CC BY
18
МУСУЛЬМАНСКИЙ МИР: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Д. Брилева,
кандидат исторических наук, ассистент кафедры религиоведения ИСФН и МК КФУ (г. Казань) АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ИНСАЙДЕРСТВА И АУТСАЙДЕРСТВА В ИСЛАМОВЕДЕНИИ
Аннотация. Проблема инсайдерского и аутсайдерского подходов в религиоведении в целом является важным методологическим вопросом, прежде всего по критериям объективности и информативности получаемого на выходе знания. Проблема объективности исследователей-мусульман, занимающихся вопросами ислама, стала актуальной после событий 11 сентября 2001 г., а также в связи с ростом национализма в постсоветских республиках, когда ислам стал рассматриваться как часть национального наследия. Это высвободило апологетический потенциал исследователей-инсайдеров. В то же время проблема объективности может быть характерна не только для инсайдеров, но и для аутсайдеров, которые также могут быть обременены своей религиозной или мировоззренческой позицией, оказывающей влияние на уровень объективности ученого. При использовании же антропологического подхода в исламоведении можно говорить о градации инсайдеров, которая подразумевает разноуровневую вовлеченность исследователей в изучаемые ими сообщества. В этой связи представляется важным совпадение идентичности исследователя с идентичностью конкретного мусульманского сообщества, а также степень этого совпадения по ряду факторов: собственно религиозному; на основании принадлежности к той или иной религиозной группе; национальному; территориальному; временному; социально-экономическому; гендерному; идеологическому; по степени, а также характеру влияния той или иной исламской традиции. Если совпадение идентичностей по всем факторам или по наиболее значимым из них позволяет говорить об абсолютном инсайдерстве, то при неполном совпадении идентичностей исследователя и изучаемого мусульман-
ского сообщества можно утверждать об условном или относительном инсайдерстве.
Ключевые слова: антропология ислама, методология исламоведе-ния, инсайдер, аутсайдер, принцип объективности.
Введение
Проблема инсайдерского и аутсайдерского подходов в гуманитарной науке в целом и в религиоведении в частности нередко рассматривается в контексте соотношения объективности и субъективности исследователя [1; 16; 17]. Иными словами, в случаях, когда исследователем выступает инсайдер, неизбежно возникает вопрос, насколько его работы могут быть объективными? В то же время действительно ли исследования, проведенные аутсайдером, по умолчанию могут считаться объективными?
При обращении к проблеме соотношения объективного и субъективного в науке, важными представляются оценки этих категорий классиками постпозитивизма. Так, по словам К. Поппе-ра, его собственный способ использования терминов «объективный» и «субъективный» весьма напоминает кантовский, а именно: объективность положений подтверждается возможностью их проверки [6, с. 67]: «Я считаю, что научные теории никогда не могут быть полностью оправданны и верифицированы, но тем не менее они проверяемы. Следовательно, я буду полагать, что объективность научных высказываний основана на возможности их интерсубъективной проверки» [6, с. 68]. При этом, по Фейерабенду, проверяемость фактами сообщает научному положению лишь условную объективность: «Теории проверяются и, быть может, опровергаются посредством фактов. Факты содержат в себе идеологические компоненты - старые воззрения, которые давно исчезли из поля нашего зрения и, возможно, никогда не были сформулированы в явном виде» [10, с. 211-212].
Объективность в науке Т. Куну представляется невозможной по причине несовершенства любого из языков, которые не способны объективно описать материал: «Что касается языка чистого наблюдения, то, возможно, он будет еще создан. Но спустя три столетия после Декарта наши упования на такую возможность все еще зависят исключительно от теории восприятия и разума. <...> Ни один язык, ограничивающийся подобным описанием мира, известного, исчерпывающе и заранее, не может дать нейтрального
и объективного описания "данного". Философские исследования к тому же не дают даже намека на то, каким должен быть язык, способный на что-либо подобное» [3, с. 170-171]. По мнению Б. Латура, субъективность суждений говорит о замещении объекта в подобных исследованиях субъектом: «Объективность означает, что какие бы усилия ни прикладывали сомневающиеся, чтобы разорвать связи между вами и тем, что вы представляете, эти связи выдерживают проверку. Субъективность означает, что когда вы говорите от имени людей или вещей, слушатели понимают, что на деле вы представляете только самого себя» [4, с. 134].
