CC BY
171
Антропологические традиции: стили, стереотипы, парадигмы: Сб. ст. / Ред. и сост. А.Л. Елфимов. М.: НЛО, 2012. 208 с., ил.1
Галина Васильевна Грошева
Томский государственный университет/Томский государственный педагогический университет [email protected]
Елена Владимировна Хахалкина
Томский государственный
университет
Термин «антропология», несмотря на его беспрецедентную популярность в современной российской историографии, по-прежнему наполнен разными смыслами и содержанием. Редактор и составитель рецензируемого сборника А.Л. Елфимов справедливо считает, что ставший модным в отечественной науке с 1990-х гг. термин «антропология» «мог означать все что угодно, от философии до социологии и от антропософии до астрологии» (С. 7). Подобное определение отчасти сохраняет актуальность и в настоящее время — российская антропология все еще находится в поисках своей идентичности, что, в свою очередь, требует опоры на зарубежный опыт.
Прояснению задач сборника служит вступительная статья А.Л. Елфимова, в которой он обращает внимание на наиболее важные мировые тенденции в развитии антропологии, включая их в общую дискуссию о гуманитарной отрасли знания, ее требованиях и ограничениях. При этом авторы издания не преследовали цели равноценно и «адекватно» представить национальные антропологические традиции (например, в нем нет статей, посвященных динамично развивающимся сегодня китайской или индийской антропологии, не обосновывается выбор публикуемых авторов). Как представляется,
1 Выполнено в рамках работ по проекту «Человек в меняющемся мире. Проблемы идентичности и социальной адаптации в истории и современности» (грант Правительства РФ № 14.B25.31.0009).
основной посыл сборника — обозначить главные вехи в становлении и развитии зарубежной и российской антропологии, а также сделать более доступными для широкой российской аудитории работы современных зарубежных авторов. Это особенно важно, поскольку даже классики мировой антропологии, как отмечает С.В. Соколовский, «знакомы не всем, не все, не подробно, иногда в не слишком удачных переводах, которых в России вообще позорно мало» (С. 94).
В рецензируемом сборнике собраны статьи (или, по определению редактора, «дискуссионные эссе»), посвященные проблемам и успехам антропологии как дисциплины и сферы деятельности; их авторами являются авторитетные ученые-антропологи из разных стран мира: Дж. Маркус (США), П. Харвей (Великобритания), М. Абелес (Франция), А. Гин-грих (Австрия)1, Т.Х. Эриксен (Норвегия), Х.Ф. Фермойлен (Нидерланды), А.Л. Елфимов и С.В. Соколовский (Россия), А.Р. Рамос (Бразилия), Э. Кротц (Мексика), А. Бошкович и И. Ван Вик (ЮАР).
Практически все статьи (за исключением работ Т.Х. Эриксена и С.В. Соколовского) были опубликованы ранее в журнале «Этнографическое обозрение» (2005, № 2; 2008, № 6). В качестве перевода статей на русский язык вряд ли приходится сомневаться: переводчиками выступили С.В. Соколовский, А.Л. Елфимов, Е.И. Филиппова, Э.Г Александренков — ведущие российские специалисты, сотрудники Института этнологии и антропологии РАН, имеющие большой опыт перевода профессиональных текстов и их публикации (в частности, в журнале «Этнографическое обозрение»).
Представленный в издании материал позволяет проследить развитие антропологических исследований в разных странах — от их становления до нынешнего поиска антропологией своей идентичности в контексте сначала колониальной эпохи (в ряде случаев колониализм оказал прямое воздействие на зарождение дисциплины и ее развитие), затем периода деколонизации и совпавшей с ней глобализации. Авторы статей попутно поднимают и такие важные вопросы, как определение границ современной антропологии, ее соотношение со смежными дисциплинами в контексте междисциплинарных исследований. Неслучайно замечание американского антрополога Дж. Маркуса о том, что «антропология находится в состоянии неведения относительно собственной дисциплинарной области» (С. 59).
