CC BY
74А.С. Московская
ФИЛОСОФСКАЯ
АНТРОПОЛОГИЯ
А. С. Московская
АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕМАТИКА В ТЕХНОЛОГИЧЕСКОМ ИСКУССТВЕ
Аннотация. В рамках технологического искусства анализируются такие актуальные проблемы философской антропологии как киборгизация и деантропологизация человека. Для анализа изменений места человека рассматриваются три стратегии: снятие оппозиции между человеческим и нечеловеческим; полное или частичное лишение человека возможности контролировать и выполнять свои действия, исходя из своей воли и желаний; попытка исключения человека из пространства искусства, как в роли зрителя, так и в роли художника. Научная новизна статьи состоит в анализе проблем философской антропологии через обращение к художественным стратегиям технологического искусства. Ключевые слова: технологическое искусство, деантропологизация, современное искусство, философская антропология, киборгизация, «смерть человека», антропоцентризм, антропологические стратегии, Стеларк.
A. S. Moskovskaya
ANTHROPOLOGICAL SUBJECT IN TECHNOLOGICAL ART
Summary. Within the frame of science art, such problems ofphilosophical anthropology as cyborgization and deantropologization of a person are analyzed. Three strategies are consideredfor analyzing changes of a person s place: the removal of the opposition between the human and the non-human; Complete or partial deprivation of a person’s ability to control and perform his actions, based on his will and desires; Attempt of exclusion of a man from the art space, both as a spectator and as an artist. The scientific novelty of the article is the analysis ofphilosophical anthropology through an appeal to the artistic strategies of technological art. Keywords: science art, deanthropologization, modern art, philosophical anthropology, cyborgization, «death of man», anthropocentrism, anthropological strategies, Stelarc
Вопрос о месте человека до сих пор является одним из ключевых для философской антропологии. В рассмотрении данной задачи может помочь обращение к одной из областей современного искусства — к технологическому искусству. Искусство через художественную пробле-матизацию и визуализацию антропологических вопросов дает возможность другого ракурса порой отличного от предложенного академической философией, именно поэтому обращение к нему является оправданным и необходимым. Отличительная особенность технологического искусства © состоит в том, что оно использует методы и тех-
нологии, взятые у таких активно развивающихся областей науки, как генетика, нейронаука, биохимия и компьютерные технологии. Кроме того, технологическое искусство пытается через художественные работы рассуждать о новых технологиях, что делает его тем более привлекательным для исследований.
В XX веке в философии происходит радикальное переосмысление места человека. Постмодернисты констатируют разрушение концепции человека или, точнее сказать, «смерть человека», как уже совершившейся факт. Фуко отмечает, что первым кто внес изменение в антропоцентричную модель
DOI: 10.24411/2541 -7673-2018-10415
При цитировании этой статьи ссылка на doi обязательна
59
Философская школа № 4. 2018
мира, был Ницше [4, с. 398]. Он провозгласил идею «смерти Бога» и, связанную с ней, идею «смерти человека». Помимо Фуко о «смерти человека» пишут Бодрийяр и Делез. Делез в концепциях «тела без органов» и «машины желания» [2] отрицает антропоцентризм и редуцирует мир к имманентному измерению.
Помимо постмодернизма важным философским направлением в осмыслении места человека в мире играет постгуманизм. Постгуманисты отвергают идею антропоцентризма, как несостояв-шуюся, и рассматривают изменение места человека в мире, исходя из социальных и технологических трансформаций последнего времени. В постгуманизме условно выделяется два подхода, которые могут дополнять друг друга: с одной стороны, человек рассматривается как часть природы, которая постепенно, эволюционно выделилась из нее и приобрела самосознание, с другой, человек, как часть техники и технологий.