Таким образом, объективность научных суждений, по мнению большинства постпозитивистских методологов науки, представляется условно существующей категорией. И одной из основных проблем современной науки оказывается проблема соотношения объективности и субъективности исследователя, что проявляется в инсайдерском и аутсайдерском подходах как в религиоведении в целом, так и в исламоведении в частности.
Среди современных отечественных ученых проблеме принципа объективности в науке свои работы посвятили В.Ю. Яковлев -«Принцип объективности и ценности научного познания» [18], И.В. Черникова - «О диалектике субъективного и объективного в научном познании» [14] и «Природа науки и критерии научности» [15], М. Розов - «Неклассическая наука и проблема объективности знания» [7].
Проблема инсайдерского и аутсайдерского подходов в религиоведении рассмотрена в статье Д. Шестопальца «Объективность и / или конфессиональность? Проблема "инсайдер - аутсайдер"» [17]. В статье автором дан подробный анализ работ зарубежных исследователей, посвященных данной проблеме (важность религиозного опыта для религиоведения - по В.К. Смиту; социологический подход, обесценивающий религиозный опыт, - по Б. Линкольну; «методологический атеизм» и «двойное гражданство» исследователя, которые «позволяли ученому оставаться верующим человеком, даже анализируя свою религию с максимальной критичностью» - по П. Бергеру; необходимость четкого различения двух позиций: конфессиональной и «секулярного интеллектуального мировоззрения» - по В.М. Уотту; скептическое отношение к проблеме «двойной принадлежности» или «двойной игры» религиоведа-инсайдера - по П. Бурдье; возможность прочувствования своей религии ученым-инсайдером и преувеличение объективности аутсайдеров - по Р. Мертону; отвержение привилегированного
положения инсайдеров в изучении своей религии - по Й. Йенсену; «временное обращение» в изучаемую религию - по Н.Р. Риту; «виртуальное инсайдерство» - по Ф. Мидоусу; взаимодополняющая природа «эмик» (изучение религиозной системы изнутри, в собственных ее категориях) и «этик» (описание религиозной системы извне, в рамках научно-теоретического подходов) подходов -по К. Паику и А. Ахерн. Сам автор, рассматривая противостояние инсайдерского и аутсайдерского подходов и опираясь на М. Фуко, приходит к выводу, что «в вопросе истины и научный, и религиозный дискурсы равно предстают не более чем системами репрезентации, которые выдвигают претензии на истину (truth claims), но способны создать только "эффект истины"» [17, с. 61]. В работе Я.В. Чорнойван «Методология исследования веры бахаи: "инсайдер - аутсайдер" подход» приведен анализ исследований современных русскоязычных ученых, затрагивавших в своих работах эту проблематику [16]. Разные аспекты инсайдерского и аутсай-дерского подходов освещены в работах таких современных исследователей, как А.В. Филькина [11], Л.И. Григорьева [1], В. И. Харитонова [13].
В нашей работе предпринята попытка рассмотрения инсайдерского подхода в исламоведении при изучении ислама через антропологический фокус. В статье показано, как антропологический подход в исламоведении, в случае ученого-инсайдера, подразумевает градацию инсайдерской природы исследователя. Поскольку антропологический подход в исламоведении, как и в целом в религиоведении, разбивает ислам на более мелкие, локальные, формы, исследователь-мусульманин, занимающийся проблемами ислама, далеко не всегда является абсолютным инсайдером, соотносясь с изучаемым им сообществом лишь частично.
