CC BY
82
УДК 316.47+177.7 Вестник СПбГУ. Сер. 17. 2016. Вып. 3
Д. А. Сидoрoвa
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ГОСТЕПРИИМСТВА
В статье рассматривается понятие гостеприимства как социального института через призму философского и антропологического анализа. Существуют два подхода к изучению гостеприимства: этнографический, в целом совпадающий с концепцией «условного гостеприимства» Жака Деррида, соотносящийся с историческим контекстом и традициями; а также философский, основанный на дуализме «я — другой», который соответствует «абсолютному гостеприимству» и является пустой формой для наполнения его историческим содержанием, благодаря чему гостеприимство как институт может развиваться. Антропологическими основаниями для гостеприимства становятся способы, посредством которых человек поддерживает отношения с внешним миром и окружающими людьми, его самоопределение, а также существующие границы взаимодействия. Кроме того, важное основание для гостеприимства как социального института представляют собой предзаданные поощрение, благодарность за позитивное отношение к гостю. Библиогр. 14 назв.
Ключевые слова: гостеприимство, традиции, человеческое общество, оппозиция «я — другой».
D. A. Sidorova
ANTHROPOLOGICAL FOUNDATIONS OF HOSPITALITY
In the article the notion of hospitality as a social institution is considered. Attempts to consider it in the light of philosophical and anthropological analysis are engaged. There are two approaches to the study of the hospitality. The first one is called ethnographical and it coincides in general with the conception of Derrida's "conditional hospitality" which is related to historical contexts and traditions. The second one is philosophical which is based on the duality of "I" and "the other" which corresponds "unconditional hospitality" and appears an empty form to be filled by historical content owing to which hospitality can develop as an institution. Methods by means of which a person supports relations with the outer world and people, his self-identity, and existing boundaries of interaction are anthropological grounds for hospitality. Besides, forward encouragement and gratitude for kind treatment of the guest are a significant ground for hospitality. Refs 14.
Keywords: hospitality, traditions, human society, Self/Other opposition.
Оссбеннссть ^ц^льных таух зaключaется в тем, что сии в свеем стремлении мaксимaльнo oбъективнo oписaть oбществo и прoцессы, прoхoдящие в нем, стремятся уделять внимaние системмму рассмотрению любoй ситуaции. Каждое челoвеческoе действие зaслуживaет того, чтобы быть oписaнным ^ц^ль^й филoсoфией, филoсoфскoй aнтрoпoлoгией или другими филoсoфскими шутами. Это прoисхoдит мтому, что любoе действие вырaжaет так ^o^^hi в oбществе, тaк и челoвекa так тaкoвoгo. В предлaгaемoй стaтье предпринятa топы^та рaссмoтреть aнтрoпoлoгические aспекты и oснoвaния гoстеприимствa.
Гoстеприимствo так культурный фешмен или так ^ц^льный институт не является мпулярным oбъектoм исследoвaния ^временных филoсoфoв, культурoлoгoв. no бoльшей чaсти институт гoстеприимствa oстaется в ведении
Сидорова Дарья Алексеевна — аспирант, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9; [email protected]
Sidorova Darya A. — post graduate student, Saint Petersburg State University, 7-9, Universitet-skaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; [email protected]
© Санкт-Петербургский государственный университет, 2016
этнoгрaфии или туризмa. Пoлнoвесных исследoвaний) вторые стaвят свoей целью именнo изучение гoстеприимствa кaк филoсoфскoгo oбъектa) крaйне мaлoе кoличествo. Мoжнo oтметить рaбoты A. Мoнтaдoнa и С. Н. Зенкита, выпoлняющие связующую функцию между этнoгрaфическими и филoсoфскими, a тaкже культурoлoгическими рaбoтaми [9; 12], рaбoту Б. Келвилл и Д. Смш^ «Дaр чужестрaнцa. Верa, гoстеприимствo и инoстрaнный язык», пoсвященную в бoльшей степени религиoзнoму oсмыслению фенoменa и связи его с изучением инoстрaнных языгав [13], a тaкже мoнoгрaфию Ю. В. Вaтoлинoй, oсвещaющую лoгику и структуры гoстеприимствa [5]. Aвтoр укaзaннoй мoнoгрaфии бoльшое внимaние уделяет так рaз филoсoфскoму oсмыслению шнятия гoстеприимствa. Пoмимo oтмеченных рaбoт та русскoм языке тaкже издaнa «Книга гoстеприимствa» Эдмoнa Жaбесa, кoтoрaя является сaмoстoятельным филoсoфским прoизведением, и хoтя в ней и пoднимaются вoпрoсы, связaнные с пoнимaнием гoстеприимствa так тaкoвoгo, нo в бoльшей степени oнa пoсвященa oтвету нa вoпрoс o сaмoм челoвеке и его существoвaнии [8, c. 26, 30].
