CC BY
142
УДК 130.2
М.А. Загибалова, канд. филос. наук, доц., 8-4872- 35-74-37, mista79@mail.ru (Россия, Тула, ТГПУ им. Л.Н. Толстого)
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ГРАНИЦЫ В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ: КАРНАВАЛИЗАЦИЯ И НЕОНОМАДИЗМ
Посвящена анализу антропологического аспекта феномена границы в современной социокультурной ситуации на примере некоторых антропологических практик трансгрессии.
Ключевые слова: современная культура, граница, маргинальность, трансгрессия, карнавализация, неономадизм.
Современная социокультурная ситуация, рассматриваемая большинством исследователей как кризисная, переходная детерминирует актуализацию различных пограничных феноменов в культуре и социуме, а также создает условия для изменения в понимании концепта границы.
Традиционно граница представляет собой одновременно и начало, и конец всякого определенного бытия. В этом заключена ее парадоксальность, т.к. разъединяя, она одновременно объединяет, является одновременно конечной и бесконечной, а также содержит в себе потенциальную устремленность к противоположности, граница - «это опосредование, через которое нечто и иное есть и не есть» [1]. В этом заключена диалектическая сущность границы, «граница есть то, в чем ограничиваемые в той же мере суть, в какой и не суть...» [2, с. 237]. Граница имеет синтетическое содержание, т.к. «в границе выдвигается небытие-для-иного, качественное отрицание иного... Противоречие сразу же имеется в том, что граница как рефлектированное в себя отрицание (данного) нечто содержит в себе идеально моменты нечто и иного, и в то же время они как различенные моменты положены в сфере наличного бытия как реально, качественно различные» [2, с. 188]). Качественную сторону границы составляют неопределенность и амбивалентность (взаимооборачиваемость), ведь граница «состоит лишь в том, что она переступает самое себя» [2, с. 314].
Антропологический аспект в осмыслении феномена границы, понимаемый, прежде всего, как преодоление границ субъектом, в современной философии является, пожалуй, ведущим наряду с феноменологическим и эпистемологическим подходами.
Проблеме «антропологии Границы» (в контексте общей концепции «Границы Человека») посвящена работа «Человек: сущее трояко размыкающее себя» С.С. Хоружего [3]. По мнению Хоружего, современный антропологический опыт сосредоточен именно на тех проявлениях человека, которые обычно называют «предельными проявлениями», «феноменами Границы», «феноменами трансгрессии» и т.п. Поэтому именно создание
«антропологии Границы» (в отличие от прежней «антропологии Центра») является «заданием и потребностью времени» [3].
Хоружий указывает на несколько причин подобного «антропологического поворота». Исследователь считает, что истоки современного глобального кризиса следует искать на антропологическом уровне (в процессах, происходящих с человеком), и природа этого кризиса - антропологическая. Также, описывая современное социокультурное состояние, Хоружий отмечает, что «слова "граница", "предел" возникают навязчиво и постоянно, когда идет речь о ведущих тенденциях и характернейших проявлениях современного человека» [3], кроме того «упорное, непреодолимое влечение Человека к своей Границе - определяющая черта сегодняшней антропологической ситуации» [3]. Именно из опыта современности, по мнению Хоружего, «проступает ... новый облик человека, новая антропологическая реальность, лишенная неизменяемого сущностного ядра» [3].
В своей работе Хоружий определяет Границу Человека (Антропологическую Границу) как полную совокупность его предельных проявлений. Помимо этого выдвигает мысль о том, что при анализе Границы Человека наблюдается некая ее эволюция - «эволюция Границы Человека, отвечающая смене доминирующей топики - от онтологической Границы к онтической, а затем к виртуальной; иначе говоря, мы констатируем скольжение Человека по своей Границе вниз» [3]. Однако, придя к подобному выводу, в завершении своей работы исследователь с надеждой отмечает, что обнаружение этого процесса нисходящего скольжения не является законом и характер отношений Человека с его Границей в любой момент способен измениться.