Апологетика ислама
как один из основных видов мотивации
исследователей-мусульман,
занимающихся исламоведением
С 11 сентября 2001 г. начался новый период в истории мусульман всего мира. С этого момента каждый теракт и кровопролитное столкновение с участием мусульман и исламских лозунгов неизбежно приводят к нападкам на всех мусульман в целом или на саму идею ислама со стороны мирового сообщества. Как отмечает
Оливье Руа в своей статье «Страх перед несуществующим сообществом», опубликованной в газете «Le Monde» вслед за бойней в редакции «Шарли Эбдо», в своей попытке оценить взаимосвязь ислама и терактов французское общество делится на две неравные группы: наибольшая из них полагает, что «терроризм является квинтэссенцией "истинного" ислама, ведущего к отрицанию всего, что от него отличается, главенству жестких (шариатских) норм и воинствующему джихадизму» [8]. Вторая же, малочисленная, группа, преимущественно состоящая из мусульман и всего антирасистского движения, заявляет, что «подлинный ислам - это мирная, терпимая религия» и что «не надо возлагать вину на мусульман» [8]. Можно предположить, что в той или иной степени подобная тенденция прослеживается во всех сообществах, где мусульмане составляют меньшинство, в том числе и в русскоязычном сообществе. Так, можно наблюдать, как социальные сети Facebook и Twitter вслед за очередным терактом или происшествием взрываются постами и комментариями, резко осуждающими поведение мусульман и ислам в целом.
В этой связи появляются исследования в области исламо-ведения, в которых в той или иной степени читается апологетика ислама. Так, основным толчком на этом поприще стал «Ориентализм» Саида, который популяризировал «самоизучение», в том числе и ислама. Появляются исследователи, занимающиеся исламом, которые в процессе изучения принимают ислам, становясь инсайдерами, и чье неофитство находит отражение в их научных работах. Исследователи-аутсайдеры, занимающиеся исламом, также оказываются перед выбором, как именно представить ислам и мусульман перед интересующимися, число которых после известных событий 11 сентября резко возросло. Некоторые антропологи стали объяснять публике, что жизнь мусульман, проживающих на Западе, связана не только с жизнью всего остального исламского мира, но и самого Запада [21, с. 68].
Такая же реакция свойственна и той части исследователей-мусульман, которые воспринимают себя не только и не столько мусульманами, сколько представителями определенных течений. К примеру, с высокой долей вероятности можно предположить, что работы, написанные по движению Фетхуллаха Гюлена «Хиз-мет» самими адептами, нередко будут направлены на защиту образа этого движения, последователи же движения «Братья-мусульмане» посредством своих научных изысканий будут
стремиться обеспечить положительное восприятие своего «материнского» течения.
1990-е годы для народов, населяющих постсоветское пространство, были ознаменованы национализмом. Союзные республики, оставшиеся один на один со своей историей, крепко цеплялись за свое прошлое. В этой связи религия зачастую воспринималась как часть славного прошлого «родного» народа. «Для жителей Центральной Азии повторное открытие собственного национального наследия в определенной мере означало новое приобщение к исламу и мусульманской культуре, а также восстановление связей с остальным мусульманским миром, разорванных "железным занавесом". Ислам был частью этических и духовных ценностей нации, попранных Советами и нуждавшихся в поддержке в новый век национальной независимости. Возрождение ислама в современной Центральной Азии - это глубоко национальное явление. В разных странах региона оно приняло разные формы» [12, с. 170].
Поэтому исследования по исламу у казахов, киргизов, узбеков и татар принимали форму исследований по казахскому, киргизскому, узбекскому, татарскому исламу соответственно. Подобные работы в большей степени писались самими представителями национальных / локальных форм ислама и в той или иной степени имели апологетический характер. Но поскольку «для большинства населения ислам по-прежнему означал "возвращение" к национальной традиции и повторное открытие культурного наследия, в значительной степени утраченного в советский период» [12, с. 172], апологетика касалась не только и не столько формирования положительного образа ислама, сколько создания положительного имиджа конкретного народа, исповедующего ислам, а заодно и ислама как части культурного наследия этого народа.
Инсайдеры и аутсайдеры
как внутренние и внешние исследователи
в исламоведении
В религиоведении базовыми подходами к изучению той или иной религии являются подходы так называемых инсайдера и аутсайдера. (В широком смысле инсайдер - это «внутренний исследователь», аутсайдер - «внешний исследователь».) Иными словами, это подходы, требующие ответа на вопрос: изучается ли конкретная религия «изнутри» одним из адептов этой религиозной системы
или «извне» представителями других религиозных систем или мировоззрений. При этом избежать одного из данных подходов не представляется возможным: в любом случае религия будет рассмотрена «изнутри» или «извне».