Главной спецификой первого подхода является то, что он снимает онтологическое различие между человеком и животным, живым и неживым. В известном эссе одной из основоположниц киберфеминизма и «нового материализма» Донны Харауэй «Манифест киборга: наука, технология и социалистический феминизм в конце 20 века» [5, с. 128] звучит мысль о необходимости снять оппозиции между человеком и животным, материальным и нематериальным. Только тогда, с ее точки зрения, можно будет решить многие конфликты и противоречия современного общества. При этом Харауэй в своем эссе кроме снятия оппозиции живое-нежи-вое также затрагивает и второй подход постгуманизма — рассмотрение человека как части технологий. Такой взгляд на человека напрямую связан с идей его киборгизации. Харауэй отмечает, что социально-технологические изменения приводят к смене самоощущения у людей. Сегодня наиболее правильным является считать себя киборгом. Харауэй говорит о необходимости отказаться не только от понятия гендерной и видовой идентичности, но и переосмыслить восприятие телесности. Человек является частью техники и технологий. Он погружается в технологическую среду и становится ее органической частью. Стоит отметить, что в основании киборгизации лежит идея картезианского дуализма, которая разводит ментальное и физическое и дает возможность представить тело человека как механизм, который контролируется сознанием.
Все обозначенные идеи в философии постмодернизма и постгуманизма во многом подготовили
и обозначили антропологический контекст технологического искусства. Полноценный и равнозначный диалог между этими областями появляется примерно в 80-е годы XX века, когда технологическое искусство становится отдельной областью искусства. Обозначенные антропологические проблемы, которые обозначили постмодернисты и постгуманизмы находят свое отражение в технологическом искусстве, в создании особого деантропологического пространства — художественного пространства, которое не нуждается ни в художнике, ни в зрителе. Можно выделить несколько антропологических стратегий, объединённых общей идеей создания данного пространства. В статье будут рассмотрены три антропологические стратегии: снятие оппозиции между человеческим и нечеловеческим; полное или частичное лишение человека возможности контролировать и выполнять свои действия, исходя из своей воли и желаний; попытка исключения человека из пространства искусства, как в роли зрителя, так и в роле художника.
Первая антропологическая стратегия, на которой следует остановиться более подробно — снятие оппозиции между человеческим и нечеловеческим. Сегодня Рози Брайдотти, Элизабет Гросс и другие исследователи пишут о способности материи к самостоятельному действию безотносительно человеческого участия. В работах технологического искусства преобразуется идея размывания и разрушения возможных границ между человеческим и любыми другими формами живого и неживого, для того, чтобы уйти от антропоцентризма. Перформанс «Да живет во мне лошадь» арт-груп-пы «Арт ориент обже» является одним из наиболее обсуждаемых и резонансных проектов последнего времени. На международном фестивале новейшего искусства Арс Электроника проекту была присуждена премия Золотая Ника. Художница Марион Лаваль-Жанте ввела себе внутривенно сыворотку лошадиного иммуноглобулина. Несмотря на заявления о своей сверх силе, фактически это переливание чуть не лишило ее жизни. Художница, которой переливали сыворотку крови лошади, почувствовала себя через какое-то время плохо. Таким образом, первоначальная идеи перформанса о подтверждении возможности снятия оппозиции человек-животное, по сути опровергает ее.
Перформанс «Да живет во мне лошадь» интересен тем, что затрагивает такие антропологические вопросы, как растворение художника в пространстве природного и сакрального. Пройдя огромный путь по обособлению от природы, сегодня
60
DOI: 10.24411/2541 -7673-2018-10415
При цитировании этой статьи ссылка на doi обязательна
ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
художники пользуются разными способами, и даже рискуют своей жизнью, как в случае с Лаваль-Жанте, только для того, чтобы вновь слиться с ней. Кроме того, данный перформанс затрагивает тему сакрального. Для избежания анафилактического шока Лаваль-Жанте несколько месяцев готовилась, принимая небольшие дозы лошадиных гликопротеинов. Этот этап она назвала митридатизацией. Название дает отсылку к памяти о царе Митридате, который ежедневно употребляя в небольшом количестве яды, воспитал иммунитет к ним. Подобного рода подготовка к перформансу и сам перформанс имеет много общего с языческим культом и, таким образом, поднимает тему сакрального в пространстве технологического искусства. Выстраивание пространства сакрального также, как и растворение в природном является антропологической стратегией художника избавления от роли творца, демиурга, которая всегда предполагалась.