Хоружий считает, что сам человек на сегодняшний день может быть представлен не в качестве центра, а в качестве периферии, т.е. границы. Исследователь пишет: «опыт современности ставит под сомнение, если не прямо отрицает это наличие неизменного сущностного центра - и проблема человека не может более ставиться как проблема отыскания и изучения такого центра. Однако интуиция «центра человека» сразу же подсказывает и альтернативу себе. Если человека нельзя более характеризовать «центром» - его остается характеризовать «периферией», а точнее - границей» [3].
Это, в свою очередь, означает, что в современной социокультурной ситуации актуализируется такая научная сфера, как маргинальная антропология. Именно она, по мнению С.П. Гурина, «должна изучать пограничные феномены человеческого бытия и пограничные фигуры, которые характеризуются пограничным состоянием, специфическими формами бытия и особыми способами существования» [4]. Гурин подчеркивает, что исследование фундаментальных проблем и феноменов человеческого существования непосредственно связано с изучением границ бытия человека, пограничных состояний и техник [4].
В своей работе, посвященной изучению маргинальной антропологии, исследователь рассматривает возможные тактики и стратегии поведения человека на границе: 1) обнаружение границ, осознание границ, определение границ; 2) страх границы, отталкивание от границы, избегание, убегание, бегство от границы; 3) стремление к границе, притяжение к границе, убегание на границу, центробежное движение; 4) стирание, размывание границ; 5) игнорирование границ, пренебрежение границей (как будто ее нет), забвение границ; 6) пребывание на границе, в пограничной ситуации, в пограничной зоне, в неопределенности, двойственности; 7) расширение границы, размыкание границ, развитие, совершенствование, прогресс, расширение границ человеческого опыта; 8) переход, пересечение границы, преодоление границы (подвиг), нарушение границ (преступление), переступание границ, разрушение, превосхождение границ, транс-цендирование, расширение границ человеческого; 9) пребывание за границей, за гранью, по ту сторону, в другом пространстве, в иных сферах бытия. В соответствии с этими возможными тактиками и стратегиями человеческого поведения на границе Гурин выделяет следующие маргинальные феномены человеческого бытия: 1. Игра. 2. Праздник. Опьянение. Чудо. 3. Путешествие. Паломничество Туризм; а также следующие маргинальные фигуры: 1. Герой. Жрец. Царь. 2. Постмодернист. Монах. Юродивый.
Гурин отмечает, что понятие маргинальность соотносится с понятием границы не только в статическом варианте (пребывание на границе или у границы), но и в динамическом (процесс перехода, пересечения, преодоления). Гурин также считает, что «понятие границы объединяет в себе целый комплекс смыслов: граница как топологическая структура, переход через границу как динамический процесс, пересечение границ как изменение онтологического статуса, и кроме того, граница как место события, события пересечения границ» [4].
Среди множества феноменов, отражающих «антропологию Границы», можно выделить два ключевых: карнавал и номадизм, т.к. их сущность отражает пространственно-временные характеристики взаимодействия Человека и Границы. Феномен карнавала отражает в наибольшей степени временной аспект границы, а феномен номадизма пространственный, т.е. хронос и топос границы. Таким образом, при помощи анализа этих двух феноменов становится возможным создание некоего «хронотопа Границы».
В современной культуре антропологический аспект границы наиболее ярко отражен в феноменах карнавализации и неономадизма, которые, в свою очередь, находят свое отражение в большинстве современных антропологических практик, являющихся, по сути, трансгрессивными.
Феномен карнавализации - один неотъемлемых и важнейших компонентов культурного пространства современности. Он находит свое отражение и проявляет себя в разнообразных ипостасях и различных областях
современной жизни и неизменно сопутствует повседневной жизни современного человека. Многочисленные проявления карнавализации в современной культуре в полной мере отражают переходность и пограничность современного социокультурного состояния.
В целом для современной социокультурной ситуации характерной чертой является карнавализация всех сфер человеческой жизни (шоу-бизнеса, спорта, религии, политики и т. д.), что представляет собой карна-вализацию жизни - «утрату различий между реальностью и зрелищем» [5]. Поэтому карнавализация в современной культуре предстает как явление тотальное, т.к. разнообразные проявления феномена карнавализации проявляется в трех наиболее существенных формах существования современной культуры (элитарной, массовой и контркультуре).