В то же время возможно параллельное использование данных подходов в исследовании одного и того же предмета изучения. К примеру, когда исследователи из числа представителей того или иного суфийского тариката, имея определенный мистический (экзистенциальный) опыт и в то же время существуя в рамках научной традиции, опираются на инсайдерский (внутренний) и аутсайдерский (внешний) подходы. То есть определенные мистические переживания дают более полное представление о суфизме в целом и конкретном тарикате в частности. Умение абстрагироваться же, взглянуть на «родной» тарикат со стороны внешнего исследователя позволяет тому же ученому оценить существующую религиозную систему более взвешенно.
Инсайдерская и аутсайдерская позиции накладывают определенные особенности как на сам процесс изучения предмета исследования, так и на выводы, сделанные в ходе работы инсайдера или аутсайдера. Иными словами, основной проблемой, связанной с данными подходами, является проблема объективности исследований. Эта проблема подробно рассмотрена в упомянутой выше статье Дениса Шестопальца «Объективность и / или конфессио-нальность? Проблема "инсайдер - аутсайдер"» [17]. По умолчанию считается, что отсутствие объективности характерно именно для исследователей из числа инсайдеров. Продолжая эту мысль, можно предположить, что объективность при этом может страдать по двум причинам. Первая - неосознанная апологетика ислама в целом, а также неосознанное желание говорить о «родной» религии в положительном ключе. В любом случае здесь ключевым моментом является слово «неосознанное». Вторая - четкое понимание цели как служение своей религии путем публикации материалов, представляющих ислам или одно из его течений в наиболее выгодном свете. В подобных случаях аргументация положений подбирается исходя из заранее сформулированных выводов. Та часть материалов, которая не укладывается в концепцию, игнорируется. Такой вид служения своей религии посредством популяризации / апологетики в научных кругах может быть как личной инициативой исследователя-инсайдера, так и указанием, данным представителем иерархической верхушки течения.
В то же время, как отмечает Д. Шестопалец, бытие аутсайдером не делает автоматически исследования ученого, занимающегося «чужой» проблемой, объективными: «верующие инсайдеры и аутсайдеры, так или иначе, имеют целью подтверждение истинности своей религии или же опровержение истинности чужой» [17, с. 51]. К примеру, исламоведческие работы православных миссионеров XIX в. Е.А. Малова (1835-1918) и М.А. Ма-шанова (1852-1924), профессоров, работавших в противомусуль-манском отделении Казанской духовной академии [2, с. 211] и имевших целью доказать ложность исламского вероучения и фанатичность татар-мусульман, также не являются объективными в силу постановки заведомо известных выводов и построения исследований с целью доказать последние [9, с. 115]. Так, можно говорить о том, что в этих случаях имеет место обусловленность исламом, с той лишь разницей, что если для исследователя-мусульманина обусловленность своей религией имеет знак «+», то для вышеупомянутых исследователей эта обусловленность имеет знак «-».
Еще одним примером подобной обусловленности могут служить случаи с исследователями из числа воинствующих атеистов, которые предопределены не столько исламом в частности, сколько религиозными системами в целом. Поэтому атеистическое мировоззрение исследователя далеко не всегда может являться абсолютным признаком объективности исламоведческих работ.
При этом, по мнению ряда исследователей, проблема инсайдерского и аутсайдерского подходов является не проблемой (Р. Мертон, Й. Йенсен), а выбором позиции ученого (Р. Мертон, Ван дер Вен) [17, с. 59-61]. Продолжая данную мысль, можно заметить, что и инсайдер, и аутсайдер при проведении своих исследований в любом случае сталкиваются с риском необъективности. В случае же с инсайдерами и аутсайдерами речь идет лишь об особом виде необъективности - необъективности, основанной на изучении Себя и Другого. Подобные сложности предлагается решить путем абстрагирования от предмета изучения.
