CC BY
66
Д. В. Гарбузов
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО СУБЪЕКТИВИЗМА ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ТЕМПОРОЛОГИИ Ж. ЛАКАНА
Статья посвящена анализу темпорологической концепции известного французского философа и психоаналитика Ж. Лакана, который разрабатывает критику субъекта психических феноменов с позиции трансцендентализма и интерсубъективизма.
Критика субъекта психических феноменов была исчерпывающе реализована в исследованиях Ж. Лакана. Они встраивают психоанализ в единую линию критики субъекта, идущую от Канта к Хайдеггеру. В соответствии с этой традицией Лакан уходит от простой дифференциации реальности на внешнюю и внутреннюю, материальную и психическую, субъективную и объективную. Одним из основополагающих фактов, который открыл психоанализ, Лакан называет представление о том, что «Эго - это функция воображаемая» [1. С. 256]. Это означает для него, что «Эго не сливается с субъектом. Но что же мы называем субъектом? Да то самое, что в развертывании объективации находится вне объекта» [1. С. 257]. Субъект, таким образом, «выходит далеко за границы того, что индивид воспринимает “субъективно”, столь же далеко, как и истина, которой он способен достичь» [2. С. 34].
Соответственно, можно сказать, что Лакан продолжает августиновскую традицию обнаружения оснований времени в специфическом «растяжении» или «расширении» человеческой души. В частности, для него «вся проблема заключается в сопряжении символического и воображаемого при конституировании реального» [1. С. 107]. Реальность человека предстает как результат применения способности символического кодирования и воображаемого воспроизводства предварительно означенной действительности. Опираясь на психоаналитический опыт, Лакан доказывает, что первичной, изначальной реальностью для человека никогда не является то, что рассматривается в качестве таковой естественными науками. Настоящей исходной, первичной реальностью являются: «Всевозможные “вот-это”, к которым равно относятся объекты, инстинкты, желания, склонности и тому подобное; они-то и представляют собой простейшую чистую реальность, которая соответственно ни в чем не разграничена, она ни хороша, ни плоха, а одновременно хаотична и абсолютна, изначальна» [1. С. 107].
В частности, согласно Лакану реальное есть то, что «категорически противится символизации» [1. С. 90], то, что пребывает вне символизации - «выталкивание из субъекта» [1. С. 413]. Опираясь на разработки Фрейда, он реконструирует следующую структуру генезиса реального: вначале имеет место «первичное отторжение», т.е. реальное возникает как внешнее по отношению к субъекту; затем внутри представления, образованного путем воображаемого воспроизведения первоначального восприятия, возникает различающее понимание реальности как той составляющей этого объекта первоначального восприятия, которая не просто полагается самим субъектом в качестве существующей, а может быть вновь найдена им на том месте, где он способен овладеть ею [1. С. 414]. Таким образом, реальное
конституируется и осознается как не мое, инородное мне сущее, чье бытие не исчезает, а сохраняется и без осуществляемого мною усилия по его восприятию и символическому означиванию. Оно существует как «слепое пятно» в прозрачной ясности моего означенного сознанием бытия. Реальное - это то, не поддающееся символизации бытие, которое я не могу воспроизводить в воображении и вынужден находить его в готовом виде. Естественно, что такой реальностью обладают не только материальные объекты, находящиеся «вне» меня, но и инстинктивные и прочие образования, имманентные моему существованию. Иными словами, человек обнаруживает реальность как инородную, трансцендентную природу самого себя.