Следующая антропологическая стратегия объединяет художественные работы, которые «фрагментируют» человека за счет технологий. Самым известным художником, который на протяжении всего своего творчества пытается изменить и расширить возможности человеческого тела, является Стеларк. В 1980-х годах Стерлак придумывал и создал третью руку, он крепил ее поверх правого плеча, а управлял за счет мышц живота и ноги. В 1995-м году в рамках своего перформанса Стеларк подключил электроды к собственным мышцам, а пользователи из разных городов могли приводить через Интернет его тело в движение. С 2007 года Стеларк начал заниматься своим самым известным проектом по созданию и имплантированию на левом предплечье третьего уха. В имплантированное ухо он вставил микрофон, который через Интернет дал всем желающим возможность услышать то, что слышит он сам. Над созданием третьего уха Стеларк работал совместно с биотехнологами и хирургами. Проекты Стеларка и ряда других художников, работающих с идеей усовершенствования тела, чаще всего предполагают протезирование человеческого тела. Сутью такого протезирования становится не столько физическое усовершенствование физических параметров человека, сколько фрагментация человека. Все предлагаемые дополнения к человеческому телу в большинстве случаев лишают его полного или частичного контроля над производимыми процессами. Михаил Ямпольский в статье «Экран как антропологический протез» пишет: «Человек парадоксальным образом получает завершение только через систему записи, фиксации и экранов. Может
быть, именно тут и кроется древняя загадка происхождения искусства, сопровождающего человека почти с момента его возникновения» [7]. Однако работы, относящиеся к области технологического искусства, показывают, что человек может добровольно лишать себя завершения через систему фиксации и экранов.
Самая последняя и одновременно наиболее радикальная антропологическую стратегия — попытка полного исключения человека из пространства искусства, как в роли зрителя, так и самого художника. И рассмотрение этой стратегии я бы хотела начать с одной из последних работ Стеларка «Блендер». Работа была представлена в 2016 году в музее современного искусства Австралии на выставке «Новый романтизм: искусство и постчеловек», посвященной осмыслению современного человека. Работа была сделана в соавторстве с Ниной Селларс и представляла из себя инсталляцию в виде колбы, напоминающей большой блендер, с органическим материалом внутри. В состав содержимого блендера включало подкожный жир Нины и Стеларка, солевой раствор, анестетик, адреналин и соединительная ткань. Все это перемешивалось с помощью специального механизма один раз в пять минут. В данном проекте Стеларк представляет человека как тело, состоящее из набора тканей, клеток, жира, крови и электролитов. Эти элементы могут соединяться только благодаря технологиям, которые становятся доминирующей частью биологического тела. Так, можно проследить как от фрагментации человека с помощью технологий, Стеларк переходит к деантро-пологизации. Еще одной из наиболее известных работ в рамках этой стратегии является совместная работа группы «СимбиотикА» и нейрофизиолога Стивом Поттером — «MEART». Идеей работы является создание робота, который за счет управления нейронов ткани крысы создает рисунки. Принципиальным здесь является тот факт, что кроме изначального процесса создания робота, человек никак не включен в его последующую работу. Таким образом, работа «MEART» является примером попытки исключения человека из пространства искусства — его деантропологизации.
В связи с попыткой создания деантропологи-зированного пространства возникает вопрос, можно ли считать такое искусство искусством? Ерем Хармен, основатель объектно-ориентированной онтологии, в одном из своих интервью говорит: «Несколько лет назад мне начали задавать вопрос: Каким было бы искусство без человека? Поначалу я был смущен этим вопросом, но потом понял, что
DOI: 10.24411 /2541-7673-2018-10415
При цитировании этой статьи ссылка на doi обязательна
61
Философская школа № 4. 2018
не хочу искусство без человека. Дело не в том, чтобы устранить его из искусства, а в том, чтобы понять, что искусство не эквивалентно его человеческому пониманию. Люди нужны как компоненты произведений искусства. Без них — если все погибнут в ядерной войне или еще по какой-то причине — уже не будет искусства. Но это также не значит, что искусство сводится к тому, что мы о нем думаем. У него есть реальность, независимая от нас, даже несмотря на то, что мы — часть произведения искусства, его компонент» [6]. Таким образом, Хармен ставит вопрос, на самом ли деле у искусства есть деантропологическая реальность. Если человек действительно исключается из пространства искусства, то само искусство теряет свой статус. Такое мнение свидетельствует о невозможности сегодня говорить о факте радикальной деан-тропологизации в искусстве.