Антропологический подход в исламоведении:
Градация инсайдеров
Проблема соотношения универсального и локального, общего и частного в исламе (как и в других религиозных системах) является предметом спора не только для самих мусульман, но также
и для исследователей, занимающихся вопросами ислама. Что такое «сам ислам», «настоящий», «универсальный», «классический», «чистый» ислам и где он находится? Эти и близкие по смыслу вопросы ставятся многими исследователями. Существуют различные подходы, обеспечивающие разное отношение исследователя к различным формам бытования ислама. Так, эссенциалистский подход допускает существование «чистого» ислама, которому вне зависимости от контекста его существования неизменно присущими остаются некоторые черты. К примеру, по убеждению Бернарда Льюиса, подобной характерной чертой ислама является экспансионистская установка ислама [5, с. 23-24].
Для антропологического же подхода общества, проживавшие или проживающие в разное время на разных территориях, представляются носителями разного ислама, но в то же время равного по своей исследовательской ценности. Обращаясь к классику антропологии ислама Талалу Асаду, «ислам не является ни особой социальной структурой, ни совокупностью различных верований, артефактов, обычаев и морали. Это традиция» [19, с. 14]. При этом ортодоксальность имеет решающее значение для всех исламских традиций, которые используют ее для оправдания собственной власти [19, с. 15]. Существует также термин «исламы» [20], который подразумевает под собой, во-первых, отсутствие единого ислама как такового, во-вторых, наличие целого ряда локальных форм бытования этой мировой религии, которые в свою очередь и дали жизнь этому термину.
При применении антропологического подхода в исламо-ведении, а именно рассмотрении конкретного сообщества, привязанного к определенному времени и к определенной территории, проблема подхода инсайдера и аутсайдера также становится важным методологическим вопросом: является ли исследователь одним из них или чужим для этой группы, а также насколько исследователь может являться «своим» для этого сообщества, и можно ли говорить об инсайдерской природе исследователя, опираясь лишь на то, что он придерживается ислама, не являясь носителем конкретной локальной формы, характерной для изучаемого общества? Поэтому при использовании данного подхода в исламоведе-нии можно говорить о разноуровневой вовлеченности исследователя в изучаемое им сообщество.
Степень вовлеченности исследователя может разниться. К примеру, современный татарин-мусульманин, изучающий ислам и / или мусульман советского периода, по степени вовлеченности
будет отставать от ученых, изучавших этот же ислам непосредственно в советский период даже при равных остальных условиях. Во временном отношении современный мусульманин уже не является одним из представителей того самого советского татарского мусульманского сообщества. Также при изучении движения «Хизб ут-Тахрир» степень вовлеченности исследователя, являющегося пусть даже мусульманином, но не состоящего в этой организации, также будет невысокой.
В этой связи важным представляется совпадение идентичности исследователя с идентичностью конкретного мусульманского сообщества, а также степень этого совпадения.
Можно выделить несколько факторов, влияющих на соотнесенность исследователя с типичным представителем конкретной изучаемой общины:
- собственно религиозный фактор, который в случае изучения религии будет являться базовым условием инсайдерства;
- принадлежность к той или иной религиозной группе внутри ислама. Как уже было отмечено выше, антропологический подход проводит различия между разными формами бытования ислама. В этой связи включенность исследователя в ту или иную традицию исповедования ислама также будет являться одним из важнейших факторов;
- национальный. Здесь также важно иметь в виду внутренние различия в рамках одного этноса, внутренние трения, нередко складывавшиеся исторически и сохранившиеся благодаря культурной памяти;
- территориальный. Этот фактор собственно и позволяет говорить о локальных формах ислама, которые разделены географически;
- временной, который позволяет различать сообщества мусульман одной и той же традиции, но проживавшие в разное время, а следовательно, и в разных политических и социально-экономических условиях (к примеру, изучение современным исследователем советского ислама);
- социально-экономический. Принадлежность к другой социально-экономической группе, отличной от той, которая является характерной для основной массы изучаемого мусульманского сообщества, может также не позволять инсайдеру быть полноправным его представителем даже при равных остальных условиях;
- идеологический. Изменения политической обстановки в регионе или стране, в случае если эти изменения затрагивают
жизнь и представителей изучаемой общины, могут стать важным маркером разделения общины по данному признаку;
- по степени / характеру влияния той или иной исламской традиции. Фактор, который раскрывает всё более новые оттенки при уже имеющемся делении одного и того же общества по другим обозначенным признакам;
- гендерный. Гендерные особенности религиозных обрядов связаны с разными функциями, выполняемыми женщинами и мужчинами в религиозной повседневности (например, институт абыстай у некоторых тюркских народов, или «женщины, звавшиеся отинои, бибиотин или халфа», которые традиционно происходили из образованных семей и преподавали азы религиозной учености девочкам в сельской местности [12, с. 148]).