Oднaкo дaже при тoм, что гoстеприимствo — нечaстый предмет филoсoфскoгo рaссмoтрения, мoжнo выделить уже существенные точки oтсчетa для егo плoдoтвoрнoгo изучения.
Существуют двa oснoвных пoдхoдa к мoделирoвaнию ситуaции гoстеприимствa, a знaчит, и сaмoгo фенoменa: это сугубo чaстный, этнoгрaфический, oпределенный трaдициoнным oбществoм или истoрическoй эпoхoй, м, в oбщем-тo, не претендующий та то, чтобы прoецирoвaть эту ситуaцию нa всевoзмoжные прoявления гoстеприимствa, встречaющееся нa пути [10]. Ярким примерoм тaкoгo пoдхoдa мoжет считaться (пoмимo, рaзумеется, этнoгрaфических исследoвaний, освященных oтдельным прoблемaм гoстеприимствa или oбычaям oтдельных нaрoднoстей [нaпр.: 4]) рaссмoтрение гoстеприимствa у Эмиля Бенвенистa, для кoтoрoгo сoциaльные явления, хaрaктеризующие ту или иную индoеврoпейскую oбщнoсть, являются в бoльшей мере вырaзителями кoнкретнoй сoциaльнoй прaк-тики, нежели oтвлеченных и oбщих aнтрoпoлoгических кoнструктов [1, с. 66 и дaлее]. Бенвенист, желaя дaть предельнo млную языкoвую кaртину рaзвития и связей между термитами «roстеприимствo», «чужoй», «стрaнник» и прoчими, oпирaется нa oбщие пути рaзвития нaрoдoв, выпускaя из внимaния индивидуaль-ный oпыт. С oднoй стoрoны, oн прaв, ведь именм сoциaльные прoцессы привoдят к той или имй фoрме существoвaния институтa гoстеприимствa. С другoй же стoрoны, сoциaльные прoцессы выступaют лишь кaнвoй, рaмкaми для нaпoлнения их сoбственным индивидуaльным oпытoм, теми симвoлaми, кoтoрые непoнятны другим, и единичными ситуaтивными сoциaльными связями.
Втoрoй пoдхoд — бoлее oбщий, филoсoфский. Oн стрoится через oппoзицию пoнятий «я» — «другой» или, шире, «я» — «не я» [2; 5]. Предпoлaгaется, что ею мoжнo oбъяснить ширoкий мaссив знaний o челoвеке и челoвеческoм oбществе — так сoвременнoм, тaк и трaдициoннoм. В сaмoм деле, трaктoвкa сoвременных сoциaльных явлений, oсуществляемaя пoсредствoм aнaлизa двoйственнoсти «я» — «другoй», плoдoтвoрнa и пoмoгaет нaйти oснoвoпoлaгaющие принципы этих явлений. Здесь мoжнo всшмнить изучение фенoменa сoвременных мигрaций: так единичных, тaк и мaссoвых, нaпример пoлитических беженцев или людей, нaхoдящихся в пoискaх зaрaбoткa. Рaзумеется, не стoит oтoждествлять стoль рaзличные ситуaции,
шсгальку oни имеют рaзный фундaмент. Oб этoм, нaпример, предупреждaет Aлен Мoнтaдoн. Пo егo утверждению, пoлитическoе гoстеприимствo — не гoстеприимствo вoвсе, мсгальку является oбщественным прoявлением [12]. Oднaкo пoдoбнoе oтoждествление видится рaзумным с точки зрения филoсoфa, a не ^литита или этнoгрaфa. Предстaвляя дoстaтoчнo рaзные пo свoей прирoде явления срoдными, мы мoжем с бoльшей яснoстью их пoзже рaзвести — в силу прoявившихся прoтивoречий и oсoбеннoстей. Этoй oгoвoркoй мы мта и oгрaничимся.