Также для феномена карнавализации характерно «рассеянное», «растворенное» положение в пространстве и времени, в отличие от «сгущенного» пространственно-временного положения карнавала (в условиях циклического времени). Это связано с утратой роли подлинного праздника в современной культуре и размыванием непосредственно праздника в стихию обшей повседневной праздничности, что является следствием утраты четкой границы между праздничностью и повседневностью (будничностью), имевшей место в традиционной культуре. При этом утрачивается роль подлинного праздника и праздничности. Особенно отчетливо эта тенденция в современном обществе прослеживается в рамках массовой культуры: «праздник, густо облепленный праздничностью, им же эксклюзивно оправдываемой, стал успешным товаром и многократно всучен по самым разным поводам. Праздники не слишком удаются, в то время как праздничность заполонила повседневность. Она воплощена в развлекательной индустрии, в стилистике упаковок, в оформлении витрин, в моде, в украшении цветными лампочками зимних деревьев, в зовущей, пестрой, незакомплексованной, взвинчено-радостной рекламе» [6, с. 156].
Происходит тотальная экспансия «праздничного» (атрибутивных свойств праздника) в мир повседневности, в результате чего праздник как форма эмоционально-символической деятельности теряет специфику своей самодостаточности в культуре. В этой ситуации сущностные характеристики праздника иногда приписываются современной культуре в целом (Ф. Мюре провозглашает её «гиперфестивной эрой», а Р. Генон характеризует как эпоху «непрерывного и зловещего карнавала»).
Также карнавализация представляет собой эстетический способ восстановления целостности мировосприятия окружающего мира. Данный феномен имеет непосредственную связь не только со сферой материально-телесного, но и со сферой идеального, причастной к трансцендентной реальности Абсолюта, т.к. смех, лежащий в основе карнавализации, вскрывает имеющиеся противоречия и приближает тем самым к познанию истины. Таким образом, феномен карнавализации выступает в качестве фактора,
стимулирующего процессы культурного обновления. В этой связи необходимо постоянное присутствие данного феномена в культуре.
В целом карнавализация выступает как сущностная характеристика, отражающая образ жизни современного человека и его взаимоотношения со временем. Карнавализация воплощает ситуацию, когда будничное и праздничное (время) меняются местами, рассеиваются, смешиваются, т.е. утрачивают свою «ограниченность».
Другим феноменом современной культуры, также отражающим образ жизни современного человека, является феномен неономадизма, который, в свою очередь, связан прежде всего с аспектами взаимодействия человека и пространства.
Феномен неономадизма, как и феномен карнавализации находит свое воплощение практически во всех сферах современной культуры. Прежде всего проявления феномена неономадизма, на сегодняшний день связывают со сферой со сферой труда (работы) и путешествий (туризма).
Французский исследователь Ж. Аттали считает, что одной из причин появления современного номадизма (неономадизма) является научно-технический прогресс, благодаря которому современный человек способен преодолевать разнообразные границы времени и пространства. «Кочевые предметы, вторгаясь в нашу жизнь, несут целую вселенную товаров, которые на первый взгляд находятся в полном беспорядке и не связаны друг с другом. Но на самом деле они объединены одним направляющим принципом: все они созданы для манипуляции информацией — образами, формами, звуками, причем делают это на громадных скоростях, трансформируют услуги, оказываемые вам другими людьми, в предметы, одновременно полезные и портативные, производимые в ходе индустриального процесса»
[7].
«Кочевые предметы» так изменяют жизнь человека, что четко разграниченные прежде отдых и работа (как праздничное и будничное) также теряют четкость своих границ. Современные «технологии работы», новейшие способы осуществления трудовой деятельности, такие, как сетевой маркетинг, фрилансерство, стрингерство, коворкинг и др. - все они призваны если не превратить работу в отдых, то, по крайней мере, сблизить эти две сферы (труда и отдыха). В целом же кочевничеству всегда было свойственно освоение «новой ниши». В связи с этим, ключевыми характеристиками номадизма традиционно являются динамизм и мобильность.