В этой связи, к примеру, при изучении ислама советского татарского мусульманского сообщества абсолютным инсайдером будет выступать татарин-мусульманин, проживавший в то же время и на той же территории, в тех же экономических условиях, а также относившийся к той же социальной группе, обладавший той же идеологической установкой и находившийся под влиянием той же религиозной традиции.
При неполном совпадении идентичностей исследователя и изучаемого мусульманского сообщества можно говорить об условном или относительном инсайдере. Как уже было отмечено ранее, исследователь, изучающий какое-либо мусульманское сообщество, может не жить в тех же территориальных или временных границах, что и изучаемая им группа, не совпадать с ней по национальному признаку, относиться к другой социально-экономической группе, быть сторонником другой идеологии, находиться под влиянием другой религиозной традиции.
При этом в зависимости от течения внутри ислама часть вышеупомянутых факторов могут являться критичными, а часть -не представлять особого интереса. К примеру, в случаях с некоторыми мусульманскими сообществами часть вышеприведенных факторов могут не влиять на формирование групповой идентичности. В подобных случаях несовпадение идентичности исследователя по этим, некритичным, факторам с идентичностью изучаемой им группы не приводит к отдалению от предмета исследования.
В то же время можно говорить о переходном состоянии аутсайдера в инсайдера. Примером тому может служить случай, когда исследователь, не являющийся членом изучаемого сообщества «по принципу крови» или «по принципу земли», так или иначе
эмоционально соотносит себя с этими людьми, что позволяет говорить о своеобразном «приобретенном инсайдерстве». (Не путать с «временным обращением» в изучаемую религию - по Н.Р. Риту и «виртуальным инсайдерством» - по Ф. Мидоусу. Последнее «позволяет соблюсти требования феноменологической эмпатии и при этом сохранять свою принадлежность к конкретной религии» [17, с. 58-59].) В данном случае такое «приобретенное инсайдер-ство», с одной стороны, неизбежно сообщает исследованию эмоциональную вовлеченность ученого в предмет своего исследования, что, в принципе, является основным условием подобной попытки перейти из разряда аутсайдера / условного инсайдера в разряд «инсайдера по духу». С другой стороны, этот переход может и не влиять на расширение доступа к внутренней информации (что обычно характерно для абсолютного инсайдера), поскольку внутренняя самоидентификация исследователя вполне может остаться незамеченной или неоцененной членами конкретной изучаемой общины.
Заключение
Антропологический подход в исламоведении позволяет увидеть в едином исламе различные локальные формы бытования. Именно он дает возможность увидеть разницу между исламом современного татарского сообщества России и между исламом мусульманского населения УзАССР, между исламом последователей движения Фетхуллаха Гюлена и исламом членов организации «Хизб ут-Тахрир». Конкретное общество людей, как носителей той или иной локальной формы ислама, становится минимальной неделимой частью и в то же время единицей измерения ислама.
Подобный подход накладывает отпечаток и на проблему ин-сайдерства и аутсайдерства. При использовании антропологического подхода в исламоведении одной лишь принадлежности ученого к исламу недостаточно для того, чтобы быть полноценным инсайдером. В этой связи представляется важным соотнесение идентичности исследователя с идентичностью конкретного мусульманского сообщества, а также степень этой соотнесенности по ряду факторов: собственно религиозному; на основании принадлежности к той или иной религиозной группе; национальному; территориальному; временному; социально-экономическому; ген-дерному; идеологическому; по степени / характеру влияния той или иной исламской традиции. Совпадение идентичностей по всем
факторам или по наиболее значимым из них будет свидетельствовать об абсолютном инсайдерстве. Неполное совпадение идентич-ностей исследователя и изучаемого мусульманского сообщества может свидетельствовать об условном или относительном инсай-дерстве.