Введение пoмимo oчевидных геoпoлитическoй, истoрическoй, экoнoмическoй пoдoплек еще и бaзoвoй oппoзиции «я — другой» пoмoгaет oбнaружить фундaментaльные oснoвaния взaимoдействия людей, oкaзaвшихся в пoдoбных ситуaциях. Пoд тaкoвыми oснoвaниями мы пoнимaем: личную грaницу челoвекa, то есть его сaмoидентификaцию; грaницы взaимoдействия егo с другими людьми; сш^бы, пoсредствoм кoтoрых oн взaимoдействует с oкружaющими, и некoтoрые другие.
Тo же кaсaется и изучения трaдициoннoгo oбществa. Вне зaвисимoсти oт тoгo, что именш мы пoлaгaем бaзисным при изучении того или итого трaдициoннoгo oбществa: рoдственные, экoнoмические или, тапример, религиoзные oтнoшения, принятие oппoзиции «я — другой» oчевиднo дaет вoзмoжнoсть рaссмoтреть oбществo целикoм, егo oснoвные хaрaктеристики.
С другoй стoрoны, столь ширoкoе прoецирoвaние кoнкретнoгo челoвекa, кoнкретнoгo oбществa и чaстных oтнoшений в пустую oппoзицию «я — другой» чревaтo тaкoй же пустoтoй гoстеприимствa. Гoстеприимствo, нa нaш взгляд, нуждa-ется в нaпoлнении пустoй фoрмы сoдержaнием, кoтoрoе вырaжaется в oпределеннoм истoрическoм кoнтексте, в рoдственных, дружеских или иных ^цтальных связях. И зaдaннaя пустaя фoрмa пoмимo oснoвoпoлaгaющих связей ничегo не дaет. Гoстеприимствo, кaк и другие ^цтальные институты, невoзмoжнo считaть кoсным, то есть не мдверженным изменениям. Устoявшaяся прoчнaя структурa сoциaльных связей так рaз и пoзвoляет гoстеприимству изменяться в рaмкaх oпределеннoгo кoнтекстa и oпределеннoй сoциaльнoй реaльнoсти. Тo есть, та нaш взгляд, нельзя прoвoдить стрoгoе рaзделение гoстеприимствa кaк этнoгрaфическoгo фенoменa, существующегo тoлькo лишь в oписaниях oпределенных oбществ и культур, и гoстеприимствa кaк филoсoфскoгo пoнятия. Рaзвитие гoстеприимствa кaк исторически oбуслoвленнoгo явления мoжет прoхoдить толь^ в тoм случaе, если есть стрoгaя внутренняя структурa, в ташем случaе — упoмянутaя «я — другой».
Крoме тoгo, неoбхoдимo учитывaть следующий фaкт: если мы пoнимaем гoстеприимствo мaксимaльнo ширoкo, тo есть так любoе взaимoдействие (причем имеет место именм прoникнoвение нa территорию другого) между преслoвутыми «я — другой» безoтнoсительнo ко времени и ганкретным oбстoятельствам, мы дoлжны четга oгрaничивaть гoстеприимствo oт других ^цтальных связей, пoхo-жих пo структуре. В тачестве тaких связей мoжнo укaзaть нa любoвь, дружбу — вoзникaет oпределеннaя путaницa при шпытке рaзгрaничить смыслoвые симвoлические толя. Нужно учитывaть, чтo связь между людьми в любoм взaимoдействии (будь то гoстеприимствo, любoвь или другая) не тольга внешняя, вырaзимaя в укaзaннoй фoрмуле «я — другой». Если бы oнa исчерпывaлaсь исключительнo пoдoбным внешним схoдствoм, то невoзмoжнo былo бы выстрoить четкую структуру в этих связях, шсгальку oбщaя идея являлaсь бы слишгам пустoй.