Инструментом обнаружения и оперирования реальностью является символизация, символическое означивание восприятия. Точнее говоря, согласно Лакану символизация проявляет себя как «двойное движение внутри субъекта: человек сначала превращает свое действие в объект, но затем, в нужное время, снова восстанавливает это действие в качестве основания» [2. С. 55]. Иными словами, процесс смыслового означивания мира состоит из двух вложенных друг в друга этапов. Сначала, осознавая интенциональные объекты восприятия, человек формирует их символическую модель, забывая при этом о ее сконструированности и приписывая ей объективную, трансцендентную реальность. Таким путем происходит устранение возможных сомнений в реальности объектов восприятия-осознания. Однако одновременно человек символически означивает, осознает и сам процесс восприятия-осознания, устраняя, таким образом, возможное сомнение и в его объективности. Так, выражаясь терминами Гуссерля, через постоянную взаимоподмену интенционального акта (ноэсис) и интенционального предмета (ноэма) поддерживается уверенность в осуществлении объективного восприятия объективной реальности. Хотя именно психоаналитический опыт показывает, что часто люди символически реконструируют неадекватную, искаженную, фантазматическую реальность. Возможность этого, согласно Лакану, обеспечивается самой природой символа, назначение которого заключается в том, чтобы, аннигилируя, расщепляя предметную реальность, трансформировать ее в формат, доступный осознанию.
Благодаря этому предметная реальность подпадает под власть желания: «Итак, символ с самого начала заявляет о себе убийством вещи, и смертью этой увековечивается в субъекте его желание» [2. С. 89]. Подпадая под власть желания при символическом реконструировании реальности, субъект приобретает опыт воображения. В частности, воображаемое, согласно Лакану, основано на «обращенной идентификации»
[2. С. 176]. Это означает, что сформированная под влиянием желания и объективированная субъектом та или иная идентификация, вновь возвращаясь в субъект, заставляет теперь его идентифицироваться с собой. Так люди оказываются во власти ими же произведенных образов. Самым характерным примером такой обращенной идентификации, по Лакану, является отождествление себя с Эго - «собственным Я».
Таким образом, в отношениях между реальным, символическим и воображаемым, а также в структуре возникающего как результат этих отношений образа мира «все зависит от положения субъекта» [1. С. 109], которое главным образом определяется его местом в мире символического. Поскольку именно символическое есть коренная, исходная характеристика субъективного, постольку он пишет: «Если уточнять, в какой момент человек становится человечным, скажем, что это происходит тогда, когда он хоть сколько-нибудь вступает в символическое отношение» [1. С. 206]. Главная и фундаментальная символическая система - это язык. Его исходной функцией является деятельность именования, которое, «уничтожая вещь, одновременно переводит ее в символическую плоскость, благодаря чему и возникает собственно человеческий регистр» [1. С. 288]. Поэтому Лакан говорит: «Момент, когда желание становится человеческим, совпадает с моментом, когда ребенок рождается в язык» [2. С. 88]. Поскольку именно в языке происходит символическое означивание мира, постольку «до речи нет ни бытия, ни небытия» [1. С. 301]. Вопрос о бытии или небытии чего-либо решается в процессе вербализации. Бытие получают только те интенциональные предметы, которые обретают имя. И именно здесь Лакан обнаруживает основания темпоральности человеческого бытия.
Первичная реальность человека, состоящая из «объектов, инстинктов, желаний, склонностей», сама по себе атемпоральна. Она не включена в единую, однонаправленную последовательность, единый поток существования и восприятия-осознания в бергсоновском или гуссерлевском смысле. Существование становится темпоральным только в процессе символизации первичной реальности, т.е. в дискурсивном акте именования: «Элемент времени является конституирующим измерением порядка речи» [1. С. 318]. Только будучи включенной в речь, первичная реальность существования получает темпоральное измерение. Время - это структурная характеристика не существования самого по себе, а именно языка. Однако открытая психоанализом сложность заключается в том, что вербализация имманентной человеку реальности не является тотальной и непрерывной. Поэтому в существовании человека формируются не одна, а сразу несколько темпоральных историй. Одна из них является актуальной, а остальные - латентными. Первая содержит самоидентификацию Эго, а остальные образуют сферу бессознательного. Эта бессознательная сфера субъекта структурирована как речь Других. Таким образом, согласно Лакану человек однажды может обнаружить, что его устами говорит Другой, его существование проживают Другие. Соответственно, душевные болезни представляют собой наиболее сложные случаи такого рода. Поэтому главной целью психоанализа является освобожде-
ние истинной речи, о чем он пишет так: «Субъект начинает анализ или говоря о себе, но не для вас, или говоря для вас, но не о себе. Когда он заговорит о себе с вами, считайте, что анализ закончен» [1. С. 384]. В результате анализа человек должен вернуть себе утраченные темпоральные линии, обрести «утерянное время».