В статье А. Гингриха повествуется о статусе и проблемах развития социокультурной антропологии в немецкоязычных странах Европы (Австрии, Германии, Швейцарии и др.).
Несколько важных тем в той или иной степени освещаются всеми авторами. Среди них — специфика антропологии как дисциплины, влияние колониализма и деколонизации на становление и современное состояние дисциплины в ряде стран, взаимодействие антропологии (антропологов) и власти, ее восприятие в обществе. Особое внимание уделено проблемам становления антропологии в России, анализу ее современного состояния.
Как показано в работах, специфика антропологических традиций хорошо видна даже на уровне наименований этой дисциплины в разных странах. В США предпочтителен термин «культурная антропология», в европейском дискурсе — «социальная антропология». Однако это деление не вполне верное и весьма условное. Хан Фермойлен, например, отмечает двойственный характер нидерландской антропологии, свойственный ей с момента институционального оформления и выразившийся в том, что после Второй мировой войны стало проводиться различие «между культурной антропологией и так называемой социологией незападных сообществ» (С. 131). Объединяет оба направления продолжающий набирать популярность термин «социально-культурная антропология» (С. 132). Этот же термин, причем даже в названии своего эссе («О социокультурной антропологии США, ее проблемах и перспективах», с. 48), использует и Дж. Маркус, основатель журнала "Cultural Anthropology".
В бразильском научном антропологическом сообществе не решена проблема соотношения этнографии, этнологии и антропологии. И если среди бразильских ученых существует согласие по поводу определения антропологии (она характеризуется как всеобъемлющая область теории и метода) и этнографии (как акта сбора данных и его производных, включающих описание результатов), то провести четкие границы между этнографией и этнологией не удается. В качестве рабочего варианта Альсида Рита Рамос дает определение этнологии как раздела антропологии, «фокусирующегося на этнографическом исследовании, которое находится на том же классификационном уровне, что и эпистемологическое или историческое рассмотрение предмета» (С. 162).
При характеристике современного состояния антропологических исследований все авторы отмечают их взаимосвязь с процессами глобализации, усложнившими поиск антропологией своей идентичности в связи с ее отходом от изучения преимущественно прошлого. Антропология как дисциплина находится в поиске — зародившись в форме полевых исследований, она все больше становится связанной с изучением современ-
ного общества, что сохраняет «внутри дисциплины линии разлома» (С. 197).
Так, по мнению М. Абелеса, современная французская антропология характеризуется «смещением этнографического интереса к исследованию близких культур и современности» (С. 74). Та же тенденция — распространение антропологических исследований на новые области (проблемы полиэтнич-ных сообществ и миграции, туризма, новых условий работы, потребления, медицинской антропологии, антропологии религии, городской антропологии) — отмечается авторами и в отношении Нидерландов (С. 145), Норвегии (С. 123), США (С. 57-58).
Эта «раздвоенность» дисциплины на изучение «прошлого» и «современности», по мнению некоторых авторов, приводит к ее маргинализации и даже падению интереса к ней со стороны общества. Этот факт отмечает британская исследовательница П. Харвей; ее мнение созвучно взглядам другого британского антрополога, Дж. Спенсера, который объясняет отсутствие дисциплины в школе ссылкой на популярное мнение Э.Р. Лича, доказывавшего еще в начале 1970-х гг., что школьникам «сложно было бы воспринимать моральные ценности других народов, пока они не вполне понимают ценности общества, к которому принадлежат» [Leach 1973: 4; цит. по: Spencer 2000: 6]. Другие причины «непопулярности» антропологии, согласно Спенсеру, — это ситуация создания государства благосостояния после Второй мировой войны и спрос бюрократии не на антропологов, а на социологов, с чем согласились и университеты, и правительство [Spencer 2000: 5].
Объясняя причины падения популярности социальной антропологии в немецкоязычных странах, А. Гингрих указывает на процесс девальвации традиционных жанров репрезентации, посредством которых антропологическое знание передавалось публике. «Выставки народов» потеряли привлекательность к 1920-м гг., музеи как центральная арена, на которой происходила презентация культур для широких масс, — к концу 1950-х гг. (С. 33-34). Французский исследователь М. Абелес настроен более оптимистично, отмечая, что «за пределами ограниченного круга антропологов существует настоящий общественный интерес к новым подходам в нашей дисциплине» (С. 75).