Взгляд на религию «изнутри» и «извне» неизбежно остается одним из базовых методологических вопросов религиоведения в целом, прежде всего по проблемам объективности и информативности получаемого знания. Антропологический же подход позволяет провести градацию инсайдеров и увидеть разные уровни включенности исследователя в изучаемое сообщество.
Литература
1. Григорьева Л.И. Социолог религии: Органический инсайдер в статусе профессионального аутсайдера. К вопросу о профессиональной компетенции и вероятностной ангажированности // Социология религии в обществе Позднего Модерна (памяти Ю.Ю. Синелинои): Материалы 3-й Межд. научной конференции. НИУ «БелГУ», 13 сентября 2013 г. / Отв. ред. С. Д. Лебедев. -Белгород: ИД «Белгород», 2013. - С. 87-97.
2. Исхаков Р. Миссионерство и мусульмане Волго-Камья (последняя треть XVIII -начало XX в.). - Казань: Татарское книжное издательство, 2011. - 222 с.
3. Кун Т. Структура научных революций. С вводной статьей и дополнениями 1969 г. - М.: Прогресс, 1977. - 300 с.
4. Латур Б. Наука в действии: Следуя за учеными и инженерами внутри общества. - СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2013. - 414 с.
5. Луис Б. Ислам и Запад. - М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2003. - 317 с.
6. Поппер К. Логика и рост научного знания. - М.: Прогресс, 1983. - 606 с.
7. Розов М. Неклассическая наука и проблема объективности знания // Высшее образование в России. - 2006. - № 2. - С. 145-154.
8. Руа О. Страх перед несуществующим сообществом // https://openrussia.org/ post/view/2010/ Последнее посещение: 29 апреля 2016 г.
9. Современное состояние татар-мухаммедан и их отношение к другим иноверцам (доклад профессора Казанской духовной академии М. Машанова Миссионерскому съезду 1910 года). - Казань: Иман, 2002. - 124 с.
10. Фейерабенд П. Против методологического принуждения: Очерк анархистской теории познания // Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. -М.: Прогресс, 1986. - С. 125-466.
11. Филькина А.В. Опыт отечественных исследователей новых религиозных движений: Проблема формирования исследовательской позиции // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. -2010. - № 1 (9). - С. 17-28.
12. Халид А. Ислам после коммунизма: Религия и политика в Центральной Азии. -М.: Новое литературное обозрение, 2010. - 304 с.
13. Харитонова В.И. Работа с сакральными знаниями и практиками: Методико-методологический аспект // Этнографическое обозрение. - 2010. - № 3. -С. 7-21.
14. Черникова И.В. О диалектике субъективного и объективного в научном познании // Известия Томского политехнического университета. - 2010. - Т. 316, № 6. - С. 82-87.
15. Черникова И.В. Природа науки и критерии научности // Гуманитарный вектор. Сер. Философия, культурология. - 2012. - № 3. - С. 89-97.
16. Чорнойван Я.В. Методология исследования веры бахаи: «инсайдер - аутсайдер» подход // Universum: Общественные науки: электронный научный журнал. - 2014. - № 5 (6) // http://7universum.com/ru/social/archive/item/1319 Последнее посещение: 29 апреля 2016 г.
17. Шестопалец Д. Объективность и / или конфессиональность? Проблема «инсайдер - аутсайдер» // Религиоведческие очерки. - 2012. - № 3. - С. 47-62.
18. Яковлев В.Ю. Принцип объективности и ценности научного познания // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2009. - № 87. - С. 49-59.
19. Asad T. The idea of the Anthropology of Islam. Occasional papers series. - Center for Contemporary Arab Studies. - Georgetown University, 1986. - 22 p.
20. El-Zein A. Beyond Ideology and Theology: The Search for the Anthropology of Islam. - Annual Review of Anthropology. - 1977. - Vol. 6. - Р. 227-254.
21. Marranci G. The Anthropology of Islam. - Oxford, New York, Berg Publishers, 2008. - 182 p.
«Исламоведение», Махачкала, 2016 г., т. 7, № 4, с. 46-57.
