борисоглебской лечебнице, например, по словам инспектора врачебной управы, комната «так мала, что едва вмещает один шкаф с лекарственными материалами, в ней почти совсем нельзя приготовлять лекарств»45. Фармацевт - из соображений экономии - в уездных и даже губернской (до 1851 г.) больницах не полагался. Лекарства готовили врачи или под их руководством - лекарские ученики. Инспектор врачебной управы, обследовавший больницу в Угличе в 1827 г., с удовлетворением отмечал, что лекарь Ложников, «исправляющий с усердием и деятельностью свою должность, иждивением города закупил разные простые материалы в составе медикаментов и завел многие аптекарские посуды, и орудия, и печку с плитою для приготовления декоктов (отваров) и других лекарственных препаратов»46.
В 1844 г. Ярославская губернская врачебная управа пыталась настаивать на найме аптекарского служащего в рыбинскую больницу для судорабочих (бурлаков). В рапорте губернатору управа напомнила, что, согласно предписанию Хозяйственного департамента МВД, для приготовления лекарств необходимо «устроить особую аптеку» и иметь, «по крайней мере, сведущего аптекарского ученика и работника»47. Решение губернатора генерал-майора И. А. Баратынского было жестким: для «сокращения градских расходов» (лечение бурлаков оплачивалось городской думой) в вольной аптеке заказывать только такие лекарства, «которые не могут быть составлены в самой больнице», в остальных случаях покупать лекарственное сырье и «приготовлять лекарства через фельдшеров под наблюдением врача, не учреждая при больнице особой аптеки и не определяя фармацевта»48.
Долгое время не имела собственного фармацевта и ярославская городская (градская) больница (находилась на содержании и состояла в ведении Приказа общественного призрения), крупное, по масштабам XIX в., лечебное учреждение на 150 коек. Провизор появился в штате больницы лишь в конце 1850-х гг.49
В 50-х - начале 60-х гг. XIX в. в волости, населенные казенными крестьянами и находившиеся под управлением Министерства государственных имуществ, назначались фельдшера. Они оказывали сельчанам бесплатное «врачебное пособие». Там же открывались небольшие сельские аптеки, безденежно снабжавшие крестьян простыми медикаментами, которые готовились на месте50. Естественно, эти аптеки обходились без спе-циалистов-фармацевтов.
Согласно отчету врачебной управы за 1863 г., в губернии было устроено 14 сельских аптек в ярославском, ростовском, пошехонском и угличском уездах, 5 - на благотворительные средства и 9 - на средства губернской Палаты государственных имуществ, которая выделила на каждую аптеку по 60 руб. серебром (260 руб. ассигнациями). Медицинскую помощь, в том числе и лекарственную, получили 2 234 человек51.
В целом, в XVIII - первая половина XIX вв. аптечное дело и фармацевтический рынок в Ярославском крае развивались медленно. К 1862 г., согласно отчету врачебной управы, в губернии работали 13 частных аптек: три - в Ярославле, две - в Рыбинске и по одной в остальных уездных городах (сведения о сельских аптеках в отчет не включены). Казенных аптек не имелось. Число занятых в фармации составило 44 человека, включая 15 провизоров52. Это количество аптек было явно недостаточно для губернии с миллионным населением. Крестьяне практически были лишены лекарственной помощи. С другой стороны, ограниченность спроса на медикаменты тормозила развитие аптечного дела.
Причины этого крылись в хозяйственной и куль-турной отсталости российской провинции, неразвитости системы лечебных учреяедений, отсутствии у населения привычки прибегать к профессиональной медицинской помощи, в том числе и медикаментозной. Сыграло негативную роль недоверчивое отношение крестьян к неправославным: фармацевты - за редким исключением (да и немалое число лекарей) - имели иностранное происхождение, принадлежали к иным конфессиям. Наконец, лечебные учреждения не могли позволить себе закупать большие объемы лекарственных препаратов в частных аптеках из-за седости финансовых средств, что, в конечном счете, определялось политикой правительства в сфере здравоохранения. Так что состояние аптечного дела в Ярославской губернии в XVIII - первой половине XIX вв. отражало общее неудовлетворительное состояние медицинского обслуживания населения в России.
Примечания
1 Государственный архив Ярославской области (ГАЯО). Ф. 582. Оп. 1. Д. 985. Л. 2об.
2 Полное Собрание Законов Российской империи: Собрание 1-е. СПб., 1830. Т. XVIII. № 13045.
3 Оценка лекарствам. При том: Устав Аптекарский. Устав повивальным бабкам. Устав о должной плате медицинским чинам. СПб., 1789.
4 РГАДА. Ф. 346. Оп. 1, ч. 1. Кн. 41. Д. 312. Л. 555об.
5 Там же. Л. 563об.-564.
6 ГАЯО. Ф. 582. Оп. 1. Д. 985. Л. 3-4.
7 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 110. Л. 1-2.
8 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 138. Л. 7.
9 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 2129. Л. 421об.
10 РГИА. Ф. 1299. Оп. 12. Д. 359. Л. 4об.-5.
11 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 692. Л. 347.
12 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 62. Л. 10-11.
13 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 517. Л. 84.
14 Сало В.М. История фармации в России. М., 2007. С. 108.
15 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 2129. Л. 335; Д. 2242. Л. 29об.-30об.
16 Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел. Т. 7. СПб., 1858. С. 123.
17 ГАЯО. Ф. 86. Он. 1. Д. 296. Л. 7.
18 См.: Варадинов Н. История Министерства внутренних дел. СПб., 1862. Ч. 3., кн. 2. С. 328-329.
19 ГАЯО. Ф. 86. Он. 1. Д. 317. Л. 20.
20 Там же. Л. 20, 28, 30, 33, 36, 37-37об.
21 ГАЯО. Ф. 86. Оп.1. Д. 10. Л. 201об.-202.
22 Там же. Л. 204об.
23 ГАЯО. Ф. 86. Он. 1. Д. 145. Л. 36.
24 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 500. Л. 133об.-134.
25 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 1151. Л. 158.
26 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 110. Л. 1-3
27 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 519. Л. 38.
28 ГАЯО. Ф. 86. Оп.1. Д. 567. Л. 4.
29 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 648. Л. 41-49.
30 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 1154. Л. 18-18об.
31 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 2363. Л. 342об.-343.
32 Посчитано по: РГИА. Ф. 1287. Оп. 13. Д. 539. Л. 7об.-8.
33 Там же. Л. 7об.
34 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 488. Л. 31.
35 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 692. Л. 349.
36 ГАЯО. Ф.86. Оп. 1 Д. 284. Л. 18об.
37 ГАЯО. Ф. 79. Оп. 13. Д. 33. Л. 172.
38 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 11. Л. 2-3.
39 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 10. Л. 220об.
40 Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел. Т. 7. С. 103.
41 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 246. Л. 120.
42 РГИА. Ф. 1287. Оп. 12. Д. 1767. Л. 2об.
43 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 46. Л. 33, 46.
44 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 15. Л. 1об.-2.
45 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 692. Л. 183об.
46 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 341. Л. 4.
47 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 692. Л. 95-95об.
48 Там же. Л. 176.
49 РГИА. Ф. 1287. Оп. 17. Д. 586. Л. 41об.
50 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 2362. Л. 398-399об.
51 Там же. Л. 401.
52 ГАЯО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 2363. Л. 359об.-360.