Мексиканским ученым Э. Кротцем отмечены такие проблемы в развитии национальной антропологии, как недостаточная представленность исследований мексиканских антропологов и достижений дисциплины в средствах массовой информации,
в сфере принятия правительственных решений, в деятельности партий и общественном мнении (С. 188).
Иначе складывается ситуация в норвежской антропологии, которая в последние десятилетия развивается очень успешно. Норвежские ученые активно публикуются на английском языке в международных изданиях за пределами Норвегии; внутри страны существует антропологический дискурс на норвежском языке, поддерживаемый специализированными журналами и книгами. Антропологи активно сотрудничают с журналами, газетами, радио и телевидением, публикуются в интернете и участвуют в важных общественных мероприятиях (С. 109—112). Т.Х. Эриксен раскрывает причины этого успеха и отмечает его непредвиденные последствия. Знакомство с норвежским опытом может быть особенно интересным для российских антропологов, поскольку статус дисциплины в нашем обществе сравнительно невысок. «Большинство россиян, — пишет С.В. Соколовский, — очень плохо осведомлены о том, чем занимаются этнографы или антропологи, а если что-то и знают об этом, то не считают их деятельность социально необходимой и полезной» (С. 102).
Весьма категоричную оценку дает С.В. Соколовский и развернувшимся на рубеже ХХ—XXI вв. в российском этнологическом сообществе дискуссиям, направленным на поиск новых теоретических подходов, отмечая их малоперспективный и «преимущественно идеологический и политический, нежели научный, характер» (С. 91). Вместе с тем в качестве позитивного результата этих методологических поисков следует отметить наметившуюся в начале 2000-х гг. тенденцию к отказу от жесткого следования той или иной концепции и обращение к интегрированному подходу, попытке преодоления оппозиции между примордиализмом и конструктивизмом (подробнее см.: [Грошева 2006]). Преимущества такого подхода не отрицают и исследователи, позицию которых в российском научном сообществе определяет приверженность конструктивизму. «Все подходы к пониманию этничности не являются обязательно взаимоисключающими», — отмечал в 2001 г. В.А. Тишков [Козловский 2001: 30].
Возможно, представленным в сборнике оценкам присуща эмоциональная окраска, но они характеризуют общемировые тенденции, в том числе поиск антропологией и антропологами своего места в системе научных знаний.
Несомненным достоинством сборника является обращение в каждом из дискуссионных эссе к специфике становления антропологических школ, анализу места и роли их основателей
в современной антропологии. Судя по затронутым проблемам, рефлексия по поводу состояния и проблем антропологических исследований в той или иной стране оказалась полезна самим авторам. С одной стороны, размышления об «особости» дисциплины в гуманитарной отрасли знания, точках «совпадения» антропологии с близкими дисциплинами — такими как этнология и этнография — помогли составить целостный взгляд на трудности и достижения антропологических исследований. С другой стороны, отвечая в своих эссе на один из главных вопросов, сформулированных составителем сборника А.Л. Ел-фимовым, — о том, каков современный статус антропологии, — авторы исходят главным образом из своего опыта работы, что придает некоторую субъективность суждениям, избежать которой довольно трудно.
Еще одна важная проблема антропологии, затронутая авторами, — необходимость приспосабливаться к характерным не только для России, но и для зарубежных стран попыткам «связать» гуманитарную сферу с производством. В большинстве случаев это априори провальная затея, потому что подобные установки на реализацию призрачных производственных задач в гуманитарной сфере тормозят и даже парализуют интеллектуальные поиски ученых, приводят к снижению значимости самого гуманитарного знания. Так, П. Харвей с разочарованием отмечает, что последние тридцать лет в Великобритании были отмечены радикальными призывами тэтчеровских и блэровских правительств «соединить науку с производством» под лозунгами «получения отдачи от инвестированных денег» и демонстрации взаимодействия с «обществом». Результат оказался предсказуем: «Формальные статистические показатели роста привели к тому, что административные цели и дух менеджерства стали доминирующими факторами в определении направлений деятельности университетов» (С. 23).