Туризм, являвшийся первоначально локальной антропологической практикой, также представляет на сегодняшний день современную форму номадизма. «Трепетный зов музы дальних странствий расширяет горизонты, заставляет покидать обжитое пространство, а жажда к перемене мест влечет к далеким вершинам. Покорение космоса, уже лишенное ореола феноменальности, - квинтэссенция философии номадизма. Космический
туризм - это кульминационная точка. Далее следуют другие галактики» [8].
По мнению А. Ярового «номадизм создает в пространстве особые границы, в которых воплощается социокультурная реальность. Эта реальность функционирует посредством постоянного воспроизводства своей целостности - идентифицирующих связей. Живая система, попавшая в ситуацию войны, агона-борьбы, подвергается таким коренным изменениям, что выходит из этого состояния не просто обновленной, но преображенной. В ней элементы сплачиваются вокруг некоего центра, часто имеющего символическое, сакральное значение. Центр присутствует как элемент стабильности, но, поскольку кочевник все время находится в движении, центр изменяется вместе с ним, он забирает его с собой, как цепь очага, как юрту, как «превосходные двери» юрт, в которых воплощен дух предков, богатство и слава рода» [9].
Карнавализация и неономадизм во многом отражают принципы постмодернистской философии, что находит свое отражение в таких понятиях постмодернистской философии, как «ризома», «шизоанализ», «па-стиш», «лего», «коллаж», «лабиринт», «событие», «симулякр», «складка», «номадология».
Это связано с тем, что в современном культурном пространстве актуализируется феномен игры, что, в том числе, ведет к особой значимости виртуальной реальности в современном обществе. Таким образом, и феномен карнавализации, и феномен неономадизма в современной культуре имеют особую виртуальную ипостась.
Виртуальное пространство на сегодняшний день предоставляет человеку уникальные возможности, отсутствующие в реальном мире, вследствие которых он (человек) обретает иную ипостась своего существования - виртуальную. Математическая «теория игр», практика деловых игр, игровое моделирование ситуаций, перенос игры на неигровые виды деятельности, игротерапия, игротренинг и т.п. в настоящее время активно используются в самых различных сферах человеческой жизнедеятельности. С введением Витгенштейном термина «языковой игры» (Sprachspiel) понятие игры входит в теорию языка и лингвистическую философию. Понимание языка как явления, имеющего сущность только в процессе конкретной игры конкретных применений языка, объясняет в некоторой степени феномен «вживания» в иную, виртуальную реальность. «Принимая» правила игры, мозг реципиента адаптируется к виртуальному миру и способен ориентироваться и успешно функционировать в нем как в реальном мире.
Одна из современных антропологических практик, активно используемых в современном виртуальном пространстве, - чат (chat - беседа, болтовня), который является карнавальным по своей сути.
Уникальные возможности чатовского бытия с присущей им технической скудностью средств для самовыражения участников общения в чате
(«растворенная телесность», т.е. отсутствие тела как такового; «эмоциональный дефицит», компенсируемый при помощи «смайликов» и «кап-сов»; ограничение объема реплик и максимально допустимой временной форы для ответа) определяют карнавальный характер чатовского действа, а такие факторы как развертывание коммуникации в ином (виртуальном) пространстве, замена реальных людей виртуальными образами (посетители чатов пользуются только «никами», которые, по сути, являются аналогом масок), практически абсолютная свобода моделирования ситуаций стимулируют игровой, карнавальный характер чата. «Как и карнавал, описанный М.М. Бахтиным, чат - это отрицание реальной жизни, реальных статусов, общепринятых норм общения, да и, определенной мере, просто реальных людей. Это игра условностей и условных персонажей» [10].
Таким образом, анализ феномена карнавализации и феномена неономадизма в современной культуре показывает, что в современную эпоху происходит конституирование нового времени и нового пространства социума и культуры. Между феноменами карнавализации и неономадизма существует глубокая взаимосвязь, каждый из которых, по своему отражая характеристики времени и пространства, способствует созданию нового современного хронотопа.