Впрочем, согласно Лакану, ситуация является еще более сложной, поскольку символическое означивание реальности, избавляя человека от власти вещей, одновременно отдает его под власть желания. Почувствовав и осознав свою способность навязывать вещам их образ, субъект испытывает трудно преодолимое искушение навязывать свое воображение реальности, рассматривать реальность как свое воображение. «Каждый раз, когда субъект воспринимает себя в качестве формы и в качестве собственного Я, каждый раз, как он конституирует себя в своем статусе, в своей стати, в своей статике, его желание проецируется вовне. Откуда и вытекает невозможность всякого человеческого сосуществования. Но, слава Богу, субъект живет в мире символа, то есть в мире говорящих других. Вот почему его желание может быть опосредовано и признано, иначе вся человеческая деятельность исчерпывалась бы беспредельным стремлением к уничтожению Другого как такового» [2. С. 226].
Иными словами, мое желание быть не терпит конкуренции с желанием быть Другого. Слепое желание не хочет делить свое бытие с Другим, аналогично желающим, вообще не хочет признать возможности разделения моего бытия с кем-то Другим. Поэтому существование людей было бы невозможно, если бы язык помимо номинативной функции не был бы способен выполнять и коммуникативную. Однако, к счастью, исходной формой языка является речь, т.е. обращение к Другому. Таким образом, согласно Лакану, собственной областью человеческого субъекта является символическое, а центром символического отношения -признание. Это значит, что с самого начала символизация включена в отношение интерсубъективности. Возникая в форме речи, язык сразу же создает интерактивную среду, в которой желание становится человеческим, т.е. получает свой смысл в желании Другого - «не столько потому, что другой владеет ключом к желаемому объекту, сколько потому, что главный его объект - это признание со стороны другого» [2. С. 38]. Поэтому «внешний» мир изначально возникает как место, в котором возможна встреча с другими: «Внешний мир - то, что мы называем реальным миром и что является лишь очеловеченным символизированным миром, созданным из трансценденции, введенной в первичную реальность символом - может возникнуть лишь в том случае, если в нужном месте произойдет ряд встреч» [1. С. 119].
Более того, именно встреча с Другими конституирует самого субъекта - тем способом, что он усваивает себе образ Другого, узнавая в нем себя [1. С. 225]. Не учитывая зеркальности Другого, нельзя понять, почему «человек мыслит себя как тело, хотя ничто не предполагает такого знания о себе, ведь он находится внутри» [1. С. 225]. Осознание Другого предшествует осознанию себя. В самом себе субъект сначала познает Другого. Поэтому темпоральность человеческого существования также имеет интерсубъективную природу.
Время формируется как осознание моей одновременности с Другими, и сама эта одновременность является первичной формой времени. Человек может обратиться к Другому, только если они существуют одновременно, а из одновременности возникает отношение последовательности - я еще смогу обратиться к Другому, потому что мы и далее будем одновременны. Таким образом, в темпоральности речи, формирующей временное измерение человеческого существования, содержательно структурирована темпоральность интерсубъективных отношений.