Именно поэтому нельзя, на наш взгляд, ограничиваться системой и не пытаться вникнуть в частности этой системы. Четкая структура, система определяет существование социального феномена, но он не может называться «социальным», если не будет зависеть от конкретного общества, конкретных исторических условий и парадигм.
Но все-таки, даже несмотря на вышесказанное, на наш взгляд, первичным является не анализ общей теории, разложение ее на составляющие, а в некоторых случаях даже подгонка фактов под эту теорию, — но именно восхождение, синтез этой самой теории, который возможен благодаря имеющимся этнографическим наблюдениям. В качестве аналогии можно привести пример с теорией дара и обмена Марселя Мосса, который подробно описан в статье А. Б. Гофмана «Социологические концепции Марселя Мосса» [6]. Речь идет о том, что социальному явлению, для того чтобы быть корректно описанным, необходимо обязательно опираться равным образом как на конкретное (такой-то обряд), так и на абстрактное (то есть, теорию, объясняющую данный обряд).
Аналогия будет верна в том случае, если мы примем, что любой этнографический социальный факт, описанный в философской и антропологической литературе, не может только лишь опираться на философскую теорию и абстрактные идеи. Институты жертвоприношения, дарения, обмена, гостеприимства роднят два обстоятельства: во-первых, невозможно описывать их в отрыве от конкретной эпохи, контекста, в отрыве от этнографических наблюдений. Во-вторых, они направлены на позитивное, подкрепленное материальными или нематериальными благами взаимодействие с другими людьми.
В этом случае происходит изменение указанных нами выше оснований взаимодействия людей: самоидентификация человека возможна лишь в контексте существования в определенный период времени в определенном обществе, то есть, она определяется не только, например, отвлеченными философскими размышлениями в духе оппозиции трансцендентального и телесного субъекта; но в самом процессе самоидентификации начинают играть роль исторические (в широком смысле) факторы. Границы и способы, посредством которых человек поддерживает отношения с внешним миром и окружающими людьми, трансформируются в разовые, обусловленные сиюминутным положением дел. Они могут оставаться строгими только на уровне знакового и символического выражения, однако на деле происходит отход от них. В качестве примера можно привести полные символизма официальные дипломатические приемы, на которых несоответствие заданной роли может быть страшнее, нежели грубое нарушение правил приличия.
В связи с вышесказанным имеет смысл рассмотреть мифологические, религиозные сюжеты: они в некоторой степени объединяют как абстрактную теорию гостеприимства, так и конкретные примеры нарушения закона гостеприимства или следования ему. Кроме того, эти сюжеты глубоко антропологичны и не существуют в отрыве от времени, группы людей и цивилизации
Гостеприимные и негостеприимные хозяева — частые персонажи мифологических сюжетов и притч; в зависимости от их расположения к путникам (богам, героям или просто прохожим) они получают награду или бывают наказаны. Особую важность этот сюжет приобретает именно потому, что, с одной стороны, четко
просматривается взаимосвязь мифа с миром обычных людских взаимоотношений: то есть миф выступает здесь в качестве наставления и поучения поступать так, а не иначе. С другой же стороны, мифологический сюжет служит обоснованием и объяснением того, почему необходимо привечать гостей и достойно и приветливо взаимодействовать с людьми в целом. Показательным является сюжет о супругах Филемоне и Бавкиде, которых за гостеприимство боги наградили долголетием и «возможностью умереть в один день» [11, с. 557]. Некая «награда» за достойное поведение (гостеприимство в данном случае) является ключевым образом мифологических сюжетов. Бескорыстие такого поведения, конечно, также учитывается: например, когда богатый крестьянин оказывает гостеприимство нищей женщине, важным является не само приглашение разделить трапезу, но то, что это приглашение исходит от чистого сердца [14].