Список литературы
1. Пивоваров Д. В. Граница // Кемеров В. Философская энциклопедия. URL: http://terme.ru/dictionary/183/word/ (дата обращения: 07.10.2011).
2. Гегель. Наука логики: в 3 т. M., 1970. Т. 1.549 с.
3. Хоружий С.С. Человек: сущее трояко размыкающее себя. URL: http://www.antropolog.ru/doc/persons/horujy/Horujy2 (дата обращения: 12.03.2012).
4. Гурин С.П. Маргинальная антропология. URL: http://philosophy.ru/library/margin/index.html (дата обращения: 26.04.2012).
5. Эко У. «Карнавализация» нравов. URL: http://fryta-c.livejournal.com/7508.html (дата обращения: 14.06.2012).
6. Чередниченко Т. Праздничность // Новый мир. 2002. № 11. С. 155-165.
7. Аттали Ж. На пороге нового тысячелетия. URL: http://strategema.narod.ru/global/attali.htm (дата обращения: 03.09.2012).
8. Номадизм // DOMUS. 2008. URL: http://www.domusweb.ru/summary03.html (дата обращения: 03.09.2012).
9. Яровой А. Агон и номадизм. URL: http://dikoepole.com/2010/03/05/agon_nomadism/ (дата обращения: 16.02.2012).
10. Нестеровы В. и Е. Карнавальная составляющая как один из факторов коммуникативного феномена чатов. URL: http://flogiston.ru/articles/netpsy/nesterov (дата обращения: 02.02.2008).
M.A. Zagibalova.
ANTHROPOLOGICAL ASPECTS BORDER IN CONTEMPORARY CULTURE: CARNIVALIZATION AND NEONOMADIZM
The article is devoted to the consideration of the anthropologic aspect of the discontinuity phenomenon in modern sociocaltural situation as based on the, example of some transgression anthropologic experiences.
Key words: modern culture, border, marginality, transgression, carni-valization, neonomadizm.
Получено 15.10 .2012
УДК 18.7.01:7.03
М.Л. Зайцева, канд. филос. наук, доцент, проф. кафедры, 8-495-959-45-85, zvmm964@rambler.ru (Россия, Москва, ГКА им. Маймонида)
ИСКУССТВО-СИНЕСТЕЗСИСТЕМА: МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
Подвергается осмыслению актуальная научная проблема синестезии как глубинного свойства целостного художественного мышления и эстетического восприятия. Обосновывается концепция «Искусство-Синестезсистема», позволяющая рассмотреть искусство с позиции становления и развития синестезийных идей.
Ключевые слова: философия, эстетика, синестезия, искусство, процесс познания, эстетическое восприятие.
Одной из модных тем современного искусствознания является синтез искусств, в котором огромную роль играет синестезия (букв. - соощу-щение). Анализ синестезийных идей в искусстве проводится чаще всего на уровне художественного результата: выявляются аналогии между параметрами художественных языков, исследуются формы проявления синестезии в искусстве. Данные исследования обладают несомненной научной ценностью. Между тем изучение результатов творчества важно сочетать с изучением механизмов творчества, специфики процессов художественного мышления и эстетического восприятия. Комплексность подобных исследований позволит увидеть динамику процессов смыслогенеза в искусстве.
Методологически значимыми подходами в изучении синестезии как системного свойства эстетического восприятия стали идеи интегральности различных уровней сознания (К. Юнг, В.Налимов, Р.Ассанджоли, Ю. Лот-ман), синтетичности сферы целостного сознания (В .И. Коротаев, В.Н. Лос-ский, М.К. Мамардашвили, Г. Налчаджян, B.C. Степин), исследования синтетичности эстетического сознания (Г. Лихачев, В. Бычков). Методологической основой исследования является системный подход, позволивший проанализировать изучаемое явление в широком историко-культурном, философско-эстетическом аспекте и установить проблему синестезийного способа эстетического восприятия как комплексную интегративную идею, присущую крупнейшим художественным системам.