Опосредованность интерсубъективными отношениями формирует сложный алгоритм временной последовательности: «В моей истории реализуется не прошедшее время, выражающее то, что было, ибо его уже нет, и даже не перфект, выражающий присутствие того, что было в том, что я есть сейчас, а скорее предшествующее будущее: то, чем я буду в прошлом для того, чем я теперь становлюсь» [2. С. 69]. Таким образом, главной особенностью сопряжения времени в человеческом существовании является специфическое синтезирование прошлого в настоящем посредством будущего. Это особенно отчетливо проявилось именно в психоанализе: «Центром тяжести субъекта является тот синтез прошлого в настоящем, который называется историей. Это исходное предположение психоанализа, которое ничем еще не опровергнуто» [1. С. 51]. Иными словами, динамика существования человека устроена таким образом, что в его настоящем происходят такие события, которые могут быть актуализированы, развернуты только в будущем интерсубъективном отношении с другими людьми. Это очевидно проявляет себя в психоаналитической практике: «В анализе все происходит от будущего к прошлому. Вы можете подумать, что занимаетесь отыскиванием прошлого больного в старом мусоре, однако, наоборот, лишь благодаря тому факту, что у больного есть будущее, вы можете продвигаться в обратном направлении» [1. С. 209]. Наиболее отчетливо это заметно в открытом Фрейдом «возвращении вытесненного». Согласно Лакану оно происходит, проникает в сознание именно из будущего, а не из прошлого: «То, что мы видим в качестве возврата вытесненного, является стертым началом чего-то, что получит свое значение лишь в будущем посредством его символической реализации» [1. С. 211]. Определенные образования вытесняются из сознания только для того, чтобы вернуться в будущем, когда произойдет
событие, способное их активировать. В этом предвосхищении происходит формирование горизонта, в котором и содержится возможность будущего. Таким парадоксальным образом человек движется в будущее, чтобы обрести прошлое. Только двигаясь в будущее человек способен связать единую темпоральную линию своего прошлого, свою историю.
Оценивая в целом концепцию Лакана, можно сказать, что ему удалось преодолеть ограниченность прикладного характера психоанализа и в максимальной мере развить тот трансцендентальный аспект психоаналитического дискурса, который восходит к Канту и который был заложен уже в трудах Фрейда. Благодаря этому ему удалось выйти за границы субъективного понимания времени и приблизиться к его подлинно антропологической интерпретации. Метафизическое credo Лакана, очевидно, выражено в следующих словах: «Раб должен понять, что нет другого господина, кроме смерти. Но чтобы увидеть это, рабу необходимо определенное время. Ведь он, как и все, рад быть рабом» [1. С. 375]. Смерть завершает, определяет бытие, и поэтому она имеет власть над жизнью. Но чтобы умереть, нужно жить, т. е. существовать таким образом, чтобы иметь возможность самостоятельно сохранять свое бытие. Эта возможность реализуется во времени. Поэтому время обладает определенной властью над смертью. Время - это результат преодоления смерти. Способ существования человека в качестве процесса преодоления смерти таков, что он постоянно балансирует между возможностью растворения в протяжении вещей или в потоке желаний, т.е. между превращением в мертвую материю или животное. И то и другое есть «рабство», т.е. несобственное существование, опасность соскальзывания в которое всегда стоит перед людьми. Время - это человеческий способ избежания рабства, поскольку оно постоянно вырывает человека из растворенности в актуальном и переносит, транс-цендирует в будущее, отодвигая тем самым границу смерти и вручая возможность самостоятельного осуществления бытия. Специфическое существование человека возможно только потому, что оно основано, укоренено во времени, которое открывает горизонт будущего, становящегося каждый раз новым основанием для событий, уже осуществленных в прошлом. Возможность будущего создает связанное единство прошедшего и собирает существование в такую форму жизни, которая называется человеком.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лакан Ж. Семинары. Кн.1: Работы Фрейда по технике психоанализа (1953/1954). М., 1998. 425 с.
2. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе / Пер. с фр. А.К. Черноглазова. М., 1995. 192 с.
Статья представлена научной редакцией «Философия, социология, политология» 4 апреля 2008 г.