Мифологические образы приводят к размышлению о том, что связь между конкретным действием и общим законом взаимна: как единичный акт гостеприимства влияет на существование общего правила, так и правило существует только там, где оно может влиять на поступки людей. Выражение как конкретного поступка, так и общего правила определяется двусторонней связью между акторами, действующими лицами. На уровне конкретного акта гостеприимства действует закон рода, племени, исторический контекст; на уровне абстрактного акта действует четкое различение «свой-чужой».
Жак Деррида обозначает эти два уровня следующими понятиями: «абсолютное» и «условное» гостеприимство. Такое различение привлекает нас, с одной стороны, по той причине, что позволяет рассматривать конкретные случаи в их предельной зависимости от общего правила (например, в контексте мифологических сюжетов, хотя, разумеется, вместо мифа может фигурировать, например, традиционный, обрядовый, сюжет или повседневная практика). С другой же стороны, потому, что принятие в качестве образца поведения модели «свой-чужой» позволяет, на наш взгляд, достаточно корректно устанавливать причинно-следственные и поведенческие связи между людьми и общностями. Это связано с тем, что, несмотря на то что модель «свой-чужой» и обладает определенной пустотой и существует вне контекста, она, тем не менее, как было показано выше, всегда накладывается на теоретический или практический пример взаимодействия людей.
Деррида пишет: абсолютное гостеприимство предполагает, что, открывая дверь незнакомцу, я приглашаю внутрь не только его самого, но и «абсолютного, неизвестно, безымянного другого» [7, с. 25]. То есть помимо заданной ситуации, зависящей от контекста, мы всегда имеем дело со страхом перед неизведанным и неизвестным. Такой страх, необходимо отметить, имеет место не только тогда, когда я сталкиваюсь с незнакомцем или странником, но и тогда, когда в гости приходит хорошо знакомый человек — потому что он не является мной, он не соотносится с моим жизненным пространством.
Еще одной важной идеей для понимания гостеприимства как антропологического института, помимо всего вышесказанного, является представление гостеприимства не как идеальной формы взаимодействия людей, но как пустого конструкта, меняющегося от теории к теории и являющегося выражением некой ушедшей эпохи. Ален Монтадон в статье «Гостеприимство: этнографическая мечта?» развивает эту идею, связывая гостеприимство с ностальгией и желанием вернуться
в добродетельное прошлое, где гостеприимство оказывалось незнакомым людям (приводя в пример «Одиссею»). По Монтадону, «создание приютов и гостиниц, развитие платного гостеприимства изменили саму идею гостеприимства незаинтересованного, индивидуального, оказываемого незнакомому человеку» [12]. То есть гостеприимство по отношению к незнакомцу стало исключением. Случаи проявления такого гостеприимства воспринимаются как пережитки архаического, традиционного, общества. Однако не все мыслители с этим согласятся. У Эдмона Жабеса в его «Книге гостеприимства» есть указание на то, что именно сейчас, в нынешнюю эпоху, такое незаинтересованное гостеприимство по отношению к незнакомцу ценится выше [8, с. 51-52].
Однако проблема упадка гостеприимства, которая интересовала антропологов, писателей и путешественников, по мнению А. Монтадона, является ложной, поскольку «универсальное, всеобщее, уникальное» гостеприимство в реальности накладывается на «реальность специфических и дифференцированных практик, возникших благодаря разделению общественного труда». С одной стороны, такая интерпретация «упадка» соотносится с «условным гостеприимством» Жака Деррида и так же соотносится с этнографическим пониманием всего феномена гостеприимства. Конечно, «условное» гостеприимство существует в рамках контекстуальных рамок, заданных самими людьми, оно отходит от оппозиций «свой — чужой» и «я — другой». И все-таки кажется, что Монтадон и Деррида говорят о разных вещах: Ален Монтадон делает акцент на гостеприимстве как системе, на ее целостности, социум является выразителем общей идеи гостеприимства. Для Деррида важны участники, а система служит надстройкой, Деррида пытается увидеть в гостеприимстве философско-антропологические основания, опираясь на опыт конкретных людей. Стоит отметить, что, по Деррида, любое гостеприимство должно твориться так, как если бы его никогда не существовало: его надо постоянно открывать [3, с. 240-241].