Деантропологизация или фрагментация человека в пространстве искусства на сегодняшний день скорее отражает попытку борьбы с антропоцентризмом, чем создание реальности, не нуждающейся в человеке. Для ухода от антропоцентризма есть несколько возможных путей, которые кажутся сегодня наиболее эффективными. Размывание и разрушение всех возможных границ между человеческим и любыми другими формами нечеловеческого. Перформанс «Да живет во мне лошадь» в этом смысле не может быть достаточно репрезентативен, потому что он исходит из антропологического понимания. Несколько по-другому выстраивается разрушение границ человеческо-е-нечеловеческое в работе Эдуардо Рек Мирандо «Био компьютерная музыка». Проект позволяет выстроить пространство для совместного творчества между человеком и слизистой плесенью. Работа организована так, что игра музыканта на рояле преобразуется в импульсы, которые посылаются плесени. Плесень получает импульс, на который она реагирует, и эта реакция посылается обратно музыканту. Эдуардо Рек Мирандо, таким образом, показывает альтернативное взаимодействие между человеком и окружающими его живыми существами, исходя не из антопоцентричной модели мира. Человек, играющий на рояле, становится только
одним из участников совместного музыкального исполнения.
Осмысление антропологической проблематики в искусстве может быть дополнительным шагом к пониманию места, которое сегодня занимает человек. Между философским и художественным осмыслением антропологических вопросов есть взаимосвязь и диалог. Именно это делает необходимым исследовать те антропологические подходы, которые предлагает сегодня технологическое искусство. Несмотря на попытку технологического искусства справится с антропоцентризмом, она пока не выглядит слишком убедительной. Основные вопросы возникают в связи с тем, что в целом искусство без человека кажется невозможным. Даже если мы берем максимально роботезированные или биологизированные художественные проекты, их концепция и создание были бы невозможны без человека и его художественных и исследовательских интересов. Однако в приведенных в статье примерах художественных работах остается все меньше пространства для художника и зрителя. Человек делегирует свои творческие способности машине, таким образом, теряя свою целостность, обретая фрагментированность за счет технологий.
Можно согласится с позицией Грема Хармана о том, что невозможно представить искусство без человека, и дополнить его мысль, что люди нужны не как простые компоненты искусства, а как его ключевые его элементы, без которых оно невозможно. При такой формулировке ставится под вопрос правомерность сведение человека лишь к одному из ряда других компонентов живого и неживого в искусстве. На сегодняшний день скорее можно говорить, что технологическое искусство выступает для человека пространством переживания идеи своей «смерти». Это значит, что человек продолжает оставаться неразрешимой проблемой для самого себя, и деантропологизация в настоящее время является только одним из способов справиться с идей «смерти человека». Это значит, что технологическое искусство сегодня не дает окончательных ответов, а скорее ставит дополнительные вопросы перед философской антропологией.
62
DOI: 10.24411/2541 -7673-2018-10415 При цитировании этой статьи ссылка на doi обязательна
ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
Список литературы
1. Бодрийяр Ж. Почему все еще не исчезло? [Электронный ресурс]: — Режим доступа: http://svg.ma/@ alesvabolgova/zhan-bodriiiar-pochiemu-vsie-ieshchie-nie-ischiezlo.
2. Гуревич 77. С. Тайна человека — вечная проблема // Философская школа. 2018. № 3. — С. 42-52. DOI: 10.24411/2541-7673-2018-00002.
3. Делез Ж. Логика смыслов. М.: Академический проект, 2011.
4. Фуко М. Слова и вещи. М.: Прогресс, 1977.
5. ХарауэйД. Манифест киборгов. М.: Ад Маргинем, 2017.
6. Харман Г. (2015) Интервью [Электронный ресурс]: — Режим доступа: http://svg.ma/@alieksandr-14/ niet-nikakikh-prichin-ochishchat-vsieliennuiu-ot-liudiei-grem-kharman-o-mirie-obiektov
7. Ямпольский М. Экран как антропологический протез [Электронный ресурс]: — Режим доступа: http:// www.nlobooks.ru/node/1996
DOI: 10.24411/2541 -7673-2018-10415
При цитировании этой статьи ссылка на doi обязательна
63