Спецификой российского варианта взаимодействия власти и науки, судя по всему, является подмена понятия социального заказа понятием заказа политического. «У нас охотно финансируются исследования проблем, с которыми сталкивается власть (конфликты, имиджмейкерство, оценки политического рейтинга и т.п.), — пишет С.В. Соколовский, — и плохо те, с которыми сталкивается народ (бедность, крах систем бесплатного образования и здравоохранения, падение уровня жизни и снижение качества жизни населения)» (С. 98).
Антропологи из Великобритании, Франции, Нидерландов, ЮАР увязывают становление антропологических исследований с расцветом и закатом колониальных империй и соответ-
ствующими расистскими установками на определение уровня развития зависимых народов. Только в эпоху деколонизации и постколониализма начинается отказ ученых-антропологов от восприятия традиционных обществ как «примитивных», становится возможна критика колониальных властей и управления: «В постколониальную эпоху под влиянием процесса глобализации увлечение экзотизмом и инаковостью неизбежно должно было уступить место констатации того факта, что с архаизмом и примитивизмом покончено» (М. Абелес, с. 73).
К сожалению, в представленных эссе мало внимания уделяется влиянию холодной войны на взаимоотношения метрополий с доминионами и зависимыми территориями и сквозь призму этого, говоря современным языком, на антропологию «незападных обществ». Процессы деколонизации в условиях противостояния двух сверхдержав приводили к тому, что «борьба за Африку» приобретала идеологический характер; для того чтобы выиграть «битву за умы людей», бывшим метрополиям нужно было доказывать привлекательность своего «способа жизни» (подробнее см.: [Хахалкина 2007: 72—73]).
В предисловии составителя говорится: «Эта книга — о "стилях" антропологии, о ее национальных "инкарнациях", <...> о контекстах, в которых развивается антропология, о формах, которые навязывают ей эти контексты, о стереотипах, которыми обрастает антропология как специфическая сфера интеллектуальной деятельности» (С. 6). Именно в таком ключе авторы дискуссионных эссе представили свои размышления. Замысел сборника реализован вполне успешно. В нем представлены характеристики различных национальных антропологических традиций, отмечены достижения антропологов в рамках национальных школ, затрагиваются терминологические и институциональные проблемы социокультурной антропологии, поднимаются вопросы о восприятии антропологии и антропологов в обществе и многое другое. Знакомство с материалом позволяет соотнести достижения и проблемы отечественной и зарубежной антропологии, проследить сходства и различия в их становлении и развитии.
Сборник «Антропологические традиции: стили, стереотипы, парадигмы», несомненно, будет интересен не только антропологам, но и всем интересующимся проблемами истории научной мысли.
Библиография
Грошева Г.В. Категории этноса и этничности в современном научном дискурсе // Вестник ТГПУ. Серия «Гуманитарные науки (исто-
рия)». 2006. Вып. 1 (№ 52). Томск: Изд-во ТГПУ, 2006. С. 104— 110.
Козловский В.В. Социальная антропология: профессия и призвание. Интервью с профессором Валерием Тишковым // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Т. 4. № 4. С. 5—36.
Хахалкина Е.В. «Речь о ветре перемен» британского премьер-министра Г. Макмиллана: декларации и реальности колониальной политики Великобритании 1960 г. // Сибирский междунар. ежегодник / Под ред. А.Г. Тимошенко, Л.В. Дериглазовой. Томск: Изд-во ТГУ, 2007. Вып. 3. С. 72-81.
Leach E.R.. Keep Social Anthropology Out of the Curriculum // Times Education Supplement. 1973. 2nd Feb. P. 4.
Spencer J. British Social Anthropology: A Retrospective // Annual Review of Anthropology. 2000. Vol. 29. P. 1-24.
Галина Грошева, Елена Хахалкина