Монтадон же, выделяя гостеприимство как систему, пытается реконструировать миф о «системе гармоничной, строгой, правильной» [12]. Если мы попытаемся связать самые общие мифологические сюжеты с системой Алена Монтадона, мы увидим, что система предельно проста и в качестве основания имеет благодарность и поощрение за благородный поступок. Если же мы представим Филемона и Бавкиду в качестве персонажей теории Жака Деррида, то первичным для нас будет их отношение к Зевсу и Гермесу, которых они гастеприимна приютили.
Ради интереса можно также посмотреть, чем руководствуются Филемон и Бавкида, если мы попробуем посмотреть на них сквозь призму «Словаря индо-европейских социальных терминов». Мы увидим, что первичными для героев древнегреческого мифа станут долженствование по отношению к богам, обязательства в указанном обществе принимать гостя определенным образом [1, с. 64], социальная значимость тех или иных связей и действий.
Таким образом, мы можем подвести некоторые предварительные итоги. Прежде всего был определен основной путь изучения гостеприимства как философского понятия — через оппозицию «я — другой» (или «свой — чужой», если опираться на текст Жака Деррида). Было, однако, показано, что такая оппозиция является пустой и способна лишь дать форму, но не содержание. Содержание же — исторический контекст, конкретные отношения между людьми, традиции—как раз и обусловливает
возможность существования и развития гостеприимства как социального института, основанного на позитивном взаимодействии людей. В качестве оснований для изучения гостеприимства мы выделили способы отношений между людьми, границы и символическое наполнение в этих отношениях, открытость и направленность человека на другого, часто сопряженные с неизвестностью.
Литература
1. Benveniste Emile. Problems in general linguistics. Universüy öf Miami Press, 1971. 317 p.
2. Phenomenologies of the Stranger. Between Hostilitу and Hospitalitу / eds Richard ^агму and Kascha Semonovich. New York: Fordham Univers^ Press, 2011. 339 p.
3. Aвтoнoмoвa Н. С. Философский язык Жака Деррида М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011. 511 с.
4. Бгaжнoкoв Б. X. Прием почетного гостя в традиционной культуре адыгских (черкесских) народов // Этнические стереотипы поведения. Л., 1985. С. 179-202.
5. Вaтoлинa Ю. Гостеприимство: логика и этос. СПб.: Изд-во Русской христианской гуманитарной академии, 2014. 260 с.
6. Гoфмaн A. Б. Социологические концепции Марселя Мосса // Концепции зарубежной этнологии. Критические этюды / под ред. Ю. М. Бромлея. М.: Наука, 1976. С. 96-124.
7. Derrida J. Of hospitalttY / Anne Dufourmantelle invites Jacques Derrida to respond / transl. Ьу Rachel Bowlbу. Stanford, 2000. 160 p.
8. Жaбес Э. Книга гостеприимства / пер. с фр. М.: Комментарии, 2010. 62 с.
9. Зенкин С. Н. Гостеприимство: к антропологическому и литературному определению. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2004/65/zen7.html (дата обращения: 04.09.2015).
10. Зенкин С. Н. Небожественное сакральное. Теория и художественная практика. М.: Изд-во РГГУ, 2012. 537 с.
11. Мифологический словарь / под ред. Е. М. Мелетинского. М.: Советская энциклопедия, 1990. 672 с.
12. Мoнтaдoн A. Гостеприимство — этнографическая мечта? URL: http://magazines.russ.ru/ nlo/2004/65/monta5.html (дата обращения: 08.02.2016).
13. Смит Д. И., Карвилл Б. Дар чужестранца. Вера, гостеприимство и иностранный язык. СПб.: МАХШ, 2005. 284 с.
14. Ярославский Е. Нищие всегда ожидаемы в доме крестьянина (традиции гостеприимства в Бретани и в России в 19 веке). URL: http://www.breizh.ru/research/aspects.htm (дата обращения: 07.02.2016).
Для цитирования: Сидорова Д. А. Антропологические основания гостеприимства // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 17. Философия. Конфликтология. Культурология. Религиоведение. 2016. Вып. 3. С. 65-72. DOI: 10.21638/11701/spbu17.2016.308
References
1. Benveniste Emile. Problems in general linguistics. Universitu of Miami Press, 1971. 317 p.
2. Phenomenologies of the Stranger. Between Hostilitu and Hospitalitu. Eds Richard Kearneu and Kascha Semonovich. New York, Fordham Universitu Press, 2011. 339 p.
3. Avtonomova N. S. Filosofskii iazykZhaka Derrida [Philosophical language of JacqueDerrida]. Moscow, Russian Political Encyclopedia Publ., 2011. 511 p. (In Russian)
4. Bgazhnokov B. X. Priem pochetnogo gostia v traditsionnoi kul'ture adygskikh (cherkesskikh) narodov [The reception of the guest of honor in the traditional culture of Circassian people]. Etnicheskie stereotipy povedeniia [Ethnical stereotypes of behavior]. Leningrad, 1985, pp. 179-202. (In Russian)
5. Vatolina Iu. Gostepriimstvo: logika i etos [Hospitality: logic and ethos]. St. Petersburg, Russian Christian Humanitarian Academy's Publisher, 2014. 260 p. (In Russian)
6. Gofman A. B. Sotsiologicheskie kontseptsii Marselia Mossa [Marcel Mauss' sociological ideas]. Kontseptsii zarubezhnoi etnologii. Kriticheskie etiudy [Conceptions of foreign ethnology. Critical studies]. Ed. by yulian Bromley. Moscow, Nauka Publ., 1976, pp. 96-124. (In Russian)
7. Derrida J. Of hospitalitu. Anne Dufourmantelle invites Jacques Derrida to respond. Transl. by Rachel Bowlbu. Stanford, 2000. 160 p.
8. Zhabes E. Kniga gostepriimstva [ The book of Hospitality]. Transl. Ьу Al. Davуdov. Moscow, Kommentarii Publ., 2010. 62 p. (In Russian)
9. Zenkin S. N. Gostepriimstvo: k antropologicheskomu i literaturnomu opredeleniiu [Hospitality: anthropological and literary definition]. Available at: http://magazines.russ.ru/nlo/2004/65/zen7.html (accessed 04.09.2015). (In Russian)
10. Zenkin S. N. Nebozhestvennoe sakral'noe. Teoriia i khudozhestvennaia praktika [The atheistic sacredness. Theory and art practice]. Moscow, Publisher of Russian State Universitу for the Humanities, 2012. 537 p. (In Russian)
11. Mifologicheskii slovar [Mythological dictionary]. Ed. Ьу E. M. Meletinsk)'. Moscow, The Soviet Encуclopedia Publ., 1990. 672 p. (In Russian)
12. Montadon A. Gostepriimstvo — etnograficheskaia mechta? [Hospitality as an ethnographic dream?] Available at: http://magazines.russ.ru/nlo/2004/65/monta5.html (accessed 08.02.2016). (In Russian)
13. Smit D. I., Karvill B. Dar chuzhestrantsa. Vera, gostepriimstvo i inostrannyi iazyk [The gift of the stranger. Faith, hospitality and foreign language]. St. Petersburg, International Association of Christian Schools Publ., 2005. 284 p. (In Russian)
14. Iaroslavskii E. Nishchie vsegda ozhidaemy v dome krest'ianina (traditsii gostepriimstva v Bretani i v Rossii v 19 veke) [Poor men are always expected in the peasant's house (traditions of hospitality in Brittany and Russia in XIX century)]. Available at: http://www.breizh.ru/research/aspects.htm (accessed 07.02.2016). (In Russian)
For citation: Sidorova D. А. Anthropological foundations of hospitality. Vestnik of Saint Petersburg University. Ser. 17. Philosophy. Conflict studies. Culture studies. Religious studies, 2016, issue 3, pp. 65-72. DOI: 10.21638/11701/spbu17.2016.308
Статья поступила в редакцию 7 апреля 2016 г.
